Сказка господня. ч. 7. третий сон перегрина

ТРЕТИЙ СОН ПЕРЕГРИНА

    За рабочим столом правительственного кабинета сгорбился великий правитель Руси Джахангир Изворотливый. Он проверял баланс государственного бюджета, и все время сбивался и путался. То дефицит получался, а то и вовсе профицит. Президент бегал глубоко сидящими бесцветными глазками по бесчисленным таблицам и статистическим выкладкам, вновь и вновь вносил изменения в итоговую графу, а цифры, словно насмехаясь над ним, постоянно менялись. Никому не доверяя, он лично просматривал базу экономических показателей в своем персональном ЭВМ, но на экране постоянно вспыхивали ярко-красная надписи:
- совершены совершенно недопустимые действия
  или:
- допущены принципиальные ошибки в управлении. Обратитесь к разработчику.
- В “управлении” чем? – Недоумевал правитель. – Неужели страной? А кто же у нас “разработчик”?
   Следует напомнить, что когда-то он служил в контрразведке и в его “разработку” кто только не попадал. Так что же, теперь и за него самого взялись? И как тогда понимать загадочную фразу “совершены недопустимые действия”?
  После резкой смены государственного курса в сторону светлого будущего, он совершенно справедливо посчитал, что совесть его перед Богом чиста, что можно не волноваться по поводу загробной жизни. Ада, во всяком случае, там не предвиделось. Все шло, как будто, хорошо – по крайней мере, в верном направлении. Страна начала оживать, наметились даже какие-то едва заметные тенденции к некоторому улучшению.
  И вдруг… над горизонтом стали появляться первые ласточки предвестников буревестников, отдаленные раскаты грома небесного. Олигархи, поначалу как будто бы испугавшиеся его твердой и ловкой руки, вскоре начали смелеть, затем окончательно забыли страх и вновь потеряли совесть, которой, в общем-то, у них никогда и не водилось. Как и прежде, стали уплывать деньги из страны, и наш орел Джахангир, постоянно взывающий к отсутствующим патриотическим чувствам промышленников, банкиров и предпринимателей, вскоре почувствовал, что его просто водят за нос. Финансовые хищники, подобно  “медведю лет пяти-шести”, стали вежливыми лишь с виду, а как были акулами, так ими и остались. Красные гвоздики в петлицах их фраков и смокингов нисколько не мешали им продолжать разворовывание и развал страны.
- Современные черти ладана не боятся, - размышлял по этому поводу правитель, - нужны более радикальные средства. Бога они не боятся, это точно, а чем их проймешь – не ясно. Хорошо бы на куски их разорвать, да только вряд ли кто позволит мне это сделать, а в первую очередь – они сами. Да, к тому же, и  я подписался, как последний дурак, под разного рода декларациями и обязательствами относительно отмены смертной казни. Чего же им теперь опасаться? Боже, вразуми, что мне делать!
    Загремел гром, и в президентский кабинет, сметая охрану, стремительной спортивной походкой вошел Господь.
  Бог небрежно бросил нимб на стол, сел  в кресло для посетителей, и, неторопливо набивая трубку, искоса взглянул на заметно побледневшего правителя.
  Тягостная тишина разлилась в воздухе резиденции главы государства. Всевышний выпустил несколько колец табачного дыма, которые, причудливо переплетясь в воздухе, внезапно сложились в надпись:
- рано успокоился, товарищ! Не все еще задачи решены.
- Доходчиво изъясняюсь? – спросил, наконец-то, Создатель. – Нельзя, нельзя ослаблять революционный напор! Проглядел ты возрождение олигархии в своей якобы социалистической стране. Двойка тебе за внешнюю и внутреннюю политику!
    И неуловимым для человеческого глаза движением отвесил напуганному   Джахангиру полновесную оплеуху. Уж на что тот был увертлив и стремителен, а тут сплоховал (да и кто бы не сплоховал на его месте?!). Тело бедного Кощея подбросило почти к самому потолку, пронесло каким-то могучим ураганом к дальней стене кабинета, а затем мягко и бережно опустило в кресло для посетителей. А в президентском кресле уже величественно восседал сам Бог.
- А тебе не кажется, дорогой мой товарищ Джахангир, что это место ты занимаешь… как бы помягче выразиться… не совсем по праву? – Вкрадчиво спросил он. – Не хочешь ли вернуться в ряды бойцов невидимого фронта? Ты ушел оттуда подполковником, а я тебе могу и генерал-лейтенанта присвоить, мне это, сам знаешь, ничего не стоит. Или так вцепился во власть, что самому Богу не отодрать?
