Рассказ Это было недавно, это было в кино

                Это было недавно, это было в кино.

     Где-то в середине семидесятых годов, в экране телевизора я увидел фильм о докторе- хирурге, работавшем в Заполярье. События фильма развивались таким образом, что доктору для оказания помощи пострадавшему необходимо было совершить прыжок с парашютом. С тех пор прошло много лет, и я сейчас не помню достоверно всех деталей того фильма. Скорее всего, он, как и большинство остальных, закончился благополучно: прыжок состоялся, проведена сложная операция в совершенно не приспособленных для этого условиях, жизнь раненого, нуждавшегося в помощи хирурга, была спасена, и глаза женщины, ранее почти не смотревшей в сторону главного героя, наполнились любовью и совершенно иным смыслом.
     Почему я заговорил именно об этом фильме, явно не представлявшим особой художественной ценности и не являвшимся лидером проката? В то время фильмов, прославлявших трудовые подвиги советского народа, создавалось много, и по развитию основной сюжетной линии они были похожи, как близнецы. А вот надо же, вспомнился этот.
     Дело в том, что со мной, работавшим в качестве хирурга военного госпиталя именно в тех широтах и именно в то время, произошли события, абсолютно идентичные тем, что пришли в голову сценаристу. В отличие от таковых в картине, эти, реальные, в моей памяти сохранились очень отчетливо.
   - Товарищ капитан, Вас начальник гарнизона вызывает.
     Борис был моим другом, командиром полка истребительной авиации ПВО и начальником гарнизона. Если ему хотелось пообщаться, то так официально вызвать не стал, сам пришел бы. Значит, на самом деле какое-то дело. Штаб полка был рядом, только дорогу перейти. В коридоре стояли летчики, что-то обсуждая. Со всех сторон слышались добродушные, почти ласковые приветствия, что вкупе с дружескими похлопываниями по плечу моментально заставили внутренне подобраться.
    «Такая нежность в обращении неспроста»,- предупредил внутренний голос, знакомый со всякого рода приколами молодых, здоровых, хорошо откормленных пилотов,- готовится какая-то каверза, будь внимателен». Но оказалось все не так.
   - Привет, Володя, садись. То, что скажу сейчас – это не то приказ, не то просьба нашего командования, сам пока не разобрался. Дело в том, что оно хочет получить твое согласие лететь и прыгать с парашютом вот на этот остров, - он ткнул пальцем в маленькую точечку где-то в просторах Ледовитого океана,- Там кто-то нуждается в помощи. Кадровики прошлись по всем нашим лечебным учреждениям в Заполярье и нашли только тебя, как хирурга, имеющего десантную подготовку. Это так? Ты прыгал с парашютом?
   - Да было дело, но очень давно, несколько раз прыгал. Правда, тогда я был вдвое моложе и в четыре раза легче.
     Я вкратце рассказал Борису свою воздушно-десантную историю. На первом курсе Военно-Медицинской Академии, находясь в наряде со своим приятелем Шуркой Близнюком, дурачились и показывали друг другу различные приемы борьбы. Шурка, маленький и легонький, любая половинка от меня, что-то такое сделал, я пролетел по воздуху и оказался на полу с вывернутой набок коленной чашечкой. Не дав мне опомниться, Шурка долбанул по ней с другой стороны, и чашечка заскочила на свое место. Но сустав быстро увеличивался в размерах. Несколько дней я провел в клинике.   Второй раз такая же травма произошла во время баскетбольных соревнований, а третий, когда уже учился на воздушно-десантном факультете. Врачи поставили диагноз: «Привычный вывих коленной чашечки» и благополучно отчислили меня из рядов крылатой пехоты в обычную, что с моей стороны особых возражений не вызвало.
   - Понятно. А теперь, Вовка, о самом главном. Я сейчас тут собирал летный и штурманский состав. Обсуждали возможность десантирования на этот, будь он неладен, остров. Скрывать не имею права, условия неважные, голые скалы, припорошенные снегом, у земли пурга, сильный ветер. К единому мнению так и не пришли, голоса разделились. Большая часть считает, что ты имеешь полное моральное право отказаться, а другие считают, что нет, надо прыгать, раз человек нуждается в помощи.
   - Так может, эти моралисты покажут мне, как это делается, чтобы остаться не только живым, но и дееспособным для оказания этой самой помощи. Я не знаю, что сказать. Лететь и прыгать,- очень страшно, не лететь,- представляешь, в какой атмосфере потом придется жить? Я уже слышу эти разговоры: "Этакий бугай, а когда дело коснулось чего-то серьезного, сразу в сторону, не пошел оказывать врачебную помощь, исключительно, из-за трусости". Хорошая перспектива. А ты-то как считаешь?
