Ночной гость

- У тебя вечно кончается табак в ночь?
- Да ладно тебе, время то еще детское, десяти нет…
- Зато работают только круглосуточные магазины! Да и идти… в такую то метель… Приятно, ничего не скажешь.
Двое прохожих, негромко переругиваясь между собой, спешили по заметенному снегом тротуару, пряча щеки и носы в высоких воротниках. Недовольная таким положением дел метель усилила свой напор, да еще и снег повали, как на зло, огромными хлопьями.
- А через парк идти было обязательно? Ни людей, ни собак…
- Зато фонари, светло. Снег, туда же.
Безлюдный парк глушил слова метелью, два человека с белыми эполетами свернули с главной аллеи – в чугунной ограде было неизвестно кем и когда вынуто звено, но этой тропкой пользовались все, от мала до велика – благо вела она как раз к круглосуточному магазину.
- А говоришь, людей нет… Время то и впрямь ранее, - старший мужчина, если судить по голосу, хмыкнул, указав на очередную скамейку под фонарем. В желтоватом круге света тонкая ладонь рассеянно вычерчивала круги на снегу, которые тут же заметали новые хлопья.
- Сдалось ему гулять в такую… - спутник примолк, приглядываясь. Что-то в сказочной картинке казалось неправильным, неверным… нереальным. Без шапки, слишком легкие, не по погоде черные ботинки, на левом развязался шнурок. Скептически настроенный ночной прохожий протер глаза. То, что показалось ему светлой курткой с пушистым воротником, на деле оказалось просто сугробом наметенного снега.

- Ты чей? – голос мужчины сел, вынуждая говорившего откашляться. Светлая ладонь, рисовавшая круги на снегу у ножки скамейки, остановилась. Юноша поднял голову, посозерцал ежившуюся парочку, сдул снежинки с пальцев. От движения воротник на плечах посыпался вниз серебристым потоком, подтверждая догадку.
- Малыш, ты откуда? – мужчина сделал полшага вперед, незаметно отталкивая спутника в сторону.
- А что происходит, Чарльз?... – Тот с полным непониманием отступил, похлопал по карманам, нашел портсигар… вспомнил, что табак кончился, со вздохом сунул обратно в карман пальто. – У вас тут что, городские сумасшедшие в парках водятся или как? – он попытался скрыть за смешком неизвестно откуда возникшую нервозность.
- Он не сумасшедший, - говоривший внимательно следил за медленно севшим парнем. Снег осыпался, стало видно, что на юноше только рубашка и брюки, ни куртки, ни даже пиджака… но никаких признаков холода он не выказывал. Наоборот, по непринужденной позе казалось – он сидит не под светом фонаря, а греется под лучами весеннего солнца. Ботинок качнулся, задев сугроб в скамьи. Тонкие пальцы недовольно тряхнули рубашку, стряхивая снег.
- Чей ты? – мужчина прошел чуть вперед, мимо лавки, за спиной махнул спутнику в направлении игравшего огнями супермаркета. – Где твой хозяин? Ты… заблудился? – предположение было совсем уж нелепым, но разговор позволил бы выиграть время.

Парень покачал головой и перевел взгляд на медленно уходящего толстячка.
- Эй, я с тобой разговариваю, - Чарльз повысил голос, привлекая внимание. – Ты потерялся? – еще одно, столь же нелепое, предположение. Юноша снова качает головой.
- Холодно.
- Замерз? – собеседник странного создания сглотнул, но постарался, чтобы голос звучал ровно. – Действительно, плохая погода для прогулки.
- Нет, - юноша опять качает головой, и с волос сыпется белое крошево. – Я голоден.
- Значит, он отдает себе отчет… - мужчина мельком бросил взгляд в сторону. Его спутник уже открывал дверь, видимо, звенело колокольчик… по крайней мере, парень наклонил голову набок, прислушиваясь. – Голоден, да? – кивок в ответ, а взгляд – на желтоватый круг фонаря. – Если ты никуда не уйдешь, я принесу тебе поесть. Хочешь? Но только если ты будешь ждать меня здесь…
Ни движения в ответ. Мужчина сделал шаг вперед – мимо лавки. И еще шаг. Отвернулся к дороге, в каждую минуту ожидая, что на плечи обрушится тяжесть и моля Господа о том, чтобы спутник догадался…

