Библия 69

1.
 
  На улице шёл осенний дождь. Рыже-красные деревья колыхал ветер. Из подъезда дома вышел наш герой. Он любил такую погоду. Он любил природу, лес. Одинокие прогулки. Но сейчас там было сыро, и он решил прогуляться по городу.
   Сырая улица приобрела сочный цвет, и лишь изредка встречались прохожие зонтики. Вскоре витрины зажгли фонарики, неоновые вывески и засияли тёплым светом. Наступил вечер. Стало прохладно, и юноша укутался в свой шарф и до упора застегнул куртку.
   Внезапно звуки вечера нарушила музыка. Она раздавалась из-за поворота. Трещотки и колокольчики задавали ритм карнавала. Наш персонаж устремился туда. Его взгляду открылась весёлая толпа, её озаряли фейерверки и улыбки. Красивые и некрасивые люди танцевали и веселились. Сегодня был какой-то праздник, но вот какой, герой наш вспомнить не мог. Он нарочно затерялся в толпе, чтобы впитать в себя весь спектр эмоций разномастной толпы: какая-то старушка с тележкой тоже, как и он наблюдала со стороны. Возможно, она тоже бы присоединилась к ним, но была слишком старой для танцев; рядом смеялись и широко жестикулировали молодые люди; махал рукой пьяный мужик; стояла спиной рыжая грива, напротив неё - молоденькая девушка с красивыми скулами и тёмными глазами; бегали дети.
   Шумели люди, шумела музыка, шумела улица. И вдруг глаза. Две кофейных темницы, обрамлённые копьями ресниц. Это глаза той рыжей гривы. Она смотрела в упор и улыбалась, располагая к знакомству. Улыбка в ответ. Шаг вперёд. И толчок в правый бок – весёлая подвыпившая девушка врезалась, убегая от хмельного парня.
   - Извини!
   И опять глаза. Только теперь совсем другие – мутно-зелёные, веснушки и красные губы. Взгляд замер. Весёлый смех.
   - Пошли с нами!
   Взгляд вперёд, там, где кофе. Но её уже нет. Рыжих нет и вокруг. Наверное,  ушла.
   - Ну, пошли! – он в ответ. И пошёл за ними вслед, оборачиваясь по сторонам, жадно впитывая любой намёк на красный.
 
2.
 
     На улице холодные капли лопаются о хитиновый панцирь дорожного пласта. Влага затекает в щели меж камнями, заполняя пустоты. Целостность мира украшает яркая листва умирающих на зиму деревьев. В гладкую лужу у подъезда вступил чёрный высокий сапог молодого человека. Спокойное, но напряжённое лицо украшали холодные жестокие глаза. Они устремились в небо. Ярко-алый   закат озарял холодную одинокую улицу. Фонари стояли вдоль дороги как кресты на погосте, дома же, словно алтари, маячили тусклым вечерним светом. Такими же тусклыми были лица прохожих людей. Злобные, голодные, морщинистые, жадные. На углу перекрёстка стоял неформал в каких-то оранжевых коротких шортах не по погоде и одиноко дрожал, явно мечтая о том, чтобы закурить. Женщина, проходящая мимо, презрительно на него посмотрела – у неё дома растёт такой же, несколькими годами младше. И она в сердцах помолилась, чтобы он стал человеком, а не таким же отбросом общества.
   Фонари зажигались как свечки на торте. Торт был уже давно просрочен и не вкусен. Яркие огни, обрамляющие его, никак не влияли на впечатления упадочности и разрушения. Старые ветхие дома, где квартиры стоили баснословных денег, кишели крысами и тараканами. В них доживали жизнь старые куртизанки. От мёртвого гламура становилось холодно, и юноша застегнул до упора свою куртку.
   Как раз в тот момент, когда он задумался о размеренной жизни англичан, послышалась музыка. Средневековый марш, трещотки и цимбалы. Весёлая музыка всегда навевала на него тоску, и он пошёл на звук, чтобы насладиться её непревзойдённым вкусом.
   Весёлые люди вызывали ещё больший ужас беспомощности. Они барахтались в своих танцах и улыбались, дабы забыть свою бренную жизнь.
   Музыка. Она помогает почувствовать себя свободным хотя бы на несколько минут. Спеть самому. Самому осуществить свой победный танец. Для себя.
   Мысли оборвала тишина. Это замерло на секунду сердце. Прямо в глаза ему смотрела девушка. Кофейные глаза и штыки ресниц.
   Шаг вперёд. Она с кем?
   Вдруг толчок в правый бок – снова девушка. Сексуальный рот и - в этот раз - доступные глаза. Вцепилась в руку как муха в паутину.
   - Извини!   Пошли с нами!
   Нет. Там она. Взгляд вперёд. Её нет. Нет нигде в толпе и её рыжих волос. Она не могла далеко уйти, но здесь столько народа. И она могла уйти в любую сторону. Есть ещё шанс догнать. Девушка выжидательно облизнула губы и прижалась грудью к руке.
   - Ну что, идём?
   - Ну, Пошли! – а про себя подумал, что по пути может ещё встретит её. Им виднее, где на этом карнавале особенные места, те, где может быть она. И глазами ищет красный, самый выгодный цвет для поиска в толпе, но как назло отсутствующий, когда его так ищешь.

3.
 
     Тёмное помещение освещалось канделябрами на стенах. Все столы были заняты шумными людьми. Напротив него сидела новая подруга и 2 парня рядом. Говорили не о чём, опустошая свои кружки. Плавно разговор перешёл на религиозную тему - спорили: один был за язычество, второй за католицизм. Парень в разговор не вступал, а слушал и наблюдал за соседними столиками - вдруг, где мелькнёт его кофе, кружевная радужка и вишнёвые губы. Интересно, а на вкус они такие же сочные и тугие?
     - Чего грустишь? - это новая подруга, чьё имя он не запомнил, а может и не слушал вовсе.
     - Да так, я здесь в первый раз.
     - Здесь шумно, пошли, проведёшь меня до туалета!
По пути она рассказывала кричащим шёпотом, что этот, что по левую руку - её парень, и прочую белиберду про их любовь. Дойдя до двери, она взяла его руку и попросила войти с нею, и, не давая шансов на выбор,  потащила за собой. Оказавшись в кабинке она, покачиваясь, произнесла:
     - поцелуй меня! Я хочу ему изменить.
     Яркие губы ухмыльнулись, и она взяла его за руки...
 
4.
 
     Тёмное помещение освещалось тусклыми канделябрами на стенах. В зале стоял запах алкоголя и дыма сигарет. Напротив него сидела новая жертва и пара человек, которые говорили, не останавливаясь, на ничего не значащие темы. За столиками сидели выпившие люди в основном мужского пола; девушек, а тем более красноволосых, не наблюдалось.
     Разговор зашёл на религиозную тему. Главное, что оппоненты аппелировали только затёртыми понятиями о Боге, не различая его многогранность... Одному нужен был физический папа,  другому хотелось лишь спорить.
     Интересно, но ведь если все мыслеформы направленные на объект поклонения дают ему силу; если все идолы и амулеты, орудия и картины могут нести заложенную энергию, почему о забытых богах складывают лишь плохие истории? Ведь все греческие, африканские  и восточные божества, позабытые и устаревшие, всё ещё продолжают нести своё бремя. Их столько наплодилось, что одного - того самого, мы уже и не помним. Был ли он? Как он выглядел? Ведь он выглядел - по образу и подобию, которого. И был ли он австралопитеком, или как там изменила его эволюция...
     -  Чего грустишь? - голос извне. Может он был рыжим и с кофейными глазами?
     -  Да так, я здесь в первый раз.
     - Здесь шумно, пошли, проведёшь меня до туалета!
     "Да, поскорей бы из этого места - теряю драгоценные минуты" - думал он.
     Любовь. Так много о ней говорят, вот и она сейчас. Верность - но если все такие верные, почему она тащит его в кабинку, рассказывая о своём парне? Как и все до неё.
     - Поцелуй меня! Я хочу ему изменить.
     Нет, эти красные губы не такие спелые и сочные как рыжеволосой богини. В ответ на пристальный взгляд она ухмыльнулась и взяла его за руки.

5.
 