   - Кто и что будет говорить, я не знаю, но считаю, что надо отказаться. У тебя вес перевалил за центнер, тренировки никакой, да и навыки, которые когда-то были, давно утеряны. А самое главное, степень оправданного риска зашкаливает за все допустимые пределы. Именно так я буду докладывать своему командованию.
   - Боря, если ты думаешь, что я горю желанием туда лететь и прыгать, так ты ошибаешься. Честно говоря, я просто боюсь. После того, как ты тут наговорил всяких ужасов, у меня штаны полные. Знаешь что, давай для начала попробуем узнать детали о пострадавшем. Кто, что, какая травма, насколько угрожает жизни? Может, после этого легче будет принимать решение.
     Хочу напомнить вам, дорогие читатели, что события разворачивались в то время, когда современных парашютов, позволяющим приземляться со скоростью, не мешающей чтению газеты, тогда и в помине не было. Чтобы вы могли приблизительно представить себе ваше взаимоотношение с силой земного притяжения, то скажу, что приземление на парашютах того времени очень напоминало обычный прыжок на землю с высоты второго - третьего этажей. Плюс к этому, скалы, прикрытые снежком, и довольно сильная пурга, скрывающая даже очертания острова. Было, поверьте, чего бояться.
     Ответ пришел довольно быстро. Оказывается, на метеостанции этого острова в архипелаге Земли Франца - Иосифа работает семья: муж и жена. Когда выяснилось, что у них должен появиться ребенок, женщине предложили в навигацию покинуть остров, но перед отъездом она посоветовалась с мужем, передумала и осталась. Родила, но послеродовый период осложнился кровотечением. Учитывая тот факт, что медицинская помощь на острове была представлена в лице старенького пьянчужки - фельдшера, который давно все позабыл, перспектива у молодой матери остаться в живых, была минимальной. И тем не менее, ни у кого бы никогда не возникла идея посылать на остров врача с помощью парашюта, кабы ни одно обстоятельство.
     В верхних эшелонах партийной власти стало известно, что родился ребенок на широте, где никогда доселе человек не рождался. Естественно, это стало возможным только в стране Советов. Придворные борзописцы мигом известили о таком радостном событии весь мир. Но когда стало известно, что молодая мать, а вслед за ней и ребенок могут отправиться в мир иной, стрелки перевели на Министра обороны, который должен был принять экстренные меры по спасению. Вызванный в штаб главком ВВС доложил, что использовать вертолеты по какой-то там причине невозможно, и предложил возложить решение этой простой проблемы на воздушных десантников. Главнокомандующий воздушно-десантными войсками категорически возражал против отправки врачебной бригады на остров – слишком большой риск потерять сразу несколько человек. Но Министр был строг и настойчив, хотя параллельно распорядился выяснить, есть ли врачи с десантной подготовкой в его сухопутной епархии. Именно таким образом вышли на меня.
     Нам в Амдерме обо всех страданиях высокого начальства было не ведомо, а после того, как стало известно, что в помощи нуждается женщина – роженица, сомнения в необходимости отправки на остров исчезли сами собой. Стали готовиться к полету.
     Борис, как будто ощущая какую-то вину передо мной, старался оперативно убирать с нашей дороги любые препятствия, решил сам пилотировать транспортную машину и руководить всей десантной операцией, начиная с выброски «Ваньки» (специальной куклы, по полету которой точно определяют снос и делают поправку на точность приземления) и кончая подготовкой упаковок медицинского имущества. Я же отправился домой, надо было, на всякий случай, аккуратно попрощаться с семьей. Сказал, что предстоит срочная командировка на срок, о котором, даже приблизительно, ничего сказать не могу. А что я мог сказать, если при самом благоприятном исходе мог вернуться домой только с пароходом в следующую навигацию.
     Но как я не старался скрыть истинную причину отлета, Светка что-то почувствовала и побежала к своей подружке, жене Бориса. Там они вдвоем взялись за него, и, видать, что-то выведали, потому что домой вернулась без лица и тихо стала помогать мне собираться.
     Я потом много раз пытался разобраться в своих чувствах: была ли эйфория в действиях, или, наоборот, опустошенность, испытывал ли страх, или полную апатию. Народная мудрость гласит, что пессимист – это хорошо информированный оптимист. Тот самый случай. Конечно, страх был, и основная причина его - достаточсная осведомленность о предмете. И как мне сейчас представляется, это был страх не столько возможной гибели, сколько страх сломать шею и на всю оставшуюся жизнь стать инвалидом, превратившись в растение. Такого, очень возможного поворота событий боялся больше всего. Но в том, что лететь и прыгать надо, у меня уже не было никаких сомнений. Было даже какое-то пижонское чувство гордости собой за то, что, вопреки всем предупреждениям, принял правильное решение.
