ВОХРовские аборигены. 6 часть

       Начало 21-го века.  На фото один из последних зимних праздников на ВОХРе.
       Теперь тут уже НИЧЕГО нет...

   Про лето, самое теплое и приятное время года, я рассказала, а вот про зиму рассказ впереди. Если спросить современного москвича, что хорошего в зиме, мало кто отзовется о ней положительно. Морозы, метели, оттепели, заносы на дорогах, автомобильные пробки, «сжирающий» обувь реагент, чему ж тут радоваться. Я тоже не люблю современные зимы, которые разительно отличаются от тех, что были в нашем детстве. Сегодняшние зимы, будь они и со снегом и морозами или без них, объединяет одно – практически отсутствует солнце. Если на протяжении долгих зимних  месяцев  будет хотя бы несколько солнечных дней – это уже хорошо. А сорок лет назад были еще настоящие зимы, со сверкающими на солнце снежинками, легким морозцем и белым-белым, скрипящим под ногами, снегом. По нему можно было ходить в валенках без галош, строить из него пещеры и крепости, прыгать в него с крыши беседки, как в перину, не боясь ушибиться. Каждый день, проделывая длинную дорогу в школу и из школы, можно было любоваться заснеженным лесом. Такая красота!!!  Около теплицы, не доходя до лестницы через мост, росли огромные кусты орешника, которые вверху переплетались, и под грузом снега получалось что-то вроде снежного тоннеля. Сквозь ветки сверкало яркое зимнее солнце, и казалось, будто ты попала в сказку «Морозко» и сейчас из-за поворота выбежит Дед Мороз со своим волшебным посохом. Вот такие незабываемые впечатления  у меня остались от тех зим.
    
   Но больше всего я помню регулярно происходившие на ВОХРе лыжные соревнования. Это были настоящие праздники для всех жителей поселка, а для нас, вохровских аборигенов, тем более. Сначала, чуть не до асфальта, бульдозерами прочищалась вся длинная дорога. За один день по обочинам нагребались огромные горы снега, от  которых падали тени, как от настоящих гор, со своими вершинами, пиками и равнинами. Мы с удовольствием потом лазали по ним, представляя себя альпинистами, до тех пор, пока они не растают. В день проведения соревнований мы, ребятня, уже с самого раннего утра были на ногах, бегая за организаторами и предлагая свою помощь. Очень уж хотелось тоже быть причастными к этому мероприятию.  Лыжную трассу по лесу, вплоть до Ворошиловской дачи, заранее прокладывали лыжники. Нам, детям, иногда доверяли по этой лыжне устанавливать разноцветные флажки, а после соревнований мы их собирали. Целый день из репродуктора доносились современные песни. Настроение было праздничное. Автобусы со спортсменами съезжались со всего района и вереницей стояли по дороге до самой котельной. За зиму такие соревнования проводились несколько раз, и по проложенной лыжне потом катались все желающие. Лыжня была настолько утрамбована сотнями лыжников, что весной снег таял быстрее в лесу, чем на просеках.
   
