Метровый старичок

Как то раз иду я в переходе метро. Тороплюсь, конечно. Кто же в метро не торопится? Тут – бац: узкое место. Народ сгрудился, прижались все плечом к плечу, ну и семеним. Вдруг чувствую, в спину мне тыр, тыр… Толкается кто-то. Да так настойчиво, так остро. Как пронзить решил. Я башню повернул, кошу краем глаза и вижу: старичок с клюшкой пихает меня в спину, будто не понимает, что я и так не сплю. Кабы был я человеком добрым и общительным, то остановился бы, развернулся к нему лицом, да спросил бы: «Тебе чего, дедуля?» Но разве дождёшься  от меня душевности? Все знают, что я человек злопамятный. А если кто не знает, так я сообщу, что я к тому же злобный пьяница и мерзкий лицемер. Поэтому ничего у старичка не спросил. Так и пошёл дальше своей дорогой. Но затаился с тех самых пор во мне безответный вопрос о толкании в спину: «Зачем?»

Так бы и валялся этот вопрос в анабиозе, кабы не недавний случай, благодаря которому он проснулся и встал передо мной во весь свой огромный, даже лексически ненормативный рост. Нет, с тем пожилым гражданином я больше не встречался и глаза ему не мозолил. Встретился я с Вами и выслушал Ваш удивительный монолог. Не перебивал и не вступал в полемики от того, что так был глубоко удивлён, так удивлён, что Вы сами видели – как. Как и тогда, в метро, пошёл я молча дальше, но на этот раз вопрос во мне не дремал, а продолжал бодрствовать, не давая покоя ни днём ни ночью. Ни поспать по-человечески, ни заняться полезностями. Только он один стоит предо мною и то так, то этак себя показывает. С самых неожиданных ракурсов. Смешно сказать: два дня в том же метро, как заведённый, только мимо нужных станций пересадок проезжал. Ни разу вовремя не вышел. Вот какая задумчивость образовалась от собственного тупоумия. А главное: чем дальше, тем всё пакостнее и мерзотней на душе, хотя уж, казалось, глубже и некуда. Наконец, я не выдержал и думаю: дай-ка напишу всё на бумаге. Если на вопрос этот вселенский не отвечу, так хотя бы выкину его из головы, чтобы он не занимал там не ко времени много места.

Для пущей ясности я должен изложить порядок событий,  столь глобально повлиявший на автора этих строк, что он стал таковым.

Месяц август стремился к своей середине, а я, растяпа, всё задерживал ежемесячную выплату Вам, чем был весьма озадачен, ибо, уважая Вас за то, что Вы самоотверженно взвалили на свои плечи воспитание внучки, не чаял Вас ни огорчать, ни подводить. Тут, как нельзя кстати, обратился ко мне за помощью один бывший однокурсник. Вернее, даже семья однокурсников вашей дочери, которые оба успешно трудятся по специальности, полученной в институте, и уже купили квартиру, но московской прописки у обоих пока ещё нет. Изучив суть предложений, я решил, что теперь мне очень даже интересно взять небольшой кредит в банке. Таким образом, я и им бы сделал услугу и своих долгов перед Вами не допустил бы. В понедельник я встретился с главою почтенного семейства, получил необходимые документы со своего места работы и отправился в банк. Там мы ещё раз внимательно изучили условия договора, риски, залоги и прочая, прочая, что необходимо знать. Заполняя анкету, созданную с целью уберечь заимодавца от рисков невозврата, я заметил пункт,  в котором указывалось, что раз я женатый человек, то во время получения мною денег необходимо присутствие супруги, даже если общей собственности у нас не наблюдается. Вообще-то я сразу подумал, что дело – швах и сказал, что дочь вашу ни о чём просить не буду, но тут вышеупомянутый сокурсник вызвался сам ей отзвониться. «Что ж? – подумал я – никакой беды в том нет. Я и сам порой обращался к разным друзьям, чтобы они подвезли вашу дочь в аэропорт, или встретили. Чего же не обратиться, если друзья и тем более сокурсники? К тому же дело не велико: поставить подпись о том, что: да, супруги. Заодно можно и документ прочесть, выяснить, не угрожаю ли я таким образом Вам, да и самому себе. А то ишь…» Как все мы знаем, ваша дочь сокурснику отказала. Ну, отказала и отказала. На этом можно было и остановиться. Жизнь есть жизнь. Но зачем-то она позвонила ещё и мне. Вы не знаете, зачем? Я не знаю.

Может быть, тот старичок из метро мог бы разъяснить, но где теперь его найдёшь? Нет у меня ни телефона, ни адреса того таинственного гражданина, а как бы могли пригодиться.
 