Не догадался. Когда колокольчик прозвонил второй раз за недолгое время, толстячок увлеченно спорил с миловидной продавщицей и вкусе табака какого-то там года выпуска… И ни малейшего признака беспокойства.
- О, а тот юноша? – Саймон  оторвался от изучения витрины и обернулся к товарищу с двумя коробочками в руках – видимо, никак не мог сделать выбор. Продавщица мило заулыбалась новому посетителю. Впрочем, она всегда всем мило улыбалась, даже тем, кто ничего не приобретал…
- Наверное, в такую погоду у вас и покупателей-то нет, - он облокотился о прилавок, отвечая на улыбку девушки.
- И правда, - та рассмеялась, тряхнула кудряшками. – Вот за всю смену – вы первые, господа…
«За смену? Значит, с трех пополудни точно…»
- А вот же, - товарищ, сделал, наконец, выбор и теперь с удовольствием перекладывал сигары в серебряный портсигар с вензелем. Чарльз вздохнул. И под весьма удивленным взором своего спутника положил на прилавок две килограммовые упаковки замороженного мяса.

- И как это понимать? – незадачливый курильщик, вопреки обыкновению, закурил прямо на пороге, не дожидаясь, пока можно будет вернуться к камину и доброму вину. – Ты готовить собрался? – он подмигнул товарищу, качавшему в руке дешевый пакет с какой то рекламной надписью.
- Про «как понимать» я должен был спросить… - Чарльз неторопливо пошел по аллее, силясь различить человеческую фигуру на скамейке. – Впрочем, оно может и к лучшему, что ты ее не предупредил. Ни к чему паника в центре города, ой, ни к чему…
- Да странный мальчишка какой-то, - толстячок с наслаждением затянулся и поспешил за спутником. – Замерз поди, его бы в больницу…
- Больница ему не поможет, морг разве, - спутник вяло отшутился, не заметив, как побледнел товарищ.
- Так что же, это…нет, ты шутишь надо мной, - торопливо догнал с дымящейся сигарой в руке и неодетых перчатках в другой.
- Если бы. Саймон… я предупреждал. Север славится своими вольными нравами… а вдали от столицы трудно контролировать чью-либо запрещенную магию. Вот и получается… не пойми что. Знал бы, кто этому причина… - он выругался в полголоса, останавливаясь в полусотне футов от памятной скамейки. Парень лежал, запрокинув голову и прикрыв глаза от падающего снега.
- Эй… - юноша повернул голову, жмурясь, удивленно всмотрелся  в пакет, сдул с губ пару снежинок, садясь. – Лови.
Пакет полетел, разворачиваясь в воздухе – мужчина явно не рассчитал, бросая, и по всем законам физики метательный снаряд должен был упасть в футе от лавки. Он и упал… сбитый рукой. Парень приземлился рядом – на четвереньки, как зверь, сохранивший равновесии е в полете, полиэтилен только жалобно трескнул от резкого рывка. Сигарета выпала и рук толстячка, спешно потянувшегося за амулетом на цепочке.

