Глава 4

    Теперь перейдём от лирики и были к настоящему, реальности и поразмышляем о самом главном виновнике нашего повествования - о господине Сегале или о человеке в шляпе. Человеком он был уже пожилым, а жизнь за плечами была интересная, полная бесповоротных ошибок и незабывающихся потрясений. Ведь что ещё может быть интересным, как не забавный и нервный случай, когда ты в силу невежества напортачил и тебе влетело так, что хоть держись? Надо сказать, эти ошибки и сделали его по части поступков и советов, да и вообще в делах житейских, очень мудрым, хоть и немногословным. По этой приниче, хотел он или не хотел (а второе имело место скорее, нежели первое), но всегда, когда у тех или иных людей, знакомых с ним случались какие-либо проблемы, - Сегал становился невольным центром всеобщего внимания. Постольку поскольку, хоть и не зависело в большой мере, как поступят терпящие бедствие, от его совета, но всем просто было интересно узнать мнение оного джентльмена в шляпе.
    Действительно. Люди, которые просили его совета, чаще поступали вопреки, нежели следуя ему. Это имело место из-за того, что сказанное Сегалом чаще находилось в сильном контрасте с тем, что, как считали советующиеся, следовало бы делать во имя благополучного исхода. Итак, мнение Сегала всегда представляло интерес для его окружения, ибо было неожиданным, непредсказуемым, таким, какое никто иной не мог вообразить и представить. Потому было так, повторюсь, что человек в шляпе был богат опытом и действовать привык обдуманно, так же и наставлять других; а, вследствии его приславутого жизненного опыта и мудрости, мыслил он другими мерками, нежели иные.
    Я бы сказал, заканчивая свои непонятные рассуждания, так: "Коли вынесешь на люди свои дела, один тебе скажет - чёрное, а другой - белое." Чаще Сегал говорил белое, а иные подсказчики, да советники - чёрное. Но понять и разобрать что есть что не всякий человек сможет, в силу собственного незнания. Где чёрное, а где белое? Где правда, а где кривда? Вот главная проблема всякого, кто попадает в затруднительную ситуацию и, у кого, кроме "советников", даже мысли собственные расходятся решительно в разные стороны.
     Человек в шляпе был в том городе для своего ближнего общества и для людей, до которых так или иначе дошла информация о нём, как бы бабкой-знахаркой, к которой всегда можно выбраться из мегаполиса и попытать её мудрость и "волшебство" своими вопросами и болячками, а заодно и отдохнуть от суеты и шума цивилизации.
    Вобщем, долго можно освещать и прославлять разум Сегала, думать о советах, что слетают с людских языков первее образования мысли в голове, поэтому делать этого мы не будем. Но, между тем, приведём всего несколько случаев, чтобы вы увидели сами, о чём я безуспешно пытался сказать, ибо объяснить можно по части этой темы, лишь примером.
    Итак, однажды у некоего господина Уандрайва возникла проблема... Так получилось, что, по счастливой, естественно, случайности, у него оказался друг у которого был другой друг, который рассказывал тому другу об одном своём знакомом, который в свою очередь был знаком с нашим Сегалом Гайденом и однажды советоался с ним по части бизнеса. И друг сказал Уандрайву, что, по его сведениям, оный господин "советник" даёт очень ценные напутствия, стоит лишь к нему обратиться. При этом он расплывался в похвальбах, ибо через всю эту систему знакомых доходила информация о том, насколько мудр и возвышен этот человек, насколько красивы и пылки речи в которых он распинается пред заблудшими душами, насколько он сведущь в делах права и бизнеса.
    Всё это, конечно был обман и шутка, которую затеял устроить последний в цепочке знакомств, раздосадованный слишком простым и не дельным, как ему показалось, советом, полученным от Сегала. Он распространил эту информацию для собственного, скажем так, псевдонаслаждения уверенностью в том, что кто-нибудь из тех, кого он не знает, попадётся на удочку и пойдёт советоваться с этим, как ему казалось, недотёпой и неисправимым невеждой Гайденом. Чтобы развеять сомнения, возможно поселившиеся в уме читающего, я скажу, что на самом деле человек в шляпе был очень мудр по тому делу, а оному псевдозлодею показалось, что советы его не от мира сего.
