Человек без сердца -не закочено-

Глава 1. Самое начало…

     Вечер опускался на небольшой город, медленно укрывая его одеялом сна. Золотистые лучики заходящего солнца старались изо всех сил остаться на земле подольше, цепляясь за окошки домов и витрины магазинов. Блестели они и в лужицах после вчерашнего дождя. Небо постепенно темнело, превращаясь из нарядно-золотистого в сёро-грязное и неприветливое. Люди суетливо бежали по улочкам, возвращаясь с работы домой. Дамочки торопились в супермаркет, чтобы на ужин приготовить своему семейству что-нибудь вкусненькое. В одном из двориков ребята гоняли мяч и весело смеялись. Под часами стоял симпатичный молодой человек с букетом маленьких чайных роз – он ждал свою девушку.
Вы наверняка скажете – и что всё это описывать? Это же самая обычная жизнь, которую каждый из нас видит каждый день и в которой участвует. Да. Пожалуй, вы правы. Но, прошу вас, не бросайте читать прямо на этом месте! Ведь дальше всё будет развиваться совсем не так, как вам может показаться.

     Джемма, надев защитную перчатку из плотной материи, открыла дверцу печки, и подбросила в огонь несколько поленьев. Ей в лицо дохнуло жаром и запахом горящего дерева. Чуть сморщив носик, девушка незамедлительно закрыла дверцу и, сняв перчатку, бросила её под стул, на котором сидела. Потом потянулась и зевнула. От долгого сидения на одном месте у неё затекла спина. А от постоянной духоты голова просто раскалывалась. Девушка встала со стула и, вздохнув, сделала пару шагов. Внезапно, прорезав тишину, из-за стены донёсся зов:
      - Джемма, иди сюда!
     Это крикнула хозяйка пекарни «Плюшка и пирожок» миссис Онэли Майер. Джемма, порадовавшись тому, что, наконец-то, сможет хоть на минуту выскочить из жаркой комнаты с печью, быстро побежала в комнату, служившую небольшим магазинчиком. Мистер и миссис Майер содержали булочную «Плюшка и пирожок», где продавали всевозможные вкусности – булочки, пирожки, печенье, небольшие тортики и необыкновенно вкусный хлеб. А по праздникам миссис Майер самолично варила обалденный горячий шоколад и угощала им всех покупателей. Сама же она обычно стояла за прилавком, пока её муж – мистер Густав Майер – и несколько помощников пекли хлеб и булочки. В обязанности же Джеммы входило сидеть около печи и постоянно подбрасывать поленья. Но иногда миссис Онэли просила её постоять за прилавком. И сейчас, видимо, это от неё и требовалось.
      - Да, миссис Майер? – полу тихим робким голосом спросила Джемма, появляясь в магазинчике – довольно небольшом помещении, пахнущим свежей выпечкой и ванилью; на окошках – милые занавесочки, а в каждом углу – горшок с цветком.
      - Джемма, милая, обслужи, пожалуйста, покупателей. Мне нужно отлучиться на кухню. Кажется, Густав, опять что-то натворил там, – озабоченно пробормотала Онэли, развязывая тесёмки белоснежного фартука и передавая его девушке.
     Приняв фартук и надев его, Джемма встала за прилавок и, весело улыбнувшись, спросила у покупателя – милого старичка по имени Джон:
      - Добрый вечер, господин Мартин. Что вы хотите приобрести?
      - Пожалуйста, мне триста грамм шоколадного печенья и три булочки с персиковым джемом, Джемма! – приятно улыбнувшись, ответил старичок.
     Девушка тоже улыбнулась и принялась насыпать в бумажный пакет маленькое шоколадное печенье в форме сердечек. Она знала, что мистер Джон Мартин – постоянный покупатель, поэтому украдкой, чтобы не видели другие, насыпала в пакет чуть больше трёхсот грамм печенья.
     Через полчаса или около того вернулась Онэли. Джемма была вынуждена вновь вернуться к пышущей жаром адского огня печи. Плюхнувшись на стул, она мысленно отблагодарила судьбу за то, что её мучения окончатся через час. Потом мистер Майер закроет магазинчик. И можно будет до пяти утра спокойно отдохнуть в блаженной прохладе своей комнаты. Помечтав с минуту, девушка вновь натянула перчатку и, взяв полено, бросила его в ненасытный огонь.  И опять вздохнула.
     Как только окончился рабочий день, Джемма взяла пирожок с кусочками ананаса и вышла на улицу. Обойдя здание булочной вокруг, она свернула во двор и зашла же в него снова. Да, Джемма жила и работала в пекарне…
     Войдя в маленькую комнату, в которой стояли только жёсткая кровать, небольшой стол с парой стульев и старый чёрно-белый телевизор на ножках, Джемма тут же направилась к коричневому чемодану, заменявшему шкаф. Достав простенькую футболку нежно-зелёного цвета, она приложила её к груди и повернулась к зеркалу, висящему около единственного окошка. Критически осмотрев своё отражение, она переоделась в футболку и вновь подошла к зеркалу. Невысокая, худенькая, довольно плоская, с короткими – чуть ниже ушей – взъерошенными волосами цвета зрелой пшеницы, крупными живыми глазами небесно-голубого оттенка и дерзко-курносым носиком, в свои семнадцать Джемма выглядела не старше четырнадцати.
     А пока Джемма рассматривает себя в зеркало, проклиная худобу, я немного расскажу вам её историю. Фамилия Джеммы – Вайнстоун. И она сирота. Правда, сиротой она стала не так давно. А всё началось дождливым октябрьским вечером...
     Семья Вайнстоун жила не бедно, но и не богато. У них был небольшой домик с милым садиком, где росли красивые красные яблочки. У Джеммы была самая добрая и понимающая мама, которая только может быть. Когда девушке было пять, они вместе с мамой любили бродить по городу или бегать по садику, играя в прятки. Когда Джемма поступила в школу, то ей завидовали все девочки – не каждая мама может так понять своего ребёнка, как миссис Вайнстоун понимала Джемму. И когда девушке стукнуло двенадцать, она впервые влюбилась в мальчика, который сидел за первой партой. Джемма страшно переживала по тому поводу, что мальчик – Стив – не обращал на неё никакого внимания. Но мама помогла и тут. Она всегда поддерживала дочь. И всегда понимала и принимала её проблемы, как свои собственные. Отец Джеммы тоже был замечательным человеком. Девушка на всю жизнь запомнила, как он обычно сидел в кресле и читал газету, а она садилась рядом на подлокотник и гладила его светлые, чуть вьющиеся волосы. Джемма и сама не знала, зачем это делала. Просто ей нравилось быть рядом с отцом.
     Но всю эту идиллию, этот идеал жизни изменил один-единственный вечер – вечер тринадцатого октября. Джемме тогда только-только исполнилось четырнадцать лет. Они сидели за столом в гостиной и, поглощая клубничное мороженое, беседовали о том, что произошло за день. Но внезапно зазвонил телефон. Этот внезапный звонок пробудил в девушке какие-то смутные опасения, навеял непонятную тревогу. Когда отец встал, чтобы снять трубку, ей захотелось броситься на него с криком: «Нет! Не делай этого, папа!». Отец разговаривал всего одну или две минуты, но его лицо вдруг как-то посерело и осунулось. Глаза стали тёмными и печальными. Положив трубку на рычажки, он внимательным взглядом посмотрел на жену и сказал:
      - У меня плохие новости. Только что звонил Дилан, просил передать, что твоей сестре стало плохо и, скорее всего, до утра она не дотянет. Элиза просит, чтобы ты была рядом.
     Мама заплакала. Спина её содрогалась от рыдания, хотя, казалось, слёзы не текли из глаз. А Джемма не знала, что ей делать – несомненно, тетю Элизу ей было очень жаль, да и сама эта новость выбила почву из-под ног. Но, вместе с тем, девушка ощущала какой-то
непонятный и необоснованный страх за родителей. И когда они садились в машину, чтобы ехать к Элизе (а ехать предстояло в другой город, хоть и расположенный неподалёку), девушке хотелось броситься под колёса. И она запомнила ту минуту, когда видела свою маму последний раз в жизни. Миссис Вайнстоун крепко обняла дочь, поцеловала её в щёку и сказала:
      - Не бойся, малыш. Мы доедем до моей сестры и сразу тебе позвоним. А вернёмся мы завтра, когда всё уладиться! Не бойся!
     Если б миссис Вайнстоун только знала, что уже больше никогда не увидит свою дочь, она бы ни за что бы не поехала... Но, к великому сожалению люди никогда не умеют предугадывать, что ждёт их за ближайшим поворотом. И как только их машина скрылась за поворотом, Джемма бросилась к телефону и просидела около него всю ночь, ни разу не сомкнув глаз. Она слышала, как по крыше барабанят крупные капли дождя, и видела, что по стёклам стекают целые потоки. Казалось, дом плачет. Но родители так и не позвонили. В семь часов утра Джемму, сидевшую на стуле в состоянии то ли сна, то ли транса, разбудил звонок в дверь. Она бросилась в холл, распахнула дверь и замерла. На пороге стояли несколько полицейских и дядя Дилан – муж тёти Элизы. С этой минуты Джемма помнила всё смутно. Голоса доносились до неё словно сквозь ватную стену – глухо и нечётко... Полицейские что-то говорили про мост и про то, что мистер Вайнстоун не справился с управлением на скользкой дороге... А мистер Дилан, растирая своими пухлыми пальчиками скупые мужские слёзы, пытался докричаться до Джеммы вестью о том, что тётя Элиза тоже отошла в мир иной. Всё это как-то так сразу навалилось, что у девочки просто не осталось сил. Она даже не плакала. Просто села в любимое папино кресло и уснула. Провалилась в чёрное, неприветливое и могильно-ледяное небытие...
     Этот день стал той чертой, что поделила жизнь на два неравных отрезка – «до» и «после». Такое маленькое и быстро пролетевшее «до», и такое длинное, мучительное и страшное «после». Немного придя в себя после гибели родителей, Джемма устроилась работать в булочную «Плюшка и пирожок». С утра она посещала школу, а потом делала уроки и одновременно с этим подбрасывала дрова в огонь. Вначале миссис Майер не очень любила её, но потом как-то прониклась к сиротке и даже стала относиться к ней как к своей если не дочке, то племяннице. Дядя Дилан вначале помогал деньгами, но вот уже больше десяти месяцев от него не было известий. Звонить ему Джемма не стала – нужно же, в конце концов, иметь гордость. Да и миссис Майер платила ей зарплату. Пускай немного, но девушка могла раз в месяц позволить себе купить новую дешёвую кофточку или, накопив денег месяца за два, джинсы.
     Вот такая вот судьба Джеммы Вайнстоун...
