Фавн

  Тонкая кожа обтягивает череп необычной ромбообразной формы. Выступает подбородок и почти не виден под темными волосами широкий
лоб в морщинках. Когда она снимает обувь, видны ее козлиные ноги с черными от грязи копытами. На теле практически отсутствует растительность, лишь жесткая щетина покрывает самые срамные места. И по телу зарубки,  зарубки, засечки. Из промежности как краб из раковины, подобно улитке, медленно вылезают клешни телесного цвета. Козлоногий монстр в женском обличии. В его словах нет дна, то бишь его речи бездонны, лишены смысла. Мерзкий фавн, чьим словам хочется верить. Он толкает на преступление, поглощает волю тонким разрезом сверлящих глаз. В смоляных волосах спрятаны рога. Прочь, поди, прочь! Но вся негативная энергия только лишь придает ему сил. Из пальцев, что тонки и длины, к тебе стремятся тонкие трубки-сосуды, через них он сосет твой сок. Из уголка рта течет его темная кровь синего цвета.

День третий

  Дым уже не брал. Была легкая усталость и вялость. Ничего сверхъестественного, ничего необычного. Видимо его было слишком мало, чтобы эффект был должным, подобающим изменению сознания. Все было четко, более чем. Как кнопка в фотошопе, которая меняет размазанные очертания на четкие контуры. Тоже было и со мной. Мой собеседник смотрел на меня сонными глазами – ему было хорошо. Мне было мало. Спавшая внутри меня злость агрессия просилась наружу. Хотелось крушить и ломать. Вминать тела в твердь, затаптывая их ногами. Трещали бы кости, я слышал бы стоны и слова мольбы о пощади. Картина унижения доставляла удовольствие сравнимое с сексуальным удовлетворением. Но ничего этого не происходило. Сжав кулаки, я следовал по дороге. Цвет под ногами сменялся с черного на зеленый, плотность оставалась та же. Потом еще просили снять обувь. Я был неумолим. Не хотел уступать. Но чуть позже я сломался и присел. Весь последующий день я был в слезах. Ни капли уныния.