14. Командир в бою - Соколиный полет пешки

продолжение
начало Соколиный полет «пешки» - интернет-версия см. http://www.proza.ru/avtor/echorny
***
О летчика-полбинцах по воспоминаниям летчика-бомбардировщика гвардии-подполковника ВВС Черного Василия Ивановича, летавшего во время 2-й Мировой войны на пикирующем самолете Пе-2.
на снимке: гвардии лейтенант Чорный Василий Иванович (слева) с боевым другом  // г.Броды, июль 1944г., период наступления на Львовском направлении//
- офицеры 82-го гвардейского бомбардировочного авиационного, орденов Суворова и Кутузова, Берлинского полка входил в состав 1-й Гвардейской Краснознаменной, ордена Богдана Хмельницкого Кировоградской авиационной дивизии, которая входила в 6-й Гвардейский бомбардировочный авиационный, ордена Суворова, Краснознаменный Львовский корпус.

***
14. КОМАНДИР В БОЮ.
От командира группы много зависело, как он группу ведет, как заводит на цель, маневрирует или нет. Были такие – всех за собой как баранов ведет прямо на взрывы от зениток..
Или другое – под углом поставит всех, чтобы уменьшить площадь попадания, опять же высота уже разная – и с такого положения и бомбы скидывают. Куда они так уже попадают – никто не знает. Были и такие. Особенно уже ближе к концу войны.
***
Яша Белявин был у нас такой .  Мы его Яшей звали, а как-то уже после войны только узнал, что у него не такое имя. И с высоты не той сбросит, не снижаясь до заданной. Еще чего-то схитрит, чтобы под огонь зениток не залазить.
И как-то проходило это. Даже Героем стал. Он комэском стал ближе к концу войны, как и Новиков .
Особенно мне запомнилось, когда летали бомбить уже Берлин и Зееловские эти высоты. Конечно, тогда не то, что зенитки с земли стреляли, а казалось просто - вся земля огнем полыхает. Немцы зенитки размещали уже такими площадками-квадратами. По несколько таких квадратов больших на земле, не знаю по сколько зениток было в каждом таком квадрате. Одна возле другой и следующие, ближе к цели, снова также.. Эшелонированное такое расположение зениток. Одновременно все зенитки с одной площадки стреляют и в небе от этих белых “барашков” такой же квадрат по площади получался. При взрыве снаряда такой белый как бы “барашек” в небе образовывается, как облачко небольшое. А тогда – как облако такое квадратное получалось из этих “барашков”.
А через какое-то время со следующего такого же, а то и большего квадрата -опять такое облако из “барашков”. От каждого снаряда осколки же летят во все стороны. Ты их не видишь, ничего сделать не можешь, только понимаешь, что какой-то из этих осколков сейчас может в тебя попасть. Если попадет, то пробьет, никакая броня не поможет. На “пешке” броня не очень сильная была, стальные пластинки не очень толстые, да кресло летчика. Осколки от зениток пробивали насквозь, эта защита не спасала. От такого ожидания все сжималося, до не знаю чего..
Немецких истребителей уже не так много было в то время, а снизу такое вздымалось.. Не знаю, то ли мне казалось так, то ли от страха.. После залпа с такой площадки, чувствовал, как лицо обдавал жар этот от земли идущий. Вот как в детстве, когда у печки дверцу открывал, жар так лицо тоже обдавал. Похоже на это, тогда вот такие же ощущения были.
Со следущей стреляют – опять таким же жаром обдавало. А потом эти “барашки” взрывались все сразу. Немцы ж пристреливаются к высоте. Сначала под тобой такой площадкой или сверху.. А следующие еще ближе, а то и перед нашим строем почти на той же высоте, влетаем туда в это облако от взрывов.
У других не распрашивал о ощущении такого жара от земли и никто про такое сам не заводил разговор. Вроде ж на большой высоте, в закрытой кабине – не может так какой-то жар почувствоваться. А я его чувствовал. С другими на эту тему не разговаривал, было ли у них такое. О таких вещах на фронте не спешили с кем-то поделиться.. Начни такой разговор, поднимут на смех, от страха глаза велики, мол.. И будут потом не один месяц вспоминать. Такое не один раз наблюдал, с другими, когда чего-то покажется или не покажется.. Не обо всем нужно рассказывать, да и не с каждым можно поделится своими переживаниями, страхами.
Может, оно у меня только, от страха такое было, не знаю.. Но это не один раз. Следующие вылеты, туда же – и снова чувствовал, как этот жар от земли в лицо бьет. На земле из всех стволов полыхнуло и через какое-то время, как огонь из печки, в лицо бьет..