    Долго ли коротко ли, но выслушав своего друга Уандрайв направился к человеку в шляпе. Он прибывал почти в полной уверенности, что сегодня же найдёт выход из своей проблемы.
    И вот он попал наконец в гости к Сегалу Гайдену.
    - Здравствуйте, милейший мой друг. Хоть я и не знаю, кто вы, но уверен - вы не стали бы попросту тратить своё время. А, раз вы пришли по делу - проходите, только разувайтесь. Да, да... Идёмте, - позвал Сегал в гостинную и постукивая тростью, на которую опирался при ходьбе, пошёл вперёд.
    - Здравствуйте и вы. Вас зовут... Сегал, Сегал Гайден, если не ошибаюсь?
    Уандрайв снял ботинки, одел тапочки, стоявшие, в прихожей, явно для гостей и проследовал в комнату за человеком в шляпе, который и сейчас не снимал её.
    Тут он хотел ещё что то сказать, но Сегал начал первее.
    - Да, так меня зовут. И, извините, что я совсем позабыл представиться. А вас звать...
    - Уинстон. Уинстон Уандрайв, - улыбнулся он дружелюбно, но как то странно.
    Лицо у Уандрайва было слегка щербатое, глаза стояли довольно близко друг к другу в тёмных кратерах-глазницах, а нос был прямой, словно носовой парус брига.
    - Присаживайтесь пожалуйста, - указал на зелёный диванчик Сегал, - передохните да рассказывайте поскорее, чтобы это предприятие не отняло у вас всего дня, что вас привело в моё жилище. А кстати, не желаете ли чашечку чаю?
    - От чая не откажусь, спасибо конечно... Но мне в действительности хотелось бы перейти к делу. Я подожду.
    Гость кивнух хозяину и тот отправился на кухню и вскоре принёс две пылающие и дымящиеся чашечки с ароматным и согревающим напитком. Оба отпили несколько коротких глотков и Уандрайв заговорил.
    - Так... Чаю я выпил и теперь перейду наконец к тому, что меня к вам собственно и привело. Понимаете ли, какое тут дело... Перейду сразу к сути...
    Он подул на чай и сделал ещё глоточек, организовывая в то время хоть как то свои мысли и готовя их к изложению.
    - Решил я давече, как говорится, открыть собственное дело. Ну, поспрашивал что там да как происходит, сами понимаете, если ничего не знаешь, так и сделать ничего не можешь, особенно в такой деликатной, как говорится, сфере. Ну, друзья рассказали, сделал всё... Индивидуальным предпринимателем сделался, офис себе снял. Сделки разные провожу, по части биржи это у меня... Финансы, знаете ли... Ну вобщем дела у меня пошли в гору. Деньги завелись в кармане, семью свою обеспечил, что же ещё нужно... Но, как вы понимаете, деньги это такая штука, которая требует постоянного пополнения, иначе, сколько бы не было её - исчезнет... даже не заметишь. Поэтому, благосостояние моё стало с недавнего времени падать, так как прибыль с моего дела начала очень сильно уменьшаться. А это началось потому, что я такой человек... ну не могу я, понимаете, не могу я в офисе постоянно сидеть, меня к чему то большему тянет. Ведь, ещё до того, как предпринимателем сделаться я всегда любил проводить время с пользой для развития, учиться чему-нибудь, учить детей тому, что знаю сам, познавать что то новое, заниматься с семьёй, так сказать, на даче, в огороде покопаться, книжку почитать, может, где то, на концерт сходить. А офис... Понимаете ли, что то чувствую, что это не моё. Долго там усидеть я не могу. А оттого, что желание поубавилось, так и работа хуже идёт и прибыль падает от дела... Друзья, знакомые все наперебой советуют мне бороться со своими глупыми стремлениями... Говорят, что нужно, пока могу, состояния себе, да семье своей сделать и во имя этого усмерить природу и заняться усиленно только предпринимательской работой, чтобы восстановить доход и не обеднеть... Вот и пришёл я к вам. Если вы мне скажете то же, что и все, тогда придётся мне поступить так... а как же иначе? Но, я подумал, возможно вы, ведь о вас я слышал много хорошего, возымеете другую точку зрения и она глянется мне больше чем то, что говорят мои знакомые...
