Сурок, который не хотел спать

Глава 1

Жил-был Сурок, который не хотел спать. Бывало, забирается поздней осенью в нору, зевает, а сам ворчит себе под нос: «И кто только этот сон придумал?! Лежишь, как бревно, до самой весны… Нет, как полешко… А-а-а…» – тут Сурок снова зевает и – бац! – глядишь, а он уже сопит в углу под толстым пледом. Этакое мохнатое полешко.
Вот и нынешней осенью Сурок, как обычно, достал свой плед, встряхнул, ворча на судьбу, посмотрел его на просвет: не поела ли моль за лето? Мимо сорока проскакала, в клюве что-то блестящее тащит.
Не утерпела, клюв раскрыла и затараторила:
– Смотри-ка, Сурок! А я вот подарки на Новый год запасаю! Заранее! – хвастунья. – Перед самым-то Новым годом всё разберут!
Хвать свою добычу и…
– Новый год? – Сурок рот разинул. – А зачем подарки?
Сорока рада стараться, трещит:
– Так ведь праздник! Все всем подарки дарят! А как Новый год встретишь, так его и проведёшь! С подарками – так с подарками!
Сурок с досады плед в нору кинул и лапой топнул.
– Ну вот, ещё и праздник все празднуют, а я!.. А я… А-а-а! – зевнул и в нору свалился.
Лежит, горюет. К темноте привыкает. Как вдруг… Пуф-ф! В норе запахло ванилью и свежими кексами – перед Сурком возникла Сурочья Фея. Сурок её сразу узнал. На фее был белый передник с оборочками, на голове маленький поварский колпак, расшитый серебром, а в руках – Волшебная поварёшка!
– Здрасьте-здрастье! Ну что ж, я – Сурочья фея. А ты – Сурок. Значит, я прибыла по адресу. Феи, как известно, приходят к самым примерным суркам, которые чистят зубы перед сном, потому что не хотят весной спросонья шарить вокруг в поисках вставной челюсти для своего беззубого рта. Но ты просто у меня по очереди подошёл. И я даже знаю всё о твоём желании.
Тут Фея наконец перестала порхать по норе, рассыпая марципановые блёстки по стенам.
– Я не хочу засыпать каждую осень и до самой весны спать как сурок! – прошептал Сурок, как будто его мог услышать какой-нибудь злодей.
– Хи-хи, хочешь конфетку? – Фея протянула Сурку шарик в золотой обертке. – По-моему, совершенно безумное и невыполнимое желание…
Фея развернула второй золотой шарик и сунула конфету себе за щёку:
– Но мне, в общем-то, всё равно. Я-то к выполнению твоего желания никакого отношения не имею. Я только должна сообщить тебе, что, по традиции, для исполнения желания ты должен найти Золотой орех.
Сурок послушно кивнул.
– Не думай, что путь будет лёгким. Естественно, тебя ждут разнообразные испытания, самое ужасное из которых – скука: дорога к ореху – одна из самых долгих и скучных!
Фея вздохнула.
– До сих пор не всем удавалось исполнить заветное желание. Знаю, это не прибавило тебе оптимизма, но я должна быть честной!
Фея ласково улыбнулась Сурку:
– Не расстраивайся, такие сурки снова встают в очередь на Чудо!
– Уй! – Сурок зажмурился и ещё прикрыл глаза лапами. Перед его мысленным взором переминалась с лапы на лапу бесконечная вереница сурков, стоящих в очереди на Чудо. Некоторые важно потряхивали длинными седыми бородами.
Пуф-ф! Сурок приоткрыл один глаз.
– Держи, – Фея протягивала ему половинку грецкого ореха, –  по этой карте доберёшься до Золотого ореха. Это не сложно.
Сурок поднёс пол-ореха к глазам, повертел и так, и сяк. Поднял взгляд на Фею:
– А где же тут начало?
Но перед ним уже расстилалась скатертью заснеженная равнина…

Делать нечего, сунул Сурок под мышку весьма объёмную карту и потопал вперёд, рассудив, что рано или поздно встретит кого-нибудь и спросит дорогу.
Итак, он топал. Иногда он гордился, что такой маленький толстенький сурок, как он, преодолевает такое препятствие и трудность, как дорога против снежного ветра. Почему он пошёл именно против ветра, Сурок не мог объяснить даже себе. Можно было, в общем-то, и наоборот, спиной к нему повернуться.
Итак, он топал. Временами ему хотелось выпить чаю, залезть под тёплый плед и не чувствовать холодного ветра и колючего снега, летящего в морду и морозящего лапы снизу.
Итак, он топал, озираясь по сторонам и разглядывая окружающий унылый пейзаж: серое небо, белые снега, белая дорога и белый ветер.
И так он топал, и этак. И уже все мысли передумал и все лапы обтоптал и обморозил, и окружающие снега надоели ему страшно. Сел сурок на обочину и принялся пол-ореха вертеть, да не удержал в замёрзших лапах, выронил в снег. Ох-хо-хо… Нагнулся Сурок поднять, как вдруг… Увидел торчащий из-за сугроба чёрный нос на волосатой морде! Волк!
Сурок никогда раньше не видел волков, но точно знал, что зимой они голодные и злые, а питаются маленькими! тёпленькими! сурками!!! Всё это он думал, очень быстро перебирая короткими лапками по дороге. Сугробы слились в сплошные белые стены, а ветер так и свистел в ушах. Сурок чувствовал, что его лёгкие горят изнутри, но сзади слышалось надвигающееся сопение, пыхтение и топот. Вот они! Вот они, опасности и испытания! Настигают!
Опасность и испытание, хрипя, догнали Сурка и побежали рядом, сипя волосатой пастью:
– Стой! Куда?!..
За спиной волка реял тёмный плащ, хлопая, словно огромные крылья. А в лапах волк держал орех, оброненный Сурком.
Сурок встал, как вкопанный. Волк пробежал ещё немного, потом оглянулся и заложил вираж по направлению к Сурку.
– Вы обронили, – коротко сказал одетый в плащ волк и сунул орех в лапы остолбеневшему Сурку.
­– Спасибо, – тихо сказал сурок.
– Пожалуйста, – волк поправил на морде тёмные очки.
– Вы не будете меня есть? – неуверенно поинтересовался Сурок.
– Зачем? – удивился волк и замахал длинным полосатым хвостом. В сказках, которые читал сурок, ничего не говорилось о наличии у серых волков полосатых хвостов.
– Вы не волк? – снова поинтересовался сурок. Так, на всякий случай.
– Я?! – удивился волк, то есть, видимо, вовсе не волк. – Я – щешак!
– О, – Сурок сделал вид, что всё разъяснилось, а сам исподтишка разглядывает зверя-щешака. Зверь как зверь, похож на лохматого пса, вон и хвостом виляет. Только хвост у него из-под плаща длинный и полосатый торчит. Нет, пожалуй, похож на нечёсаного длинноухого кошака – усищами длинными шевелит, принюхивается, глаза щурит. Да кто его разберёт, Щешак, да и только!
–А зачем же, – спрашивает Сурок, – Вы за мной из-за сугроба следили?
Щешак за воротник спрятался и отвечает:
– А я – агент ЩРУ, Щешачьего разведывательного управления. А вот Вы, сурок, часом не шпион? А то больно уж у Вас вид подозрительный. Сурки-то все сейчас спят, а Вы что здесь делаете?
Вздохнул Сурок, сел в сугроб и принялся рассказывать.
­– Я ужасно не люблю спать по полгода, – грустно говорил Сурок, теребя лапками орех. – А приходится, такова уж моя природа.
Щешак согласно кивнул.
– Вот и нынче, собрался я спать, – Сурок вздохнул и откусил кусочек ореха. Щешак облизнулся… – А тут – Сурочья фея, – сурок задумчиво пожевал и, разделив половинку грецкого ореха на две маленькие половинки – уже четвертинки, то есть, протянул одну из них Щешаку.
– …она мне и говорит: найдёшь, мол, Золотой орех, так вовек спать не будешь, – Сурок слизнул последние крошки ореха с лапы. Щешак заглотил свою четвертинку ореха, продемонстрировав полную пасть зубов, и довольно облизнулся.
– Вот я и пошёл, – Сурок пожал плечами, – Ах да, она мне ещё карту дала… А где орех-то?
– Который ты обронил? – Щешак недоумённо оглянулся по сторонам. – Тут где-то был. Сурок причмокнул и вдруг вскочил:
– Да ведь мы его только что съели! А это как раз карта и была!
– Да?! – изумился Щешак. – правда, съели? А я и не заметил!
– Куда же я теперь пойду, – огорчился Сурок. – Я и раньше-то не знал, как по карте идти, а теперь и вовсе не знаю, куда.
– Да-а, – задумался Щешак, – вот так история. Всё это очень подозрительно… Пожалуй, я пойду с тобой и выясню, правду ли ты говоришь.
– Да иди, конечно, – рассеянно согласился Сурок, озираясь по сторонам. – И мне веселее будет…
У него в голове вдруг забрезжила смутная догадка…
– Точно! – Сурок подпрыгнул. – Надо идти до кривого тополя и налево!
Щешак как-то странно на него покосился и тут же заявил:
– Ничего подобного, до обгоревшей берёзы и направо.
Сурок опешил:
– А ты что, знаешь дорогу?
– Ну, да, – Щешак почесал лапой за ухом, – уже пять минут как знаю, ну, или четыре… До обгоревшей берёзы и…
– А я шесть минут как знаю, что до кривого тополя и налево! – завопил Сурок.
– До обгоревшей берёзы…
– До кривого тополя…
– И направо!
– Налево!!
– Направо!!!
И тут вдруг земля затряслась и сугроб взорвался прямо у них под ногами. Сурок отлетел в одну сторону, а Щешак в другую.
– Прямо! – взревел вылезший из-под земли медведь. – Дальше по дороге кривой тополь и обгоревшая берёза прямо посредине! Дорога огибает их с двух сторон – справа и слева, – простонал зверь, обхватив лапами голову, – а дальше снова идёт прямо! Нет покою! Нет покою! Нигде нет покою! – прорыдал он, натягивая уши на глаза.