     Схватиться за ручку.
     Свобода. Недоуменный взгляд в спину. Улица. Темно. Множество посторонних мыслей. Речка. Та рыжая тоже такая?
     Деревья раздвинули ветки, обнажив луну, заблестели её звёздные серёжки. Запах воды, отражающей огни противоположного шумного берега. А здесь - тишина. Вечная, недвижимая, хрупкая...
     В ней был холод. Определёно. Такой же холод, как отблеск воды. Там в глубине её кофейных глаз плавали льдинки, они царапали память своими острыми краями. И губы были сжаты - в немой драгоценной клетке таился крик, неслышимый со дна чёрных колодцев её глаз...
    Кто-то рядом чиркнул спичкой. Огонёк сигареты. Два одиночества объединились в молчанье, не замечая друг друга. Все одиноки в этом мире. Чего-то ищут. Почему-то в таких местах.
     Огонёк осветил кусочек лица. Блеснуло. Рыжий!
 
6.
 
     Схватиться за ручку.
     Вывалился на свободу, как на сковороду. Тысячи глаз оскорблённо ему смотрят в спину. Воздух - улица, вдохнуть темноту, стать невидимым в ночной мгле. Одна только яркая мысль - рыжего цвета.
     День подошёл к концу. Искать не имеет смысла, нужно ждать утра. А зачем ждать? Ведь они все, как та, в туалете, неужели эта другая? Почему, вообще, нужно кого-то искать? Неопределённая истина.
     Красота. Он любил гулять ночью. Нет лишних людей, единение с молчаливыми деревьями, выражающими все свои мысли своими застывшими мимическими позами и шевелящимся теневым театром. Бесконечная речка, отделяющая от постороннего мира пьяной жизни ночного города.
     Из головы не выходили две самых мрачных точки в его жизни, как лепестками, окружёнными кофейным цветом. Казалось, она смеялась.
     Кто-то рядом чиркнул спичкой.
     Рыжий!
 
7.
 
     Вспышка эмоций как зажглась, так и погасла.
Прячась под диоптриями очков, в поникшие глаза смотрели другие,- серого цвета.
    - Привет! - Улыбаясь, она предложила составить ему компанию в тишине.
    Сидели молча. Наблюдали, как зажигались звёзды. То ли от их ледяного света, превращающего всё окружающее в призрачные предметы чужой реальности, то ли от воды стало холодно.
    - Можешь меня согреть?
    В ответ парень обнял за плечо это чужое близкое. В беззвучном взаимопонимании эти два осколка жизни сидели и слушали оркестр тишины, что их окружал, и каждый думал о своём, и чём-то общем.
    Застывшую картину разбил хрустальный всхлип.
 
8.
 
     Вспышка эмоций погасла, оставив после себя лишь серый цвет её глаз.
    - Привет! - Кивком головы она предложила сесть рядом.
     Возможно,  ради этого момента и приходят одинокие люди в одинокие места: вот так, встретиться и сидеть рядом, наблюдая, как умирает последняя надежда - последнюю каплю лунного света проглотила чёрная клякса тучи. Как, вообще, можно подумать, что в бесконечном вечном хаосе светового вакуума может гореть солнце? Алогизм мироздания, невозможный феномен, который дарит жизнь монстрам, населяющим эту и другие планеты. Когда-нибудь мы проснёмся, и нам будут не нужны глаза. Солнца нет.
     - Можешь меня согреть?
     В отсутствие высшего покровителя мы ищем меньших.
     Одно одиночество на двоих. Страх нарушить эту хрупкую волну своим неловким движением.
     С неба в реку сорвалась звезда. Хрустальный всхлип.

9.
 
     - Пипец. Что с мужиками становится, понять не могу.
     - Весна. А что не так?
     - Хм... Что не так? Да все нормально, просто не любитель фрилава, вот и все. А мужчинки-то все фрилавщики, поэтому приходится одной сидеть... Бессердечные вы.
     - Как раз наоборот. Приходится играть по вашим правилам... Ссылаясь на то, что история не будет иметь конца, становится грустно, но спокойно. Ведь сам знал, на что шёл. А "Любовь" чаще то же самое, только когда ложь. Не только самообман, но и обман партнёра. "Встречаюсь" - аналогично "сплю", и не больше. Ну, ещё права можно покачать на этой почве...
     - Ха. А то, что бывает так, что начинается с фрилава, а потом понимаешь, что влюбился по самые помидоры. Но ты не нужен - нужна свободная любовь.
     - Нужно контролировать. Не больше двух раз... Потом у всех крышу рвёт... Ну, у меня так. Хотя, тоже мало хорошего. Чисто физиологическую потребность удовлетворить, а так... Можно и обойтись. А вот мне, видимо, только такие отношения подходят. Я очень переживаю расставания... А всё не вечно...
     - Все переживают расставания... но я легче переживаю те расставания, в которых были отношения, нежели только секс. Просто чувствую себя ущербной после очередного фрилава. Как будто я настолько конченая, что в меня невозможно влюбится, даже капельку не хочется отношений со мной. И куча комплексов на этой почве... Как то так...
     - Вот и я про отношения. После них как-то не по себе. Вот расстались год назад... А я её ещё люблю...
     - Все равно... Не могу фрилавить нормально. Познакомилась вот с парнем, просто так. Ничего в нем особенного не было абсолютно... а влюбилась как девочка. Смотрела на него огромными глазищами. И виделась даже раз шесть, что уже для фрилава не очень нормально. А оказалось, что не нужна ему любовь моя. Третий день уже не звонит и не пишет. Не нужна никому.  Нужна, только вот, для фрилава.
     - Кому-то да нужна! Я вот устаю от людей. Поэтому и не звоню никому... Захотят - сами найдут. У меня такая же, как у тебя история была. Только два раза виделись, но созванивались часто. И ничего. Бери отсюда опыт и пользу - не будешь попадаться на крючок, а действовать с умом.
     - Мне всё-таки нравится действовать не разумом, а сердцем. Ну и что, что больно. Зато в стократ сильнее, чем что-то физическое, без затрат чувств. Может, мне просто нравится, когда на меня смотрят как на богиню, а не просто доступную девушку.
     - ...А мне не всегда приятно, когда мне преклоняются... Когда взаимно - это одно. А когда режут вены и прыгают из окна, просят ребёнка на память - это другое... Настоящую любовь трудно найти. Весь мир озабочен. Приходится действовать в условиях среды.
     - Прости, короче, что пристала с этим фрилавом. Это твое личное дело: в чем то ты прав, в чем то - нет. Просто мои душевные терзания по поводу покинутости выходят в личные перепалки. Просто, не могу найти в последнее время, кому секс нужен вместе с моим мозгом. А надо... Насчет детей и прочего - это не любовь, это попытки удержать, завоевать и не больше. Просто хочется добиться.
     - У красивых девушек это всегда проблема - привыкай. У некрасивых сразу люди замечают ум - ничего не отвлекает. То, что у людей возникает желание ещё не так плохо. Вот я бы к тебе не подошёл, например.
     - Писец, как мило. Лучше бы я была уродиной, и хоть кто-нибудь заметил, какая я внутри.
     - Возможно именно это и сподвигает к творчеству. Попробуй заинтересовать парней чем-то ещё. Но сразу предупрежу "нормальных" не найдёшь...
     - Чем то еще? Из моих занятий мне не хватает только умения делать тройное сальто назад и прыжки с парашютом...
     - А было бы интересно!
     - Возможно. Но все равно, это все, ни хера, меня не радует.
Неужели мать будущих детей тоже будут выбирать по категории - хорошо ли она горловой минет делает, и сколько примочек в сексе знает.
     - Нет. Но об этом никто не думает. Не знаю, чем тебе помочь. Я тоже когда-то возмущался. Хотел поговорить, а мне... меня не слушали, в общем. Оттого-то и ушёл я от всех  девушек, с которыми встречался... Не знаю, может мне такие нравятся, а может все такие.
     - Просто я уже вешаюсь от своей ненужности и агрессии, которую люди проявляют ко мне. Поэтому просто спать с ними - это слишком большой подарок для них, пусть мучаются, добиваясь, суки...
 
10.
 
    Утро. Домой. Спать.
    Вечером фестиваль продолжится. Она может вновь прийти туда.
     Двенадцать часов безумства не прерывались. Лишь мысль о ней занимала его мысли. Сегодня ему приснился сон: Серебряный ажурный лес вокруг озера ртутного цвета. Шевелились лишь камыши и осенние листья, дрейфующие от холодного дыхания дождливого ветра. Ступни сковывал обжигающий холод. В оцепенении он наблюдал, как медленно плыли, наполовину скрытые в воде, вслед бледной тощей фигуре, рыжие волосы. Не замечая его, она гордо и церемониально прошла мимо.
     Проснулся.
     Кофе с молоком.

