Рассказ Ресивер

                Ресивер

     У каждого из нас наступает, к сожалению, такой период, когда отдельные системы жизнеобеспечения начинают давать сбои. У одних это начинается раньше, у других – позже, но редко кто проживает всю жизнь без этого и не предпринимает попыток исправить положение. Впервые я стал замечать, что испытываю некоторые неудобства со слухом довольно рано, лет в 30 – 35, и, хотя никакими инфекционными болезнями не страдал и баротравмам не подвергался, факт оставался фактом. Причем, я продолжал прекрасно слышать силу звука, интонации, голосовые модуляции, а вот, о чем конкретно шла речь, приходилось, скорее, догадываться. В большей степени, это относилось к женской, более высокой по частоте, речи. Для бытовых условий это, конечно, очень удобно, когда не слышишь львиной доли того, что говорит женщина, но для работы такая ситуация нежелательна, что и вынудило меня поехать туда, где делают специально подобранные под твой слух аппараты.
       По дороге пришлось завернуть на Черкизовский рынок, чтобы выбрать себе небольшой кожаный дорожный баульчик, куда можно будет складывать все необходимые вещи: "лопатник" со всеми документами и деньгами, ключи от машины и квартиры, сотовый, пейджер, несколько пар очков для различных дистанций, книгу, а теперь еще и коробочку со слуховым аппаратом. На вопрос приятеля, почему выбрал такой баульчик, а не маленькую "профурсетку", внимательно посмотрел на него. Несчастный, он и моргнуть не успеет, как запасных органов у него станет столько, что в руках удержать будет невозможно, и сразу станут понятными преимущества больших объемов тары.
     Я не буду описывать всю процедуру проверки слуха, моделирования и подгонки аппарата, хотя наблюдать за работой мастера, хорошо знающего свое дело, всегда приятно и необычайно интересно. В конечном итоге, я стал нормально слышать, благодаря помощи миниатюрного приборчика, спрятавшегося глубоко в ухе. Удовольствие это было довольно дорогое, где-то полторы тысячи долларов, но, признаюсь, оно того стоило. Понять это в полной мере может только такой же, как и я, глухой пень. Мастер дал с собой несколько запасных микрофильтров, объяснил, что и как, и мы расстались, вполне довольные друг другом. Появляться в этой лаборатории мне предстояло только для ультразвуковой чистки фильтров.
     Прошло несколько лет, события которых я отчетливо наблюдал с помощью оптических стекол очков, а словесную реакцию людей, украшенную перлами изящной словесности, прекрасно слышал, благодаря своему аппаратику. Происходило это именно тогда, когда окружающие жизненные реалии приобрели настолько уродливые формы, что уже не хотелось ни видеть их и не слышать.
     В стране обетованной лабораторию, занимающуюся обслуживанием такого рода приборчиков, мне удалось найти в Хайфе, куда я и отправился, когда пришло время. Ни о какой ультразвуковой чистке они и не слышали, что это такое, не знают, а фильтры, что стояли на моем аппаратике, они, вообще, видели в первый раз.
     - Так что, помочь ничем не сможем, только предложить новый аппарат,- красивая молодая женщина улыбалась мне так, словно мой приход в их лабораторию означал кардинальное изменение в лучшую сторону ее материального положения. Но мне было не до выяснения причин ее неуемной радости - впереди стала четко вырисовываться полоса слуховых неприятностей.
   - Ну почему же, помочь можно,- подошедший немолодой человек говорил по-русски, поскольку слышал, с каким трудом я преодолевал Гималаи иврита,- надо только слегка переделать твою машину и поставить гнездо для съемных одноразовых фильтров. По мере необходимости, будешь их менять. Стоят они дешево.
     Не обращайте внимания, дорогие читатели, на фамильярное "ты" в разговоре. Это не от плохого воспитания или неуважения. В Израиле другого обращения просто нет. Именно, так обращаются друг к другу все люди, независимо от возраста и пола. Первое время такая фамильярность, безусловно, коробит, потом привыкаешь.
     Предложение переделать прибор под местные запчасти,- это был выход из тупика. Купить новый, такого же типа аппарат, который здесь стоил около двух штук баксов, в то время было мне не по карману. К тому же человек очень быстро привыкает к хорошему, и приобретать более дешевый, но грубый и громоздкий, уже не хотелось. Я уже не говорю об эстетической стороне вопроса: аппарат, размещенный не в самом ухе, а за ним, очень напоминает громадный рюкзак туриста у него за спиной. Надо не забывать, что прикрыть эту "красоту" волосами мне тоже не удалось бы. К тому времени, когда хороший слух начинает покидать человека, волосы стараются не отставать от него. Я описываю замечательное время человеческой старости, в которой некоторые, как я слышал, находят какие-то прелести. Везет же людям!
     Давид, так звали моего нового знакомого, работал мастером в этой лаборатории. Его уверенность, знания и профессионализм вновь вернули хорошее настроение, а заодно и вселили чувство гордости за российский мастеровой люд.
     Переделка не заняла много времени, и я, официально заплатив какую-то вполне доступную цену и поблагодарив Давида, уехал домой. Приблизительно, через месяц аппаратик перестал работать. Пришлось снова ехать в Хайфу прямиком к Давиду.
   - На этот раз дело более серьезное. Ресивер полетел. Сколько времени ты пользуешься прибором?
   - Лет пять.
   - Он давно свое отработал. Надо ставить новый.
   - Почем ныне ресиверы?
     Я вел разговор с мастером так, будто знал, что такое ресивер, где он находится и для чего предназначается. Я и слово-то это слышал первый раз в жизни. Признаюсь, я и сейчас не знаю толком, что это за зверь.
   - 470 шекелей,- он посмотрел по сторонам и добавил, снизив силу звука,- Если заплатишь мне, то 350.
