Не только о 911

Нью-Йорк.
Стою у ограждения Граунд Зеро.
Жду Серёжу. Он работает через дорогу в здании Хилтона.

В котловане неспешно и деловито двигаются строительные машины, а здесь, в считанных метрах от мемориальной доски, черные торговцы делают свой бизнес – торгуют сувенирами с изображением того, чего уже нет – башен Центра международной торговли. 

Двухметровый Серёжа - улыбка до ушей - летит мне навстречу.

- Куда пойдем?
- Мне надо встретить Элейн – кстати познакомлю вас – и пойдем где-нибудь посидим, поболтаем.

Поворачиваем на север, с бешеной скоростью, не замечая ничего вокруг, болтая ни о чём, доходим до 10-й улицы, поворачиваем на запад.

Элейн уже ждет нас. Она – пуэрториканкская красавица, высокая, в белом платье, с огромными, трудно определимого цвета глазами – улыбается нам.

И вот мы сидим в полутёмном ресторанчике.

- Что есть будем? – спрашивает Сережа – и, не дожидаясь ответа, заказывает аргентинские стейки.
- С каких это пор ты ешь мясо? Ты же всегда был вегетарианцем.
- Недавно. Меньше года.
- С чего это вдруг?
- После 11 сентября.

- Я тогда думал о Ларисе. Помнишь, как она страдала, когда в апреле её уволили? Так сокрушалась, что в зарплате потеряла.
- Нашла работу рядом с домом. Она работала на 90-м этаже.
- Как она?
- Замкнулась. Даже по телефону говорить не хочет. Ложится спать в десять вечера ...

- Слушай, ты же в тот день работал?
- Да.
- Расскажи.

Элейн смотрит на нас своими бездонными фиолетово-черными глазами:
- Говорите по-русски. Я люблю слушать русский.

Я вопросительно смотрю на Серёжу. Он одобрительно кивает и начинает рассказывать.

- Начали работать, вдруг кто-то зашёл и сказал, что самолет врезался в твин.
Не успели мы понять что к чему – наши окна смотрят в другую сторону – заходит охранник и просит всех срочно покинуть здание. Вышли мы из Хилтона, когда уже горел второй твин. Стоим с задранными головами, как зеваки на пожаре, и вдруг – страшный нарастающий гул. Меня охватил самый настоящий животный страх – представляешь ощущение, когда на тебя падают сто этажей?
Я, как заяц от лесного пожара, побежал по боковой улице, увидел какую-то стеклянную дверь, за ней испуганные лица, как рыбы в аквариуме. Рванул дверь, ворвался внутрь.
Это было какое-то кафе. Там - битком – человек сто, не меньше. Простоял там часа четыре. Выйти было нельзя. Стало темно от пыли, и с неба летели тысячи листов бумаги.
Какой-то сюр!

- А потом, что было потом?
- Оказывается, я всё оставил на работе: деньги, документы. Когда пыли стало немного меньше, решил вернуться на работу. Закрыл лицо носовым платком и, как зомби,  пошёл к Хилтону. Меня остановили. Кажется, человек был в форме.
Спросил, куда я иду. Объяснил. Странно, но меня пропустили. Поднялся на свой этаж, взял бумажник и вышел. Идиот!
У меня же там была чистая одежда!
Я об этом даже не подумал.

- У меня чувство, будто ты рассказываешь, как побывал на Луне. Что-то нереальное.

Элейн все это время молчала. Смотрю на неё и вижу – переживает каждое Серёжино слово.

- Ваш русский – он такой разный, – сказала она – я это чувствую. Почему?
- Мы родились в разных городах.
- Мне так нравится вас слушать. Говорите, говорите.

- Дальше, как стадо, и я в нём – пешком до сороковой. Оттуда шли автобусы в Нью-Джерси. Там было, казалось, не меньше пятидесяти тысяч человек.
Может, мне это просто со страху показалось.
Где-то в десятом часу вечера вышел из автобуса. Весь в пыли - ещё подумал, как я в таком виде дальше поеду. Иду вдоль полицейского заграждения. Слышу: "Сюда, сюда". Оказывается, не приведи Господь, чтобы нью-йоркская пыль попала в Нью-Джерси.
- То есть? – не понял я.
- Загнали в какой-то импровизированный ангар. Ни слова не сказав, помыли из шланга. Я даже слова не успел сказать. Спасибо, что не расстреляли.
Вышел – с одежды течёт. Спрашиваю: "Как же я в таком виде дальше поеду?"
А они: "Все о'кей -  сегодня автобусы бесплатно".

Доехал до дома – было около десяти.

Элейн кладет руку ему на плечо.
Говорит:
-  Я целый день не отходила от телевизора. Не знала, что с ним, где он – связи не было. А Хилтон – это же через дорогу. Он зашёл – я даже не заметила, что он весь мокрый.
- Она меня обняла – я думал рёбра переломает, – смеётся Серёжа.
 
В полумраке блестят влажные глаза Элейн, по её лицу текут слёзы. Серёжка целует её в соленые  щеки.
...

Ещё часа два мы болтаем обо всем на свете, и меня не покидает неописуемое чувство тепла и комфорта.
...
Мы выходим на улицу. Время прощаться.
Обнимаемся с Серёжей – когда еще увидимся.
Элейн подходит ко мне и целует в щеку.

Мы улыбаемся друг другу и становимся настоящими братом и сестрой.


Рецензии
На это произведение написано 5 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.