11.
 
     День второй. Сомнений.
     Солнце жарит людей, и они ему улыбаются.
Сквозь солнечные очки адский праздник ворвался ему в зрачки. Зрачки съёжились и деловито приготовились терпеть. Деревья тоже терпят, был бы рот, может, кричали бы от боли - лопаются почки. Навстречу люди в коротких одеждах идут и стесняются себя: поправляют юбки, проверяют колготки, не замечают, что стрелки не на коленке, а шов разошёлся на лице. Мир был тесен. В нём не было места для нашего героя. Сшитый из героев книг этот чёрный камень выполз из пещеры.
     На той же площади кто-то приклеил к тем же манекенам чужие лица. Её не было. А зачем вообще она ему нужна? Они виделись всего несколько секунд. Что из этой истории останется через 60 лет?
     Взгляд продолжал скользить, выискивая будущую прошлую. Может для того, чтобы сказать ей об этом, а может для того, чтобы снова увидеть эти глаза цвета кофе с молоком, узнать причину.
     Мысли взорвал голос, ошмётки, разлетевшись, сделали пощёчину, и перед ним возник человек. Опять кому-то где-то должен быть. Совсем забыл. Почему-то казалось, что она будет там же  в клубе.
 
12.
 
     День второй. Солнечный.
     Надев очки ещё дома, герой вышел на улицу. В голову лезли сомнения, но он шагал с гордо поднятой головой к мнимой цели.
     На площади всё было так же, но воспринималось иначе. Даже не верилось, что та девушка существует - слишком странная история приключилась, ведь какие-то доли секунды так переменили его мысли.
    Перед ним возник человек, который напомнил о встрече. Ни о чём не жалея, парень отправился в клуб.
 
13.
 
     Множество лиц вокруг. Злобно скалятся.
     Он втекал в глотку подвального клуба, что изрыгал дым, свет и звуки музыки. Пьяные женские губы проносились мимо, издавая влажный запах одиночества. Яркие чёлки и одежды скрывали тусклых и неинтересных людей.
     - Смотри какая. Давай снимем!
     Хищник переметнулся к чужой жертве и утащил с собой. Человек, который состоит из одних недостатков, но всё же с обострённым чувством справедливости, не мог допустить этой мерзости рядом с собой. Он предпочёл поцеловать её сам. Меньшее зло. Уже позади.
     Блестящие глаза приветствовали нежными объятьями. Образы прошлого проносились призраками мимо.
     - Ты симпатичный, может,  познакомимся?
     - Рада тебя видеть!
     - Где пропадал? Я соскучилась.
     Ложь, ложь, ложь... Ради чего?
     Колготки в сетку стояли у бара. Хорошенькая девушка, налитая искрами шампанского, мучительно требуя, чтобы от неё немного отпили, поправляла чёлку. Вновь чьи-то губы сосали его язык, в штаны поползла холодная от коктейля рука - новое знакомство. Стук каблуков.
     Зрачки сузились. Она.
 
14.
 
     Множество лиц вокруг. Улыбаются.
     Ступени ведут в центр весёлой вечеринки. Множество знакомых - незнакомых лиц. Чувство напущенной весёлости только усугубляло настроение.
     Разговоры с позабытыми подругами напоминали о затерянных в памяти истлевших интересах. Время шло - знакомые губы целовались иначе.
     Вечное существо перемещалось среди прожигающих жизнь людей.
     Там в далеке... Она.
 
15.
 
     Всё очень не просто. Сменить, дислокацию, убедиться. Пробраться сквозь скользкие шершавые тела. Прожектор, изменив положение, оставил белый шрам в глазах, который растаял, оголив страшную истину. Её нет. Вновь потерял.
     Молчаливый истеричный крик. Корабль накренило, до берега далеко, да и где этот берег? Опять пропорхнула улыбка, впечаталась в щёку.
     В единственном тёмном углу, он сидел неприметным,- блестели лишь украшения и кольца, пламя угасло. Одиночество нарушили чьи-то джинсы в сапогах.
 
16.
 
     Всё очень не просто. Так легко ловить рыбу, бежать к цели, преодолевать испытания, но вот, здесь, близко, рыба клюнула; финишная черта уже видна. Момент, когда важна каждая миллисекунда, и ты первый раз сомневаешься: сможешь ли? Последний рывок, и вот оно. Конец. Опоздал. Приз ушёл. Её нет. Вновь потерял. Наверное, так умирают. Когда цели не имеют значения. Нет мечты. Чьи-то колени, джинсы в сапогах.
 
17.
 
     Тишина. Словно после вспышки фотоаппарата: тихо и глупо.
     Она.
     Да, точно, те самые глаза цвета кофе с молоком, рыжая грива, вишнёвые губы, бледное лицо, скулы. Что-то говорит. Тишина превратилась в какофонию. Вскочил. Ничего не слышно. Потащил в бар. За руку. Да! Она! Надо же!
     - С тобой можно познакомиться?
     Вспрыск смеха:
     - Конечно!
     - Я так сама никогда не знакомилась, но мне показалось, ты поглядывал на меня, или не поглядывал?
     - ...Поглядывал...
     - Может, встретимся как-нибудь, погуляем?
     - Давай номер! - она написала цифры на салфетке. Под ними имя.
     - Я тебе хоть понравилась?
     - Конечно!
     - Ну,- волшебная улыбка - я пойду друзьям. Меня ждут...
 
18.
 
     Вокруг выросла дыра, и отверстие улетело далеко вверх. Настройка души. Посыпался матричный код. Колодец вверху сомкнулся льдом в лунке, и, подобно пасти чёрной акулы, заключил его в пищевод.
     Чей-то взгляд следил за падением. Вдруг он заметил, что скорость полёта зависит от дыхания: вдох равнозначен взлёту, выдох - падению. Сомнение тогда запало в душу. Огнём артиллерии засверкали искры вокруг. Это  крылья цеплялись за стены. Расправил плечи, и рухнул колодец. Камни посыпались вниз. И слышен женский плач...
 
19.
 
     День третий.
     В руках салфетка. 11 цифр и 5 букв. Значит, не приснилось.
     Священное писание лежало на столе. Мысли лениво ворочались в голове. По обыкновению он ей своего номера не давал, но телефон несколько раз начинал свой танец лебедей.
     Сегодня он пил горячий шоколад. Думал о снах: слишком часто он убивал в них кого-то. Слишком много смертей он видел в них. Слишком грустными они были. Возможно потому, он просыпался словно от медитации, пытаясь собрать мозаику предыдущей жизни для пригодности к обитанию. И это ещё не конец. Если сон - маленькая смерть, какая же настоящая? Если он живёт в двух реальностях, где же он настоящий?
     И вновь салфетка в руках. Позвонить.
 
20.
 
     День третий.
     Чем всё кончилось вчера? Была ли она или всё-таки приснилась? Она давала ему салфетку с номером, которую он засунул, по привычке, в тот карман сумки, в который всегда засовывал такие салфетки. Периодически выбрасывал их в мусорное ведро.
     Интересно, в какой момент душа попадает в тело? Ещё в яичниках отца или в момент оплодотворения? Но что тогда движет сперматозоидом в его гонке за яйцеклетку? Пусть это - первый круг Ада. Вторая реальность - плацента. Третий шаг эволюции - рождение. Четвёртый круг - фантазии. Пятый - сон. Шестой - смерть. Седьмой - суд? Забавно, что не все выходят наружу. Люди обезопасили себя от этого: презерватив, аборт, убийство, психбольницы, наркотики, электрошок, религия...
     Да, это её почерк, на него смотрели её кофейные локаторы, а сегодня хотелось шоколада. Мрачный скучный день: ни одного хорошего фильма, звука, строчки.
     Позвонить ей, может? Позвонить.

21.
 
