История одного провинциального события

      Осень. Осень всегда рано приходит в Западную Сибирь.  Приезжая в этот маленький рабочий посёлок  газовиков, затерянный на необъятных  приполярных просторах, я всё время не перестаю удивляться своеобразным отношениям и порядкам царящим в нём.
         Например, идёшь по улице и с тобой здороваются абсолютно не знакомые люди, дети. Посёлок “оторван” от большой земли многочисленными болотами и речушками, но почти у всех есть машины, хотя по большому счёту ездить и не куда. Зимой правда есть “дорога жизни” как в блокадном Ленинграде - зимник, а в остальное время единственное средство доставки людей и грузов вертолёт.
         Однако люди живут здесь, живут десятилетиями, некоторые со дня основания посёлка. У них повырастали дети,  начинают появляются внуки и не взирая на суровую Сибирскую природу и чередующиеся времена года течёт мирная трудовая обыденная жизнь.

       Николай очнулся, медленно приходя в сознание. Голова гудела и была как будто чрезмерно изнутри набита ватой. Подняв руку, Коля потёр лоб виски. Гул не утихал.
      Попробовал сделать несколько глубоких вдохов, хватануть кислорода, однако при каждой такой попытке возникала острая щемящая боль в груди. Сознание потихоньку зашевелилось в молодом мозгу. Появилось достаточно чёткое изображение, хотя всё равно как в кино.
      Где я? Осталось ещё спросить себя кто я и можно прямиком направляться в дурдом. Вокруг темень, хоть глаз коли. Хотя что-то светится впереди. Стоп. Это же панель приборов... Понятно, это родительский автомобиль и по всей видимости уже садится аккумулятор.
        Искорки памяти, как электрический ток от электрона к электрону формируясь в направленный поток заряженных частиц, бегущий с невероятной быстротой по проводам, высветили картину вечеринки, которые здесь в рабочем посёлке, проходят регулярно каждую пятницу, субботу, воскресенье, а в остальные дни недели те же гульки, как правило, в том же составе, проходят не регулярно а по “скользящему” графику, иными словами не так часто как в выходные дни.
      Деньгами родители не обижают, так как сами они по общероссийским меркам люди не нищие а относятся в следующей социальной ступени - бедные. По телевизору так вообще недавно на всю страну огласили, что мол “газовики” получают самую большую зарплату, намного опережая по уровню доходов даже нефтяников.
     В ларьках горячительных напитков хватает даже в пиковые дни потребления таковых. Ассортимент достаточен для непритязательного провинциального обывателя, тем более для молодых людей, не искушённых качественными и, как правило, достаточно дорогими напитками.  "Клинское", "Толстяк", "Очаково", вот набившие оскомину рекламные телевизионные брэнды, постоянно присутствующие на прилавках местных "супермаркетов". В этих обычных вагончиках подрастающее поколение газовиков всегда ждут с распростёртыми объятиями, не взирая на "щенячий" возраст некоторых особей обоего пола.
      Что поделаешь, одно слово КАПИТАЛИЗМ.
       Вечеринка, вечоринка. Вечеринка как вечеринка. Собирались у Валерки. У него фазер махнул на рыбалку с ночёвкой, а мазер наверняка мотанулась  к подруге, помолоть косточки «деревенским» за рюмкой крепкого чая. Короче хата свободна. Зашли за Танькой и вперёд, отрывайся не хочу.
      У Серёги как обычно денег нет. Пиво пришлось покупать самому. Взяли для разгона 3 полторашки. Три, точно три, потому что точно помнил, как долго и досконально Шунька мелочью отсчитывала сдачу. Мы с Серёгой дёргались и нервничали от нетерпения.
Пока Шунька считала, решили взять на закусь сухариков "Кириешки". Опять долгий пересчёт и отсчёт сдачи. Наконец долгожданный товар - "источник жизни", в руках.
      За дверью музыка "хип-хоп". Отрыв уже идёт полным ходом. Звоним. Точно, Валерка уже на взводе. Когда гад уже успел догнаться? Ага, тут уже Фофан и Анютка из соседнего дома. На столе пустые банки из-под джин-тоника. Компания восторженно встретила пополнение, ввиду того, что пришли не с пустыми руками.
