Отстаться в Живых

Остаться в Живых

Деревни Пермского края обречены на вымирание, однако люди не покидают их

 
  Вместо вступления.
   Идея этой экспедиции возникла у географической карты Коми-округа. Уж очень привлекательными и многозначительными нам показались названия здешних деревень и населенных пунктов. Москвино, Питер, Родина, Живые…
 В предварительном телефонном разговоре с главой районной администрации Кудымкара  А.А. Зыряновым географические названия коми-пермяцкой глубинки приняли еще более глубокий смысл.
- Сан Саныч, как сегодня живут люди в деревне  Родина?
- Вымирает Родина. Скоро её совсем не будет.
- А что в Питере?
- В Питере и Москвино немного получше, но…  Сейчас там дачников живет больше, чем постоянных жителей.
- В деревне Живые кто-то еще остался?
- В Живых осталось человек тридцать. И перспективы  там, к сожалению, тоже нет.
  Велик и богат русский язык!
Однако в экспедицию вместе с главой районной администрации  мы отправились не за этимологическими открытиями и изысками. В самом деле, было интересно, чем и как живёт коми-пермяцкая глубинка?



Не отрекаются, любя…

  В деревню Живые мы приехали в полдень.  Остановились у дома, во дворе которого заметили играющих детей.  Выяснилось, что здесь живёт семья Копанцевых – Александр и Наталья.
 Однако хозяев дома не оказалось – с раннего утра уехали на покос. За домом и детьми присматривал двоюродный брат Натальи Юрий Савин, приехавший погостить к родственникам.
 - Я родом отсюда, - охотно стал рассказывать гость. -  Уехал из деревни, правда,  еще в детстве, но приезжаю почти каждый год. Чем могу – помогу. Вообще мне здесь очень нравится: природа, люди хорошие…
- Сам перебираться сюда снова не собираешься?
- Упаси Бог! В деревне хорошо отдыхать, но жить … Я вот давеча  поехал на покос. Солнечный день занимается, кузнечики стрекочут,  ласточки летают. Луг цветет и пахнет.  Красота, мать честная! Вот думаю, удовольствие сейчас получу! И травы накошу, и позагораю на солнышке – загар-то в работе сильней пристает. Разделся до плавок, взял косу в руки и  - айда махать! Махнул пару раз – ёп-понский городовой! Как пошли меня пауты и оводы  жалить! Как налетела мошкара! Всё на свете проклял. Нет, с покоса я не убежал, но пришлось срочно одеваться.  Второй раз вышел в поле, аки монах -  все щелочки прикрыты. Здесь бы, знаете, программу «Последний герой» снимать.  Сюда бы их, героев, на покос - мошкару  покормить. А потом бы - на ферму, коров доить. Интересно, сколько дней бы они выдержали?  Подскажите телевизионщикам  идею - создать проект «Остаться в Живых».

-  Как, кстати,  себя называют жители  вашей деревни?  Живожильцы?
- Приезжие нас  в шутку  называют живцами. Мы не обижаемся.
- И сколько сейчас живцов здесь живёт?
- Давайте посчитаем. Значит так: моя сестра с братом  плюс их четверо детей. Рядом живёт семья Тарасовых – у них трое детей. Плюс старший брат. Уже  двенадцать человек. Пониже нас еще одна семья живет – отец и три сына… Да  вон, один из них, Серёга Вотинов,  сюда скачет…
   
  Конкретный, подворовый,  подсчет мы так и не произвели.  На дороге неожиданно показался ковбой. Почти настоящий, как в голливудских фильмах. Только без кольта, широкой шляпы и прочих американских причиндалов. В считанные секунды он оказался возле нас:
- Кого ищите?
 Юрий представил нас так:
- Это корреспонденты. Ищут правду жизни. Так что смело чеши матку-правду в глаза.
  Ковбой, похоже, был слегка навеселе, и  высказался, что называется, с места в карьер:
- Все, нать,  разорили. Всё!
- Что ты имеешь в виду?
- Колхоз и вообще всю Россию. Работу у людей отобрали, кинули на произвол судьбы. 
- А кем бы ты хотел работать?
- Я, нать, хоть сейчас готов пасти коров. Давай мне стадо! С удовольствием буду пасти! До работы я  всегда охоч. Орудовал бы, нать, только так. Но пасти некого -  в деревне осталось всего-то коров пять.
- Сам-то скот содержишь?
- У меня корова во дворе, овцы. А еще вот лошадь моя, Ласточка.