     Отойдя от зеркала, Джемма плавно опустилась на кровать и, подперев подбородок рукой, уставилась полу рассеянным взглядом в пол. Она начала думать, чтобы её такого поделать до тех пор, пока не наступит время ложиться спать. Ничего не надумав, девушка спрыгнула с кровати и, подойдя к телевизору, включила его. На экране тут же возникла какая-то влюблённая парочка замусоленного бразильского сериала. Пощёлкав по каналам и не найдя ничего интересного, Джемма вернулась на сериал и, сделав звук чуть погромче, легла на кровать.
      - Интересно, а я кому-нибудь нравлюсь? – стала рассуждать девушка вслух, когда парень на экране нежно обнял свою любимую за талию и поцеловал в ушко. – Ведь мне уже семнадцать! А всё это моя треклятая худоба! Я выгляжу как девчонка! Тьфу, сама себе противна.
     Джемма с досады уткнулась лицом в покрывало и немного покусала его зубами, словно покрывало было виновато в том, что у его хозяйки нет ухажёра. Чтобы не травить душу, Вайнстоун вскочила на ноги и переключила телевизор на другой канал, по которому шла
очередная кулинарная передача. Блондинка с имиджем «а-ля Мерилин Монро» учила готовить низкокалорийный торт. Но она вбухала туда столько шоколада, что низкокалорийным этот торт уж точно не являлся. Но «Монро» продолжала пудрить мозги помешанным на диетах дамочкам, уверяя, что этот торт – самый диетический продукт!
     Когда телевизор окончательно наскучил, девушка выключила его и направилась в небольшую душевую кабинку, расположенную за стеной. Обычно ей пользовались помощники мистера Майера, чтобы смыть с себя муку перед уходом домой. Поэтому в душе было два входа. И каждый раз, когда Джемма шла мыться, она блокировала один из них, хотя в это время в здании пекарни уже не было никого. Мистер и миссис Майер жили в доме напротив, на третьем этаже.
     Умывшись и одевшись в пёструю ночнушку, Джемма юркнула под одеяло и, свернувшись калачиком, затихла. Она всегда любила так засыпать – сразу чувствовала себя маленькой. А ведь так иногда хочется подольше остаться в детстве! Вскоре девушка заснула.

Глава 2. «У меня есть идея…»

      - Святые угодники, сколько вас ещё ждать? Вы там что, приклеились к ступеням что ли? – недовольно крикнул молодой человек, с грохотом обрушив на обеденный стол кастрюлю с только что изготовленной овсяной кашей.
     Гэбриэл Ван Дер Хоорсон гневно мотнул головой и воззрился на лестницу, ведущую на второй этаж. Гэбриэл – симпатичный молодой человек двадцати лет от роду. Можно сказать, даже слишком симпатичный – черты лица у него несколько женоподобные. Особенно это усиливается из-за длинных светлых волос, кошачьего разреза зеленовато-желтоватых глаз и узкого подбородка. Ноги длинные, а руки настолько ухоженные, что не хватает только покрытых лаком ногтей. Этакий мамочкин сыночек, правильный мальчик. Прям ути-пути! Так и хочется потрепать по щёчке! Но с виду лапочка-пушистик, в душе Гэбриэл таковым не являлся с рождения. Внешность обманчива.
      - Уже идём! – в унисон ответила Лэнни и Дин – племянники Гэбриэла.
     Они, хихикая, скатились по лестнице вниз и, шутливо поклонившись дяде, быстро уселись за стол. Гэбриэл достал три чистые тарелки и начал половником раскладывать кашу.
     Лэнни – девочка одиннадцати лет. Угловатая и довольно нескладная, но ужасно милая, она была просто ходячим поднимателем настроения. Тёмно-русые вьющиеся волосы напоминали воронье гнездо, в которое забрался кот. Ореховые глаза всегда блестят задором и азартом. Да и вся Лэнни юркая и подвижная, как хомячок, бегающий по колесу или маленький уж. Дин – её родной братик, мальчик девяти лет. Такой же темный и кучерявый, он скорее походил на нахохлившегося воробья. Если смотреть на него несколько минут, можно подумать, что всё вокруг раздражает его. Но так покажется, если действительно смотреть на него несколько минут. Просто Дин считает, что лишняя суета портит строение скелета.
     А пока эта бравая троица уплетает овсяную кашу, я вам расскажу про них немного больше. Главным образом потому, что все они – не простые люди, каких вы видите каждый день у себя перед носом. Они... маги! Да-да, не удивляйтесь! И Гэбриэл, и Лэнни, и Дин – колдуны. Творцы магии.
     Гэбриэл – маг с рождения. Но к десяти годам он понял, что его магические способности не так уж и велики. И алчный характер охотника захотел большего. Парень принялся запоем поглощать старинные рукописные книги по древней и запрещённой магии. Ночами напролёт практиковался в заклятиях. С видом законченного фанатика корпел над котлами, пытаясь сварить какое-нибудь совсем уж сложное зелье или выдумать что-то своё. Мать с отцом никогда не понимали стремлений сына. Им казалось – нельзя переубедить природу. Что дано от рождения изменить нельзя. Но Гэбриэл так не считал. И в семнадцать лет он покинул дом родителей, покинул и родной город. Поскитавшись немного по городам, он осел тут. А в восемнадцать с ним произошли самые глобальные и, пожалуй, самые ужасные изменения, какие только могут произойти с живым существом.
     Однажды ночью Гэбриэл сидел в комнате, отведённой под библиотеку, и читал какой-то древний манускрипт, дававший слабые советы о том, как сделаться всемогущественным колдуном. Внезапно посреди комнаты появилось яркое, просто ослепительное пламя. Но Гэбриэл не испугался. Он хладнокровно встал с пола и, отбросив манускрипт, подошёл к огненному кокону. Лицо его обдало жаром, в глазах заплясали блики от огня.
     Из огненного одеяния в комнату шагнул человек, мужчина. Весь его облик внушил бы любому ужас, граничащий с помешательством. Но на лице Гэбриэла не дрогнул ни один мускул. И он первым начал беседу:
      - Здравствуй, Дьявол. Что тебе нужно от меня в столь поздний час?
     Холодность его тона заставила Сатану снисходительно скривить губы в некоем подобие улыбки. Дерзкий молодой маг без страхов и комплексов! С алчным взглядом и жестоким сердцем.
      - Предлагаю сделку! – ответил Дьявол и протянул руку, затянутую в блестящую чёрную перчатку. – Я дам тебе безграничную магическую силу, а ты выполнишь одно моё условие.
      - По рукам! – без раздумий ответил Ван Дер Хоорсон. – Какое условие?
     Сатана расхохотался могильным смехом: этого юнца  ничем не напугаешь. Его даже не заботит, какое ему поставят условие. Вот она, человеческая алчность! Она не знает границ! Она беспощадна и всепоглощающа! И как часто она губит душу, разъедает плоть. Алчность смердит!
      - Ты должен до двадцати двух лет жениться на ведьме, которая не знает, что она ведьма. Она должна быть молодой, но грешной. Выполнишь моё условие – магия останется у тебя на всю жизнь. А не выполнишь – будешь всю жизнь скрываться, не имея возможности даже огня разжечь заклятием.
     Сатана исчез так же внезапно, как и появился. А Гэбриэл Ван Дер Хоорсон почти сразу ощутил, какая сила теперь живёт в нём. И это чувство опьянило его, ударило в голову, как крепкое вино. И, забыв о том, что с Дьяволом шутки шутить – что играть с огнём, он нарушил условие сделки. Через полгода после общения с Сатаной, Гэбриэл разыскал свою сводную сестру от отцовской линии – второсортную ведьму, ведущую разгульный образ жизни. Разыскал и сделал предложение. Думал, что нечистую силу так легко обвести вокруг пальца.
     Дьявол разозлился не на шутку. В день свадьбы он явился в дом Гэбриэла и адским огнём убил будущую миссис Ван Дер Хоорсон. А потом сказал Гэбриэлу:
      - Алчность порождает жестокость. Жестокость – бесстрашие. А бесстрашие – глупость. Ты доказал мне, что для тебя нет ничего важнее собственного благополучия и жажды быть наравне с Богом или со мной. Так вот, Гэбриэл, тебе новое условие обладания столь сильным даром:  я лишаю тебя сердца, превратив его в алую розу. А ты будешь жить, заботясь о цветке. И если тебя однажды полюбит девушка с чистой и искренней душой, а ты, без своего жестокого сердца, полюбишь её, я верну тебе нормальную жизнь. Но запомни – не полюбишь, будешь прозябать вечно. А нужно ли тебе это – вечная жизнь с неограниченными способностями, но без счастья! Нужно ли, когда все тебя презирают? Подумай, малыш...
     С того самого дня в комнате Гэбриэла появился горшок с красивой алой розой. Она почти никогда не увядала, и воды ей требовалось гораздо меньше, чем другим цветам. Но когда Гэбриэл говорил гадости или поступал нечестно, роза чернела.
     Лэнни и Дин – родные брат и сестра. Их мать – старшая сестра Гэбриэла. Но так получилось, что сам Гэбриэл родился магом в семье магов, а его сестра – обычным человеком. Магия её тяготила, и поэтому в пятнадцать лет она ушла из дому. Но вскоре у сестры Гэбриэла родилась дочь, а через два года – сын. И с ужасом мать осознала: её родные дети – маги. И она бросила их. Безжалостно и жестоко. Так Лэнни и Дин оказались в доме своего дяди, который согласился воспитать их и приручить их магические способности. Лэнни выполняла в доме функции домработницы и иногда готовила, когда Гэбриэла подолгу не было дома. Дин почти никогда ничего не делал, только мешался под ногами. Но иногда и ему приходилось вставать к раковине и мыть посуду, когда чистых тарелок и вилок уже не оставалось. Так вот они и живут – Гэбриэл Ван Дер Хоорсон и его маленькие племянники – девочка Лэнни и мальчик Дин.
      - Ты опять уйдешь? – спросил Лэнни, кладя ложку рядом с опустевшей тарелкой.
      - А что – нельзя? – саркастически бросил Гэбриэл, сузив свои кошачьи глаза. – Мне, кажется, уже двадцать лет.
      - Хватит так болезненно реагировать на каждый мой вопрос! – вспылила Лэнни, скосив губы набок. – Ты вернёшься к обеду? Или нам с Дином опять чипсами перекусывать?
      Гэбриэл проигнорировал её вопрос и, встав, понёс тарелку в раковину. Но мыть её не стал, а просто оставил на столе. Затем, всё так же игнорируя племянников, прошёл в холл и, накинув на плечи белый пиджак, вышел на улицу. Дин фыркнул.
      - Он из нас своих слуг сделал! – буркнул он, заглядывая в тарелку.
