Осеннее

24 октября
Меня тошнит от всех людей, от всех мыслей, от всех предметов, от воздуха, которым дышу. Меня воротит. Меня предали все близкие люди. Он, родители, подруги, сестры. Мама говорила и говорила. Я молча плакала в подушку. Мне не было больно. Она не открыла мне
глаза. Она просто очень глупо говорила. Мама, мама…я это все уже прошла и передумала сама! Мне плевать на это. Это не так страшно. Страшно твое предательство. Никогда мы не были с тобой так близки, как в последнее время. Я поверила, что можно доверять хотя бы тебе. А…нет… Ты попрала все мои чувства. Всю меня перекроить пытаешься. А еще потом мило со мной шутишь…Господи, я буду сильной. Я не плачу. Я не говорю ей в ответ ни одного слова. Я спокойна. Я знаю. САМА все знаю. САМА все сделаю. Ты не жила моей жизнью никогда. Ты это не испытала, не пробовала. Его мать против – дак и это может казаться мелочью по сравнению с тем, что говорила ты еще. «Он меня использует. А женится на другой, осетинке. А тебе будет еще больнее. Надо сейчас все разрубить. Это закончится
криминалом. Это плохо кончится. Эта ревность. Этот присмотр за тобой. А две попытки суицида?» Надо же было так расковырять всю грязь наших отношений. Приплела даже мой цикл. Неужто ты подумала об этом наконец?! Когда у меня уже не понять на какой стадии эти проблемы…Подумала….Я не хочу с вами жить.
31 октября
Счастлива вот этим недельным, ежеминутным счастьем. И ведь не скажешь никому об этом. Не Ире же. Они шли вместе по Мельникайте, где-то в районе Адидаса. Были какие-то не очень веселые и довольные. Наверное, ветер был холоден чересчур. Шли быстро. Будто торопились куда. Нам вот было куда и зачем торопиться. Но мы ехали в противоположные стороны. Я на север, он – на восток. Я ехала в маршрутке. В 69-ой. Все дальше от него. Со счастливой улыбкой, а может уже плача. Да и какая улыбка, когда на его жизни намечен крест. Нам оставалась неделя. И мы были счастливы. Мы нашли друг друга. Мы любили друг друга. Мы целовали друг друга. Острыми тягучими поцелуями. Тем острее они были в сердце, чем меньше таких секунд оставалось. Ты говорил «нельзя плакать». Я готова была встать на колени у твоих ног и омывать их слезами, бесконечно рыдая и захлебываясь в этих рыданиях. Ты говорил. Я боялась тебя слышать. Ты говорил. Но не говорил главного. Ты не давал мне никакой надежды. Я готова была отдать свою жизнь, жизнь тысячей других людей за твою открытую улыбку без боли. Но бог меня не слышал. Он отбирал тебя по кусочкам. Посмеиваясь над твоими словами «меня никто у тебя не отнимет». Я уже никого не винила. Ни ненависти, ни зла. Только безграничная любовь.
9 ноября
Втихаря от самой себя смотрю твои фотографии. Бог знает, что будет дальше. Безумная любовь не спасла мир. Твой. Наш мир. В колонки рвутся звуки…»Не разлучай нас». Слышишь, не разлучай. Я не переживу это. Я боюсь пережить это. И я - не я. И ты - не ты. А были когда-то поцелуи в края щеки и первые запретные прикосновения. Неужели наша первая ночь тоже когда-то была…Мы как старики. Мы так молоды. Так хотим жить. Так много – возможность просто любоваться летящим снегом без тягостной боли в груди. Тебя не будет. Неужели я останусь. Кому я останусь? Как проснуться без тебя. Без возможности твоих…тебя….просто без тебя…
22 ноября
И все уже не важно. Все не так уж важно. Не хочу думать, хочу сделать. Динара целый день целует меня. Я прячу свои красные глаза и говорю хорошие слова про Вову.