Девушка и арфа

    Время быстротечно, как быстротечна мысль…  Еще секунду назад мой разум жил надеждой, жил ожиданием,  а теперь… Перед лицом был облик, до боли знакомый. До боли родной!..
  Мы познакомились там, где ветер гнул книзу деревья, завывая и вереща, как подстреленный заяц. Мне случилось проходить там осенью  19.. года, время было позднее и, дабы поскорее добраться до теплого дома, где меня поджидали мягкий диван и кружка ароматного глинтвейна, я решил срезать путь через  старинный монастырь. Шел мелкий, противный дождь; изредка капли попадали за воротник и тогда меня всего передергивало от холода, пробиравшего весь организм изнутри. Быстро темнело, и тропинка превратилась в полосу препятствий с лужами, земляной кашей и  перепутанной травой, которая цеплялась за ноги, мешая пройти. Засунув руки в карманы и втянув шею, я шёл, как мокрый воробей, порой уже не разбирая дороги, наступая в грязь и уже даже не пытаясь её обходить. И в этот миг, О чудо, явилась ОНА!

     Являясь, по всей видимости, важной персоной в том монастыре, ОНА пригласила меня внутрь и подала в глиняной чаше горячий чай как раз в тот момент, когда молния ударила в ближайшее дерево. Рухнула вниз с грохотом подпаленная ветка и вспышка света осветила лицо незнакомки. Оно было прекрасно! Шелковые, на вид, рыжие волосы волнами спускались много ниже плеч, пронзительные голубые глаза были удивленно раскрыты, будто ОНА пыталась разглядеть меня всего снаружи…и изнутри. Тонкие, длинные пальцы её коснулись меня, в момент передачи чаши и будто гром поразил всё мое существо. В это мгновение сердце вашего покорного слуги наполнили такие чувства, которые я не стану даже пытаться вам передать… Любовь, нежность, страх, жалость – всё навалилось сразу и было ещё много такого, чего я никогда не испытывал. От чая валил пар, но я не чувствовал его на своих губах, вся одежда моя была мокрая, но я не чувствовал холода. Всё, что видели мои глаза и чувствовали органы- всё это была ОНА.

    Некоторое время девушка сидела напротив и разглядывала то жалкое существо, которое я в тот момент представлял, своими неземными очами… Тихо трещал огонь в камине, из него иногда вылетали искры, но тут же гасли. Незнакомка встала, чтобы подбросить в огонь несколько поленьев, и при виде разгоревшегося огня стала отчётливо видна её фигура. Ничего идеальней в этом мире я не видел! Даже грубая накидка, в которой она была, не могла скрыть всей гармонии тела. Мои глаза смотрели на неё с восхищением и, не скрою, желанием. Даже сама необычность обстановки не смутила меня. Мои глаза расширились, стремясь впитать как можно больше этой красоты, но ОНА, видимо, почувствовала взгляд и обернулась. Только на секунду, но я успел заметить улыбку, пробежавшую по её лицу. Быстро отвернувшись, выскользнула из зала, оставив меня одного. Проводив её взглядом, я откинулся в глубоком кресле, в котором сидел, и начал, от нечего делать, рассматривать обстановку комнаты, при неясном свете камина. В питьё, скорее всего, было что-то добавлено, так как мой мозг начала заволакивать приятная пелена, и я почувствовал блаженное тепло, разлившееся волной по моему телу. 