– Извините! – пискнул Сурок, вытаскивая лапы из снежных завалов.
– М-м! – промычал Щешак, мотая лохматой головой в снежных сосульках.
– Да чего уж там, – проворчал Медведь. – Всё равно уже проснулся… Теперь опять буду брести, пока не упаду без сил…
И, ворча подобным образом и проваливаясь в сугробы, медведь добрёл до утоптанной дорожки и вразвалку потрусил по ней, продолжая бубнить себе под нос: «Ведь не сказать, что я – любитель поспать, но вот, поди ж ты, разбудили, и зол как сто, нет, как тысяча чертей, а надо бы радоваться – ведь не сплю! Не сплю! Да лапы подламываются, в голове туман. За что такое невезение? Ну за что?»
Сурок, который старался трусить за Медведем на приличном расстоянии, тем не менее слышал все медвежьи жалобы и весьма им сочувствовал. Свои нехитрые сурочьи чувства он выражал короткими, но глубокими вздохами, которые, пожалуй, можно было принять за пыхтение. Что чувствовал и думал Щешак, подпрыгивая рядом, известно не было, поскольку вид у него был самый непроницаемый.
Медведь тем временем, не обращая внимания на своих случайных попутчиков, продолжал жаловаться: «Дверь закрыл, в одеяло закутался. Свет погасил! Нет, идёт лиса плакаться на свою личную жизнь: заяц, видите ли, её совсем не понимает! Волк не звонит! А бобр как залёг на дно, так и поминай, как звали! А причём тут я? Да, я слишком добр. Но можно было жаловаться мне всё лето, половину весны и даже часть осени! – Медведь мотнул лобастой головой. – Но почему же на зиму глядя?!»
Тут сурок заметил впереди тёмные силуэты деревьев прямо посередине пути. Покосившись на Щешака, он обошёл кривой тополь слева. Щешак же, сверкнув глазами из-за тёмных стёкол, двинулся в обход справа, со стороны обгоревшей берёзы. И только медведь, продолжая бубнить себе под нос, ломанулся сквозь кустарник между деревьями. Хруст веток ненадолго заглушил его бесконечное повествование.
Сурок торопливо обогнул весь этот гигантский бонсай, озвученный медведем, и нос к носу столкнулся со Щешаком, выбегающим навстречу с другой стороны. И тут же – хрясь-хрусть – на них вывалился Медведь со словами: «Приснится же такое! Совсем с ума!..» И вдруг наступила тишина.
– Нет, не совсем, – сообщил медведь, внимательно глядя на сурка.
– Ну, что Вы, совсем не… – вежливо поддержал беседу Сурок. Щешак промолчал, но по морде его было видно: уж он-то точно знает, кто тут «того». И это точно не он… Но что он, зверь Щешак, понимал бы. Он-то не спал каждую зиму, он-то всё время был бодр и весел!
А Медведь тем временем смущённо топтался перед маленьким сурком:
– Я вот тут подумал, орех этот, ну, золотой. Может, он большой? Может, какой-нибудь ма-а-ленький кусочек можно одолжить, а? Ну, пусть хотя бы на недельку здоровой бессонницы? А я… Я мёдом отдам! Липовым!
Сурок задумался. С одной стороны, хотя с другой… Сурок наклонил голову:
– Мне, в общем-то, не жалко. Надо только добраться, а там видно будет, как его делить.
Обрадовался медведь, заулыбался, кинулся было Сурка в объятьях душить, но тут – пуф-ф! запахло корицей! – к сурочьему счастью, преградила медведю дорогу Сурочья фея. Она так взмахнула поварёшкой, что медведь попятился, а Щешак приподнял воротник плаща – так, на всякий случай – и нервно дёрнул хвостом.
­– Печеньица? – вкрадчиво предложила Фея, протягивая блюдце с ма-аленькими квадратиками, усыпанными коричневым порошком.
– Спасибо, мы не голодны, – заявил Щешак и тут же громко зашептал Сурку в ухо, – я бы на твоём месте ничего у этой старушки не брал. Мало ли, чего у неё в стряпне намешано? Может, ластик для ореховых карт!
Но сурок действительно не был голоден, а медведь уже уплетал за обе щеки горсточку печенья.
– Сурок, – строго сказала Сурочья Фея, – где же это видано, чтобы делиться исполнением Заветного Желания? Это ж ни в какую сказку не лезет! Да ещё и делить шкуру неубитого медведя!
Медведь поперхнулся.
– Я фигурально выражаюсь, – Фея мило улыбнулась и легонько постучала медведя по спине поварёшкой, ведь это всё-таки была Сурочья Фея – маленькая.
– Чаю? – и к медвежьей морде подплыла всё та же волшебная поварёшка, до краёв наполненная дымящимся напитком. Медведь опасливо покосился на Фею, потом на Сурка со Щешаком, отпил.
– Я его так понимаю, – вздохнул Сурок, – он ведь мой собрат по несчастью!
Фея, подняв брови, пожала плечами:
– Ну… Картой-то воспользовался?
Теперь сурок поднял брови и пожал плечами, правда при этом он имел в виду нечто совсем другое. Щешак сделал вид, что он не с ними.
– Так, – Фея надела очки и развернула перед собой огромный фолиант. – Давай-ка проверим. Это не то, это не то… Та-ак… Ага! Ну, каков следующий ориентир? А? – и Фея выжидающе уставилась поверх очков на Сурка. Сурку на этот раз даже память напрягать не пришлось:
– Лисья застава!
Тут вдруг Щешак как подскочит да как выпалит:
– Заячья застава!
– Лесной дозор! – пробасил медведь, – Это лисы с зайцами договорились поделить территорию, чтобы не цапаться. Шпионят, конечно, друг за дружкой, но границы блюдут: лисы, значит, слева дороги, а зайцы – справа. А до того… Часа три ходу. Вот так-то, – подытожил Медведь.
– Ты и картой умудрился поделиться? – всплеснула руками Сурочья Фея. Сурок виновато промолчал. – Не зря я взялась… Надо за тобой приглядывать, – покачала головой Фея.
– Да я… – заикнулся Сурок.
– Пора, пора… Идёт кто-то? – Фея заглянула за спину Сурку. Сурок обернулся, но за спиной была пустынная дорога. А Феи перед ним уже не было. Сурок почесал за ухом и снова двинулся в путь.
– Она так – раз! – и рассыпалась искорками, – захлёбывался сзади Щешак, – Вот бы и мне так! Я тоже хочу! Как она это делает?
– Волшебство, – пробасил Медведь, – это не всякому, вот мне так никогда…
– Хочу, хочу, хочу! – Щешак подпрыгивая, в третий раз обежал вокруг Сурка.
– Волшебство, – согласился Сурок с Медведем, перебирая по снегу маленькими лапками.
– Послушай, Щешак, когда ты успел печенье съесть? Морда-то в крошках!
– М-да? Действительно, крошки, – Щешак облизнулся. – Не знаю, не заметил.
Топать втроём, это, конечно, совсем не то, что топать одному. Так и топот ритмичнее, и окружающий пейзаж веселее. Посмотрит Сурок налево, а там на фоне сугробов широкая медвежья морда. Посмотрит сурок направо, а там – суровая щешачья морда на фоне таких же сугробов. Красота!

Глава 2

Идут звери, лапами помахивают, даже себе под нос напевать начали. А впереди уже и застава показалась. Стоят по краям дороги две будочки полосатых – правая в серую полоску, левая – в рыжую. Окошечки у будочек светятся, а над крышами дымок плывёт.
И только звери к будочкам подошли, как – стук-бряк:
– Стой, кто идёт? – с обеих сторон вразнобой кричат. Звери так и сгрудились посреди дороги. А двери у будочек уже настежь, и выбегают с фонарями лисы в толстых рыжих шубах и зайцы в белых зимних шубах, ружья на ходу вскидывают.
– Свои! – испуганно басит Медведь. – Мимо идём, далее…
Пока говорит медведь, дозорные ружья дулами вниз опускают и шипят друг дружке в уши:
– Спящий проснулся!.. Спящий!.. Ого, проснулся!..
Сурок прислушивается да помалкивает, Щешак совсем было пасть раскрыл и собрался гавкнуть, но тут один из лисов подскакивает, взмахнув полами шубки, к медведю и говорит негромко так:
– Вы, уважаемый медведь, не соблаговолите пройти с нами? Вы, как я вижу, далеко собрались? Пора передохнуть, сил набраться! ­– и улыбается широко, так что глаза совсем в щелочки превратились.
– А-а… – Медведь глаза вытаращил. А тут с другой стороны подпрыгивает заяц, да ка-ак:
– Уважаемый медведь, приглашаем на чаёк! Горяченький, с медком!
Косятся лисы с зайцами друг на друга, уже и ружья потихоньку поднимать начали. Щешак Сурка в бок толкает:
– Это заговор! Точно говорю!
Стоит Сурок, глазами хлопает, не знает, что и думать. Но тут медведь как рявкнет:
– С ума вы, что ли, посходили? У вас что, выборы? А ну, признавайтесь, а то с места не сойду!
Замялись дозорные, по снегу топчутся, не хотят ни в чём признаваться. Наконец, перебивая и шипя друг на друга, начали рассказывать:
– Каждый Новый год в нашем лесу…
– В НАШЕМ лесу!
– Проводятся какие-нибудь соревнования…
– Это у нас традиция. Мы всегда в чём-нибудь соревнуемся…
– Только не всегда выигрываете…
– Да? Особенно в прошлом году!
– Так вот, в этом году проводится командное состязание по танцу живота…
– Танцу живота!..
– Победители получат ценный приз!
– Очень ценный!
– А я тут при чём? – удивляется Медведь.
– Так ведь ты во всём лесу лучше всех танцуешь танец живота! – кричат зайцы и лисы хором и тут же умолкают. Опешили, видимо, сами от своего единодушия.
