У Преподобного Лукиана

В Храме темно и тихо. Молчаливый монах принёс большой пучок свечей, оставил нам и тотчас удалился. Цена им здесь не назначается. Рядом стоит ящичек для пожертвований: туда и класть подобает, сколь считаешь нужным. Тут же иконы две: Преподобного Лукиана, в чьей обители мы находимся, и Рождества Богородицы. Эти образа – благословение Свято-Лукиановой пустыни. Каждый стоит пятьдесят рублей, кои надлежит класть в тот же ящик для пожертвований.
Свято-Лукианова пустынь ещё только воссоздаётся из руин. Её мощная крепостная стена с зубчатой башней наполовину разрушена. Вдоль неё с одной стороны тянется картофельное поле, с другой – поле обычное, на котором пасутся, пощипывая траву, телята. У самой башни намётаны стога сена, а правее в стене свили гнёзда ласточки, и стайки их так и мельтешат здесь.
Храмов на территории обители два. Но полностью воссоздан лишь один. В нём хранятся мощи Преподобного и древние иконы. С этих тёмных, веками намоленных образов, являющихся подлинными шедеврами древнерусского искусства, строго взирают дивные лики, и от созерцания их в душу вкрадывается священный трепет, которого не дано вызывать современным, даже с высоким мастерством выполненным, спискам… Особенно долго я задерживаюсь у лика Спаса Нерукотворного и иконы Рождества Богородицы. Бесшумно проходит мимо пожилой монах и скрывается в алтаре. Приложившись к раке Преподобного Лукиана, я покидаю храм.
По тенистой аллее иду неспешно, оглядывая небогатую территорию обители. Над головой моей шумят вековые деревья. По временам проходят, громыхая вёдрами и бидонами, жители соседнего селения. В посёлке сломалась колонка, и люди устремились за водой к монастырскому пруду…
Я вхожу во второй храм. Он ещё находится в реставрации. Купола и верхняя часть стен уже обрели подобающий вид, но всё остальное сильно разрушено. Внутри нет даже пола – лишь временный деревянный настил, по которому можно с осторожностью передвигаться. На стенах частично сохранились чудные фрески с изображениями святителей и сцен из Евангелия. Над самым входом – величественный образ Богородицы…    
  Уже на улице я радостно чувствую, как головная боль и слабость, одолевшие меня в дороге настолько, что мелькнула даже маловерная мысль, что не стоило вовсе предпринимать этой поездки (именно такие частые сосудистые приступы заставили меня забыть «охоту к перемене мест» и избегать дорог), совершенно отступили. Если входила я в обитель поступью нетвёрдой, то теперь явилась во мне лёгкость и бодрость, и, кажется, ещё много-много дорог могла бы я одолеть…