Девять миль до Миссисипи

Я расскажу вам о Джастине Такере.
Мы тогда играли в «Гроте», у старого скряги Фила Эстерхауза. Как-то в перерыв подходит ко мне тощий чёрный с ободранной гитаркой под мышкой и просится поиграть, пока мы, значит, отдыхаем. Я делаю каменную морду – ишь чего! – и тут-то меня Барнетт с толку и сбил – пусть его, говорит, старика всё равно нет, пускай народ повеселит. А мне что, аппарат не мой. Как звать, спрашиваю?
Джастин Такер, сэр, отвечает тот и чуть не роняет гитару. Слушай меня, Джастин Такер, говорю, лучше тебе сыграть, чтобы мне понравилось. Да, сэр, лепечет малой и тащится на подмостки.
Наливаю себе содовой. Барнетт уже о чём-то спорит с Чейзом, Джимми клюёт носом. Пацан подключает свою развалюху и начинает играть. Враз повисает тишина.
Черномазый играет божественно. Блюз течёт из-под его пальцев так, что хочется плакать, чёрт побери. Падает чей-то стакан.
Потом мы затащили этого Джастина за наш столик, угощали, теребили, а он всё отмалчивался, и вдруг спросил – а можно мне с вами играть?
Мы переглянулись, и Барнетт незаметно покачал головой, а когда Джастин ушёл, сказал, что мы все подумали – Эстерхауз ни за что не купит это, парень слишком хорош. Да, так и сказал.
Назавтра Джастин не появился. Приятели – те, что ещё на плаву – говорили мне, что он приставал ко всем нашим лабухам, просился играть. Ему улыбались и выпроваживали.
Потом он играл на улице. Полиция его не трогала, а девочки готовы были обслуживать бесплатно. Раз один ушлый писака вздумал было взять у него интервью, и спросил, сколько ему лет, Джастин возьми да и схами – девять миль до Миссисипи. А потом его выловили из канала, уже безобразно распухшего.
Никто особо не удивился, хотя догадки строили, кто во что горазд. А по мне – так всё просто, и вовсе не причём тут романтический «несвоевременный гений» или банальная марихуана.
Парень был слишком хорош. Точнее и не скажешь.