      - Чья бы корова мычала! – возмутилась сестра. – Слуга здесь только один – я! Так что, раз уж зашёл об этом разговор, иди и мой посуду!
     Дин фыркнул, но возражать не стал. Взяв свою тарелку и тарелку сестры, он направился к раковине и, открыв воду, принялся щёткой отдирать от тарелок прилипшие остатки каши.
     А Лэнни вооружилась веником и начала выметать пыль и грязь из углов. Она всегда удивлялась тому укладу жизни, который протекал в этом доме. Гэбриэл редко бывал дома, постоянно гуляя по городу. А что он делает во время этих прогулок, парень никогда не говорил. Приходя домой, он всегда запирался в своей комнате или садился перед телевизором с банкой пива. И не важно, что там шло – бокс или кулинарная передача – он тупо смотрел на экран и изредка делал глоток пива. В своём же собственном доме он никогда не убирался, всё это перекладывая на племянников. А Лэнни иногда просто не хотела весь день бегать с тряпками и вениками. Поэтому в такие периоды дом трёх магов напоминал тихий ужас. Мусор валялся прямо на полу, на столе у раковины высилась огромная гора грязной посуды (нижние тарелки даже начинали источать мерзкий тухлый запах), а слой пыли на мебели становился чуть ли не в палец толщиной. И, к сожалению, такие периоды стали всё чаще. Лэнни просто физически не справлялась со всеми обязанностями, ложащимися на женские плечи. Да и вообще, у одиннадцатилетней девочки есть ещё много других забот, помимо уборки дома.
      - Слушай, Лэнни! – воззвал Дин, ополаскивая тарелку под струёй воды. – Давай скажем Гэбриэлу о том, что нам надоело убираться. Пусть сам хоть раз тарелку за собой помоет.
      - А толку-то? – устало ответила девочка, глядя на горку пыли у своих ног. – Он же
никогда не убирался. Вспомни, на что был похож его дом, когда мы только пришли. Вонища, мусору до потолка и везде паутина. Хуже даже, чем в бараке для бездомных. Скажи ты ему сейчас, он только глазами сверкнёт и всё!
      - Но ведь нужно же что-то делать! – возразил Дин, едва не выпустив мокрую тарелку из пальцев. – Мы не слуги!
     Лэнни взяла совок и принялась заметать в него пыль. Всклокоченные волосы мешали, постоянно залезая в глаза и нос. Девочка фыркала и ругалась про себя. Домыв посуду, Дин подошёл к огромному буфету и открыл дверцы нижнего отсека. На полках одиноко стояли наполовину использованная пачка овсяной крупы и ковшик с макаронами. Когда-то Гэбриэл случайно порвал пакет и, не придумав ничего гениальнее, ссыпал макароны в ковшик.
      - Опять в магазин идти, – констатировал мальчик, захлопнув дверцы. – Он ведь постоянно ошивается в городе, мог бы хоть в супермаркет заскочить!
      - Будет он тебе это делать! – фыркнула Лэнни, ссыпая мусор в ведро. – Он же у нас могущественный маг!
     Бросив веник и совок в угол, девочка решительно подошла к холодильнику и распахнула его. Оглядев пустые полки, она повернулась к брату и сказала:
      - Бери лист бумаги и записывай, что нам нужно купить. Первое – дюжину яиц. Второе, пиши, сыр. Так, ещё масло, молоко и, пожалуй, колбаса. И не забудь зелень подписать!
      - Я тебе не скороход! – обидчиво пискнул Дин, быстро записывая под диктовку сестры кривыми детскими буквами.
     Записав, мальчик подошёл к окну и выглянул в него. Их дом стоял почти на окраине города, поэтому людей тут было немного. Но именно в этот момент, когда Дин сел на подоконник, мимо дома по улице прошествовала парочка влюблённых. Они держались за руки и улыбались. И тут Дина словно током ударило. Он подскочил, бросился к сестре и крикнул ей в самое ухо:
      - Ему нужна девушка!
      - Сдурел так орать? – ахнула Лэнни, слегка оглушённая воплем брата. – Ты ничего не забыл? У него нет сердца! Он не сможет полюбить.
     Дин думал всего секунду. Мысли роем разгорячённых ос крутились и жужжали в его голове. Но тут одна-единственная оса отделилась от всех! Самая гениальная оса! Мальчик стиснул пальцами руку сестры и, сияя как солнышко, пролепетал:
      - У меня есть идея! Давай дадим объявление в газету: «В таком-то доме нужна молодая и симпатичная горничная». Она и помогать с уборкой будет, и его очарует! Ну давай, Лэнни! Лэнни, ну пожалуйста! Лэнни! Лэнни!
      - Я сто лет Лэнни! – слегка огрызнулась сестра, но глаза её улыбались. – Кто нам позволит дать объявление? Мы же дети!
     Дин вновь задумался. Брови его сошлись к переносице. Мальчик отошёл от сестры и присел на краешек стула. «Хм-м... Какое заклятие поможет нам дать объявление в газету? Плохо, что мы с Лэнни ещё не достаточно сильны, чтобы сделать это силой мысли. Мне кажется, что остаётся только перевоплощение...»
      - Лэнни, я придумал! – выпалил мальчик, поднимая на неё свои задорные ореховые глаза. – Помнишь, как мы первый раз пошли в магазин?
      - Дай припомню. Кажется, я превратилась в старушку, а ты – в собачку! Меня ещё попросили оставить собаку при входе в магазин! Это?
     Дин ответил восхищённым взглядом. Лэнни хитренько улыбнулась. Помолчав несколько секунд, девочка взглянула на список продуктов и, смахнув с лица прядку непослушных волос, сказала:
      - Сначала купим продукты и занесём их домой. Потом совершим превращение и пойдём в редакцию газеты «Городская жизнь».
      - Почему именно эта газета? – удивился Дин.
      - Она самая читаемая в городе. И потому, что Гэбриэл никогда её не покупает.
     На этом и порешив, Дин и Лэнни взяли деньги и вышли из дома. Закрыв дверь на ключ и парочку лёгких защитных заклятий, брат и сестра неспешно двинулись по улице в сторону центра города. Лэнни шла уверенно, всей своей осанкой показывая, что ей наплевать на косые взгляды которые на неё бросают прохожие. А вот Дин воровато осматривался по сторонам и поминутно хватался за руку сестры. Особенно его раздражало, когда над ними начинали хихикать ребята такого же возраста. В такие моменты Дину хотелось взмахнуть руками и наградить насмешников прыщами, большими ушами и длинными красными носами. Но Лэнни, умевшая читать мысли брата так же легко, как объявления на витринах магазинов, постоянно его одёргивала и тихо шикала.
      - Надоели эти люди! – буркнул Дин, когда они уже подошли к дверям большого супермаркета.
      - Прекрати, – цыкнула сестра, направляясь к веренице свободных тележек. – Люди и мы тесно связаны. Пропади эта связь – исчезнем мы, а не люди!
     Брат ничего не ответил. Встав с левой стороны тележки, он положил на неё руку и помог сестре докатить её до прилавка с молочными продуктами. Внимательно осмотрев срок годности товара, Лэнни поставила в тележку три пакета. Потом толкнула тележку, так, что зазевавшийся Дин едва не растянулся на полу. Охнув, он мотнул головой и бросился на сестричкой.
     Проезжая мимо мясного отдела, Лэнни притормозила и заглянула в мини-   холодильники. Прикинув, сколько у них денег в кошельке, она решительно протянула руку и взяла коробку с котлетами-полуфабрикатами. Дин фыркнул. Положив котлеты в тележку, Лэнни принялась толкать её к отсеку с хлебом.
     Набрав всё, что по списку и немного больше, Лэнни и Дин встали в очередь в кассу. Посматривая на покупки, мальчик недовольно скосил губы набок – опять до дома придётся много тащить. А Лэнни, меж тем, уже выкладывала на ленту конвейера сыр и хлеб.
     Расплатившись и сложив покупки в белые пакеты, сестра и брат покинули супермаркет. Дин, закинув пакет на плечо, чтобы было легче нести, тихо бурчал под нос проклятия в адрес Гэбриэла. Лэнни делала вид, что ничего не слышит.
      - Давай лучше придумывать текст объявления! – предложила девочка, чуть вытянув шею. – Предлагаю так: «В последнем доме по Лиственной улице требуется молодая и симпатичная девушка для работы горничной у пожилой леди. Зарплата – по договорённости. Основное требование к претендентке: возраст не старше двадцати лет, хорошая фигура и скромность». Ну, как?
      - Думаю, что фигуру нужно опустить! – с видом адвоката ответил Дин и махнул пакетом, едва не порвав ручки. – А почему у пожилой леди? Неужели нельзя написать правду: «Требуется горничная в дом молодого человека, который сам никогда не убирается и заставляет это делать своих племянников. Требование к девушке: возраст до двадцати лет, общительность и скоромность. Обращаться в последний дом по Лиственной улице».
     Лэнни хмыкнула. В общем-то, братик был прав: можно всё написать прямо, не лукавя. Но не каждая девушка рискнёт поступить на работу в дом к молодому человеку. Хотя, конечно, к пожилой леди побегут не больше. А может статься, что во всём этом городе не найдётся ни одной девушки до двадцати лет, которая согласиться работать горничной. Девчушка вздохнула. Неужели Гэбриэлу – их красивому дяде – так и придётся провести всю свою жизнь в одиночестве. А им так и придётся быть рабами в его доме.
     Брат и сестра вошли в дом. Положив пакеты из супермаркета на кухонный стол, они посмотрели друг другу в глаза. Улыбнувшись, Дин медленно встал на четвереньки и, закрыв глаза, стал представлять себе белого пушистого пуделька. Кудрявая шёрстка, чуть подглуповатый и игривый взгляд карих блестящих глазок. Тонкие лапки. Вскоре мальчик начал ощущать, как его ноги медленно укорачиваются, а коленный сустав выгибается в другую сторону. Лицо вытягивается в узкую мордочку, а по всему телу начинает расти шерсть. И уже через пару мгновений по кухне, потявкивая, бегал пудель. В стороне беспорядочной кучкой валялись его вещи.
     Лэнни подошла к небольшому зеркалу, висящему около буфета. Заглянув в него, она решительно хлопнула в ладони и провела рукой по своему отражению. Тут же по зеркальной глади побежала рябь, похожая на ту, что иногда бывает в телевизоре. Отражение Лэнни стало стремительно меняться. Вот мелькнула девушка лет пятнадцати, вот уже лицо тридцатилетней женщины. Увидев только первые морщины и лёгкую седину в волосах, Лэнни чуть прикрыла глаза и, досчитав до трёх, резко отошла от зеркала. А когда вновь взглянула, то увидела не себя привычную, а женщину лет шестидесяти – такую бойкую старушку с растрёпанными волосами и живыми глазами.