    Такова была речь о своей беде мистера Уинстона Уандрайва. Выслушав спокойно его слова и приняв за человека разумного и не такого глупого, каким он сам был в годы Уандрайва, Сегал ответил:
    - Какое же, скажите, я имею право, выдумывать и внушать вам какую то свою "точку зрения"? Ведь вы и так находитесь в смятении... Разве ж мне позволено и справедливо ли будет ещё больше смущать вас, извергая потоки собственных мыслей на вашу измученную и без меня голову? Скажу только одно..., а вы уже сами решайте, правильно оно или нет: "Когда человек зациклен на чём то одном - он не будет в том преуспевать; только эрудированный человек может быть хорош в том, что избрал главной целью своей деятельности". Быть может это и неправда... Но, во всяком случае, я так знаю, а потому - так говорю...
    Человек в шляпе говорил самым простым и спокойным своим тоном из того соображения, что, если бы он говорил, прилагая эмоции, не дай бог, Уандрайв бы не всё до конца понял, но сверх того, принял бы его слова за приказание, чего Сегал категорически не хотел, ведь в выборе свобода, а в свободе - истина.
    Уандрайв, в молчании и внимании прослушавший ответ Сегала, сказал:
    - Я человек простой и сдаётся мне вы дело говорите. Кроме того, мне самому казалось имеено так, как сказали вы, ибо матушка моя была родом из деревни и воспитала меня своими народными мудростями... Но когда же, скажите, всё-таки дела мои заладятся? Ведь, если слова ваши - правда, то всё у меня должно идти как по маслу.
    - Если вам понятно то, что было мною сказано, тогда вам должно быть положительно понятно и то, что вскоре дела ваши наладятся и удача будет вам благоприятствовать. Но только в том случае, ежели вы прекратите считать вашу тягу к жизни проблемой и начнёте познанию различных её сторон уделять время не страшась потери его для работы, а за работу браться с охотой и отдачею...
    Так закончился их разговор непосредственно о деле и затем перешёл уже на другие темы. А это нам, конечно же, не интересно, поэтому, считаю возможным опустить их дальнейшую беседу за чашечкой горячего чая.
    В конце концов Сегал вспомнил, что время не стоит на месте. Да и чай подошёл к концу. Тогда он любезно проводил своего гостя и на прощание сказал, разглядев, что за человек сегодня с ним общался:
    - И главное, надо помнить: не в том счастье, что даёт нам хлеб, а в том, что радует нашу душу.
    Они пожали руки и Уандрайв ушёл. А человек в шляпе, стоя в дверях и опираясь на трость, проводил его взглядом.
    Скажу, не затягивая, читателю, что Уинстон Уандрайв в последствии поступил именно так, как они заключили в беседе с Сегалом Гайденом и за это его ждала сущая награда. Ему не пришлось мучать ни себя, ни свою семью непомерной работой. А упорядоченность, которую он навёл в своих делах вывела его дело на прежний уровень и он мог безбедно и счастливо жить, ибо послушал хорошего совета человека в шляпе.
    А господин, благодаря которому Уандрайв узнал о Сегале, тот, котрый устроил это ради шутки и издевательства, сам остался в дураках, ибо его затея обернулась прямо противоположным образом. Правда, он об этом не узнал, так как, как мы уже говорили, шутка эта была лишь "псевдозлом".
    На этом мы закончили рассказ о первом случае и перейдём ко второму.