***
В какой-то из вылетов меня поставили почему-то в эскадрилью Белявина – самолет, что ли, чей-то забарахлил. А мы уже туда летали все не один раз. И их эскадрилья, и наша.
Причем, идем к самолетам, а Яша на меня все поглядывает. Он чуть впереди шел. Один раз оглянулся на меня, другой. Поглядывает, вроде сказать что-то хочет, но молчит. Я тоже молчу. Мы с ним давно уже были знакомы. В одном полку почти с самого начала. И летали вместе не раз. То он ведущим группы, а было так, что я ведущий, а он в группе летит. По-разному было.
Да, мы с ним и в таких как бы приятельских отношениях были.
А тут оглядывается, вроде чего-то сказать хочет, но так и не стал ничего говорить.
Потом уже, когда прилетели, понял, что видно раздумывал, сказать мне, предупредить, как они бомбят. Так и не сказал.
***
А они между собой уже, похоже, давно сговорились. Натренировались так делать. Начинаем подходить к цели, Яша всю свою эскадрилью веером таким ставит – да еще и каждый самолет под углом. На разворот как бы уходят и с этого положения делают сбрасывание бомб.
Не знаю... Это с учетом уже всего своего опыта к тому времени полученного, в разных ситуациях уже, казалось, - каких только не было. Я еле успел сообразить и за всеми это же сделать. Просто мог столкнуться с соседним самолетом, если бы не успел, -  срубил бы меня.
Все так летят – те, что справа, выше по высоте, да еще правое крыло выше левого. Видно, что у них это отработано, не первый раз. И из этого положения бомбы бросают.
Мой штурман кричит: «Что делать?»
Он в таком положении уже никакой цели не видит. Так никто никогда не бомбил. Полное нарушение требований по бомбометанию.
Штурман не имел право сбрасывать бомбы, если цель не в прицеле оказывалась. Надо было делать другой заход.
А тут, вижу, другого захода не будет. Специально так делают. Штурман тоже увидел, как все дружно таким веером стали, еще ж и с разворотом получается.
***
Не сбросишь бомбы, а они все сбросили – что потом делать? На второй заход самому идти? Группа тебя не будет ждать. Или с бомбами назад лететь? А потом что – с бомбами уже не сядешь. Их надо будет куда-то сбросить. Прилететь и на свой аэродром кинуть, что ли.
Ситуация такая. Времени нет рассуждать, это ж все секунды. Надо понять, что происходит, и принять решение, что самому делать.

Прилети я назад с бомбами – хотя тоже еще свой вопрос: они все уже без груза летят, а мне за ними как угнаться. Они ж не будут на моей скорости лететь.
Тут правило всегда одно было: семеро одного не ждут.
А прилети я так – будет свое разбирательство. Почему так случилось, по каким причинам. Даже если уйти на второй заход – потом все равно группу уже не догнал бы, скорее всего. А когда такое происходит – опять начинают выяснять, что и почему.
Рассказать, как Яша со всей своей эскадрильей бросает бомбы – будет свое дело. За невыполнение боевой задачи, да еще коллективное.. Вообще, и под трибунал, как командира, могли, да и обязаны были отдать. Сделай так, бомбы не сбрось со всеми – доложи потом, не знаю, что этому Яше было бы. Хотя он тогда уже Героя получил, комэск.
***
Но мне самому это нужно, что ли – вроде как донес на него, да и не только на него? Вся эскадрилья так бомбит и, похоже, уже не один раз. Тут можно раздуть такое.. А все будет из-за того, что я не стал бы со всеми бомбить в нарушение.. Сам потом сбросил бы на цель как положено, или уже куда-то в другое место отбомбился.
Все эти рассуждения тогда не такие были, но в голове как бы промелькнули такие варианты. Времени нет обдумывать, а надо понять, что делать. Как правильно в такой неправильной ситуации поступить.
 