     Небо зачеркнула туча. Пара минут до встречи. По пути промелькнуло несколько счастливых чисел. Он услышит её голос, почувствует запах, а может, обнимет. Всё ещё в сомнениях: придёт ли? Стоит ли там на перекрёстке?  Может и ушла.
     Мимо проплывали лица; кровью пульсировал закат. И так спокойно, тихо и печально, будто идёт он по госпиталю среди коек с умирающими. Они смотрят печально на него, ищут своё отражение в его печальном, но ещё живом взгляде. Шепчут что-то. Наверное, желают счастья.
     Идёт он среди улицы: сверху небо-потолок, снизу переливается асфальт, по бокам коридора - стены, дома. Далёкий странный лабиринт. Как глубоко найдёт он выход?
     Взгляды ощупывают его лицо. Он уязвим, он близок к цели.
 
22.
 
     Небо зачеркнула туча. Вчера он сам повесил трубку. Шесть с половиной минут диалога.
     Всё сложное так просто. Мечта сбывается, если этого захотеть очень сильно. Только ожидание приукрашает события, усиливает экстремумы. Опасаясь разочарования, он инстинктивно искал место встречи. Давно пора завести привычку запоминать место и время, а пока действовала лишь вредная - добиваться и забывать. Вечное сомнение. Вечное стремление. Бесконечная беговая дорожка. Галерея впечатлений.
     Стрелки поцеловались и он уже близок к цели.
 
23.
 
     Моросил дождь.
     Окна кафешек размывали яркие огни внутри. Снаружи люди, прячась под зонтиками, прятались под навесами, в переходах, арках. Улица центра города пустела и, умываясь, растворялась в ночи. Свежий воздух пронизывал лёгкие; делал влажную уборку чакр; делал сильнее; давал посмотреть своими глазами.
     - Чего стоишь?
     - Задумался.
     - Как можно задумываться? Сейчас ливень рванёт. Пошли скорее!
    Она тёплая. Она понятная. Она своя. Он знал её. Он знал её, и это было странно. Он знал её, и как он мог в чём-то сомневаться раньше? Он знал глубину её глаз.
     Они встретятся позже, встретятся ещё не раз, и он догадывался, куда заведёт его эта путеводная звезда.
 
24.
 
     Моросил дождь.
    Неспешная походка, неспешная беседа.
     - ...А Иисус тоже интересный персонаж,  эдакий фокусник того времени: воду на вино менял, левитировал и погромы устраивал.
     - Хи! Смешно сказал "персонаж".
    - А что, разве не так? Ведь Библию только в IV веке написали. Он и был персонаж устных рассказов. Там только "свои" апостолы писали "Евангелие от..", и то, не по теме жизни Иисуса, больше притчи и фантазии о злых и добрых силах мира сего. А так кто бы о нём узнал, если бы не они?
     - Ну, не знаю...
    - А мне он всё равно нравится - сильная личность. Он как Гитлер или Сталин, повёл за собой народы. Войны, казни, инквизиции, конечно, не его рук дело - нуждающиеся исказили смысл слов под себя. Но ему тоже нужно отдать должное: смешал буддизм и язычество, прекратил бездумные законные убийства по прихоти; люди задумались о своих поступках, а не только ссылались на воздаяния богам.
     - Интересный ты, и мысли у тебя интересные. Только рядом с тобой я себя чувствую дурой - я не читала эти книжки, не знаю, что сказать.
     - А что читаешь?
     Они встретятся позже, встретятся ещё не раз, и он догадывается, куда заведёт его эта путеводная звезда.
 
25.
 
     Шло время.
     В беседах проходили часы, дни, недели. Они становились ближе. Всё больше узнавали слабых мест оппонента; всё меньше скрывали. С почтением и уважением понимали друг друга без слов.
     Ему нравилось смотреть в её глаза. С каждым днём она казалось ещё более идеальной, чем раньше. Зажигал свечи - она тушила.
     Ему нравились её стоны, шикарная томность, её рыжие волосы...
Без сомнения, она была тем затерянным божеством, о котором позабыли, и почему-то не замечали раньше его.
     Он любил на неё смотреть, когда она спит. Ему не спалось, когда она рядом. Ему не спалось, когда её не было рядом. Ему не спалось с другими.
     Несколько раз он попадал в одну постель какой-то новой девчонкой. Но кто сравнится с рыжей богиней? Узнавши вкус мёда, говно есть не сможешь, - не переварит желудок. На него обижались, кричали, надували губки, а у него была она.
     А у неё...
 
26.
 
     Шло время.
     Река текла мимо одних и тех же берегов. По ним он нёсся галопом, разбивая ручьи копытами пучеглазого коня. Спешил. Летел. Боялся не успеть. Конь хотел пить, хотел лечь на лужайку, отбросить копыта и весело заржать, но он скакал, грива раздувалась безумным знаменем. Он - часть хозяина, он должен, пусть его загонят, но довезёт как можно дальше...
     Он гнал во весь опор, хлестал коня; против ветра, против реки, сквозь дебри и поля. Бежал. Куда? Зачем? Почему бежит, кто знает? Да потому, что это  он. Потому, что бежит. В беге его жизнь, и нет у него друзей кроме коня.
     Балласт нужен для падения, в ажиотажной гонке он не нужен. Только враги так и глядят, как отобрать. И гонит он их мечом, бросает в панику кровавым свистом-взмахом.
     Суму уносит рекой, когда идёт он вброд. И всё она сильнее мокнет, всё тяжелей её тащить, а кто-то там уже готовит снасти.
     А он бежал, и не мог он без навстречу ветра, не мог остановиться - остановка значит смерть. Он мог лишь оглянуться, но всегда одним глазом вперёд, туда, куда нёс его верный конь. И у него была сума.
     А у неё...
 
27.
 
     Зелёная душа. Каждый момент у него внутри имел зелёный цвет: зелёная трава, побережье, вода, деревья, лес, глаза...
     Синяя аура. Всё вокруг него было синим: воздух, небо, глубина, цветы...
     Красная кровь. Все его эмоции были красными: нежность, ненависть, грусть, настроение, звуки...
    RGB - основа цветной жизни. Те самые специи, что отличают её от чёрно-белого "немого" фильма.
     Наши тела отражают свет; наши дома отражают свет; наши мечты отражают свет. И на всём человеческом теле есть только одно такое место, которое свет поглощает. Чёрные дыры зрачков не имеют цвета.
     Но не все глаза умеют видеть; не все уши слышат: любить наощупь. Не зная правды, чувствуя тепло рядом; чувствуя его отсутствие...
     Любить.
 
28.
 
     Зелёная душа металась из угла в угол, от стены к стене, рвалась наружу из замкнутой камеры пыток.
     Серебряные плечи стояли к нему спиной. Доверчивое счастье. Такое бесконечное и конечное. И все по местам, и всё хорошо, и история замерла, время тикало для тел -  оно сбрасывает старые клетки, появляются новые.
     Ты вместе, когда мысли твои рядом с далёким человеком, и одинок, когда рядом, а его мысли не о тебе.
     Её цель достигнута - он её парень. Что дальше? Свадьба? Дети? История не имеет развития.
     Неужели так сложно любить
 
29.
 
     Кофе. Каждое утро. Тот же сорт, тот же вкус.
     Так хотелось ей помочь. Она так рядом, она твоя, но это невозможно - апатия, еле заметные интересы. Лишь в нём она черпала новое. Работа и быт занимали всё её время. А он хотел ей подарить звезду, она бы приняла, не удивившись.
     Он наблюдал её эмоции лишь во время секса и под действием алкоголя. И он любил её такой: весёлой, беззаботной.
     И так бы продолжалось очень долго. Всегда вдвоём, всегда вместе, без криков и ссор. Прошли бы годы, если бы ему однажды не открылась правда: провода.
 
30.
 
     Кофе. Вечный холодный кофе в чашке. Вечный утренний холод в глазах напротив. Идеальная. Как же ему повезло. Каждый миллиметр её тела, каждый мимический штрих, каждый жест он цедил как хорошее сладкое вино.
     Сегодня она ещё не успела расчесать свои длинные рыжие локоны, и была похожа на разбуженную кошку. Свободная футболка на голое тело создавала впечатление, будто она кукла.
     Он подошёл её поцеловать: обнял за талию, оценив идеальность формы, грудь упёрлась в солнечное сплетение, мятные губы открылись навстречу. Он запустил в её волосы руку, там были какие-то продолговатые заколки.  Медовый вкус. Распахнутые ресницы доверчиво смотрели ему в глаза. Он всегда хотел знать её мысли в этот момент. По крайней мере, она не убегала сразу после секса в душ, лежала рядом, набираясь сил.
     Спустя пару минут она села одеваться, спустив ноги с противоположной стороны дивана. Опять что-то нарушило бардак её волос. Он пригляделся: провода.

