The Fantasy of Love. Мышенорский хроникер. Проект

                The Fantasy of Love.
                Мышенорский хроникер.
                4
                Засекреченный проект.
     Очередной экскурс в быт одинокого человека: безвкусно, опрятненько на собственный лад; отставание от моды  - лет пятнадцать – двадцать пять, оптимистическая фонотека, дерматиновый манекен, наполненный крупным песком из заброшенного котлована, дорогая косметика и старинный кофейный сервиз на самом почетном месте обеденного стола.
     Сержанту Скудоумовой не светит стать офицером, - слишком подходяща для выполнения грязной работы на не слишком оживленных улицах Мышенорска Великого. Начальство упорно не хочет признавать ее заслуг, тем более, продвигать по службе. Такое презрение объяснить довольно просто: на своем месте Карька, воистину, сотрудник незаменимый. Не бесперспективность рабочего энтузиазма стала причиной ее сегодняшней хандры. За поздним ужином ей стукнул тридцатник, и вот уже скоро обед, но еще никто не поздравил с круглой датой, хотя бы по телефону. Конечно, была пара звонков, ко дню рождения никакого отношения не имевших. Звонили с работы. Первый звонок раздался в три часа ночи (или утра, как кому будет угодно). Бойцы группы немедленного реагирования после вызова в промзону ММРТ приползли на карачках и не смогли вспомнить, где оставили Камаз. Самым пьяным оказался водитель, он-то и просил Карьку обшарить территорию завода и пригнать казенный автомобиль к зданию РОВД. Пожелав ему спокойной ночи, Карька попыталась уснуть, но через двадцать минут позвонил разгневанный зам начальника по уголовке. «Отечески советовал» найти утерянный гэнеэровцами автозак. Оказалось, что срок аренды автомобиля истек еще несколько дней назад и администрация пересыльной тюрьмы в ультимативной форме требует его вернуть.
     Обычно, сержант Карька ходила на службу в форменной юбке, возомнив себе, будто она скрывает  мужеподобие фигуры. На сомом деле, камуфляж нисколько ее внешности не вредил. В любых туалетах она оставалась красивой женщиной, только очень большой.
     Обшаривать промзону в поисках машины отправилась по уставу. В казенных ползунках и новомодном кителе на голое тело. Решила, что лучше слегка замерзнуть, если пойдет дождь, чем потом протухнуть в кабине «камаза» сидя над раскаленным дизелем. Сейчас, когда уже перевалило за полдень, Карька, опустив тяжелое бедро на узкий край ванны, отдирала от пятнистой штанины прошлогодние репьи. Чтобы открыть водительскую дверь, ей пришлось продираться сквозь высокий бурьян. Автозак вернула законным владельцам, получила отгул и занялась, наконец-то, собой. В дверь позвонили.
     Глядя в глазок, одной рукой Карька застегнула пуговицы халата, другой отодвинула защелку замка. На пороге, прикрыв застенчивый румянец букетом красных цветов, стоял сосед по лестничной площадке.
     - Поздравляю с днем рожденья, желаю счастья в личной жизни, Пух.
     - Ромео, как я рада за тебя! Наконец-то вы с Жулькой зажили по-человечески, - мгновенно исполнившись абсолютного счастья взвизгнула Карька и, не прикасаясь к букету, дабы освободившись от него, сосед не улизнул домой, втащила Ромика в единственную комнатушку.
     - Подождать минутку сможешь? Я переоденусь.
     - Это ты подожди, ядрена Матрена, я же на работе сейчас. Заскочил к тебе поздравить.
     - Устроился? Куда, кем? Ну-ка, колись, друг детства.
Ромик мгновенно посерьезнел:
     - Давай потом, ладно? Очень сглазить боюсь, уж как-то все удачно складывается, подозрительно даже.
     - Ну, ты давай, не грузись, чего доброго опять сблюешь. Иди руки мой, пообедаем. Раз начал – поздравляй как следует.
     - А как следует это как? – с поддельным испугом прошептал Ромик, пятясь к белым дверям ванной комнаты.