    Однажды эти соревнования приехало снимать телевидение. В те времена увидеть по телевизору нашу ВОХРу и знакомых людей было что-то фантастическое. Чтобы не портить лыжню ногами, нам разрешали собирать флажки только на лыжах. А так как в соревнованиях участвовали в основном взрослые, то, естественно, дети на лыжне привлекли внимание тележурналистов. Одними из самых младших на их пути оказались Рая Гнитиенко и её закадычный друг Вова. Рая прибежала домой и с радостью сообщила, что у них брали интервью, и в вечерних новостях её с Вовкой покажут по телевидению. Вся наша семья пришла в гости к Гнитиенко, чтобы вместе посмотреть новости. Разве можно такое пропустить! Мы расселись перед телевизором, как в кинотеатре. В конце выпуска  стали говорить о спорте, и мельком показали наши соревнования, но ребят мы так и не увидели. Все расстроились, но больше всего Рая. Она рыдала, а мы все старались её успокоить. «Я знаю, почему нас не показали!»- сквозь слезы кричала Рая. «Это всё Вовка виноват! Когда ему дали микрофон, и он стал говорить, у него из носа  та-а-а-кое  выскочило!» - и она образно показала, что же именно выскочило из Вовкиного носа и каких размеров. Мы все дружно начали хохотать и остановиться не можем. Райка ревет, растирая кулаками слёзы по лицу, а мы хохочем. Потом кто-то из взрослых сказал ей: «Ну, милая, чего же ты хочешь?  Вы ж с раннего утра на морозе. Тут не только из носа потечет».  И снова хохот. Рае надоело плакать и она начала смеяться вместе с нами, сначала сквозь слёзы, а потом и по-настоящему. В общем, не получилось из них телезвёзд. До сих пор мы вспоминаем этот эпизод из вохровской жизни, когда удается встретиться.
  Но у этой истории, как оказалось, есть и продолжение. Честно скажу, что я даже и не ожидала такого чуда. Но оно свершилось!!! Недавно на нашем поселковом сайте http://www.severni.ru/ появился видеоролик, на котором запечатлена ВОХРа 1965 года. С замиранием сердца просматривала его. Много знакомых лиц, оттуда, из детства. Белый-белый снег, засыпаший ступени главного входа дома, в котором я тогда уже жила, стоит лишь за угол забежать. Забор того самого "собачника", о котором я уже рассказывала, сугробы чистого, сверкающего снега и музыка..."Песенку велосипедиста" помню до сих пор. Но это было ещё не чудо, а полчуда. Настоящее чудо было впереди, когда я, вглядываясь в лыжников, бегущих друг за дружкой, пытаясь узнать хоть кого-то сквозь эти 45 лет, вдруг вижу... наших несостоявшихся телезвезд. Не верите? Зайдите по адресу  http://www.severni.ru/photoalbum/video  и сами убедитесь. Да, это были те самые съемки, правда интервью мы и здесь не увидели, всё по вышеуказанным причинам, но то, что эта пленка вообще сохранилась, и является настоящим чудом. Хотя многие чудеса вершатся человеческими руками, и это не исключение. Огромное спасибо Вещикову Михаилу, в прямом смысле спасшему и восстановившему не один исторический для нашего поселка фото и видеоматериал. Если бы не он, то всё, что мы сейчас с ностальгией смотрим, давно превратилось бы в труху на какой-нибудь московской свалке. Может у кого-нибудь тоже сохранился какой-нибудь подобный материал? Не спешите выбрасывать, сейчас так много разных способов сохранить и восстановить его, для наших же потомков.
   Но продолжаю рассказ дальше.
 Как-то, проснувшись утром, мы увидели, что всю ВОХРу завалило снегом. На улице было ещё темно, мела метель, и бульдозер до нашего «хутора» пока не добрался. Но в школу идти-то надо. Даже в такую погоду ни у кого и мысли не возникало, что можно пропустить уроки. Папа свой автокран всегда ставил у дома. Работник он был надёжный, так что начальство не волновалось за машину. Зимой он просыпался часов в пять утра, чтобы разогреть мотор. Сначала он с третьего этажа вёдрами носил горячую воду. Потом, если был очень сильный мороз, включал паяльную лампу. Я встретилась со своей подругой Валей Соломатиной у подъезда, чтобы идти вместе в школу, но идти было невозможно не только из-за пурги, но и из-за того, что мы оказались по колено в снегу. Папа, видя такое дело, предложил нам: «Девчонки, садитесь в кабину, я вас до школы довезу».  Мы обрадовались и залезли в кабину, стекла которой сплошь были покрыты инеем. Мы сидели с Валей в этом, разрисованном Дедом Морозом «аквариуме», и ковыряли пальцами стекла, чтобы хоть через  маленькие кругленькие окошечки увидеть улицу. Время шло, а папин кран всё не заводится и не заводится. Что он только не делал: и ручку крутил, и горячей воды столько вылил, что пар стоял вокруг машины, как в бане, но всё напрасно. Мы с Валькой уже пожалели, что сели к нему, решив сократить время, потому что все наши подруги уже давно были в школе. Наконец кран завелся, и мы облегченно вздохнули. «Не волнуйтесь, девчонки, успеете! Я вас сейчас быстренько доставлю, с ветерком!» – радостно сообщил папа. Да не тут-то было! Машина, как ледокол «Ленин», медленно шла по глубоким сугробам. Сквозь отпаренные дырочки на стекле виднелась огромная стрела, вокруг которой в свете фонаря кружился снег. В кабине стало теплее. Отогретый мотор ласково фырчал, фырчал, и, не заехав даже за угол дома, прямо у наших огородов, опять заглох. Мы с Валькой взвыли от обиды. Папа с негодованием развёл руками: «Ну, что ж теперь делать-то?»  Мы с Валей выскочили из кабины, ругая себя, папин кран и зиму. По заснеженной дороге, стараясь ступать след в след, мы «с ветерком», побежали в школу на своих двоих. На урок мы, естественно, опоздали. Впоследствии, после такого печального опыта, на предложение папы: «Давай, дочка, довезу», я язвительно отвечала: «Нет уж, спасибочки!»  А вот соседи нередко пользовались папиным бесплатным «такси со стрелой». Он кого до «перевала» довезёт, кого до остановки, а кого и в Москву подбросит, если было по пути.
   
