Глава 16. Земля разверзается

Мысли в моей голове кричат слишком громко. Так громко, что я не могу их услышать. Я уже не бегу, я несусь через город, бросив метрополитен выяснять причины трагедии. А причина – я! Они, конечно же, видели меня. Камера засняла, пассажиры видели. Они пялили глаза в стену и просто не подавали вида, чтобы не спровоцировать меня. А теперь я знаю, что они следуют за мной неотвратимо, след в след. Вот этого, что стоит в телефонной будке, я уже встречал…Точно видел его усы, настолько пышные, насколько и фальшивые. Он вытаращил глаза и делает вид, что приклеился ухом к трубке. На самом деле всё его внимание направлено на то, чтобы запомнить мои приметы для составления портрета. Разыскивается преступник, на вид 25-27 лет, рост 170 сантиметров, худощавого телосложения, стрижка короткая, волосы тёмно-русые, при задержании может оказать сопротивление. От соглядатая я перебегаю через дорогу, попутно ударившись плечом о человека в длинном пальто. Человек долго смотрит мне вслед – следит, куда я свернул. Через пару минут из его пальто вытянется палец, указывающий в ту сторону, где я скрылся.
Я один под прицелом всех этих глаз. Они знаеют, что я совершил надругательство над их правилами, достаточно просто взглянуть на меня. Лечу через улицы, постоянно озираясь по сторонам – любой бы заподозрил неладное. Надо вернуть мыслям нормальный ход, только бы отдышаться где-нибудь. Кругом ловушки, а за спиной облава – уже нет сомнений. Его уже обнаружили размазанным по рельсам, уже остановили движение поездов в этом направлении. Люди негодуют по поводу опозданий, но радостно предвкушают, какой историей вечером привлекут внимание друзей. Пара зевак объявила себя свидетелями, их уже снимает «криминальная хроника». И вот мои приметы через четверть часа будет знать любая домохозяйка, алчная до острых ощущений по ту сторону экрана. Оперативная группа спешит по горячему следу (об этом тоже будет успокоительно объявлено в новостях), аврал на работе заставляет их шевелиться, даже не смотря на плохую погоду. Пока есть время; механизм ещё не стал работать на полных оборотах. Если не успеть, тяжёлое колесо опуститься на меня и разотрёт в прах своей шестернёю… как раздавило его.
Лучше бы его гордость позволила ему растянуться на платформе передо мной, но, стараясь сохранить равновесие в единстве с достоинством, он стал отступать назад. Глупо, глупо же! Хватит об этом думать! Половина головы оккупирована не моими мыслями. Крики, обрывки чужих слов и моих воспоминаний. Если бы кто-нибудь мог доказать мне что память ещё не отказала мне, что я не сошёл с ума! Как это проверить? За поворотом я наталкиваюсь на живую картину: статуэтка под потолком. Величественная миниатюрка глазеет сверху надменно и уверенно упирается ногами в глиняную подставку и вся окутана ореолом значимости и священности. Это идол моей матери. Она запрещает даже подходить близко к шкафу, где стоит умело сделанный божок, внушая трепет и ужас и умиляясь тому, что смог сотворить мой старший брат в такой тщательности. Да, статуэтку слепил мой брат, и она привела в восторг нашу мать, примерно так же, как, наверное, она обрадовалась, когда он первый раз самостоятельно сходил на горшок. Как только глиняная поделка появилась в нашем доме, она сразу заняла самое почётное место. Кто бы ни пришёл в гости, первой достопримечательностью на его пути был непременно выполненный по всем законам конформизма человечек, гордо расправивший сугубо пропорциональные плечи. Мать всегда ценила всё, чем бы ни занимался мой брат, а занимался он многим: шахматы, танцы, плавание, лепка, рисование. Его не могли не хвалить, образованного, аккуратного, со всех сторон правильного мальчика. Мой брат усердно копировал достижения культуры от скрупулёзного поскрёбывания смычком по струнам до тупого заучивания эндшпильных таблиц. Всё, что надо было уметь, уже сотворили до него, оставалось только грамотно воспользоваться накопленной пылью чужих мыслей. И это ему удавалось чертовски хорошо. Талант был ему совершенно ненужным, усидчивости хватало, чтобы держать довольно высокую планку. Меня учили: смотри каким надо быть! будь бесталанным, и тебя заметят! не высовывайся и достигнешь многого. И я смотрю, смотрю на унизительно высоко вознесённый символ удач моего брата – глиняного человечка. Я не могу быть как он... не могу упереться так плотно ногами, так расправить плечи, я не умею ещё смотреть сверху вниз. Тогда у меня хорошо получалось только "мешаться под ногами". Мама, зря ты любишь кусок глины больше своего младшего сына. Зря твой старший сын так хорошо всё умеет парадировать. Мама, не смейся над его шутками, я тоже умею шутить! Я лезу под потолок, цепляясь за полки с книгами. Мама, я мог быть лучшим сыном, но теперь я знаю, что твоя любовь не имеет смысла. Твоя радость дёшево достаётся. Мама, как мне не хватает твоей ласковой руки на голове, мне пришлось заменить её болю в пальцах, подтягивающих хлипкое тело к следующей полке. Почему ты позволила этому свершиться? Почему не показала, как любить? Уже ничего не остановишь, потому что брат вернётся только через четверть часа, а ты на кухне громко говоришь по телефону. Понимаешь, уже поздно! Статуэтка уже летит вниз!! Сейчас ты услышишь этот звук. Это грохот моего триумфа, это крах вашего мира. После того, что я сделал, ты никогда не простишь меня. Ты поймёшь, что я поступил так нарочно и возраст не оправдание. Ты захочешь меня пожалеть, но я не позволю тебе, после всего, что я сделал. От тебя я получу только пощёчину, ради которой ты замахнулась над моим плачущим лицом.