     - Нужен ты мне… Я ведь, лесбияночка… - смачно облизнув губы, пропела Карька, тесня его выпяченным животом.
     На самом деле, сосед весьма чувствительно ее задел. Сперва, она даже хотела обидеться, но боязнь быть уличенной заставила принять моветон. Сержант Скудоумова была старой девой. Совсем не потому, что, якобы, не нравилась мужчинам. Нравилась, да еще как! Однако, не находя в себе достаточно мужества, мужчины боялись выглядеть на фоне Карьки, мягко говоря, не симпатично. К сожалению, ни у кого из них, не возникала мысль с разбегу боднуть ее головой в пупок, так, чтобы она отлетела в угол и, схватив за мяконькое, рассказать о самых сокровенных мечтах. По выписке из госпиталя, такой смельчак имел бы возможность затащить эту девушку под венец, о чем, собственно, грезило все мужское население Мышенорска – Великого.
     - Ну, тогда и я не мужик! - восхищенно присвистнул Ромик.
После обеда, приуроченного к торжеству Карины и отличающегося от повседневной трапезы горожан, лишь присутствием на столе самого дорогого из вин средней паршивости, Ромик неловко чмокнул соседку в глаз и извинился:
     - Прости, я бы посидел еще, но пора бежать. У нас за опоздание здорово по карману бьют.
     - Да все пучком, спасибо за букет. Ты один не забываешь. С третьего класса ни разу не забыл, - плаксиво буркнула Карька, нагнувшись за нарочно оброненной вилкой.
     Так уж получилось, слезы навернулись на глаза. Чтобы ликвидировать последствия минутной слабости, сержант Скудоумова смахнула вилку под стол, притворившись слегка захмелевшей. Сосед, в силу нормальной мужской близорукости не раскрыл ее нехитрый прием и под столом их взгляды встретились. Остается только догадываться, о чем он подумал в этот момент…
     В дверях она еще раз поблагодарила Ромика за цветы и вернулась на кухню. Чтобы немного поднять себе настроение, шепнула сама себе, боясь произнести фразу громче, поскольку не была уверена, что не услышит в собственном голосе провоцирующую дрожь:
     - За то не устану от мытья посуды.
     Она стукнула об пол обе пустые тарелки и, опустив голову под струю холодной воды, с грохотом бегущую в сливное отверстие мойки, разревелась. Вновь раздался яростный хрип звонка.
     Карина заметалась по кухне, коленом распахнула обе дверные створки, прикрывающие дверь в ванную комнату и вместе с крючком сорвала со стены банное полотенце. Наспех соорудив на голове некое подобие арабского тюрбана, пошла открывать. На пороге, с ароматным букетом не известных науке цветов, в лаптастом собровском камуфляже, стояла сержант Скудоумова собственной персоной.
     - Данилыч! Как здорово, что ты пришел! Я с тоски уже посуду бью.
Лев Данилович Крестовский переступил порог и принял свой оригинальный вид, унаследованный от отца с матерью, вот уже шестьдесят восемь годков тому назад. Он прождал на трамвайной остановке без малого сорок минут и пошел в сторону знакомого подъезда, как только убедился в том, что гость Карины выехал со двора на маленьком рабочем авто неизвестной породы. (В силу нехватки транспортных средств, губернатор вынудил автоинспекцию допускать на дороги любые приспособленные к движению механизмы). Материализовался, буквально, из воздуха, принял обличье самой Карины, и не забыл при этом, сотворить букет. На алый цвет прилагаемого усилия не хватило, слишком долго соблюдал режим тайного присутствия. Ему не хотелось, чтобы в маленьком городке узнали о приезде местного олигарха со странными привычками, каким выставил его репортер «Крота» Павлик Валуа в связи с нашумевшим случаем на реке Гремучей.
     - Побереги посуду, сегодня она нам очень понадобится. Я взял на себя смелость пригласить гостей. Поздравляю, прекрасный возраст! Огромные возможности, достаточный опыт для самореализации. Ну что, даешь добро? Если ты против, соберемся в другой раз, когда будешь готова…
     - Нет, что ты, - торопливо перебила Карька, - только сбегаю в ресторан, куплю чего-нибудь вкусненького.
