Отрывки из детства. 3. Бабочка

Маттиас устроился в кресле напротив кардинальского стола и наблюдает за мальчишкой, хаотично передвигающимся по комнате. Внешне действия медичевского любимца больше всего напоминают полевое поведение – он бесшумно перемещается по комнате без всякой видимой цели, то к окну подойдет, выглянет, то мимо книжных полок пройдет, проведя пальцами по корешкам книг, то через плечо кардиналу заглянет… Вообще, по мнению наемника, выглядел паренек каким-то… перевозбужденным. Словно пытался себя занять хоть чем-нибудь, отвлечься от чего-то непонятного. Плохо только, что эти попытки сердили хозяина кабинета, и так находящегося не в самом благостном расположении духа, тут уж его, Маттиаса, отчет тому причиной. Точно-точно, вон как хмурится, листая страницы… «А вот это уже хуже». Дьявол серьезнеет, глядя, как сходятся брови Франческо, когда мальчишка утаскивает со стола яркий карандаш. Однако ж пока ди Медичи проявляет просто чудеса терпения и выдержки, вытерпев мелькнувший черный рукав перед глазами.
«Если б он себя с понтификом так вел…» Нетерпимость кардинала к младшему брату и сводной сестре давно уже стала чем-то привычным, не вызывающим удивление, только разве что легкую досаду, ибо зачастую общение двух самых влиятельных людей Ватикана нестерпимо напоминало семейный скандал.
«Да что с Петером такое? По киборгу скучает, что ли?» Мальчик обычно так себя не вел. Сидел тихо в уголке или просто уходил из апартаментов, едва становилось скучно. Маттиас уже даже привык к тому, что мальчишка категорически не приучен спрашивать разрешения удалиться. «Недоброе дело… Если Франческо на него сорвется…» Стратегу и тактику Инквизиции даже думать о таком варианте не хотелось – насколько это было возможно, к мальчишке он привязался. Лицо Матиаса озаряет лукавая улыбка, и он тянется к внутреннему карману форменной куртки.
- Пете-ер, - ласково зовет он подростка, рассеянно вертящего стянутый карандашик, краем глаза отмечая, как досадливо морщится мужчина в алой мантии от подобных интонаций, однако ж не вмешивается. Зато юноша стремительно и заинтересованно оборачивается, оставляя карандашик на ближайшей полке.
- Смотри… - в руке Маттиаса на несколько секунд появляется серебристая блестящая дорожка, льется струей меж пальцев и исчезает, словно ее и не было. Петер с любопытством делает шаг к хитрому наемнику, который еще и подбадривает импульсивное движение. - Иди сюда, покажу.
Естественно, мальчишка подходит. Воздвигается рядом с креслом, в котором устроился Маттиас, привычно-скопированным жестом наклоняет голову набок. «И это-то он у Дуо позаимствовал,» - смеется про себя стратег, заметив привычный для всей серии НС жест в исполнении Петера. Он наклоняется чуть вперед, прихватывая паренька за талию, и усаживает к себе на колени.
- Иди сюда, посиди, - смеется он молча засопротивлявшемуся от неожиданности подростку. «Вот и славно… Удержать я его всегда смогу, а там, глядишь, и успокоится чуток». Как уже успел выяснить Маттиас, если тормошить это «чудо Господне» начинал брат Бартоломео, мальчишка стихал практически моментально, либо начинал с этим самым братом играть, отбирая крестики-цепочки-любые предметы, которые у Бартоломео находились в пределах досягаемости. Петер и впрямь сидит спокойно… секунд десять, после чего требовательно заглядывает в темные дьявольские очи.
- Показывай! – ломкий подростковый голосок звучит очень недовольно.
- А вежливо попросить? – лукаво улыбается мужчина, но все же разжимает ладонь, предъявляя стальной серебристый брусочек, немедленно оказавшийся в руках юноши. «Во-от, делом занялся», - удовлетворенно думает он, пока тот сосредоточенно изучает «бабочку». – «Молодец какой, даже не порезался.» Кроме всего прочего,  Маттиас не упускает возможность и кардинала подразнить – заметив тяжелый оценивающий взгляд, он пересаживает увлеченно вертящего в лапках ножик юношу поудобнее, обняв и притянув к себе. Впрочем, кинестетик ничего против не имеет, тем более, что этот объект давно занесен в категорию «свои». А вот от Франческо стратег получает осуждающий хмык и очень неодобрительное покачивание головой, столь греющие душу. Мда, осуждение подобных увлечений от вышестоящего начальства далеко не ново, но ведь надо же извлечь из ситуации максимум? Тем более, что «бабочку», кажется, ему уже не вернут… ну да не велика потеря.
- Матти… - стратега начинают немилосердно трепать за рукав, привлекая внимание. «Вот же далось ему это сокращение!» - наемник вздыхает и щелкает нахала по запястью, освобождая рукав.
- Ну чего тебе? – голос звучит деланно недовольно, так и надо, чтоб не распускался. «Ишь, безнаказанность ходячая…»
- Покажи, как… - в ладонь Маттиасу неловко всовывают многострадальный ножик. «Пора бы его учить нормальными фразами разговаривать», – решает наемник, и принимается за «воспитание».
- Что показать? – он недоуменно поднимает брови, честно и в то же время лукаво глядя на подростка.
- Что делал… - подросток немедленно начинает хмуриться, от чего настроение Дьявола поднимается еще выше. «Какой забавный. И дразнить легко.»
- Ах, да… хмм… - на лице отражается глубочайшая задумчивость, потом стратег «меняет гнев на милость». – Ну так и быть.
На радость Петеру, «бабочка» начинает плясать в руке бывшего наемника, тихо пощелкивая. Взгляд подросток не отводит… хорошо хоть, схватить не пытается. Идиллию нарушает громкий хлопок увесистой папки о стол.
- Брат Маттиас, можете быть свободны… содержательный отчет, - предгрозовым тоном вещает ди Медичи, наблюдая, как поднимается стратег, осторожно ставя на пол подростка, добавляет, оценив разочарованную мордочку мальчишки. – Петер… проводи.

… У Марокканского Дьявола замечательное настроение. Безнаказанно подразнить кардинала, обойтись без выговора… К тому же остаток дня можно посвятить развлечению, которое идет следом, зажав в лапке блестящую добычу.