ЖВА. За кулисами Алых парусов

 Вроде Автор открывает свою новую серию ЖВА об истории создания некоторых стихов

    Ноябрь-декабрь далекого 65 года. Рига. Латвия. В большом зале Дома науки (и техники), что был в сталинской высотке за железной дорогой, периодически проводились музыкальные концерты. Как было принято в те годы, покупка абонемента на 5 концертов была выгодна и удобна. Вот и сейчас на вечере симфонической музыки зал был почти полон (солировал кто-то из приезжих знаменитостей). Среди нарядной и сосредоточенной публики некоторым диссонансом смотрится сидящий с левого края 5 или 6 ряда солдатик в кителе. По его лицу нетрудно определить, что ему уже не 18. Впрочем, сюда люди ходят не для того, чтобы разглядывать соседей. Солдатик тоже – весь внимание, хотя, порой, его взгляд и скользнет по рядам. 
Прошла неделя и снова в пятницу вечером концерт по абонементам, на этот раз Рижская филармония проводит его своими силами, посему, зрителей в зале раза в два меньше. Теперь солдатик сидит повыше в центре, и между номерами его взгляд то и дело непроизвольно обращается направо, двумя рядами ниже, где сидит темноволосая девушка. Вроде бы, один раз она оглянулась на его пристальный взгляд.
              Вот уже и третья пятница. В гардеробе этот же солдатик в шинели медленно проходит вдоль раздевалок и у последней стойки опять видит ту темноволосую девушку, что уже приготовилась сдать свою одежду.  Итак, светлое пальто, вязаная шапочка и шарфик с характерным национальным узором (зачастую, по рисунку узора можно узнать, в какой местности живет хозяйка такого шарфика) уже на вешалке. Все это солдатик наблюдает издали, а, когда девушка скрывается в дверях, он поспешно подходит к той  же стойке раздевалки, и вот уже, его шинель и ушанка висят рядом со светлым девичьим пальто.
   Теперь можно и в концертный зал.  В зале солдатик решительно направляется к тому ряду, где сидит уже знакомая незнакомка.  Занимая свободное место в  6-8 стульях от  девушки, на ее короткий взгляд успевает кивнуть ей и получить легкий ответный наклон головы. В течение концерта их головы изредка обращаются друг к другу, однако, при  совпадении таких случайных взглядов, они поспешно сосредотачивают свое внимание на сцене. Концерт оканчивается, все устремляются в раздевалку. Народа много, но он, понятно, оказывается в очереди к «их» стойке значительно ближе и вот уже ее номерок  -  в его руке. При одевании девичье пальто оказалось на ее плечах не без помощи солдатика.
    Пара идет по заснеженной улице, и тихий снег неспешно посыпает сверху. Когда двое идут вместе по улице, просто невозможно, чтобы они не разговаривали.
    Девушка приехала из городка на границе с Эстонией, живет здесь в снимаемой комнатке.  Литература и музыка с детства были предметами ее неравнодушия. После одновременного окончания обычной и музыкальной школы возникла дилемма, - куда?   Преобладало первое, потому он сейчас она студентка второго курса филфака РГУ.
    Оказалось, что у солдатика за плечами уже высшее образование, работа на хим заводе, жена и маленькая дочь. Узнав это, девушка слегка напряглась. Темы для разговоров не иссякали, однако стрелки на уличных часах вовсе не собирались останавливаться. Вот и нужный девушке трамвай. Взявшись за поручень, девушка негромко спрашивает: «Вы проводите меня?».  Солдатик сосредоточенно постукивает по запястью левой руки.
    На самом деле, ему не надо спешить на вечернюю поверку, он прикомандирован к части, обслуживающий штаб военного округа, у них даже эмблемы особые, так что, на КПП у них  не требуют увольнительных записок.  Более того, военные патрули никогда не проверяют  у «этих» документов, вне зависимости от времени и места нахождения их в городе.  Правда, ни один из служащих этой части и не оказывается на улице пьяный или расхристанный, и, как правило, они выполняют какое-то задание, поручение, ну, понятно, штаб - есть штаб, и кому хочется со штабными связываться.
   