31.

   Он сидел, не моргая. Ему вдруг открылось столько информации, что он не мог всё уловить мгновенно: он любил, он спал, он общался и жил не с человеком. Девочка - андроид расчёсывала рыжие волосы у зеркала; гримасничала, практикуясь в мимике общения.
     Она легко и беззаботно вошла в его жизнь, много о чём узнала. Она явно была чьим-то средством к его личной информации.
     Перед ним промотались все его разговоры: интимное, личное, то, о чём никому кроме неё не говорил. А как же всё? Система обманула его. Сумрачный мир рухнул во мрак. Всё ложь, и она. Ложь. Страна мечты. Стоп: откат. Механическая улыбка в его сторону, и она ушла готовить кофе. Её волшебные глаза делались в пробирке. Всё чем он жил - лишь персонаж с выдуманной историей, которую он сам досочинил. Всё становилось ясным, как мутное стекло после дождя; и слепит глаза свет невыносимой правды: он всегда знал, ещё там, в толпе, но так и не придал значения её глазам. Искусственный кофе. Она принесла ему чашку; устало собиралась на работу. Это заложено в ней: секс - кофе - работа - телевизор. По выходным пара коктейлей.
     - Я оставлю тебе ключи - потом занесёшь мне на работу.
     Поцелуй на прощание, и дверь закрылась.

32.

     Он сидел, не моргая. На фоне окна футболка просвечивала, обнажая силуэт, и как в театре теней он наблюдал за движениями тела, двумя аккуратными мячиками груди.
     Она что-то уронила и нагнулась поднять. Он любил эту её неуклюжесть. Она мило и смешно хмурилась, обижаясь на себя. Она такая беззащитная. Она. И все её коготки, брутальные движения, одежда лишь придавали ещё больше хрупкости её фигурке. Ещё нужней становились её кофейные глаза. И вот сейчас она посмотрела прямо ему в глаза. Он физически ощущал этот взгляд, эту улыбку. Она ушла, шаркая тапочками.
     В комнате стало пусто и безумно одиноко. Он чуть дышал, чтобы не нарушить тишину этого храма, услышать звук её шагов.
     Она принесла ему чашку. Как мило. Молча, рассматривал свои пальцы - их было слишком много - во всех мультфильмах их четыре.
     Она собиралась на работу, а он не хотел с ней расставаться. Хотел её рядом, но взял ключ, чтобы доспать своё утро в одиночестве.
Бездумный поцелуй, и дверь закрылась.

33.

     Тишина.
     Потолок неба размывают чёрные слёзы. Личное королевство отдыхает под панцирем черепахи, на левом боку, калачиком, зарывшись в подушках. Всё принимает красивый томный цвет: Клавиши секунд; симфонический оркестр эмоций. Был бы ёжиком - выставил бы колючки.
     Самое лучшее в жизни - это одиночество. Гармония с самим собой.
     Глупые девчонки надевают розовые стринги - думают, что это всё решает. Это решает, но не всё. С татуировкой крыльев не летают.
     И неизвестно, что в её рыжей голове, какие пчёлы? Глаза, поступки говорят, что любит. А он?
     Горгулья, трансформировавшаяся в механического ангела, машет перьями-бритвами, вспахивает когтями землю, буравит до плазмы, обнажает скрытые тайны.
     Её запах ещё стоял в комнате. Эти духи он будет помнить много лет. Сколько осталось, столько и будет оборачиваться на каждую такую индивидуально-пахнущую.
     Нужно включить музыку - забить этот звуковой вакуум чем-нибудь, любой информацией. Она его сведёт с ума. Вся карта перед ним, но он в ней ничего не понимает: другая система координат, другая символика, кислые цвета... Тайная боль.

34.

     Тишина.
     За окном хмурятся тучи. Свежий воздух разбавляет сладкий запах её шеи. Уютное одиночество создавало неуютную обстановку - всё чужое. Только она могла его спасти, только она могла и погубить. У них было всё, но не было чего-то главного. И это не давало покоя, чесало мысль.
     Она тот маленький цветочек среди однообразного сельскохозяйственного поля. А он - та девочка, что делает разбег для того, чтобы прыгнуть с обрыва, чтобы расставить пальцы на вытянутых руках, чтобы взмахнуть, а там, что бы ни было - просто риск. И бежит она со всех ног, развивается платье, волосы, блестят глаза той неземной мечтой. Бежит и наступает босыми ногами на влажную траву, и наступает на тот цветочек.
     И представил он полёт этот, этот ветер, ласкающий щёки, эту одинокость в воздушном пространстве, без тоски, без земли, без неба - ту долю секунды, пока завис, и улыбка озарила его лицо, и настроение стало лучше, и захотелось танцевать, включить басовую ритм-секцию, надрывным нервным криком подпевать мелодии, и всего себя отдать ей, обнажить свою тайную боль.

35.

     Тропинка уходила всё глубже и глубже.
     Сегодня они вместе. Уходят из этого мира. За руку. И пусть поёт им реквием индустриальный грохот, теперь они - другая раса. Плывут глубже в лес, и ветки цепляют одежду, и мусора меньше - он весь позади.
     Она пела. Ей подпевали энты, дыханием гудели кроны и птицы щебетали в такт. Гармония вокруг: тихая заводь, тихое эхо. Прошлая жизнь казалась странным сном.
     Её руки обнимали его тело, поцелуй в губы, настойчивый и вкусный, сразил его - раскинув крылья, подбитой птицей, он поверг его на землю. Над ним склонилась их тень с глазами какого-то странного цвета.

36.

     Тропинка потеряла начало и конец.
     Вокруг лишь лес и эти двое - идут, поют. Им последними лучами светит солнце, золотит прошлогоднюю жёлтую траву; жужжат как эльфы комары; сосны соревнуются, кто выше;  белки ищут целые шишки. А эта пара уже ничего не ищет. Надышавшись наркотическим ароматов окружающей природы, они позабыли о цивилизации - у них были они, а что ещё им нужно?
     Лесные танцы запечатлелись поцелуем на губах. Виноградные глаза взглянули в небо, и свергнутым крестом Христа завалились на спину, но нежные прикосновения держали тело на весу.
     Над ним скользнула её тень и новые глаза другого цвета.

37.

     Попутка. Он только сел у окна, как в последнюю минуту перед отъездом, в машину заскочил подвыпивший мужчина. Тощее лицо с выпученными глазами улыбалось, хоть и ровными, но не менее жёлтыми зубами.
     Он сразу завёл разговор:
     - Молодой человек, а вот если бы у вас была золотая рыбка, какие бы желания вы загадали? - при этом он нервно смеялся и ёрзал на сидении, которое перекрыло путь к выходу.
    - Мне достаточно одного.
    - Какое же? - и его глаза блеснули - скажем, я - золотая рыбка. Я выполню его.
     - Я хочу жить вечно, оставаясь таким же, не старея. А остальных желаний сам добьюсь и исполню. Невозможного нет.
     - А зачем тебе жить вечно? Здесь же скучно! Тебе надоест через 300 лет!
     - За то я многое успею.
     - А что ты будешь делать? Вот если ты будешь жить вечно?
     - Творить. Писать музыку, стихи, книги, рисовать, чтобы люди поняли или узнали то, что знаю я.
     - Зачем тебе это? Зачем им забивать голову не нужной в их жизни информацией? Ведь жизнь средне статического человека заключается в семье - работе, ему картинки рассматривать некогда. Он хочет куриную ногу! А для этого нужно не отдавать, а брать, красть, убивать. Ты бы смог убить человека?
     - Нет.
     - Почему? Ведь это просто: вот стоит человек, вот тебе пистолет - нажми спусковой крючок, задвижка двинется, ударит по патрону и, хоп, человека нет, а у тебя, зато куриная нога.
     - Нет, не смогу.
     - Но куриную ногу ведь хочется.
     - Не нужна мне куриная нога! Это жизнь человека - она такая же, как моя. Я слишком люблю свою, чтобы лишать кого-то её.
     - Ха-ха! - его глаза заблестели - Ты хочешь сказать, что не будешь есть, ради того, чтобы незнакомый тебе человек продолжал жить?
     - Возможно он лучше меня.
     Попутчики в машине начали оборачиваться. Было поздно, оно хотели спать, но мысли разговора рядом им не давали жить спокойно. Как и герою. Он жадно всматривался в лицо собеседника.
     - Ты никогда не задумывался, что к каждому из нас, однажды приходит Бог?
     Мужчина лет около 50. Нерабочие руки, гладкие подушечки пальцев, морщинки возле глаз - много смеётся, залысина, но бодрячком, свежая голубая в полоску рубашка не сочеталась с загорелой кожей, небрит, но энергия бьёт ключом.
     - Вот так приходит и хочет поговорить.
     Ему бы больше подошёл образ дьявола. За маской интеллигентности скрывалась мощная сила. Улыбка. Он обрадовался, что смог заинтересовать юношу. В полголоса разговор продолжался:
     - Пища не главное.
     - Кха! Конечно не главное - это основное! Весь мир вокруг неё крутится.
     - Это лишь первая стадия развития духовнообременённого существа.
     - Обойдёшься кружкой холодной воды?
     - Да.
     - Вот смотри! - он протянул руку, показывая в окно, - Видишь лес? Там за деревьями речка с холодной водой. Пошли туда на месяц вместе. Ты не будешь есть всё это время, но вода в речке будет. Поговорим. У тебя будет кружка холодной воды и пистолет. Убьёшь ли ты меня за куриную ногу? Она ароматная. Ты любишь варёную или жареную?
     - Я не могу.
     - Так ты же собрался жить вечно! Что для тебя месяц?
     - Как-нибудь в другой раз.
     - Ну, подумай!
     Машина подъехала. Пора выходить, но с подвыпившим безумцем расставаться не хотелось. Он беспрестанно улыбался.
     - Эм, до свиданья!
     - Ещё встретимся! Не волнуйся! - он быстро зашагал прочь, махнув рукой - Доброй охоты!