А Медведь потупился, лапой в снегу возит, бубнит себе под нос:
– Ну, я… да… Я старался, столько времени на эти танцы потратил!.. Поддерживаю форму-то, да…
Тут вдруг Щешак голос подал:
– Так ты, Медведь, давай решай быстрее, к кому ты там примкнёшь: к этому союзу рыжих или к этому белому братству? А нам дальше пора! У меня уже и хвост замёрз! ВО!
И Щешак продемонстрировал собравшимся заиндевевший трясущийся хвост.
– Бр-р! – Медведь головой замотал. – Да зачем мне эти ваши танцы?.. Я вообще зимой сплю!
– Да где же ты спишь? – вопят опять дозорные. – Вон по лесу шатаешься!
– А я… А я… – Медведь в затылке почесал. – А я возьму и посреди танца усну! И шиш вам тогда, а не победа!
– Да, – разочарованно бормочут дозорные. – Пожалуй, уснёт, тащи его потом ещё с площадки.
– Ладно, – говорит Медведь. – Я вам пару приёмов покажу, а там уж как знаете, сами разбирайтесь.
– О! – дозорные засуетились радостно, – нас сам Медведь танцевать научит!
А Медведь тем временем сурка лапой в бок пихает, у сурка даже дыхание перехватило:
– Куда дальше-то?
– Дальше? А… Э-э… Спуск с горы должен быть, – и Сурок на Щешака косится.
– Гора! – разводит лапами Щешак.
– Эх, да там дальше по дороге спуск с обрыва! Ну, держитесь рядом! А ну, стройсь! – это медведь уже лисам и зайцам. Те вытянулись в струнку по своим сторонам дороги.
– Шубы скидавай! – командует медведь. Зайцы с лисами торопятся, пуговицы рвут. Шубы рядом со сторожками свалили, стоят, зубами от холода клацают.
– Не тем трясёте! – ворчит косматый. – Хвост есть?
– Есть!! – орут зайцы и лисы дружно.
– А теперь тем местом, где он прикрепляется, вправо-влево, вправо-влево! Песню запевай!
И Медведь, подняв лапы и вращая ими, зашагал по дороге и запел:
­Звери танец танцевали на лужайке в поздний час!
Хвост налево, хвост направо – это танец беллиданс!
Сурок от удивления так и сел на то место, где хвост прикрепляется. А Щешак ему в ухо сопит:
– Давай скорее, лапами перебирай, а то уйдут щас вместе с Медведем!
А Медведь уже какие-то хитрые па выделывает и ещё поясняет:
– «Трясогузка открывает дверь»! «Пляшущее солнце встаёт»!
Вот уже и край обрыва показался, дорога вниз нырнула. Глянул Сурок вниз, да так и обмер: далеко внизу ниточка дороги в снегах бескрайних теряется. А Медведь лапой машет:
– Счастливо оставаться, лисы! Счастливо оставаться, зайцы! – подпрыгнул и…
Сурок в плащ Щешаку вцепился: «Я не!..» А Щешак в медвежью шерсть. Фьюить! Только их и видели. Так никто и не узнал, что сурок «не». А может, оно и к лучшему.
Летит Сурок за Медведем в щешачий плащ вцепившись, свою прошедшую жизнь вспоминает. Как в детстве мама-сурчиха ему орехи разные показывала, травки, деревья. Как прятались всей семьёй от коршуна. Как копал он свою нору, стенки выравнивал, диванчик тёплым пледом покрывал (ох-хо-хо…) Как ходил в гости к белке. Как… Плюх! Тут и склон закончился. Лежит Сурок в снегу по уши, соображает: тот это свет, или не тот? То есть, этот свет или не этот? В общем, ещё жив он, Сурок, или уже?..
От такой мысли вскочил Сурок, принялся за уши себя теребить, за хвост щипать – уй! Больно! А рядом Медведь шкуру отряхает, и Щешак приплясывает, снег из карманов достаёт, ликует:
– Вот так прокатились! С ветерком! Эх!
Топчутся звери, гомонят, а Сурок по сторонам озирается. И видит: дальше по дороге тоже кто-то топчется.
– Эй, народ! – шепчет Сурок. – Глядите-ка, мы здесь не одни!
– Наверняка тоже с горы спускался, да в сугробе застрял, – бубнит Медведь.
– А может, это вражеский шпион нас подкарауливает? – сомневается Щешак. Переговариваются звери, да всё ближе подходят, дорога-то одна, свернуть некуда, да и любопытно – кто там ещё застрял?
Вот уже видно: сани, мешками нагруженные, из сугроба торчат, а рядом кто-то большой, размером с медведя суетится.
– Здорово, лесные мужики!
Звери от неожиданности отпрянули. А им навстречу баба в зипуне улыбается, платком цветастым крест-накрест перевязана, щёки румянцем горят.
– Умаялась, – говорит. – С облучка слетела, а сани в сугроб воткнулись. Не могу обратно взобраться. А вы, небось, на подвиги, или за кладом волшебным?
Сурок было рот открыл, чтобы всё объяснить, но тут Щешак вдруг вперёд выскочил и спрашивает уклончиво:
– А с чего Вы так решили?
– Да ужо не впервой. Как чуть запоздаешь, или, обратно, поторопишься, а на дороге – герои. Тут и начинается: то полозья сломаются, то сани где-нибудь застрянут, то мешок с подарками из саней выпадет, а то ещё какая напасть… Героям-то надо испытания проходить, спасать там кого, со злодеями сражаться. Тут уж держись – всё кувырком!
– Вы подарки мешками дарите? – не умолчал Сурок от удивления.
– Ага! Работа у меня такая. Я – Баба Мороз! – и Баба Мороз заулыбалась ещё шире, уперев руки в бока.
– Баба Мороз? – недоверчиво переспрашивает Щешак.
– А разве так бывает? – таращит глаза Медведь. А сурок молчит. Он в Зимней мифологии слабоват. Про зиму в сказках читал, да от соседей слышал. Какие там снежные бабы?..
А Баба Мороз хлопнула руками в толстенных варежках и вдруг… Повалил снег! Да какой! Огромные пушистые хлопья! И – хлоп-хлоп! – облепили Бабу Мороз. И вот уже на ней вместо зипуна старого – синяя шуба, морозными узорами покрытая, воротник песцовый, а на голове вместо платка цветастого – косы белоснежные, хитрыми узорами закрученные.
– Вот такой у меня наряд праздничный, – радуется Баба Мороз, – для новогодних ёлок! Ой, батюшки! – и баба Мороз за щёки схватилась. – Я ж опаздываю!
Она поспешно отряхнулась, и весь её богатый наряд осыпался инеем, превратившись снова в старенький зипун и цветастый платок.
– Мы поможем! – подскакивает Сурок, а сам лихорадочно соображает, как они с такими огромными санями управятся, да там ещё мешки с подарками… И как их Баба Мороз тащила?!
–Эх! Эх! – это Медведь сани уже схватил и вытащить на дорогу пытается. Но нет, даже Медведю не поднять.
– Да мне бы только на облучок вскарабкаться, а там уж… – машет рукой Баба Мороз.
«Наверняка волшебство!» – думает Сурок, а сам тем временем Бабе Мороз помогает на облучок вскарабкаться – кряхтит под валенком, но терпит.
И только Баба Мороз на облучок вскарабкалась (с небольшой помощью Сурка), ка-ак свистнула, гикнула, откуда ни возьмись прямо из сугроба, встали вдруг кони белоснежные, гривы долгие позёмкой по земле метут, из ноздрей пар идёт. И пахнут они… Сурок носом повёл – яблоками! Аж зажмурился. И показалось ему, что открой он глаза ­– и увидит солнце, листья падают, а на яблоне – такие красные, нет, с одного бочку такие жёлтенькие прозрачненькие, а с другого – розовые и сочные, хрустящие! Только лапу протяни – и… Ещё чуть-чуть!..
Ух! Бр-р! Сидит Сурок в сугробе по уши, вздыхает. Зима.
Тут его Баба Мороз за шкирку из снега вытащила.
– Что, на запах пошёл? – смеётся. Сурок носом шмыгнул.
– А откуда, в самом деле, запах? Да такой сильный! – удивляется Щешак.
Тут Баба Мороз вожжи потянула, кони на дорогу вышли и сани за собой вытянули. Стоят кони, бьют копытами, гривами потряхивают, а в гривах у них… Сурок лапами глаза потёр: с одного бочку жёлтенькие, прозрачные, а с другого – розовые… Сурок ещё раз глаза потёр, даже головой помотал для верности: с одного бочку жёлтенькие, а с другого…
– Вот так кони – в яблоках! – басит Медведь. А Баба Мороз тем временем из тюков своих что-то тащит, за ремки дёргает. Поставила перед зверями сумку большую, на все пуговицы застёгнутую, набитую изнутри так, что едва не трескается.
– Вот, – говорит Баба Мороз. – Это вам за помощь.
– А что это? Что там внутри? – Щешак сумку с подозрением осматривает, ухо приложил – слушает.
– Сурприз! Положено так, дарить вещицы волшебные. А уж для чего это вам сгодится, этого я знать не знаю. Когда понадобится, тогда и откроете. Сами догадаетесь. Спасибо вам, звери добрые, пора мне на Праздничную поляну!
Тряхнула Баба Мороз вожжами и… Дорога пуста, только снежинки приплясывают, кружась на землю опускаются. А, вот на обочине пара яблок лежит. Значит, не привиделось?
Потопали звери дальше, яблоки между собой поделили. Куснули раз, другой, а там уже и до леса рукой подать.
Тихо в лесу, темно, только узенький месяц сквозь ветки мерцает. Да такой тонкий, что и света-то от него… М-да. Стоят звери в лесу, пригорюнились, соображают, куда дальше?
– Ну, – бодро начинает Щешак, – после поваленного дерева направо. И табличка с абракадаброй какой-то и стрелочкой вправо, ­– и смотрит на Сурка выжидающе.