    Девушка  поднимается в вагон, поворачивается и, грустно улыбнувшись, поднимает прощально руку «До следующей пятницы!»  Трамвай, позвякивая, скрывается за поворотом. Солдатик тоже может ехать на трамвае по направлению к «Детскому миру», мимо кукольного театра, где он уже успел побывать.  Но он задумчиво  идет пешком  эти четыре остановки, и снег все прибавляется на его ушанке и плечах шинели.
         Было уже больше половины двенадцатого, когда наш любитель музыкальных концертов без вопросов миновал КПП и оказался в спальне прикомандированных, располагавшейся в одном из просторных учебных классов. Восемь или десять двухъярусных кроватей стояли просторно в центре, одинокая дежурная лампа  горела у крайней кровати, где верхний ярус уже заждался своего хозяина. Прошел час, другой, сон к нему не шел, жар какой-то охватывал солдатика, наконец, он спустился, достал из тумбочки тетрадку и ручку, занял свое место… Прошло еще полчаса, прежде чем писчие принадлежности отправились под подушку, а пылающая голова заняла соответствующее положение. В субботу подъем был позже обычного. После умывания и солдатского завтрака до занятий еще оставалось время(в субботу было только 4 часа против 8 часов занятий в обычные дни).  Вот тут-то помятая тетрадка была достана из кровати, на двух листах почти без правок можно было прочесть следующее:

Что это было, сказать не смогу я
Как и когда, - описать не сумею.
Только увидел я Вас неземную,
То ли Вы – ангел, то ли Вы – Фея?

Может, читал я книгу волшебную,
И героиня страницы покинула,
Или вообще ничего так и не было,
Или мгновение, длинное – длинное.

Может, бессонной декабрьской ночью
Сон мне приснился такой удивительный,
Может…  Не, может, а видел я точно,
Видел Вас, видел Вас, видел, видел…

Слышал дыхание ровное, легкое
И у меня колотило в груди.
Не говорите – будет неловко,
Ведь ничего у нас нет впереди.

Ничего не будет, ни встреч, ни разлук,
Только этот короткий миг.
Последний раз ласкает мой слух
Ваш голос, пока мы одни.

А может, а может забыться,
Взять руку сначала одну…
И, зная, во что это выльется,
В Ваши глаза заглянуть.

Ведь есть незнакомое счастье,
Цветы на снегу заалеют.
Так сильно мечтаю о Вас я!
Так сильно о Вас я жалею!

Но есть и холодный разум.
Морали он свод полистал,
И исчезают сразу
Алые паруса.


    В воскресенье, как всегда, наш герой опять бродил по Риге, на этот раз его привлекла филателистическая выставка. Не то, чтобы он страстно занимался коллекционированием марок, но иногда это, действительно интересно. Тем более, там был приличный раздел картмаксимумов, которые в то время были большой редкостью. Для кого это  слово ничего не говорит, скажу я, - это почтовый конверт с картинкой, посвященный какому-то событию, марка, выпущенная к этой же дате и еще – спецгашение (печать, также посвященная этому событию).  На этот раз солдатику не захотелось проводить очередной культпоход, сначала он человек 6 сводил в театр оперетты, затем в Домский собор повел человека 4 на концерт органной музыки, однако, до места дошли только двое. Да и то, второй слушатель затем на вопросы друзей о впечатлении, отвечал, чертыхаясь. Что поделаешь,  в деревне на вологодчине народ как-то еще не очень созрел до восприятия фуг Баха на органе. То ли дело, кино. И пивка попить. А можно и бутылочку…
      Заканчивается очередная неделя.  Вот и пятница. По окончании занятий в пять часов начинается импровизированный шахматный турнир. Успехи нашего героя по этой части не напоминают Алехина, весь он возбужденный, пропускает тривиальные ситуации, похоже, ему светит место где-то внизу таблицы. Кто-то из ребят удивляется, как это он на месте, а не в городе. На это слышен нервный ответ, что Рига от него не уйдет, а шахматный чемпионат для мужчины важнее, чем… Впрочем,  важнее чего, так и не было уточнено. В семь часов (время начала концертов) солдатик сдает без боя вполне благополучную партию, выходит в коридор и стоит, прижав горячий лоб к холодному стеклу окна. В следующую пятницу он добровольно вызывается быть дежурным и, понятно, не может никуда отлучиться более, чем на пять минут. А затем кончается срок их учебы и все разъезжаются по частям.
      Когда через полтора года он оказывается по рабочим делам в Валмиере, на обратном пути у него полдня есть в Риге, он бродит, вроде бесцельно, покупает сувенирчики, но все в районе, где находится здание филфака РГУ. Однако, туда не подходит и не заходит.
      С облегчением смотрит на часы, до отправления поезда осталось чуть больше получаса. Гордо выпрямившись, направляется к вокзалу, он победил, не сделал того, что не надо было делать. В следующие свои приезды в Ригу он уже не вспоминал эту историю, или делал вид, что не вспоминает…



 Ну, Вроде Автор, погоди! Посмотрим, как Прозеряне отнесутся к этому варианту душевного стриптиза, найдутся ли у него  последователи...