38.

     Попутка. Полутона. Воспоминания нахлынули. Как так случилось?
     Сердце наполняла весёлая грусть. Казалось: что-то понял, решил больше не есть курицу, да и вообще сегодня на ночь не есть. Вдруг он встретит этого путника - как его звали? Антон? - и скажет ему...
     Он был явно не местный, среди бледных лиц загорелый метис. Самый главный вопрос не давал покоя. Он возник ещё в начале разговора: как он прожил до пятидесяти лет с такими мыслями?
     Ещё он рассказал, что до этой встречи, он уже говорил с двумя мужчинами о том же, задавал им тот же вопрос про желания. Один загадал много денег, а больше ничего не придумал. Другой разозлился и кричал на него, хотел побить, - ничего не придумал вовсе.
     Был ли это разговор с Богом? Хотелось сказать "да". Он сам догадку молниеносно подтвердил. Но слишком уж доступно изъяснялся. Всегда казалось, что Он - сверх, а тут просто подвыпивший мужичёк в пиджаке и голубой рубашке. Не хотелось верить, что тот, кто есть всё, и я и вы, заключается в нём. А к вам он приходил?
     С такими мыслями герой вернулся к своему подъезду.
     Лужа была на том же месте, но выглядела иначе.
     Дома на столе лежала тарелка, и на ней варёная куриная нога.
     В голове прозвучало:
     - Доброй охоты!

39.

     Чужие глаза принадлежали другому.
     Не понятно зачем, но она уходила к нему, целовала, спала, возвращалась, не поднимая глаз.
     А он пытался понять. И не понимал. Его губы целовали другого; его глаза смотрели на другого; его руки трогали чужие; его голос звучал в чужие уши, и запах его шеи вдыхал в себя другой.
    - Если хочешь, иди! - Тогда сказал он ей, но она оставалась с ним.

40.

      Чужие глаза принадлежали другому. Она стала чужой, хотя, как и раньше подходила, и целую в губы, всё так же приподнималась на носочки. Но только одна мысль не давала покоя: любила ли она его так, как он любил её?
     Он хотел убить её с ним, когда застал в своей постели их двоих. Он плавил рукопожатием руки третий угол. Он смотрел ему в то место, где должны были быть глаза, но видел лишь усмешку.
     - Почему, если у парня много девушек - это нормально, а если у девушки много парней, то она сразу шлюха? Несправедливо.
     Как встать стеной между ними? Как предъявить? Ведь она хотела этого. Именно она сделала так.
     Всё рушилось. Она лгала. Она счастлива. Ломать её счастье ради своих иллюзий? Никто не будет рад - всех засосал бермудский треугольник. Она подобно дикой волчице, попавшей в капкан, предпочла бы отгрызть себе лапу, лишь бы быть на свободе.
     И он тянул, ибо нет на земле человека, который не стремился бы получить больше, чем дано ему: может, одумается и вернётся? И она оставалась с ним.

41.

     Закрыть глаза и обо всём забыть. Саркофаг закрылся, давление упало, он проснулся. Объятия. Рай.
     Он - боль. Не ангел, не демон, не грешник и не святой. Он - боль. Жгучая и раздражающая. Он жил в нервах и рецепторах ангелов, демонов, грешников и святых. Он посылал импульсы к мозгу Бога. Он весь горел, болел, он оголённый нерв разрываемый сверлом в кабинете стоматолога. Он сигналил, звал, просил остановиться, но на него не действовала даже любовь-анестезия. Бог видимо был мазохистом.
     Возможно, Бог питался эмоциями: радостью и грустью, болью и нежностью, возбуждением и апатией, любовью и эгоизмом, жизнью и смертью. Возможно, создавая жизнь животных и растений, он рассчитывал, что будет так же, как у одноклеточных: жизнь ради чего-то, движения ради раздражителей. Но не всё так просто. Миллионы судеб перемешались в поисках своей половинки. Загадка зависимости от других не давала покоя. Миллиарды схожих переживаний без ответа - были ошибкой Бога. А может, и тот самый путь развитию отдельной личности. Мы все лишние на этой планете. Кто скажет, что он здесь как рыба в воде? - Пусть бросит в меня камень. Нашей жизнью управляет страх. Что бы мы ни делали - мы делаем это из-за страха: страх повреждения, страх потери популярности, страх выглядеть глупо, и главный страх перед непознанным. Мы боимся оставаться наедине. Один в поле не воин, как говориться. Но близкий человек знает гораздо больше уязвимых мест, куда можно ужалить.
     Он ощущал себя рентгеном дерева. Да, тем самым двухсторонним белым ветвистым пятном на чёрном фоне. Из корней в крону. Сбор и отдача. Королевство без душ.

42.

     Закрыть глаза. Что он из себя возомнил? Неужели она то, чего он заслуживает? Ведь они абсолютно не подходят друг другу. Ему, как и всем подобным ему, нужна девушка-поддержка: та, что будет подливать топливо в его вечную машину жизни, ведь только его безумство заставляет его жить; та, что поддержит любое его начинание, пусть самое глупое и бестолковое; та, что не будет его менять и вторгаться в закрытые двери крепости его души.
     Ей же, и таким же, как она, нужно чувствовать защиту. Всеми возможными чувствами человека; ей нужно чувствовать удовлетворённость всех её потребностей; ей нужен тот, кто решит все её проблемы. И она ищет. И всю жизнь будет искать того самого принца из королевства без душ.

43.

     Стук колёс отдалял его всё дальше от неё, увеличивая расстояние.
     Отдохнуть, дать волю, подождать...
     Он сидел в своём купе, в своём маленьком мирке, попивал невкусный кофе, а за окном менялась картинка.
     Он уезжал в жару. Лето, море, тишина, где нет никого из знакомых. Дождь как всегда провожал в дорогу. И мокрый город остался позади, остались позади проблемы, скука, - теперь у него будут несколько дней спокойствия и одиночества.

44.

     Стук колёс перемещал землю под вагоном. Он словно в скафандре-вагоне вглядывался в унылый мимолётный пейзаж, который осквернял противный растворимый кофе. Прочь с лживой планеты! Пора сбросить маску, а чужие сорвать. Дождь смывал следы, повреждённые им места зарастали. Равновесие. Он не нужен здесь больше.
     Здравствуй, одиночество!

45.