Скрыться в переулке, подальше от всех глаз. Оттуда дворами до перекрёстка, там много людей – будет легче спрятаться в толпе. А потом через весь вокзал под присмотром камер и охраны в вагон, за закрытую дверь купе. Да, я загнанный зверь. Я враг человечества. Я тот, кто переступил черту не просто бумажных законов, но законов бытия. Это из-за меня умерла мать, потому что сдавала для переливаний кровь литрами и истощала себя постоянным беспокойством за своего сына. Из-за меня пошатнулось и рухнуло в могилу её здоровье. Моя болезнь направила руку отца к бутылке. Вместо того, чтобы доконать меня, мой недуг убил его организм. А брат? Почему он сбежал из семьи? Только из-за меня. Лечение требовало огромных затрат на доноров и Препараты. Он решил покинуть семью и не напоминать родителям, что тоже хочет есть. Я, я, только я во всём виноват! Ваш меч теперь направлен на мою голову, он готов поразить того, кто не подходит под общую мерку. Слишком высок или слишком силён – одинаково не по среднему размеру.
Как славно это человек придумал – убивать. Убивать тех, кто сильнее, умнее тебя. Кто при жизни был лучше, а теперь... теперь всё равно, потому что "был". Он не подошёл под мою мораль, а я не подхожу под вашу. Я единственный из людей, кто смог воспользоваться тем, что мне дано, чтобы изменить себя и свою жизнь. Я единственный, кто может с гордостью назвать себя Человеком! Я единственный, кто смог побороть одиночество, страшнее которого для людей только смерть. Но ведь и с ней я справился! И теперь они серые, слабые, озлобленные на мир из-за своего несовершенства собрались, чтобы расправиться со мной. Они преследуют меня – потому что я живое единственное свидетельство их ничтожества, мелочности и глупости. Меня не должно быть в живых, потому что они так решили. Такова судьба всякого, кто решил возвыситься над толпой, бросить вызов условностям этого мира. Такова участь любого Творца!
Сейчас я чувствую себя сильным как никогда. Я ощущаю тяжесть своих шагов. Я слышу как бьется мое сердце – так молот бьется о наковальню, превращая невыразительный кусок железа в изысканное изделие, подобно тому, как я преобразовал свое некогда жалкое естество в цветущий сад Моего Мира! Он слишком хорош, чтобы и дальше быть внутри меня. Но он слишком опасен, чтобы их мир позволил ему вырваться наружу. В неравной борьбе Мой Мир, несомненно, одержал бы победу. У него есть лишь одно слабое место – он находится внутри моего тела, хрупкого, слабого, ранимого человеческого тела, которое изъедено болезнью, как и всё, над чем имеет власть их мир. Но сейчас моё тело твердо и сильно как никогда. Я ступаю тяжело и уверенно иду вперёд, а их мир содрогается от каждого моего шага. Раскаляется и размягчается. Я чувствую как под ногами начинает хлюпать горячая жижа, как начинает идти пар. Я уминаю каждым шагом попранную Землю! Я стал настолько силен, настолько могущественен, что она больше не в силах держать меня…
И я проваливаюсь.
Я долго падаю в бездну. Серая мгла окутывает меня снаружи и изнутри. Время покидает меня, и от этого падение долгое, лёгкое. Мне хочется забыться мертвецким сном. Я знаю, что через мгновение сон этот станет явью, хотя ещё совершенно не понимаю, что происходит. Как я устал, как рад, что всё кончилось. Я не одолел ваш мир, и он утаскивает меня на дно вместе с собой. Мы погибаем вместе с городом-кораблём, потому что я признал себя его матросом. То будущее, что я видел с его мачты – башни людской гордыни – просто моё заблуждение. Мой меч не поднялся достаточно высоко, чтобы отрубить голову вашему Творцу и занять его место, а значит, я обречён, так же как и вы все. Моим опалённым крыльям уже не поднять меня обратно на высоту облаков. Мой Мир, мой рай, прости меня.
Я хочу ещё очень много думать, но без отсрочек следует пробуждение трудное и болезненное – от удара. Возможно, мне удалось достичь дна. Меня прожигает кипяток. Пар и боль окутывают мое тело. Боль так сильна, что я не могу кричать. В глазах темнеет. В последний момент все внутри содрогается от ужаса: «Неужели это Ад?! А это значит лишь одно…»