Капля за каплей

Перевёрнутая  бутылочка висела на высокой стойке, стоявшей рядом с кроватью. От бутылочки к руке без изгибов и провисов шла тонкая пластиковая трубочка телесного цвета. Анжела даже не чувствовала, как процедурная медсестра вводила ей в вену иглу капельницы. Боли от прокалывающей её руку довольно таки толстой иглы она не испытывала. Точнее её перебивала другая, большая боль изнутри, которая заполняла весь низ живота  уже больше месяца. Капельки, как песочные часы, отсчитывали время её жизни. Капля за каплей, секунда за секундой.  Капля за каплей, секунда за секундой…
За окном больничной палаты, в городском сквере играла музыка. Сытый и богатый в своём большинстве город, готовился отмечать очередной праздник, затерявшийся в бесконечной череде презентаций, юбилеев местного пошиба и памятных дат российского и международного масштаба. Наверное завтра вечером, тут же в сквере, будут так называемые массовые гуляния, концерт заезжих эстрадных звёзд и опять будет салют, подумала лежащая на кровати девушка, продолжая отсчитывать капельки. Капля за каплей, секунда за секундой.
Подсознательно он понимала, что там за окном, течёт другая, не её жизнь. Эти праздники, салюты давно уже раздражали, злили её. Ей уже 16 лет, а она никак не могла вписаться в этот самодовольный ритм жизни маленького северного городка. Он как быстрина течения горной и своенравной реки всё ни как не хотел подхватывать лёгкое тело девушки и понести за собой к безбедному существованию в недрах какого ни будь дочернего предприятия российского нефтегазового гиганта.
Анжела считала, что жизнь проходит мимо неё. Да по большому счёту она даже и не знала, хочет ли он жить или нет, выживет она или нет. В душе была пустота. В мыслях полная беспросветность.

В палату вошли несколько человек в белых халатах. Мужчина и три женщины, одна из них с блокнотом и что-то торопливо записывала. Сразу направились к её кровати, хотя в палате она была не одна. Коек четыре, а занято лишь три из них.
 - Синявская Анжела, 16лет, не работает, поступила сегодня ночью в экстренном порядке, во время моего дежурства. Жалуется на боли внизу живота, слабость, температура - 38*. Предварительный диагноз: поздний послеродовый период, возможен спаечный процесс. Месяц назад родила и дважды оперировалась в городе Пышма Свердловской области. Документов на руках нет.
Голос женщины прикрытой стерильной повязкой, звучал спокойно и ровно, как ответ отличницы, на уроке истории. При упоминании Пышмы, Анжела вышла из состояния ступора и поняла, что речь идёт о ней и говорит врач, осматривавший её ночью при поступлении в гинекологическое отделение Югорской центральной городской больницы .
- Направьте её на УЗИ и компьютерный томограф и плюс все анализы. Потом решим, что делать с нашей новой пациенткой,- сказал молодой мужчина, внимательно всматриваясь в Анжелу, как будто хотел прочитать её точный диагноз, начертанный китайскими иероглифами, прямо у неё на лбу. В таком глубокомысленном положении мужчина пробыл ещё пару секунд, потихоньку приговаривая «нда-нда…приготовьтесь к осмотру», затем мгновенно, видимо осознав, что китайский так с ходу ему не одолеть и с окончательным диагнозом ему нужно будет ещё покопаться, резко повернулся к другой кровати, а за ним развернулась и вся процессия. Никаких тебе расспросов, никаких тебе вопросов.
-Обход тут значит в 9 часов. Понятно. А этот «живчик» видимо тут главный,-подумала лежащая под капельницей девушка. -А ничего шустренький и  даже симпатичный. Росточек выше среднего, брюнет, черты лица правильные. Что ещё нужно женщине. Нет, в такого определённо можно влюбиться.
Занятая мыслями о себе и докторе, девушка не заметила как делегация медперсонала отделения перешла в другую палату. Опять вошла процедурная сестра и переставила бутылочки в капельнице проворными отточенными движениями и как бы отвечая на немой вопрос лежавшей, вполголоса сказала «это наш заведующий - Криченко Евгений Владимирович, а с Ниной Андреевной, вы уже познакомились ночью. С остальным персоналом ещё перезнакомитесь, время у вас похоже будет предостаточно. На обед вас позовут, а если не сможете выйти, буфетчица принесёт в палату. Как будет заканчиваться раствор - позовите. Считайте капельки. Считайте. Это успокаивает."