     Море. Как красиво! Бездонная глубина под бескупольным небом. Стоишь вот так между пропастью и пропастью, зацепился за краешек песка и пытаешься понять: облака - это волны, или волны - облака. И тут гармония: шелестят волны, омывая берег, рядом жарятся на песке-гриле девочки сосистки, и ветер сдувает пепел с их сигарет. Торговки продают сладости и алкоголь. Рыбаки ловят рыбу. Рыба, который уже век, ведётся на крючок, прямо как мы ведёмся на глаза девушек.
     Брачные игры: девушка бросает закидушку, парень ведётся и начинает её добиваться. Она же сопротивляется. До поры. А потом игра в совместную жизнь. Только мы родились одинокими и одинокими умрём. Мы забываем, что окружающим нужны не мы, а наше... И всё, что у нас есть, всё, что найдём, мы также оставим кому-то, как нам оставил кто-то. Нашим остаётся только внутренний голос.

46.

    Море. Красивое и опасное. Мы не можем жить под водой, как рыба не может дышать воздухом, как птицы не жизнеспособны в вакууме, как саламандры не выйдут из огня, так и наши любимые ангелы и черти не выдержат наших стрессов.
     - У тебя новый купальник? Мило.
     - Да, покупала за границей, а ты всё в старой коллекции ходишь? Сейчас модная морская тематика: с якорями и штурвалами.
     - Зато у меня от модельера, мне мой стилист подарил.
     К двум девушкам подошла толстая некрасивая подруга, явно не модель. В отличие от ассов флирта - своих подружек, она явно не знала любви. Грустное лицо, обвисшие щёки, день не задался.
     - Ну что, устроилась на работу?
     - Вообще не понимаю, как можно что-то делать, что тебе не нужно? Ухаживать за больными, - какая гадость! Там ещё болячки всякие, фу! ещё сама что-нибудь подцепишь от этих старушек!
     - Я просто убираю комнату. Лечит медсестра.
     - Ну и всё равно, там, наверное, мерзко пахнет!
     - ...И богатого спонсора не найдёшь. Если только при смерти.
     - Сегодня умер мужчина.
     - И ты его видела?! Какой ужас!
     - Он зелёный был? А глаза открыты?
     - Я бы на твоём месте туда никогда в жизни не пошла!
     А сколько трупов съедено рыбами в море; сколько потерпевших крушение проклинали этот берег, не доплыв; сколько людей отрезало палец осколком от бутылки, оставленным одной из таких же модниц; сколько вросшихся в табуретку задниц торговок зарабатывает на обмане, сажая печень, продавая мнимое счастье жаждущим: больше, вкуснее, лучше: - "обладай и будешь таким же счастливым, как и я!"
     А ведь достаточно просто открыть глаза и оглянуться, не на плакаты и палатки, не на обнажённые тела и стоимость одежд, а просто на природу: деревья, песок, море; услышать не звук поп-музыки, а звуки моря, и, может, вдруг получится расшифровать: что там бормочет внутренний голос?

47.

Звук. Когда он шёл мимо кустов он услышал звук. Страшный мурлыкающий хрип. Потом ещё раз. Собака? Не похоже. Абрикосы - он сорвал пару штук, и краем глаза увидел движение в кустах. А есть ли среди нас инопланетяне? В глубине души так хотелось, чтобы это существо приоткрыло занавес тайны ещё больше. Чем больше он узнавал о жизни - тем интереснее ему было открывать и тайну смерти.

48.

     Звук. Хрипловатое рычание. Пусть даже это странное животное откусило бы кусок мяса от его плоти, оно не прервало шёлковую нить из клубка его мысли.
     Всю жизнь люди трудятся ради какой-то цели - собрать плоды: поднимаешься при помощи лестницы всё выше и выше, там, где абрикосы самые спелые. Перешагиваешь через ветки - ступени из друзей - всё выше. Ты - вечный, ты - совершенный, ты движешься к цели, твоя хватка крепка и ты, обламывая ветки-связи, преодолеваешь любые препятствия ради сладкой мякоти. И ты срываешь этот абрикос, хватаешь его рукой, вытягивая тело, и тут... друзья уходят от тебя. Ноги толкают лестницу и она падает. Ты цепляешься за связи в верхушке, царапаешься, сопротивляешься и с грохотом падаешь вниз; обломанные ветки летят вместе с тобой, вгрызаются в твой вечный глаз, царапает щёки, и ты на земле. Ты такой же, как был в начале пути, только опыта больше, больше ушибов, и колючка в глазу мешает смотреть на вещи с той же стороны.
     Вспорхнувшей вороной перед лицом, движение в кустах вырвало его из вакуума стен мысли.
Неизвестное пугает. Так легко смотреть в лицо жизни, и так не просто в лицо смерти.

49.

     Улыбающееся лицо ехидными глазами, выделенных тенями синяков вокруг век, беззаботно смеялось из засады листвы. Кто знает, кто из нас прав: взрослые с их интроспективным целомудрием или дети с их общим иным миром игр и аутроспекции, по поводу незначительных для взрослых мелочей?
     Две девушки шли по дороге навстречу. Они разговаривали на взрослые темы, подыгрывая детям прикидываясь дурочками. Они забыли, что такое детство и были подвержены общепринятым стереотипам.

50.

      Улыбающееся круглое лицо с закатывающимися в эйфории глазами. Мальчик - дебил, схватившись за ветки, смеялся безумным смехом.
     - Привет!
     В распахнувшейся улыбке он промолчал в ответ, и побежал девушкам навстречу.
     - Какой забавный мальчик! - проговорила одна из них с явной опаской. Мальчик подбежал к ней, размахивая руками, и со смехом забравшись под юбку, больно укусил её за бедро. Мать скорбно посмотрела на счастливого сына.
     - Больно! - подруга потёрла внутреннюю часть бедра. - Он всегда такой? А кем ты станешь, когда вырастешь?
     - Я не хочу быть кем-то - мне нравится быть собой. Я хочу всех пугать. Гав! - и вновь подпрыгнул к её ноге, та отскочила, а он довольно рассмеялся.
     Заноза в глазу разболелась. Наша жизнь настолько хрупкий организм, что легко повредив тело, восстановить его трудно. Парализованные органы лишь напоминают о скоротечности нашей доли в бесконечной спирали вечности. Бренный организм лишь оболочка нашей сущности, внешний вид, лишь её отражение, либо маскировка доверия в ролевой игре общепринятых стереотипов.

51.

     Чуть позже он вышел из здания больницы. И сразу отправился на берег. Мелкие люди привыкли уничтожать сильных, а не стремиться к достижению их отваги. Потому море у его ног скрывало под водой затопленный город. Все достижения живших тут людей решили затопить, всю историю ведшихся отсюда сражений за свободу, решили скрыть перед потомками. Золотой крест церкви, выглядывающий из воды, больше не блестел на солнце среди волн - его спилили. Пни лесов, восхваляемых легендами, обросли водорослями, и прогресс законсервировал историю народа колпаком воды, будто радиационным саркофагом.

52.

     Чуть позже было бы поздно. Врач закапала лекарство, достала занозу и вдула через трубочку сантиметры гноя.
     Выйдя на улицу, когда  он пошёл на берег, грязный от мусора, было слышно колокола церкви. Фетишизм: он видел шлюх с крестом на шее и святых, отвергающих крест.
     Почему такая разница? Парализованный организм борется за жизнь, страдает и мучается, а другой, такой же, шесть минут назад взорвал 17 себе подобных, выполняя чью-то прихоть.
     Почему мы так стремимся найти кофейные глаза, а потом разочаровываемся, узнав их ближе?
     Почему мы думаем, что мы исчезаем на свободу, а попадаем в закрытый лабиринт своих мыслей, будто в ловушку - саркофаг?

53.

     Дальше на юг. Дальше в горы. Дальше к солёному морю. Дальше к природе.
     Сверкающей радугой открывались ландшафты окружающего мира. Красные монолитные скалы сияли, отражая скатывающееся за исчезающую линию горизонта солнце. Море слилось с небом, и лишь оранжевая полоска напоминала о том, что там есть то, чего не видно. На одной из скал летел мифический орёл. Высоко забрался. Выше только хитрый бледный месяц, который вышел раньше положенного на ещё голубое небо. Он прыгал по вершинам пиков бесконечно высоких хребтов гор, и тянул за собой фиолетовое покрывало ночи.
     Стометровые сосны звали к себе в гости, погулять по тронному залу среди вековых колонн. Настроение поднималось.

54.