Если звонят, значит надо ответить. Отвечаю, полагая про себя, что это не просто так, бессмысленный звонок, а с целью. Какая может быть цель? Наверное, выяснить, что к чему. Как умею, пытаюсь разъяснить, что предложение сокурсника очень даже уместное и даже в её, дочери Вашей, интересах, поскольку с деньгами у меня сейчас так напряжённо, что вряд ли я их до субботы где-нибудь раздобуду. Действительно, вдруг человек не въезжает в то, что из-за сущего пустяка я не только её сокурсников подведу, но не дай бог, Вас, дорогую мою тёщу?.. Теперь то я сообразил, что не надо было ничего разжёвывать. Надо было говорить вот так: «Алло. Да, это я. Здравствуйте… (это у меня анахронизм такой - здороваться по телефону) Прекрасно. Прекрасно. Прекрасно. До свидания.» На кой я  полез чего-то объяснять? Пословица гласит: «Мужик задним умом силён», а я до сих пор себя ругаю за несообразительность. Потому что телефонная трубка принялась верещать на весь магазин (Я как раз в кассу стоял  колбасу пробить). Как же людям вредят мобильники! Вот раньше, когда мобильников не было, на людей такие неожиданности не обрушивались. Хотя, нет, тоже бывали случаи…

Был у меня один знакомый армянин. Звали его Арам. Он ходил по квартирам и продавал прямо с порога всякие колготки – молготки. Работа тяжёлая. Все клиенты в хрущёвках живут. Лифтов нет. Так за день набегаешься вверх – вниз, что ноги гудят. Однажды подходит он к двери квартиры, где жила одна девушка, которая уже несколько раз покупала у него колготки и так ему понравилась, что он даже ей глазки строил. Подошёл, позвонил, подождал, пока она там подойдёт. А пока ждал, так ему захотелось пукнуть, что никакой мочи. Открывает она дверь, а у него именно в этот момент всё терпение иссякло. Подъезд гулкий. Эхо по этажам так и загуляло. Посмотрела на него девица удивлёно, да и закрыла дверь. Вот комизм какой. А никаких мобильников тогда и в помине не было.

Но тут всё иначе. Стою я в очереди, а трубка в руке надрывается, сообщая мне что: Раз: Я шантажирую её ребёнком (Новости всегда неожиданны); Два: От меня ничего не надо, и более того, если я такой бедный,  то там, в телефонной трубке, сейчас начнут собирать денег, чтобы дать мне на житьё – бытьё. (Тут, конечно, народ мне завидовать начал. Редко у кого такая заботливая телефонная трубка найдётся) и, наконец, три: Мне должно быть стыдно за то, что в тот момент, когда она (я про телефонную трубку говорю) попросила вдруг у меня двести рублей, то в кошельке моём нашлось только сто. А дальше так: «Тебе не стыдно?.. Тебе не стыдно?.. Тебе не стыдно?..» Типа, у меня такой зуммер навороченный. Не как у всех.

Я вот теперь думаю: может быть, мне надо было всерьёз воспринять хотя бы второе предложение? Нельзя так чёрство и равнодушно относиться к человеческим порывам. И люди на меня за это обижаются. Сами посудите: человек чего-нибудь кричит, доказывает, а тот, кто его слушает, вместо того, чтобы поверить, принимает его слова за абракадабру. Приятно ли?..

То, что день потерян зря, стало ясно до того, как мне позвонил сокурсник и сообщил… Понятно, что он сообщил. Я, конечно, извинился. Сказал, что если бы он обратился в сентябре… и прочие «если бы», с которых воды не пить, потому как «дорого яичко ко христову дню». Ну, не весь же мир подводить. Надо чего-то делать. Так, или иначе, но к 14 августа, когда, как я вам и сообщал, у моей мамы случился день рождения, искомую сумму ежемесячного взноса я откопал. Откопал и откопал. Какая разница – где? Уже и думать об этом забыл. Захожу в автобус. Опять мобила звонит. Что за притча? Пхаю одной рукой билет в турникет, другой мобилу к уху…Ой! Это Вы! Неужто, вспомнили, как я давеча говорил что у моей мамы сегодня день рождения и хотите поинтересоваться: сколько ей исполнилось?.. Нет?.. Ну нет, так нет. В трубке: «Алло. Это правда, что ты завтра не привезёшь денег?» «Что за глупости? Привезу, конечно». «А, ну тогда всё в порядке. До завтра». Зуммер. Нормальный зуммер, не навороченный. Как у всех. Казалось бы: Всё. В мире царят гармония и красота. Не рушится гора Олимп и Шойгу с пожарными машинами и вертолётами никуда не несётся. Но не проехал автобус и двух остановок, как вы звоните снова. Спрашивается: «Зачем?». Отвечается: затем, чтобы сообщить мне, что я, дескать, предлагал вашей дочери какие-то дикости. Простите меня за то, что я принялся активно не соглашаться с этой формулировкой. Не прав. Надо было согласиться и радостно признаться в том, что я, к примеру, эксгибиционист, или ещё чего повозвышенней. Был не готов. Зато я услышал такую серию разнообразных фактов, что моментально потерялся от изобилия таких предложенных к обсуждению тем, как: У вас ребёнок и вам надо о нём заботиться; я ненадёжный человек, потому что всё время вляпываюсь в истории; челюсть себе сломал недавно; через месяц смогу подписывать документы без участия вашей дочери, потому что она наконец решилась официально оформить наши отношения. В мощном информационном потоке не оказалось ни одного аргумента в пользу того, что я создан для того, чтобы мне звонили и ругались, как та девица создана для того, чтобы в подъезде пердел Арам, едва она откроет дверь. Может быть и так. Но, поскольку не каждый день мне звонят, чтобы наорать в ухо, я не успел привыкнуть, поэтому и спросил, не сознавая своего предназначения: «Вы сейчас произнесли очень много приятных для себя слов. Ну и что?» «Ладно – сказали Вы, проигнорировав мой вопрос – приедешь, поговорим».