Забеременела Анжела неожиданно для самой себя. То есть она, как и многие её сверстницы, конечно же знала, что в результате половых контактов между мужчинами и женщинами время от времени появляются дети. Даже знала как. В конце концов, она же вела достаточно активную в своем кругу старшеклассников, половую жизнь с различными молодыми людьми, не обременяя себя излишними по её мнению предосторожностями, на протяжении целого года и ни одного «залёта». А тут как гром среди ясного неба. Бац – летом задержка, месяц, второй. Матери боялась сказать. Да и что сказать то, что не знает кто отец? Да за те три месяца у неё поменялось пять партнёров. Вот тебе и вся арифметика. К кому претензии предъявлять?  Да и зачем? Да и толковых кандидатов на «предъяву» среди них и не было.
Когда мать Анжелы сообразила что к чему и потащила уже слегка надувшуюся в районе живота дочурку в женскую консультацию, там её поставили на учёт и пояснили, что аборт делать уже поздно. Придётся рожать, внося так сказать свою посильную лепту в борьбу с обрушимся на россиян демографическим спадом рождаемости, на фоне экономического кризиса, ввиду перехода к новому социально-политическому укладу, именуемым капитализмом. А с капитализмом у семьи Синявских, коих и всего-то двое, мать да она, отношения были, прямо скажем, напряженные. Жили они по Югорским меркам – бедно. Зарплата оператора отопительной котельной муниципального жилья, явно не даёт шанса на сколь ни будь приличное существование. Официальный прожиточный минимум по Ханты-Мансийскому автономному округу на 2004 год составлял 4560 рублей, при средней зарплате по округу свыше 7000 рублей, а тут 4000, да на двоих. Вот и покрутись. А и поесть и одеться надо, да не хуже чем другие. Как не крути – богатыми их не назовёшь. Да, по большому счёту и до относительного достатка далековато. Вот и порешили на семейном, так сказать, совете; раз придётся рожать, то вынуждены будут отдать. Отдать ребёнка в детдом. А там глядишь и найдутся ласковые руки, обеспеченных приёмных родителей. Нет? Так государство нынче хоть и клянётся и божится, что оно бедное (в то время как практически  госчиновники всех мастей и рангов «бесятся с жиру»), но сироту без присмотру не оставит. Прокормит. На то оно и государство.
Итак решено было на зимние каникулы отправить Анжелочку к бабушке с дедушкой  в Пышму, небольшой провинциальный городок, уютно расположившийся недалеко от Екатеринбурга, где и оставить её на роды, стараясь не допустить огласки оного в Югорске, там же  оставить и малыша.
Как порешили так и сделали.

В больничных палатах с утра оживление начинается рано, вроде лежи себе, да спи-отсыпайся, отлёживайся. Ан нет таки. Около семи часов начинают греметь посудой в холле, который в миг превращается в столовую. Начинаются утренние хождения в туалет, а он в конце длинного коридора за углом, почти напротив ординаторской, куда пациентки невольно косятся в приоткрытую дверь. Моционы разные, процедуры. Кого-то будят, отправляя со «свежими анализами». Снуёт туда сюда, готовясь к пересменке и дежуривший ночью медперсонал. Хлопают и уже слегка поскрипывают почти новые деревянные двери, установленные во время прошлогоднего ремонта в отделении. Жизнь начинает «бить ключом». Да тут тебе не Пышма, а  какой-то Газпромовский санаторий – думала Анжела.
Соседки по палате, время после завтрака коротают за пустой болтовней и обсуждением увиденных накануне очередных серий бразильских сериалов. Телевизора в их палате не было, поэтому им приходилось ходить смотреть его в общий холл. А вот в двухместных палатах, они в наличии имелись, почти новенькие, как положено с дистанционными пультами управления. Стояли там и телефоны, да и туалеты в них были свои. Социальное деление на бедных, богатых и блатных чётко прослеживалось и здесь. Дело в том, что судя по разговорам соседок Анжелы, в двухместных палатах можно лежать не только жёнам начальников, но и просто за определённую официальную плату, которая судя по всему и им не по карману. Раз они здесь.
И болтают и болтают, раздражая  своей болтовней. Поначалу приставали с вопросами к ней. С чем легла, а главное почему и как. То пытались «под шкурку залезть», то в душу. Видно как любопытство их прямо раздирало  изнутри.  Кое как односложно отпиралась. С трудом  вставая, уходила на лестничную клетку покурить, но и там пытались «достать» своим сердоболием. Через пару дней потихоньку «отвяли».
