Н. А. А

Есть чувства и настроение. Совершаю попытку выразить.
Благодарю тебя за терпение, за искренность, за слабость, за настойчивость.
За то, что ты один такой.
За пушистый снег первого свидания. За то, что у тебя всегда с собой было маленькое зеркальце.
За то, что принял меня не за ту, и за то, что потом передумал. Мне очень нравится эта история.
За то, что ты обладаешь удивительной способностью принимать и понимать то, на что трудно, страшно и стыдно смотреть. Ты удивительно крепок и стоек. Ты умеешь расти там, где я тебя почти убила.
И поэтому я всегда в тебя верила. И верю.
Спасибо тебе за песни постабортные мои, весенние, особенно за Московскую песню Трофима. До сих пор слушаю ее, и плачу, и смеюсь.
Спасибо за то, что теперь «быть с кем-то» не страшно.
За съемные квартиры, и за твои слова о том, что я умею быть удивительно понимающей.
За то, что с тобой можно было долго идти по улице и долго морозить сопли.
И за потных бегающих на поле мужиков, 13 сектор, шарфик ФК (до сих пор лежит в шкафу).
И за то, что однажды доболтались до рассвета, и за то, что однажды ты проспал наше свидание.
И за легенду об Андрогине, за розового поросенка, который все на том же шкафу ест свое вафельное мороженое.
За то, что не остался тогда у меня ночевать, и за то, что обещал жениться… на мне... где-то в 2010 году…
За то, что не любишь мою прозу, безутешную печаль, заморочки и пафос, как ты его называешь.
За то, что ты удивительный, почему-то родной и за то, что был «где-то рядом надолго».
За то, что с тобой мир обретает новое измерение и становится более объемным…
За то, что я бесилась на тебя, потому что ты был «не тот и не то». Но сейчас я понимаю, что ТОГДА ты был именно тот, и именно то.
Помню наше зимнее первое пиво в моем дворе. В тот вечер я засыпала, и в груди моей улыбалось. Мне было тепло-тепло и очень уютно. Я куталась в одеяло и улыбалась.
Впервые в жизни не могу выразить, как мне хорошо оттого, что ты был. Наверно это невыразимо.
Обнимаю!