Обреченный Жить. Главая Третья

 «So come take a drink and drown your sorrows
 And all of our fears will be gone till tomorrow
 We'll have no regrets and live for the day
 In Nancy's Harbour Cafe»

 Alestorm – «Nancy The Tavern Wench»


 "Эге-гей! Ярл, лучше налей!
 Ты для нас не жалей. Браги, пива и ледей!»

 Ярл Драледа - "Ярл, налей!"




ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Соленый морской ветер едва охлаждал его разгоряченное лицо. Он уже почти не чувствовал боли в стертых до крови ладонях. Когда лопнули первые мозоли, оставляя сукровицу на отполированном сотней рук дереве, и спину ломило от непривычной нагрузки, было намного хуже. Но сейчас боль утихла. То ли ладони загрубели, то ли руки и спина просто потеряли чувствительность после многодневной монотонной работы. Даже цепей на руках и ногах он уже почти не ощущал. Мокрые от пота волосы свисали на глаза и закрывали обзор, но так было даже проще отстраниться от окружающего мира, унестись разумом в дальние дали, пока тело механически отрабатывает одно и то же движение. Раз и два, раз и два… До бесконечности. Единственное, что не давало ему окончательно потерять чувство реальности, - это скрип весел в уключинах и мерный барабанный бой, отбивающий ритм для гребцов. Но нет, он не мог позволить себе отключиться. Он должен собрать волю в кулак и быть настороже. Наблюдать из-под опущенных ресниц, сквозь пелену грязных сальных волос. Наблюдать… И выжидать момент.
Уже третьи или четвертые сутки они были в море. Сколько точно - он вспомнить не мог. Он непрерывно работал веслом по двенадцать часов кряду каждую ночь, пока с рассветом его не сменял другой раб. Тогда он в изнеможении падал на кучу гнилой соломы в мокром трюме и погружался в небытие, пока опять не наступит его смена, когда его разбудят грубым пинком под ребра, и его место займет счастливчик, уже отработавший свои двенадцать часов. И тогда он, сгорбленный, уже не пытаясь разогнуть спину, под щелканье кнутов и крики надсмотрщиков добирался до своей скамьи по правому борту галеры, брался за весло, и с новым ударом барабана сорок пар весел одновременно врезались в черные волны, и все начиналось сначала…
Так было не всегда: буквально несколько месяцев назад он был свободным воином Спарты, пока не был оглушен, взят в плен в одной из битв с троянцами и стал галерным рабом. И теперь каждым своим гребком он приближал вражескую галеру, за которой следовало еще несколько сот боевых судов, к родным берегам, где ждали его жена и дети. Пусть и приемные, но все же его, его дети… Допустить этого он не мог, он должен был хоть что-то сделать, хоть как-то помешать. И судьба дала ему этот шанс. Он был определен гребцом на царскую боевую галеру, флагман этого флота, которым командовал сын троянского царя Петрикл.
Но дни шли, берег Спарты приближался с каждой минутой, а царский сын почти не выходил из своего шатра на корме длинной галеры, - он, к несчастью, сидел почти у самого носа. И не мудрено: что царскому сыну делать на палубе ночью? И ему оставалось только ждать и не пропустить момент, когда можно будет нанести удар.
И наконец этот момент настал. Он греб всю ночь: впередсмотрящий заметил землю, когда уже рассвело. И надсмотрщик как раз снял с него ножные кандалы, что приковывали его к лавке, и собирался надеть их на нового гребца. Когда закричали: «Земля!» - надсмотрщик, как и все, повернулся в сторону носа, всматриваясь в горизонт, и на пару мгновений забыл о рабах. Как раз тогда полог царского шатра откинулся, и в сторону носа направилась фигура в белом плаще и богато инкрустированных золотом кожаных доспехах в сопровождении двух телохранителей. Ошибки быть не могло: это был он, царский сын. Вот сейчас все и решится…
Телохранители только краем глаза успели заметить, как с лавки для гребцов стрелой сорвалась серая тень в тот момент, когда они проходили мимо зазевавшегося надсмотрщика с кандалами в руках. Это был тощий спартанский раб, что все время греб с опущенной головой, метя грязными седыми волосами по палубе. Он никогда не создавал проблем. До этой секунды…
Цепь от кандалов скрутила шею царского сынка; раб резко повернулся спиной, выкручивая собственные руки, и, затягивая петлю еще сильнее, что есть мочи дернул.         
Он услышал хруст позвонков… Услышал ли? Или это хрустнула его натруженная спина?
…Он так этого и не узнал, холодный металл уже рассек его горло…

- Мсье! Господи! Вы его задушите, мсье! – Кто-то кричал у него над ухом девичьим голосочком и тряс за плечи.
Пелена сна слетела с него вместе с очередным порывом свежего морского ветра, и Аделард увидел уже покрытые сеткой лопнувших кровеносных сосудов глаза лодочника, которого держал за глотку. Он осторожно разжал руки. Несчастный рыбак со свистом втянул в себя воздух и закашлялся скрючившись на дне лодки.
- Он просто хотел разбудить вас, господин Руодри! - Изабелла стояла рядом со слезами на глазах и всхлипывала. – Мы уже приплыли, он хотел разбудить вас. Он не хотел ничего дурного, а вы набросились на него...
Он попытался обнять ее, но она отпрянула, стиснув его волчий плащ на груди так, что побелели костяшки пальцев.
- Прости, милая. - Он, кряхтя, поднялся на ноги. - Мне просто приснился нехороший сон. Я не хотел пугать тебя и причинять вреда этому человеку.
Он предпринял еще одну попытку приблизиться к ней, но она отскочила еще дальше к корме лодки, в ее огромных черных глазах читались отчаяние, испуг и немой укор. Эти прекрасные девичьи глаза кричали ему: «Ты такой же как они, ты ничем не лучше моих палачей – такой же убийца!»
Он отвернулся, было больно и обидно. Еще больнее от того, что это было правдой…
    Бормоча невнятные извинения, он помог лодочнику подняться на ноги. Тот уже почти отдышался, потирая красные следы его пальцев на своей шее.
- Ну и хватка у вас, мсье! - Рыбак потянул свою длинную шею так, что хрустнули позвонки. - Ел бы я поменьше каши, вы бы точно меня придушили!
- За это получишь сверху серебра, - проворчал Аделард. - И забудем об этом!
- Как скажете, сударь, как скажете. Любой каприз за ваши деньги.
- Так мы уже на месте? - Спросил Аделард, пропуская его ехидное замечание мимо ушей.
- А как же? Англия! Как и договаривались, господин.
Он огляделся. Солнце еще только клонилось к закату, - значит, добрались они довольно быстро. Их маленькое суденышко дрейфовало в полумиле от берега, а еще дальше, где то в миле к востоку по береговой линии, виднелась какая-то деревушка, не очень-то похожая на Саутгемптон.
- Это - Шорхэм, рыбацкий поселок. Саутгемптон милях в десяти к западу, - произнес рыбак, проследив за его взглядом.
- Но там шныряют береговые патрули, а я тут в свое время баловался контрабандой, - добавил рыбак ухмыльнувшись. – Да, и я решил, что господину и маленькой леди тоже не очень-то нужно общаться с местными властями. Хе-хе.
- Решаю тут пока что я! - Ухмылка этого моряка и его похотливые взгляды, которые он украдкой бросал на Изабеллу, Аделарду совсем не нравились. Он не ждал проблем от английских властей, но это плавание уже порядком его утомило, и больше всего он беспокоился за Изабеллу. Ее срочно надо было показать врачу. Аделард повернулся к рыбаку. – Найдется ли в этом поселке хороший лекарь и горячая ванна?
- А как же, сударь!
- Что ж, возможно, ты и прав, лишние вопросы нам ни к чему. Правь к берегу!
   Рыбак поднял парус и отправился на корму к рулю. Изабелла все еще стояла посередине между ними, не зная как поступить. Аделард сел на дно лодки, ближе к носу, спиной к ним обоим, и принялся не спеша перезаряжать револьверы, не теряя бдительности. Ему не нравился этот пропахший рыбой контрабандист, ему казалась подозрительной эта не входившая в его план, но в целом достаточно аргументированная, смена курса. И он был зол на Изабеллу. Но больше всего он был зол на самого себя. Зол из-за этого дурацкого инцидента. Дело было даже не в том, как на это отреагировала девочка: после всего, что с ней произошло, это вполне понятно и объяснимо. Он не мог себе простить, что подверг ее потенциальной опасности. Не так уж и давно он бы моментально проснулся, как только этот рыбак сдвинулся бы со своего места. Проснулся бы при малейшем подозрительном шорохе, даже под шум волн и хлопающий парус. Он же позволил ему подойти на расстояние удара незамеченным! Похоже, годы пьянства и отсутствие тренировок не прошли для него даром, и все оказалось еще хуже, чем он думал. Будь у рыбака дурные намерения и припрятанный нож, все было бы кончено! То, что Аделард был еще жив, говорило в его пользу, но…
Но, дьявол! Как же ему не нравится эта похотливая ухмылка! И, черт возьми, почему он не перезарядил револьверы сразу?
 