     Хочу еще напомнить вам, мои дорогие читатели, что я был типичным продуктом совковой системы и гениально придуманные кем-то слова: "Если не я, то кто?",- принимал буквально, не оставляя себе выбора. Это сейчас с позиции прожитых лет на этот простой вопрос у меня находится такой же простой, а главное, довольно правильный ответ: "Да никто, и я в том числе". Но, если быть искренним до конца, абсолютной уверенности в этом у меня нет.
     С улицы раздался гудок командирской машины. Стараясь не смотреть в глаза совершенно потерянной Светки, вышел за дверь. Встречавшиеся по пути люди делали различные подбадривающие жесты,- в маленьких местечках любые новости разносятся быстро.
     Дежурный офицер на аэродроме доложил Борису о готовности к вылету и добавил:
   - На максимальной дальности обнаружен военный борт. Идет вне плана. Направление – к нам.
   - Ждем. Не гулять же сюда летят.
     Когда военно-транспортный «Ан-12» подрулил к стоянке, по лесенке на землю спустилось несколько человек – воздушных десантников, которых легко было узнать по специфической экипировке. Это были молодые врачи, получившие приказ выполнить задание своего Министра. Ни один из них не был знаком, но все уже были мне родными людьми. Мы переглянулись с Борисом и, чего греха таить, облегченно вздохнули, наша миссия на этом заканчивалась. Теперь уже я ощущал какую-то не понятную самому себе вину перед этими ребятами. Пока заправляли самолет, разговорились, нашли нескольких общих знакомых, перемыли им косточки. Но наступил момент, и ребята скрылись в чреве транспортника. В добрый час, друзья мои!
     Мы еще стояли на полосе, глядя уже в пустое небо, как прибежал радостный дежурный офицер и доложил, что на острове все закончилось благополучно. С помощью ручного пособия пьянчужки-фельдшера отошел кусок последа, и кровотечение остановилось. Действиями старичка руководил и продолжает руководить по радио опытный акушер из Норильска. Необходимость в прилете врачебной бригады отпала.
   - Срочно радиограмму на борт. Приказываю развернуться и лечь на обратный курс. Посадка в Амдерме обязательна. Повторяю - обязательна.
     Дав мне соответствующие инструкции, Борис уехал с аэродрома. Я же встречал десантников и членов экипажа. На это раз их настроение было несравненно лучше, ведь они были профессионалами и прекрасно понимали, на что шли и чего избежали. Я передал им приказ начальника гарнизона прибыть в поселок. Поехали.
     Возле предприятия общественного питания, днем выполнявшего функции обычной столовой, а вечером – роль ресторана, нас встречал Борис. В пределах видимости находились два патруля, рекомендовавшие гражданским лицам временно обходить стороной это архитектурное сооружение малой формы.
   - Товарищи офицеры,- обратился к нам Борис,- Кто мне ответит, что делает нормальный человек, когда серьезная проблема, стоявшая перед ним и требовавшая массы физических сил и нервного напряжения, разрешилась? Правильно. Согласен. Поэтому не вижу объективных причин, которые помешали бы нам выпить за здоровье нового человека планеты и его матери. Лично я считаю, что мы просто обязаны это сделать. Сегодня был тяжелый день, но это был ваш день!
     Обычная поселковая столовая, размещавшаяся в длинном бараке, превращалась вечером в ресторан за счет того, что вносились крошечные изменения в интерьер. Начинали подавать спиртные напитки, включалась старенькая радиола, на столы ставились пластмассовые стаканчики с нарезанными на четыре части салфетками и кардинально менялись цены на те же самые блюда, чем торговали днем. На этом метаморфрза заканчивалась.
   Мы сидели за столом самого красивого и самого лучшего в мире ресторана, пили водку и что-то громко одновременно говорили друг другу. Я смотрел на эти замечательные молодые лица, чудом избежавшие гибели или увечий, и пытался ответить на вопрос, сопровождавший потом меня всю жизнь: существует ли у кого-нибудь моральное право смертельно рисковать в мирное время жизнями людей подчиненных, связанных дисциплиной и долгом выполнения приказа?
     Это только в кино доктор со своим парашютом приземляется чуть ли ни в койку героини. Здесь же моих новых друзей ожидала участь иная. Постоянно перед глазами возникают огромные чаши весов. С одной стороны - мать и дитя, с другой - несколько молодых мужчин, которых дома ожидают такие же матери, дети и жены.
     Я не знаю ответа. А вы?