      - Ну, Дин, пошли! Ведь в таком виде мы пробудем не более часа.
     Пудель негромко тявкнул и послушно подбежал к двери. Лэнни, взяв аккуратную бамбуковую тросточку и накинув на плечи шаль, открыла дверь. Дин выскочил на крыльцо и весёлым лаем спугнул голубя, уснувшего на ступени. Лэнни постучала палкой по полу.
     Брат и сестра – пёс и старушка – двинулись по улице в сторону небольшого здания издательства газеты «Городская жизнь». Дин, виляя хвостом, суетливо бегал вокруг Лэнни и изредка тявкал. Сестра бросала на него недовольные взгляды. «Ох, и достанется же нам от Гэбриэла! Ввязались в такую авантюру! Кошмар! Ну, ладно. Всё равно. Будь что будет: ему нужна девушка, а нам – уборщица!», – думала девчушка, опираясь на твою бамбуковую тросточку. Ветер трепал её седые волосы.
     Дойдя до издательства, Лэнни взяла пуделя на руки и толкнула дверь. Прямо напротив входа в стене располагалось небольшое окошко, над которым висела бумажка с набранным на компьютере текстом: «Приём объявлений производится с 10:00 до 17:00 без перерыва». Прочитав надпись, Лэнни решительно подошла к окошку и сказала:
      - Хочу дать объявление!
     Ей молча протянули бланк для заполнения и шариковую ручку. Девочка взглянула в собачьи глаза брата. Потом поставила его на пол и, взмахнув правой рукой, быстро написала в графе «текст объявления»: «В самом последнем доме по Лиственной улице требуется горничная для пожилой леди. Основное требование: девушке должно быть не больше 20 лет, она должна любить собак, так же необходимы скромность, общительность и дружелюбие. Зарплата – по договорённости при личной встрече».
     Заполнив бланк и заплатив за объявление, Лэнни и Дин вышли из здания издательства. И тут же заспешили домой – до их обратного превращения осталось не так много времени.
     Дело было сделано. И теперь всё было в руках Леди Удачи. Лишь бы газета попала в руки какой-нибудь симпатичной молодой девушки! Лэнни мысленно скрестила пальцы на удачу. Дин завилял хвостом. Он своим собачьим чутьём ощущал, что всё пойдёт по их сценарию!

Глава 3. Газета и объявление.

     Тихонько зазвонил будильник. Джемма протянула руку и выключила его. Затем откинула одеяло в сторону и рывком села. Мозг ещё находился во власти сна, и глаза никак не хотели открываться. Девушка, слегка покачиваясь взад-вперёд, заставила себя проснуться. Позёвывая и потирая лоб, она поднялась на ноги и, взяв полотенце и нижнее бельё, направилась в душ.
     Приведя себя в порядок, Джемма быстренько побежала в пекарню. Она знал, что с минуты на минуту придут помощники мистера Майера и начнут замешивать тесто. Да и печь нужно растопить. Девушка ускорилась и уже через минуту была у главного входа в булочную. Дверь как раз открывал сам мистер Густав Майер. Завидев приближающуюся девушку, он приветливо махнул ей рукой и произнёс:
      - Доброе утро, Джемма. Как спалось?
      - Доброе утро, мистер Майер. Спасибо, нормально. Даже что-то снилось, – весело и беззаботно ответила девушка.
     Они вместе вошли в магазин, а из него попали в соседнюю комнату. Мистер Майер пошёл переодеваться в рабочую одежду, а Джемма Вайнстоун заспешила растапливать печь. Забросив в отсек для растопки несколько полешек и несколько листков бумаги, девушка чиркнула спичкой и отправила её к дровам.
      - Джемма! – внезапно окликнул её мистер Майер. – Пожалуйста, сходи часов в семь за газетой. Купи «Городскую жизнь».
     С этими словами Густав Майер оставил на небольшом столике пятидолларовую купюру. Джемма, закрыв дверцу печи, подошла к столику и ловким движением убрала купюру в задний карман джинсов. А потом вернулась к печи и, открыв дверцу, принялась созерцать, как огонь медленно вгрызается в поленья, с каждой секундой становясь всё больше и больше. Когда жар от огня стал невыносимым, девушка отошла от печи и выглянула в окно.
      - Пойду-ка я за газетой. Пока немного прогуляюсь, а потом и прессу приобрету, – сама себе сказала Джемма и решительно направилась в магазинчик.
     Она вышла на улицу и медленно двинулась вдоль домов. Сначала девушка шла бездумно, почти даже не глядя под ноги. Изредка ей под ноги попадались пустые железные банки из-под колы или чего-то более крепкого. Джемма мыском ноги отшвыривала их в сторону. Улицы были пустынны. Конечно, кому взбредёт в голову шататься по городу, когда на часах нет ещё даже шести часов! Лишь бездомные собаки шныряли около мусорных ящиков, готовые перегрызть друг другу глотки за каждый съедобный кусок.
     Джемма беспричинно блуждала по улочкам города минут пятнадцать, а может, капельку больше. Но вот она оторвала от асфальта рассеянный взгляд и, присмотревшись, на какой улице она находится, решительно направилась к издательству газеты «Городская жизнь».
     Не смотря на столь ранний час, около небольшого лотка со свежей прессой уже собралась приличная очередь. В основном это были подтянутые мужчины в чёрных и серых деловых костюмах, так похожие друг на друга, как овечки в кошаре. Но ещё Джемма заметила двух старичков и молодого человека лет двадцати, одетого так, словно его выгнали из дома. Вздохнув, девушка присоединилась к этой братии, достав из кармана пятидолларовую купюру.
      - Девочка, а ты чего не спишь? – нахально подкатил к ней молодой человек, засунув руки глубоко в карманы своих вельветовых брюк.
      - У меня на это свои причины, – ответила Джемма, избегая смотреть на него.
     Парень хмыкнул, но больше никаких вопросов задавать не стал. Джемма сделала небольшой шаг вправо и скрестила руки на груди.
     Приобретя газету, девушка пихнула её под мышку и бойко зашагала к пекарне. Если она задержится ещё на сорок минут, то точно получит по репе. Наверняка мистер Майер и его помощники уже замесили тесто, а печка, скорее всего, уже успела погаснуть. А это значит, что сегодня люди получат свежий хлеб несколько позже обычного. Только подумав об этой, Джемма практически побежала.
     Но, как это обычно бывает, когда сильно торопишься, девушка споткнулась ногой о бордюр и упала, больно ударившись об асфальт животом и грудью. Газета выпала и раскрылась. Встав и отряхнув джинсы, девушка нагнулась, чтобы поднять её и невольно задержала взгляд на небольшом объявлении, напечатанном на первой странице.
      - В самом последнем доме по Лиственной улице требуется горничная для пожилой леди. Основное требование: девушке должно быть не больше 20 лет, она должна любить собак, так же необходимы скромность, общительность и дружелюбие. Зарплата – по договорённости при личной встрече, – быстро прочитала девушка, так и не удосужившись поднять газету. Вместо этого она просто встала на колени.
     Проходивший мимо мужчина недоумённо уставился на неё, едва не споткнувшись сам. А Джемма дочитала объявление, подхватила газету и со всех ног бросилась к пекарне, стараясь не обращать внимания на небольшую досадную боль в рёбрах, возникшую вследствие падения.
     Вайнстоун влетела в пекарню как раз в тот момент, когда миссис Майер подумала выйти на улицу и проверить, не идёт ли девушка. Запыхавшаяся, раскрасневшаяся и перепачканная в пыли, она остановилась посреди магазина и, дыша открытым ртом, протянула газету. Миссис Майер с недоумением приняла её.
      - Это, – пропыхтела Джемма, облизав языком пересохшие губы. – Это ваш муж просил купить...
     Немного отдышавшись, Джемма побежала к печке. Подбросив в угасавший огонь несколько крупных поленьев, она налила в чайник воду и принялась его кипятить. Голодный желудок после такой пробежки дал о себе знать довольно в грубой форме. Можно сказать, он почти кричал, намекая на то, что давно пора перекусить.
     Как только вода вскипела, Вайнстоун насыпала в чашку быстрорастворимый кофе, пару ложек сахара и залила кипятком. Потом взяла несколько пирожков, оставшихся со вчерашнего дня и принялась за нехитрый завтрак. Но из головы всё никак не уходило то объявление, что она успела прочитать в газете. «Девушка должна быть до двадцати лет. Любить собак нужно. Чёрт, я ведь подхожу. А что, если сходить на собеседование. В общем-то, горничной не намного сложнее быть, чем... истопником. Да и звучит это намного красивее. Тем более, если я приду поговорить, это не значит, что я обязана буду тут же устраиваться на работу!», – размышляла Вайнстоун, маленькими глоточками отхлёбывая кофе из чашки.
     Кончив завтракать, она быстро ополоснула чашку и, подойдя к печи, вновь принялась запихивать в неё дрова. Но столь привычная работа, внезапно, показалась ей совершенно омерзительной. И в голову, некстати, пришла мысль: «А ведь это унизительно – всю жизнь быть истопником!» Джемма тряхнула головой, пытаясь стряхнуть с себя эту назойливую мысль. Но, как назло, мыслишка цепко впилась в мозг своими тоненькими паучьими лапками. Поэтому Вайнстоун наполнилась решимостью сегодня же пойти в этот последний дом на Лиственной улице и поговорить с пожилой леди о работе. Может, тогда мыслишка успокоиться и убежит, поджав хвост.
     Весь день Джемма жила в предвкушении того часа, когда за последним покупателем закроется дверь магазина. Порой ей казалось, что этот момент никогда не настанет, и что время просто издевается, нарочно протекая ужасно медленно. Но вот миссис Майер всё же заперла дверь и повесила табличку «Закрыто». Джемма, подгоняемая неописуемым
и непонятным восторгом, поскорее выскочила из магазина и бойко направилась к автобусной остановке. В общем-то, до Лиственной улицы она могла дойти и пешком, но девушка решила сэкономить время.
     Вскочив в салон и оплатив проезд, Вайнстоун пробралась через толпу к двери выхода и пристроилась у неё, чтобы выскочить на улицу в нужный момент. Щупленькая и маленькая, она практически не занимала места. Но зато она обзавелась новой проблемой – в такой давке её запросто могли расплющить... И что тогда? Устраиваться на работу придёт плоская, словно двухмерная, девушка?! Усмехнувшись своей же шутке, Джемма всё ж поплотнее вжалась в стену, дабы не быть раздавленной.
     С каждой остановкой в автобус втискивалось всё больше и больше народу, поэтому бедная Джемма была вынуждена сойти немного раньше – в самом начале Лиственной улицы. Оправив футболку и подтянув джинсы, девушка зашагала вниз по улице, мысленно проворачивая в голове предстоящий разговор. «Здравствуйте. Я прочитала выше объявление в газете и решила прийти на собеседование. Моё имя? Меня зовут Джемма Вайнстоун. Сколько мне лет? Семнадцать. Какая зарплата интересует? О! Любая. Возможно, восемьдесят долларов. Или пятьдесят».