- Стой, не подходи, - Чарльз придержал курильщика за плечо. Ученые  - они такие. Чуть опасность в сторону, и уж о ней забывают. Только что к тигру в пасть не лезут, кусок отнимать. Впрочем, чем сейчас парень, разгрызавший замороженные брикеты, отличался от тигра, - это еще вопрос. Разве что размером да отсутствием хвоста. Несколько минут – на девственно чистом снегу осталось только две упаковки да редкие взбрызги льда пополам с кровью – отлетели, а парень подбирать не стал. Жутковатый вид пиршества… впрочем, метель разыгралась не на шутку, вскоре заметет – и брызги, и яркий рекламный пакет, и разорванную упаковку.
Парень помотал головой, провел пригоршней снега по губам – словно стирал послевкусие. И разочарованно уставился на яркий отпечаток на манжете светлой рубашки, попытался оттереть снегом, зашипел, зевнул, вновь замотав головой.
- Тебе время нужно, чтобы согреться, - мужчина подошел ближе, с удивлением следя за действиями «подопечного». Неужели его могло расстроить пятнышко на рукаве? Обычно подобные особи не столь… щепетильны. Странно.
Юноша обернулся – резко, дергано… узнал. Вполне осмысленно покосился на огонек сигары, еще раз провел по губам.
- Мало? – мужчина присел рядом на свой страх и риск. Впрочем… если парень не кинулся в таком состоянии, с чего бы кидаться сейчас.
- Нет, - снова привычный жест. Покачал головой, словно машинально, потом лишь ответил.
- Ну-ка пойдем, - прихватил за локоть, потянув вверх. К удивлению обоих, парень встал - почти не покачнувшись, не стараясь вырваться.
- Ты его что, домой поведешь? – до толстяка, в пальцах которого почти прогорела впустую дорогая сигарета, дошел смысл действий товарища. – Нет-нет! Это может быть…
- Да, - возражения Саймона были оборваны. – Тут предлагаешь оставить? Вернемся, я тебе расскажу, чем такое чревато… - он шагнул обратно на более-менее утоптанную дорожку, вытаскивая «находку» за собой.

- Как тебя зовут? Ты помнишь? – Чарльз честно попытался добиться ответа от юноши, пока его спутник все ворчал, что ошибкой было бы тащить ЭТО с собой.
- Сколько тебе лет? – Чарльзу было уже, собственно, все равно, о чем спрашивать, лишь бы не слышать ворчания товарища.
- Было? – а взгляд почти живой и уж точно вполне понимающий. Мужчина закашлялся – всегда проще технически работать с теми, кто осознает свое положение, но морально… морально и психологически невероятно тяжело. И еще тяжело таких упокаивать… они часто спрашивают – не больно ли это? не поднимут ли их второй раз? И каждый раз приходится отвечать – нет, на два, три, четыре вопроса. Лгать.
- Было, - Чарльз кивнул, осматривая. Вполне современная рубашка, логотип какой-то известной рок-группы на пряжке ремня – он все не мог вспомнить ее название. – А что, намного повзрослел за… прошедшее время? – нервный смешок.
Юноша очень серьезно кивнул, глядя под ноги. Несмотря на то, что он шел не по тротуару, а по наметенным сугробам, казалось, что идти ему много легче, чем людям. Чарльзу на минуту стало не по себе – так серьезно было неразговорчивое создание. «Да ну… максимум пара месяцев. Чей же парень-то? Или не местный?» - он не помнил, чтобы  за последние полгода-год в округе были похороны школьника или студента.
- И… насколько же? – он постарался спросить полушутливым тоном, но, кажется, плоховато получилось.
- Я стал совершеннолетним, - так же серьезно. Саймон закашлялся, Чарльз облегченно выдохнул. Просто мальчик продолжает мерить время по категориям живых. А он-то решил… Скорее всего - проблем не будет, надо еще найти, кто умудрился такое бросить посреди города. И довольно давно, если парень проголодаться успел. Серьезно так проголодаться.