      Дальше уже обрывочно припоминаю, что  в ларёк бегали ещё два или три раза. Всё шло как обычно, своим чередом. Пили, болтали, танцевали, пили, болтали, пили и меньше танцевали...
       Всё немногочисленное население таёжного посёлка, можно условно разделить на две категории. Те которые пьют и те которые попивают. Между собой они, как правило, не пересекаются причём, те которые пьют  - презрительно относятся к попивающим, а вторые в свою очередь - как бы брезгуют первой. Хотя надо признать абсолютная дистанция между ними не велика. Неприсоединившихся к той или иной группе проживающих - нет.
       Да, точно нет. Уж такова проза российской провинциальной жизни первой четверти 21 столетия от Рождества Христова. Автор вначале усомнился в верности этого своего умозаключения, так как хотел вывести себя в отдельную категорию, однако вспомнил, что, вынося утром из своей комнаты в общежитии мусор, вывалил из пакета две пустых баночки из-под "Браво".
         Однако вернёмся к Николаю, пытающемуся "вспомнить всё", как в знаменитом одноименном  голивудском блокбастере, сидя в родительском автомобиле, глубокой осенней сибирской ночью.
       Моросил дождик. Капельки стекали по  по лобовому стеклу. Глаза постепенно адаптировались к темноте и стало видно как капельки падая, сначала прилипают а затем, набрав избыточный вес, стекают вниз, оставляя на своём пути еле заметную дорожку.
В верхнем углу прилепился откуда-то взявшийся жёлтый берёзовый листок. Так, стоп... Что это за трещины на стекле, как паутина, рассекая всю поверхность, начиная из левого нижнего угла?
Начинал немного зябнуть, ведь как никак осень рано приходит в Западную Сибирь, раньше чем в Башкирию. В Башкирии Николай бывал почти каждое лето у бабушки. Там кстати ещё достаточно много проживает русских и национализм там проявляется не так остро как по слухам в Татарстане, не говоря уже о Чечне.
       Пятнадцать лет назад, он ещё маленьким приехал сюда с родителями, куда их позвал брат матери, уже до того несколько лет работавший здесь. Дали жильё, сначала в балке, затем переехали в новый, по тем временам, двухэтажный щитовой дом.
        Затем дядя перетащил с большой земли семью ещё одной сестры, потом приехала семья ещё одного родственника. Образовался целый клан Нерубиных, по фамилии дяди, всех сюда сблатовавших, хотя Николай носил фамилию своего отца - Сивков и был старшим сыном в семье работника линейно-эксплуатационной службы и воспитательницы детского сада.
         Обособленными семейными кланами здесь живут многие. Так уж складывалась история освоения и заселения посёлка. Был начальник линейно-производственного управления родом из Волгограда и тянул сюда земляков. Стал выходец из Брянска - происходит аналогичный процесс, сопровождающийся экспансией посёлка брянцами, родственниками начальника и его жены, друзьями, знакомыми, друзьями знакомыми родственников и их соседями. При этом всем надо, по возможности обеспечивать достойное существование и карьерный рост.
          Аналогичные миграции, только в более мелких масштабах, происходят и на более низких ступенях управления. Приходит новый начальник какой либо службы из другого ЛПУ, заявляет что здесь "болото" и начинает за собой тащить своих земляков, товарищей, знакомых. Естественно, что фавориты предшественника, попадают в опалу. Происходит нормальный исторический процесс борьбы за власть и выживание, причём весьма схожий по механизму на всех уровнях власти, начиная с самого маленького чиновника и заканчивая главами государств, оперирующими уже геополитическими категориями. Всё в мире было много раз...
        Однако не будем увлекаться категориями высшего порядка и вернёмся к  клану Нерубиных, который вплотную примыкал к так называемым брянцам, так как дядя был родом из Брянска. По «газовым» меркам Сивковы жили не богато. Отец - простой рабочий, мать бюджетница. Справедливости ради к тому же заметим, что глава семейства прочно обосновался в первой, несколько ранее упоминаемой категории посельчан и соответственно значительная часть семейного бюджета, уходила на поддержание этого "статуса". Пить папаша мог неделями за что его уже пару раз увольняли с работы, а затем опять принимали на туда же. Другой здесь всё равно, увы, нет.