     Господи, как будто вернулся в родную страну! Все стало на круги своя! А я, чуть было, не причислил Давида к лику святых. Оказалось, он совершенно нормальный, социально близкий советской власти элемент, обыкновенный жулик, с которым говорить можно на знакомом с детства языке.
   - Это слишком жирно, 250 тоже хорошо будет.
     Поторговались, остановились на 280. Жаль, не получилось, как у классика: "Он запросил 200 долларов, я дал 5. Сошлись на 12".
     Прошел год, в течение которого я периодически пользовался своим аппаратом. Я не ношу его постоянно, он не нужен мне при просмотре телепередач, смысл которых я хорошо понимаю. Зачем, к примеру, комментарий к спортивным программам, если о предмете я знаю не меньше диктора? Игра симфонических оркестров и оперное пение тоже не нуждаются в усилении звука. Я пользуюсь аппаратиком только при просмотре теленовостей и кинофильмов, при разговоре с интересным собеседником и при посещении театра, где актеры давно забыли, что такое сценическая дикция. Исходя из этого, понятно, что ежедневная нагрузка на прибор составляла где-то 2-3 часа в день, не более того. И вот при такой, очень скромной, нагрузке, приблизительно, через год он снова приказал долго жить. Дорога снова лежала к Давиду.
     Диагноз был до боли знаком:
   - Рессивер полетел, надо менять.
   - Сколько? Не забудь, ты его менял менее года назад.
   - Когда точно?
   - 11 ноября,- дата была взята с потолка.
   - В таком случае половина цены.
   - Договорились. Делай.
     По дороге домой я мысленно прокручивал все события, связанные с моим аппаратом. Чутье подсказывало, что здесь что-то не так, что этот замечательный мастер "обувает" меня, что надо придумать другую тактику поведения с еврейским пролетарием. И я придумал, осталось ждать очередной поломки прибора. И она, конечно, наступила. Я поехал в Хайфу.
     Мой приятель Давид работал в лаборатории на втором этаже, а на первом была комнатенка, где сидела та красивая молодая женщина, принимающая посетителей и один из мастеров, который осматривал приносимые аппараты, ставил технический диагноз и назначал тот или иной вид ремонта. Я подал ему свой аппарат:
   - Перестал работать. Посмотри, в чем дело, и скажи, сколько будет стоить ремонт.
   - Ремонту аппарат не подлежит, он в полном порядке, засорился слегка,
надо почистить потоком воздуха. Ничего стоить не будет.
   - Спасибо. Ничего не делай, отдай, пожалуйста, аппарат обратно. Я вернусь через пару минут.
     Предстояло свидание с Давидом.
   - Ничем тебя обрадовать не могу. Опять ресивер. Надо менять.
   - Послушай Давид, Неужели этот ресивер несет такую же нагрузку, как передняя подвеска автомашины на трассе Париж – Дакар. Работая 2-3 час в день, он выходит из строя менее, чем за год. Такого быть не может.
   - А ты знаешь, где их собирают? Гонконг, Малайзия, Корея.
   - Все равно, верится с трудом. Может, ты ошибаешься? Дай-ка мне аппарат, пойду к боссу ругаться, пусть он мне подберет хороший ресивер.
   - Можешь не ходить, нет у него ничего. А тебе, поскольку уже столько настрадался от некачественной продукции, сегодня поставлю новый ресивер бесплатно, у меня есть один свой.
   - Хорошо, ставь. Это будет справедливо.
   - Посиди там, в холле. Ремонт займет несколько минут.
     Продолжение разговора последовало после того, как он вернул мне хорошо работающий аппарат.
   - Давид, как мы сделаем, ты сам вернешь 420 шекелей, что слупил с меня за, якобы, установку двух ресиверов, или попросить твоего босса? Заодно объяснишь ему, как продвигается твой бизнес по торговле хозяйскими деталями, если ты на самом деле их ставил в аппарат. Только, пожалуйста, ничего не рассказывай сейчас. Мне не интересно.
     Он долго рассматривал меня, будто видя впервые. Видимо, что-то в моем облике подсказало ему, что ошибаться нельзя. Достал бумажник, вынул пять сотенных купюр, положил на стол:
   - Сдачу можешь оставить себе.
   - Этим не промышляем. Профессия кормит, а не шастанье по чужим карманам.
     Больше с Давидом я не встречался. Гуляя как-то с собакой, увидел, как двое парней прибивали над входом в соседний дом вывеску филиала той самой лаборатории, что располагалась в Хайфе. В ста метрах от моего дома! А совсем скоро наступил тот счастливый момент, когда надо было нести туда в очередной раз замолчавший прибор. Молодая девушка, поглядев через микроскоп на мой аппарат, произнесла:
   - Похоже, что вышел из строя ресивер. Чтобы проверить это, я заберу аппарат в Хайфу, там на стенде проверю и позвоню тебе домой.
     Звонком на следующий день она подтвердила свой диагноз, добавив, что нашла внутри еще кое-какие неисправности. Если я согласен, то ремонт будет стоить 2800 шекелей, после чего получу гарантийный талон на год.    
     Приятно иметь дело с профессионалами. Это не какие-то там мелкие жулики, Здесь чувствуется размах, масштабы. Я попросил время подумать. Денежная сторона уже не волновала так остро. Больше восьмидесяти процентов должна оплатить моя больничная касса. Вопрос необходимо было решить в принципе. Не попадись мне на жизненном пути тот самый умелец, я бы ни секунды не сомневался дать "добро", но перед глазами стояла наглая рожа Додика, и теперь даже честных людей приходилось мерить его аршином. Может, позвонить и спросить:
   - Девонька, дорогая, а ты почистить аппаратик не пробовала?