Мать приходит каждый день, стараясь морально и физически поддержать доченьку, принося всякие вкусности. Сегодня принесла любимый вишнёвый ёгурт  и бананы. Анжела любит бананы и может их съесть, кажется сколько угодно. Мама шутит по этому поводу, говоря что это «зов предков». Выйти бы ей за муж. Она же ещё хорошо выглядит в свои сорок. Почему мужчины не обращают на неё внимания? К тому же она сама неоднократно говорила, что «мужик, в хозяйстве вещь необходимая».
-Заходила сегодня к заведующему. Он сказал, что через денёк другой, когда у них будут результаты последних анализов, они решат, что с тобой делать дальше, сказала мать. Тяжело тебе доченька… да и я уже устала от всего этого….Может это нас бог наказывает? За все наши с тобой грехи тяжкие.
-Мама, не помню чтобы ты отличалась особой набожностью, или тебя все таки достали эти проповедники из так называемой «Церкви Возрождения» в моё отсутствие.
-Да брось ты. Я так к слову.
Анжела не забыла неоднократные и весьма навязчивые попытки «вторжения» к ним в квартиру парочки не ярко одетых женщин, предлагавших поговорить о Боге, поделится своими проблемами и в конечном счете наверное заманить их в свою религиозную общину. Анжела слышала разговоры девчонок в школе об этой «тёмненькой» общине. «Так вот девчонки говорили, что те шляются по всему городу, «лезут» как «танки» в квартиры, дома. Если впустишь раз в дом – потом не отвяжутся, будут таскаться как к себе домой, потому что у них якобы в общине, все братья и сёстры. А священник их молодой мужик, ранее дважды судимый за разбой и вымогательство, а теперь как будто бы пришёл к Богу. Да кормушку он себе нашёл не хилую, говорят те же девчонки, ведь денежки на общину идут якобы из Прибалтики, откуда он сам и приехал в своё время.
-Откуда ты всё знаешь?
- Видела я его как то раз, длинный такой, чернявенький. На нём бы пахать да пахать, а он тфу ты, какой то там сектанский  священник . Ни рясы не сутаны они не носят, да и местный православный батюшка, по телевидению выступал, чтобы горожане не пускали «Возрожденцев» в дома. Говорил, если ты истинный верующий, то ты сам придёшь в храм Божий, а не в их молельный дом. Дом, в прямом смысле слова, показывали мне его, возле «университета». Собираются они прямо в доме , который купил в Югорске, тот длинный, бывший уголовник, рецидивист».
Мать почти не прерывала длинную и возбуждённую речь дочери. Вообще она ей по жизни всегда потакала, может быть и зря, подумала она. Дослушав все сплети о сектантах, она спокойно убедила своё чадо, что это просто образное выражение, не имеющее в своей подоплёке никаких серьёзных поползновений в сторону какой бы то ни было религии.
Пробыв вместе более получаса, Ирина Петровна засобиралась домой, на улице уже смеркалось, а ей ещё топать домой в «Шанхай». Другое название микрорайона Югорска, где проживали Синявские – финский комплекс, так в основном называют его те, кто там не живёт. «Аборигены» называют его Шанхаем. Двухэтажные блочно-щитовые  деревянные с фенолосодержащим наполнителем дома, казавшиеся лет 30 назад, решением жилищной проблемы для северян, составляют основу застройки. Своё название финскому комплексу дали два служебных здания и один жилой дом. Построенные по финскому проекту они выделяются и более надёжным внешним покрытием и ярко жёлтой раскраской. Фенольная часть застройки, оказавшаяся вредной для здоровья проживающих, который год стоит в планах отселения жильцов и постройки на её месте  современных домов, улучшенной планировки. Ирина Петровна была не глупой женщиной и отчётливо понимала, что за «здорово живешь», никто их никуда не переселит. Сейчас везде нужны деньги. А в Югорске – большие деньги.      Титул столицы транспорта газа – определил и соответствующие «столичным» цены на жильё. Нет  не потянуть ей никакую доплату, при переселении в благоустроенное жильё.  С такими невесёлыми мыслями  она отправилась через городской сквер,  мимо брошенного здания «Универмага», мимо городского рынка «Пассаж», черед переход под железнодорожными путями, мимо бани – домой, где её никто не ждал. Да конечно же, чуть не забыла про некормленого ещё сегодня кота. Ждёт, наверняка уже все тапки изглодал, зараза.  От больницы до дома, пешком минут 40…

Март на Урале – зимний месяц. Снег валит и метёт так, что можно подумать что зима только начинается. Да и морозы зачастую, почти как крещенские. Пыщма  - небольшой уральский городок, почти на окраине Екатеринбурга, который многие по старой, сложившейся ещё в советские времена, привычке называют Свердловск. Молодёжь нынче и не знает, что сие название было дано большевиками в честь одного из ближайших соратников Владимира Ильича Ульянова (партийная кличка «Ленин), - Якова Свердлова, которая тоже в свою очередь является не фамилией а партийной кличкой.  Многие ученики сегодня и не скажут , кто такой Ленин. Из учебников эту фамилию и весь социалистический период хотят выкинуть, или хотя бы так изгадить, что бы в молодых неокрепших умах возникали твердые установки типа:  социализм – это плохо, коммунизм – это утопия.