   Ласточку жутко досаждали пауты, и  стоять на месте она не могла. Дико мотала головой,  охлестывая себя хвостом, и, как  сварливая жена, явно демонстрировала своё нетерпение поскорей избавиться от собеседников хозяина. Про жену я и спросил.
- Нет у меня жены, - ответил ковбой Сергей   –  На сеновалке один сплю, звезды считаю. У нас в семье три брата, и все – холостые. Потому что невест в деревне нет.  Только Дунька Кулакова -  свободная, нать!
 - В соседних деревнях поищи, в город съезди.
- Щас, только штаны подтяну.  Ты думаешь, кто-то сюда ко мне поедет?
- А почему бы нет? Пить бросишь, ферму организуешь… На крепкое хозяйство хозяйка всегда найдётся.
- Ага, нать! Раскатал губу! Один тут, из соседней деревни,  привез в дом  жену из города. Через  месяц -  её, как корова языком слизнула. Не выдержала, нать,  такой жизни. С хозяйством запарилась.
- А от тебя, может, и не сбежит. Ведь ты ж еще молодой, попробуй.
- Да куда мне! – голос у нашего ковбоя неожиданно стал печальным. - Я вообще  отсюда никуда не могу выехать. У меня отец парализованный дома лежит. И брат -  инвалид. Им же помогать надо, кормить,  присматривать…
  После такого продолжения нашей легкой беседы    мне стало неловко за свои вопросы. И уже готовые было  сорваться с языка якобы  разумные подсказки и советы типа того, что в трудной жизненной ситуации мужчине  надо проявлять волю, что каждый человек – кузнец своего счастья, и надо, мол, начинать с себя,  и тому подобные демагогические штучки я молча проглотил. В сущности,  я  совсем не знаю этого человека, его жизни. Не ведаю, о чем он думает по ночам, лежа на сеновале и разглядывая звёзды. 
    Но сдаётся мне, что такими вот деревенскими парнями и мужиками  Россия мостила свой путь в независимость. С такими ребятами и Великую Отечественную войну выиграла. И в Чечне, и в других «горячих точках» безотказные деревенские парни  до сих пор исправляют  ошибки наших правителей.  Такому ведь,  в самом деле, скажи: иди за Родину под танк, он и пойдёт, не задумываясь особо.  Скажешь: работай без выходных, он и будет так работать.
   Нет, я не говорю, что послать под танк и задарма работать - это хорошо и правильно. Только хитромудрые наши начальники – большие и маленькие «шишки» - ни хрена бы своё благосостояние без них не построили. Но обманывать, бросать  таких людей на произвол судьбы – это грешно. Это недостойно власти и  богатых людей. Если, конечно, слово «власть» происходит от «владеть», а  «богатый» - от «бога».
 Кого и чему тут учить? Попробуйте, нать, сами!

Назад, в колхоз?
 
   Неловкую паузу в нашем разговоре прервало возвращение хозяев  усадьбы - с  покоса вернулись на собственном «жигуленке»  Александр и Наталья Копанцевы. 
   Наталья сразу занялась детишками, а мы попытались провести «допрос с пристрастием» Александра. Как живётся в деревне многодетной семье?
 - Хреново живётся, - сказал, как отрезал, отец семейства. – Живые деньги мы видим, в основном, благодаря детским пособиям. За каждого ребёнка государство платит нам по сто рублей ежемесячно. А еще дают «дорожные»  на каждую школьницу по 250 рублей. У нас их две. Вот и считайте: пособия плюс «дорожные» в сумме дают девятьсот рублей. На эти деньги и живём.
 - Но у  вас же есть машина! Огород, хозяйство…
- За машину пришлось продать корову и лошадь. А за счет огорода и хозяйства мы сами живём – излишек пока нет, продавать нечего.
 - В деревне можно вырастить быка или поросёнка, сдать на мясо и получить хорошие деньги…
- Хорошие?! Не смешите меня! 110 рублей за килограмм говядины не хотите? В магазине, между прочим, оно меньше трёхсот не стоит.
 - Саша, а почему бы вам не расширить своё личное  хозяйство до фермерского?
 - На словах всё расширить можно. Только где в нашей деревне работники? Нам вдвоём с женой ферму не потянуть. Вот  если бы сообща колхоз создать…
- Вам что, в колхозе нравилось работать?
- Не знаю, не рабатывал. Когда началась эта демократическая байда, я только школу кончил, а осенью девяносто первого меня в  армию призвали. Когда вернулся – всё уже было порушено.
  -А что, если всё начать снова? – осторожно поинтересовался я. – Вот ты бы согласился работать в колхозе? Председателем?
- Работать бы стал, но не председателем. Председателем бы я не потянул -  самокритично ответил Александр. – Вот  Будулай бы потянул. Он бы смог.
 - А кто это – Будулай? Цыган, что ли,  у вас в деревне поселился?
 Тут вся честная компания, слушавшая наш разговор,  дружно  рассмеялась.
 - Да нет, не цыган! Это дядя Коля Ведерников, бывший кузнец. Вот он  бы в самом деле, деревню построил, как надо!

