Бог из Машины - Глава 06

Глава  6.


— Уходи.
Мэри даже не смотрела на меня – уперлась в картину-иллюминатор, всем своим видом давая понять, что дальнейший разговор ни к чему хорошему не приведет. На видеокартине где-то там, в бесконечности, планеты сходили с орбит и падали на звезды, те вспыхивали и взрывались, образуя сверхновые звезды и черные дыры, а свидетели этих катаклизмов, суматошные кометы, уносились в бесконечность…
Одним словом — там было все намного проще, чем в душе Мэри в этот день.
— Почему? — спросил я, любуясь ее профилем.
О… как я любил глядеть на нее со стороны! Чего стоит этот носик, с этакой «классической» горбинкой, которую она, по ее словам, получила в наследство от своей бурной молодости — подралась с любовником. А этот взгляд, что смотрит сейчас куда-то в бесконечность? Как приятно ловить мгновенье, когда наконец-то, случайно или нет, Мэри обратит на тебя свой взор и скажет:
«Ну что, какие будут предложения на сегодня? Может быть…»
— Ты ведь все равно не поверишь… — сказала она вместо этого, вернув меня из мира грез в мир людей. Вздохнув, она хотела что-то добавить еще, но не смогла.
Положение было глупым.
Уходить — значит оставить ее один на один с пустой каютой. Оставаться — значит допросить ее, ведь говорить нам все равно было не о чем. Однако я даже смутно не представлял, как можно было осуществить допрос в такую минуту, тем более — с помощью детектора.
— Я не верю, что ты смогла сделать это, — сказал я, чувствуя, что мои слова, не смотря на их внутреннюю правдивость, звучат не очень убедительно.
— На Луне ты мне не поверил.
— Я и сейчас не верю.... — вырвалось у меня.
Она нервно кивнула, и в невесомости этот жест выглядел удивительно красиво: ее волосы заструились, словно красные водоросли в морском течении.
— Уходи, — снова повторила она.
Я понял, что мне действительно сейчас лучше уйти: разговор не сложился, а допрашивать ее сейчас — значит окончательно испортить наши и без того худые отношения. Пусть немного посидит в одиночестве, и скоро она будет рада каждому моему визиту, как это бывает с людьми, которых навещают в больнице друзья.
— Макс... — окликнула она меня, когда я уже открыл шлюз и собирался «выйти» из ее каюты.
Я обернулся, уже настраиваясь встретить ее взгляд, но она все так же отстранено глядела на картину.
— А что было на том диске, что пропал у тебя в гостинице?
— Не могу сказать. Тайна клиента.
Она снова кивнула головой и промолчала, так и не взглянув на меня. Задраивая шлюз ее каюты, я впервые почувствовал себя тюремщиком.

Покинув каюту Мэри, я неожиданно понял, что мне некуда податься.
Размеренный порядок жизни теперь был нарушен, спать не хотелось, да и мое вынужденное заточение теперь потеряло смысл. О том, что творилось на корабле доселе, я мог лишь догадываться, но всякие там конкурсы, викторины да концерты в зоне отдыха  нисколько не влекли меня. Оставался еще зал видеоигр, но это — для тех, кто навсегда остался подростком. Одним словом я был одинок, и хотелось просто вернуться в каюту к Мэри.
Странное дело: будь мы в начале наших отношений, я бы так и поступил, ведь когда люди только-только знакомы, у них нет даже мыслей о ссоре, но стоит им узнать друг друга получше, как они с удивительной легкостью начинают предъявлять друг другу кучу претензий и обид.
«Очевидно любовь — это обоюдное нарушение свободы друг друга» — подумал я, и философское течение моих мыслей незаметно принесло меня в бар.
В конце концов — я до сих пор не отметил свой благополучный отлет с Луны!
Я заказал шприц виски, потому что этот напиток не запивают, а главное – не закусывают. Последнее обстоятельство важнее всего – в невесомости почти не расходуешь энергии и потому ешь мало и без аппетита, да и закусывать компактной космической пищей хуже некуда.
