Клиника профессора Преображенского

КЛИНИКА профессора ПРЕОБРАЖЕНСКОГО
----------------------------------


ЭКСПЕРИМЕНТ НЕ СОСТОЯЛСЯ

Профессор Филипп Филиппович Преображенский, выдающийся хирург, задумал небывалый эксперимент по пересадке cобачьих органов. Нашёл у какого-то трактира бездомного пса Шарика, привёл  в свою квартиру, накормил от пуза и говорит:
- Ну, Шарик, завтра ты станешь человеком – пересадим тебе мозг и яйца человека. Забудешь о своей собачьей жизни, будешь в тёплой постели спать, вкусно и досыта есть, с доктором Борменталем театр и кинематограф посещать…
Тут и Борменталь явился.
- Профессор, нашли! – кричит. – Донора нашли!
- И кто он?
- Погибший в драке Клим Чугункин — вор, алкоголик и дебошир.
Тут Шарик дар речи обрёл:
- Не хочу, - говорит, - органы вора и алкоголика!  Не о такой жизни я мечтал! Не такую жизнь нам обещал Владимир Ильич! – В прихожую кинулся, Зину с ног едва сбил и на улицу сиганул – подальше от профессора Преображенского.

*   *   *

ШАРИК И ЛЕНИН

Однажды Ленин шёл по городу, напевая:
- Я – московский озорной гуляка
  По всему тверскому околотку.
  В переулке каждая собака
  Знает мою лёгкую походку…
Вдруг видит – собака лежит под забором. Пнул её:
- Эй, псина, ты почему лежишь у меня на дороге?
- А это разве только ваша дорога? – удивился Шарик.
- Я сказал когда-то: мы пойдём другим путём. Вот и иду. А тут ты лежишь.
Ты кто?
- Шарик.
- Ты чей?
- Ничей. Меня хотел профессор Преображенский для опытов использовать, но я не дался.
- Правильно, батенька, - прокартавил неизвестный собаке лысый мужичонка. – Так им, импералистам проклятым, и надо. Хватит нашу кровь пить.
- А они кровь пьют? – испугался Шарик.
- Конечно. А зачем они, по-вашему, собак режут? Но мы им этого не позволим. Мы поднимем волну народного возмущения! – кричал картавый мужичонка.
- А вы кто? – спросил Шарик.
- Меня тут каждая собака знает…
- Ой, простите, я, хотя и собака, но не знаю…
- Ленин я. Вождь пролетариата. А какое главное оружие пролетариата?
- Какое?
- Булыжник!
Испугался Шарик и убежал от вождя подальше. На всякий случай.
 
*   *   *



ПОПЫТКА - НЕ ПЫТКА?

Однажды доктор Борменталь  поймал Шарика на живца – вышел на ночь глядя погулять со своей болонкой Фроськой, а Шарик, акромя еды, был очень падок на женский пол. Пока дворняга заводил шуры-муры, не заметил, как оказался на поводке.
- Ой, как рад будет профессор Преображенский! – ликовал Борменталь. И поволок Шарика в счастливую новую жизнь насильственным образом.
Идут, а навстречу ему – товарищ Швондер, председатель домкома.
- Почто, - говорит, - животинку, доктор, мучаешь?
Борменталь рассердился:
- Мы с вами брудершафты не пили!  Не смейте мне  тыкать!
Швондер быстро исправил оплошность:
- Доктор Борменталь, извольте ответить, куда собаку  тащите? Небось, этому извергу в белом халате на опыты? Я, как представитель домкома, требую освободить животное.
- На каком основании? – спрашивает Борменталь.
- На том основании, что я представитель той власти, которая заботиться о равных правах и одной счастливой судьбе всех в этом мире…
- Я всегда  подозревал, - отвечает Борменталь, - что советская власть печётся о собачьей жизни…Но вам, Швондер, не удастся получить для ваших коммунистических опытов это бедное животное!
Тут Шарик снова обрёл дар речи:
- А чем ваши опыты, доктор Борменталь, гуманнее, чем опыты Швондера? – цапнул Доктора за руку и был таков.

