Побочный эффект - глава 19

Глава 19.


Кирилл проснулся, немного повалялся в кровати и вдруг понял, что наступивший день будет одним из самых счастливых в его жизни. Во-первых, ему приснился сон, в котором он встретил Майкла и тот отчего-то не узнал его, и им пришлось как бы заново знакомиться друг с другом.
Хороший сон, добрый. Побольше бы таких.
И это утро – солнечное и ясное, оно было необыкновенно красивым, он любил, когда с утра светит яркое солнце. Но самое главное – пару дней назад вернулся Майкл и сегодня они обязательно должны встретиться и выпить за его триумфальное возвращение с Луны, где Миха устроил грандиозный концерт. Это дело нужно хорошенько отметить, как они уже давно не отмечали: выпить красного крымского портвейна, накуриться и, наконец, поговорить, как давно уже не говорили, по душам — о жизни, о Луне, о покушении, о бабах — да о чем угодно.
Но это будет вечером, а сейчас дела, и они тоже радовали Кирилла.
Сегодня предстояла интересная встреча с новыми музыкантами. Конечно, никогда нельзя узнать заранее – что она принесет, но внутренне Стрепет был готов и очень хотел увидеть по-настоящему интересных, талантливых ребят. Ведь что ни говори, а после «Танка и Улиток» он так и не встретил ни одного добротного коллектива. Кстати, встреча в одиннадцать, а уже полдесятого… Надо торопиться…
Жена еще спит… нежный поцелуй, чашка кофе от заботливого Тимучина – и в дорогу…

Кирилл отклонил лестное предложение авиадиспетчера небоскреба и сам посадил геликоптер, по-мальчишески плюхнув его на посадочную площадку. Машина жалобно хрустнула шасси и назвала ее хозяина “неосторожным”. Но Кирилл уже спешил к лифту, по дороге махнув рукой роботам из охраны. Он немного опаздывал, и не будь у него квартиры в этом доме, то опоздал бы наверняка – в последнее время все сложнее найти удобную вертолетную парковку. Однако и они — то бишь «Стиль Аддисон», как называли свою группу молодые ребята, не пришли вовремя. По крайней мере – домофон ничего не сообщал о гостях его Маске.
Значит, никто никуда не опоздал.
Продюсеры не опаздывают на встречу с музыкантами, а задерживаются, а музыканты опаздывают везде и всегда, с этим надо смириться.
Они взялись неизвестно откуда – какие-то «самородки». По крайней мере, за время их единственного разговора по видеофону они ни разу не заикнулись об общих знакомых, как это обычно бывает у новичков, желавших поработать со Стрепетом.
Однако, поговорив несколько минут, Кирилл дал согласие на встречу, даже изменив своему правилу никогда ни с кем не начинать работу без предварительного прослушивания демозаписи. На это не было никаких причин, кроме той, что молодой парень, позвонивший ему по видеофону и представившийся «Филом», показался Стрепету очень близким в своих взглядах на музыку. Порой он говорил фразы и мысли, которые, казалось, были подслушаны у Кирилла, а имена музыкантов и групп, о которых он в ходе разговора отозвался с большой теплотой, были не только малоизвестны, но и чрезвычайно близки для Стрепета.
Но главное — это музыка группы, что фоном играла во время их беседы.
Необычная музыка, редкая. Может, даже и не музыка вовсе… Всего на одну ноту, но ребята так умело обыгрывали эту тональность, что музыке ничего не мешало жить в этой узкой келье, струясь загадочным сюжетом сна Брахмы, в котором бог-созидатель задумывал новую Вселенную, развоплощаясь с Абсолютом, переходя в более и более плотные планы, и вот, казалось, наступала новая фаза развития, и где-то здесь яйцо золотого зародыша, плывущего в бесконечных водах первобытного океана, силой божественной мысли должно было разделиться на две половинки, одна из которых должна была создать небо, другая — землю, и, значит, музыка в этот момент должна была бы соскользнуть на очередную законную ступень или хотя бы просто измениться, но великий сон продолжался, ибо божественное утро Брахмы еще не наступило.
Случайно или нет, и какой бог вмешался, но как раз в те мгновения, когда лифт остановился на его этаже и эти двое, быстро юркнув в него, схватили Кирилла за руки и прижали к стене, Стрепет как раз приказал Маске позвонить на домашний телефон, чтобы пожелать жене доброго утра.
— Слышь… фраер… давай, без глупости… — прошептал мелкий парнишка, что держал Кирилла за правую руку.
Первый гудок прозвучал почти сразу, и когда закончилась его эпоха, в звенящей тишине эфира в лифт вошел третий, он сдавил горло Кирилла и нажал кнопку подземного гаража.
— Не дрефь, — отозвался второй. — Пикнет – я его так уделаю…
Второй гудок оказался еще длиннее предыдущего. Он длился несколько Юг, взывая к помощи, но никто не оборвал его, никто не услышал...
В эту минуту Стрепет был сразу как бы в трех местах одновременно – и у себя в Замке, представляя, как Пахаринна в одной ночной рубашке подходит к телефону, берет трубку, поправляя волосы, и говорит: «Алё!», и в подземном  гараже, куда нес его лифт (а ведь и впрямь – сейчас утро, и там ни души, помощи ждать неоткуда), и в этом лифте, где третий из похитителей, продолжая держать Кирилла его за горло левой рукой, правой уже достал из кармана куртки шприц-пистолет.
«Третий» был в темных очках, но Стрепет все равно узнал его – Фил, музыкант из «Стиль Аддисон»… старый знакомый… Эх, не надо было встречаться с ними без предварительной прослушки… или хотя бы назначить встречу в людном месте… Теперь-то поздно!
Третий звонок оказался самым сладким. Он был прерван в самом начале, и нес за собой пустоту и безмолвие, но в их глубине уже чувствовалась надежда и вера в удачу…
— Алло... — услышал он голос знакомый и вечно любимый, и в этот момент Кирилл отчаянно понял, что, возможно, слышит его в последний раз в жизни.
В это время “Фил”, снял предохранитель, приставил жало шприц-пистолета под ухо продюсера и нажал курок. В тишине лифта щелчок шприца прозвучал как выстрел, и Стрепет почувствовал, как игла мягко укусила его в шею.
— Дорогая, меня похитили, — сказал он через «губошлеп» одними губами, уже ощущая липкий укус поцелуя парализатора воли, и, собрав испаряющийся остаток трезвого сознания, превратил его в одно слово:
— Прощай.
— Кирилл, что случилось? Ты где? КИРИЛЛ!!! — закричала Пахаринна, но он ее уже не услышал.
Похитители, наконец-то поняв, что он с кем-то разговаривает через губошлеп, спохватились и, мешая друг другу, судорожно сорвали с него Маску, но Стрепету было все равно: с каждой секундой, с каждым пройденным метром, Стрепет все ниже и ниже опускался в серую пучину безразличия, которая быстро сменилась черной бездной апатии, а уже в конце пути лифт наконец-то остановился на дне холодного равнодушия самого Брахмы — тысячеликого бога-творца, плывущего на лебеде…