     Вайнстоун очнулась от своих мыслей и остановилась. Подняла глаза и обомлела. Последним домом по Лиственной улице было какое-то странное – в викторианско-готическом стиле – здание. Навес над крыльцом подпирали колонны, двери, кажется, были гораздо выше стандартных. Тёмные окна неприветливо смотрели на улицу. Весь внешний вид дома словно выплёвывал: «Мерзкий мирок, ты просто ничтожен! Я гораздо выше тебя!».
      - Какая же леди живёт в таком доме? – настороженно прошептала Джемма, оглядываясь по сторонам. – Ведьма какая-нибудь. Или выжившая из ума старуха. Может, уйти пока не поздно.
     Но, подумав, что таким образом она станет трусом в своих же собственных глазах, Джемма решительно взошла на крыльцо и надавила тоненьким пальчиком на кнопку звонка. Внутри дома раздался на редкость тоненький и переливчатый звоночек. Джемма никак не ожидала этого. Ей казалось, что звук должен быть неприятным, пробирающим до костей. И девушка насторожилась ещё больше.
     Минуту спустя дверь открыла миловидная девчонка лет одиннадцати с растрёпанными волосами и яркими ореховыми глазами. Оглядев Джемму с пяток до корней волос, она чему-то улыбнулась и жестом пригласила войти.
      - Прости, – начала Вайнстоун. – Объявление в газете дала, наверно, твоя бабушка?
      - А? – переспросила девочка с некоторым недоумением на лице. – Да-да, конечно... Вы проходите, присаживайтесь...
     Джемма недоверчиво свела брови к переносице. Девчушка, тем временем, подбежала к лестнице, ведущей на второй этаж, и громко крикнула:
      - Дин! Дин, спускайся!
     Вайнстоун несколько секунд пожевала губами, потом решилась и спросила:
      - Как тебя зовут, девочка?
      - Меня зовут Лэнни! – отчего-то радостно ответила девочка и улыбнулась во всю ширь своего рта. – А как вас зовут?
      - Вайнстоун. Джемма Вайнстоун, – не смогла удержаться от соблазна Джемма, произнося на свой лад фразу «Бонд. Джеймс Бонд».
     Лэнни фыркнула. В этот момент с лестницы скатился маленький мальчик. Только взглянув на Джемму, он радостно расхохотался и захлопал в ладоши. Сбитая с толку, Вайнстоун даже открыла от удивления рот. Лэнни поскорее подбежала к мальчику и, зажав ему рот руками, виновато оглянулась на гостью.
      - Это мой брат! – пояснила она, борясь с хохочущим мальчиком. – Его зовут Дин.
     Джемма рассердилась. Мало того, что встретил её не дворецкий, как она думала, а какие-то капризные дети. Плюс ко всему, никто ей, видно, ничего не собирается объяснять. А она, между прочим, очень сильно устала за день. Ещё и никак не проходит слабая, но всё же существующая боль после утреннего падения. Осознав всё это, девушка резко повернусь лицом к двери и зашагала на выход. Лэнни и Дин перестали бороться в тот же миг, когда разгадали все её намерения. Мальчик стремительно бросился ей наперерез и встал около двери, раскинув руки в стороны. Джемма вспыхнула:
      - Отойди от дороги, мальчишка!
     Лэнни подоспела на помощь. Она взяла Джемму под руку и, уводя внутрь дома, шёпотом сказала:
      - Дело в том, что... э-э... бабушки сейчас нет дома! Она вышла погулять, но когда вернётся – не сказала. Может, вы не откажетесь немного подождать её. Хотите чаю?
     Джемма села на предложенный стул. И тут только заметила, как грязно в доме. Всюду валяется мусор, на столике в гостиной лежит приличный слой пыли. Просто сама заброшенность и унылость. «Теперь понятно, почему старушка решила нанять горничную. С такими детишками вряд ли удастся сохранить порядок хоть день. Сразу всё раскидают и испачкают. А ей возраст не позволяет убираться за такими неблагодарными внуками», – подумала Вайнстоун, оглядываясь по сторонам.
     Девочка, тем временем, быстро поставила кипятиться чайник, а сама принялась отыскивать чистые чашки. Мальчик Дин уселся на стул напротив Джеммы и, болтая ногами, уставился в пол. Повисло молчание, нарушаемое только звоном чашек и блюдец.
      - Вам сколько сахара? – спросила Лэнни, когда вода в чайнике закипела.
      - Благодарю, я пью несладкий, – вежливо ответила Джемма, хотя поймала себя на том, что солгала.
     Девочка быстро протянула ей чашку с коричневатой дымящейся жидкостью. Другую она нехотя подала Дину. И вот в тот момент, когда Джемма поднесла край чашки к губам, пытаясь аккуратно отхлебнуть, чтобы не обжечь язык, входная дверь открылась.
     Вайнстоун возвела туда взор и обомлела. В дверях стояла отнюдь не старушка, как ожидала девушка, а красивый молодой человек. Но то, что сделал этот парень, ввергло Джемму в ещё больший шок и даже заставило пролить себе на колени горячий чай. Молодой светловолосый человек скинул с плеч песочного цвета укороченный пиджак и просто отпустил его. Пиджак, вопреки всем законам гравитации, не упал, а плавно перелет по воздуху к вешалке.
     И тут парень поднял глаза, возведя взгляд в гостиную. И с ужасом осознал, что сотворил магию перед незнакомой девушкой. А Джемма, облив себя кипятком, совершенно не чувствовала этого. Глаза её были расширены. В них застыл ужас, перемешанный с недоверием. А трясущиеся руки всё ещё сжимали пустую чашку.
      - Кто это? – яростно спросил Гэбриэл, метнувшись в сторону Лэнни.
     Дин трусливо спрятал лицо за чашкой.
      - Это – наша горничная! – с внезапной холодностью ответила девчушка и с вызовом вздёрнула подбородок.
     Светловолосый парень перевёл свои кошачьи глаза на трясущуюся от страха Джемму и недовольно скосил губы вбок.
      - Нам не нужна горничная, девушка, – сказал он после нескольких секунд молчания, в течение которых рассматривал Вайнстоун как необычную картину в галереи современного искусства. – Но теперь я не могу выпустить вас из этого дома. Сожалею, но больше вы никогда не увидите прежний мир...
     С этими словами парень развернулся и быстро убежал вверх по лестнице на второй этаж здания.
     Джемма, немного пришедшая в себя после всего случившегося, решительно поднялась на ноги и сказала:
      - Бред сивой кобылы!
      - Нет, не бред, – ответил Дин, сглотнув и посмотрев на Джемму печальным взглядом своих ореховых глаз. – Теперь мы действительно не можем отпустить вас. Простите.
      - И никакой бабушки нет, – вторила ему Лэнни, присев на корточки и согнувшись, словно у неё заболел живот. – Объявление дала я. И вообще, мы – маги! Придётся вам, Джемма, поверить во весь этот бред, как вы соизволили выразиться...

Глава 4. Мир других страстей.

     Пальцы непроизвольно разжались. Чашка выскользнула из них и обрушилась на пол. Во все стороны брызнули осколки. В глазах внезапно всё как-то потемнело, словно кто-то выключил свет. Джемма, понимая, что балансирует на грани обморока и реальности, судорожно начала хватать ртом воздух. Ноги подкосились, и девушка рухнула на стул, с которого так недавно встала.
     Дин и Лэнни, переглянувшись, синхронно бросились к ней. Девочка начала махать рукой перед лицом Джеммы, а Дин слегка похлопал её по щекам. Очнувшись от его ударов, Вайнстоун вжалась в спинку стула и спросила затравленно:
      - Маги?! Да как такое вообще может быть?
      - Это реальность! – ответила с готовностью Лэнни. – Мы действительно маги. Колдуны. Чародеи. Волшебники. Чернокнижники. Ведуны. Как вам больше нравится? Ещё есть замечательное слово ведьмак!..
      - И Гэбриэл прав – вы не сможете теперь уйти. Нам не нужно, чтобы вы растрепали по всему городу, что в одном домике живут три колдуна. А вернее сказать, маг, колдун и ведьма, – с недетской серьёзностью и рассудительностью вторил сестре мальчик и отошёл на шаг назад, чтобы потом вновь приблизиться к Джемме.
      - Кто прав, прости? – спросила Вайнстоун, поняв, что в её одураченном мозгу, однако, прочно засело только одно слово – Гэбриэл.
     Брат и сестра вновь переглянулись, словно обменявшись парочкой неслышных фраз. Дин усмехнулся и отошёл к окну. Лэнни тоже отошла, но, повернувшись к Джемме, шёпотом ответила:
      - Гэбриэл Ван Дер Хоорсон. Он наш дядя. И, пожалуй, самый могущественный маг на Земле.
     Джемма опять была готова бухнуться в обморок. Но только с тем расчётом, чтобы больше никогда не приходить в себя. Или прийти в себя и понять, что это всего лишь сон, а ты лежишь себе преспокойно в своей кроватке в пекарне. Но, когда Джемма открыла глаза, то поняла – около неё всё ещё стоят два малолетних мага. Лэнни натянуто улыбалась, а Дин так и стоял у окна, рассеяно глядя в пол. «Если всё это правда, то, получается, моё мнение уже никого не интересует?», – мысленно возмутилась девушка, и тут же решила высказать своё возмущение вслух.
      - Вы ведь даже не спросили – хочу я у вас работать или нет! И даже не подумали о том, что я могу держать рот на замке! – пискнула Джемма и, надув губы, скрестила руки на груди.
      - Риск нам не нужен! – послышался холодный ответ со стороны лестницы: в гостиную возвращался Гэбриэл.
     Пройдя мимо Джеммы, он подошёл к племяннице и, положив руку ей на плечо, сказал:
      - Я разберусь с тобой после, малявка! Дин, тебя это тоже касается.
     Произнеся эти слова, светловолосый красавчик медленно повернулся к девушке и, пристально уставившись ей в самые глаза, процедил:
      - Попрошу пройти со мной.
     Джемма повиновалась с видом нашкодившей собачки. Совсем не обращая внимания на свои мокрые от чая джинсы, она поплелась за хозяином куда-то внутрь дома. Они прошли по коридору и вошли в небольшой кабинет. Возле прямоугольного окна стояли стол и стул. Чуть поодаль располагалось бюро. В углу одиноко притулился трёхногий табурет. И всё – больше мебели в комнатке не было.
