все-то чудится мне, слышится
Я вступаю лишь тогда, когда вступает он - когда мы выходим на предрассветный железнодорожный вокзал, вокруг ни души и злые черные поезда пялятся выключенными фарами замызганными стеклами распахнутыми дверями. У меня есть молоток - у тебя есть нож, у нее есть только хриплые полупьяные вопли испуга, но против меня нож более не эффективен, так что. Прилежно размазав эти блять мозги по рельсам по локоть в кровище и запыхавшись, а она невредима. на длинной, очень длинной - стометровой, кажется - скамейке мы сидим на приличном друг от друга расстоянии и косимся. долго - она вынимает из-под скамейки потрепанную базарную сумку с вещами и расшвыривает одежду по площади в безуспешных попытках что-то найти. рассветает слегка, окрашивая задымленный холодный воздух в перваншево-синий, так что наряду с пробудившимся хлопаньем железнодорожных дверей перроны мало-помалу наполняются людьми. Внутри - я следую за ней безо всякого проводника, она нервно оборачивается но по-прежнему идет вперед, вглубь вагона - внутри совсем холодно и пахнет паленым графитом. Молчу; ловлю дверь купе, когда она пытается закрыть ее за своей спиной, захожу и уж тогда закрываю. На замок.
Что-то в ней, нечто на удивление виктимное в ней, незаметное переключение под-под-подличности во мне, когда мы сидим молча друг напротив друга через стол глядим в ожидании отправки. Разбитое окно веет прохладным сквозняком, после - постепенно - орошает стол и мое лицо каплями мелкого утреннего дождя. это не рассвет - это взошла луна, она непристойно велика, на полнеба. в ожидании отправки до рассвета не дойду. рывки с толчками большой и судя по всему автоматической машины а во мне внутри меня нарастает некое знакомое напряжение, слова не лезут на язык, чтобы ответить на эти ее окрашенные в неприязнь расспросы по поводу того, что мне от нее нужно. сам не знаю - длинная шея и короткие темные волосы, большие глаза и легкие очертания подбородка в синей полутьме блестящий нетрезвый взгляд накладные ресницы и стиснутые колени модельных ног. собственно говоря - собственно говоря, откуда мне втемяшилось, что она проститутка. сам не знаю сам не знаю я таращусь, задвигая ее в ужас получеловеческим поведением но ннее нннеее детка это самый глупый выбор который ты могла сделать - попытки встать и съебаться снимают с меня петлю латентности, заставляя вскочить со своего места. я обманут ночью пьяною - сопротивление бесполезно и тесно здесь сражается она отважно, как дикая кошка. головой об угол стола - даже - но сопротивление бесполезно, моя голова пуста и никакие удары не помогут. эти поездные купешные сиденья, обитые невесть отчего жестким войлоком. под пальцами с треском рвущаяся ткань панкушеской майки, тонкие руки, хрипящая глотка, под пальцами шелестит лак синей юбки и панически стучит за небольшой грудью женское сердце. под пальцами узкие гладкие бедра, под губами под зубами резко очерченные ключицы и - обреченность осознание бесполезности собственных действий значительно лишают ее сил. сухо и с трудом, она захлебываясь мольбами о спасении слабо и безуспешно пытается высвободиться. плачет судорожно сокращаясь всем нутром - но слез на лице нет, я не издаю ни звука, разве что задыхаюсь и насилую ее с оттяжкой долго, встраиваясь в ритмичный стук колес до тех пор, пока она совсем не затихает стеклянно глядя в сторону. это теряет смысл и моральное удовлетворение не медлит повлечь за собой физическое. я праздно гляжу на поднимающуюся и опускающуюся ее грудную клетку, когда курю через стол под луной. эта впадинка между ключиц - эта впадинка между ключиц, так и тянет что-нибудь туда вставить. кто из нас в какой роли был - я ли охранник ли, может быть все было наоборот и истинная перемена ролей. некуда ехать - не знаю, куда мы едем, когда покидаю купе, недоуменно изучая застрявшую в пальцах окровавленную отвертку, невесть откуда взявшуюся.
Свидетельство о публикации №209083100959