72

          На семьдесят второй, доставили меня одного. Прибыл я тихо, ни кто меня не ждал и не встречал. Решил осмотреться, не спешить с Мишей Питерским. Секция в бараке, куда меня определили, была обычная. Деревянные, двухъярусные, четырехместные нары. Располагалось там человек до семидесяти. И барак делился на четыре таких секций. Удобства во дворе.


Первое что мне бросилось в глаза. На нарах, на верху сидел, просто сказочной красоты пацан. Лет восемнадцать, одет в шикарную бекешу. Классически с шиком, тасовал колоду самодельных карт. Этот «батькин казачок» подзывает меня и приглашает сыграть с ним. Я был поражен его красотой,  во мне даже мелькнула мысль, что он не мог быть одинок, и должен быть под чьим-то крылом. Грубить ему нельзя. Он снисходительно начал меня расспрашивать, а я стоя передним, снизу любовался им и буквально млел. Выяснилось что мы земляки. Может я фантазирую, столько лет прошло, но мне показалось что он кокетничал. То что он не один, я не ошибся. На двух, рядом стоящих нарах, восемь человек были как бы друзьями питались сообща, делили все, что добывали. И этот пацан, звали его Валек, был у них как талисман. Они опекали его, охраняли и могли оторвать башку любому, кто бы мог покуситься на его честь, или просто обидеть его.


 Мы с ним подружились и отвел он меня к Питерскому.  Миша, ему осталось до звонка, два-три месяца. Он работал мастером. Пообещал подумать и велел пока осмотреться и выходить на работу. Когда Валек отошел, я заслужил комплемент, что так шустро познакомился с такой знаменитостью, многие вьются возле него и всем облом. То что это было случайно, он не поверил.   


Я, конечно поотирался возле КВЧ. (Культурно Воспитательная Часть).  Рассказал, что я гитарист и даже записался в самодеятельность. И когда не прошло и месяца, капитан Ястребов встречая самодеятельность у ворот, чуть не рухнул с копыт, увидав меня с гитарой в руках, спрыгнувшего с автомашины. Я был в шикарном костюме, правда с чужого плеча, но он то этого не знал. А я был очень доволен произведенным эффектом. И как не странно, когда уезжали мы, гитара моя, была затарина махоркой. Узнав про это, он распорядился пропустить. Вот тут я, чуть не рухнул.


Определили меня в бригаду не стахановскую, дорожную. Работали спустя рукава, дороги были сделаны,  мы были на ремонте и обслуге.  Вспомнил я Нерыблаг с его конной вывозкой, там бревна таскали волокушами. Разница конечно была большая. Здесь раньше работали немцы, пленные. От них осталась технология. С делянки на склад была проложена КЛД  (Конная Лежневая Дорога) Из тонкомерных деревьев, проложена вроде рельсовая дорога, со стрелками для заездов на делянки. Две четырех колесных тележки сцепленные между собой цепями. Они раздвигаются по длине везущих бревен. Со стойками, как у лесовозов. А колеса как диски без резин, тележки четко стоят на деревянных рельсах. Одна лошадь, спокойно тащит воз до пяти кубов. Но погрузка была ручная. Бревна на тележку таскали на плечах.


В первый день, работая рядом с бригадой  наблюдал как они грузят. Под бревном,  шести с половиной метров, устроились шесть человек под комлем, и четверо под вершиной. Бревно было очень толстое.  Кто-то вздрогнул, хоть и прозвучала команда «Бросили». Один все же не успел выскользнуть из-под бревна, в момент удара, одним концом о землю. В таких случаях, как правело, позвоночник не выдерживает. Что и случилось. В адрес пострадавшего прозвучала матерная тирада, велели заткнуться и не орать. Это была разновидность первой помощи. Бревно надо тащить дальше. Послали гонца на КП, сообщить о случившемся. На первый взгляд это равнодушие кажется слишком жестокое. Но что мог бы сделать каждый из присутствующих? Только посочувствовать. Но эта безысходность, раз это случилось, то кто-то должен пострадать. И мысль, что слава богу на этот раз не я. Где-то глубоко мелькает в сознании.


Уйти от судьбы не возможно, и не все могут плыть по течению и ждать. Некоторые пытаются, хотя бы изменить ситуацию, и понести не такую тяжелую потерю. Один из таких обратился ко мне с просьбой, отрубить ему стопу левой ноги. Прямо вместе с валенком. Меня его просьба шокировала. Проблемы мне не нужны и я от него ели отбрыкался. Правда, долго ему искать сочувствующего не пришлось, добрый человек не мудрил, подошел со словами: - кому тут, что отрубить?  Мы глазом не успели моргнуть, как пол стопы, как не бывало. Когда это произошло, присутствующие оказались не готовы, все кто был растерялись и не знали что делать. Мне показалось, что очень долго не было крови. Я здесь был лишним.


Таких не осуждал, пусть творят, что хотят. Без руки, ноги, в конце концов, с какими не будь  болезнями, жить можно. Но людей лишающих себя зрения. Не понять. Чем можно заменить ощущение от созерцания окружающей тебя природы. Лиц любимых тобой людей, или просто общаться с людьми на выбор, не подходя близко к прохвостам. Как в конце концов влюбится, именно в нее, о которой мечтал? И наслаждаться ее фигурой, формой губ, цветом глаз. Сравнивать и понимать, что действительно, «наша, лучше всех».  Но именно здесь, на «72ом» почему-то была мода,  лишать себя зрения. Ни хочу ничего видеть, так объясняли свои действия, несчастные. Все были очень молодые.