Поэтому если умение пить на Земле – целая наука, то в космосе — это настоящее искусство. Памятуя мой первый алкогольный опыт в невесомости, когда по дороге на Луну мы с Мэри сильно наклюкались и потом блевали, я неторопливо смаковал синтетический “Гуляй, Ваня” мелкими глотками, разрешая им раствориться в слюне и постепенно проникнуть внутрь. Подстать этому мистическому процессу, я так же медленно размышлял о том, что же мне все-таки предпринять, если Марина действительно невиновна.
Впрочем, я не торопился вовсе не потому, что так хотелось — просто торопиться было некуда, а в голову ничего не лезло. Было бы много проще, если бы детектор обнаружил ложь, и тогда все стало бы, увы, на свои места. Разумеется, Мэри придется допросить еще раз, но пусть это делают мои помощники эстээровцы.
“эстээрОВЦЫ!” — воскликнул мой мозг пьяновато, схватившись за конец этого слова, но я в это мгновение не придал этому никакого значения (как-никак, я пил всего лишь второй шприц).
Итак, пусть ее проверят разведчики, дальше-то что? Я мог не верить в то, что там, на Луне, она не имела отношения к пропаже диска, на котором я записал допрос Молота – марсианского музыканта, прилетевшего в Мунсити на презентацию альбома своей группы. Но сейчас-то я чувствовал, что и детектор, и Мэри говорят правду.
Я заказал третий шприц виски, решив, что на сегодня он будет последним. Я не был особо пьян, но меня уже мутило: в баре под чудным названием “Объект Икс” пространство не было ориентированно на «пол» и «потолок», как это было принято на всем корабле. Поэтому барные стойки, магнитные столы, вакуумные кресла и рельсы роботов-официанток для экономии пространства были расположены как на “полу”, так и на “потолке”. От этого, попадая сюда, ты начисто лишался привычных ориентиров, весь мир переворачивался с ног на голову. Сколько я не заставлял себя, но мое воображение то и дело пыталось перевернуть тех, кто сидел надо мной, (а еще больше — спасти тех, кто «вставал» с кресел и «падал» на «мой» «пол»), и потому голова шла кругом от этой карусели. Видимо, я выбрал не тот бар, чтобы спокойно расслабиться в одиночестве, и, кстати, на потолке-то сидел как раз я. По привычке, попав сюда, люди продолжали придерживаться понятия «пол-потолок» и выбирали себе «правильный» столик, а я сел на «потолок» — там было безлюднее.
Оттого эти двое, едва заглянув сюда, сразу меня заметили.
Когда они подлетали ко мне, я уже допивал третий шприц, про себя отмечая, что мои глоточки из него становятся все увесистей и находятся во рту совсем короткое время – я перестал смаковать, а просто пил.
— Я понимаю Ваше состояние, господа, но нужно быть терпеливым… — объявил я разведчикам, делая новый глоточек, чем, очевидно, проявил большую непочтительность к их удостоверениям.
— Полагаю, нам лучше перенести наш разговор, — сказал один из них, самый молодой, внимательно посмотрев на меня.
Ему было не больше двадцати пяти, по его озабоченному лицу постоянно блуждала какая-то выгодная улыбка, от чего казалось, что верхний ряд зубов выпирает вперед (или может на самом деле так оно и было), нос почти не имел ямки на переносице и сразу переходил в лоб, а левую бледную щеку украшало целых три крупных родинки — одна за другой. Когда он на некоторое мгновение переставал улыбаться и прятал зубы, то казалось, что он чем-то озабочен — вроде бы как сводками с Лондонской биржи о показателях цен на медь или никель, от чего я мысленно нарек его “Клерк”.
Сказанные им слова относилось совсем даже не ко мне, а его спутнику – толстопузому альбиносу с крепким взглядом и неспешными манерами. Было очевидно, что он старший в их компании, за что я и нарек его…
— Президент… — сказал я, обнаруживая, что подобрал весьма подходящее слово и интонации: парочка внимательно притихла, внимая каждому моему слову:
— Президент, полагаю, — (я произнес это “полагаю” очень похоже на то, как только что произнес его “Клерк”: «полагааю…») — Полагааю, что капитан уже ввел в вас… э… вас в курс дела…
Сказать мне больше было нечего, и я лишь добавил:
— Не так ли?