    Мы постоянно были по уши в снегу, но простудными заболеваниями болели очень редко, а если такое случалось, то только по своей же беспечности. У моей одноклассницы, Светы Сахаровой, был капитальный ремонт в квартире, и их семью временно переселили на ВОХРу. У Светы была собака,  с которой  мы постоянно гуляли. Света очень любила собак, которые жили в её доме, кажется, постоянно, и могла говорить о них часами. Нагулявшись и набегавшись, наша компания стала расходиться по домам. Уже стемнело, и на небе высыпали звезды, такие яркие, что, казалось, протяни руку и достанешь какую-нибудь. Света начала мне рассказывать, что на небе есть созвездие, похожее на собаку. А так как высоко задирать голову было не очень удобно, мы с ней легли на деревянную горку, с которой только что катались, и небо перед нами было как на ладони. Естественно, не зная астрономии, мы долго искали это созвездие методом  «тыка».  Её собака, по кличке Дик или Джек, сейчас уже не помню, примостилась между нами. Её пёс был рядом, и грел нам бока. Мороз стал ещё крепче, и только тогда мы почувствовали, что ужасно замерзли. Варежки, валенки и пальто стали каляными. Пришлось уходить домой. После такой романтической прогулки я заболела воспалением легких, Света тоже простудилась.
   
    Сейчас, когда Светы с нами уже нет, всё это вспоминается намного острее и ярче, и становится очень грустно. Когда моя память вернула то, что прятала много лет, я к тому же получила новые знания. Так как я «книжный червь и по профессии, и по духу, то решила подробнее  узнать об этом созвездии. Оказалось, что на небе есть три созвездия, олицетворяющие собаку: созвездие «Гончих Псов», «Большой Пёс» и «Малый Пёс». Какое именно созвездие мы искали, и нашли ли, я теперь уже и не помню. Но мне вдруг в голову пришла фантастическая мысль: а что если её душа находится сейчас в одном из  собачьих  созвездий?  Ведь всю свою жизнь Светлана очень восторженно относилась к этим животным: и к тем, кого она сама приручила, и к бездомным  дворняжкам, бегающим по посёлку. Что ж, бывает, когда и в предпенсионном возрасте хочется верить в чудеса.

   На нашей лестничной площадке, в квартире № 17, жил человек по фамилии Егоров. Помню, что он часто и мне, и другим девчонкам, видя наши зимние шалости, рассказывал грустную историю про свою дочку, которая долго просидела в сугробе, заболела, и у неё отнялись ноги. Девочка стала инвалидом. Только через много лет я узнала, что это был отец Саши Егоровой, жившей на 5-й линии, которая сочиняла очень хорошие стихи, и некоторые даже печатались в московских газетах. Многие звали её Алей, видимо, сокращенно от имени Александра. С самого раннего детства она была прикована к постели, но к жизни относилась очень оптимистично. Я её лично не знала, но иногда общалась с ней по телефону,  когда уже работала в библиотеке. Она много читала, интересовалась всем, что происходило в мире, просила подобрать ей книги, за которыми приходила её сестра. Я не знаю, и не берусь судить, что у них случилось в семье, но отец от них жил отдельно. Такое в жизни случается. Если смотреть глазами ребенка, то он был уже не молод и всегда грустный. Возможно, он чувствовал себя за что-то виноватым, и, чтобы  не случилось ничего подобного с нами, старался  предупредить, чтобы мы берегли своё здоровье.
      
   Любое воспоминание тянет за собой цепочку других, которые часто замыкаются в круг. С какой точки не начни, потом к ней и возвращаешься. Так и эти воспоминания переходят одно в другое, хотя и происходили они в разное время. Света Сахарова со своей собакой, зима, небо в созвездиях, воспаление легких, сосед Егоров, Саша Егорова, шоколад «Аленка» и опять - Света, созвездия… И так по кругу, даже можно в обратную сторону. Вероятно, что из всего этого «круговорота» непонятно лишь присутствие шоколада с симпатичной девочкой в платочке на обертке, известного всей стране ещё с 60-х годов.