    Однажды у одной девушки случилось несчастье. Да такое, какое обычно называется катастроффой или решающим моментом в жизни.
    Но, сперва, о самой девушке. Была она молода, красива, глуповата и конечно бедова (последнии два обстоятельства обычно сопровождают красоту). А знала о Сегале довольно долго, так как приходилась ему родственницей. Правда какой именно - трудно сказать. Потому что в связи с её принадлежностью к фамилии Гайден и имени Сегал всегда звучали долгие и сложные родственные системы, вроде "троюродная племянница четвероюродного брата двоюродного деда внука троюродного племянника восьмиюродной тёти двоюродной сестры". Вобщем, называть её мы будем для простоты племянницей.
    Беда же племянницы состояла в том, что её парень, в которого она вложила бесповоротно и безвозвратно три года своей жизни, был уличён ею на днях в романтических связях с другой девушкой.
    Племянница, не советуясь в первую очередь с подругами и близкими знакомыми, решила для начала поговорить о своём несчастье с Сегалом. И отправилась прямиком к нему в гости.
    И вот она уже у него...
    - Проходи, девочка, проходи, располагайся, милая племянница, ты же знаешь - я всегда тебе рад.
    - Приветик, дядя Сегал, как поживаете?
    Плохо (от нежелания) сдерживая горе, говорила она.
    - Что это с тобой? Что с твоим лицом? Ты плачешь? Какое горе могло так расстроить тебя, вечно счастливую и весёлую?
    В ходе разговора Сегал проводил племянницу в гостинную и налил ей чаю, чтобы она согрелась внутри и успокоилась. А девушка, без всяческих церемоний (куда уж ей с дядей церемонии разводить), хныкая стала рассказывать "дяде" свою историю:
    - Понимаешь ли, дядечка, моё сердце поразила болезнь, которая называется любовью... И была она так горяча и так неистово горел в моей груди жар её пламень, что сосуд моей души стал вместилищем счастья... Вы, конечно знаете, о ком я говорю, ведь я вложила в этого мужчину столько своих усилий и столько души и пламени любви, горящего в сердце, чтобы он был со мной счастлив... Но не далее, как три дня назад случилось невиданное! Я уличила моего прекрасного рыцаря в порочащих его и мою честь и мою любовь связях с одной проклятой фурией, которой удолось окрутить его и приворотить к себе, отвадив от истинной любви ко мне и заставить забыть его о том, что есть такая девушка, которая любит его истинной взаимной любовью! С тех пор я не могу спокойно спать ночами и не в силах вести жизнь днём, ибо эта боль и растерянность давит на меня страшным грузом и сжимает внутри меня сердце, а душу наполняет отравленным туманом смятения, смешанного со злобой... Подскажите, если можете, как вы считаете, как я должна поступить, чтобы исход здесь был благополучным?
    Так закончила она и стала слушать Сегала, в ожидании объёмной и наполненной романтизмом речи, которая бы тронула её до глубины души и заставила повиноваться благоразумному решению дяди.
    Но ожидания её не были оправданы, ибо человек в шляпе не склонен был излагать свои мысли питициями.
    - Счастливое дитя моё, как же ты можешь думать, что здесь я посмею строить собственные догадки и сбивать тебя с толку своим ошибочным мнением? Извини за отступление, но иногда мне кажется, что все вокруг сговорились и только и требуют от меня какого то "оригинального" взгляда на их проблему...
    Здесь он перешёл от лирики, которую себе позволил лишь по глубокому возмущению, к ответу:
    - Я могу лишь сказать тебе, по собственному опыту, что, ежели мужчина не достоин женщины, на что он ей такой нужен? Не лучше ли ей забыть о том, кто пожирает заботу словно трогладит, а в ответ платит неуважением и низостью, достойной карманника?
   Тут он замолчал и всем своим видом показал, что кончил.
   Тогда племянница, удивлённая и растроенная, а не растроганная до глубины души такой приземлённостью и плоскостью ответа, спросила:
   - Почему же ты так коротко ответил мне? Ведь мои уши настроились и ожидали долгой речи, дабы вся моя мысль только и устремилась без оглядки за твоим высоким словом-напутствием!