 Будулай 
     Будулаем Николая Фроловича  Ведерникова односельчане прозвали после известного фильма. В то время, говорят, деревенский кузнец был внешне очень похож на киношного героя. Впрочем, не кудлатая борода и кудри послужили поводом.  Не всё то золото, что блестит,  и не каждый бородач – Будулай. Характер Ведерникова, его судьба – это, в первую голову,  легло в основу  его деревенского имени и образа.
   Николай Фролович – коренной житель этой деревни. Здесь, как говорится, и родился, и крестился. И – женился тоже здесь. До этого, правда, отслужил в армии, в погранвойсках. А после армии еще десять лет по комсомольской путевке работал на Тюменском севере, в Нефтеюганске.  .
  Женился Будулай после Севера, когда на родину окончательно вернулся.  Причем, в жены взял вдову с четырьмя детьми. Пятого, сына Володю, они уже совместно нажили. Однако всех детей Будулай считал родными, всех на ноги поднял. Никому и сейчас в помощи не откажет.
    Пятнадцать лет назад он овдовел.
- Пока детишки на крыло становились, я личное хозяйство не бросал, - рассказывает. -  Кроме кур и поросят содержал две коровы, лошадь. Ну, а когда дети разъехались,  хозяйство пришлось сократить. Зачем мне одному столько живности?
  Сегодня в хозяйстве у Николая-Будулая – боров Борька, петух Петька с гаремом из трёх куриц.
- Айда, я тебе еще огород покажу…
 Огород у Николая – тоже урезанный. Бывшие грядки стали лужайками возле дома. Но ему вполне хватает и того, что осталось.
- Выращиваю лишь «борщевой набор»  - свёклу, морковь, лук и чеснок. Ну, и картошку, понятно - меньше двухсот ведер не снимаю.
  В общем, несмотря на свои жизненные обстоятельства, Будулай  в загул не ударился, никому обузой не стал. Больше того, чувствует себя вполне независимо и уверенно.
 - Николай Фролович, а ты про свою деревенскую кличку знаешь?
-  Чего ж не знать? Все соседи  меня Будулаем в глаза называют. Но у меня никакой обиды по этому поводу нет. Будулай был хороший человек.
- Односельчане не просили тебя в деревне колхоз организовать?
- Просили, да какой из меня сейчас командир? Хоть и вышел я на пенсию по северному стажу раньше других, здоровья это мне не прибавило.  После смерти жены с давлением постоянно маюсь – в висках стучит, голова кружится. А у председателя ведь каждый день стрессы могут быть. Нет, моё время уже ушло.
 - Ну, если не колхоз, так хоть артель или фермерское хозяйство бы в деревне создали...
 - Что, совсем, видать, с кадрами для деревни плохо стало?  А что же правящая партия, как КПСС,  в деревню лучших своих бойцов не направит – на возрождение сельского хозяйства?  Или только языками молоть?

  Разговор, похоже, стал приобретать острую  политическую направленность, и я постарался вырулить его в другое русло. Сейчас, мол, другие времена. Никакого принуждения нет, каждый волен делать самостоятельный выбор.