   Он заканчивал заряжать второй револьвер, когда услышал позади осторожное шуршание стертых кожаных башмаков, что он в впопыхах выменял у трактирщика в Руанском порту вместе с каким то платьем для Изабеллы. Надо было спешить, и ничего лучше он не нашел. Он еле сдерживал ярость, одевая в это тряпье ее израненное тело. У него не было даже времени на то, чтобы искупать ее, чтобы смыть с нее тюремную грязь, не говоря уже о том, чтобы найти лекаря… 
  Насколько он мог определить, пострадала она не слишком сильно. По крайней мере на первый взгляд те жуткие картины, что он видел в своих снах, так и остались снами. Ее, конечно, били. По всему телу остались кровоподтеки и ссадины, он также обнаружил несколько небольших ожогов на ногах. Каленым железом палачи не побрезговали. Но главное - все кости были целы, и она могла передвигаться без посторонней помощи. И он знал, что все могло быть много, много хуже… Впрочем, возможно так оно и было, и самые страшные раны скрыты от глаз… Но спросить ее об этом напрямую он просто не мог… Он не хотел, чтобы она вспоминала. И он боялся, что его рассудок не выдержит ответа, если она все же ответит… Его немного успокаивало только то, что переодевая ее, крови в промежности я не заметил, так что, возможно, физических повреждений нет. Но он дал себе зарок при первой же возможности обратиться к лекарю и найти горячую ванну…
   Башмачки за его спиной остановились, и Аделард почувствовал, как она касается его головы. Ее нежные пальчики начали расчесывать его волосы прядь за прядью, распутывая колтуны, пропитанные грязью дороги и морской солью.
- Тебе надо помыть голову, мой рыцарь, - прошептала она у самого моего уха. – А пока что я заплету тебе косу.
 От неожиданности и подобной перемены в голосе он даже просыпал порох. Сейчас за его спиной стояла не маленькая испуганная девочка… Это были голос и интонация зрелой, искушенной женщины. У него появилось настойчивое ощущение, что сейчас она произнесет что-то вроде: «А если ты соберешь по всему дому свои грязные портянки, то, возможно, после ужина получишь кое-что на сладкое». Но она исчезла мгновенно, как и появилась. Заплела ему косу и оставила чувство стыда за его пошлые мысли и за то, что больной ребенок заботится о большом дяде больше, чем большой дядя о больном ребенке. Рядом села все та же маленькая девочка с заплаканными глазами и, глядя на револьвер в его руках, положив голову ему на плечо, произнесла:
- Ты убиваешь громом и огнем, ты - Ангел Кары Господней…
Он так и не понял, был это вопрос или утверждение…
 
    Шорхэм выглядел так же, как и сотни бедных рыбацких поселков по обе стороны Ламанша. Старые покосившиеся хижины, крытые соломой, развешанные на заборах рыбацкие сети и вездесущий запах тухлой рыбы, который, кажется, можно было почуять уже за милю. Единственным, за что мог зацепиться глаз, было большое двухэтажное каменное строение, что находилось на некотором удалении от берега и нищих рыбацких домов. Судя по всему, это была таверна, своего рода центр этого городка.
Когда нос баркаса прошуршал по прибрежному песку и Аделард, спрыгнув в воду, помогал Изабелле спуститься на берег, из этой самой таверны показалась небольшая группа мужчин. По их наружности было не трудно определить род занятий: сплошь заросшие щетиной и покрытые шрамами мужики, одетые в доспехи явно с чужого плеча. Вооружены они были, как попало, а походка некоторых говорила о том, что они больше привыкли ходить по качающейся палубе, чем по твердой земле. Особенно выделялся голый по пояс, мускулистый, долговязый блондин с длинными волнистыми волосами и бородой до пупа, которую он носил заплетенной в косу, заткнув ее за широкий кожаный пояс с нашитыми на него железными бляхами. На поясе же висел внушительных размеров сарацинский ятаган. Всю эту почти карикатурную картину дополнял красный шелковый платок, повязанный на голову, шелковые шаровары ядовито-зеленого цвета, которые он заправлял в огромного размера ботфорты, и внушительная золотая серьга в ухе. Ростом же этот дылда был, судя по всему, даже выше Аделарда, а в плечах шире раза в полтора. Похоже, разбойники и контрабандисты во все времена выглядят примерно одинаково.
   Появление этих бравых ребят на берегу не сильно удивило Аделарда: после того, как рыбак предложил им немного отклониться от курса и упомянул свою прошлую профессию, Аделард ждал чего-то подобного. Но, если учесть, что рыбак разбудил и предупредил его заранее, им не стоило ожидать нападения прямо сейчас. Судя по всему, их капитан и сам не знал, как обернется дело, но рассчитывал попытать счастья, надеясь, что его бывшие дружки поделятся с ним наваром, но для начала собирался разведать обстановку. Впрочем, даже если и начнется заваруха, Аделард знал, что без труда расстреляет эту горстку новоявленных викингов. Опасность среди них представлял, пожалуй, только долговязый. Рыбак же в любом случае умрет первым, о чем Аделард не поленился ему сообщить, как только спрыгнул на песок.
- Да что вы, господин, - «капитан» состроил гримасу оскорбленной невинности. – Это - мои старые приятели, местные рыбаки. Милые люди!
К этому моменту «милые люди» подошли уже совсем близко, и рыбак отправился к ним на встречу, приветственно махая руками и коверкая «hello» французским акцентом.
   Аделард закрыл Изабеллу спиной, готовый в любой момент выхватить меч из ножен.
- Ты кто таков? – Басом пророкотал долговязый блондин, судя по всему, вожак этой банды головорезов.
- Вай! Гуннар, так это ж мой старый товарищ – Косой Серж!
  Из-за зеленых шаровар выскочил маленький чернявый мужичок в залатанной ржавой кольчуге с несоразмерным шлемом на голове, в котором он болтался, как язычок в колоколе. Он точно так же коверкал английские слова.
Рыбак, который, как оказалось, звался Косым Сержем, выразил на лице неподдельное удивление и с радостным криком: «Джакомо, братуха!» - принялся вытряхивать чернявого из его «колокола», пытаясь расцеловать.
  - Хотел бы я сказать, что друзья Джакомо – мои друзья. -  Человек, которого называли Гуннаром, пристально смотрел Аделарду в глаза. – Но это далеко не всегда так. С этим твоим рыбаком все более-менее ясно, но ты что за птица? Судя по наряду, совсем не рыбак.  А судя по оружию… - Долговязый перевел взгляд на меч за спиной Аделарда. - Вообще непонятно, кто! Первый раз вижу, чтобы так оружие носили.
- На Востоке так многие носят, - ответил Аделард, поправляя перевязь с мечем.
Все таки, это была хорошая идея: спрятать револьверы от посторонних глаз, разместив кобуры подмышками, где они были надежно прикрыты плащом.
- А сам я - наемник, сопровождаю вот эту девицу к родственникам в Шотландии.
Изабелла прижалась к нему сзади, робко выглядывая из-за плеча.
- Наемник, значит? Хех! Имя есть?
- Аделард Седой меня кличут.
- Ну что ж, Аделард Седой, наемник. Мое имя - Гуннар. Я - глава этого берегового братства, если можно так сказать. Добро пожаловать в нашу таверну, расскажешь мне за кружечкой пивка про наемную жизнь да про диковины с Востока.

Местная таверна больше напоминала бандитское логово, чем, по сути, она, скорее всего, и являлась. Просторная комната на нижнем этаже, которая изначально использовалась как общий зал, была завалена каким-то барахлом и тюками, судя по всему - с награбленным. Посреди зала стоял длинный деревянный стол, богато сервированный разнообразными объедками, обглоданными костями и битыми черепками от глиняных кружек. Все это, само собой, было от души  полито пивом и сдобрено дешевым вином. Генеральной уборки тут, видимо, не было очень давно.
Когда они вошли, по лестнице со второго этажа как раз спускался тощий сгорбленный  человек неопределенного возраста. Одежда его, которая, казалось, состоит из одних дырок и старых заплаток, висела на нем, как на пугале. Собственно, более всего этот персонаж на пугало и походил. Проходя под притолокой, он согнулся еще больше, чтобы не удариться головой, увенчанной клоками оставшихся седых волос. И Аделарду показалось, что «пугало» вот-вот просто переломится надвое.
- Эй, корчмарь, - окликнул тощего Гуннар, когда тот поднял на входящих свои водянистые, блеклые, похожие на рыбьи, глаза. Взгляд этих глаз был совершенно пустым: похоже их владельцу уже давным-давно было на все глубоко наплевать.
- Налей-ка нам пива, приятель! И приберись на столе, живешь как свинья, ей богу!
Гуннар подвинул ближайший тюк во главу стола и уселся на него верхом, попутно сгребая со стола на пол ворох мусора и объедков.
- Пиво закончилось, - отсутствующим голосом произнесло «пугало», которое когда то было корчмарем.
- Как так - закончилось? – Гуннар поднял на него недоуменные глаза.
- Вы и ваши друзья вчера опустошили последнюю бочку, - все тем же голосом ответил тощий, уставившись в пустоту.
- Смотри в глаза, когда со мной разговариваешь, - рявкнул Гуннар и ударил кулаком по столу так, что с него посыпались битые черепки. – Неси тогда вина или браги, жулик! Не видишь? Ко мне гости пожаловали!
Корчмарь медленно перевел взгляд на Гуннара, но все равно казалось, что он смотрит сквозь него.
- Вина и браги тоже нет, сэр.
- Слышь, паскуда! – Откуда-то из-за спины Аделарда выскочил чернявый коротышка, уже без шлема на голове, и, хотя и был почти вдвое ниже тощего корчмаря, схватил того за грудки, приставив к горлу маленький нож. – Тащи все, что есть! И, ежели я потом обнаружу в твоих закромах заначенное бухло, ты познакомишься поближе с моим перышком, понял?!
- Оставь его, Джакомо, - сказал Гуннар уже совершенно спокойным голосом. И добавил, глянув на несчастного, что стоял, согнувшись в три погибели, с ножом у горла:
- А ты, Томас, я уверен, найдешь еще что-нибудь в своем подвале, чтобы угостить моих гостей. Верно?
- Да, сэр, возможно, что-то еще осталось, - произнес корчмарь Томас тем же безразличным тоном. Похоже, угроза расправы его совершенно не пугала. – Я пойду, проверю. Конечно, как только ваш человек меня освободит.
Джакомо отпустил ворот бедняги.  Ловко крутанув ножичек между пальцами, он сунул его за пояс.
- Топай, жмот проклятый! И без выпивки не возвращайся!