- Ты что-нибудь помнишь? – привычная тишина в ответ. Наверное, стоит задавать конкретные вопросы, раз не понимает… на такие пространные обычно способны отвечать те, кого поднимали специалисты. Впрочем, он выглядит вполне понимающим. – А кого из людей? Опиши. Кого ты помнишь последним?...
Юноша, казалось, задумался, потом вновь пожал плечами.
- Много… в черных плащах. Смешные…
Чарльз выругался.
- Опять молодежь поиграть вздумала… фильмов насмотрелись, книг начитались, а нам расхлебывать.
- А почему ты за этим не следишь? – спичка нервно чиркала о коробок, прикурить Саймону удалось с третьей-четвертой попытки. Вторую сигару за десять минут.
- А я что, инспектор по работе с несовершеннолетними? – спутник тяжело вздохнул. – Уследишь за ними. Книги из третьего сектора в библиотеках дают с 17, лицензирование с 20, а сколько еще в домах запрещенной литературы?! Да они и без литературы сами напридумывают, один раз из десяти угадают, на кладбище кошку или собаку прирежут – и готово. А нам ищи, лови, разбирайся… в лучшем случае на том же кладбище, в худшем, - он покосился на юношу, ловившего снежинки, - по всему городу, если не дальше…
- Разворчался, опять ты про работу, - толстячок философски закурил.
- Если уж работа сама себя находит… - он потянул «находку» за плечо, возвращая к тротуару. – Что это за люди были? Старые, молодые?
В единственном на весь городок кинотеатре кончился последний сеанс, припозднившиеся зрители  – в основном, молодые пары и подгулявшие в честь субботнего вчера компании неохотно выныривали из теплого кинозала в метель. Юноша остановился, рассматривая компанию в ярких куртках, затеявшую игру в снежки и весело перекликавшуюся, несмотря на непогоду.
- Такие, - махнул рукой. Чарльз только покривился – как он и предполагал, молодежь развлеклась… Так все-таки, нездешний мальчишка, что ли?

- Такие, говоришь… лучше б вот так в кино сбегали, чем по кладбищам непонятно чем заниматься. И ведь додумываются к родственникам своим иногда идти… вот уж где беда, с кровной связью, - мужчина вздохнул почти обреченно.
- Просто люди не понимают.
- Что? – Чарльз и Саймон обернулись к пареньку одновременно. – Ты что-то сказал?
- Люди не понимают. Это как авария – зрелище, от которого нельзя уйти. Страх, чужой страх, который можно пережить как свой и остаться в безопасности, - юноша наклонил голову, следя за вихрем у ног, поднявшем оторванный кусок газетного объявления. – каждый думает «нет, это точно не может случиться со мной». Или «это может произойти с кем угодно, но я никогда…» И продолжают смотреть на аварию. Или на пожар. Люди редко думают о своей первой смерти… - скомканный листок, повертевшись, полетел дальше, а негромкий голос умолк. Чарльз усмехнулся.
- Еще что-то?
- Еще люди боятся ее. И все же верят, что там, за чертой – только начало… за чертой, которую они провели сами. Все остальное они стыдливо называют анимированием… или говорят – «поднять». И мысленно всегда произносят – «вернуть», - юноша снова начал ловить снежинки, словно проговорив заученный текст.
- Значит, «первая смерть», «анимирование»… У тебя-то самого лицензия была? – Чарльз заглянул в беспечное лицо, но в ответ получил лишь полуулыбку. – Понятно… хотя кто-то тут, похоже, подготовлен получше, чем твои…  - он недоговорил, встряхнувшись, как застоявшийся конь, с новой силой потащил парня по улице, стремясь вернуться в дом. Право, он уже и не заметил, как весьма прилично замерз. То-то старость подкрадывается, видать….

- Сейчас еще таять начнет… - Чарльз стряхнул снег с пальто, пошарил по карманам, ища ключ. – Да, точно, вот он.
Дверь, скрипнув, открылась, пропуская хозяина и двух его гостей, из коридора пахнуло запахом старого железа, отчасти – пыли книжных фолиантов и терпким ароматом коктейля, который остался невыпитым перед тем, как обнаружилась острая нехватка табака.
- Стой ты, - с плеч юноши посыпался отряхиваемый снег, Чарльз неловко хмыкнул, растормошив припорошенные волосы. – Все равно таять будет, насквозь в снегу…
Непонимающий взгляд – парень холода не чувствовал, его, похоже, беспокоило только пятнышко на рукаве. И отчего-то закапавшая с волос вода – ручейками по лицу, к воротнику, тоже намокшему в тепле чужого дома.
- Чарльз, а если не только таять… ? – Саймон настороженно принюхался, явно подбирая слова.
- Вряд ли, - мужчина с силой провел по щеке парня, потом потянул кожу на тыльной стороне запястья. Остался беловатый след – и ничего более. – Переодеть тебя… да одежды по размеру нет. Тьфу, о чем только думаю… - он ушел в дом, ворча, что вот уже и начинает воспринимать как живого. Саймон постоял еще в коридоре, рассматривая «находку» и явно чувствуя себя крайне неловко. Все такие толстячок был теоретиком, а не практиком как товарищ, и не мог, просто не умел воспринимать объекты своего научного интереса не как живых людей, а как… Тут Саймон окончательно смутился и, пробормотав какое-то извинение, ретировался к бару – ему срочно понадобилась порция спиртного, чтобы согреться.