     Дальше вглубь. Стемнело. Небо закрыла крона стальных деревьев, а потом и сами кроны скрылись во мраке ночного тумана. Полный мрак и колючие кустарники, хлещущие бегущего вперёд юношу.
     Там впереди уже вечность летит орёл. Он так же отважно, как юноша, забравшийся вглубь соснового бора, поднялся на тысячеметровую высоту. Он видит весь доступный взору мир; он выше всех войн; он выше всех молитв; он выше человеческих поступков; он выше, и никогда не спустится вниз.
     Начало светать. Наклон земли стал подниматься.

55.

     Словно Бог с вершины горы он наблюдал весь мир - вокруг сплошной горизонт: под куполом неба - морская чаша, где маленьким островком таилась земля с её населением. Все земные проблемы казались такой мелочью по сравнению с этой картинкой. Вон та маленькая серая муравьиная кучка - большой город с пятитысячным населением, вон эта травка - многовековый сосновый бор, вон те цветные камешки - крыши домов, и всё это утопает в зелёной-зелёной природе.

56.

     Словно Бог созерцающий вечность. Ещё миг и он сорвётся с шатающегося камня вниз. Лететь минуту, может больше. Такая мелочь. Увидев всё это - такая мелочь какие-то законы.
     Свобода.
     Мы и забыли, что не человек венец природы, а это мы сами частичка этого безмолвного мира, созданного матерью природой.

57.

    Вопросы
    - Вы представляете какую-то организацию?
    - Вы тренируетесь для соревнований?
    - Это коммерческий ход?
    - Вы поднялись на эту гору для того, чтобы увековечить своё имя на одной из стен?
    - Вы протестуете против вырубки лесов?
    - Вы поднялись сюда на спор?
    - Вы занимаетесь скалолазанием?
    - Что вас толкнуло на такой отважный шаг? Подняться без спутников и без страховки на такую высоту и стать на край утёса?
    Он простоял довольно долго на краю высокого обрыва. Фантастизм момента захватил его полностью, и он не заметил, как прошёл день. Он почти досмотрел, как красное солнце растаяло в бездонном море - оно умирало, чтобы воскреснуть - как к нему подлетели репортёры. Наверное, патрульный вертолёт его заметил, делая облёт территории.

58.

    Вопросы раздавались со всех сторон. Словно мухи мелькали микрофоны, и репортёры задавали глупые вопросы, на которые не было ответа. Они почему-то не предполагали, что на это место можно придти просто так. Просто, чтобы придти на это место.
    Ему хотелось отбежать от всех, разбежаться и спрыгнуть с кривых зубов скал прямо в глотку озера у подножья.
   Кроме Иисуса есть ещё одно существо на планете, которое рождается дважды: намеренно умирает, чтобы воскреснуть и стать красивее, обрести крылья. Может он тоже станет бабочкой?
    Неожиданный ответ разочаровал продавцов обескураживающих новостей. Они будто решили, что он просто умалишенный и отошли в сторону, чтобы обсудить, когда он потихоньку скрылся с открытой территории.

59.

     Глаза. Кофейные глаза всё так же не давали покоя. Сердце кровью обливалось, когда он представлял её с другим. Он чувствовал кожей каждое его прикосновение. Он мучился от каждого её интимного контакта, но, не переставая, представлял её красивое тело в чужих руках, поглаживающих её бледную кожу. Наверняка она урчала другому так же, как ему; стонала, закусывая нижнюю губу...
     Нужно вернуться. Нужно всё ей рассказать. Всё - всё - всё. Она поймёт. Она узнает, что ошиблась. Она глупо усмехнётся и обнимет. Ине отпустит никогда.

60.

     Глаза. Её глаза. Как он по ним скучал. Его безумство заставляло его жить в расставании. Как он хотел всадить ей пулю в лоб за то, что она сейчас с другим. Одна лишь мелочь: чтобы она не умирала, чтобы чувствовала все 69 пуль и порезы ножа, чтобы плоть её взорвалась от дроби выпущенной его руками, чтобы почувствовала физически то, что он почувствовал душой, когда она не подняла глаза, вернувшись от другого; когда она довольно улыбнулась.
     Наверное, она считает, что самая хитрожопая на свете: похитила его разум. Нужно устранить проблему и вернуть его! Сегодня он многое понял: он не будет больше никого любить кроме неё. Он больше не полюбит никогда.

61.

    Кто любит, тот обязательно дождётся.
    В её глазах ничего не изменилось, когда она увидела его. Гордый взгляд снежной королевы смотрел на Кая, собирающего слово "вечность". И ничего:
     - На самом деле я не вспоминала. Ну, думала, что есть такой парень где-то там, вот и всё...

62.

     Кто любит, тот обязательно дождётся.
     Какая ересь. Конечно же, не дождалась. Ей хотелось верить, что: "я не такая, как остальные", но это было не так.
     На востоке издревле девушка была вещью: ею менялись, продавали, отдавали, передавали по наследству, и она соглашалась, отдавалась любому хозяину. Сейчас, феминистки воодушевлённые озлобленными амазонками, утверждают права женщин, что они имеют право вершить судьбы, но в душе они всё же слабый пол и желают над собой чувствовать власть. Неважно, чей сейчас престол - цари меняются, а потребность в замужестве вечна. За мужем. За стеной. На Украине муж - чоловiк, а жена - дружина. Она оружие его, обоюдоострое лезвие, - его схватить может любой. И ты замешкал, а кто-то вовремя сказал "люблю". И вся твоя судьба забыта. Вот и всё.

63.

     Разговор по телефону. Вспомнить всё. Для себя и для неё подвести итоги отношений: как встретились, первый разговор, первое признание и первый поцелуй. Дни, когда их имя было "мы", дни одной большой любви.
     Откровенно поговорить и вспомнить то, что их держало вместе, и может быть вернуть...

64.

     Разговор. То, что объединяет души.
     - ...Вот у меня крышу рвало!
     - Да и у меня тоже.
     - А помнишь, как ты меня поцеловал?
     - Да, на лавочке, и ты была красивой.
     - ... И пьяной, я лежала на твоих коленях.
     - Солнце как раз попадало в твои глаза, освещало радужку. Я просто наклонился...
     Её губы говорили прямо в ухо. Только для него, только ему...
     И, наконец, она проговорила:
     - ...Здорово было... Знаешь, может попробовать вернуть?

65.

     - ...Он ко мне зайдёт, заберёт все свои вещи, хорошо?
     - Конечно!
     - Он освободится только поздно вечером.
     - Ничего страшного.
     - Приезжай завтра в 11 утра! Только не опаздывай!
     - Хорошо.
     - Я тебя люблю.
     - Я тебя тоже.

66.

     Утро. Дорога к её дому. По пути он купил нож в магазинчике. Он знал. Он чувствовал, представлял, как перережет горло.
     Каждый шаг приближал неприятное событие. Он специально задержался на полтора часа и даже покрутился у знакомого подъезда.
     Позвонил в дверь.
     Она открылась.

67.

     Заспанная и всклоченная рыжая худенькая девушка запахивала халат, пояс которого где-то затерялся. Нервно дёргая волосы, она провела его внутрь, в чём-то оправдываясь.
     В её комнате лежал другой. В её кровати.
    Под её халатом ничего не было одето, полы распахивались от ярких жестов.
    Он молчал. Смотрел на неё и молчал. Так много он понял именно сейчас. Он всё знал; он чувствовал, но знать и увидеть - вещи разные. Всё обман. Всё.
     Один вопрос не давал покоя: она ведь намеренно сделала так, чтобы он видел, и внимательно изучала реакцию.
    А он молчал. Просто не верил глазам. Всё рухнуло. Он больше никогда не зайдёт в эту комнату. Никогда. Это мерзко.
     - Я не шлюха! - прокричала она. А он промолчал. Хотел убить их двоих, - агрессия разрывала его душу, а нож горел в руке, лежа в кармане.
     Другая комната. Из угла в угол. Соперник уходил -  поспешно одевался и отшучивался.
     Закрыв дверь, она подошла к нему и заглянула в глаза:
     - Я не шлюха! Правда, я с ним не спала.
     Он закрыл за собой дверь.

68.

     Воспоминания.
     Она:
     - В мире много книг о любви, но про нашу любовь ещё никто не написал. Давай, ты будешь писать книгу, а я тебе буду петь...

69.

     Вот так закончилась история любви.
     Одной любви из миллионов.
     Она сидела у открытого окна, курила, и не думала о нём.
 
 
 
24.04.09 - 22:30. 16.07.09