–М-м, – чешет в затылке Сурок, – у какого-то маленького домика с соломенной крышей дорога налево. И надпись: ФЕЙ со стрелочкой налево, – и выжидающе на Медведя смотрит. А Медведь только лапами виновато развёл:
– Я в этой части леса только в детстве бывал, когда на каникулы к бабушке приезжал. Помню! В огороде у неё малина росла, так я такой малины нигде больше не едал. Лапы оближешь!
И Медведь мечтательно закрыл глаза и заулыбался широко-широко… Сурок со Щешаком переглянулись, вздохнули и, подпихнув Медведя, пошли вперёд.

Глава 3

Долго ли, коротко ли, впереди показалась развилка, а перед развилкой поваленное дерево. А как подошли звери ещё ближе, так и домик с соломенной крышей обнаружился – маленький такой, незаметный. А над ним табличка. А на табличке будто лицо человеческое в шапке с антеннами. Под лицом – стрелки направо и налево. Остановились звери и вдруг слышат:
– Эй, стойте! Остановитесь!
– Да мы, вроде, стоим уже, – бормочет Сурок, озираясь. А Щешак уже уши приподнял и к дереву крадётся:
– Вот он! Вот он! Сейчас я его!..
– Стой! – Едва успели Сурок с Медведем Щешака за лапы схватить.
– Вот и я говорю… – на стволе дерева, пыхтя и отдуваясь, стоит Мыш. В лапе у Мыша маленькая табличка, а на табличке тщательно прорисованный красный прямоугольник. И табличкой этой Мыш зверям в морды тычет.
– Что это? – изумляется Медведь.
– Наверное, эмблема какого-то очень тайного общества! – шипит Сурку на ухо Щешак.
– Это кирпич! – обиженно вопит Мыш.
– Это значит, стройка тут, что ли? – озадаченно басит Медведь.
– Нет, это значит, если двинешься – кирпичом получишь! – задумчиво говорит Сурок.
У Мыша глаза округлились, осмотрел он свою табличку внимательно так, будто в первый раз увидел.
– Да-да! – кивает, – Что-то вроде.
– Ну и? – спрашивает Щешак. – Дальше-то?..
– Я здешний смотритель – назидательно начинает Мыш, – Зовут меня Августин. Предки мои…
– Дальше-то идти можно? – перебивает пританцовывающий Щешак.
– Какие вы нетерпеливые! Можно, конечно, – пожимает плечами Мыш и вдруг как затараторит:
 – В одну сторону – на Праздничную поляну, в другую – к Злому Фею. В какую куда – знать не знаю, ведать не ведаю, я, как видите, зверёк маленький, с меня и спрос невелик. Идите, куда хотите. Всё вроде сказал? Ничего не забыл? Ну, пока!
И Мыш, сунув свою маленькую, но весьма, как уже убедились звери, многозначительную табличку под мышку, поскакал по стволу к домику.
– А… Почему не знаете? Мимо Вас ведь все туда-сюда ходят! – крикнул Сурок вдогонку.
– Туда, – послышался удаляющийся голос Мыша, – ходят. А сюда – нет! У меня тут – одностороннее движение! Так сказать, анизотропное!
Посмотрел Сурок в одну сторону, посмотрел в другую – ничем дороги не отличаются. Обе утоптанные, белые, по сторонам то сосны, то ели, снегом засыпанные. Посмотрел Сурок на табличку с рожицей – забавно. Посмотрел Щешак на табличку…
– Слушай, Сурок, смотри-ка, а ведь если левую половинку закрыть, то это та самая абракадабра. Которую я видел.
Смотрит Сурок – и правда. Если закрыть правую половину – там написано «ФЕЙ» и стрелка налево! «Налево – к Злому Фею!»
– Значит, направо – на Праздничную поляну! – ликует Щешак.
Бросились звери направо. Но не успели и пары шагов пробежать, как – пуф-ф! – запахло бисквитом и печёными яблоками. На снежной дороге, отряхивая руки от муки, стоит Сурочья Фея и покачивает головой:
– Я знала, что за вами нужен глаз да глаз! Вот тут Сурок свернул бы налево. Это ведь всё-таки его испытание.
– Почему налево? – возмутился Сурок. – Потому что аморальный?
– Потому что лапы асимметричные, – отрезала Фея. – И если бы не кое-кто… – и она выразительно покосилась на Щешака. Щешак опять тщательно сделал вид, что он тут никого не знает и вообще мимо по делам бежал.
– Но впереди ведь Праздничная поляна… – жалобно пробормотал Медведь.
– Сурок, – обратилась Фея к подопечному, – ты куда идёшь?
– К Золотому Ореху, – вздохнул Сурок.
– Ну, так сворачивай налево, смелее! Я буду рядом, даже ценой сгоревших пирожных! – и Фея подмигнула Сурку.
– Так мы должны пойти к Злому Фею? – уточнил недовольный Щешак.
– Ох уж эти щешаки! – Сурочья Фея всплеснула руками, – всё-то им нужно уточнить, чтобы никаких недоговорённостей, никаких, видите ли, двусмысленностей. Где романтика? Поэзия? Сказки? Завуалированные намёки на… Где всё это? – Фея вдруг протянула руку и обрадовано воскликнула:
– Там! Всё там!
Звери невольно посмотрели в сторону, куда указывала Фея. А именно: на пустую дорогу. А когда повернулись обратно, Феи там, естественно, уже не было.
Делать нечего, пришлось всей честной компанией топать обратно к развилке. Мыш на топот выглянул, поскакал было с табличкой, увидел тех же зверей да и – бамс! – свалился от неожиданности с поваленного дерева. Завис на каком-то сучке. Висит, попискивает. Пришлось зверю Щешаку, как самому среднему, лезть в сугробы, поднимать Мыша обратно на дерево. А Мыш ещё и бормочет:
– Сколько на свете живу, такого не видел! Если они от Злого Фея идут, то как они от него сбежать умудрились, а если с Праздничной поляны, то… Нет, это совсем глупо: зачем уходить с Праздничной поляны?..
Таким бормочущим они его и оставили. «Это надолго, – решил Сурок, – пока кто-нибудь другой мимо не пойдёт и не снимет с него эту непосильную задачу».
Вот так и отошли они от развилки, слушая удаляющееся бормотание Мыша Августина. Шла дорога прямо, ровно, потом начала петлять, потом и вовсе в тропку тоненькую превратилась, а лес по сторонам всё гуще и гуще, да всё глуше и темнее, да всё снежнее и сугробистее, да всё страшнее и… Сурок поёжился. «Хорошо хоть не один я тут топаю!» – подумал. А тут и Медведь:
– Как бы не потеряться в такой темноте!
И Щешак по сторонам озирается:
– Подозрительно тут всё… И пахнет Щекотами!
– Кем-кем?! – Медведь и Сурок спрашивают.
– Есть у нашего рода такие… Родственнички! – Щешак фыркнул. – У нас у всех от собаки и от кошки черты имеются. Только у Щекотов – худшие! Вот мы и враждуем. Всегда. Это… как лёд и пламень, там… ну… земля и небо…
– Как кошка с собакой, – подытожил Сурок.
– Ничего общего! – опять фыркнул Щешак и нервно замотал своим длинным полосатым хвостом.
Тут впереди огонёк замелькал бледный, синеватый, неровный – то есть, то нет его. Всё ближе и ближе… Стоит в чаще леса посреди буреломов избушка. Какая? Не видно в темноте. Только окошечко голубым светом мерцает.
Подошли звери к избушке, Сурок лапкой в дверь – тук-тук! В домике шум послышался, но никто не вышел. Звери немного подождали. Второй раз Щешак в дверь постучал. За дверью послышался шорох, невнятная ругань, но по-прежнему никто не появился на пороге. Крякнул Медведь, занёс было лапу для удара, но тут отчётливо услышали звери недовольный голос:
– Ходют и ходют, двери только портют! Шли бы вы все лесом!
– Здравствуйте! А Фей дома? – крикнул Сурок.
– Не дождётесь! – каркнул тот же голос, и тут окошечко распахнулось, и наружу едва не вывалился маленький скрюченный человечек. Видно было плохо, но Сурку показалось, что человечек с головы до ног замотан в объёмистую пуховую шаль.
– Кто это тут пришёл навестить старого больного человека? Оторвать его от привычных занятий и довести до инфаркта? Мне, между прочим, покой нужен! И тёплый сортир! – почему-то добавил Злой Фей, а это был именно он, тут и догадываться нечего.
Фей мельком взглянул на гостей и тут же отвернулся в комнату.
– Как будто нас тут нет! – шепчет Сурок.
– Может, пойдём обратно? – так же тихо предлагает Медведь. – Нам же лучше будет.
– Не нравится мне всё это, – бормочет Щешак. Медленно-медленно повернулся Злой Фей и, кажется, прищурился:
– Шепчетесь?!
Звери на всякий случай попятились.
– Гадости про меня говорите?! – вдруг взвизгнул Фей. – Все вы думаете, что я – Я – гад! Я знаю, все вы меня ненавидите и презираете!
И Злой Фей запрыгал по подоконнику, ругаясь, плюясь и потрясая ручонками. Сурок, Щешак и Медведь развернулись…
И путь им преградили страшно лохматые и жутко нечёсаные звери. В шерсти у каждого застряло по десятку сухих репьёв (на взгляд Сурка, ещё с позапрошлой осени), а в лапах торчали, судя по виду, также давно застрявшие палки, клюки и дубины!
– Назад! – зычным голосом крикнул Щешак, – Ну, сейчас я вам задам, подлые грязные щекоты!
Надо сказать, что во втором определении он был, безусловно, прав. «Подлые щекоты» весьма угрожающе ощерились и зарычали. Щешак выгнул спину и зашипел. Битва была неминуема!
– Стояли звери около двери… – послышался сзади ехидный голос Злого Фея. Он уже стоял на пороге своего домишки. – Что-то не торопитесь вы, гости, приступить к общению со мной. Или вам приятнее общество этих грязных негодяев? Это я любя, – откомментировал Фей сам себя. – Из-за вас, между прочим, я тут на сквозняке торчу, рискуя подхватить насморк, ревматизм и несварение желудка! – Злой Фей, по-видимому, любил заканчивать свои высказывания весьма неожиданными мыслями.