Выпивка, как оно всегда и бывает, конечно же, нашлась. Томас приволок из подвала запыленный бочонок какого-то пойла. По цвету оно напоминало красное вино, а на вкус Аделард его пробовать не решался. Парни Гуннара забили несколько тощих гусей, честно конфискованных с ближайшего двора, и повесили их жариться над очагом.  Уже через полчаса вся честная компания в дюжину разбойничьих рыл весело галдела, рассевшись вокруг почти чистого стола и наперебой ныряя глиняными кружками в быстро пустеющий бочонок. Аделард с Изабеллой примостились неподалеку в углу, на куче мешков с каким-то тряпьем. И, когда Аделарду показалось, что о них уже забыли, Гуннар повернулся в их сторону.
- Ты чего не пьешь, наемник? – Сказал он, протягивая Аделарду глиняную кружку с обколотыми краями, наполненную вязкой темно-красной жидкостью. – Держи-ка, не вороти нос! Пойло, конечно, так себе, но - чем богаты. А сейчас еще и мясцо поспеет, накормишь свою птичку, а то какая-то она у тебя совсем худая, что эти курицы! Ха!
Аделард взял кружку. Пить не хотелось, но и ссориться с вожаком по этой причине было глупо.
- Вообще-то я завязал с вином, тем более на службе, - сказал Аделард. - Но по такому случаю не откажусь.
Он сделал пару глотков. Вино оказалось не таким уж и плохим: кислятина, конечно, но пить можно.
- Ну, рассказывай, Седой, как она, служба наемная? Что за морем слышно? – Продолжил Гуннар отхлебнув из своей кружки.
- С удовольствием расскажу, Гуннар. - Аделард поставил недопитую кружку на пол. - Но сначала у меня к тебе один вопрос: Серж, рыбак, что нас сюда переправил, говорил, что тут есть местный знахарь. Изабелле нужно…
- Эй, Джакомо! - Гаркнул вожак перебив Аделарда. - Гони за Марией! Тут леди нужен доктор!
Чернявый коротышка поставил недопитую кружку на стол. Сплюнув от досады и что-то пробурчав по поводу всяких ледей, но отправился вверх по лестнице на второй этаж.
- Я тебе нашу личную знахарку предоставлю! Та слепая старушенция из местных померла с неделю назад, да и все равно, я бы ей только если козу доверил. Совсем плохая была уже. А Мария недавно к нам прибилась. Парней моих сторонится, да и понятно дело: девка она ничего себе! Ребята сразу на нее глаз положили. Да только когда обломала она парочку шаловливых ручонок, да на полном серьезе… Вон, на Грэма посмотри! - Гуннар кивнул в сторону усатого разбойника с забинтованной рукой, покоящейся на перевязи вокруг шеи. – Так и оставили они затею в кусты ее завалить. Я и сам, право, пытался… Не силой конечно. Ну ни в какую! Сучка – одно слово! Но дело свое знает! Руки и все остальное чинит не хуже, чем ломает, опять же, на Грэма посмотри.
   Аделарду не очень нравилась идея, что Изабеллу будет осматривать какая-то бандитская лекарша, но выбора не было. Он поблагодарил Гуннара и принялся было за недопитое вино, как наверху раздался громкий женский голос.
 - Какого черта, Джакомо?! Убери свои грязные лапы от моей задницы, мерзкий карлик!
Через мгновение Джакомо уже катился вниз по лестнице под дружный хохот своих товарищей. Следом за ним появилась высокая стройная женщина в охотничьем костюме из оленьей кожи, прилаживая к поясу короткий боевой палаш с закрытой гардой, она начала спускаться вниз. Мария действительно оказалась довольно привлекательной. На вид ей было лет двадцать пять-тридцать; короткие, едва достигавшие плеч, курчавые рыжие волосы; зеленые глаза; стройные ножки в кожаных охотничьих штанах. Если бы не сплошь покрытое веснушками лицо и явно сломанный нос, ее даже можно было назвать красивой. Особенно если бы она отрастила волосы или хотя бы причесалась. Судя по выговору, внешности и крутому норову, Мария однозначно была уроженкой Ирландии.
- Гуннар, если ты не урезонишь своих похотливых идиотов, - Мария спустилась с лестницы, не забыв пнуть под зад все еще пытающегося подняться Джакомо, - то им скоро нечем будет держать свои железяки! Я им руки по-отрубаю, это я тебе обещаю!
- Ты же знаешь, Мария, в этом я им не указ, - развел руками бородатый блондин. - Мы - люди свободные, лапать девку или не лапать, - каждый сам решает…
- На свой страх и риск! - Закончила за него девушка, уперев руки в бока.
- Ну, может, если ты одного прикончишь, другие в следующий раз дважды подумают!
Гуннар обнажил обломанные зубы в хитрой ухмылке. Братва за столом громко заржала и чокнулась кружками, изрядно полив вином стол.
- Вот еще, руки марать. - Мария скривила губы, бросив презрительный взгляд на пьяных мужиков за столом.
- Ладно, зачем понадобилась? – Добавила она, переведя глаза на Гуннара. – Я так сладко спала, пока этот французский недомерок не вломился в мою комнату…
- Тут одной молодой леди нужна твоя помощь, - сказал Гуннар, кивая в сторону Изабеллы.
- Да, я уже заметила. Новенькие?
- Нет. Этот седой парень сопровождает девчонку куда-то в земли скоттов, вроде, к родителям.
- Хех, а по одежке и не скажешь, что предки богатенькие, - подал голос Джакомо, бросив скептический взгляд на лохмотья в которые была одета Изабелла. – Телохранителя-то нанять денег немалых стоит, а, Седой?
- Мое имя – Аделард. - Он поднялся, не обращая внимания на чернявого. - К вашим услугам, леди Мария.
- Обойдемся без ледей, наемник. Ледей тут нема! – Не унимался карлик.
- В данный момент я не работаю за деньги, Джакомо. – Чернявый уже начал основательно доставать Аделарда. -  Я - родственник этой девочки, - соврал он. - Ее отец - мой двоюродный брат - и его жена умерли от бубонной чумы, и я…
- Ага. Понятно. Выполняешь братский долг. – Джакомо скривил губы в подобии улыбки.
Поворот ситуации Аделарда совершенно не радовал. Пьяная братва за столом притихла и зашепталась. Гуннар глядел на него прищурив свои синие глаза и поглаживая бороду.
Врать Аделард никогда не умел. Ну почему ему сразу было не назваться отцом Изабеллы?  И дело с концом. Нет! Сначала назвался наемником, теперь вроде как и не наемник совсем, работает задарма, ради какого-то брата, – седьмая вода на киселе! Хорош наемник. Если эти бандиты решат, что мифические родственники Беллы могут заплатить, или хуже того, что она знатного рода, а значит можно запросить выкуп еще больше, то проблем не избежать. Он опять подвергал ее опасности…
  Задумавшись на несколько секунд, Аделард не заметил, как в зале стало совсем тихо, и все глаза устремились на него.
Ситуацию спасла Мария.
- Так, вот что, бери свою девчонку и пойдем-ка наверх, наемник. Расскажешь, что с ней к чему, а то тут слишком много любопытных рож, - сказала она, еще раз окинув взглядом пьяную компанию за столом. – С виду вроде цела, только напугана до усрачки и грязная, как поросенок. Кстати, Гуннар, - добавила Мария обращаясь к вожаку. - Если уж у тебя очередной приступ рыцарства, и ты хочешь, чтобы я позаботилась об этой девчонке, то нагрей-ка воды! В первую очередь её надо вымыть.
С этими словами она направилась к лестнице, Аделард и Изабелла последовали за ней, оставив  Гуннара  сидеть с открытым ртом, под дикий гогот его товарищей по оружию.