           Сколько же я здесь сижу? Николай  всё ещё не совсем осознавал происходящее. Пошевелил головой... Ага. На соседнем сиденье кто-то ещё... Никак Серёга. Видок у него правда не важнецкий, сидит запрокинул голову слегка набок... Нащупал дверцу автомобиля. Приоткрыл чтобы вылезти. Мама дорогая! Вид, проявившийся в ночном сумраке, почти моментально протрезвил юношу. Он ошалело оглядывался, протиснувшись всем телом в приотворённую дверку.
       Автомобиль зарылся носом во входной пристрой здания диспетчерской вертолётной площадки, предварительно снеся забор и крыльцо. Передняя часть авто была до неузнаваемости искарёжена. Однако досталось и деревянному, обитом жестью строению. Проскочив металлический забор и крыльцо, они с Серёгой застряли лишь в проломе стены, который стал раза в четыре больше дверного проёма. Вот это погуляли. Оторвались, как говорится на молодёжном сленге, по полной программе.
             Мысли выстраивались в относительно стройныё хоровод. Сидели, пили, пили, сидели, всё кончилось из того что можно было пить. Пошли гулять. Туда - сюда. В "деревне" всего пара десятков двух, трёх этажных домов. Особо не разгуляешься. Одна дорога туда-сюда, туда-сюда, надоело. Серёга подначил "поедем покатаемся". Вот и покатались. Как он "влетел" в вертолётку -  Николай не помнил. Может уснул за рулём? Удара не помнил. Куда делись остальные участники вечеринки тоже не помнил. Похоже они откололись на более ранней стадии, пойдя по домам или же примкнули к другим компаниям гулькующих односельчан.
         Да. Вот это попал, как последний лох. Влип по уши. Что я скажу родителям? А как отвечать за "развалины" вертолётки? Ужас отчаяния постепенно овладевал парнем. Мысли лихорадочно метались в сотрясенном ударом мозгу. Что-то подозрительно долго без движений сидит Серёга?
        Коля обошёл машину сзади, так как спереди он не пролез бы через нагромождение искореженного металла и переломанной древесины и подошёл неуверенными шагами к правой дверке. Дверь туго, но подалась. Серёга как сидел, так и остался сидеть, не меняя позы. Неудачливый водитель нагнулся к нему и заметил на лице кровавый подтёк, начинающийся со лба, над правым глазом.  Убил! Угробил Серёгу! Как кувалдой  застучало в голове. Моментально вспотел, хотя ему не было жарко. Тут же стошнило... Что делать?
        Что теперь со мной будет? ТЮРЬМА. Меня посадят. Вместо того чтобы идти в армию, пойду на зону, на нарах париться, так как вкатают на полную катушку. А скорее всего до того как посадят, убьет за разбитую машину отец... или Серёгин отец, или скорее всего его мать.
Что же делать? Идти домой, рассказать отцу? Что бы убил меня сразу?
        Николай ещё раз обошёл машину сзади. Огляделся по сторонам. Никого. Темень и никого. Вертолётка расположена метрах в восьмистах от жилой зоны, за базой ПМК РСУ-8. Каких-то восемьсот метров по прямой и дорога из посёлка упирается в вертолётку, поворачивая на 90 градусов перед ней налево, в сторону "большого" причала на местной речушке. Почему-то я не повернул, или не успел, или просто не увидел быстро приближающееся препятствие. Что гадать, искать себе оправдания. Дело сделано. Всё происходящее реальность,  а не  сон и не глюки, о которых он слышал от друзей, но сам их ещё не “ловил”. Что же делать?
          Автодорожка с материальным ущербом, совершённая лицом управляющим автотранспортным средством в состоянии алкогольного опьянения и не имевшим права на вождение “так это бы называлось в милицейских протоколах” было бы пол беды, но Серёга! Бедный корефан Серёга. Как я посмотрю в глаза его родителям? Ч то  им скажу?