Да впрочем свою историю у нас всегда плохо учили и знали.
Ещё до родов, бабушка привела в дом женщину, их знакомую с соседней улицы - Зинаиду Васильевну. Та долго разговаривала с матерью Анжелы и бабушкой, в сугубо женской компании. Деда отправили топить баню. Затем позвали и Анжелу. По срокам выходило, что ей не сегодня, завтра рожать.
Всё что она услышала из уст Зинаиды Васильевны, как нельзя лучше укладывалось в их с матерью план. Два месяца назад, у тех в Чечне погиб единственный сын, который был там в командировке с отрядом Екатеренбургского ОМОНа (отряд милиции особого назначения). Сопровождали колонну с пополнением и подорвались на заложенном чеченскими сепаратистами фугасе. Зинаида Васильевна с мужем похоронили его и до сих пор в трауре, глубоко переживая  трагическую смерть их сына. Своих детей, в силу возрастных ограничений, у них уже не будет и они предлагают забрать себе будущего ребёнка Анжелы, выдав её за невесту их погибшего сына. Люди они достаточно обеспеченные, оба работают, здоровьем не обижены. Таким образом малыша можно считать уже пристроенным.  Оставалось лишь самую малость – родить.
Анжеле и самой порядком поднадоела такая «обуза», становящаяся день ото дня всё тяжелей и тяжелей. Помимо болей в пояснице, из-за дополнительной нагрузки на позвоночник определённый дискомфорт доставляли и регулярные шевеления ребёнка. Лежать самой можно было лишь на боку и спине, а появится в таком «виде», вообще она считала невозможным. Глядя на себя в зеркало, она всё больше ужасалась.  Лицо, невозможно стало узнать, а фигура? … Как же её обезобразил этот живот… Ноги какие то отёчные, а она ведь была симпатичная девчонка. Парни ведь вокруг неё так и вились. А теперь что? На кого я похожа?... На какую то уродину в материнской ночнушке, балахонного фасона.
Той ночью девушку забрала «скорая». Под утро она родила…
По прошествию трёх дней после родов, стало ясно, что чувствует себя молодая мамаша плохо и у неё начались послеродовые осложнения. Поэтому ни о какой выписке речи быть и не могло.
Почти месяц проведённый в Пышминской больнице, показались Анжеле вечностью. Да и лечением, время проведённое там можно лишь назвать условно, хотя добросовестно резали её два раза.
Постельное бельё своё, лекарства свои. Здание больницы старое, обшарпанное. В палате 6 человек. Медсестры какие-то сварливые, если не сказать что злые. Всё им не так , всё им не эдак.  Понять их конечно можно. Платят им тоже по нищенски, но и мы им помочь не можем. Мать и так «уже наизнанку наверное вывернулась», в смысле поиздержалась, с моим здесь лежанием – думала Анжела. На самом же деле, поиздержалась не только мать, но уже и «деды». Поэтому Анжела больше сделала вид что ей лучше, чем ей было лучше на самом деле. Боли в низу живота лишь немного притупились, а может она просто стала свыкаться с мыслью о боли. Лечащий врач по всему было видно, тоже не чаял, как избавиться от проблемной пациентки, поэтому выписал Анжелу мигом, после того, как она ему сказала о своём хорошем самочувствии и предложила выписать её.
Помимо этого у Анжелы  Югорская прописка и страховой медицинский полис другого субъекта федерации, а это для тех врачей проблема почище болей в животе. Это их головная боль, а заплатит ли им «чужая» страховая медицинская компания за лечение иногородней.