- Бросай за всеми! – а у самого все внутри колотится. Тут еще от этих виражей не отошел, когда чуть не срубили меня – и тут же еще ребусы такие. Как правильно поступить. Боевое задание. Его выполнение нарушают. Но это ж все свои ребята. Все эти летчики – мы уже давно вместе и живем, и летаем. И разное было.
Они тебя «под монастырь» подводят – то и ты их, что ли?
Чуть позже других, туда же за всеми – непонятно куда, бросили.
Хотя бы предупредил, то же друг еще.
Прилетели, сели. Назад идем.
Яша так на меня с улыбкой смотрит: «Ну, как тебе, понравилось?»
Я уже к тому времени, пока долетели, успокоился.
Пожал так плечами: «Зачем так делать?»
Отвечает, вроде того: «Я своих ребят берегу».
А те, которые после такой бомбежки там по земле потом будут наступать – это уже не свои? Они могут гибнуть..
***
А для контроля выполнения заданий были свои устройства записи. В самолетах ставили – записывали, на какой высоте сбросили бомбы. Фотосъемка делалась. Своя служба была – контролировала и должна была сообщать, какое было задание, как его выполнили.
Был такой контроль.
- А с этим контролем как? – спрашиваю.
Улыбается: «Я там с девчонками договорюсь..».
Что ему тут скажешь?    
****
И другая противоположность. Тот же Новиков – ну, просто, как колун был. Если Новикова ставили командиром группы - уже все невеселые шли на задание. Хмурятся, каких-то шуточек, разговоров не услышишь.
Знали, что с ним лететь – это гибель. Он если стал на курс, истребители атакуют, зенитка - не зенитка, снаряды хоть под крыльями уже начинают рваться – даже немного в сторону от заданного курса не отвернет. Так всех и ведет за собой, не шелохнется. Вроде как утюг по доске всех ведет. 
Тоже надо было нервы иметь, чтобы вот так и самому лететь. Ну, и другие уже за ним – куда деваться. Но не любили, когда Новикова ведущим ставили.

Каждый по-своему ловчил и старался, чтобы и задание выполнить, как требуется, и живыми остаться.
***
Ближе к концу войны мне уже приходилось не один раз летать и командиром групп. Разные группы по количеству и по составу. Хотя был только командиром звена. Те же Новиков или Белявин, будучи уже комэсками, оказывались в этих же группах, летали как ведомые.
Когда летишь командиром группы – совсем уже по-другому приходиться и думать, и лететь. Тогда уже нужно было соображать, насколько все остальные, летящие за тобой, способны повторить тот маневр, который ты будешь совершать.
У каждого летчика своя манера вырабатывалась. На ту же цель завести группу, чтобы обойти зенитный огонь, уменьшить по возможности опасность. Разные варианты всегда существовали, как завести можно группу. Чтобы точно вывести на заданную высоту и точку сброса бомб.
Когда уже пришлось командиром летать, сразу по-другому начинаешь и думать, и соображать. Уже не только за себя отвечаешь. И тоже сразу определялось, кто и на что способен.