     Она мгновенно распахнула дверцу маленького шкафика, где хранила денежную заначку на непредвиденные расходы.
     - Не суетись, все будет komme il faut, уж поверь мне. Будут Потемков, Синегор, Манштейны и Ведищев. Ты знаешь почти всех. Но будет и новенький. Он тоже примкнул к нашему лагерю. Довольно броская личность. Лишь с большим трудом мне удавалось сохранить его сексотство в тайне.
     - Это кто ж такой, я его видела?
     - Могу поручиться, что да. Некоторое время назад, я приехал в Мышенорск и решил снять через фирму уединенный угол на подставное лицо. Озадаченный хроническим невезением, долго бродил по улицам города, в поисках безлюдного дворика, но таковой мне долго не попадался. Уже решил, что уютно обосноваться не смогу, потому что каждый жилой квартал когда-то был выстроен с большой помпезностью. Любая улица ничем не уступает центральной; как бы соревнуется с ней роскошью фасадов, шириной тротуара и торжественностью ночной иллюминации. Но по счастливой случайности, сразу за парковой зоной, такое место нашлось. Я оказался  в Подкаморном тупичке, сразу за которым выезд на кольцо и Большую Коммунистическую. Двухэтажные домишки выглядели очень уютно в окружении старых садов, достаточно узкие дорожки, мощенные темным булыжником, все соответствовало моему вкусу. Может быть, по наитию, я приблизился к чугунной решетке сада, чтобы получше разглядеть окна утопающей в зелени двухэтажки. В некоторых еще горел свет, но одно погасло. Я заметил, что кто-то теперь наблюдает за мной. Замер, пристально всмотрелся в темное окно и поймал на себе тоскливый взгляд существа, страдающего от одиночества. Угнетенный этими глазами, я развернулся и быстро пошел прочь, но взяв себя в руки, остановился и вернулся на то место, с которого наблюдал. Взгляд исчез. Дверь парадного скрипнула и отворилась. На пороге показался маленький человечек, он злобно растоптал упавший из чьей-то форточки окурок, едва не угодивший на поля его шляпы и довольно грубым для маленького человечка голосом окликнул меня: - «Эй, Вы что-то ищете здесь?» Чтобы не нарушать покой жильцов, я перепрыгнул забор и поспешил к карлику. По мере приближения, во мне росла уверенность, что ему можно доверять.  Тот дикий, удручающий взгляд, принадлежал именно ему.  Я, как можно тише, иной раз, переходя на шепот, рассказал придуманную на ходу историю, о том, как мне не везет с риэлторами. Так же, я поделился, уже искренне, своими впечатлениями о Подкаморном тупичке. Карлик слушал внимательно, быстро отличил правду от выдумки, а потом пригласил подняться в квартиру. Однако никакого сочувствия в тоне его речи я не уловил.
     - Живешь сейчас у него? – перекрикивая завывания китайского фена, подытожила Карина.
Магистр Левий утвердительно кивнул.
     - Но соседи не догадываются, поскольку кроме него самого, входящим в подъезд никого не видели, - вновь высказала догадку сержант Скудоумова.
     - Совершенно верно. Приходится быть осторожным, чтобы соседи не увидели сразу двух карликов в окне квартиры, или одного, но дважды вошедшего в дом.
     Магистр явно устал сидеть на жестком стуле. Во время рассказа изредка покачивался на двух ножках, но скрип старого дерева напоминал ему о возможных последствиях. Незаметно для Карины, он сотворил кресло-качалку, одним толчком привел его в движение и, продолжая раскачиваться, виновато уставился в угол, наблюдал за входом в мышиную нору.
     - Сейчас должен появиться первый гость, - как бы, между прочим, произнес он.
     - А у меня ничего не готово! – взвизгнула Карька и начала бестолково суетиться.
В дверь позвонили. Магистр продолжал раскачиваться в кресле, давая понять хозяйке, кто должен встречать гостей. Карька, поняв намек, вышла в прихожую.