           Николай вспомнил последствия весеннего происшествия, когда он с Серёгой “покатались” на машине Серёгиных родителей. Тоже попили слегка, погуляли и поехали кататься на почти новеньком шикарном “по деревенским меркам” мини-вэне. Уехали тоже не далеко от посёлка, до ближайшего поворота на газовую заправку. Прямо же было  приличное металлическое ограждение территории  ЛПУ МГ, склад ГСМ третьего цеха, куда они и влетели, не вписавшись в поворот. Затем пару часов пытались выехать с территории ЛПУ, но пробили об торчащую арматурину картер двигателя и потеряв всё масло запороли двигатель. В завершении “культурной программы” того вечера отдыха, “мордой” въехали в буксировавший их домой тягач, когда тот слегка притормозил, пропуская встречную машину. Серёгу, после того события, родители на километр не подпускали к гаражу. Помимо того на следующий день заставили восстанавливать снесённый забор, так как в противном случае у них бы возникли серьёзные проблемы с руководством ЛПУ.
          А летом, почти на том же месте разбился насмерть на мотоцикле ПТПешник Володя. Тому было 34 года. Тоже, не вписался в поворот и его накрыло, коляской от мотоцикла. Тоже пьяный был в умат.
          Какой-то выход должен быть. Должен быть. Не может же быть просто тупика. Тишина начала раздражать Николая. Ему захотелось уйти прочь, от этого зловещего места.
         А как хорошо всё вчера начиналось и не предвещало беды. Всё как всегда и БАЦ... Нет Серёги, машина в хлам, вертолётка продырявлена, словно протаранена японским водителем камикадзе и за всё отвечать ему – Николаю. Эх повернуть бы время вспять.
      Ноги сами понесли его домой. Казалось, что земля уходит из-под ног. Возможно что из-за того что почти бежал, или из-за действия алкоголя, или того и другого вместе.
          Дома тихо. Все уже давно спят: отец, мать, младший брат. Что делать? Будить мать? Отца? Брата Лёшку? А зачем? Чем они смогут помочь? Одни вопросы. Где же ответы? Мысли скачут, мечутся в голове, как шальные. Башка трещит! В висках стучит...
         
           Осень. Осень рано приходит в Западную Сибирь. Под утро стало подмораживать. Днём временами солнышко пригревает, но тут же, буквально на глазах небо заволакивают тучи, идущие с Обской губы и студеного Карского моря, принося с собой кратковременные, а затем и затяжные дожди.
Я люблю это время года. Время осенней охоты и наиболее добычливой рыбалки. Время сбора урожая брусники и клюквы. Тайга меняет свой летний наряд на зимний. Лист желтеет, краснеет и опадает. Желтеет, отрывается на ветру и падает.
            На востоке, на кромке тайги и сентябрьского неба начинало сереть. Близился рассвет. Сергей очнулся, выходя из алкогольного забытья, усугублённого сотрясением, полученным при ударе о лобовое стекло. Лоб был слегка рассечён.  Без особых усилий Сергей вылез из изувеченной машины. Огляделся. В машине и вокруг никого не было. В подавленном состоянии побрёл домой, где и рассказал родителям об аварии.
           Машину с вертолётки забирали отец и дядя Николая, подцепив её на буксир дежурным тягачом. Самого виновника “торжества” Николая, нигде не было...

            Его нашёл после обеда отец. Как он потом позже рассказывал, ноги сами понесли его за дальний конец вертолётной площадки. Ботинки Коли торчали из кустов. Отец подошёл ближе, думая, что сын спит, а тот лежал на спине с широко открытым ртом и глазами. Рядом валялось ружьё старшего Сивкова. Перевернув сына и увидев здоровую окровавленную дыру, в его затылке понял, что  Коля уже больше не “проснётся” .



          Событие это реально произошло в конце сентября 2004 года, в одном из посёлков Белоярского района Тюменской области. Изменены лишь имена и фамилии участников, да немного подретуширован сюжет.
          Меньше всего автору хотелось, что бы рассказ получился монотонно утомительным.  Хотелось, что бы он был поучительным.