Маринка-виноградница

Жила она в домике с большим-большим садом, где свешивались через забор, прямо на улицу, гроздья спелого винограда, которым она так любила угощать знакомых, за что и прозвали её Маринка-Виноградница.

Теперь, спустя много лет, вознамерился я отыскать этот домик, которого никогда не видел, и который мне в те дни лишь рисовало моё юношеское воображение по рассказам самой Марины и некоторых наших с нею общих знакомых, бывавших там иногда. Меня же она никогда не приглашала. Как потом узнал, на то были веские причины.

Дом её намеревался найти сам, без расспросов. Знал только, что это где-то наискосок от городского кладбища. Хотя помнил – с её же слов и помнил – и номер того дома, и название улицы.

Вот уж не думал, что среди этих окраинных улочках Новочеркасска, где, казалось бы, каждый бугорок, каждый ухаб, даже каждая выбоинка на асфальте знакомы с самого детства, можно так легко заблудиться. Домик, кстати, так и не нашёл. Видно – не судьба.

Но всё это будет потом… Потом… А тогда…

Тогда, в те достопамятные времена, входил в мой мир полудетских, романтических, почти сказочных грёз новый, необъяснимый, таинственный человек.

Сколько же я в то время напридумывал всяческих историй для неё, про неё и с ней… Насколько мне было известно уже тогда, Марина – значит: рождённая морем…

Как же сразу не догадался?! Имя говорит само за себя! Отшельник нашёл её на морском берегу, лежащую в глубоком обмороке. Она была тогда ещё совсем ребёнком, и – то ли потому, то ли почему-либо ещё – ничего не помнила о своей прежней жизни. Тот отшельник воспитал её, и отослал в мир людей.

Даже болезнь Марины представлялась мне какой-то загадкой, неотъемлемой частью всей её жизни и неотъемлемой частью её самой. Не зря же издревле эпилепсия считалась священной болезнью. Было в давние времена у неё и ещё одно название – Лунная Болезнь. Марина страдала бессудорожной эпилепсией. Но, о том, что это такое – чуть позже. Сейчас же – несколько слов о том, насколько реальность отличалась от моих романтических домыслов, о чём мне предстояло узнать уже в ближайшие недели нашего знакомства.

-Не выясняй никогда с Мариной отношений, - предупреждала меня одна из её подружек, знавшая Марину не первый год.

-Да, я и не выясняю, - начал было я, не понимая толком, куда она клонит.

-И правильно делаешь. Шутка ли… Ей скоро 20, из них – 15 лет в таком кошмаре жить! В любую минуту припадок начаться может. А семья у неё есть – мать, братья, племянник. Отца, правда, похоронили. Ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что она одна живёт – она сама об этом лишь мечтать может. А что про свою родню не говорит никогда, так, извини, ей есть, что скрывать. Её же дома ни во что не ставят. Каждое утро с того и начинается, что племянник вместо «Здравствуй», говорит: «Когда ж ты, наконец, сдохнешь – хоть комната освободится». А мама её родная ещё при том и подзуживает. Так-то вот. Сам понимаешь, какие у Маринки нервы. Чуть что не по ней…, - она обрывалась на полуслове…

…Однажды случилось страшное. Конечно, такое случалось и раньше, но я-то увидел это впервые… Был вечер. Мы стояли на автобусной остановке. Марина собиралась «в сторону дома». Мы о чём-то говорили. Вдруг… Оборвав неоконченную фразу, Марина обернулась, будто что-то заметила. Я не сообразил, в чём дело:

-Марина, что с тобой?

Ответа не последовало. Марина начала медленно поворачиваться на месте, крутясь как юла вокруг своей собственной оси, всё более и более увеличивая скорость этих оборотов. Из её горла вырвался протяжный, заунывный крик неопределённого содержания, который с каждой секундой делался всё громче и пронзительнее. Как я уже сказал, такую болезнь называют бессудорожной эпилепсией.

…А потом… Потом её не стало… Уложили в больницу… Приступы участились катастрофически… Больше я не видел Марину никогда…

…И поныне вспоминаю её, милую, немного загадочную девушку с глазами цвета переспелых виноградин. Мою юношескую, почти детскую – нет, не любовь – сказку. Просто добрую, хорошую сказку, которую сам же для себя и выдумал, и которая была так безмерно далека от настоящей, суровой жизни, и которая звалась Марина…

А виноград-то опять созрел…