Твой смех

Когда ты смеешься, ты обнажаешь зубы, твои губы расплываются в улыбке, и под глазами возникают мимические морщинки. Когда ты смеешься, у тебя лицо будто преображается, становится ярче, словно бы на тебя наводят яркий свет прожекторов. Ты сначала смотришь вниз, а потом на меня, и легкое смущение переходит в яркую улыбку, столь притягательную, что хочется тебя целовать. Твои зубы, такие ровные и белые, они сочетаются с розовотой твоих щек, и дополняются твоим голосом так, что кажется, будто тысячи нитей тянут меня к тебе. Если бы я мог поцеловать тебя, если бы мог прикоснуться пальцами к твоим губам, к твоим щекам и к твоим закрытым векам, провести по твоим бровям трепетными пальцами и прикоснуться к тебе. Я протягиваю руку к твоему лицу, пытаюсь дотронуться до тебя, понять физическими прикосновениями реальность твоей улыбки, но ты отстраняешься от меня, улыбаешься еще ярче и дразнишь меня.

Ведь так могут улыбаться только ведьмы! И так могут прищуриваться только самые страстные вакханки, которые любят, когда ими восхищаются, но всегда показывают себя с хитрым намеком на корысть. Ты утопаешь в моем млеющем взгляде. И чувствуешь биение моего сердца. Ты стоишь надо мной и показываешь улыбкой, насколько ты счастлива, чтобы продемонстрировать, насколько могу быть несчастен я. Ты улыбаешься еще шире, подмигиваешь мне и смеешься звонким совсем не стыдливым смехом, ты заливаешься им, будто желая еще больше раздразнить меня.

Ты вызываешь у меня нежность, некое трепетное ощущение, будто ты самое родное, что может быть в моих руках. Твой смех меня умиляет, и твоя улыбка заставляет меня пытаться улыбнуться в ответ. Но могут ли улыбаться покойники? Ты смотришь на меня с симпатией и лаской, как будто желая моих прикосновений и наслаждаясь тем, как я смотрю на тебя. Раньше, далеко в прошлом, мне вспоминается та ночь: я лежал на постели, а ты стояла надо мной, положив обнаженную ступню на мою грудь. Тебе нравилось ощущать, как я дышу, и при этом чувствовать свою полную власть надо мной. Я покорно лежал на кровати, а ты смеялась, стоя надо мной и всё больше надавливая ступней на мою грудь. Ты хотела почувствовать полное мое подчинение той ночью. И ты этого добилась.

Но сейчас я тяну к тебе свои руки в надежде, что смогу дотронуться до тебя, ощутить ладонями твою улыбку, провести по твоим волосам пальцами и нежно прикоснуться к твоему уху, поласкать тебя, расчесать руками твою кудри. Ты улыбаешься еще ярче от того, что я не могу дотянуться до тебя. И твой смех становится более звонким и открытым, совсем не тягостным, как это было раньше.

Ты будто завлекаешь меня к себе. Твои глаза светятся ярким блеском, а язык облизывает губы в сладострастии. Ты улыбкой своей требуешь, чтобы я встал к тебе, но понимаешь, что этого не произойдет, и поэтому торжествующе смеешься. А я всё тяну к тебе руки, хочу тебя обнять. Но еще… я так хочу обхватить твою голову и зажать ее в руках, и пальцами надавить на твои щеки, чтобы рот открылся, и я мог бы с наслаждением целовать тебя в запой, проникая языком через губы и чувствуя твой язык. Это был бы последний поцелуй. Мне так хочется дотронуться до тебя, прикоснуться к твоему подбородку, докоснуться до твоей шеи и почувствовать ее тепло и мягкость.

Я бы обхватил твою шею так крепко, чтобы ты не смогла дышать, и в один миг сбил бы с твоего лица эту довольную улыбку. Потому что я хотел серьезности, мне нравилось говорить с тобой на волне искренности и желания, а не только легкого флирта. Я бы сжал твою шею, столь крепко, чтобы тебе нечем было дышать. И целовал бы тебя до тех пор, пока ты не сказала бы мне «стоп».

Но что я могу, когда мое тело недвижно, а мои глаза закрыты? Что я могу, когда моя страсть покоится в холодном оцепеневшем сердце, а мои эмоции собрались в слезах, закравшихся под веки и застывших? Как могу я ответить тебе на твою улыбку, обращенную ко мне сверху вниз, когда ты уже повергла меня? Моя плоть окоченела, а мои мышцы уже не будут напряжены никогда. Потому что я умер.

А ты всё стоишь и смеешься надо мной, улыбаешься яркой и такой светлой улыбкой. В тебе столько искренности, столько ласки ко мне. И ты рада, что вызываешь у меня, лежащего перед тобой на земле, всё те же чувства любви и нежности. Ты смеешься, видя меня, и улыбка твоя ко мне так тепла. Но рада ты, что умер я.

Я люблю тебя! Даже если уже никогда не смогу этого сказать.