Зинаида Васильевна с мужем, забрали малыша в тот же день. Какого то облегчения или радости по этому поводу Анжела не ощутила, лишь по уходу новых родителей, Ирина Петровна молча достала из бабушкиного серванта початую бутылку водки, налила полстакана и залпом выпила, под прицелом трёх пар недоумённых глаз. Алкоголем она не злоупотребляла, да особо и не на что было «злоупотреблять». Обсуждать, а тем более осуждать, сие событие никто из присутствующих не стал…

На третий день после выписки, дедушка нашёл Анжелу, лежащую без сознания за сараем. Опять вызвали «скорую».
После получасового разговора с доктором, поняв всю бесперспективность лечения Анжелы в Пышме, взвесив все за и против, Ирина Петровна написала расписку о том, что забирает дочь и увозит для госпитализации в профильном лечебном учреждении по месту постоянного жительства, то бишь в Югорск.
Вечером сели в поезд, утром были дома. Благо путь из Екатеринбурга до станции Геологическая Свердловской железной дороги, всего-то 15 часов. По российским меркам и расстояниям достаточно близко, и это при том что поезда в Серове, стоят по часу, хотя большой нужды в этом  нет.
В поезде мать с дочерью, почти не разговаривали друг с другом, как будто бы пресловутая черная кошка, пробежала меж ними. А скорее всего обеих подспудно давило чувство вины за всё происходящее, да и атмосфера плацкартного вагона не особенно и располагала к откровениям…

Улыбчивая процедурная сестра вовремя подошла к койке Анжелы и переставила бутылочку в капельнице и произнесла уже хорошо знакомую ей фразу.
-Считайте капельки. Считайте,- и с заговорщитским видом произнесла,-
- Нина Андреевна после процедур, просила вас зайти в ординаторскую.
-Хорошо,- равнодушно ответила лежащая под капельницей девушка, и вернулась назад, к своим мыслям. Это единственное занятие немного отвлекало её от тягостных проблем и переживаний. Читать она не любила. Телевизора в палате не было, а у её CD-плеера, ещё вчера сели батарейки.
Сегодня  с утра, её посетила свежая мысль: после окончания школы , поступить в медучилище и стать квалифицированной медицинской сестрой. В институт ей всё равно дорога «заказана». Учится она посредственно.  Не проявляя, как постоянно долдонит мать, должной настойчивости и усердия. А о платном факультете говорить вообще не приходится. Не по карману им институт. А в медучилище, говорят обучение бесплатное, да ещё стипендию выплачивают. Только работать потом надо устраиваться в Югорскую больницу, ни в какую там в Пышминскую  или еще куда-то в российской глубинке. Это она уже успела усвоить разницу. Сытый и ухоженный маленький Югорск -  и большой и бестолковый полуголодный Екатеринбург. А состояние медицины, как зеркало общего экономического уровня этих двух, в общем-то разных территорий.
Процедуры кончились. С трудом встав, одев тапочки и поправив халат, Анжела пошлёпала по отшлифованному до блеска мраморному полу, длинного коридора отделения, к ординаторской, по пути завернув за угол, в туалет. Туалет – это грубо сказано. Сантехника новая импортная. Стены облицованы красивой плиткой. Чисто, как на кухне.  Над раковиной контейнер с жидким душистым мылом, тут же рулончик одноразовых полотенец. Дома у Анжелы такой роскоши нет. Так бы тут и сидела. Но надо идти к доктору.
Постучав в прикрытую дверь Анжела заглянула в помещение ординаторской.
- Заходите Синявская. Присаживайтесь,- сказала Нина Андреевна.
Доктор сидела за одном из столов  и что то сосредоточенно писала. Живчика, как он про себя нарекла заведующего отделением, в кабинете не было. Стол его был пуст. Кроме двух столов в ординаторской скромно расположился  приличный кожаный диванчик, журнальный столик с чайником на нём, холодильник, телевизор и пара авторских пейзажей на стенах. Помимо перечисленного, как в инвентарной описи, в углу с одной стороны стоял шкаф для одежды, а в другом углу расположилась душевая кабинка.
Оглядев всё это хозяйство, пока доктор заканчивал свои записи, поудобнее уселась на стул.
– Уютно как дома,- невольно подумала Анжела.
-Ты  Анжела, девушка уже взрослая и поэтому я с тобой должна серьёзно поговорить,- сказала Нина Андреевна, откладывая в сторону свои записи.
-Наверное ты и сама понимаешь и чувствуешь что у тебя со здоровьем большие проблемы. Результаты последних анализов говорят о том, что воспалительный послеродовый процесс продолжается и не смотря на интенсивное комплексное лечение, необходимо провести экстирпацию – удаление матки.