- Нет-нет, что ты, - не говорил, а хрипло шептал насмерть перепуганный правитель, - готов выполнить любое ваше указание и приказание, ты же знаешь, Господи, я же столько раз говорил об этом на исповедях и в молитвах, обращенных к тебе.
- Скучные у тебя молитвы, братец, - небрежно заметил Всевышний, - я их даже не читаю, сразу в урну! И сам ты все меньше мне нравишься, истинно говорю!
- Но ты же сам, Господи, помазал меня на царствование, - хрипел (или шипел) Кощей, - как же теперь понимать слова твои?
- Я помазал, но могу и отмазать, - рассмеялся Господь, - ты же должен твердо помнить, что все в моей власти, а уж такие субъекты, как ты – в первую очередь! Пойдем-ка пока в твою трапезную… интересно, что там у вас на обед нынче?
- Обедаем тем, что Бог послал, - нашелся находчивый Джахангир, - а именно: борщ, котлеты, картошка, селедка, чай без сахара…
- Что-то оскудела нынче рука дающего, - пошутил Бог, - неужто я в последнее время скряжничать стал? Или интенданты по дороге разворовывают? Сегодня же проверю. Негоже президенту  питаться, яко последнему пролетарию! Ладно, сегодня, в порядке исключения, посылаю тебе тутти-фрутти, индейку с орехами и торт “Наполеон”. И еще пару ведер нектара. Или ты предпочитаешь “Фалернское”?
- Ну, что ты, Господи, - потупился президент, - ты же меня знаешь. Веду здоровый образ жизни, да и другим рекомендую то же самое. Какое такое “Фалернское”, Боже, я такого и не пробовал даже…
- А ты возьми да попробуй, - резонно возразил Бог, - неужели откажешься выпить за меня? Или за веру?
На лбу правителя выступил холодный пот. Изменить своим жизненным принципам он не мог, но и отказать Богу было смертельно опасно!
Бог посмотрел на него искоса, и вдруг как захохочет!
- Шуток не понимаешь, голова твоя садовая! – смеялся он. – Считай, что все это тебе приснилось! До встречи! Вернее, до скорой встречи!
И Господь исчез. Исчез, словно его и не было. Джахангир протер глаза и перекрестился.
- Господи, что же это такое было? – бормотал он, - неужели сон? И как же прикажете его толковать? Вызвать, что ли, знахаря какого, или гадалку?
Загремел гром, и в президентском кресле вновь оказался Бог.
- Я же русским языком сказал тебе “до скорой встречи” – ответил он на недоуменный взгляд президента. Что тут непонятного? Разве тебе пришлось долго ждать?
- Вставай, Парамоша, уже давно утро!
Я открыл глаза. Дух бесцеремонно тряс меня за плечо.
- Не мешкай, - шепнул он мне на ухо, - а то ведь и без завтрака остаться недолго! Сейчас пойду будить Хомяка, так что постарайся хоть чем-то перекусить,  пока он свой намаз совершать будет!
Я крепко пожал чугунную руку своего козлоподобного, но верного товарища, и молнией метнулся  на кухню. Но, едва я успел вкусить какую-то булочку со сметаной, как послышались шаркающие, но стремительные шаги, и в тот же миг острый старческий локоть бесцеремонно оттеснил меня от стола.
- И что за народ нынче пошел, - бурчал старик, поглощая  недельный рацион целого взвода, - так и норовят все подчистую подмести! Отвернуться нельзя, прости Господи!
Я, сообразив, что продолжения завтрака для меня уже не будет, безнадежно махнул рукой и отправился досматривать свой экзотический сон.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СНА ПЕРЕГРИНА

- Итак, на чем мы остановились, коллега? – спросил Господь, рисуя кольцами дыма, выпускаемыми из своей звездогенерирующей трубки, сложные иероглифы и арабески. И сам же ответил:
- Если вы изволили запамятовать, дорогой товарищ президент, то речь шла о трапезе. Так за чем же дело стало?
- Дело стало за меню, - пришел в себя, наконец-то, Джахангир. – Вы изволили выразить некоторое недовольство нашим скромным набором продуктов питания.
- Да не меню, а  меня, - шутливо поправил его Бог. – Ладно, ладно, шучу! В то же время должен заметить, что скудновато все-таки ты питаешься. Так и ноги недолго протянуть, коллега! Опять шучу: какой, никакой, а ты у нас все-таки кощей. Но негоже все-таки президенту огромной страны питаться черт знает чем и непонятно как. Хоть я и в гостях, но позволю себе сегодня угостить ваше превосходительство, чем Бог послал.