   А дело в том, что одно время на внутренней стороне обертки печаталось стихотворение Саши Егоровой. Сейчас стало модным в упаковки продуктов питания вкладывать различные призы, или разыгрывать лотереи, сулящим тем, кто «вырежет и пришлёт», поездку  в Париж или Египет. Сейчас по телевидению часто показывают рекламу «Аленки», где юная сластена с косичками напомнила мне моё детство: «А для чего человеку нужен шоколад? Наверное, для того, чтобы человек его съел…» А тогда такие рекламные «трюки» были очень редки. Многие даже и не подозревали, что внутри, кроме шоколадки, может быть ещё что-то, и просто выбрасывали ненужные бумажки. А если вспомнить моё трепетное отношение к фантикам с самого раннего детства, то сразу станет понятно, почему этот эксперимент фабрики «Красный Октябрь» не прошел мимо меня незамеченным. С удовольствием съев шоколад, я вытащила фольгу, и стала аккуратно её разглаживать ногтем. И тут я увидела, что внутри лежащего в сторонке фантика что-то напечатано. Оказалось, это стихотворение. Оно мне очень понравилось, но я тогда и не знала, что его автор живет в Северном. Долгое время этот фантик хранился у меня в коробке с открытками, но потом потерялся. А из стихотворения я до сих пор помню лишь несколько строк, потому что мне кажется, что оно было длиннее:

«Шоколад - «Алёнка»…
«Шоколад - «Алёнка»…
Милая девчонка:
Глазки голубые,
Волосы льняные,
Губки, словно маков цвет.
Ей совсем немного лет.
Года два, а может три.
Что за прелесть, посмотри!»….
             
   Больше я ни разу не встречала это стихотворение на обертке от шоколада «Алёнка».

   Это только в сказке «Двенадцать месяцев» среди зимы можно было собирать подснежники. А в жизни всё шло своим чередом, и за зимой, естественно, наступала весна. И если учесть, какие были снежные зимы, то можно представить, какие за ними следовали вёсны. Когда таял снег, поляна, где летом была волейбольная площадка и дорога перед нашим домом превращались в озеро, которое нельзя было преодолеть даже в резиновых сапогах, не зачерпнув воды. На «большую землю», т.е. на сухую часть дороги, нас родители переносили на спинах вместе с портфелями. Иногда папа, если позволяло время, сажал меня с подругами в кабину своего крана и транспортировал нас через лужу, глубина которой в некоторых местах была больше метра. Но где вы видели детей, которые могли бы спокойно относиться к лужам? И хотя нам родители строго-настрого запрещали к этому «морю» приближаться, нас всё равно тянуло в неизведанные дали.
    Однажды, видимо насмотревшись приключенческих фильмов, я и моя подруга Валя Соломатина решили эту лужу преодолеть на плоту. Плот представлял  собой кем-то выброшенную, по-сиротски плавающую, деревянную дверь. Мы нашли огромный шест, и торжественно оттолкнулись им от берега, представляя себя робинзонами, а точнее, робинзонками. Сначала всё шло хорошо, и мы медленно, но верно, шли намеченным курсом. Доплыв до середины волейбольной площадки, наше средство передвижения вдруг остановилось, зацепившись за какую-то кочку. С помощью шеста  надеялись с этой проблемой справиться, но на мель мы сели основательно. Что делать? Решили звать на помощь того, кто будет проходить мимо. Но прохожих почему-то всё не было и не было. Стремительно темнело и мы с Валей стали мерзнуть. Моих родителей дома ещё не было, а Валины родители думали, что мы гуляем возле дома. Когда окончательно стемнело, они забеспокоились, и Валина мама, тётя Нина, пошла её искать. Тетя Нина ходила по ВОХРе, и звала свою дочку по имени. А Валька, трясясь от страха, и притаптывая ногами от холода на, готовой в любую минуту уйти под воду двери, только повторяла: « Ну, всё! Меня сейчас убьют!».  Испугавшись, что её мама  уйдет домой, мы всё же дали о себе знать. «Вот и сидите там до утра, раз ума нет!» - крикнула она нам, вглядываясь в темноту, где две великовозрастные девицы, а было нам уж где-то лет по тринадцать, воют посреди огромной лужи. Отругав нас, как следует, она ушла.  Правда, минут через десять прибежал Валькин папа, дядя Володя, в болотных сапогах, и по очереди перенес нас на сушу. Получив заслуженные шлепки по заду, мы разбежались по домам. Когда вода сошла, дверь еще долго лежала посреди поляны, напоминая нам о наших приключениях.