Обречённость

Он возвращался домой через главную улицу. Рабочий день прошёл ужасно, что, конечно же, негативно сказалось на его настроении. Но делать было нечего, день ещё не закончился, да и на вечер у него была запланирована важная встреча, которая могла кардинально изменить его ближайшее будущее.
Он был весь погружён в мысли, так что шагал он очень быстро, не замечая происходящего вокруг себя. Ему хотелось лишь вернуться в квартиру и, присев на диван, растопырить пальцы ног, – расслабиться.
Ветер приподнимал волосы над лбом, дома возвышались над движущими телами людей, деревья шелестели зрелой осенью, и солнце утопало в серых тенях повседневности. Во всём этом движении он даже не заметил, как начали исчезать люди; с каждым шагом людей становилось всё меньше.
Когда на улице не осталось людей, он неожиданно для себя оглянулся и замер; он остался совершенно один. Машины, стоявшие на дороге, были пусты, магазины были пусты, собаки с поводком на шее бегали без хозяев, лая на взъерошенных кошек, спрятавшихся в кроне городских деревьев.
Он сделал ещё шаг и ещё, он шагал с открытым ртом до тех пор пока не прекратился лай собак. Кошки слезли с деревьев и начали бежать по тротуару. Он был озадачен происходящим, но это не помешало ему продолжить шагать. Со следующим шагом начали исчезать кошки, затем птицы, насекомые..; тут он уже не выдержал и заорал, но в ответ ему скользнула непоколебимая тишина.
Единственное, что ему хотелось, так это вернуться домой. Он вытащил сотовый и начал звонить, но никто ему не ответил, словно он один во всём мире. Тогда, в полном ужасе от осознания происходящего, он начал двигаться в сторону дома.
Сначала исчезли машины, потом столбы, деревья, почтовые ящики, мусорные баки, с витрин исчезали вещи, газеты в киосках, киоски, окна и двери в зданиях, сами здания начали исчезать; даже ветер – и тот исчез.
Он остановился, когда уже кроме дороги на земле и неба над головой, ничего не осталось. Пустота, невыносимая, всепожирающая пустота.
Он приподнял подол брюк, и обнаружил, что на одной ноге отсутствует носок. Вслед за следующим шагом исчез второй носок. Затем обувь, брюки, кофта, рубашка, футболка, майка и трусы. Исчезло всё, он был абсолютно голый. Но он не перестал идти.
Сначала начали исчезать ногти на ногах, потом на руках, затем волосы; исчезли уши, нос, пальцы на руках, руки, словно их никогда и не было, затем рот, половой орган, шея; когда же исчезли пальцы ног, он остановился.
Он был похож на червя, обтянутого кожей, чьи глаза смотрели в никуда. Он посмотрел вперёд, еле удерживая равновесие, и шагнул, в надежде, что всё возвратится, но вместо этого он погрузился во мрак. «Впереди дороги нет», – подумал он. Он решил больше не шагать в ту сторону.
Он стал идти обратно; шаг за шагом всё начало возвращаться на свои места. К нему вернулось зрение, вернулись конечности, вернулись здания, окна и двери, машины..; вернулось всё кроме людей и животных. Если нет дороги домой, то куда ему идти?
Но с каждым шагом, отдалявшим его от дома, вокруг него появлялись всякого рода вещи, закрывая ему проход. Среди предметов были: холодильники, стиральные машины, телевизоры, деревья, автомобили, всякого рода экспериментальные сооружения...
Они появлялись друг на друге, образовывая перед ним непроходимую стену, за которой начали раздаваться крики людей. Он начал кричать им, но люди за стеной не реагировали. Всё вокруг него было забито хламом. И вдруг он понял, что из этой дороги нет выхода: с одной стороны пустота, с другой стороны загромождённость.
В мыслях не столь трезвых он обратил свой взор налево: за белыми холодильниками темнела дверь. Он перелез через них, поднялся по ступенькам и постучался. Дверь открылась и перед ним показался я:
— Да.
— Вы бы не могли меня впустить? — С извиняющим видом спросил обречённый.
— Простите? — Поначалу не понял я.
— Мне некуда больше идти.
— Некуда? Но...
— Я сам не знаю, просто...
— Проходите, — я не стал дожидаться его объяснений. 
Он вошёл, и я, перед тем как закрыть дверь, огляделся по сторонам. По улице ходили люди, на дороге проезжали машины, всё для меня было обыкновенно, без каких либо странностей.
Я предложил ему чай. Он рассказал мне всё, что с ним произошло. Он конечно же пытался оправдываться, ссылаясь на психику, и он пытался заверить меня, что он понимает, что всё, происходящее с ним, является лишь плодом его воображения, на что мне оставалось только смеяться.
Я не смеялся, потому что мне показалось это бредом, нет. Я отвёл его на второй этаж, где сидели такие как он. Их число росло с каждым днём. Так что я смеялся, понимая, что скоро придёт и моя очередь, и я, как и они, застряну между пустотой и загромождённостью, так и не поняв причины своего исчезновения.