   На что человек в шляпе ответил:
   - Истина измеряется не колличеством слов. А даже скорее наоборот: истина находит себя в немногословии и спокойном ненавясчивом назидании, ибо истина - есть свобода. Многословие же и твёрдое напутствие таят в себе коварную ложь.
   Племянница пропустила слова человека, пытавшегося её хоть чему то научить пока не поздно, мимо ушей...
   - Что ж... Я думала здесь я получу достойный совет, как мне поступить, но я слышу лишь плоские слова, в которых не может быть правды... Прощайте же, дядя, раз вы не хотите мне, бедной помочь! Чай не допиваю, уж извините...
   Она спешно сделала книксен и ушла прочь, дабы не терять больше времени с глупым бесчуственным чурбаном, как ей казалось.
   Затем племянница пошла к своей старшей подруге, успешной и богатой бизнесвуменше, у которой, как она знала, был в молодости похожий случай. И за сим, бедная племянница решила и искренне поверила, что, раз сейчас, на вид эта подруга очень благополучна, значит в тот момент она поступила верно и её совета можно держаться смело.
   - Привет, милейшая подруга... Ты наверное уже знаешь о том, какое страшное горе настигло меня и чувствуешь, вспоминая своё прошлое, ибо я знаю, что у тебя был такой же случай, как мне тяжело... Так наставь же меня советом, ибо более некому помочь мне, бедной и несчастной!
   - Охотно, милая подруга! Итак... Когда я была совсем ещё молода и неопытна, как ты сейчас и даже ещё моложе и неопытнее, меня настигла врасплох та же беда, что сейчас случилась и у тебя... Мой парень, которого я любила и за которого билась всеми силами, чтобы быть счастливой парой, мне изменил! И изменил он мне не с кем то, а с моей главной соперницей ещё со школьного двора. Представь себе! Тут то наша борьба с этой дуркой накалилась так, что лучше тебе такого не знать... Мы были готовы, когда узнали, что делим одного парня, при встрече глаза друг другу выцарапать!
   Женщина достала тонкую сигарету и закурила.
   - Как вспомню, так сразу нервы все... А ведь эта стерва всегда меня опережала и всегда была впереди... Ну ладно. Вобщем, такие моменты решают всю нашу, девичью дальнейшую судьбу. И в тот момент своей жизни, я решила больше не отступаться и добиться этого парня всеми правдами и неправдами. Ну и в конце концов так затравила эту дурку, что она чуть с ума не сошла! А я теперь живу себе счастливо с красивым и любимым мужем, богата, обеспечена, попробывала в этой жизни всё и познала все её блага... А что ещё надо?
   Докурила она сигарету и бросила на тротуар слегка, невидимо дымящий окурок.
   - Так что, подрага, я тебе говорю и ты послушай меня. Не упусти своего шанса! Зря ты на него столько времени перевела что ли? Или ты дура набитая и хочешь как та моя соперница жить несчастной?
   Как ни прискорбно, но племянница поверила своей подруге и решила, что её пример - показателен, а правда скрывается под толщами речевых пластов... И теперь нравственность и душу племянницы, о которой она столько говорила, можно только оплакивать...
    Вот два примера того, как наставлял людей человек в шляпе. Больше приводить утомительно и бесполезно, ибо этих двух достаточно, чтобы увидеть его мудрость и в чём она заключается: свобода и истина.
    Истина - не то, как думают люди, но то - как оно есть.
    Абсолютно понятно, что после смерти Ника Гайдена Сегалу некому было передать свою мудрость. Более того, все силы души и тела, что он вложил в сына теперь ушли в землю и вернуть их было нельзя. Поэтому горе человека в шляпе приобретало вторую сторону. Пусть бы только умер сын, хотя и здесь горе, как душевное, так и моральное - всегда гложет. Но тут умер ещё и обладатель мудрости отца, принявший её в себя и хранящий глубоко в закромах сознания. Правда, следует признать: горе это скорее для нас - глядящих со стороны...