*   *    *

ШАРИК И «ГУМАНОИДЫ»

Однажды, когда Шарик лежал возле какой-то столовки, ошпаренный кипятком «сердобольным» поваром, и уже прощался с жизнью, как вдруг послышались какие-то отдалённые звуки. Отворив очи, пёс увидел какой-то странный светящийся объект, тихо приближающийся к нему. Из неопознанного объекта вышли двое с мешками и направились к Шарику.
Шарик снова обрёл дар человеческой речи.
- Кто вы, люди добрые? – спросил он.
- Мы не люди. Мы – гуманоиды, - отвечали приближающиеся. От них почему-то пахло, как от дворников, табаком и самогоном. – Видим, как ты мучишься на этом свете, поэтому хотим забрать тебя с собой…
- На небо? – спросил Шарик.
- На небо, - сказал один из «гуманоидов»  и набросил на пса мешок. Завизжал Шарик:
- Зачем вы это делаете? Что вы хотите?
- Хотим тебя, сердечного, в живодёрку отвезти, - ответили «гуманоиды». – Там твои мучения и закончаться… Потерпи маненько, псинка.
Но Шарик терпеть не стал, вырвался из мешка и прыгнул на ходу из неопознанного объекта в темноту зимнего вечера. С тех пор он остерегается контактов с «гуманоидами».


*    *     *
ПОТОМОК СОБАЧЬИХ АРИСТОКРАТОВ

Однажды Швондер встретил Шарика в городе и очень обрадовался.
- Пойдём, - говорит, - в домком – нам очень нужны представители угнетённого класса не только среди рабочего люда, но и среди животного мира.
Тут у Шарика снова прорезался человеческий голос.
- Какой я тебе угнетённый класс? – говорит. – Я – потомок собачьих аристократов, правда, незаконнорожденный: бабушка моя, наверняка, согрешила с водолазом. Так что гусь свинье не товарищ.
- Если ты из собачьих аристократов, то почему от Преображенского сбежал?
- А я о  него не сбежал,  - ответил Шарик. – Я погулять вышел.
И отправился пёс к Филиппу Филипповичу, чем несказанно обрадовал профессора. В тот же вечер пёс был выкупан, накормлен и имел честь присутствовать при беседе Преображенского с Борменталем за ужином.



*   *   *

 МНИМОЕ ПИЩЕВАРЕНИЕ

Однажды к профессору Преображенскому пришёл академик Павлов.
- А хороша у вас собачка, Филипп Филлипыч! – сказал Павлов. – Небось, заботитесь о нём, как о дидяти родном, – холите, лелеете, корма не жалеете…
- Да уж, - кратко отвечал Преображенский.
- А потом на стол да препарировать... – продолжал академик. – Только зря вы на него еду изводите. Я вот своим собачкам корм только через стекло показываю – чтоб слюна выделялась… Опыты провожу с мнимым кормлением и мнимой (пардон!) дефекацией…
- А зачем вам слюна их, Иван Петрович?
- Самому товарищу Сталину сдаю. По три рубля за литр. Говорят, у него проблемы со слюновыделением.
Не смог Шарик терпеть такое, залаял.
- Ишь, как брешет! Ишь, как брешет! – восхищался академик Павлов.
- Сам ты брешешь! – произнёс Шарик человеческим голосом. – А я правду говорю: изверг ты плюгавый! И за что тебе Нобелевскую премию дали? За то, что нашего брата голодом моришь, а потом режешь?
Академик Павлов обрадовался пуще прежнего.
- Ах, спасибо, Филипп Филиппыч, ваша собачка меня на новую идейку натолкнула. Попробую покормить своих собачек. Как на убой! – и хохочет, и хохочет. Шарик его едва не покусал. Пришлось доктору Борменталю запереть пса в чулан.