     - Ловко Вы меня тогда, помните, с тапочками! – с порога, подхватив руку Карины для поцелуя, восхитился Готлиб Иоаннович Синегор.
     - А Вы просветили меня по поводу последней моды, тоже очень ловко, - пикировала Карька, принимая цветы.
     Искренне посмеявшись, они вошли в… огромный зал, в центре которого стоял шикарно сервированный стол, наполняющий сумрачное пространство тончайшими ароматами самых изысканных блюд всех известных магистру кухонь. Магистр Левий, поправил белый фрак и обратил внимание вошедших еще на одного гостя:
     - А вот и покойный. Прошу, Ваше Превосходительство!
     - Всего лишь старший лейтенант, - отрекомендовался молодой человек в смокинге.
     - До генеральских погон мне служить еще двадцать лет. Да не очень-то и нужно, я думаю.
     Экс-генерал Потемков поцеловал руку дамы и вручил очередной букет.
     - Не скромничайте, това…  Ваше Превосходительство, Вы были и есть самый настоящий генерал, - огладив подол дорого вечернего платья, отозвалась сержант Скудоумова.
     - Молодая чета Манштейнов, вновь объявил магистр.
     В зале появились Алена Кондратьевна Манштейн, Адам Давидович Манштейн, (счастливый отец двухгодовалого мальчугана, застенчиво спрятавшегося под подол матери). После короткого обмена любезностями, был объявлен следующий гость:
     - Его преподобие, отец Кондрат Ведищев.
Магистр указал на переминающегося с ноги на ногу протоиерея.
     - Входите, благочинный. Но явились не все. Вот, как раз вовремя…
     С большим достоинством, присущим большинству маленьких человечков, в черном с искоркой, домино, в зал вошел карлик. Он принес всего один цветок, но что это было за чудо! Алый бутон пульсировал на тончайшем изумрудном стебельке, прозрачные листочки издавали едва слышимую мелодию удивительной красоты. Руки карлика чуть заметно дрожали от волнения.
     - Мадмуазель Карина, я очень долго выбирал подарок, искал упорно, как только мог. Наконец, три года назад, мне удалось найти то, что так похоже на сердце мужчины, такое, каким оно становится в те драгоценные мгновения, когда мои глаза видят Вас.
Испуг и недоумение выразились на лице виновницы торжества. Не понимая до конца, что же все-таки происходит с ней на самом деле, она смотрела на маленькое существо и его драгоценное приношение, возложенное к ее ногам; никак не могла решиться на какое – либо ответное действие со своей стороны. Под давлением внимательных взглядов гостей, Карина наклонилась и поцеловала карлика в лоб. Щеки его запылали жгучим румянцем. Дабы скрыть застенчивость, он надолго склонил голову, выражая тем самым, благодарность за оказанную честь. Магистр, в тайне торжествуя, представил незнакомца гостям.
     - Жак  Артемиевич ШустрОв, прошу любить и жаловать.
     В зале грянули восхищенные аплодисменты. Держа на ладони подарок Жака Артемиевича, вместо ожидаемой карликом неприязни к поющему цветку, Карина испытывала необъяснимый восторг. Архиноид, ранее упомянутый в сказке как «аленький цветочек», был благотворен и невесом, как перышко ангела. Отчасти потому, что вспомнила историю заколдованного королевича, отчасти по собственному искреннему человеколюбию, она видела карлика совершенно иным. Столь явное свое превосходство в росте, она отнесла, отнюдь, не к числу недостатков Жака, но склонялась более к размышлению о собственной ненормальности, имея в виду унаследованный от прабабушки гигантизм.
     - Жак Артемиевич, Вы должны мне кое-что объяснить, - как добавление к поцелую, негромко вырвалось у нее.
     - И желательно, на протокол, - легонько толкая карлика в спину, пошутил магистр.
     - Итак, друзья мои, официальная часть окончена. Хозяйка просит пожаловать к столу, - громко добавил он.
     Первая часть проекта явно удалась. Магистр удовлетворенно потер ладони и взялся за трезубец для дичи.