- Вот-вот, каждый сам по себе засел в своём болоте, - Будулай и не думал выпрямлять острые углы. -  Думает, что отсидится, других объегорит и обмишурит, и  в дамки проскочит. Помнишь, в советское время  была песня «Прежде думай о Родине, а потом о себе»?  Песню эту давно уже не поют. Сейчас думать о Родине стало вроде как неактуально и даже постыдно. Думай прежде о себе! Первым делом,  личное благосостояние.  Ну, а  Родина? А Родина -  потом.     Но кто мы  без неё?  Бараны! Одни – сытые и  жирные, другие – голодные и худые. Но – бараны! Мы не будем думать о Родине – и она о нас не вспомнит.

 Прощай, Родина!

  Некрасивых деревень не бывает. Наши предки, выбирая себе место жительства, в первую очередь, конечно, думали об источниках жизни - о воде, о поле  и о лесе. Ну, а сочетание их уже само по себе прекрасно.
  У Родины есть дополнительный плюс - её основали на высоком холме, с которого открываются изумительные дали. Окрест – поля, за ними – лес, в низине угадывается лента реки. До речки, между прочим,  – не менее километра. Впрочем, речной водой в деревне и не пользовались -  на каждом подворье был колодец.

  Первое, что мы увидели при въезде в деревню -  голубой ящичек на столбике под пластиковым навесом. Таксофон. Неужели работает?
- А то! – не без гордости прокомментировал этот факт глава района. – У нас в каждой деревушке установлены такие. В скорую, милицию и пожарную охрану можно позвонить бесплатно.  Все остальные звонки – по карточке.
 Сан Саныч тут же стал демонстрировать возможности голубого ящика. Вставил карту, и без всяких проблем дозвонился до города.
 Предметом гордости, к слову сказать, у главы районной администрации является и тот факт, что в такой маленькой, совершенно бесперспективной,  деревне удалось сохранить энергообеспечение. Уличных фонарей нет, но бытовая техника работает.
    Мы, между тем, познакомились с жительницами деревни.   Родинок оказалось всего лишь две: Нина Семёновна Механошина и  Зинаида Васильевна Строгина - в девичестве тоже Механошина. Нет, не родственницы, просто однофамилицы.
 Выяснилось, что на постоянной основе в деревне проживает лишь одна – Нина Семёновна. Муж у неё давно умер,  единственная дочь живёт в городе.  Летом дочка с мужем приезжают навестить мать, помогают, насколько возможно.
 - Но вообще-то с хозяйством я пока сама справляюсь…
 Под «хозяйством» последняя из родинок  подразумевает, прежде всего,  огород.
 - Скотину сейчас никакую не держу, невмоготу стало. А вот картошку и другие овощи сама выращиваю.
- А где другие продукты берете?  Или к вам лавка приезжает?
- Какая лавка, что ты? В магазин в Верх-Юсьву ходим  - километра три. Пешком, конечно. На машину-то не заработали! 
  В этом месте Нина Семёновна так искренне рассмеялась, что  я вынужден был задуматься над потаённым смыслом её слов. А смысл, оказывается, совсем простой: для неё крестьянин на собственном  авто – это всё равно, что новый русский  - на самокате. Смешней не придумать.
   - Расскажите, как раньше здесь жилось? 
 - Да уж повеселей, чем сейчас. Народу в деревне много было, дворов тридцать. Нас,  Механошиных, - больше всех. А еще были Подъяновы,  Казариновы, Хорошевы, Кыласовы… Всех-то  сейчас и не припомнишь. Был у нас свой клуб, магазин. Но, главное, работа была. Кроме колхоза, в деревне еще стоял  лесоучасток.  Люди все были при деле. А когда работы не стало, тогда все и разъехались.

  - Нет, развал Родины  раньше начался, - поправляет землячку вторая родинка -  Зинаида Васильевна. – В конце шестидесятых, когда  населенные пункты стали укрупнять.  Тогда сами родители   настаивали, чтобы их дети в деревне не оставались. В нашей семье, например, из семи детей, только старший брат в деревне и остался жить. Остальные все в город на учёбу уезжали и уже не возвращались.  Приезжали лишь  родителей проведать, когда они живы были...
  На родительском доме Механошиных – поржавевшая, с советских времен,  звездочка.  При Советах звёздами в деревнях отмечали дома фронтовиков.
 - Да, наш папа,  Василий Захарович, воевал, - не без гордости говорит моя собеседница. - Он дошел до Берлина – у него и медаль такая была. Вообще у папы было много военных наград – медали "За отвагу», «За боевые заслуги», ордена. Всё это хранилось у старшего брата, который жил в родительском доме.
- А теперь?
- А теперь вот и он умер. – На глазах Зинаиды Васильевны навернулись слёзы. – Я ведь сюда приехала на его сороковины. Брат Юрий  был последним мужчиной из нашей деревни, кто оставался в ней до конца.
- Выходит, корни подрублены окончательно?