- Держи. Переодеться сам в состоянии? – Чарльз со вздохом отметил, как по паркету в коридоре расплывались небольшие лужицы – парень оказался довольно любопытным и уже минут пять передвигался вдоль стен,  рассматривая картины и содержимое полок. А мимо зеркала прошел спокойно, только остановился, недоуменно потрогав мокрые волосы. Впрочем, сейчас мужчина был слишком занят размышлениями, что делать с находкой, нежели раздумьями о странностях поведения. Может, он на себя уже в витрину полюбоваться успел, кто его знает…
В ванной полилась вода, видимо, кран открутили полностью. Чарльз только брови вздернул, воззрившись на картину: парень сосредоточенно оттирал под струей воды так беспокоившее его пятно.
- Мыло возьми, справа от тебя, - легкая растерянность, парень оглянулся, словно на время забыл где право, а где лево… и подтащил к себе кусок хозяйственного мыла, продолжив воевать с рукавом рубашки. Нет, мальчишка производил впечатление результата почти профессиональной работы. Или работы почти профессионалов, - скаламбурил Чарльз, возвращаясь на кухню, к жарящемуся ужину и воздающему виски должное товарищу. Саймон только головой покачал – вечно вот так. Даже если в отпуск приехать, так и там у друзей тут же начинаются загруженные работой деньки, да еще с таким соседством… Толстячок никогда бы не признался, но подопечных товарища он побаивался, хоть и изучал по долгу службы. А уж в одном доме ночь провести… Похоже, эта ночь будет очень длинной.

В гостиной взорвалась автоматная очередь, а следом раздался жуткий женский вопль. Бросившийся в комнату Чарльз застыл на месте – телевизор светился голубоватым светом, а по экрану уже плясали фигурки студентов в форме Гарвардского колледжа. Видимо, шло семейное кино, но звук был…
- Сделай потише! – парень растерянно обернулся от экрана, рядом с которым присел, недоуменно моргнул. Хозяин откопал под диванной подушкой пульт, убавил громкость, вновь бросил на диван – его не оставляло ощущение, что светлые, почти обесцветившиеся глаза наблюдают за его действиями слишком пристально…
- Саймон, кто кого раньше в могилу сведет… Саймон! – мужчина недовольно воззрился на товарища, чиркнувшего спичкой. – Неужели трудно курить в гостиной? Готовить совершенно невозможно…
- В гостиной этот твой… находка, - толстячок вздохнул, но покорно отправился в комнату. Готовил Чарльз великолепно, а Саймон был практически фанатом хорошей еды. Что поделать если аромат табака – редчайшего, чудеснейшего табака! – отвлекал «шеф-повара» от его многочисленных специй?
- Вот уж не знал, что профессора нынче такие малохольные! – Чарльз не удержался от привычной шутки, которая осталась без ответа. Зато юноша оторвался от телевизора и поднял голову.
- Профессор?
- Ну, эм, да… - Саймон нервно потеребил сигару.
- Что ты преподаешь? - голубоватый экран отразился в глазах, моргнув совсем уж зловеще.
- Историю… это специфический курс, - толстячок почувствовал себя немного увереннее, заговорив о своей деятельности. – Для преподавателей и ммм… инспекции.
- О чем? – юноша некоторое время сосредоточенно рассматривал брошенный на диван пульт, затем уверенно нажал на одну из кнопок, снижая громкость до минимума.
- Это история изучения, как ты сказал… ммм… анимированных и немертвых… - Саймон сглотнул, но на лице парня не отразилось ничего, кроме интереса, и он продолжил увереннее. – раньше это считалось запрещенными знаниями, и ими владели лишь члены так называемой Гильдии. Вообще слово «гильдия» происходит от старо-немецкого gilda или gelda, что переводилось как «плата». Люди чаще говорили о какой-либо конкретной – купеческой, воинской, ремесленной… только одна не носила какого-либо названия… - ученый увлеченно взмахнул рукой, забыв, что рассказывает невольному слушателю, которого только что побаивался сам. – Это маги. Некроманты, так сказать. Так вот. За много  годы в Гильдии было накоплено много артефактов, даже исследований, деятельность постепенно выходила из разряда запрещенной… - Саймон нахмурился. – Это примерно лет триста назад. Даже в каком-то роде стали приниматься законы…
Чарльз, заглянувший в гостиную через полчаса, только вздохнул – ученому дай лишь поговорить на любимую тему, и неважно, что этот юноша обретет последний покой через пару дней. Раньше вряд ли – надо проверить списки погибших в окрестных городах, а то и префекториях.
- В конце концов, стали выдаваться лицензии, как сейчас. Причем сейчас почти с совершеннолетия! – Саймон негодующе тряхнул головой и заметил стоящего в дверях друга. – Э… кажется, я увлекся… - он смущенно потер щеки. – Уже готово? – желудок заурчал, немилосердно напомнив о себе, и толстяк поспешил воздать должное ужину.
- Было интересно, - вслед проговорил юноша очень тихо: Чарльз даже решил, что ему показалось.