     Гэбриэл быстро прошёл за стол и сел, соединив вместе кончики пальцев. Джемма, стоя перед ним как ученица перед директором, не знала, куда девать руки. И, не придумав ничего более гениального, она просто заломила их за спину. Отчего сходство с нашкодившей собачкой усилилось.
      - Мы с вами взрослые люди и прекрасно понимаем, что произошло большое недоразумение, – начал Гэбриэл таким холодным тоном, словно съел до этого целое ведро льда. – Но ситуация вынуждает меня принять жёсткие меры: вы останетесь в моём доме.
      - Мистер Ван Дер Хоорсон, давайте договоримся: вы выпустите меня из своего милого дома, а я никогда в жизни не раскрою вашего секрета, – робко предложила девушка, боясь повысить голос даже на полтона.
     Гэбриэл пронзительно взглянул ей в глаза. На секунду бедной девушке даже показалось, что она видит, как сузились его зрачки – действительно как у кошки. Как у кота. И от этого у Вайнстоун мороз пробежал по коже. В горле пересохло.
      - Думаете, я такой дурак? – неприятно усмехнулся парень. – Как ваше имя, девушка? Мне же нужно знать, как зовут мою служанку!
      - Моё имя Джемма Вайнстоун...
     Воцарилось внезапное молчание. Джемма робко стояла на месте, боясь сделать любое лишнее движение. Гэбриэл сидел за столом, постукивая длинными ухоженными пальцами по столешнице. Смотрел он куда-то в пространство, явно не думая ни о чём.
      - В общем, Джемма, слушайте и запоминайте: вы никуда не уйдёте отсюда! А раз уж вас наняли, как уборщицу, то будьте любезны приниматься за работу, – с этими дерзкими и холодными словами Гэбриэл встал из-за стола и быстро вышел из комнаты.
     Девушка стояла, не шелохнувшись. Из небесных глаз одна за другой потекли прозрачные слезинки. Прижав ладони к лицу, девушка беззвучно разрыдалась. Судьба и так обидела её, лишив родителей. Теперь же она просто издевается, пытаясь втоптать девушку в грязь. Что может быть хуже, чем жить в плену?! В плену у какого-то хладнокровного засранца и его малолетних племянников.
     В комнату заглянула Лэнни. Несколько помедлив и вглядываясь в содрогающуюся от рыданий спину девушки, она всё же вошла. Осторожно подошла к Джемме и лёгким, почти невесомым движением дотронулась до её локтя. Но девушка вздрогнула как от пощёчины и даже шарахнулась в сторону.
      - Пойдем, Джемма. Я покажу тебе твою комнату, – тихо сказала Лэнни, кивком головы указывая на дверь.
     Джемма даже не просекла, что к ней обратились на «ты». Она лишь покорно пошла вслед за маленькой юркой девочкой. Мысленно Джемма прощалась с жизнью. Какой глупый конец – умереть в доме магов, будучи горничной. Слёзы опять одна за другой покатились из глаз.
     Лэнни привела Джемму на второй этаж, а дальше по коридору подвела к двери в угловую комнату. Толкнув дверь, девочка медленно вошла в комнату и жестом поманила за собой Вайнстоун.
     Джемма осторожно, словно входила не в комнату, а в камеру пыток, вошла и остановилась. Окна комнаты выходили на задний двор. Под окном располагался длинный прямоугольный стол тёмного дерева на тонких винтообразных ножках. Около стола, словно утята около уточки, пристроились три стула с высокими резными спинками. По левую руку от входа стояла кровать под сетчатым балдахином. Рядом с кроватью – небольшая тумбочка. В одном из углов притулилось широкое кресло с подлокотниками, укрытое красным покрывалом. Висели полки и пара небольших зеркал. На полу у кровати лежал мягкий овальный коврик.
      - Ты будешь жить тут. Надеюсь, дядя не станет возражать. Душ и туалет – чуть дальше по коридору. А сейчас оставлю тебя одну.
     Лэнни удалилась, прикрыв за собой дверь. Едва девочка ушла, Джемма бросилась на кровать и уткнулась лицом в пропахшее пылью покрывало. Она больше не плакала – слёз просто не осталось. Нет, находясь в кромешной темноте, она пыталась разобраться со всем, что так внезапно навалилось сверху. Газета. Объявление. Маги. Всё это казалось таким неестественным и нереальным, что Джемма просто не могла поверить в их существование. Казалось, это просто сон. Страшный сон. Странный сон. Но сном это не было. И Джемма прекрасно это понимала.
     Пролежав так минут десять, она, наконец, оторвала голову от кровати и огляделась. На улице было уже довольно темно, поэтому девушка решила не выходить сегодня из комнаты. Она просто забралась под покрывало и, свернувшись калачиком, закрыла глаза. И только она хотела настроиться на дрёму, как в дверь постучали.
      - Да! – крикнула Вайнстоун и поймала себя на том, что тон у неё был раздражённым и недовольным.
      - Простите, Джемма, – послышался голосок Дина. – Но Гэбриэл спрашивает: сможете ли вы приготовить ужин?
     Девушка соскочила с кровати, стремительно пробежала через всю комнату и рывком открыла дверь. Гнев бил в ней ключом.
      - Что? – воскликнула она яростно, передёрнув плечами. – Ещё и ужин готовить?! Простите, а с ложечки покормить не надо?
     Дин трусливо вжал голову в плечи. Джемма недовольно надула губы. Они несколько секунд сверлили друг друга взглядами. После чего Вайнстоун тряхнула головой, отчего её пшеничные волосы растрепались, как у девочки-хулиганки, и высокомерно сказала:
      - Ладно, я приготовлю вам ужин!
     С этими словами она покинула комнату и, не дожидаясь Дина, по памяти направилась к лестнице, чтобы спуститься на первый этаж. И это немаленькое чувство ярости придало ей решительности. Девушка без труда сориентировалась в доме и нашла кухню. Лэнни крутилась у плиты, а Гэбриэл сидел на обеденном столе и, наблюдая за племянницей одними только глазами, изредка подносил к губам горлышко стеклянной бутылки с пивом. Когда вошли Джемма и Дин, маг перевёл на них взгляд и слегка усмехнулся.
      - Так, Лэнни, я тут! – сказала Вайнстоун решительно, абсолютно не чувствуя смущения или растерянности, кои были ей присущи. – Что у нас имеется?
     Девочка непонимающе уставилась на горничную. Гэбриэл вновь сделал глоток пива и, с грохотом поставив бутылку на стол, вскочил на ноги и стремительно направился в гостиную. Дин проводил его долгим тяжёлым взглядом, потом перевёл его на оставленную бутылку. Лэнни вздохнула и, взяв эту бутылку, немедленно бросила её в мусорное ведро.
      - Я спросила, что у нас есть из продуктов? – повторила свой вопрос Джемма, когда война брата и сестра с бутылкой пива закончилась.
      - Не густо: котлеты, макароны, овсяные хлопья. Ещё яйца, зелень, сыр, хлеб и молоко. 
     Лэнни, сказав это, опустила голову и открыла холодильник, демонстрируя его пустое чрево. Джемма неудовлетворённо цокнула языком. Но больше ничего говорить не стала. Вместо пустой болтовни она начала думать, чтобы сварганить из этих скудных продуктов.
     Через минуту готовка началась. На сковороде (между прочим, не такой уж и чистой) жарились котлеты-полуфабрикаты, а в кастрюле с жирными внешними стенками варились макароны. Отдельно Джемма сделала соус для макарон из молока, сыра и яичных желтков. Лэнни порезала хлеб и, по просьбе девушки, положила его не просто на стол, а на чистую (ну, или относительно чистую) тарелку.
     Когда ужин был готов, Вайнстоун удовлетворённо потянулась и сказала, обращаясь к Дину:
      - Сходи и позови своего дядю.
     Дин, просияв, как лампочка, быстро убежал на второй этаж искать своего дядю. А Лэнни и Джемма принялись раскладывать ужин по тарелкам. Минуты через две в кухню вошли Гэбриэл и Дин. Вернее будет сказать, что вошёл только Гэбриэл. Дин же просто ворвался в кухню, не успел затормозить и врезался в стул. Ван Дер Хоорсон, однако, даже не сделал ему замечания. Вместо этого он хладнокровно отодвинул стул, сел и, придвинув к себе тарелку, принюхался к сырному соусу. Скорчив кислую мину, он взял вилку, нацепил немного соуса и лизнул языком. Лэнни заворожено наблюдала за ним, нервно заламывая пальцы.
      - Да-а, – протянул Гэбриэл наконец и положил вилку на стол. – Чего только не придумает женщина!
     Вначале Джемма приняла это, как комплимент и хотела даже улыбнуться. Но вовремя заметила, какое пренебрежительное выражение лица стало у её хозяина. Гэбриэл демонстративно счистил вилкой соус с макарон и просто внаглую скинул его прямо на стол около тарелки. И только потом принялся жевать макароны. Переглянувшись, Лэнни и Дин сели напротив него и начали поглощать ужин. Джемма же, взяв свою порцию, быстро вышла с кухни и села на стул в гостиной.
     «Блин, привереда какой! С такими заскоками, уважаемый мистер Хоорсон, самому готовить надо! А то, видишь ли, соус его не устраивает! Морду скорчил! Запихни себе это выражение подальше!», – мысленно возмущалась девушка, яростно накалывая на зубцы вилки макароны. Из гостиной она видела, как ужинает семейка магов. Гэбриэл сидел к ней спиной. Но даже видя его так, Вайнстоун поняла – он до сих пор ковыряется в еде, как маленький капризный ребёнок. Лэнни и Дин уплетали макароны с котлетами за обе щеки. Мальчик, кажется, почти не жевал – еда исчезала с его тарелки с головокружительной скорость. Девочка ела более осторожно, но всё равно, брат и сестра напоминали двух зверьков, которые целую вечность прожили без нормальной еды.
     Покончив с ужином, Гэбриэл поднялся на ноги и, даже не утрудив себя отнести тарелку к раковине, быстро направился из кухни в холл. Лэнни, собрав со своей тарелки последние крошки, тяжёлым взглядом проводила его. Очевидно, заметив это или просто почувствовав третьим оком, Гэбриэл немедленно обернулся к ней и сказал:
      - Нечего меня разглядывать так. Я тебе не картина в музее!
     С этими словами он быстро распахнул небольшой одёжный шкаф и принялся с шумом передвигать вешалки, выбирая, чтобы такое надеть сейчас. Дин насуплено наблюдал за ним, скрестив руки на груди. Джемма же преспокойно вернулась в кухню, собрала все тарелки и поставила их в раковину.
     Внезапно Лэнни расплакалась и, прикрывая лицо ладошками, убежала из-за стола. Гэбриэл остался на редкость хладнокровным – он лишь удивлённо проводил племянницу взглядом и продолжил копаться в своих вещах. «Господи, вот это хладнокровие. Лягушки обзавидуются!», – рассерженно подумала Джемма.
