С Богом, хлопцы! Посвящение

Хохочут хлопцы… Привычно ступая на площадку клети вертикального спуска, рассказывают анекдоты, делятся впечатлениями о вчерашних приключениях после "бутылька", громко спорят, обсуждая результаты футбольного матча. Полетела клеть - вниз, почти к самому ядру Земли, и машинистка подъема тихонько прошептала вслед: "С Богом, хлопцы…" 
Первая сигаретка после выезда. Вся бригада - на траве у подъема. Кто-то сидит, а кто-то, лежа на боку, прикуривает свою первую после смены сигарету, в шахте ведь нельзя, даже малейшая искра может спровоцировать взрыв метана.
...Так хочется курить, и так гудит от усталости тело, что до бани не дойти. Блестят глаза и сверкают улыбки, лица, черные от угольной пыли, делают всех не различимыми. Горит маленький огонек. Сколько огоньков? Все на месте. Все живы. Покурят, погомонят чуток, выкупаются и домой, - там уже ждут жены. Вкусный обед, теплые объятия, родной запах шелковых волос, нежные заботливые руки, которые уберегут от всех бед. Или почти от всех…
"Светку б мою, только б разок еще повидать", - билось пульсом в виске у Сереги, когда он услышал характерный треск над своей головой. Этот своеобразный и страшный звук хорошо знаком всем рабочим очистных забоев: садится лава. Это может означать лишь одно - конец, сейчас раздавит, как букашку. Успеешь выскочить - твое счастье. На этот раз он успел. И даже не сказал жене, что был сегодня на волосок от смерти. Зачем ей знать? Ведь каждый день, провожая мужа на работу, она благословляет его и верит, что с ним ничего не случится.
Первая сигарета после смены. Не хватает одного огонька. Завернутое в брезент тело Коли Черышева Серега, его бригадир, вывез на поверхность на своих руках. Троллея. Шесть тысяч вольт, и нет Коли. Увезли Колю. Жадно затягиваются, разговор не клеится. "Володьку только в прошлом месяце похоронили. Надо было ему сунуться в эту чертову дыру. Говорили, жди, пока затяжку подварят…" - "А Саню на лебедку намотало. Пацану всего 19 было…" - "По домам, мужики, завтра у нас тяжелый день, похороны…" - "А я хочу выпить, напиться в хлам, нажраться! Не могу больше на это смотреть и так жить! Что же мы как скоты лазим в  эту проклятую нору за копейки и дохнем здесь, как… Да если сложить все деньги, которые наше долбаное государство выплачивает женам за наших мужиков, за тех, кто здесь загнулся, то можно сто новых шахт построить, и не спичками кровлю подпирать, а …" - самый молодой в бригаде парнишка сломался, не договорил, упал в траву, зарыдал, затряслись худенькие плечи. Он еще не научился смотреть смерти в глаза, он еще не может смириться с тем, что Коли, с которым они в шутку боролись здесь в этой траве еще вчера, больше нет, и что он, Коля, не последний, что государству и вправду по большому счету наплевать на них. "Э-э, Юрец, да тебе на Майдан надо. Оратор, - попытался пошутить Серега. Не оценили. - Ладно, мужики, пошли в "Шинок", хлопцу и вправду надо немного разрядиться. Идем, Юрок, все мы под богом ходим. Да будет тебе, вся жизнь еще впереди. Такого насмотришься. Это, считай, было твое боевое крещение". Парнишка немного успокоился. Он знал, что мужики не просто слова говорят. Это те люди, на которых можно положиться в любой беде. Не раз приходилось ему видеть, как, рискуя собой, эти ребята спасали своих товарищей в забое, как помогали искалеченным шахтой друзьям и их семьям.
… Хохочут хлопцы. Пришли навестить бригадира. Хохмят, сыплют своими особенными шахтерскими остротами. И снова вместе закурили. И огонек сигареты бригадира загорелся, как тогда, в траве, у подъема. И Светка тут как тут с пирожками: "Садитесь, касатики, угощайтесь. Молодцы, что пришли, вы же для Сережи, как братья".
То, что Сергей серьезно травмирован, Светлане сообщили сразу. Она работала на этой же шахте и как раз сдавала смену в ламповой. Сердце упало куда-то вниз, в глазах стало темно, ноги не слушались, язык отказывался что-либо говорить, но она за считанные секунды оказалась у сбойки, - там, как ей сообщили, должны были "выдавать" на поверхность Серегу. Он сидел на транспортерной ленте, белый, как мел и…улыбался. Место, где могла бы находиться Серегина нога, прикрыли брезентом. "Живой..." - Светлане показалось, что она прокричала это слово во весь голос, но на самом деле еле слышно прошептала. И потеряла сознание. Когда очнулась, машины ВГСЧ, воя, увозили ее Серегу, рядом сидела подруга - медсестра из шахтного медпункта. К Свете подошли ребята из бригады мужа. "Хлопцы, как же это, а?" Ей рассказали, что все они уставшие после смены шли по уклону, а по рельсам двигалась вагонетка, груженная металлом. В одном месте почва под рельсами вздулась, и вся эта многотонная масса сошла с пути, "забурилась" и посунулась на них. Все успели отскочить, и Сергей тоже, ведь тренированный, двадцать лет уклонами этими ходит. А Юрка встал, как вкопанный, будто его парализовало. Все решали доли секунды. Сергей схватил парнишку и что было силы отшвырнул в сторону, и сам отпрянул назад. Ногу отдернуть не успел.
Долгое время Светлана не могла простить коллегам Сергея, что не уберегли его. "Будет тебе, Светочка, - успокаивал ее муж. - Ведь живой, здоровый, как бык. И даю слово - у Ленки на свадьбе спляшу, как Мересьев. А ведь неизвестно, как сложится судьба у моих хлопцев. Сама знаешь, что такое шахта". Отлегло. Пусть приходят, мужу веселее будет, да и не виноваты они…
Любят Светлана и Сергей вечера. Они недавно сделали для себя открытие: как бы ни было ветрено днем, под вечер в их родном рабочем поселке становится тихо и спокойно. Они теперь многое стали замечать. Раньше некогда было. Реже они стали говорить о шахте, и только луна, словно одинокая коногонка, напомнит об искрящейся реке антрацита, плывущего по конвейеру на-гора, о первой сигарете после смены, об ушедших друзьях…