Ночь и вправду оказалась долгой. Не только для неженки-ученого, которого будил любой шорох, но и даже для Чарльза, который привык засыпать в любых условиях. Юноша телевизор выключать не пожелал… сначала это было кино – но впрочем, увлеченные беседой мужчины почти не обращали внимание на шум. Потом – ночной выпуск новостей – тут уже отправившийся было спать Саймон просто взмолился сделать потише. Юноша внял, но выключать не стал. Потом какое-то шоу, и опять кино – Чарльз еще часа два наблюдал за «найденышем», гадая, что безопасней: вырубиться прямо здесь, или все же уйти в спальню. Но парень выглядел настолько увлеченным движущимися по экрану фигурками, что Чарльз решил рискнуть. Правда, спустя ровно десять минут шум работающего телевизора явно стал громче, но и это можно было пережить… Мужчина провалился в сон, иногда лишь просыпаясь от особо резких звуков.
К тем часам утра окончательно измучившийся профессор вернулся в гостиную за забытыми сигаретами. По экрану метались солдаты, какая-то техника… Саймон зевнул, с полусна пожелал спокойной ночи и собрался было уходить, но его окликнули. Тихо, но внятно. По имени.
- Что?... – профессор подавил зевок, на ощупь доставая из серебряного коробка желанную сигару. – Ты бы звук убавил…
- Я хотел сказать спасибо за рассказ, - проговорил тот же тихий голос над ухом. Купленные накануне дымные палочки рассыпались по ковру.
Чарльз примерно в это же время недовольно размышлял, где же юноша умудрился найти боевик с таким количеством рушащегося материала. Спать становилось явно невозможно, потом звук стал тише… «Видимо, Саймон, все же не выдержал,» - мужчина ухмыльнулся и зарылся в подушку. Телевизор продолжал негромко работать.