– Ладно, – Щешак вскочил и отряхнул лапы. – Нас, кажется, в дом приглашают. А то бы я показал всей вашей вонючей щекодле, да неохота лапы марать!
И Щешак направился к домику. Сурок и Медведь потрусили за ним. По дороге Медведь Щешака спросить успел:
– Если у щекотов – щекодлы, то что у щешаков?
– Щешайки! – гордо ответил Щешак. А Сурок заметил, что дверь открыта почему-то совсем не с той стороны от окна, где они стучали.
В домике у Фея теснота, темнота. А свет синий от телевизора идёт, где на экране кто-то кого-то кушает, причём, похоже, изнутри… Сурок решил, что комнату рассмотреть куда как занимательнее будет. Чего у Фея только не было! Вот чего точно не было, так это порядка. На склад было не похоже, но и назвать это место жилищем Сурок не решился бы. Уж он-то помнил свою светленькую норку с уютным тёплым пледом… Сурок озирал комнату Злого Фея и видел лохматые кактусы в маленьких горшочках, видел сушеного дракона, подвешенного к потолку за хвост, видел кровать, вместо ножек опиравшуюся на стопки книг. Видел он и рыцарские доспехи, служившие вешалкой для полотенец, и пыльную пушку, из жерла которой торчали свёрнутые газеты, видел мольберт, обмотанный проводами, чей-то зубастый череп, насаженный на ручку швабры. Видел сурок, что швабра прислонена к книжному шкафу, за дверцами которого громоздятся битые черепки, газовую плиту, на которой лежат книги «Боевые отравляющие вещества», «Ядовитые животные и растения». Видел он холодильник… Видел всё это Сурок и никак не мог уместить в своей маленькой голове весь этот странный набор вещей. А из-за драных обоев торчали чьи-то почётные грамоты.
А Фей, тем временем опустился на четвереньки и пристально что-то под шкафом разглядывает. Что-то, что весьма неаппетитно чавкает. У Сурка аж в горле запершило, и он кашлянул.
– Кто здесь? – Фей подскочил. Как видно, он уже и думать забыл о своих нежеланных гостях.
– Мы, – как-то само собой вырвалось у Сурка. Щешак и Медведь опасливо засопели из-за его плеч.
– Они! Да кому они интересны? – проскрипел Фей в пространство. – Впрочем, как и все мы…
Он прошаркал по комнатке, вытащил откуда-то бутыль с надписью «Пыво» и посмотрел через неё на свет телевизора.
– Я – горделиво заявил Фей, – пью только мадеру 1789 года!
– А напиток с тех пор не скис? – перепуганно спросил Сурок. Он в таких вещах разбирался слабо.
– Вот! Вот! – воскликнул Фей, потрясая бутылкой, – и это ли не подлость?!
Он отхлебнул из горлышка, поморщился и сплюнул на пол. Плевок зашипел и задымился.
– Вот и приходится пить всякую… Кстати, не хотите? – и Злой Фей любезно протянул бутылку гостям. О-ой! Звери отшатнулись.
– Покорнейше благодарю, – вежливо отказался Сурок, – в другой раз, сейчас мы…
– Тогда варенье из фей-хоёв, – безжалостно перебил хозяин домика. – Всё равно ведь жрать потребуете…
Он распахнул дверцу холодильника, и в комнатке сразу стало светло, даже как будто солнечно. Бумс! Дверца захлопнулась.
– Из фей-чего? А это вкусно? – рискнул переспросить Медведь. Фей в полутьме изучал содержимое маленькой мисочки.
­– Фей-хоа. Или хуа. Не знаю. Когда их ко мне привезли, они уже были гнилыми. Во всяком случае, так выглядели. И так пахли. Вот ведь подлость их фейхуовская!.. Да что вы меня допрашиваете про всякую ерунду?!­ – и Фей раздражённо швырнул мисочку обратно в холодильник.
Бамс! Сурок успел заметить на верхней полочке одинокую тарелку с пульсирующим содержимым. Фей вдруг принюхался, снял с ноги тапочек и заметался по комнате с воплями:
–Ненавижу зверей! Всех! Туалета тебе мало, вонючка?! А уж как я не люблю детей, того и гляди!..
Бац! Дзынь!
Пока Фей бесновался и швырялся вещами в своё домашнее животное, Сурок увидел портрет в тяжёлой проржавевшей раме. Злой Фей на портрете вид имел очень гордый и неприступный. Одной рукой он делал какой-то странный жест, вполне вероятно, неприличный – каких ещё жестов можно ожидать от Злого Фея? А в другой держал ту самую тарелочку, которую Сурок заметил в холодильнике. Вещь на тарелочке напомнила Сурку атлас по анатомии, который он видел в детстве у своего одноклассника Хорька.
– Слышь, Щешак, ты не знаешь, что это? – толкает Сурок Щешака.
– Это? – Щешак усы облизывает. – Это что-то из анатомии. Мням-мням…
– Сам вижу! – бормочет Сурок.
– Желудок. Или сердце. Точно не мозг, – и Щешак усы лапой вытирает.
– А чем это ты чавкаешь? – подозрительно спрашивает Сурок и носом поводит. – Неужели вареньем из этих… Фей… А?
– Да? – изумляется Щешак. – Да, пожалуй, оно. А я и не заметил! По-моему это всё-таки больше похоже на сердце. Или на желудок?
И Щешак, потерявший всякий интерес к картине, проявил его к прекрасной алой гитаре, всячески её обнюхал, струны потрогал, оглянулся и хотел было в лапы взять…
– По статистике у половины Щешаков лапы кривые, чтобы на гитарах играть! – это Фей, довольно потирая ручки, возник из-за спины. – А у другой половины слуха нет! А ты, Щешак, к какой относишься?
Щешак едва не выронил инструмент, но в последний момент сделал вид, что просто резко его положил. Злой Фей гнусно хихикнул.
– В общем, чего надо-то? Пришли ведь зачем-то, времени своего не пожалели, моего, кстати, тоже.
– Понимаете… – неуверенно начал Сурок, лихорадочно соображая, что именно можно сообщить Злому Фею.
– Нет, – отрезал Фей.
– Я сплю каждую зиму… – попробовал продолжить Сурок.
– Ну и?.. – Фей достал откуда-то маникюрные ножницы и принялся ковыряться в зубах, на редкость крепких и желтоватых.
– Мне фея… Сурочья Фея пообещала…
– Ах, Фея? Ха-ха-ха! Больше верь всяким там феям. Так и норовят кинуть. По себе знаю.
– Она сказала, надо идти… – тут Сурок совсем растерялся и все слова растерял.
– Ну?!.. Идти к Золотому ореху, чтобы не спать всю зиму?
– Так Вы всё знаете? – уточнил Щешак, поскольку Сурок с Медведем так и застыли, раскрыв рты.
– На то я и Фей, чтоб знать… Чушь всякую! Тоже мне Великий поход! Мелкие проблемы мелкого сурка. Кого это интересует? Меня вот – нет!
И Фей демонстративно повернулся к зверям спиной, плюхнулся в кресло и уставился в телевизор, очень ловко повесив в комнате молчание.
– Ну, мы пошли, – робко пробормотал Сурок. Перед его внутренним взором уже маячил следующий ориентир – дверная ручка.
–Угу, – согласился Фей, не оборачиваясь. – Вот как дверь найдёте, так и топайте. Закрыть за собой не забудьте. Видеть этого не желаю.
Чего он видеть не желает? Пожал Сурок плечами и шагнул к двери.
Но двери не было. Сурок готов был поклясться всем временем своего бодрствования, что рядом с этим окном, под которым располагалась коллекция кактусов Злого Фея, и была дверь, через которую они вошли. Но сейчас перед носом сурка стояла глухая стена. Звери потрогали её лапами – каждый по нескольку раз. Бревенчатая такая, холодная – мороз всё-таки снаружи.
–Ты это видишь? – спрашивает Сурок Щешака.
–Ты лапой что чувствуешь? – спрашивает Щешак Медведя.
– А где дверь? – наивно спрашивает Медведь неизвестно кого.
–Даже не просите меня помочь, даже не уговаривайте! – неожиданно подаёт голос хозяин дома. – Вы мне мадеру мою любимую принесли? Нет! У вас для меня вообще что-то есть? Нет! На кой… Зачем мне вам показывать выход? Тем более, что он всё время со входом меняется! Три недели входил в избушку, а оказывалось – выхожу! Ух, подлецы! – и Фей погрозил кому-то кулаком. – А если и вы всё время ко мне входить станете?
– Но если мы не выйдем, мы же тут у вас останемся! – возражает Сурок.
– Выйдете, куда ж вы денетесь? – зловеще бормочет Фей. – Вам отсюда одна дорога – в город Несбывшихся Мечтаний… Все «герои» – Фей произнёс это слово именно так – в кавычках! – через это проходят. Или не проходят!
И Фей так же зловеще захихикал, закашлялся и принялся открывать консервную банку.
–Так как же нам выйти? – отчаянно вскричал Сурок.
Чпок! – Фей открыл банку, понюхал и с отвращением зашвырнул в угол, откуда тут же понеслось радостное чавканье. В общем, выдержал драматическую паузу. Потом вытащил из-за пазухи грязный платок, тщательно высморкался, сверкнул глазами на зверей – здесь ли ещё? В общем, выдержал ещё одну паузу. Залез зачем-то под кресло, кряхтя и ругаясь. И тут Сурок понял, что Фей просто не хочет об этом говорить. Наконец, из-под кресла донёсся приглушённый голос Фея:
– А может, вы в окно выйдете? Так даже русские императоры делают. Оно у меня хоть и маленькое, но мягкое…
– Э-э-э, нет, – говорит Щешак, в окно глядя. – Если мы в окно выйдем, то попадём на поляну к Щекотам… Ну, мне-то всё равно, а Сурку-то надо как герою в этот город попасть, испытания всякие пройти.
