В роли куклы

***
Посчастливилось быть в руках кукловода маленькой куклой. В меня тыкали иголки и поджигали мои восковые ножки. Я плакал восковыми слезами, а мне резали ручки. Да уж повезло мне в руках кукловода-шамана.
Случилось все собственно так:
- В общем вот! – дал ей повестку. – Забирают, с вещами.
- Иди без вещей, - отвечает она. – Может, не заберут. А то ты так сказал, будто забирают не тебя, а твои вещи.
Я хмыкнул.
- Ты, ждать-то меня будешь?
- Нет, - бесцеремонно отвечает она.
Будто кол в сердце. Будь я вампиром – то корчился бы в муках. Хотя  впрочем, если и человеку кол в сердце, то он тоже будет корчиться. Ну а дело-то вовсе и не в этом.
- Как не будешь? – удивился я, пытаясь скрыть свою мгновенную подавленность.
- А так, - она потянулась и поправила красно-черные дреды. – Никуда ты не пойдешь, и никто тебя не заберет.
Успокоился, расслабился. Вынул кол из сердца, подшил ранки.
- Ну, глупышка! Если б это было так просто, то никто бы и не ходил. Тем более я, слава Богу, здоров и, к сожалению годен. – Отвечаю я и прижимаю ее ближе.
- Это мы еще посмотрим. Говорю, не пойдешь, значит, не пойдешь. А я пошла, - говорит она, целует меня в щеку и уходит.
«У меня свои подходы» - через несколько минут приходит сообщение на телефон.

***
Хм. Вот уж не думал, что последствия таких вот подходов, будут стоить мне чуть ли не жизни. Хорошо, что жив остался.
В меня тыкали булавками и давили на голову.

***
Иду по улице в таком состоянии, будто только что с похорон. Ну, все мне не мило, тоскливо на душе, что вот целый год не пойми где и незнамо как проведу время. И не увижу я своих друзей. Только от мыслей голова болеть начала.
Чем ближе подхожу к дому, тем сложнее двигаю ногами. Ужасаюсь в мысли, что на тренировках и учениях буду как черепаха бегать, если уж на то пошло. А пошло гораздо дальше. Вваливаюсь домой, как говорят «никакой». Бегу к кровати и ложусь.
Меня качает, и крутит, мне так плохо, будто я на корабле во время шторма.
- Это отравление, - заметила бабушка, которая тут как тут, с банкой рассола.
- Это не отравление мама, это хуже, мой мальчик болен, ему нельзя в армию, - нервничает мама, не теряя надежды, что меня в армию не заберут.
- Ну, вы бабы даете, - откуда не возьмись, появился папа. – Это мальчишник. Перепил сыночек, что, не мужик что ли?
А я сейчас молил о том, чтобы так оно и было, уже лучше перепить или отравиться и не пойти в армию, но точно быть уверенным, что это не что-то опасное. Дурь одна за одной тянется в голову.
«Сегодня в полночь, ты умрешь.
И никуда ты не пойдешь!»
Я покрылся белым цветом и стал дрожать. Перед глазами маячила картина: «черный квадрат» Малевича.


***
Страшно стало, жуть. Боялся вздохнуть, а вдруг последним будет вздох? Все громко скажут: Ох – Подох.
Меня топили в воде, меня держали над огнем.

***
К вечеру я стал обливаться потом, поднялась температура. Квадрат стал эллипсом, перед глазами в разные стороны расплывались разноцветные метаморфозы. Пытаюсь понять, смотрю ли я сейчас в калейдоскоп или это все мое славное воображение.
- Это отравление, - настаивала на своем бабушка, держа в руках термометр.
- Это отсрочка. А там и денежек заплатим троглодитам в погонах, - причитала мама.
- Это мальчишник, - утверждал папа. – Я в его годы тоже так перед армией наклюкался, что аж пришлось следующего призыва ждать.
А я в это время искал свет в конце тоннеля. Было одновременно и холодно и жарко, только бы понять в каком состоянии мне комфортнее.

***
Меня закрывали в морозильнике. Мне зашивали рот.
Хочу, чтобы все это закончилось. Не хочу ада на земле.

***
- Давайте вызовем скорую, что вы ребенка, мучаете. Это не отравление. – Не выдержала бабушка.
- Как бы не в морг нам звонить пришлось, - плачет мама надо мной.
- Это он перепил, кажись на десяток рюмок больше отца. Я-то за денек добротного сна оклемался.
У меня так сильно затвердела кожа, что я стал похож на камень. Как бревно неподвижный и печальный. Хочу сказать слов, но кроме мычания ничего не получается из себя выдавить.
 По щеке скатилась слеза. «Вот и конец» - думаю я. А на самом деле и не знаю, что думать. Вчера только прыгал как самец орангутанга, а теперь вот в лежку трупиком.
Приехала скорая, почесала репу и забрала.
 - Только не в морг, - закричала мама, когда меня нечаянно с головой простыней прикрыли.
- Успокойтесь милочка, - отвечает врач. – Он у вас живее всех живых, тьфу-тьфу-тьфу.
Мама три раза постучала по лбу папе.

***
Я просыпаюсь на утро в белой палате. В окно ярко светит солнце, мне так хорошо никогда не было. Я осматриваю помещение и встречаюсь невинным взглядом с ней. Она садится на кровать и хитро улыбается:
- Я же сказала, что не пойдешь! А я пошла, отдыхай.
Она кладет на край кровати маленькую коробочку и уходит, на прощание лишь воздушный поцелуй.
Я верчу  в руках оставленный подарок, медленно открываю и достаю оттуда маленькую восковую куколку, точнее ее остатки. Кое-где проткнуты руки, сжаты ноги и расплавлен зад. А на животе куколки выцарапано мое имя.