*   *    *
УПЫРИ В БЕЛЫХ ХАЛАТАХ

Однажды доктор Борменталь пришёл домой радостный и оживлённый.
- Филипп Филиппыч, радуйтесь: в последнем номере «Медицинского вестника» напечатали нашу с вами статью об опытах по омоложению!
- Это надо отметить! Нужно попросить Дарью Петровну приготовить что-нибудь изысканное…
- Филипп Филипыч, поздно уже Дарью Петровну озадачивать. Предлагаю пойти в ближайший китайский ресторанчик!
- К знакомому китайчонку Ли? – глаза профессора радостно блеснули в предвкушении ужина.
- А как вы относитесь к корейской кухне?
- Собачатину я как-то не привык поглощать. Я её только препарирую.
- А я бы рискнул попробовать! – хлопнул в ладоши Борменталь.
Они не заметили, как в комнату вошёл Шарик.
- Так вот для чего вы меня здесь держите? – кричал, обрёвший дар речи, пёс. – Собачатинки захотелось? Упыри в белых халатах! – и выбежал на улицу.
- Иван Арнольдович, будьте добры: догоните Шарика. И впредь будьте осмотрительны и осторожны в речах при собаке.

*   *   *

СЕМНАДЦАТЬ МГНОВЕНИЙ ШАРИКА

Берлин. Тёмным осенним вечером за окнами шёл дождб и рота солдат. А Штирлиц диктовал шифровку радистке Кет:
«Юстас – Алексу.
Из достоверных источников известно, что профессор Преображенский ФФ готовит операцию по перенесению органов Чугункина в другое место обитания.
Клим Григорьевич Чугункин, 25 лет, холост. Беспартийный, сочувствующий, не истинный ариец. Немного красный, немного бе(г)лый. Судился 3 раза и оправдан: в первый раз благодаря недостатку улик, второй раз происхождение спасло, в третий раз — условно каторга на 15 лет. Кражи. Профессия — игра на балалайке по трактирам. Маленького роста, плохо сложен. Печень расширена  вследствие чрезмерного употребления алкоголя. Причина смерти — удар ножом в сердце в пивной. Есть опасность, что через некоторое время пёс превратился в человека, переняв отрицательные черты своего донора, Клима, такие как алкоголизм, наглость, сквернословие; попадёт под влияние некоего  Швондера, который стал использовать его в своих целях».
Ставка, прочитав сообщение Юстаса, пришла к решению спасти пса, спрятав на конспиративной квартире, а затем отправить в космос под партийной кличкой Стрелка.
…А Штирлиц спал в эту ночь в своей берлинской квартире сном младенца: он спас ещё одну собаку от застенков профессора Преображенского, проводившего свои опыты на собаках... 

*   *   *

ДОКТОР БОР и МЕНТ ТАЛЬ

Однажды, когда Преображенский публично пообещал, что не будет пересаживать Шарику органы маргинала Клима Чугункина, и пёс был торжественно возвращён в родные пенаты, на пороге квартиры профессора появился товарищ Швондер.
- Профессор дома? – спросил он Шарика.
- Они ушли в кинематограф, - сказал пёс.
- Они – это кто? Преображенский и Зиночка?
- Нееет. Профессор Преображенский  и доктор Бор-мен-таль!
- Кто такие доктор Бор и мент Таль?  И с каких пор Преображенский с ментами в кино ходит?  Он такая важная птица, что ему охрану предоставили? – возмутился Швондер.
– Всё-то вы перепутали, - говорит Шарик. – Преображенский не птица, а врач. И никто его не охраняет, кроме Борменталя. Ивана Арнольдовича.
Швондер как-то поник сразу.
- Я беседу хотел провести…Раз никого нет дома, оставлю кое-какие листовки…
- Почему никого нет? Зина есть, Дарья Петровна есть!
- А они читать умеют? – загоготал Швондер.
- Умеют! Каждое утро слушаю их громкие чтения на кухне.  Отрывной календарь читают…
- А «Правду»?
- А что её читать? – спросил наивный Шарик. – Один раз прочитал: прав-да. И всё!
- Дурень, «Правда» - газета такая.
- Неее, газет я не читаю…Не умею. А профессор и вовсе не советует советских газет читать. Особенно перед обедом.
- Темнота дремучая твой Преображенский, хотя и профессор, - сказал Швондер и ушёл, оставив в прихожей пачку листовок. Дарья Петровна обрадовалась:
- Будет чем плиту растапливать!


*    *    *