Иными словами, девочка моя, необходимо срочное хирургическое вмешательство в результате которого ты уже не сможешь больше стать матерью. Вот такая на сегодняшний день ситуация.
Процесс сильно запущен. Он стал необратим и мы в конце концов можем потерять тебя. Мама сегодня придёт?
-Да, она каждый день приходит.
-Пусть она зайдёт ко мне и мы с ней всё решим. Если с её стороны возражений не будет, то завтра с утра плановая операция. Готовься.
Сообразив что «аудиенция» закончена девушка молча встала, вышла из ординаторской и пошлёпала пляжными полимерными тапочками по глянцевому, недавно вымытому полу, к себе в палату и только ужё лёжа на кровати до неё потихоньку начал доходить смысл разговора с доктором…

За прошедшую ночь, она почти не спала и много думала. О себе и как она не старалась отгонять эти мысли, о малышке, оставленной в пригороде столицы Урала. Анжела явственно чувствовала, что при воспоминаниях о маленьком живом и родном комочке, на неё, помимо её воли накатывалась какая-то тёплая волна. В её сознании чётко определялись сомнения, в правильности, сделанного месяц назад, шаге. Может быть всё таки забрать малышку? Всё чаще задавала себе этот вопрос Анжела…
Забрать. Да наверное надо всё таки  забрать, а там будь что будет. Конечно же забрать. Вот только выбраться бы отсюда живой здоровой… Надо после операции обсудить это с мамой…

Очнулась Анжела после операции в реанимационном отделении уже ближе к вечеру. Первая мысль: слава богу ещё жива… Обвела взглядом палату. Никого. Одно нагромождение приборов и аппаратуры. Снова лёгкое забытьё…Снова очнулась от суетливых движений незнакомой её медсестры, делающей какие-то манипуляции с аппаратурой.
-Как себя чувствуешь Синявская,- спросила медсестра, заметив что пациентка открыла глаза и осматривает помещение.
- Ещё не поняла,- ответила Анжела.
-Ваша мама ждёт в коридоре. Доктор разрешил вам немного пообщаться, когда вы отойдёте от действия наркоза. Сейчас я её позову,- сказала сестра, заканчивая свои манипуляции…
Ирина Петрова стремительно вошла в палату, обняла лежащую на кровати дочь и нежно прижимая её руку  к своей щеке, сказала: "разговаривала сейчас с Ниной Андреевной. Она успокоила меня сказав что операция была трудной, но всё прошло успешно. Теперь будут наблюдать тебя с недельку, на случай возможных послеоперационных осложнений. Как ты то себя чувствуешь?"
-Да вроде ничего,- пытаясь ответить более оптимистичнее, что бы успокоить волнующуюся маму, ответила Анжела. - И я надеюсь, что наши злоключения на этом окончатся. Домой уже хочется, -сказала Анжела думая как перевести разговор на тему своих вчерашних размышлений и решения забрать малышку у приёмных «родителей».
-Да вот ещё, чуть не забыла. Звонила Зинаида Васильевна. Передавала тебе привет и пожелания скорейшего твоего выздоровления,- сама меняя направление разговора произнесла Ирина Петровна.
 - Кроме того доченька,- потупив глаза изрекла мама,- Зинаида Петровна сделала предложение, над которым я думаю, нам обеим стоит хорошенько подумать и всё взвесить.
-Какое предложение? Уже нетерпеливо спросила дочь.
-Они предлагают тебе, переехать жить к ним…
Анжела задумчиво перевела взгляд на потолок. Перевернутая бутылочка как обычно висела на стойке, отсчитывая её, стоящую на перепутье, жизнь. Капля за каплей, секунда за секундой. Капля за каплей… секунда за секундой…

За окном больничной палаты реанимационного отделения Югорской центральной городской больницы, в городском сквере, также играла музыка. Гуляли влюблённые парочки. Сидя на спинках лавочек, согласно новомодному «прикиду», с пивом, отрывались компании тинэйджеров.  Молодые мамы  и бабушки неспешно катали своих чад на качельках. Накануне установили новый, из ещё немногочисленных аттракционов - карусель. Но он ещё не работал.
Побеги листочков на небогатой растительности сквера, росли и постепенно, час за часом, день за днём формировали свой окончательный, зелёный облик. Кое где, вдоль дорожек, служащие городского муниципального сквера, который в перспективе наверное должен стать парком, уже начали декоративную стрижку кустарников и подготовку газонов к севу. В Югорск  в очередной раз пришла весна.