    Вскоре после смерти и похорон Ника Гайдена, сына Сегала, к Сегалу пришла телеграмма на почту. И почтальон, некий юный джэнтлмен, возрастом бывший чуть старше покойного Ника, по имени Силс Близарт (следует запомнить, что ударение в фамилии падает на букву а), принёс её в дом, в котором проживал человек в шляпе, среди остальных.
    Этот день был пасмурный с самого утра, а время сейчас не сильно убежало от оного вперёд. Лил сильный ливень и всё, что попадало на улицу, автоматически обрекалось на то, чтобы промокуть до нитки. Про такие деньги обычно говорят "хороший хозяин в такую погоду и собаку на улицу не выпустит".
    Силс пробежал к подъезду дома, где жил Сегал, чтобы поскорее попасть в укрытие от грозы и стал распределять письма по ящикам. Надо сказать, к работе он относился очень щепетильно и достойно. Ведь достойно серьёзно относиться даже к работе почтальоном. Вообще Силс Близарт был очень принципиальным человеком и поэтому относился ко всему, что касалось любой деятельности, важно. По этой причине, когда он обнаружил, что дверца почтового ящика квартиры, где жил Сегал Гайден заклинила и ни в какую закрываться не хочет, он побежал наверх, аж на сорок девятый этаж пешком, так как лифт почему то не работал как раз в этот день.
    Там он постучал в дверь квартиры Сегала и дружелюбный хозяин открыл дверь.
    - Здравствуйте, извините пожалуйсто за беспокойство, - говорил Силс, обливаясь дождевой водой, которая капала с него каждую секунду на пол, - но я не мог оставить это дело просто так. Ведь в вашем почтовом ящике заклинил замок на дверце и он не закрывается. А поручить важное послание, которое возможно заключается в этом конверте, на волю судьбы я не мог и вот поэтому я решил принести его наверх и передать вам лично в руки. Ничего, что я тут, на пороге так наследил?
    Человек в шляпе был поражён...
    - Да что вы..., - принял он конверт с письмом, - это сущие пустяки. Но я настаиваю, чтобы вы зашли ко мне, так как вы промокли до нитки, ей богу и, наверное, страшно замёрзли, ведь такая отвратительная погода нынче на дворе.
    - Право, что вы такое говорите, ведь мне нужно разнести ещё столько писем, - показал Силс на сумку.
    - Это может и подождать... Кроме того, я ведь не отниму у вас много времени - всего то пару десятков минут, чтобы согреться и хоть чуть-чуть обсохнуть. Проходите не стесняйтесь, только разуйтесь, пожалуйста.
    Силс сдался, ибо холод ледяного ветра вместе с прохладной дождевой водой создавали вместе сильную тяжесть и желание отогреться и посидеть где-нибудь в уютной обстановке.
    Обстановка в доме была доброжелательная, уютная и спокойная. В такой обстановки без всякой натяжки и обиняков можно сказать высокую и гордую для  любого хозяина фразу "чувствуйте себя как дома". Или лучше сказать - в квартирке Сегала была такая атмосфера, которая распологала к высшей степени открытости и этого чувства, когда нет обычного напряжения, появляющегося при попадении в чужую крепость, на чужую территорию, а есть даже ощущение, что это твоё собственное, когда любой человек попавший в такую атмсферу, мог бы абсолютно спокойно и верно сказать "здесь я чувствую себя, как в собственном доме". В такой обстановке не может быть никакой напряжённости и стеснения.
    Наш человек в шляпе угостил Силса Близарта крепчайшим и пламенно горячим чаем, от чего тот быстро отогрелся и почуствовал себя очень уютно. Как раз то, что ему хотелось сейчас больше всего. Кроме того Силсу понравилось общество мудрого и доброжелательного старца. А Сегал поймал себя на мысли, что может ещё передать свой опыт кое кому...