      Откинув голову, я разглядывал потолок. Низкий, полукруглый, он вселял сильнейшее чувство уюта. Добрые лица монахов, нарисованных, скорее всего, очень давно, смотрели на тебя с состраданием и  немым упрёком. Различные картины посвящали наблюдательного человека в их святые дела; там они варят похлёбку, тут – совместно готовят дрова на зиму; были и неприятные моменты: вот некий монах находился в веригах; а здесь – похороны: старые, молодые, девушки, юноши… Скорбящие стоят монахи, склонив головы над могилами, прощаются. В дальнем углу была нарисована, как я понял, оборона монастыря при нападении большого войска; льётся раскалённая смола, небольшое число монахов сдерживает многосотенную армию неприятеля, со звоном скрещиваются мечи, хрипы коней смешиваются со стонами раненых, пот мешается с кровью. Картина действовала угнетающе, и я перебросил взгляд на стены. Они тоже были покрыты росписью. Вдоль всего периметра была нарисована служба; со всеми её нюансами. Яркие, до сих пор не выцветшие краски передавали то торжественное настроение, царившее в подобных мероприятиях. Казалось, напряги слух – и можно услышать мощный голос, распевающий псалтырь, услышать эхо, отскакивающее он уголков причудливо сделанного потолка и почувствовать запах ладана. Впрочем, запах представить было не проблема, точнее, его не надо было представлять. Он присутствовал везде, терпкий, по своему приятный… 

    Перебираясь взглядом по стене, я вдруг натолкнулся на золочёную арфу. Впервые увидев сей инструмент, я замер. Свет отскакивал от её прекрасных витых форм, напряженные струны, казалось, только и ждали трепетных пальцев, которые вырвут из них очаровательный звук. Как завороженный, я не мог отвести взгляда от этого зрелища. Попытался подняться, но не смог, тяжело откинувшись обратно в кресло. Всё, что я мог делать - это смотреть. Смотреть и пытаться представить какая чудная музыка может исходить от этого прекрасного инструмента. По видимому, мои попытки подняться не остались незамеченными. У двери послышался шум и появилась ОНА. Тихо ступая прошла к арфе и села за неё, полуобняв. Я оторопело глядел: два чуда, два гения были передо мной; наивысшее счастье, дарующееся человеку один раз в жизни. Вздохнув,  богиня тронула пальцами струны и звуки, полившиеся благодатным миром, заставили мою душу покинуть тело. Я вознесся над землёй, над вселенной. Подо мной, в ритме странно-очаровательной музыки пролетали чужие миры и галактики; странные планеты со странными существами; подводные красоты и бескрайние просторы неба; ангелы и страшные черти; черное и белое; покой и боль; правда и ложь; да и нет.…

     Не знаю, сколько просидел я так, зачарованный этим явлением, слушая музыку, приносящую покой. И только по прошествии долгого времени я осознал, что люблю их; люблю их союз: девушку и арфу. Люблю до безрассудства, так, как никогда ещё никто не любил! Я упал на колени и попросил её руки. Музыка смолкла, но чувство не покинуло меня. Было до безумия больно стоять на неровном полу, который оказался усеян мелким гравием, но я не поднимался. Слёзы текли по моим щекам и руки мои дрожали. Я ждал ответа. И я его дождался. Тихий, звенящий голос сообщил мне, что мы будем вместе; не сейчас, чуть позже. Я этому не противился; впоследствии меня не раз повергала в изумление сама мысль о том, что можно полюбить ТАК человека после нескольких часов знакомства, даже не зная его имени. Поэтому весть о том, что наше бракосочетание состоится чуть позже, я воспринял с благоразумным спокойствием. Ещё много быстрых часов находился я с нею рядом, пока не рассвело, и ОНА не вывела меня на дорогу. Мы договорились, что я приду через три дня, и уведу её с собой. Но когда в назначенный срок  я пришел, то никого не обнаружил. Много дней подряд я приходил, но всё было без толку. Только музыка, та самая, которая сблизила нас, неотступно звучала в моей душе, давая уверенность в скорой встрече. С тех пор прошло девять месяцев, и вот сегодня, проходя по заброшенному кладбищу, которое находилось недалеко от монастыря, я увидел её. Увидел – и сердце моё оборвалось. Увидел – и музыка замолкла навсегда… Её лик, выбитый в камне, смотрел на меня, возвышаясь над цифрами: 1794 -  1817.