- Так получается. Сейчас вот закрываю дом, а душа кровью обливается – до того всё здесь мне дорого. Все трещинки на калитке помню, каждая травинка – у меня в памяти.
 - Так почему бы вам не вернуться на свою родину? Может быть, следом еще кто-нибудь подтянулся бы?
  - Да я сама – с превеликим удовольствием! Только вот дети мои ни за какие коврижки сюда не поедут. Они родились в городе, и мою Родину своей не считают. За сестер и братьев – я не ответчица, хотя знаю: и они сюда приедут только в гости – у каждого своя семья, свои проблемы.  Одно знаю точно: сама я без Родины не смогу, каждый год сюда приезжала в отпуск и так же  приезжать буду - лучшего места на земле нет.  Увидеть этот домик, воздухом родным  подышать, в лесок за грибами сбегать – для меня это счастье    Не спалили бы только родительский  дом какие-нибудь недоумки…
 
     После недолгих  разговоров мы молча прошли по Родине. Полюбовались её  дикими цветами, которые растут прямо на улице. Подышали её воздухом. «Запах Родины – он особенный, не надышишься им»! Попили чистой колодезной воды, пробираясь через заросли крапивы.   
   Крепко жалит крапива забытой Родины!

  Послесловие.
  После каждой экспедиции следует подводить итоги и делать выводы. Но в  данном конкретном случае итогов не будет, а выводы каждый может  делать сам. Наша задача состояла в том, чтобы объективно, не приукрашивая и не очерняя, показать жизнь  прикамской  глубинки. Удалось-не удалось – это решать вам.
   Чтобы  картина была максимально объективной, мы обратились за комментариями к главе Кудымкарской районной администрации А.А. Зырянову. Руководитель района  сам принимал участие в нашей поездке, помогал встретиться с людьми, оказывал всяческое содействие  в сборе информации.

- Если речь в вашей статье пойдёт  о судьбе  коми-пермяцкой деревни, то  Живые и Родина – это не показатели её будущего, - строго и совершенно определенно прокомментировал он увиденное и услышанное.  - Они, эти деревни, объективно попали в разряд неперспективных. И не при нынешней власти. Развал подобных населенных пунктов начался  еще во времена правления Хрущева. Укрупняя населенные пункты,  власть  вынуждала людей переезжать с насиженных мест. Таким  образом КПСС стирала грань между городом и деревней.
 Да, сегодня тоже сегодня есть специальная  программа  по переселению из неперспективных деревень и посёлков. Слишком дорого обходится их содержание. Километр гравийной дороги стоит более двух миллионов рублей! Я уж не говорю о содержании школ, фельдшерско-акушерских пунктов и прочей инфраструктуре.  Но при переселении из неперспективного поселка, деревни мы обязательно учитываем мнение каждого жителя. Насильно никого не выселяем, сохраняя жизнеобеспечивающие коммуникации.
  Вообще только у нас, в Кудымкарском районе,  279 населенных пунктов, из них в двухстах проживает  до 100 человек. В большинстве из них нет селообразующих предприятий. Но это совсем не означает, что в деревне нет работы. Работа в деревне есть всегда! В любое время года. Было бы только желание заниматься сельским трудом. К слову сказать, ни одному человеку мы не отказали еще в получении земли в заброшенных населенных пунктах. Приезжай, хозяйствуй!  Заводи личное или фермерское хозяйство, выращивай быков,  поросят, кроликов, гусей. Да хоть грибоварный пункт открывай! Другое дело, что желающих почти нет.
 Разве сами деревенские жители не виноваты в том, что происходит с их деревнями и селами? Они ведь сами активно ориентировали и ориентируют своих детей на то, чтобы те  уезжали из родительских домов – мол, только в городе можно удачно устроить свою жизнь.  Вот и оказались в результате у разбитого корыта. Прежде чем что-то сделать, надо крепко подумать!
   
 Думать, Александр Александрович, нам всем надо. Иначе мы не только малую, но и большую нашу Родину потерять можем.
  Мы ждём продолжения этого разговора от наших читателей.