- Так получилось, что я в этой компашке - единственная баба, - заговорила Мария, как только они поднялись на второй этаж. - И в то время, как остальная компания, ужравшись до синих чертей, спит вповалку, где попало, мне Гуннар выделил отдельную комнату. Он, похоже, втрескался в меня по уши, этот Гуннар. Парень он хороший, добрый, только молод слишком и посему наивен. Ты на бороду не гляди, он для того ее и отпустил, наверное, чтобы старше выглядеть. На самом деле ему еще и двадцати нет, проболтался однажды по пьяни, в очередной раз пытаясь меня завалить. Я вообще не понимаю как он стал вожаком этой банды головорезов, хотя, конечно, силы ему не занимать. Но все же я думаю, это не надолго. Многим не нравится, как он ведет дела, рано или поздно он получит нож под ребро, исподтишка, от своего же дружка. В открытую-то, на него боятся идти, даже всем скопом. А ночью, пьяного, вполне могут зарезать…
Мария остановилась у последней, четвертой по счету, двери от лестницы и, повернувшись, посмотрела Аделарду прямо в глаза.
- Ты, наверное, недоумеваешь, зачем я тебе, первому встречному, все это рассказываю, да?
- Честно признаться, у меня была такая мысль, - ответил Аделард.
- Да потому, что когда это случится, мне несдобровать. Эти кобели давно уже пускают на меня слюни, а кое-кто и ножик точит. Один только Гуннар их и сдерживает… Пока.
- Отчего же тебе не сбежать? - Удивился Аделард. – Что-то я не заметил, чтобы тебя особенно охраняли.
- Да оттого, - Мария открыла дверь и пропустила их вперед, - что бежать мне, в общем-то, некуда. Это раз. А во-вторых, нравится мне этот дурень малолетний, он меня своим головорезам в обиду не дал, когда поймали меня на большой дороге. Да и потом пригрел, защищал. А ведь мог бы по-ихнему, бандитскому, обычаю по кругу меня, как добычу, пустить. С тех пор и зуб на него у братвы имеется, особенно у этого, чернявого. – Мария захлопнула за нами дверь. – Не могу я его так, на погибель, одного тут бросить.
- Я понимаю, Мария. Но это все равно не объясняет, зачем ты мне все это рассказываешь. Это не мое дело.
- Да нет, красавчик! Это очень даже твое дело. Потому что между этой бешеной сворой убийц и твоей смазливой девчонкой, не говоря уже про твою мелодично позвякивающую дорожную сумку, стоит сейчас, опять же, только Гуннар! Или ты не заметил, как они на вас поглядывают?
    Аделард, конечно же, заметил. Заметил, как Джакомо перешептывается с их старым знакомым рыбаком. Заметил, как они украдкой поглядывают в их сторону. Причем чернявый все больше пялился своими злыми глазками-бусинками на его дорожную сумку, в которой, как проницательно подметила Мария, лежали все их деньги. И закадычный дружочек Серж, надо полагать, не преминул ему сообщить, что за место в лодке его пассажиры расплатился золотом. А рыбак-контрабандист в свою очередь все так же похотливо облизывался, глядя на Изабеллу. Все это Аделард подметил и учел. И все же надеялся, что обойдется без кровопролития. И не потому, что ему было жалко этих псов. Нет. Он бы с удовольствием прирезал этих двоих, глядишь, остальные бы одумались. Но он боялся за Изабеллу, она и так уже видела слишком много крови, он чувствовал, что она на грани. Но больше всего Аделард боялся, что она опять увидит во нем монстра…
Но одного Аделард не учел: того, что сейчас поведала Мария.
Аделард разбирался в людях, и Гуннар ему сразу понравился. Он не из тех, что нападают со спины. Может быть, он бандит и грабитель, но человек по-своему благородный. Видимо, кровь его прадедов викингов все еще живет в нем. Аделард надеялся, что тот не поступится законами гостеприимства и не нападет на людей, которых приютил. Но если он в опале, если его люди уже готовы взбунтоваться, как говорит Мария, то это в корне меняет дело.
- Ну, что ж, значит, мы не останемся на ночь, - ответил он Марии, улыбнувшись.
- Ты думаешь, они так легко дадут вам уйти?
- Нет, не думаю. Но, поверь мне, я могу постоять за себя и за девочку.
- Я знаю, - Мария подняла на него свои изумрудные глаза, пристально всматриваясь в его лицо. - Встречала таких как ты. Профессиональные убийцы, с мечом в руках от колыбели, вам убить - что плюнуть! По глазам вижу! У меня отец такой же был... Пока не сгинул. Ты их, как овец, всех перережешь, пьяных-то…
Мария опустила взор и произнесла уже совсем другим голосом:
- Не убивай его, Седой, он хороший парень, просто попал в дурную компанию. На остальных мне плевать, но Гуннара пощади, прошу тебя.
- Ага. Все они хорошие, пока в дурную компанию не попадут. Джакомо когда-то, наверное, тоже был славным карапузом. Хотя… Вряд ли… Ладно, Мария. - Аделард взял ее за руку. - Не трону я твоего дылду-блондинчика, если сам в драку не полезет. Обещаю. А так как сию минуту убивать нас, полагаю, не собираются, то займись лучше Изабеллой. И еще, Мария, девочка не понимает по-английски, поэтому…
- Дядя Аделард, - неожиданно раздалось за его спиной, где, как всегда, пряталась Изабелла. – Конечно, я знаю английский язык, ведь моя мама была англичанкой.
Произнесла она это, естественно, на чистом английском языке. На что новоявленный «дядя Аделард», только и смог, что открыть рот, постоять так с полминуты и выпалить:
- Ах… Ну да… Конечно…
  Врать это юное создание умело явно лучше, чем ее «дядя». А знание английского языка для Аделарда вообще стало откровением.
Мария с недоумением посмотрела на них, потом пожала плечами и произнесла:
- А что с ней, собственно такое?  Я вижу пару ушибов и ссадин, надо, конечно, ее вымыть и сменить одежду. И поспать бы не мешало, но в целом девочка выглядит здоровой.
- Постой тут, дорогая, - сказал Аделард Изабелле и отвел Марию в дальний конец комнаты.
- Я так понимаю, девочке этого лучше не слышать? – Спросила она.
- Боюсь… - Аделард помедлил несколько мгновений, собираясь с мыслями. – Боюсь, девочка подверглась насилию, – выпалил он наконец. - Ну, ты понимаешь, по женской части. Я опасаюсь разрывов внутри, кровотечений… Ну, как там это бывает…
Мария серьезно посмотрела ему в глаза.
- Я не знаю, что у вас там произошло, - произнесла она через некоторое время. - И это не мое дело. Но могу вас уверить, если бы там действительно было что-то серьезное, то девочка вряд ли могла бы сейчас стоять. Но, так или иначе, мне немедленно нужна чистая горячая вода, чистое полотенце и полное отсутствие мужиков в этой комнате. Так что, сэр, предлагаю вам сейчас за водой и отправиться.

  Аделард не успел опомниться, как оказался за дверью. Странно, как иногда мужчина не может прекословить женщине, даже если этот мужчина прожил не одну сотню лет.
Он послушно отправился за водой на кухню, попутно ловя угрюмые взгляды парней за столом. Видимо, паршивое вино таки закончилось, и от этого они стали еще злее. Джакомо, Косого Сержа и Гуннара в зале не было.
  Гуннара он обнаружил на кухне, суровый бородатый вожак банды стоял над большим котлом у очага и кипятил воду, хотя мог бы запросто поручить это корчмарю.
Аделард присел рядом на пенек.
- Что, Седой, и тебя запрягли? - Гуннар повернулся к нему с дружелюбной улыбкой, обнажив ряды обломанных, как у злого пса, зубов, - Мария - она такая, да. Скоро тут всеми командовать будет вместо меня, ха-ха!
- Да, девица она с характером, - сказал Аделард. - Таким палец в рот не клади!
- Ага, - хохотнул Гуннар. - А вот кое-что другое можно!
- А не боишься? Зубки остренькие!
- Не, я себе кованый у кузнеца заказал. Пообломает зубки-то!
Тут они дружно расхохотались.
- На выпей, Седой, - Гуннар протянул Аделарду свою кружку. - Тут еще немного осталось.
Ничто так не сближает двух мужчин, как пошлая шутка и кружка вина. Через пару минут они уже болтали, как старые приятели.
- Значит, говоришь, родом ты из Дании, Гуннар?
- Да, Гуннар Отторсон - мое имя. То есть сам-то я тут родился, в Йорке, но предки мои данами были. Потомки славных викингов! Знатного рода, между прочим!
- Да, я смотрю, ты тоже решил последовать примеру предков. Дружину себе набрал. Корабль то у вас есть?
- Да какая дружина? – Гуннар в сердцах ударил кулаком по колену. – Пьяницы одни, мечом машут, как метлой какой! А корабль - посудина дырявая о двенадцати веслах.
Я ж, когда из дома ушел на поиски приключений, чего думал! Думал, прибьюсь к каким ни будь славным пиратам, и начнется романтика, деньги рекой потекут, девки, выпивка! А оно видишь, как вышло. Банду-то я нашел, но они чего делали: одиноких путников на дорогах грабили! Нету в этом чести и романтики никакой, да и денег тоже.  Не нравились мне такие дела. А потом вот Мария нам повстречалась на большой дороге. Главарь тогдашний, Дуболом, по кругу ее пустить хотел! Ну разве можно так с женщиной? Если б себе взял, я бы слова не сказал, но вот так – нехорошо это. Да и понравилась она мне сразу. Глазищи видал? Что изумруды твои! Ну я и вызвал главаря на честный бой, как полагается. Здоровый был мужик, страшный! Но медленный и глупый. Простейших уловок не знал, ну так я ему первым же обманным финтом башку и снес. И вот, вроде как стал главарем. Но вот только толку мало пока.
Хотел я на морях пиратствовать, как и должно порядочному викингу! И пошли мы к побережью. В одной из рыбацких деревенек нашли наконец ял этот самый, двенадцативесельный. Единственная более-менее нормальная посудина, которая смогла нас всех вместить. Ну вот, думаю, мечта моя и сбылась! Сейчас выйдем на морские просторы и начнутся приключения! Эх, и чем я Богам насолил? Первой же ночью налетели на рифы, никто из этих крыс сухопутных так и не признался, кто у руля сидел, пока я спал.
Несколько парней, что в доспехе были, так и пошли ко дну, остальные, кто смог – выплыли.  Хотя я всем говорил: сымайте брони на воде!
Пятнадцать человек нас было. Осталось восемь, считая Марию. Ял с рифов кое-как сняли во время отлива, так там дыра в половину борта, а плотников да корабельного дела мастеров среди нас нету. Вот с тех пор тут и сидим, вторую неделю уже. На Томасовых харчах. Токмо припасы скоро кончатся, выпивка, похоже, уже скончалась. – Гуннар со вздохом поставил опустевшую кружку на пол. - Чего делать, ума не приложу. Кстати, Седой, ты случаем, плотницкому делу не обучен?
- Нет, приятель, - ответил Аделард подымаясь. - Я все больше мечом работать обучен, чем рубанком.  Ладно, Гуннар,  вода уже закипела, пойду я наверх.