Сначала опыт перенимаешь от других. Никто специально не рассказывает, каждый летчик сам должен соображать. На одну и ту же цель летаем, а командиры групп разные – один так группу заводит, другой по другому. Потом было, на «охоту» или ту же разведку один слетаешь. Перед этим, вместе со штурманом, сидишь-мудришь, как лучше зайти, где зенитки, как их обойти. Разные варианты продумывали. Потом докладываешь после выполнения задания. Не только про те все количества «возгораний или возгорания со взрывом», «обрушений» каких-то помещений, опять же со взрывом или без, как всегда. Но и о том откуда зенитки стреляли, где расположены. Немцы тоже постоянно меняли что-то, то новые расчеты добавят, то передислоцируют как-то вокруг того же железнодорожного узла. Обстановка все время менялась, ее постоянно уточнять нужно было.
Поэтому сам слетал, доложил командиру, как на цель заходил, откуда стреляли. А потом на ту  же цель уже с группой летишь и видишь, что командир группы, как более опытный летчик, на эту цель с другим маневром заходит. И начинаешь понимать, что он твое донесение по-своему осмыслил и такое придумал. Становится понятным, что он лучше придумал, чем ты. Или почему он вроде как и ты сам делал, но немного по-другому, потому что группой не сделаешь так, как на одном самолете. Были такие случаи, что не соглашаешься с тем, как командир на эту цель завел. Начинаешь соображать и по другому задумываться. Становилось интересно самому, даже продумываешь свои варианты одиночного вылета и одновременно уже прикидываешь, а если той же девяткой или еще большей группой лететь, то как тогда лучше. Иногда было, что тот же командир полка или дивизии группу ведет и как раз, как и ты сам, такое же решение принял, с тем же маневром, со снижением, с доворотом или без.
И другие летчики, особенно кто из «охотников» были, тоже так же обучались. Никто не учит вроде бы, не объясняет, но сам начинал соображать. В этом смысле Полбин, когда создал отряд «охотников» и потом всячески поощрял, чтобы таких больше становилось, кто летал даже без какого-то задания – сам ищешь цели, сам решаешь, как бомбить, с пикирования или с горизонтального положения. Цели-то все равно одни и те же, практически. В том же районе боевых действий можно было выбирать. Так и получалось обучение, что называлось, передача боевого опыта. Скажем, ты придумал сам и использовал какое-то решение, а потом смотришь - на ту же цель уже Полбин группу заводит и то же самое использует. Когда такое случалось, то это действовало на твою самооценку, что ли. Что ты уже способен оценить обстановку и найти решение как комдив или даже Полбин. Докладывали им о том, как ты отбомбился по такой цели, а там и другие туда же летали – трудно сказать. Какие-то данные передавали, конечно. Обстановку, где какие зенитки, какое скопление техники. Так и происходила подготовка уже из рядового летчика в командиры. Иногда другой летчик расскажет, как он заходил на цель, а ты по-другому делал, а потом смотришь, а комполка именно как другой тоже группой отбомбился. То есть не твое решение выбрал, а другого. Понимаешь, что как ты ему докладывал, так и другой тоже. А он уже из своего опыта выбрал лучшее, чего-то свое еще использовал. Сам уже думаешь, почему так, что не учел, не заметил и прочее. Или наоборот случалось.
Поэтому на некоторые задания и ставили ведущим группы, хотя в группе летели командиры эскадрильи. Они, допустим, на эту цель еще не летали, а я уже несколько раз на разведку, да еще и с бомбометание уже слетал. Потом они ведущими летят, тоже смотришь и соображаешь, как они чего делают. На фронте так в основном обучались и командирами становились.
 
----------------------------------------
  1. Гвардии майор Белявин Евель Самуилович – командир эскадрильи, Герой Советского Союза
  2. Гвардии майор Новиков Геннадий Иванович - командир эскадрильи, Герой Советского Союза
---------------------------------
Соколиный полет «пешки» - интернет-версия см. http://www.proza.ru/avtor/echorny
1. Спасительное дерево
2. Вынужденная посадка на минное поле
3. Огненный таран пешки. Неизвестный подвиг летчик
4 Посадки на аэродромах времен войны и вынужденные
5. Боевое парашютирование
6. Ассы и Герои
6.1 Пешка-истребитель
7. Как начиналась Полбинская вертушка
8. Летали, заглядывая в дуло пушек
9. Охотники.
10. Русский асс.
11. Дед Мамай.
12 Бреющий полет
13. Пот Мамая. Заходы по кругам ада
14. Командир в бою
15. Место в строю
16. Рожденный в рубашке
17. Козацька честь - Гвардейская честь
18. Встреча с американцами