  Подняв десницу, Создатель пронзительно свистнул, и в ту же секунду Джахангир  был перемещен в терем Господень на Сатурне. Бог дожидался его в своем кресле.
- Удивлен, что я тебя опередил? – Улыбнулся он. – А ты не удивляйся, товарищ ваше превосходительство. Дело в том, что я везде, стало быть, своего рабочего места-то и не покидал ни на секунду. Все ясно?
  Джахангир, хоть ничего не понял, а все-таки, на всякий случай, кивнул, опасаясь божьего гнева. Бог тактично промолчал, а затем произнес:
- Самобранка! На стол шагом марш!
На столе возникла скатерть-самобранка – то ли та самая, то ли ее точная копия. Она хмуро взглянула на нежданного гостя и своего хозяина, широко зевнула и грубовато спросила:
- На двух, стало быть, персон?
- (Нет, не она, - почему-то подумал Джахангир. – Та непременно язык бы показала и какое-нибудь непотребство выкрикнула).
- На двух, тетечка, на двух, - улыбнулся Создатель. – Нам, пожалуйста, индейку с орехами, ананасы в шампанском, бифштекс из задней ноги мифического зверя Го Дуань и чего-нибудь наподобие нектара – можно даже амброзию. Кстати…
Господь на секунду задумался, а затем решительно произнес:
- А вызову-ка я еще Парамошу с Шатуном, что-то давно их тут не было! С ними и пища не покажется столь уж пресной. И, кстати, ты нарочно все недосаливаешь? Соль, что ли, экономишь?
- Соль – яд, - назидательно произнесла скатерть, - а мне сам Бог приказал беречь божье здоровье! А вызывать или не вызывать этих дармоедов, тебе решать. Вы, как говорится, господа, вам и карты в руки!
- Решать действительно мне, - весело парировал Господь, - да, знаешь ли, все давно решено лет эдак миллиардов сто тому назад!
И  громко произнес:
- Вурдалак, Гавриил, Георгий и Самуил! Заснули там, что ли? Быстро доставить сюда  того самого гризли, с крыльями, и Парамошу! Да смотрите, не отбейте им почки и костей не поломайте! Знаю я вас!
Еще не просыпаясь, я всей кожей почувствовал холод открытого космоса, а когда открыл глаза, то увидел напротив себя глупую медвежью морду Шатуна. Мы стояли, зябко переступая с ноги на ногу, в двух шагах от крыльца  божьего терема, а перед входом внезапно загорелась следующая надпись:
КАК ЗАЖДАЛСЯ Я ВАС! КАК СКУЧАЛ! ДОЛГО ЕЩЕ ВАС ЖДАТЬ? МИЛОСТИ ПРОСИМ К НАШЕМУ ОЧАГУ!
Как ни глупы были мы с медведем, но тут, быстро сообразив, что к чему, влетели в гостеприимно распахнувшиеся двери. А что еще оставалось делать? Сразу стало понятно, кто же автор этой яркой неоновой афиши! Вошли, поклонились. Гризли хотел, было, ничком к ногам Господа… то есть к божественным стопам пасть, да  только не позволил ему Всевышний в этот раз грубой лестью увлечься.
- Стоять, мишка, - негромко, но очень и очень твердо произнес глас божий, - я тебе попадаю! Еще повредишь какую-нибудь доску или багет… тогда я из тебя уж точно шапку себе сделаю!
  И расхохотался, видя, как вытянулась почти до пола глупая медвежья морда.
- Садитесь же, товарищи, - как-то особенно тепло и проникновенно  молвил Бог, - как же вас заждался! Как соскучился!
Нас ждала теплая и доброжелательная атмосфера.
- Скучно без вас, товарищи, - с некоторой грустью в голосе произнес Господь, - народ тут у меня… да вы и сами все прекрасно знаете! Угощайтесь, ешьте ананасы, рябчиков жуйте, но для начала… а кто тут нам споет?
   Мы переглянулись с гризли, и в тот же миг в моих заскорузлых руках оказалась та самая старая облезлая гитара, возникавшая ниоткуда и исчезающая в никуда по мере необходимости… то есть, я хочу сказать, по воле божьей. И мы дружно запели любимую песню апостола Иуды на слова и музыку Александра Городницкого – “Предательство, предательство… души незаживающий ожог…”.