   Когда он проходил через общий зал с горячим котлом в одной руке и с ведром холодной воды в другом, Джакомо и Косой Серж уже вернулись. Причем, похоже, не с пустыми руками, ибо за столом снова воцарился пьяный дебош, кружки опять были полны, и братва горланила песни:
«Эге-гей!
Батька, лучше налей!
Ты для нас не жалей
Браги, пива и ледей!»
   
  Аделард не спеша поднялся вверх по скрипучим ступенькам, провожаемый злым взглядом черных бусинок Джакомо, которыми он сверлил его, прикладываясь к кружке, и косым - Косого Сержа.
Подойдя к двери, постучал.
- Седой, ты? – Ответила Мария из-за двери.
- Я. Воду принес.
- Входи.
Он вошел в полумрак комнаты, захлопнув дверь пяткой.
  Угол комнаты был отгорожен висящей простыней, за которой слышался тихий смех и хихиканье. И  только тени на простыне от горящей лучины.
- Поставь ведра у входа, Седой. -  Мария высунулась из-за края простыни.
- Но, - открыл было рот Аделард.
- Нормально все с твоей девочкой, не беспокойся, папочка! – Ехидно хихикнула Мария и, кажется, показала ему язык. - Только синяки и ушибы, как я и говорила.
 Аделард с облегчением вздохнул.
- А сейчас вообще красавицу из нее сделаем! – Добавила Мария.  - А ты топай уже, а то там без тебя все сейчас выпьют!
   Аделард было хотел возразить, что не собираюсь надираться с этим быдлом внизу, но она уже скрылась за импровизированной занавеской, и он, передумав, послушно вышел.
      
Пьянка внизу продолжалась. Одна похабная песенка сменялась другой. Гуннар сидел на своем тюке, во главе стола, и не отставал от других. Компания уже порядочно надралась.
- Ааа! Наемник! – Окликнул его Гуннар, помахивая обгрызенной гусиной ножкой, увидев, что Аделард спускается вниз. - Хорошо все с твоей подопечной? Давай, садись! Братва еще пойла притаранила! Ща выпьем! И байки твои, обещанные, послушаем!
- Да, спасибо, Гуннар, - ответил Аделард, подходя к столу. - С Изабеллой все хорошо, Мария о ней позаботится. Еще раз спасибо тебе за гостеприимство.
- Да какие проблемы, Седой! У нас нечасто такие благородные гости бывают! А ежели еще и рассказом каким порадуешь о дальних землях, так вообще в расчете будем. Садись!
После слов «благородные гости» Джакомо, что сидел по левую руку от вожака, презрительно хмыкнул и вытер нос грязным рукавом.
- Ну-ка! Принесите гостю кресло! – Гаркнул Гуннар, выразительно посмотрев на Джакомо.
Тот нахмурился, кинул на Аделарда злобный взгляд исподлобья, но команду выполнил. Встал и подтащил ближайший тюк с тряпьем, установив его туда, куда указал Гуннар - по правую руку от вожака.
- Извини, Седой, - произнес Гуннар, пока Аделард усаживался. - Про кресло - это я для красного словца сказал. Мебель всю на дрова извели, лень в лес за сушняком ходить, а что в деревне было, все пожгли давно.
- Понимаю, - ответил Аделард, усевшись на мешок и поправляя плащ.
- Снял бы ты его, жара же! – Хохотнул молодой вожак и вновь приложился к кружке.
- Да простудился я немного, пока в море были, – соврал Аделард. – Боюсь, опять продует. Я так посижу.
- Да мне то что, - опять улыбнулся блондин. - Хоть в шубе сиди, дело твое! На лучше, выпей!
С этими словами он подал Аделарду большую деревянную кружку с пенящимся напитком.
- Тут один подлец, богатей деревенский, припрятал-таки от нас целый бочонок отличного эля! Но у нашего Джакомо, - Гуннар поднял кружку, салютуя чернявому, - вместе с его косым дружком, видать, нюх на выпивку! Давай, наемник, за здравие!
   Дружно грохнули кружки, обильно поливая пеной гусиные кости на столе. Эль и правда оказался отменным.
 