Проснулся Чарльз часам к шести утра – будильник еще только собрался начать противно пищать, но точных хлопок ладони оборвал его на полуноте недоигранной мелодии. В гостиной довольно тихо (по сравнению с ночным боевиком) играла музыка – насколько он помнил, примерно в это время шла какая-то шибко развлекательная передача для тех, кому «трудно встать». «Или для тех, кто еще не ложился», - Чарльз потянулся, выход в гостиную.
- Доброе утро, - он прошел на кухню, отметив, что на экране слишком уж много ярко-розового. Ведущая была в ударе… Вскоре аромат свежесваренного кофе наполнил квартиру, а мужчина вернулся к телевизору, где – на его счастье – уже начался утренний выпуск новостей. Парень сидел, методично покачивая на подлокотнике серебряный портсигар.
- А это еще что? – Чарльз нахмурился. Друг свои драгоценные сигареты никому не давал. Неужто променял тишину на красивую игрушку для трупа?
- Саймон оставил, - юноша остановил серебряную коробочку, переложил на стол.
- Забыл, что ли? – рассеянность профессорская обыкновенная секретом для Чарльза не была. – Кстати, одежда твоя высохла, скорее всего.
- Знаю, - кивок. Звук начал постепенно прибавляться.
- Проверял? – мужчина покачал головой. У парня оставалось слишком много привычек, слишком много… мелочей, которые не давали Чарльзу воспринимать его как часть работы. Мелочей. Мужчина нахмурился, еще раз оглядывая комнату. Вроде все на своих местах, оружие на стене не тронуто… разве что сдвинут столик и ковер.
- Саймон опять впотьмах ходил? – Чарльз шагнул назад. До ножа на столе – еще фут. Юноша запрокинул голову.
- Ваш друг… не видит в темноте, - мужчина моргнул. Мелочи. Что-то в облике парнишки изменилось. Кофе плеснулось в лицо «найденыша», Чарльз метнулся в сторону, почти коснулся рукояти мачете – не успел. Тяжесть обрушилась на плечи, впечатывая в пол, с нечеловеческой силой выламывая руку, пальцы которой успели сжаться на верном оружии. Ярко-синие, совсем не выцветшие глаза оказались напротив исказившегося от боли лица Чарльза.
- Значит, ты… - неужели это его хрип? Такой тихий.
Юноша кивнул – очень серьезно. Как накануне вечером, когда отвечал на вопросы.
- Человеческое тело – идеальная субстанция. Закон, предписывающий уничтожать тех поднятых, что хоть раз попробовали человеческую плоть, был принят более 50 лет назад.  Так сказал вчера ваш друг, - он обернулся, посмотрев в сторону, и Чарльз невольно проследил за синим взглядом, напоровшись на то, что когда-то было лицом профессора из Центрального Университета.
- О Господи… - хруст собственных костей, но вопреки ожиданиям – боли не было.
- Ты зря надеешься на амулет, который у тебя на груди, - юноша смотрел так же серьезно и спокойно. – Знаешь, я не ответил на твой вопрос… Вчера.
Чарльзу уже не хватало воздуха – раздавленная гортань и тонкая ладонь не давала ни дышать, ни говорить. Оставалось только биться на полу и смотреть в синие глаза, от которых невозможно оторваться.
- Ты спросил, была ли у меня лицензия… Ты ведь догадался, так? Ты просто немного ошибся, - юноша наклонился и откусил от вывернутого почти под углом в 90 градусов плеча. Сглотнул, чуть разжимая руку и позволяя жертве сделать призрачный глоток воздуха. – Я не знал, что тебе ответить. У меня не было лицензии… когда я был жив. Понимаешь, - он доверительно наклонился, облизывая губы. – Тогда тех, кто мог поднимать мертвых, отбирала Гильдия… я не знал, что такое лицензия. Саймон был так добр, что объяснил… - рука сжалась, окончательно лишая возможности дышать. – Тебе тоже – спасибо.
Тонкая прохладная ладонь коснулась лба инспектора, закрывая глаза.

Только через пару часов – когда начался сериал для домохозяек – с порога дома по Уоллет-стрит сошел юноша в брюках и рубашке. Он некоторое время смотрел на высокие сугробы, что намело за ночь, потом неторопливо надел куртку и набросил шарф.
- Не по размеру… - он наклонил голову, вспоминая. – И лицензии дают с 20 лет. Мне 19, и отец отдал мне свою… потому что я хочу выглядеть взрослым, - черный ботинок наступил на нетронутое еще шагами людей снежное покрывало.
Право, люди иногда слишком внимательны к мелочам.