– Тьфу! Ищите вы свой вход сами. Потом рыдать будете, ан поздно! – Фей вылез, наконец, из-под кресла, от пыли отряхается, ворчит. – Всем, чёрт его забери, в город надо, всех тут впускай-выпускай… Это же не повод каждый раз меня тревожить. Я старый больной человек. Дайте мне умереть спокойно. Я и так никому не нужен.
И, сделав этот интересный вывод, Фей скрючился в своём кресле и окончательно замолк.
– Давайте так, – командует Щешак, – я ищу дверь по запаху, а вы тут ждите! – и тут же сорвался с места.
– Стой! – кричит Сурок. Но Щешак уже бегает по комнате, нос везде суёт – ищет.
– Давай так, – говорит Сурок Медведю, – открываем всё подряд, кто найдёт выход, тот всех позовёт.
– Угу, – соглашается Медведь.
– А что, если у него тут везде ловушки и капканы, как в древних пирамидах? – заподозрил пробегающий мимо Щешак.
– А мы осторожненько, – пообещал Сурок.
И они начали. Первым делом Сурок открыл книжный шкаф. И чудом избежал встречи с японско-русским словарём. Судя по размеру словаря, эта встреча могла стать последней в жизни Сурка. Щешак и Медведь также открывали тумбочки, двери в кладовки, платяные шкафы, кому-то даже попалась дверь в туалет. Сурок тянул, захлопывал, нажимал на рычаги, дёргал шпингалеты. И вдруг почувствовал мордой холод, а в глаза ему ударил яркий свет. Прямо перед ним, а Сурок, надо сказать, был одного роста со Злым Феем, стоит себе тарелочка, та самая, с портрета, а на ней – то самое анатомическое пособие. Ох и любопытно же стало Сурку, что это такое прячет Злой Фей в своём холодильнике?! Взял да и вынул тарелочку. Держит в лапах, поворачивает осторожненько, рассматривает. Пульсирует на ней что-то красное, будто дышит. Похоже, прав был Щешак. Действительно, сердце. Или желудок?.. Тут из лап тарелочку ка-ак рванут!
– Обнаглели! Лезть в святую святых! Там же еда! – с этими словами Злой Фей из лап Сурка тарелочку дёрг-дёрг.
– А это, по-моему, не еда! – пыхтит Сурок и владельца от тарелочки оттесняет. – Это что-то живое!
– А тебя это не касается, – пыхтит в свою очередь Фей, и тарелочку к себе тянет. – Моё сердце – куда хочу, туда и кладу!
Сурок рот разинул, а Фей тарелочку из лап сурочьих хвать! И в холодильник – швырь!
– Ох, ох-хо-хо! – Фей ёжится, себя за плечи хватает, – Кажись, разморозилось-таки! О-ой! Ну, выпустить, что ли, вас? – и Фей заголосил, пританцовывая и обхватывая себя за плечи. – Ой, ну плохо ведь там! Ну, что там делать-то?
Сердце, сердце, постучи по дверце!
Пусть в город вход откроется,
И тазом всё накроется!
Звери так и застыли, вздохнуть боятся. Пробормотав жутковатую считалку, Фей наконец перестал пританцовывать, сел на пол и запричитал:
– А что, если они не дойдут? Если в пути пропадут? Что станется с ними, с моими зверями родными? Судьба-то жестока!
Пуф-ф! В воздухе запахло фруктовым сиропом. Сурочья Фея протянула поварёшку Злому Фею:
– Выпей-ка, поостынь!  – и шёпотом в сторону зверей:
– Ну, идите, идите… Вот же дверь!
И тут Сурок увидел, наконец, упущенную ими из виду дверцу. На цыпочках пробрались звери к двери, потихоньку открыли её. Вслед им неслись стенания Злого Фея:
– Чего они все? Всё равно ничего не выйдет! Я самый несчастный в мире фей! Что там у тебя? Компот? А я вообще-то кофе пью! Ладно, давай сюда свою отраву! Бульк-бульк… Все меня обидеть норовят! Кстати, в нашу последнюю встречу я думал, что дальше тебе толстеть уже некуда, но ты не устаёшь меня удивлять!..

Глава 4

Звери поспешно вывалились в дверь и захлопнули её за собой. А-а-а! Плюх! Стоят звери в луже талого снега, кто по колено, а кто и по пояс! Сурок даже чихнул – как бы не простудиться. Смотрит вокруг – серые домики, небо серое и даже снег – серый. Вот он – город Несбывшихся Мечтаний.
Оглядывается Сурок, а за спиной – пригорок, а на пригорке – контора под вывеской «Бюро похоронных услуг», а ещё ниже маленькими буквами «Отпевание, определение срока смерти, стильные похороны. Вам понравится с нами работать! Постоянным клиентам скидки». Сурок затылок почесал: постоянные клиенты?
Однако, пора бы уже и вылезти из лужи, лапы-то мёрзнут, не лето, чай… Хотя здешняя погода и на зиму не похожа. Везде лужи талого снега – вполне весенние, колючий снежный дождик – вполне осенний. Вылез сурок из лужи и задумался: куда же дальше? Стоит, шерсть отряхивает. А рядом Щешак уже встряхнулся и по сторонам оглядывается. И Медведь, лапами потопал и…
Тут дверь за ними распахнулась и наружу выглянула чья-то мохнатая морда. На зверей взглянула и говорит ворчливо:
– А! Новенькие! Ну, заходите…
– Да нам, вообще-то, пока незачем, – отнекивается Сурок.
– Как это незачем? – удивляется мохнатая морда. – А как же ваша неудавшаяся жизнь? Вы ведь неудачники? Вам же плохо? Вы ведь жаждете смерти? Ну, или предполагаете её скорый приход…
– Мы – неудачники? – восклицает Щешак. – С чего бы это?
– Ну, или станете ими, – невозмутимо говорит лохматая морда. – Вы же попали сюда! Ну, давайте скорее! Новеньким бесплатно, а у меня и так работы невпроворот…
И юрк за дверь. Пожал Сурок плечами: на что им похоронное бюро?
– Может, дорогу покажет? – басит медведь.
–Ага, – бормочет Щешак. – И ещё с оркестром проводит…
– Ну, в самом деле, – Сурок лапой затылок чешет. – Мы здесь приезжие…
– Пришедшие, – поправляет Щешак.
– …Никого не знаем. А этот мохнатый сам на разговор напрашивается.
Стоят звери, с лапы на лапу переминаются, никому неохота в похоронное бюро заходить. Друг дружку подталкивают «ты, мол, самый смелый, вот и… а ты зато самый большой… а тебе это больше всех надо… Чего надо? Похоронное бюро посетить?!» Как вдруг…
Пуф-ф! Запахло… Запахло чем-то съестным, Сурок не успел принюхаться, потому что поспешно ввалился в дверь, а следом пыхтя влезли и Медведь со Щешаком. Тс-с! Дверь осторожненько прикрыли. Сами как-нибудь разберутся, без волшебного пинка-ускорителя.
– Проходите, проходите, – жизнерадостно приветствует их чёрный лохматый пёс, с бабочкой на чёрной лохматой шее. – Вот сюда, пожалуйста, садитесь тут, на этот чёрненький диванчик – правда, прекрасный оттенок? Располагайтесь поудобнее… Ну-с, начнём, – и лапы потирает – большие мохнатые.
– Та-ак… Цветочки заказывать будем?
– Нет, – кричат звери хором.
– А-а… Оркестрик? У меня есть прекрасный джазовый оркестр! Парочка саксофонов, парочка роялей на колёсах…
– Нет!
– Ну-у… Можно и рок-группу. Так, знаете ли, готичненько – все лохматые, в чёрном, лица разрисованы…
– Нет!
– Попсу предложить не могу – похоронили на прошлой неделе всю группу «Жующие в свинарнике» оптом – мечтали петь под фонограмму, а фонограммы у них всё время пираты крадут.
– Кхгм… Мне кажется, произошло недоразумение, – заявляет Щешак, – Дело в том, что мы не нуждаемся в ваших услугах. Мы не собираемся умирать…
– Ах, да причём тут… А мечту-то вам всё равно придётся похоронить!
– Нет! – вскричал Сурок и испуганно замер – как-то гулко откликнулось эхо. Как в старом склепе дедушки барсука.
Хозяин похоронного бюро морщится:
– Ну, зачем же такие страсти? – Он положил лапы на стол и задумался, – В первый раз, конечно, как-то неудобно… Помню я сам… – Он вытащил губную гармошку и пропиликал несколько нот. – Впрочем, неважно.
Пёс как-то воровато гармошку спрятал, взлохматил лапами шерсть на голове, залез в стол, достал несколько обглоданных косточек с нацарапанными знаками. Осмотрел их самым внимательным образом.
 – Давайте начнём с простого – я погадаю вам на исполнение мечты.
Он повертел какое-то реле: на окна опустились шторы, из стола выехал стеклянный куб и на стенах разом вспыхнули свечи. Комната погрузилась в искусно подсвеченный мрак. Звери подавленно замолчали.
– Вижу… Вижу! – глухо ворчит лохматый пёс, подбрасывая кости в лапах, – судьба близка, ох как близка!
И вдруг как взвоет да как швырнёт кости на стол – бряк! Сурок аж подпрыгнул вместе с этими самыми костями.
– Вот! Вот она! Эта кость, что лежит предо мной стрелкой вниз! Всё кончено! Все планы рухнут! Всё летит в тартарары! Ждать больше нечего! Финита ля комедия!
Пёс откинулся на спинку стула и лапой глаза прикрыл. Звери друг на друга тревожно косятся. Пёс полежал-полежал  на стуле, потом небрежно смахнул кости в ящик стола и задвинул его – бум! Сурок даже не заметил, как свечи погасли, а тяжёлые портьеры уехали обратно под потолок.
– Скажите, – Сурок вперёд подался, – скажите, а кость всегда ложится стрелкой вниз?
– Почему же, – охотно откликается заметно повеселевший пёс. – Иногда кость выпадает и стрелкой вверх – ведь бывают ещё взрывы вулканов и торнадо.