Следующий час они провели в беседе с Гуннаром. Аделард вкратце, опуская ненужные, а зачастую и небезопасные для себя подробности, рассказал ему о своем путешествии на восток. О прекрасных дворцах Бизантии, о войне между внуком и дедом за императорский трон. О Великой Стене, за которой живут люди с желтой кожей и узкими глазами, которые не верят в Спасителя и даже убивают христиан. О людях, которые ударом голой руки разбивают камни, а пальцами пробивают железо. О таинственном культе Богини Смерти, которая также является и Матерью всего живого. О ее последователях, которые, глубоко в непроходимых, вечно зеленых лесах, где идут нескончаемые дожди, приносят человеческие жертвы и пьют их кровь. Об островной империи далеко на Востоке, где живут воины, настолько одержимые честью и преданные своему сюзерену, что даже за малейшую промашку или отступление от кодекса сами вспарывают себе живот.
  Увлекшись рассказом, Аделард не заметил, как кружка его опустела, а за столом воцарилась непривычная тишина. Все, включая Гуннара, сидели с раскрытыми ртами, позабыв про свой эль.
   Аделард налил себе еще и сделал большой глоток, чтобы промочить горло. Окинул взглядом своих слушателей, довольный произведенным эффектом.
- Брешет, - выпалил наконец Джакомо и сплюнул. – Точно, брешет! Я могу поверить в зверей размером с дом и с хвостом вместо носа. Я могу даже поверить в крепостную стену длиной в пол-королевства и идиотов, которые дырявят себе животы. Но чтобы человек пальцами протыкал железку?!
   Аделард, находясь уже под изрядным хмельком, хотел было продемонстрировать чернявому это искусство, использовав для этого его же несоразмерный шлем, но тут дверь на втором этаже скрипнула и отворилась.
   В дверях появилась Мария, ведя за руку черноволосого ангела в длинном бархатном платье алого цвета с гранатовым узором в виде созревших плодов, зубчатых венчиков и переплетенных стеблей, вышитых золотой нитью по всей длине ткани. И без того узкую талию Изабеллы стягивал корсаж. Глубокий вырез открывал такие виды, что перехватывало дыхание. Широкие рукава, расшитые золотом, спускались почти до колен, а длинный шлейф алыми волнами ложился вокруг ног. Для полноты картины не хватало только барбеты с двурогим эксифоном на голове, и Аделард бы решил, что попал на бал во дворец к самому королю Людовику. Изабелла выглядела, как придворная дама из самых знатных слоев дворянства. Да что там говорить: на роскошных блестящих волосах цвета безлунной ночи и короне было самое место!
    Аделард был поражен даже больше, чем когда впервые увидел ее в своем доме в Париже. И уж точно он бы не узнал в этой благородной даме того грязного испуганного котенка, которого спас в таверне толстяка Анри. Или измученную девочку, которую буквально вчера вырвал из окровавленных лап инквизиции.
   Чего уж говорить о безродных невежественных бродягах, что сидели сейчас за столом. Подобное великолепие они могли видеть, пожалуй, только на коронации какого-нибудь монарха, да и то - издалека. Рты открылись по второму разу. А у большинства они даже не закрывались с момента окончания его рассказа. Даже в глазах Косого Сержа, когда он смотрел на Изабеллу, Аделард впервые не заметил ни капли похоти. Только чистый восторг и благоговение.
   Но более всего Аделарда удивила реакция Гуннара: пока Мария и Изабелла под ручку спускались по лестнице, а за ними следовал алый водопад бархата, он, как и все, сидел с разинутым ртом, потеряв дар речи и зажав обглоданную гусиную ножку в кулаке. Но вдруг, как только дамы коснулись ногами пола, подметая шлейфом опилки, он вскочил, уронив еду на пол, и стрелой кинулся в угол комнаты, где были свалены тюки с награбленным добром.
  Дамы в замешательстве остановились у подножья лестницы. Гуннар несколько минут, чертыхаясь, копался в мешке. Все взгляды устремились на него. Наконец он радостно воскликнул, спрятав что-то за пазуху, и торжественным шагом направился к девушкам.
 И тут открытые рты захлопнулись с характерным звуком: здоровенный разбойничий вожак упал перед Изабеллой на одно колено, склонил голову и воистину с рыцарским достоинством преподнес ей на вытянутых руках дар, достойный королевы, - искусно сплетенный из золотых чешуек поясок, украшенный россыпью драгоценных камней и причудливой гравировкой.
- Прими этот дар, о прекраснейшая из богинь! - Произнес Гуннар, поднимая голову. - Как только я увидел тебя, то понял, что только этого пояса недостает твоему наряду. С ним ты станешь еще прекрасней, если это вообще возможно! Это вся моя доля из нашей добычи, но мне не жаль отдать все свое богатство за возможность лицезреть твою красоту!
  Аделард почувствовал укол ревности. Стервец, оказывается, умел говорить, когда хотел. Джакомо, сидящий напротив, в который раз презрительно хмыкнул и сплюнул на пол. Мария нахмурилась и поджала губы. Но потом ее лицо разгладилось.
- Я смотрю, подруга, - произнесла Мария с улыбкой, - ты не только примерила подаренное мне Гуннаром платье, но еще и жениха у меня отбиваешь.
Гуннар покраснел как помидор и опустил голову. Аделард ждал что Изабелла смутится и тоже покраснеет. Но она с королевским достоинством приняла пояс из рук Гуннара.
- Благодарю тебя, мой рыцарь, - произнесла она, застегивая пояс на бедрах. - Ты воистину благороден и великодушен. Я буду вспоминать тебя каждый раз, надевая твой подарок. А теперь отведи меня, пожалуйста, к столу, я проголодалась.
  И она изящным жестом протянула Гуннару свою маленькую ручку. Краем уха Аделард услышал, как с клацаньем захлопнулось несколько еще открытых ртов. Мария вытаращила глаза, глядя на свою новую подругу, и невольно подалась в сторону. Гуннар встал с колен, с благоговением и осторожностью, как фарфоровый цветок, взял тонкие белые пальчики Изабеллы в свою лапищу, и они направились к столу.
«Крестьянская дочка? – Пронеслось в голове Аделарда. - Да черта с два! Куда же я смотрел, старый болван? Разве этими руками собирали рожь? Разве эти пальцы знают, что такое ткацкий станок или веретено? Да она в своей жизни, наверное, не поднимала ничего тяжелее собственного подола! Тьфу! Аделард, совсем все мозги пропил!»
 Он в сердцах отшвырнул от себя кружку, которая чуть не попала в Джакомо, обрызгав его остатками пива. Но тот даже не шевельнулся. Он смотрел Аделарду прямо в глаза и мерзейше улыбался, скаля гнилые зубы. Аделард отвернулся.
  Тем временем «царственная» парочка уже подошла к столу. Гуннар стоял держа Изабеллу за руку, и тупо смотрел на грязный тюк, на котором недавно сидел. Аделард решил выручить парня, хотя когти ревности уже не на шутку скребли его душу. Но он гнал ее подальше, еще не хватало, что бы он тут, как сопливый школяр, начал бы выяснять отношения из-за девчонки. Пусть молодежь порезвится, со всеми этими высокопарными речами и приседаниями. Гуннар – он, судя по всему, парень достойный, даром, что неудавшийся разбойник, и, похоже, действительно из благородных. И, скорее всего, даже женщины еще голой не видел, хоть и распускает перья и кичится, как павлин. Пусть поиграет в ухаживания, без фанатизма, конечно. Дотронуться до Изабеллы Аделард не даст и самому дьяволу. Глотку перегрызет, если допрыгнет.
 Гуннар уже с минуту стоял, соображая, как поступить. Было почти слышно, как в его пьяной голове ворочаются мысли, но он не может ничего придумать. Аделарду стало почти стыдно за парня. Изабелла смотрела на него с легкой укоризной, слегка наклонив голову и улыбалась самым краешком губ… Голубки, мать их… Молодежь.
- Томас! – заорал Аделард.
Из-за двери кухни высунулась клокастая голова забытого всеми корчмаря.
- Чего еще? – отсутствующим голосом осведомилась голова с блеклыми глазами.
- Томас, наверху, в комнате, я видел пару целых стульев, которые еще не успели спалить. Будь добр, принеси. Дам надо усадить к столу, как подобает. Ты же хозяин, как-никак!
Глаза Томаса оживились. Давненько, видимо, он не слышал вежливого слова. И уж тем более обращение «хозяин».
- Будет сделано, благородный господин!
Изабеллу Гуннар усадил по левую руку от себя, бесцеремонно подвинув Джакомо в сторону вместе с мешком, на котором тот сидел. Марию же посадили рядом со Аделардом. Аделард не возражал.
Опять полился эль по кружкам, бочка оказалась не маленькой. Повеселевший и как будто набравшийся жизни Томас раздобыл где-то колбасы, сыра и свежего хлеба.
- Исключительно для дам! – Заявил он, когда к яству потянулись загребущие руки захмелевших разбойников. Но действие возымел только окрик Гуннара и удар кулаком по столу. Руки убрались. Джакомо скрипнул зубами, но сплевывать не стал. От украдкой сунутого в руку золотого Томас не отказался.
   Пить Аделард больше не стал, впрочем, никто и не предлагал. Шестеро разбойников вместе с Косым Сержом, собрались на противоположном конце стола и о чем-то тихо разговаривали, бросая косые взгляды в их сторону. Несмотря на обилие эля как в их головах, так и в кружках, ни смеха, ни похабных песенок слышно не было.
Гуннар с Изабеллой говорили о каких-то глупостях, причем говорил в основном Гуннар, лепя невпопад то одно, то другое. Перескакивая с темы на тему, начиная от погоды и заканчивая урожаем репы в Йорке в позапрошлом году. Изабелла тем временем нарезала колбасу, используя нож и вилку, и по кусочку отправляла в рот. При этом, делая вид, что слушает, она изредка смеялась прикрыв рот ладошкой. Аделард ее не узнавал…
   Впрочем... Знал ли он ее? Они были знакомы всего пару дней, из которых большую часть времени она либо спала, либо была не в состоянии общаться. Им так и не выдался случай поговорить по душам. Кто же она такая на самом деле? Явно не крестьянская дочка. Манера держаться, благородные речи, даже умение обращаться с ножом и вилкой, - все это говорило о дворянском воспитании. Кто же…
- Кто она такая, Седой? – Тихо проговорила Мария, наклонившись к его уху. – И кто ты? Только не говори, что родственник! Я вижу, как ты на нее смотришь!
Аделард ответил не сразу.
- Я не знаю, Мария. Я сам хотел бы это знать.
- Если она не отцепится от Гуннара, я не знаю что я… - Мария скрипнула зубами.
- Что «ты»? – Аделард повернулся и посмотрел ей в глаза. - Что ты сделаешь, Мария?
Она прищурила свои зеленые глазки и лукаво улыбнулась. Аделард не успел опомниться, как ее губы уже прильнули к его губам, а руки обвились вокруг шеи. От неожиданности он даже отпрянул. Но она, не разжимая рук, нарочито вальяжно уселась у него на коленях, показательно поерзав задом, как бы устраиваясь поудобней.
- А вот что.
Аделард опешил и бросил быстрый взгляд на Изабеллу. Черные глаза метали молнии.
- Ну все. – Он расцепил руки Марии и убрал их со своих плеч. Она с наигранной (а быть может и нет) обидой уселась обратно на свой стул. Аделард поднялся.
- Благодарю за гостеприимство, Гуннар, - произнес он. - Но солнце уже близится к закату, и нам пора в путь.
- Но сэр, - Гуннар тоже поднялся, было видно, что он немного растерян. – Я надеялся, что вы останетесь на ночь.
   Аделард ждал этого приглашения. Оставаться в этом разбойничьем логове было, конечно, не безопасно. Но Изабелле надо было отдохнуть и поспать в нормальной кровати, под крышей над головой. Срываться на ночь глядя неведомо куда, без лошади, с уставшей девушкой на руках его не очень радовало.
- Я принимаю приглашение, Гуннар, – ответил Аделард. - Я понимаю твое желание подольше пообщаться с моей прекрасной спутницей, но, тем не менее, вам придется отложить это на завтра. Изабелла очень устала, мы проделали долгий путь, и я попросил бы тебя выделить нам комнату, где она могла бы отдохнуть.
- Да, конечно, - опечалившееся было лицо Гуннара просияло, - Я сейчас же распоряжусь о постели. Можете занять любую из трех свободных комнат. Томас!
- Еще раз благодарю тебя, Гуннар. 
   Аделард встал и направился к лестнице, специально не подав никакого знака своей подопечной. Изабелла поднялась из-за стола, приподняв подол платья, и послушно последовала за ним.
- Платье можешь оставить себе, принцесса! – Услышал Аделард насмешливый голос Марии за спиной. Он был уверен, что с этими словами она положила ногу на ногу и отхлебнула добрый глоток эля.
- И какого хрена надо было так разодеться ради того, чтобы пожрать? – проворчал Джакомо, когда они уже поднимались по лестнице.
Это был единственный случай, когда Аделард с ним согласился.
- А наш-то прынц Датский! Перья распушил! Да «милости просим», да «целуем ручки», да «несоблаговолители». Петух Гамбургский!
 