     Она отвернулась от зеленоглазого кота и опустила руки в раковину. Но тут же окинула взглядом весь тот ужас, что ей предстояло перемыть, и едва не потеряла равновесие.
      - Да тут работы на полночи! – невольно вырвался у неё раздосадованный вопль.
     Гэбриэл неприятно хохотнул и, бросив своё занятие, вернулся в кухню. Обойдя вокруг стола так, чтобы быть подальше от нахохлившегося Дина, он подошёл к Джемме со спины и, похлопав её по плечу, прошептал:
      - Зря вы жалуетесь. Ночью вам никто мешать не станет, а значит, работу вы сделаете втрое быстрее.
     У девушки от злости перехватило дыхание. И захотелось схватить тарелку, развернуться к этому засранцу и со всей силы обрушить её ему на голову. Но вместо этого Вайнстоун лишь плотно стиснула руки в кулаки и процедила сквозь зубы:
      - Все нормальные люди ночью спят. Так что не мешайте мне делать мою работу... Очень прошу.
     Гэбриэл хмыкнул и, как бы нечаянно задев девушку своим бедром, вновь прошествовал в холл, чтобы продолжить лицезрение внутренностей шкафа. А Джемма с яростью схватила губочку для мытья посуды, налила на неё какое-то странное моющее средство и принялась отскабливать жир со стенок кастрюли. «Свинская работа! Да что же тебе не сиделось у печи?! Истопник – плохая профессия! А ты видишь, кем тебе приходится быть тут?! Дура ты, Джемма, трижды дура. Идиотка просто! И вот тебе наказание за опрометчивые решения!», – корила себя девушка, чувствуя, что в любой момент из глаз брызнут слёзы.
     Дин, немного посидев на кухне, встал и незаметно выскользнул в гостиную. Гэбриэл, достав из недр шкафа чёрный лёгкий плащ с длинным поясом, быстро накинул его на плечи и исчез за входной дверью. Джемма осталась в кухне одна. В доме тут же установилась тишина, нарушаемая лишь плеском воды.
      - Что ж, милая, не думай ни о чём другом, – сказала себе Джемма, сухой частью запястья убирая со лба прядку пшеничных волос. – Посуды тут, как в казарме! Фу-ф...
     И Вайнстоун с удвоенной силой ринулась в бой с грязной посудой. Мыльная белая пена полетела во все стороны. Заглянув в кухню, Лэнни и Дин одновременно вздохнули. «Гэбриэл никогда не влюбится», – пессимистично подумала девочка, отворачиваясь от Джеммы. «Не зарекайся. Они знакомы всего-то несколько часов!», – прочитав мысли сестры, тоже мысленно ответил Дин. Лэнни погрозила ему пальцем за то, что вторгся в её сознание и быстро пошла в свою комнату.

Глава 5. Разработка плана…

     Джемма уже просто валилась с ног от усталости. Но работа была выполнена на славу – вся посуда блестела чистотой. Однако на дворе стояла кромешная темнота. Город погрузился в сон ночи... Джемма вытерла руки о застиранное полотенце и откинула голову назад. Во всём теле чувствовалась жуткая, просто невыносимая усталость. Хотелось упасть прямо на этом месте и тут же забыться сном. Но гора посуда (хоть теперь и чистой) не позволила девушке сделать это.
     Вайнстоун открыла застеклённые дверцы верхнего отсека буфета и уже собралась туда поставить туда первую порцию тарелок, как замерла. Недра буфета украшали кольца серой паутины. Чуть не уронив тарелки, девушка вернула их на стол около мойки и призадумалась, поставив руки на бока. «Да-а, ну и семейка! Поесть – так все сразу, а как убрать за собой – так все хвосты поджали и убежали!», – вновь мысленно возмутилась Джемма и огляделась в поисках чего-нибудь, чем можно было бы снять паутину.
     Найдя какую-то тряпку, Джемма сначала просто сняла ей паутину с полок, а потом тщательно вытерла недра буфета. И только после этого поставила туда чистые тарелки. Но сил на то, чтобы подниматься по лестнице в комнату уже не осталось. Девушка просто упала на стул и уронила голову на обеденный стол. И тут же уснула.
     Лэнни и Дин сидели в комнате девочки на кровати и тихо переговаривались. Тихо – потому, что дядя мог запросто услышать их разговор. Услышать, не смотря на то, что комната его находится в другом конце дома.
      - Джемма – симпатичная девушка, – настаивал Дин, чуть склонив голову вбок, словно сам не до конца верил в свои слова.
      - А кто спорит? – шёпотом возмутилась его сестра и надула губы. – Но он этого не видит! Ты ещё маленький, и не можешь понять, что мужчине нравится в женщине! Да и я, в общем-то, не до конца понимаю... Но, кажется, одного симпатичного личика не достаточно!
     Брат и сестра посмотрели друг другу в глаза. Затем девочка откинулась на подушку и сложила руки на животе. Дин фыркнул.
      - Им просто как можно чаще нужно быть вместе! – выпалил мальчик и спрыгнул с кровати.
      - А ещё ей нужно знать его правду! – на полном серьёзе ответила девочка, не вставая с кровати. – Лишь истина способна разрушить преграды на пути к счастью...
      - Да, но эта истина вряд ли придётся по душе нашей горничной! – через плечо бросил Дин и покинул комнату сестры.
     Девочка чуть приподнялась на локтях и глубоко вздохнула. «Н-да, такая правда кому угодно последний гвоздь в крышку гроба забьёт!», – подумала она и укрылась одеялом.
     Утро настало для всех обитателей дома по-разному. Для Джеммы – с тупой болью во всём теле, для Лэнни и Дина – с прекрасным настроением, а для Гэбриэла – как обычно. Вайнстоун тяжело оторвала голову от стола и прогнулась назад, разминая затёкшую спину. Голова была чугунная, а ноги – словно налитые свинцом. «Ох, ну и ну. Нет, нельзя так больше поступать. Все нормальные люди ночью спят в кроватях; а не на кухонном столе. И нельзя с таким фанатизмом заниматься работой!», – подумала Вайнстоун, скривив кислую мину – каждая косточка её скелета неприятно ныла.
     Джемма повернулась к холодильнику с намерением заглянуть в него и начать готовить завтрак. Но на полпути остановилась, понимая – после вчерашнего кулинарного шоу там вряд ли что-нибудь осталось. И это немедленно навело на мысль, что придётся с утра пораньше навестить супермаркет.
     В этот момент в кухню вошёл Гэбриэл, одетый в чёрные классические брюки и белую футболку. Светлые волосы сзади перехвачены чёрной шёлковой ленточкой в хвост. Осмотрев девушку кошачьими глазами, он степенно подошёл к холодильнику и открыл его. Тот дохнул на хозяина холодностью своей пустоты. Невольно девушка усмехнулась.
      - Холодильник пуст! – констатировал Ван Дер Хоорсон с таким видом, словно Джемма этого ещё не поняла. – Из чего же вы будете готовить завтрак?
      - Из тех продуктов, что вы купите! – с внезапной храбростью выпалила Джемма и поставила руки на бока, с вызовом глядя на хозяина дома.
     Гэбриэл сузил кошачьи глаза до щёлочек. В них застыла ярость. Парень резко захлопнул дверцу пустого холодильника и шагнул в сторону девушки.
      - Зарубите себе на носу, Джемма: я никогда не хожу по магазинам. Я никогда не убираюсь в доме. И, благодаря вам, я теперь никогда не буду готовить!
      - О как! – Вайнстоун склонила голову на бок. – Ничего себе! Ладно, тогда давайте мне деньги! Не на свои же я буду покупать еду для вашей семейки!
     Гэбриэл сморщил нос от понимания того, что возразить ему нечем. Вместо этого он
достал из заднего кармана брюк бумажник и, раскрыв его, заглянул внутрь. Потом достал несколько купюр и протянул их девушке. Джемма, нацепив на лицо маску пренебрежения, взяла деньги и, сложив их пополам, убрала в карман джинсов.
      - Ладно, хозяин, я сейчас уйду в магазин, – сказала она, направляясь к выходу. – Но свой завтрак вы получите только тогда, когда я вернусь, разложу покупки по своим местам и только тогда приготовлю.
     И с этими словами Джемма Вайнстоун вышла из дома, захлопнув дверь. Едва оказавшись на крыльце, она внезапно с полной ясностью осознала, что может запросто сбежать! «Так, сейчас бы побыстрее добраться до пекарни! Так, побежала-ка я на автобус! И поскорее! А если меня станут искать эти психи? Ужас! Нет, постойте! Я могу на некоторое время уехать к дяде Дилану. Всё, решено! Сейчас самое главное вернуться в пекарню!», – размышляла Джемма, уже во всю прыть несясь к остановке.
     Но когда до заветного спасения оставалось всего несколько шагов, девушка вдруг остановилась. Замерла на месте. И поняла, что в её голове только что проскользнула мысль: «А стоит ли бежать?». Вайнстоун напряглась: неужели она действительно подумала, что можно оставить всё на своих местах и никуда не рыпаться? Неужели это пришло ей в голову?! Как дико! Как ужасно! И... как странно! Но тут её мозг посетила ещё одна мыслишка: «Если ты сейчас убежишь, то лишь докажешь, что испугалась. Тем более, они этого и ждут! А ты возьми и сделай им сюрприз – преспокойно вернись с обещанными покупками. Приготовь завтрак. И мило улыбайся!».
     Сменив свой маршрут, Джемма бойко направилась по улице в поисках супермаркета или хоть такого продуктового магазина. И таковой очень быстро попался ей на глаза. Перед девушкой раскинулся одноэтажный, но ужасно длинный супермаркет с круглыми окнами и навесом над входом. Автоматические двери сами открывались перед покупателем, пропуская его в царство товаров. Передёрнув плечами, Вайнстоун решительно вошла в магазин.
     Найдя свободную тележку, она незамедлительно побежала между торговыми рядами, быстро хватая с полок необходимые продукты. На неё искоса посматривали старушки. Ещё бы: такая хрупкая девушка довольно нелепо смотрелась рядом с большой неуклюжей тележкой на четырёх колёсиках. Но Джемма ловко управлялась с ней даже тогда, когда тележка наполнилась покупками почти до краёв.
     Вайнстоун знала, что хозяин Гэбриэл дал ей довольно приличную сумму денег. И она решила не упускать такую возможность. Чтобы не бегать двадцать раз в магазин, Джемма накупила сразу как можно больше еды. Но, как только она дотолкала тележку до кассы и начала выкладывать продукты на конвейер, в голову пришла мысль: «Хм-м, а как я это дотащу?». Но пароход уплыл – кассирша успела пробить половину товара.