Наступил долгожданный день. Я еду к Вам. Уж и не к своей дочери, какое там! Именно к Вам. Специально. Чтобы поговорить. Поговорить позитивно и радостно. Я готов со всем соглашаться и всюду только поддакивать. Хорошо, я соглашусь с тем, что я не надёжный человек и не так давно сломал себе челюсть. Я соглашусь с тем, что постоянно вляпываюсь в неприятные истории. Я соглашусь с тем, что у вас ребёнок, что вам надо о нём заботиться. Соглашусь и с тем, что через месяц никакого участия вашей дочери не понадобится и это хорошо, не смотря на то, что деньги вам нужны не через месяц, а сейчас. Я уже и с «дикостями» соглашусь. Не так уж это и принципиально. Приехал. Сразу с порога отдал денежки, наивно полагая, что совсем не они явятся предметом нашего совещания. И опять, как всегда, оказался не прав. Ну никак не мог я подумать, что именно их Вы вознамерились обсудить. Ещё раз прошу прощения и признаюсь в своёй легкомысленной, неуёмной глупости.

И вот стою я и слушаю, как вы отчитываете меня за несусветную мою жадность и подробно, по полочкам втолковываете мне, барашке твердолобому, мои отцовские обязанности. Благодарить бы вас за мудрые наставления, так нет. Я молчу и удивляюсь. И от чего-то мне всё гаже и гаже. Прям сквозь землю провалиться хочется, будто я такой же сквалыга, как Мавроди, или какой-нибудь ещё грек. Будто все минувшие годы я не исполнял перечисляемого в точности. Не оплачивал поездки на Цейлон и в Грецию, не покупал всякие лыжи, снегоход, бессмысленно навороченный велосипед и всякое прочее, вплоть до оплаты выездных клоунов на ваши семейные праздники. Даже скучно перечислять. Будто не ездил я на вокзалы и аэропорты, чтобы встречать вашу путешествующую дочь, и не шёл навстречу всем вашим затеям, вплоть до такой, как припереть вам коврик от вашей сестры с другого конца нашей Столицы.

Снова вспомнился старикашка из метро. Остановиться бы мне в узком переходе, попридержать движение массы пассажиров, да вызнать бы ответ на вопрос: «Зачем?» Может, старичок объяснил бы мне, почему пихание в спину происходит именно тогда, когда узко, когда ни вправо, ни влево не повернуть? Поскольку нет рядом метрового старичка, так, может, Вы знаете, почему именно теперь, когда Вы принялись наставлять меня на путь истины, опять наступил именно такой случай? Есть же, за что меня на самом деле уместно было бы укорять. Взять бы, да спросить: «А что ты вчера подарил своей маме на семидесятилетие?» Ничего. Ничего не подарил. У меня только на вас денег хватило. Она простит мне, что именно теперь и так некстати пришлось изыскивать средства на новый горный велосипед внучке. Я же «отец ребёнка», стало быть она - бабушка. Или нет? Или она – имярек, с которой внучке представляется нежелательным даже в музей сходить?..

Приблизительно в таких ракурсах встал передо мной тот самый вопрос, который надо было вовремя задать тому старичку в переходе метро. Мне стыдно, что старичок из-за моей нерасторопности так и не озадачился полезными размышлениями. Кто знает, может быть, из-за этого он теперь пришёл в магазин, купил там батон, положил его в авоську, а потом взял продавца за пуговицу и давай ему втирать, что именно батон, а не какой-нибудь там аквариум ему нужен. «Да, да! – говорит старичок - Я тебе, глупому человеку, о батоне говорю! А если вдруг тебе позвонит по телефону мой сын и закричит богатырским своим голосом: «Не надо нам ваших плохих батонов!», так ты, такой – сякой жадина, знай наперёд: это он так проявляет заботу о повороте северных рек. Ведь ты же продавец батонов! Где твоя совесть? Ты обязан отдать мне мой батон и отлынивать не смей!»

Потом старичок покровительственно улыбается, отпускает пуговицу продавца и благожелательно резюмирует: «Свободен. Можешь идти». Как школяр из кабинета завуча, уходит ошарашенный продавец батонов. Чешет при этом свой затылок и думает: «Почему я всё время попадаю в такие нелепые ситуации?» А метровый старичок как всегда доволен. Он навёл порядок и расставил батоны по своим местам.