  Комната, которую им выделил Гуннар, была совершенно пустой: за исключением узкой кровати с набитым соломой матрасом и старого шкафа, там ничего не было.
Не успел Аделард закрыть дверь, как следом за нами вошел Томас с одеялом и простыней в одной руке и горящей свечой в другой. Откланявшись, он без слов удалился. Видимо, к нему снова вернулась его привычная апатия.
Аделард бросил одеяло на кровать, где сидела Изабелла, и подошел к окну, чтобы поставить свечу на подоконник.
- Ты злишься на меня? – Он услышал за спиной ее тихий голос.
- Отчего же? – Ответил Аделард повернувшись. – Ты  не сделала ничего дурного.
Он расстегнул ремень на груди и поставил ножны с мечом в угол.
-Зачем же ты тогда целовался с Марией? – В полумраке и колеблющемся свете свечи она напоминала симпатичного нахохлившегося бесенка. Брови сошлись на переносице, губы плотно сжаты, длинные тонкие пальчики впились в ткань матраса.
Ну прямо маленькая фурия или суккуб.
- Я ее не целовал, - ответил Аделард, снимая плащ и отстегивая кобуру с двустволкой. – Это она меня поцеловала.
- Ты приревновал меня к Гуннару, да?
 Ну что ты с ней будешь делать? Вот чертенок! Хотя в данном случае женская логика, как это ни странно, оказалась точна, хотя Аделард и не желал в это верить и принимать.
И вообще, он чувствовал себя крайне глупо, оказавшись посередине этого детсадовского любовного треугольника. Осталось только отправиться с ними в песочницу, лепить куличики.
- Гуннар не сделал ничего предосудительно, - сказал Аделард со вздохом. - Он просто был вежлив. Да и почему я должен тебя к кому то ревновать? Ты же не моя женщина…
  Она молчала, сидя на кровати, пока он расстегивал ремешки с кобурами. Когда он согнулся в три погибели, пытаясь вытряхнуть себя из опостылевшей за эти два дня кольчуги, она встала и молча помогла ему с рукавами.
- Помоги мне снять платье, - сказала она, когда Аделард наконец освободился от тяжелой брони.
Он принялся развязывать тесемки корсажа.
- Изабелла, нам надо серьезно поговорить. При нашей первой встрече ты рассказывала, что выросла в крестьянской семье. Но…
- Я очень устала, мсье Руодри, - ответила она холодным тоном, - В свое время вы все узнаете. Так же, уверяю вас, без награды за свои самоотверженные подвиги вы не останетесь.
Она сняла платье через голову, оставшись в одной нижней рубашке. Полупрозрачная ткань почти не скрывала идеальной формы ее груди. Слишком идеальной для ее возраста. Бугорки сосочков отчетливо выделялись под тонкой тканью. Он не нашел в себе сил отвести взгляд.
- И впредь, мсье, - она подняла на него свои обсидиановые глаза, - называйте меня на «вы»! И не забываете «леди»!

  Он уже с полчаса сидел на своем плаще с мечом на коленях, прислонившись к стене под окном. Кожаные портки и куртку он снимать не стал, так как спать не собирался. Рядом, на кровати, Изабелла ворочалась под одеялом с боку на бок. Видимо, ей тоже не давали покоя собственные мысли.
  А у Аделарда в голове вертелся только один вопрос: кто же эта девочка? Эта кардинальная перемена в характере застала его врасплох. Он никак не ожидал превращения робкой, испуганной крестьянской девчонки в придворную леди с нотками власти и холодной сталью в голосе. И дело тут было совсем не в роскошном платье, что подарила ей Мария.
Кстати, это тоже было для него загадкой. Изабелла как будто зачаровывала людей вокруг себя. Сегодня за столом, глядя на все со стороны, он понял это особенно ясно.
Незнакомая, и явно не богатая женщина, дарит ей свое лучшее платье, судя по всему, подаренное ей Гуннаром. Суровый разбойничий вожак падает на колени и преподносит ей подарок баснословной цены.
   Все это было очень странно и необычно. Таким же необычным было и его поведение. С тех пор, как он встретил эту черноглазую русалку, он как будто потерял голову. Взорвал тюрьму, пошел против святой инквизиции. Дьявол! Устроил резню и пальбу в самом центре Парижа! Ради чего? Ради черных глаз пятнадцатилетней девчонки?! Да, она была красива. Она была чертовски, безумно и нереально красива. Но черт тебя возьми, Аделард! У тебя мало было чертовски красивых женщин?
Но эту девочку он любил. Любил, несмотря на все странности, а возможно, отчасти и благодаря им. Он любил ее. Любил до ломоты в костях. До безумия. До луны. 
- Аделард… - Послышался тихий голос из-под одеяла.
Он вздрогнул. Она как будто читала мои мысли. И она… Она в первый раз назвала его по имени.
- Ты не ляжешь со мной? Мне холодно.
Он сглотнул. Стиснул зубы.
  Он жаждал сказать «да», но он боялся. Боялся, что просто не сможет удержать себя в руках, если окажется рядом с ней в одной постели. Боялся, что если не сдержится, если сорвет этот нежный и прекрасный цветок, то волшебство исчезнет… Рассеется, как утренний туман в траве. И утром он опять останется один. Наедине с вечностью. Без смысла существования. Без надежды… Но она ждала его в постели. Одетая в одну ночную рубашку. Она звала его, и ей было холодно. Он жаждал согреть ее своим телом, прижаться к ней, зарыться лицом в ее волосы, раствориться в ней…
- Нет, - прохрипел он через силу. - Мне надо быть начеку и охранять вас, леди.
- Ах, ну да, наемник! – Она со злостью рванула на себя одеяло, отвернувшись к стене. – Это просто работа! Я же не твоя женщина!
Черт… Аделард в сердцах приложился затылком о стену. Ну что ты будешь делать?  Он молча поднялся и накрыл ее своим волчьим плащом.