     Пару минут спустя Джемма, согнувшись в три погибели от тяжести  белых пакетов с едой, покинула супермаркет. И тут же поставила их на асфальт – руки просто отваливались. Конечно, в таких хиленьких и тоненьких конечностях вряд ли хватит силёнок, чтобы дотащить десять полных пакетов до последнего дома по Лиственной улице. Девушка призадумалась.
     Но тут, на её счастье, невдалеке возникли две знакомые личности – растрёпанная Лэнни и малышка Дин. Завидев свою горничную, стоящую рядом с бесформенной кучей пакетов, дети замахали ей руками и ускорились, практически перейдя на бег.
      - Мы знали, что вам помощь потребуется! – с нескрываемой гордостью похвастался Дин.
      - Да, и решили помочь! – вторила ему сестрёнка, с интересом посматривая на французский багет – они никогда такого длинного хлеба не покупали.
     Разобрав пакеты (Джемма, правда, взяла себе как можно больше), все трое направились
домой. Мальчик семенил впереди всех, изредка подпрыгивая.
      - Кстати, спасибо! – сказала Джемма, позабыв поблагодарить детей сразу после того, как они пришли; в ту минуту она приняла их появление как должное.
      - Не за что! – хором ответили Лэнни и Дин, лица их засияли, как лампочки дневного света.
     Вскоре они вошли в дом. Их встретил Гэбриэл Ван Дер Хоорсон. Но вместо того, чтобы взять часть пакетов и отнести их на кухню, парень только лишь хмыкнул и ушёл в гостиную. У Джеммы едва эти самые пакеты не вывались из рук от подобной наглости. Заметив её выражение лица – наполовину растерянное, наполовину разгневанное – Лэнни поспешно зашипела, призывая сохранять молчание.
     Вайнстоун вошла в кухню и со злостью обрушила пакеты на стол. «Да-а, я чувствую, моих нервов надолго не хватит. Нет, ну каков наглец! Вышел, хмыкнул и ушёл! Нет, это уму непостижимо!», – мысленно возмущалась девушка, не имея возможности высказать всего вслух.
     Она начала быстро вытаскивать еду из пакетов. Но делала она это рывками, с явной агрессией, так что едва не порвала пакет с мукой и не просыпала содержимое на пол. Лэнни добровольно решилась помогать ей. А вот Дин упорхнул с кухни в комнату.
      - Он всегда такой? – сквозь зубы процедила вопрос Джемма, направляясь к холодильнику с куском сыра в руке.
      - Наверно... Не знаю, – в замешательстве ответила девочка, выбрасывая освободившийся пакет в мусорное ведро. – Он редко дома бывает...
     Джемма недовольно вздохнула. Но промолчала, ибо слов у неё больше не осталось. Девушка и девочка быстро раскидали продукты по местам. После этого Лэнни направилась в гостиную, а Вайнстоун осталась в кухне. Ей ведь предстояло ещё много работы. Для начала следовало бы приготовить завтрак, пока голодный маг не съел её саму вместе с кроссовками и шнурками. Но делать что-либо для этого напыщенного и самовлюблённого индюка ей совершенно не хотелось. Возможно, в другой раз она бы и проучила хозяина, не приготовив завтрак. Но ведь в доме, помимо него, есть ещё и дети. А детей нельзя оставлять без еды – всё-таки растущий организм. Поэтому, стиснув зубы, Джемма Вайнстоун достала кастрюлю и принялась стряпать манную кашу.
      - Не-ет, вы у меня ещё попляшете! – шептала она со злобой. – Нечего из себя короля строить. Что он думает, раз может разжечь огонь взмахом руки, так уже и посуду мыть не надо!
     Каша закипела. Джемма выключила конфорку и, надев варежку-прихватку, только что купленную в магазине, сняла кастрюлю и переставила её на стол. Потом она достала из буфета чистые тарелки и поставила их вокруг пышущей жаром кастрюли. А потом девушка достала чайник и, налив в него воды, поставила на огонь.
     Привлечённый сладким запахом каши, к кухню заглянул Дин. Джемма, взглянув на него через плечо, слегка улыбнулась.
      - Можешь позвать сестру и дядю к завтраку, – разрешила она, поставив на стол чашки для чая.
     Дин молча кивнул и тут же исчез. Вайнстоун бросила в заварочный чайник две щепотки сухих чайных листиков и залила их кипятком. Кухня тут же наполнилась ароматом чая. И девушке абсолютно не хотелось верить, что за пределами этой вылизанной до блеска кухни её ждёт тихий ужас комнат и коридоров. Вздохнув и невольно поморщившись, она перемешала ложкой заварку и поставила чайник посреди стола.
     В кухню вошёл красавчик с кошачьими глазами. Сзади, подобно тихим слугам, стояли Дин и Лэнни.
      - Приятного аппетита! – язвительно бросила Джемма и чуть поклонилась, разведя руки в стороны.
     Гэбриэл бросил на неё презрительный взгляд. Но промолчал. Лишь только сел за стол и, взяв ложку, внимательно осмотрел её. Потом так же критически он изучил тарелку и только после этого положил себе немножечко каши. Джемма, скосив губы в сторону, неотрывно следила за ним одним только взглядом. Лэнни и Дин не стали утруждать себя изучением тарелок и ложек. Они положили себе каши, кажется, гораздо больше, чем могут съесть, и принялись уплетать так, что за ушами трещало. Но дети не интересовали девушку – она прекрасно знала, что они будут есть всё, что более-менее сносно приготовлено. Нет. Куда больше девушку интересовал хозяин дома.
     Гэбриэл подцепил ложкой совсем немного каши и поднёс к губам. Ложка замерла. Джемма напряглась. Гэбриэл вытянул губы трубочкой, словно намеревался дунуть на свечу, но только вместо этого просто втянул в себя кашу. Девушка невольно хмыкнула. И тут же отвернулась в сторону. Лэнни прыснула и, подавившись кашей, закашлялась.
      - Так! – наигранно возмутилась Вайнстоун, лишь бы скрыть собственный хохот, готовый вот-вот вырваться наружу. – Хватит баловаться за столом! Мистер Ван Дер Хоорсон, какой вы пример подаёте детям! Ай-ай-ай!
     Джемма покачала головой и скрестила руки на груди. Однако Гэбриэл шутки не понял. Он медленно поднялся из-за стола и сделал шаг по направлению к девушке. Но замер на полпути. Кошачьи зелёные глаза сузились до щёлок. Рот неприятно скривился.
      - Учить меня вздумала? – прошипел он, поведя плечами. – А право-то имеешь, девочка? У тебя ещё  перья не выросли! Не учи курицу, яйцо!
      - Ах! – возмутилась Джемма и всплеснула руками, но больше она ничего сказать не могла – настолько велико было возмущение.
     Дин опасливо покосился на сестрёнку. Лэнни сидела на стуле, сжавшись в комочек. Казалось, она на грани истерики. Глаза её предательски блестели, а губы слегка подрагивали. Руки сжимали край стола так, что суставы на пальцах побелели.
     Меж тем Гэбриэл сделал ещё один шаг и вскинул руки. Детишки сразу поняли – их дядя собрался творить магию! Им хватило одной сотой секунды, чтобы соскочить со своих мест и бросится на Ван Дер Хоорсона с воплями: «Нет, Гэбриэл!». Лэнни толкнула его обеими руками под рёбра, а Дин выскочил вперёд, встав между девушкой и дядей. От толчка маг потерял равновесие и, закачавшись на левой ноге, принялся судорожно размахивать руками. Лэнни, тоже не удержавшая равновесия, упала на пол, приземлившись на пятую точку.
     Решив хоть немного усовестить Гэбриэла, Джемма по-матерински бросилась к упавшей девочке и, положив руки ей на плечи, заботливо спросила:
      - Сильно ушиблась?
      - Не-ет, – заплетающимся языком прошептала девочка, явно не ожидавшая такой заботы со стороны горничной.
     Вайнстоун подняла глаза на хозяина дома. Гэбриэл наблюдал за ними сверху вниз. Рядом, трусливо сложив руки на груди, вертелся Дин.
      - Господи! – внезапно воскликнул Гэбриэл и запрокинул голову назад. – Бред!
      - Конкретнее! – процедила сквозь зубы Джемма, вставая сама и помогая подняться девочке.
      - Сумасшедший дом! – крикнул Гэбриэл почти что в лицо горничной. – Ничего этого не должно было быть! Понимаете, Джемма! Ни-че-го!
     С этими словами он развернулся на каблуках и вылетел с кухни, только его и видели. Джемма, оглядевшись по сторонам, всплеснула руками и сказала:
      - Ну-с, продолжаем завтрак.
     Лэнни и Дин переглянулись. И разом посмотрели туда, куда так стремительно унёсся их дядя. Гэбриэл, судя по всему, ушёл наверх. И завтрак продолжать не намеревался. «Ну и пошёл ты! – выругалась про себя Джемма. – Нашёлся тут, понимаешь. Ну и вали в свой кабинет!».
      - Ладно! – вновь подала голос Джемма. – По вашей каше уже можно на коньках кататься.
     Брат и сестра уселись за стол и, повесив носы, принялись дожёвывать кашу. Вайнстоун, меж тем, взяла тарелку, оставленную хозяином дома, и преспокойно скинула содержимое в мусорное ведро. Когда Лэнни и Дин расправились с завтраком и отправились в свои комнаты, она принялась мыть посуду.
     «Так... Сейчас начну уборку в гостиной. Нет, ну это же надо – так загадить дом, в котором живёшь! Ладно сам, но дети-то в чём виноваты?  Господи, я уже рассуждаю, как старушка!». Джемма ополоснула тарелки и оставила их на столе возле мойки, чтобы стекла вода.
     А потом, вооружившись старой метёлкой и совком, она направилась в гостиную. Первое, что бросилось ей в глаза – покрытый пылью в палец толщиной экран телевизора.
     - Как он только видит-то? – вслух возмутилась девушка и принялась стирать пыль тряпкой.
     Через пару минут в гостиной можно было топор вешать от концентрации пыли в воздухе. Джемма не переставая чихала, но сдаваться не собиралась. Она вымела из гостиной весь мусор, стёрла пыль. Затем, намотав на древко метёлки тряпку, встала на стул и принялась смахивать из углов паутину. Пауки в панике разбегались в разные стороны. На девушку посыпались сухие мухи – остатки пиршеств этих, теперь уже бездомных, пауков. «Фу, гадость какая!» – с отвращением подумала Вайнстоун, вытаскивая из волос очередную мумию мухи.
      - Джемма! – послышался голос откуда-то сзади.
     От неожиданности девушка едва не упала назад и, балансируя на стуле на одной ноге, с цирковой грацией умудрилась спрыгнуть. Раздались аплодисменты. Джемма обернулась.