Конец сказки

Лишь для одной ослепительной вспышки,
Лишь ради нескольких звёздных мгновений
Мы будем плыть друг другу на встречу
Сквозь бесконечность и океаны забвения.

Только бы не разминуться, не заблудиться
В круговороте смертей и рождений.
И в назначенный час вспомнить друг друга
По первому прикосновению.

В круговороте смертей и рождений...
Flёur

В одном из мириады затерянных в пространстве и времени миров шел дождь… но не просто «шел», а бесился и игрался с небом, окнами домов и людьми, словно шаловливый ребенок… он то затихал и притаивался, а то внезапно встряхивался и бросался в припрыжку, смазывая шальной рваной пеленой разномастные, словно с нашитыми заплатками лоскутные поля и позолоченные еще совсем неопытной осенью леса. Это был какой-то странный дождь… не одинокий бродяга… не меланхоличный обремененный бессмертием философ… а словно страстно-влюбленный ливень. Но люди не всматривались, не вдумывались. Люди ничего не замечали. Они прятались, ютились под укрытиями, прикрывались зонтами, полами плащей, пиджаков и капюшонами ветровок… они были слишком заняты, прячась от дождя, чтобы удивляться его слишком  человеческим выходкам… И только маленькая тоненькая девчушка не скрывалась от него, а, казалось, была счастлива, подставляя под капли нежное детское лицо… она шлепала по тротуарам босыми ногами, поднимая тучи брызг… а дождь, словно не падал, а ласкал ее, закручивая вокруг миниатюрные водяные смерчи, тянулся водянистыми пальцами капель, обволакивая ее руки и ноги, струился по коже под ворот насквозь промокшего платьица, омывал и целовал длинные спутанные волосы. Она, будто бы синхронно с дождем, то брела медленно, закинув головку вверх и закрыв глаза, убирая пальчиками со лба и щек мокрые бисные пряди, а второй рукой чертя невидимые ломаные линии на стенах домов, трогая фонарные столбы и деревья, но, время от времени, привычным движением непременно возвращаясь и погружаясь в густую антрацитово-черную шерсть неспешно шествующей рядом огромной собаки, смотрящей прямо перед собой чуть прикрытыми горящими глазами, а то вдруг будто бы чертенок принималась скакать по лужам, кружиться и танцевать, простирая руки высоко над собой и беззвучно смеясь и напевая, воплощая в себе ничем не обремененное, беззаботное детство… и тогда дождь тоже начинал сходить с ума и весело барабанить по крышам и булыжным мостовым, и бормотать что-то неопределенно сказочное. Собака же, словно опытная нянька, продолжала спокойно и неспешно свой путь, исподлобья приглядывая за странным ребенком. И если бы понаблюдать за ней чуть повнимательнее, сразу же становилось очевидно, что она была готова в любую минуту кинуться к своей подопечной. А малышка смеялась в облаке брызг и бежала, не видя, куда бежит. Если же надо было перейти дорогу, собака коротко и хрипло взлаивала, и тогда девочка и дождь одновременно замирали, юркая ручка уверенно хваталась за шерсть на загривке, и компания невозмутимо шествовала мимо удивленно щурившихся сквозь водянистую занавесь фар машин, а потом самая странная парочка в мире вновь сходила с ума…

Некоторые люди знали эту девочку, некоторые не знали, но в не зависимости от этого все провожали ее глазами и оборачивались вслед. И несмотря на то, что большинство считали ее блаженной, никто не оставался равнодушным…  уголки губ просыпались, забывая про непогоду, и ползли вверх, а по глазам на краткий миг словно пробегал солнечный зайчик… Потому что эта девочка всегда светилась теплым весенним светом, будто оживший солнечный луч… и с самого рождения ее, рука об руку, сопровождал дождь, даже вечно занятые делами и мало что замечающие вокруг себя люди успели это понять… А родители и соседи давно уже прозвали ее между собой русалкой… ребятишки кричали вслед и просили показать жабры под волосами, но огромная черная собака никому не давала ее в обиду, следуя за ней по пятам словно тень. Ее родители спокойно отпускали малютку гулять вместе с преданной нянькой, зная, что та никогда не допустит беды. Они давно уже смирились со всеми странностями дочери, сопровождавших их с самого ее появления на свет… Иногда, сидя ночью на кухне под притушенным светом абажура совсем еще молодая женщина тихонько вздыхала, погруженная в свои мысли, и мужчина инстинктивно тянулся к ее опущенному лицу… погладить… успокоить… Но она уже давно не плакала… теперь она все больше улыбалась едва заметной таинственной улыбкой… их шепот чуть колебал толщу абсолютной звенящей тишины спящей квартирки…

