Его глазами

Каждое утро она спешно собирается в институт. Носится по квартире в нижнем белье и рубашке нараспашку. Она странно любит рубашки, но это не важно. Ни кружев, ни бантиков. Фиолетовое белье, черная рубашка, бежевое тело. Люблю, когда она утром, растрепанная, завтракает. Садится на табуретку, подложив под себя ногу, а вторую поставив на табуретку. Пьет кофе из большой кружки... Можно стоять, прислонившись к косяку, и смотреть на нее. Почти ничего не съела, только выпила кофе. Спросила время, ужаснулась, вскочила и пошла одеваться. Поравнявшись со мной взяла мою кружку с зеленым чаем, отхлебнула, смешно  сморщила нось и поцеловала. За моей спиной зашлепали ее лапки по линолеуму. Через несколько минут она, уже одетая, вернулась. Волосы лежали ровно и аккуратно.  Пару раз встряхнула головой, и они снова взбалмошно разлетелись по плечам. Прикоснулась к моим губам, улыбнулась и вспорхнула, оставив запах вишни и волос. Захлопнулась дверь. Можно прислонится к двери спиной, и услышать, как стучат каблучки по лестничной площадке и дальше вниз по лестнице. Опять не дождалась лифта. Шуршит дождь. Можно сесть на пол и допить чай прямо тут, у двери. Потом пойти собираться на работу. Еще день.
***
Опять открыла дверь, не спрашивая, кто за ней. В квартире пахнет кофе. Она сидит на подоконнике и читает, рядом бокал с кофе. На плите стоит сковородка со шкварчащим вкусненьким. Замираю в проходе. На фоне окна тонкий женский силуэт.  Босые лапки. То же фиолетовое белье, та же рубашка, любит она их. Слегка поплывшая подводка от дождя и дневной суматохи, делает ее глаза большими и немного кошачьими. Наконец совладав с эмоциями, подхожу, целую. Заставляет мыть руки и кормит. Спрашивает о работе. Я, как идиот, рассказываю. Неужели ей интересно? Это ужасно скучно для нее, наверно. Но она сидит напротив, пьет кофе, спрашивает, просит объяснить. Я попросил передать что-то. Поймал ее руку. Пальцы холодные холодные, будто не живые. Сделав насмешно грозное лицо, командую, что надо одеться. «Ни-за-что!» - смеется она. Вот так звонко журчащий ручеек ее смеха вливается в шуршание дождя.  ……….
Моет посуду. Стоит спиной и тихо мурлычет какую-то песенку. Подкрадусь к ней, обхвачу плечи. Она вздрогнет и чуть не уронит тарелку.  Поцелую плечо. Она заставит меня пойти переодеваться.
***
 Стемнело. Сижу на диване щелкаю каналы. Она сидит на полу, вытянув ноги, и прислонившись к дивану. Все еще заставляет меня рассказывать что-то, греет пальцы о бокал с кофе. Какой бред я говорю! Она слушает, переспрашивает, удивляется, отхлебывает кофе. И как она его пьет? Горький, крепкий, без сахара и сливок.  Не люблю кофе, так же как и рубашки. А она любит.  В конце, концов, я не могу больше думать, просто смотрю, как по ее коже разбегаются блики от телевизора. Щелкаю каналы. Не выдерживаю. Сажусь рядом. Она забирает пульт. Целую губы, подбородок, щеки, локоны, шею, плечо, руку, всю до пальцев.  Она сидит, вытянув ногу, а другую, согнув и положив на нее руку с хрупкими холодными пальчиками, перебирает каналы. Говорит, что нечего смотреть. Я бы вечно смотрел на нее. Уходит спать. Иду за ней. Она лежит на кровати, сжавшись клубком между подушкой и одеялом. Покрываю ее. Уговорить лечь на подушку не возможно. Она засыпает, я перебираю волосы. Она пахнет вишней, и волосы пахнут вишней…или от них пахнет? Не важно, завтра будет еще одно утро.