Аделард сам не заметил, как задремал. Видимо, с пивом тем вечером он все же перебрал. Ему снилась битва при Баннокберне тридцатилетней давности, когда он сражался с англичанами на стороне шотландского короля Роберта Брюса. Тогда вместе с Дугласом и Стюартом они загнали англичан в болото между двух рек. Это была резня. Не одна тысяча англичан осталась гнить в этом болоте. Сам Эдуард II едва избежал смерти. Разгром довершил уже сам Роберт со своими гэльскими частями.
Но англичане припомнили им все при Халидон-Хилле спустя двадцать лет. После этого сокрушительного поражения он и сбежал из Шотландии. Английские лучники осыпали их смертоносным, жалящим дождем. Его друзья падали лицом в грязь вокруг него, он сам  получил стрелу в плечо. Никто так и не дошел до вершины этого злополучного холма. Война никогда не меняется. Смерть, кровь, грязь и звон стали…
Звон стали… Он и сейчас слышал его…
Звон стали!
    Аделард вскочил, схватив меч. Эти звуки ему не снились. За дверью шел бой, он слышал крики и лязг оружия. Сталь встречала сталь.
Сквозь звон клинков он разобрал голос Гуннара:
- Грязные псы! Я не позволю вам осквернить законы гостеприимства! Я поручился своей честью за безопасность этих людей!
- Засунь свою честь себе в зад, рыцарюга плюгавый! – Это был голос Джакомо. - Довольно ты нами командовал, салага! Нам надоело сидеть в этой занюханной дыре и грызть кости! Сейчас мы возьмем то, что нам причитается! А потом позабавимся с твоей принцесской!
- Вы не пройдете! - Рявкнул Гуннар.
- А ну, ребята, навались гурьбой!
- Не выходи! – Крикнул Аделард Изабелле, которая уже успела проснуться и сидела на кровати широко раскрыв удивленные глаза, с которых еще не успела упасть пелена сна.
Он рванулся к двери с мечом в руке, походя заткнув за пояс один из револьверов.
Дверь он вышиб плечом, чуть не задев при этом заспанную Марию, которая выскочила из своей комнаты в одной ночной рубашке, но с клинком в руке. Не сбавляя хода, Аделард перелетел через перила второго этажа. Смягчив падение сальто, он приземлился на колено прямо посередине стола, раздавив при этом пивную кружку и несколько гусиных костей.
Секунды хватило на то, что бы оценить обстановку.
Гуннар с ятаганом в одной руке и длинным кинжалом в другой, яростно отбиваясь, отступал вверх по лестнице на балкон второго этажа. На него напирали шестеро бандитов во главе с Джакомо, который  пытался достать бородатого гиганта копьем из-за спин своих товарищей. Гуннар уже был ранен в нескольких местах. Из ран на груди и предплечье обильно сочилась кровь. Если бы не узкая лестница, он давно уже был бы зарублен.
А на полу, в куче пурпурных опилок, держась за окровавленную, почти перерубленную выше колена ногу, из которой толчками выходила кровь, валялся Косой Серж. И выл.
- Джон, Грэм, Костыль, вали Седого! – Завизжал Джакомо, увидев Аделарда. - Откуда он взялся, мать его?
   Аделард не стал ждать, пока эти трое окружат его. Он прыгнул вперед, сильно оттолкнувшись от стола. Перехватив меч обратным хватом левой рукой и развернувшись в полете, он располосовал горло ближайшему бандиту в клепаной кожаной куртке. Приземлившись в присяди на левую ногу, используя инерцию,  он развернулся вокруг своей оси, подсекая правой ногой ноги Грэма, одновременно перекинув меч в правую руку, чтобы защитить спину от клейморы Костыля. Приняв плоскостью своего клинка за спиной его двуручник, Аделард с силой поднялся. Развернувшись на месте и перехватив рукоять меча двумя руками, используя локоть как рычаг, Аделард располосовал доходягу снизу вверх, от бедра до подбородка.
Еще один поворот. Перехват рукояти.
  Грэм тщетно пытался защититься рукой, на которую заботливая Мария наложила шину. Забинтованная рука вместе с усатой головой бедняги присоединились к объедкам под столом. Подкравшегося со спины четвертого бандита Аделард просто насадил на острие клинка, даже не оглянувшись.
  Тут краем глаза он заметил, что совсем уже ослабевший Гуннар поскользнулся в собственной крови и упал спиной на ступеньки, выронив обломанный у самой рукояти ятаган. Этим не замедлил воспользоваться Джакомо, уже подняв копье нацеленное в горло бывшему вожаку. Еще секунда и…
   Грянул выстрел. Кровь и мозги чернявого красивым багряным узором окрасили соседнюю стену, забрызгали лицо Гуннара и единственного оставшегося в живых разбойника. Тот в оцепенении стоял с опущенным мечом в руке, вытаращив глаза на медленно оседающее тело Джакомо с остатками черепа на месте головы. Быстро опомнившись, Гуннар, не долго думая, пригвоздил его к стене своим длинным кинжалом.
Аделард убрал револьвер за пояс. Все было кончено.

    В общей зале воцарилась поистине мертвая тишина. Даже Косой Серж затих и перестал стонать. Пол, лестница, стол, даже стены, - все было залито кровью. Сапог Аделарда наступил на что-то мягкое и липкое. Это были внутренности Костыля. Аделард нагнулся и вытер клинок о подол его рубахи.
Гуннар сидел с закрытыми глазами на ступеньках лестницы, прислонившись к стене, и тяжело дышал. Кровь покрывала его почти целиком. И его собственная, и злосчастного Джакомо.
  Мария все еще стояла на балконе второго этажа; лицо девушки было почти такого же цвета, как ее белоснежная ночная рубашка. Она все еще сжимала в руках свой короткий палаш, которым так и не успела воспользоваться. Она смотрела на Аделарда. В ее глазах был ужас.
Тут дверь в комнату приоткрылась, в проеме показалось испуганное девичье личико.
- Тут не на что смотреть, Изабелла, - нарушил тишину Аделард. - Собирайся! Скоро рассвет, мы уезжаем!
- Мария! – Крикнул он, когда дверь за Изабеллой закрылась.
Рыжеволосая ирландка стояла не шелохнувшись.
- Мария, черт возьми! Займись Гуннаром, он истекает кровью!
Она дернулась, как будто очнулась от сна.
- Да. Да, конечно. Сейчас, только возьму бинты. – С этими словами она скрылась за дверью своей комнаты.
  Аделард позвал Томаса, который, как выяснилось, все это время безмятежно проспал на кухне, и попросил его принести воды. Кровавая баня, в которую превратился общий зал его таверны, не произвела на него ровным счетом никакого впечатления.
  Аделард подошел к телу Косого Сержа. Он лежал с закрытыми глазами в луже собственной крови и не дышал. Отвоевался, морячок.
Тем временем корчмарь уже притащил воды, и Мария, усевшись прямо на лестнице, промывала и перевязывала раны бывшего бандитского вожака.
 Аделард поднялся к ним и присел рядом на ступеньку.
Гуннар сосредоточенно выковыривал из слипшейся от крови бороды и волос кусочки черепа бывшего товарища по оружию.
- У него голова просто разлетелась, как перезревшая тыква, Седой. – Он продолжал копаться в волосах, не глядя в его сторону. - Ты видел?
- Видел, – ответил Аделард, посмотрев на Марию. Она прятала глаза, делая вид что сосредоточена на перевязке.
- Как он? – Спросил Аделард.
- Все нормально, - она не отрывала взгляда от льняного бинта, которым перевязывала предплечье Гуннара. – Кости не задеты, раны поверхностные. Просто крови много. Слишком много крови…
- Как тыква, Седой…- Не унимался Гуннар. – Как спелая тыква. И этот звук. Как удар грома. Ты слышал этот звук, наемник? – Он  поднял на Аделарда глаза. – Колдовство, не иначе. Магия!
Аделард не ответил.
Мария продолжала сосредоточенно наматывать бинт на руку Гуннара.
  Гуннар оглядел залу.
- Это все ты? – В его голосе смешались удивление и восхищение. – Один? Четверых?
- Я даже взмахов меча не заметила, - Мария наконец повернула голову и посмотрела на Аделарда. – Только фонтаны крови и его седые волосы посереди вихря из стали. Я помочь хотела. Но не успела «мама» сказать, как одни трупы остались. А потом этот гром. И огонь… Из его руки…
- Огонь из его руки? Да что ты мелешь, женщина! – Захохотал Гуннар. – Тебе со страху померещилось! Молний из задницы он не метал? Ха-ха-ха!
- Может, и так. - Мария бросила быстрый взгляд на револьвер у Аделарда за поясом. - Может и так.
Аделард прикрыл рукоять ствола курткой и поднялся.
- Спасибо тебе, Гуннар, ты благородно поступил. Я благодарен тебе.
Длинноволосый гигант тоже поднялся. Аделарду пришлось задрать голову: стоя на ступеньку ниже, он уперся взглядом в его забинтованную грудь.
- Это тебе спасибо, Седой! – Гуннар протянул ему руку в кожаном наруче. – Если бы не ты, они бы меня в капусту порубали!
Они пожали друг другу руки.
-Мы уезжаем,– сказал Аделард, высвобождая свою руку из его могучих пальцев. – Надеюсь, вы позаботитесь о мертвых.
- Куда вы отправитесь, Седой? – Спросил Гуннар с грустью в голосе.
- В Шотландию, как я и говорил.
- Может быть, вам компания нужна? - В его глазах читалась надежда. - В земли скоттов путь не близкий и опасный. Лишние руки не помешают, да и Мария, как ты успел заметить, хорошая лекарка. И потом… Нам просто некуда идти, всю мою банду ты перебил…
Гуннар опустил голову.
- Возьми нас с собой, Седой.
- Не могу, - начал было Аделард. - В Шотландии…
Его перебил властный женский голос.
- Мы едем в Лондон, наемник! И эти двое едут с нами!
  На балконе второго этажа стояла Изабелла, одетая в подаренное ей вчера алое платье. Стояла, гордо подняв голову. Вся ее поза, царственная осанка, властный взгляд черных глаз, плотно сжатые губы, -  все говорило о том, что возражений она не потерпит.
  Но ему весь этот цирк уже порядочно осточертел.
Аделард поднялся по ступенькам и встал напротив нее, скрестив руки на груди. 
- С каких это пор яйца указывают курице, что делать? – Произнес он со всей возможной суровостью. - Ты, девочка, по-моему забыла, кто тут главный! И еще: что-то не припомню, чтобы ты меня нанимала. По крайней мере никакой платы я от тебя не получал!
- Мсье, я, кажется, уже просила вас называть меня на «вы». И не забывать добавлять «леди»!  - Она смотрела,  не мигая, прямо ему в глаза. Он опять почувствовал, что тонет в этих темных омутах и вся его суровость куда-то исчезает.
- Или вам больше нравится «Ваше Величество»?
Она поднесла к его лицу свою изящную, белую, как мрамор руку. На тонком пальчике был надет массивный перстень, который явно был ей велик. На печатке из чистого золота была вырезана королевская лилия.
- Мое имя Изабелла де Эвре. Я родная дочь покойного короля Карла и Жанны де Эвре, королевы Франции, законная наследница престола Капетингов!