Сурок задумался. Раньше он полагал, что большинство вещей на свете имеют хотя бы две стороны – чёрную и белую. Но в этом городе, похоже, у вещей обе стороны одинакового цвета. И цвет этот Сурку совсем не нравится. Пора отсюда выбираться…
А Пёс уже раздаёт зверям чёрные цилиндры, серые носовые платки:
– Ну-с, зачем же вы сюда так стремились?
– Так это… Золотой орех найти, – басит Медведь.
Сурок растерянно цилиндр в руках вертит – как-то тут странно всё…
– Интересненько… – говорит Пёс. – И чья же это мечта? Общая? Или чья-то конкретная?
– Да вот его, Сурка, – говорит Медведь.
– А с какой, собственно, целью Вы интересуетесь, – Щешак поверх очков на Пса смотрит, – Вы ведь не просто так спрашиваете?
–Конечно, конечно, – суетится Пёс, зверей за дверь направляет, похохатывает. – Всё в этом мире не просто так делается… И вы сюда тоже не просто так попали!
Сурок цилиндр примерил, в зеркало смотрит – великоват цилиндр, даже себя в зеркале не рассмотреть, если руками края шляпы не придерживать.
– Мы сейчас Вашей мечте соответствующую упаковочку подберём, достойную, не сомневайтесь! – Ликует Пёс и в шкафу роется, пакетами шуршит, – не то, не совсем то… Нет, совсем не то!.. А вот, вот, пожалуй, подойдёт!
И вытаскивает коробку чёрным бархатом обшитую, и золотыми скобками по бокам отделанную.
– Та-ак… Орех-то с собой?
– Нет! Мы же до него не дошли ещё…
– И не дойдёте, – хихикает Пёс, – вы ведь уже здесь! А где же тогда орех-то находится?
Сурок зажмурился крепко-крепко, даже края шляпы отпустил – совсем темно стало – и отчётливо увидел карту, на которой орех прямо рядышком с лесом, на полянке отмечен. Сияет себе за туманами… Хотя какие на карте туманы?.. А тут и голос Щешака слышен сквозь стенки цилиндра:
– Слева от холмов, над ними ещё дымка проплывает… Слышь, Сурок! Я прямо карту вижу!
– Карту, карту… – бормочет Пёс, – сейчас, карту найдём…
– Кстати, – говорит Сурок, – а Вы не могли бы нам подсказать…
– Вот! Вот она! Ну-ка, ну-ка, смотрите-ка – эта?
Звери все к Псу бросились – карту рассматривать. Смотрит Сурок – похоже: вот и лес, а справа – холмы. Только дымки нет, что-то, видать, в волшебной карте напутано, помехи какие-то.
– Похоже, действительно, она, – задумчиво говорит Щешак. – Только как бы нам до этого места добраться-то?
– А зачем добираться? – опять ликует Пёс. – У нас здесь условия не хуже, чем у других, а то и лучше – не надо тратить силы на исполнение всяких дурных пожеланий, что там в голову взбредёт. Сейчас мы эту карту…
И – оп-ля! – ловко карту сворачивает и в коробку упаковывает!
Тут-то Сурку и поплохело – озноб, туман в голове, даже лапки – маленькие сурочьи лапки – вдруг отнялись!
– Стойте! – кричит сурок. – Подождите! Не хочу я никаких мечтов своих хоронить! Тьфу ты, мечтей… В общем, отдавай-ка карту назад! Нам ещё идти и идти!
– Э-э-э, нет, – Пёс коробочку в руке круть-верть и швырь в камин. – У нас сервис быстрый, а главное, надёжный!
А в камине пламя полыхает, чуть не до потолка! Горячущее, красно-жёлтое, просто пекло какое-то, а то и паровозная топка (как её себе Сурок в кошмарах представлял). Кинулись звери к камину – а коробки уже и след простыл, то есть, прожарился как следует – одни уголья, пепел да зола. Сурок лапы уронил. Все, сколько было. Сидит, горюет. И Щешак с Медведем как-то виновато рядом сопят. Только Пёс в полном присутствии духа вокруг Сурка бегает, соболезнует. Веник достал, совочек – пепел из камина выметает, в маленькую коробочку складывает:
– Куда желаете? Дома, на полочку поставить, закопать в парке, а то можно и по ветру разметать – у нас и транспорт соответствующий имеется. Ничего, ничего, в первый-то раз всегда тяжеловато бывает… А некоторые вот у нас и по десять раз свои мечты хоронят. Вот помню, на прошлой неделе один… мнэ-э… гражданин хоронил свою мечту стать поэтом: «Мне никогда не быть поэтом, И я опять грущу по этом!..» Так душевно, так трогательно!.. М-м… И-и-и…
И Псина, вытащив откуда-то из густой шерсти серый платочек с траурной кружевной отделкой, шумно высморкался.
Сидит Сурок, пошевелиться страшно – сон, наверное, снится, кошмарный. Вот шевельнусь и проснусь… А если нет? Если всё на самом деле?!
Тут его Щешак в бок тыкает – да так больно!
– Слышь, Сурок, ты это… Ещё придумаем что-нибудь, может, с транспортом договоримся?
– Кстати, транспорт с крыши у нас отходит, давайте-ка, поторопимся – вы у меня не одни, там уже пассажиры заждались, да и ветер, опять же, насморк наносит… Давайте-ка, давайте. Вот ваша коробочка. Так… Держите… И быстренько на крышу, вот, вот лестница, ничего, я вас поддержу. Высыпайте осторожненько, чтобы ветер пепел на морды не нанёс ни вам, ни другим пассажирам. Это, сами понимаете, как-то не комильфо… Счастливого вам полёта!
«Ещё издевается», – думает Сурок, а сам лапы негнущиеся переставляет, на лестницу взбирается. А лесенка деревянная наверх ведёт, к такому же деревянному парому. Только паром этот не на воде, а прямо в воздухе висит, тросы поскрипывают, ветер паром покачивает, а вместе с ним и лесенку.
Коробочка с остатками карты (да что уж тут говорить, с бывшей картой!)  к лапам сурочьим примёрзла. А в голове у Сурка мысли как снежинки кружатся – только не беленькиие, а маленькие чёрненькие лохматенькие – трам-пам-па, трам-пам-па, всё, труба, всё, труба…
Залезли звери наши на транспорт диковинный, на скамейки сели рядом с другими пассажирами. Щешак вокруг косится, воздух нюхает, под скамейки невзначай так заглядывает и всем видом своим показывает – нет меня тут, я вам привиделся.
Устроились все, отошёл паром. «И как только он движется?» – успел лениво поразмыслить Сурок. Как вдруг дверь распахнулась, и в проёме показалась птица Баклан, широко улыбавшаяся во весь клюв.
– Рад приветствовать вас на борту моего скромного судна! – жизнерадостно гаркнул Баклан. – Мой замечательный деревянный корабль, оснащённый по последнему слову техники, примет вас на своём борту, как родных! Вы сможете любоваться красотами нашего края с высоты птичьего полёта! Не забывайте, что посадок мы не совершаем, так что сойти вы сможете, только когда мы прибудем в конечный пункт нашего полёта. Для тех, кого сильно укачивает, наша компания запланировала в ближайшее время сооружение современного и оснащённого туалета типа сортир!
– Третий год уж планируют, – проворчал пожилой голубь, сидящий рядом с Сурком.
– А что, тут туалета нет? – ужаснулся медведь.
– Да как нет, есть, конечно, – откликнулся голубь, – вон там за углом дырка в полу. В прошлый раз двух сусликов туда выдуло.
Сурок поёжился. Вы-то уже догадываетесь, что он… Впрочем, мы отвлеклись. Медленно плыл паром по воздуху, рассекая плоским днищем низкие облачка, из которых лился дождь. И вдруг Щешак, что сидел напротив Сурка, замахал лапами. Медведь подскочил, и Сурок поплёлся за ним.
– Вот, вон там, внизу, видите? – Щешак не на шутку оживился, тычет лапами в иллюминатор и нервно хвостом дёргает.
– Чего «видите»? – горестно вздыхает Сурок.
– И в самом деле… – начал было Медведь, но Щешак даже слушать не стал.
– Да вот же, там внизу! Холмы! Те самые!
– Те самые? – вяло спрашивает Сурок.
– Ну да, ну да! Вон и дымок поверх ползёт – это из деревни рядом.
Сурок вгляделся повнимательнее – действительно, холмы какие-то. А рядом… Лес туманный, а между ним и холмами – пятнышко вспыхивает. Вот они, ориентиры! У Сурка лапы даже вспотели. Как бы теперь туда пробраться? А внизу всё плывёт, вот-вот мимо пройдёт.
– Как высадиться-то? Ах, ты, паром ведь не садится! Что же делать-то? Что делать? – зашептали звери хором, и так же хором воскликнули – Баба Мороз!
Суровые звери-пассажиры в серых одеждах шикнули на них с разных сторон.
– А где сурприз-то наш? – шепчет Сурок.
И правда, где? А остался он у Злого Фея в каморке. И что теперь прикажете делать бедному забывчивому сурку? Сел Сурок на пол, голову лапами обхватил и взвыл горестно:
– Как же так? Всё зря! Ничего не получается!
Пассажиры на него сочувственно смотрят, головами кивают, бормочут:
– Да, точно… Никогда ничего не выходит… Жизнь не удалась…
И тут вдруг в стене распахивается дверь и из неё вылетает сумка с сурпризом и со словами «Забирайте ваш мусор… У меня своего хлама навалом!» Как же обрадовались звери! Как же они бросились к сумке и готовы были расцеловать Злого Фея, если бы он перед их носами дверь не захлопнул. Раскрыли звери сумку, а там… Два рюкзачка и каска.
– Что это? – недоумевает сурок.
– Это… Неприкосновенный запас еды? – предполагает Медведь.
– Это Парашют! – презрительно говорит Щешак, – эх, вы, домоседы!
– И что? – говорит Сурок. Догадываться-то он, конечно, догадывается. Но как же ему не хочется, чтоб его догадки подтвердились!
