Amarus sol

..зажмурилась от горечи и удовольствия, сжала губы и тут же выдохнула невидимое ядовитое облачко… На губах осталась темная кайма.
- Наверно, твое дыхание сейчас пахнет смертью, - сказал Д.
Он сидел в плетеном кресле, облокотившись на залитый солнцем и морсом стол. На рукаве светлого пиджака уже расползалось пятно, но он этого, кажется, не замечал.
Девочка жадно дышала, запивая воздухом горсть горьких ягод, которые только что съела.
- А как пахнет смерть? - спросила она, надышавшись.
- Тепло и горьковато, - уверенно сказал Д. и достал из кармана серебряный портсигар. Вынул папиросу, закурил...
- Я тоже хочу, - захныкала девочка, точно зная, что ей откажут.
- Тебе нельзя, - назидательно ответил он.
- Мне рано, - вздохнула девочка.
- Тебе поздно. С твоей внешностью лучше вообще никогда не курить и не красить губы темно-красной помадой.
- Почему?
- Потому что тогда ты будешь похожа на грустную мудрую проститутку, с которой я когда-то был очень близко знаком.

Д. стряхнул пепел на пол, попадая себе на кремовые брюки. Неряшливая элегантность была его образом. 37-летний фокусник и клоун с полустершимся гримом, умница и позер, которого родственники ласково называли "наш в-семье-не-без-урода"
Девочка смотрит вверх, высоко задрав острый подбородок и покачиваясь на каблучках лакированных туфелек.
У девочки была черная челка и смородиновые глаза.
Девочка любит горечь и маму.
И эти две любви останутся с нею навсегда, хотя с годами горечи в ее жизни станет больше, а мамы - меньше.
- Нынче такое правило - все нарушают правила. Это считается модным, смелым, - сказал Д., встав из-за стола и прохаживаясь по веранде, - а найти бы тех, кто им следует… Кто платит долги, хранит верность жене, не плюется и не сморкается на улице… А то ведь жить на планете становится просто невыносимо.. Где такие люди? Где они, а? Уж не спрятались ли в вашем малиннике? Ты не знаешь, солнышко мое черноокое?  Вот и я не знаю, - вздохнул Д., - а уж в зеркале этих людей искать точно бессмысленно. Не было их там отродясь.

Где-то в глубине дома у папы жар, он смотрит на всех мутными печальными глазами и послушно, не морщась, пьет все прописанные лекарства… Они с Д., хоть и братья, но мало похожи. Папа молчаливый и рассеянный. Он умудрился быть таким даже, когда в их прежнем доме случился пожар, и папа в одних кальсонах бежал по коридору с дочкой в одной руке и кошкой в другой.
Д. смотрит в сад сквозь стекла веранды, курит очередную папиросу и тихо напевает что-то на незнакомом девочке языке. На подсыхающую лужицу морса на столе слетелись мухи и тихо жужжат о чем-то своем…

Д. убьют в 23-м году. Сбросит с балкона муж его очередной пассии, и, конечно же, не поверит своей перепуганной супруге, что с Д., ставшим к тому времени безнадежным импотентом, у нее была только платоническая любовь.
А через четыре года девочка (то есть уже молодая женщина) выйдет замуж за сына той самых супругов, бледного, веснушчатого, постоянно вздрагивающего во сне, которого она будет нежно любить всю свою жизнь - даже живя с другими, даже уехав за тридевять земель, даже родив двойню от случайного контрабасиста…
Но она никогда не будет курить и красить губы темно-красной помадой, чтобы не походить на грустную мудрую проститутку, с которой когда-то был очень близко знаком Д.
Хотя иногда ей будет казаться, что это она и есть - и Д. соврал тогда, выдумал все, и не был он знаком вовсе, а точнее был, но с еще маленькой, будущей, потенциальной…

А иногда ей будет казаться, что все это не жизнь, а роман, брошенный мамой, которая поспешила в соседнюю комнату, где застонал лежащий с воспалением легких папа. Роман соскользнул с дивана и упал ничком на пол… Он пролежал так до самого вечера, и девочка, найдя его, начала читать, не очень понимая многие слова, да так и уснула с книгой в руках…

…Девочка смеется и плачет, отправляя в рот очередную порцию горьких ягод …