— Да, мы превосходно информированы о происшедшем, — охотно подхватил “Президент” и бесподобно (я бы так не сумел!) поведал мне на бюрократическом новоязе, что впервые за историю “Лунного Плота”… во столько-то часов, столько-то минут… анализ видеозаписи свидетельствует… в настоящий момент подозреваемая находится… до прибытия на околоземную орбиту… после осуществления процедуры допроса и проведения соответствующих процедур следствия необходимо составить акт…
— Процедуры допроса с применением детектора лжи… — вклинился я не столько для уточнения всех деталей, сколько лишь затем, чтобы показать, что и я умею не только надувать губы и авторитетно покачивать головой, но и бегло говорить на бюрократическом новоязе.
И тут болтательный аппарат Президента неожиданно дал сбой. Так и не закончив своего доклада, он посмотрел на Клерка, а тот лишь через добрых пять секунд нарушил молчание:
— Мы не располагаем детектором лжи, но на корабле обязательно должен быть такой прибор.
— Все в порядке, гспда, — сказал я покровительственно, про себя отмечая, что раз они не знают о полиграфе, то, очевидно, капитан не ознакомил их с результатами своего собственного допроса Мэри и значит лучше об этом помалкивать. — Я уже позаботился об этом, и в настоящий момент он ждет вас в каюте Марины Макаревич.
Их реакция на мои слова была крайне быстрой и непредсказуемой.
Клерк подскочил, вылетев из кресла, чем привлек внимание «верхнего» зала, а его коллега, более спокойный и рассудительный, лишь развел руками:
— Как?… Вы что? Оставили детектор в каюте подозреваемой? — спросил он меня удивленно.
Президент кивнул головой Клерку, и тот, не возвращаясь в кресло, тут же метнулся к выходу из бара, едва не сбив кого-то «с ног». Для посетителей «Объект Х», томимых скукой многолетнего перелета, это оказалось событием, и за столиками зашумели, послышалось:
«Вот ведь…»
«Не иначе, как…»
«Пожар…»
«А Президент действительно у них главный, раз Клерк так зашустрил…» – отметил я, и заказал еще два «шприцыка» «Johnnie Walker» у проезжающей мимо робота-официантки.
Президент тем временем молчал. Он сидел ко мне лицом, был спокоен, но в глаза не смотрел: очевидно, и впрямь прикидывал – цел ли детектор или нет.
От выпивки он также отказался.
— Да не переживай ты так… — сказал я простецки и немного покровительственно, чувствуя, что если сейчас же не восстановлю свое статус-кво, то Президент будет главным не только над Клерком, но и надо мной. — Все будет хорошо. Я видел этот детектор: профессиональная модель, «Истина-13». Не в каждом полицейском участке такая, кстати… У приборов такого класса нет входов-выходов для электронной информации, а значит — исключена возможность заражения вирусом или перепрограммирования…
— Да-да, все понятно… — сказал Президент, осматриваясь — Прошу вас, не говорите так громко… Сейчас речь идет не о введении в устройство программного вируса, а о самом существовании прибора.
— А, вот вы о чем… Простите, как вас по имени-отчеству?...
Фамилия Президента оказалась совсем не президентской:
— Леонид Алексеевич Пирожков, разведчик 23 уровня, – представился он официально, и я отметил, что и речь его, не смотря на сдержанный, очень спокойный тон, тоже была не президентской. Он говорил чуть в нос, и в некоторых словах звук «л» звучал как «н».
— Очччь приятно... А я – Макси-ми-ли-ан Петровский. Свободный детектив и автоскульптор, гы-ы… Слушай, Неонид, за этот долбаный детектор можешь не переживать... Давай-ка лучше выпьем — за знакомство!