А паром всё плывёт и плывёт над холмами и над лесом. Того и гляди, уплывёт совсем, ищи потом, где там эти «ориентиры».
– Надевай, – командует Щешак, – Щас мы его закрепим…
– И он это чего – прыгать будет? – уточняет обалдевший Медведь.
– У тебя что, вариантов много? Например, устроить крушение парома – кто выживет, того и Орех? Уж точно это будет не Сурок.
– Я прыгать буду? – изумляется Сурок
Щешак только вздыхает. Он бы… Но сказка-то про Сурка – ему и прыгать.
Надел Сурок подарок Бабы Мороза, каску под подбородком закрепил. Шагнул, зашатался – тяжеловато для сурков. Да и каска всё время на глаза сползает, Сурок её лапой придерживает, словно кому-то честь отдаёт. Да, в такой броне прыгнуть – раз плюнуть! Раз, и ты уже внизу, лежишь, плоский такой, рюкзаками придавленный. А пассажиры уже на них косятся недобро как-то, перешёптываются. Сурок пошатался-пошатался, да и пошёл по направлению к двери. Медведь со Щешаком его провожать собрались. Щешак коробочку из лап сурочьих выдернул:
– Это тебе больше не понадобиться, ты за стропы дёргать будешь, если вдруг заносить ветром станет.
Тут вдруг голубь, сосед Сурка по скамье, вдруг вскочил:
– Вы куда это? Небось хотите свою мечту о летающих Сурках как-то реанимировать? Не выйдет!
Век бы мне летающих сурков не видеть, разве что во снах и пореже, подумалось Сурку. Но тут все пассажиры с мест повскакали:
– Эй, куда? Отсюда не высаживаются, отсюда не выпрыгивают! Это специальный похоронный паром! Отсюда уходят только мечты!
Тесновато на пароме стало, душновато. И как-то страшновато. Сурок туда, сюда – всё загородили! Тянутся к сурку серые  и чёрные лапы, мохнатые и в перчатках, большие и поменьше – и все норовят схватить!
– Я их задержу! – кричит Медведь. И ка-ак размахнётся, да ка-ак вдарит! Натренированным бедром танцора по двери. Дверь и открылась. Вот она, сила искусства. Тут Сурок скок-поскок – и за дверь. То есть, к двери. А там… Ничего. Пусто. Где-то вдалеке небо виднеется. Ой! Сурок чуть было не попятился, вспомнил лапы загребущие – эх, была не была!.. Прыг!
Летит и размышляет… Собственно, и поразмыслить не успел, как его сзади по голове что-то тюк! И каска на глаза свалилась. А парашют-то раскрылся? Или… Сурок голову задирает, а на глазах каска – не видать ничего! Только чувствует он, что не летит больше, а парит. Где-то сбоку земля плывёт, холмы, лес – так далеко внизу, что и промахнуться немудрено. Страшно Сурку – как унесёт его сейчас ветром за тридевять земель в тридесятое царство какое-нибудь! И смешно – висит, летит, на верёвочках болтается как воздушный шарик какой-нибудь. А вот и увеличиваться начала карта с туманами – и видит Сурок между холмами дорогу широкую, видит в лесу деревья, видит, как издалека к нему несётся Золотой орех, ма-аленький такой… Ой, нет, не такой уж и маленький, и несётся всё быстрее… Тормозить? Или сбоку облететь? Слева? Или справа? Сурок стропами задергал – туда-сюда. Ай! Ой! Бум! Кажется, поймал…

Глава последняя

Лежит Сурок, и чудится ему то запах лимонного пирога, то чудного компота из сухофруктов, а то и вовсе имбирных пряников… Лежит Сурок, к темноте привыкает. Вот уже и плед на себе ощущать начал, и вход в нору видно стало. Пополз Сурок изо всех своих сурочьих силёнок на свет белый.
Выползает, а свет-то и вправду белый! Вроде бы спать ложился осенью, а вокруг… Вокруг снега пушистые, искорки по поверхности бегают, мороз за нос пощипывает – зима в разгаре. Родной сурочий заснеженный лес. Сорока вся в пудре золотистой мимо скачет:
– Ага! Выполз-таки Новый год встречать? А то полгода из дому не показывался!
Сурок затылок чешет, вслух думает:
–Приснилось мне всё, что ли? Я же не должен спать, если…
– Чудной ты, Сурок! – хохочет Сорока, – Ты же не спишь! Какое там «приснилось»? Новый год на носу, торопись, давай!
И фьюить! Нет её. Уже где-то в лесу трещит, заливается. Потоптался Сурок в снегу, с фонарика у двери снег сдул. Зажёг его и стёклышки по бокам прикрыл тщательно, авось не задует. В норку свою спустился, свет зажёг. На диванчик сел. Вздохнул. Чай поставил греться. А чего ж ещё одному дома делать? Как вдруг снаружи шум послышался, и в норку к Сурку свалились все в снегу Медведь, Щешак и даже заснеженная Сурочья Фея. Увидев Сурка, все они обрадовались несказанно, принялись ему лапы трясти, хлопать по плечам и в голос повторять:
– Надо же! Проснулся-таки! А мы-то уж думали: всё, отбегался наш Суря!
Сурку, конечно, лестно видеть такую радость от одного вида своей персоны, но и в слова он вслушивается, не забывает.
– Эй, а вы что же, меня мёртвым считали?
– Ну, не то чтобы совсем… – Фея достала розовенький зефир, а Сурку предложила белый – целое блюдо на стол поставила.
– Ты в коме лежал целый месяц! – басит Медведь и громоздит на стол банку светлого мёда. А пахнет как! Сурок даже отвлёкся немного. Надо ложки из буфета достать…
– Что ты говоришь? В коме? А орех-то я добыл? Или это не считается? А что потом было? Я волшебным образом у себя очутился? Как там должно быть в сказках-то?
– Вот что должно было быть, это уже не важно, – Фея извлекла откуда-то мерцающую поварёшку и шутливо погрозила поварёшкой Сурку. – Потому что таких внештатных ситуаций у нас всё волшебное царство не видывало – влепиться на лету в орех! Это ж надо было такое придумать! Мог бы и рядом сесть, а потом Орех взять, он там на невысокой подставочке стоял, специально для сурков.
Сурок понурился.
– Я думал его надо хватать, а то потом поздно будет…
– Переиграл ты во что-то, как я погляжу. Ты что, думал, он сразу в тебе растворится?
Щешак поднял воротник плаща и захихикал.
– Тебя это тоже касается, – сурово сказала Фея, – разучились уже с нормальными вещами обращаться.
Щешак сделал вид, что его это как раз не касается, он тут с инспекцией по столам прибыл.
– Зефир? Нет, это я не ем, – и на стол корзинку с пирожками водружает.
– Пришлось вызывать бригаду целителей, отвозить, откачивать. Если бы не полковник Айболит, не знаю даже, встретились бы мы с тобой снова в такой уютной и праздничной обстановке, – Фея мило улыбнулась, – Ну, что ж, а сейчас, всем, кто добрался до конца этой истории, вручаются почётные грамоты самых стойких, упорных и… мнэ-э…
Фея заглянула в стопку листков, неизвестно как оказавшихся в её руках.
– И самых мечтательных! Ура! Сурок, у тебя чайник кипит!
Сурок бросился на кухню, заметив по дороге, что Щешак дожёвывает кусочек зефира. На обратном пути, таща в лапах горячий чайник, Сурок интересуется:
– Ну, и как зефир?
– Разве я его пробовал? – пожимает плечами Щешак. – Кстати, мне в ЩРУ отпуск дали. Новогодний. Можно, я у тебя под прикрытием поживу?..
– Держите свои грамоты, – Фея быстренько взмахнула рукой и раздала всем свитки, перетянутые красными с золотом ленточками. Сурок так и не заметил, куда же подевалась стопка бумаги. – Кстати, который час?
Звери взглянули на часы – почти 12, а когда повернулись назад… Фея всё ещё была тут.
– Ну, уж праздничное чаепитие я пропустить никак не могу.
– Может, тогда и ёлочку нам наколдуете? И гирлянду неплохо бы… – басит Медведь.
– Да конечно! Каких только безумств не сделаешь в безумные сурочьи выходные! Кстати, Сурок, когда в следующий раз к тебе придёт Сон, не забудь предъявить ему вот это, – и Фея протянула Сурку небольшой орешек в золотой упаковке. – Это твой пропуск в Здоровую бессонницу.
– А ему, то есть, Сну этого будет достаточно? – опасливо интересуется Сурок. – Он не пошлёт меня на какие-нибудь испытания?
– Ну, этого я не знаю, я же Сурочья Фея, а не Фея Сна. – И Сурочья Фея поправила на голове серебристый колпачок. – Надеюсь, ты уже привык к приключениям? Ты ведь очень и очень удачливый Сурок. К тому же, у тебя теперь отличные попутчики.
– Предлагаю поднять кружки! – Щешак вскочил на стул, бокалом размахивает. – За удачливых мечтателей! И сбывание мечт! Нет, сбычу… Нет…
– За нас, – улыбается Медведь: по нему было видно, что зверь бодр и весел, и ничуть не страдает от сонливости.
– И за новые Мечты! – восклицает Сурок.
– Ну уж нет, – Фея погрозила Сурку зефиринкой, – у тебя уже выполнена одна мечта, следующий в очереди на чудо явно не ты.
– Ничего, – подмигивает Сурок Сурочьей Фее, – я сам уже наловчился. Вуаля!
Хлоп! И комнату засыпал разноцветный дождь конфетти! Щешак стремительно прикрыл стол плащом.
Уж кто-кто, а Сурок-то теперь знал, что Чудо – это как хвостик хлопушки. Пока сам за него не дёрнешь, никаких тебе сюрпризов и подарков. А за ним дёрнуть за верёвочку не заржавеет. И довольный Сурок смочил усы в чашке чая с бергамотом. Кстати, а не добавить ли туда кусочек лимона?

Пермь, 2005-2007