- Учитесь вы… - надрывался я, -  учитесь вы друзьям не доверять…
- Мучительней, - подвывал грубым медвежьим басом гризли, - мучительнее позже их терять…
  Бог слушал нас, задумчиво глядя на огонь, пылающий в камине. Можно было бы подумать, что вспоминается ему тот самый приснопамятный эпизод с тридцатью серебряниками, если бы не одно “но”: Создатель давно рассказал мне лично, что ничего подобного в истории не было.
- Тем не менее, - грустно закончил он свой рассказ, - легенда-то, что ни говори, красивая, я бы даже сказал, поучительная. Именно поэтому я и позволил включить ее в состав  пресловутой Библии, в которой, по моим подсчетам, на один достоверный эпизод приходится около трехсот небылиц и откровенных фальшивок!
  А сейчас он молча раскуривал трубку, продолжая украшать Сатурн кольцами, Вселенную – звездами, а комнату – замысловатыми надписями на фарси и шумерском. Вечность мчалась с нами рядом, где-то бушевали пожары взрывов Сверхновых, возникали и исчезали целые миры, а мы все пели и пели бесконечную песню о вреде предательства. И почему-то казалось мне, что сон продолжается, хотя было ясно, что это не так.
  Когда, наконец, с “предательством” было покончено, Бог отложил трубку, подсел к столу и сделал приглашающий жест. Мы восседали напротив Всевышнего втроем – я, Кощей да Шатун, только, должен вам доложить, что даже втроем на фоне Бога смотрелись мы как-то бледно, что ли. Зато ели так, что никакому богу за нами угнаться было невозможно (да и незачем, ибо небожители прекрасно обходятся духовной пищей).
- Можно подумать, что вы хорошие работники, если судить по аппетиту, - как бы, между прочим, заметил Господь.  – Увы, народная мудрость иногда исходит из ложных или устаревших представлений!
И, помолчав немного, добавил:
- Я не прошу вас срочно придумать что-нибудь “для души” экспромтом,  но уж к следующей встрече, будьте любезны, представьте на суд божий новую песню. Даже Дух с этим справляется, а вы-то, вы? Стыдно, молодые люди!
  Мы засмущались; у гризли даже слезы на глазах выступили, не вызвав, впрочем, сочувствия ни у кого.
- Не будем больше возвращаться к этому вопросу, - продолжал Бог, - а перейдем-ка мы с вами, товарищи, к делу. Вот вы все здесь собрались, а доложить мне, как я вижу, пока вам нечего. Как же это так получается, товарищи? Опять пробездельничали целый год? Где результаты, черт бы вас побрал? Молчите? И правильно делаете! Хватит спать, как сурки, пытаясь во сне укрыться от суровой действительности. За работу, товарищи! Я верю в вас, так уж и вы, будьте любезны, верьте в меня! Продолжайте все начатое, не отступайте на полпути, и, сказав “А”, не забывайте сказать “Б”. Не могут, поймите вы, наконец, не имеют право добрые начинания прерываться в самом начале! Продолжение в таких случаях просто обязано последовать, и оно последует, даже если ради этого придется разрушить всю Вселенную. А конец в таких случаях вовсе не обязателен. Знаете, когда я слышу слова “никогда”, “конец”, “прощай”, меня самого бросает в дрожь, хоть я и не суверен, да просто и не могу быть таковым по определению! Нет, господа товарищи, твердо усвойте еще одну азбучную истину: ничто никогда не может кончиться ничем. Любая точка временного ряда или пространства обязательно сопряжена с другой, и так далее, и эти линии не могут прерваться, истинно говорю.
Так что, спешите делать добрые дела, и ничего при этом не бойтесь, потому что я с вами. Всегда с вами, невзирая ни на что. Это-то хоть вы понимаете?
  Мы дружно закивали: попробовали мы бы что-нибудь возразить! Ох, и получили бы ложкой по лбу!
  Господь с сожалением посмотрел на нас, неодобрительно покачал головой, как бы говоря:
- только подзатыльники вам и понятны, олухи царя небесного! А мне, знаете, хотелось бы большего – не в смысле оплеух, а в смысле вашей сметливости.
Но вслух ничего не сказал, а только десницей махнул и повелел нам очистить помещение, то есть убраться на все четыре стороны. Что и было сделано незамедлительно!
  Приказ есть приказ, тем более, что командир у нас – более, чем серьезный. Так что история наших злоключений на этом не закончилась, и продолжение последовало. Но это уже совсем другая история.

3-4 февраля. 2002.