- Если бы я не помнила, как рожала и выкармливала ее своим собственным молоком… я была бы уверена, что наша малышка – сказочное существо…

Эта девочка словно существовала в своем собственном мирке под незримой, но непроницаемой ни для кого кроме дождя оболочкой… и слепота только усугубляла это ощущение. Ах да, конечно…  она к тому же была слепа от рождения? Бедная… ее невозможные медово-золотистые глаза с кипенно-белыми зрачками, через которые струился ее внутренний свет, были абсолютно беспомощны в этом мире… но зато показывали ей сотни других красочных миров во снах… И она, вроде бы и лишенная многого в этой жизни, не способная ни видеть небо и солнце, и облака, ярких цветных картинок, ни читать, каждое утро удивляла родителей подробными рассказами о путешествиях по сновидениям… Она была счастлива и беззаботна…

И никто не любил дождь так как она… а дождь, казалось, вообще никого и ничего кроме нее не замечал…

Вот и сейчас, спешащие люди пробегали мимо, ничего не видя на расстоянии вытянутой руки, ссутулившись под куполами зонтов… А в это время маленькая светящаяся девочка медленно покачивалась на мокрых качелях, болтая ногами в воздухе, и ее порывистый звонкий смех, отражаясь от стен домов, бродил по пустующему дворику за компанию с ветром. Любопытные соседи, как не силились, ничего не могли рассмотреть в замутненных ливнем окнах… они не видели, как развалившаяся в траве собака вдруг медленно встала, встряхнулась, бросила внимательный взгляд на свою подопечную, а потом сделала шаг и исчезла… не видели они и странного молодого человека, на чьих руках сидела девочка, и кто, перехватив сосредоточенный взгляд собаки, коротко кивнул и улыбнулся, а потом склонился и нежно поцеловал свою ношу в закрытые глаза, вызвав новый приступ смеха. Как не старались люди увидеть хоть что-то, парочку надежно защищала сплошная занавесь воды… да и не могли они увидеть этого черноволосого человека, потому как он не принадлежал их миру, как не принадлежал ни одному из тысяч миров. Он принадлежал лишь ей одной… той, что крепко прижимал сейчас к своей груди и которую целовал в глаза и губы, которой шептал на ухо сказки, подобранные им по дорогам и тропкам в мириадах миров за мириады лет… той, что навсегда стала смыслом его существования. Той, что сотни раз рождалась и умирала на его руках, не подозревая о его существовании… Сейчас же, пускай она и не видела его, как не видела ничего вокруг, но с самого рождения знала, что он рядом, знала кто он и кто она… Она чувствовала его касания, дыхание и сердцебиение, малейшее изменение на любимом лице… И когда девочка хотела его увидеть, то просто закрывала глаза…

Она знала, стоит лишь ей уснуть, и он непременно встретит ее за гранью этой реальности и вновь поведет за собой… Эта малютка давно уже ожидала, что когда-нибудь, уже наяву, он крепко сожмет ее ручку, как обычно, прошептав: «Моя Аза…», и тогда они уже не разлучатся ни на мгновенье… Когда-нибудь, но это непременно произойдет…

Странствуя между мирами,
Ты хранишь в себе память
О каждом моём воплощении.
И в назначенный час
Мы узнаем друг друга
По первому прикосновению,
Где бы ты ни был…
Кем бы ты ни был…