Проклятие революции

Пролог

Шел 1799 год. В Париже погода была ясная: на небе не было облаков; и солнце очень сильно припекало.
По центральной улице города шёл солдат. Он был хмур и, поскольку, защищаясь от солнца, был в головном уборе, казался ещё более мрачным. Солдат подходил к набережной реки Сены и думал о книге, которую написал. Эта книга была про недавно закончившуюся французскую революцию. Военный описал каждый день того тяжёлого для Франции периода и, наконец, закончил книгу. Он хотел издать её, чтобы потомки, прочитав, узнали о том времени. В книге описывалось взятие Бастилии, восстание французского народа в 1792-ом году, говорилось об участи короля и королевы, о Марате и Робеспьере и о новом императоре Бонапарте.
Солдат пришёл домой и стал перечитывать свои записи. На него нахлынули неприятные воспоминания. Военный в этот период потерял всех своих родных. От злости швырнув книгу на пол, он произнёс: «Будь проклят тот, кто прочтёт хоть слово в этой книге! Пусть он попадёт в 1789 год и, прожив революционный период, переживёт то, что тогда пережил я!». После этих слов небо тут же покрылось тучами, сверкнула молния и началась гроза.
Проклятие активировалось и ждало своего часа.

Глава I

Прошло более двухсот лет... Седьмого июля две тысячи шестого года в одну из московских библиотек, запыхавшись, вбежал работник с какой-то книгой в руках.
– Василий Петрович, посмотрите. На чердаке нашёл, – произнёс он, подойдя к заведующему, – она подойдёт для библиотеки?
Василий Петрович в это время читал какой-то детектив. Это был человек лет сорока пяти, довольно высокий и очень интеллектуальный. Чтение книг было его любимое занятие, и он терпеть не мог, когда его отвлекали. Алексей Иванов – так звали служащего, принёсшего книгу, – всё время об этом забывал и в очередной раз отвлёк шефа. Заведующий поднял глаза и уже собирался ссориться с Алексеем, но увидел в его руках книгу и молча взял её, чтобы посмотреть.
– Она на французском языке, – предупредил Иванов. – Вы знаете французский?
– Нет, а вы?
– Я тоже нет.
Алексей, хоть и имел французские корни, родной язык предков он не знал. Его род в начале XIX века переехал из Парижа в Москву и живёт здесь до сих пор. Раньше он носил фамилию д’Юррель, но мать прабабушки Алексея вышла замуж за российского строителя Иванова, и с тех пор его род носит эту фамилию.
Алексей наблюдал за заведующим, внимательно изучавшим книгу. Она была рукописная и очень сильно потрёпанная, и её легко можно было принять за чей-то очень старый дневник.
¬– Действительно, ничего не понятно, – после долгого раздумья произнёс заведующий. – Я не смог прочитать ни единого слова.
Алексей взял книгу, но прочитал не лучше заведующего, то есть, проще говоря, никак.
– Я пока оставлю эту книгу у себя, а потом посмотрим, – сказал Василий Петрович.
Алексей пошёл на рабочее место. Его никак не могла оставить мысль о найденной книге. Иванов, во что бы то ни стало, решил перевести её на русский язык.
Заведующий думал о том же, о чём и Алексей. Он пригласил к себе в кабинет секретаршу. Она, как и он, очень внимательно изучила книгу, но не смогла ему ничем помочь.
– Книга, возможно, очень старая и имеет историческую ценность, – сказал заведующий, – я считаю, что мы должны отдать её на экспертизу.
– А если это окажется не так, нас ведь засмеют.
– Нет. Я считаю, они даже обрадуются, что хоть кто-то этим интересуется.
После недолгого раздумья секретарша ответила:
– Не обязательно. Ладно. Если что, я здесь не причём, книгу отдадите вы.
– Хорошо.
– Неужели вы не боитесь насмешек? – продолжала она.
– Во-первых, никаких насмешек не будет, а во-вторых, ты рассуждаешь очень глупо! – раздражённо ответил заведующий.
– Всё-таки я считаю, что лучше не надо.
– Нет, надо обязательно отдать книгу на экспертизу.
– Ладно, ваше дело, – произнесла секретарша и ушла.
«Бывают же такие люди, – подумал заведующий, вспоминая слова секретарши. – Завтра же я отнесу эту книгу на экспертизу».
Скоро уже все библиотеке знали о таинственной книге. Чтобы ничего в ней не повредить, заведующий спрятал книгу в кабинете и никому не показывал. Он планировал взять её домой и на следующий день перед работой заехать в исследовательский центр и отдать книгу. В конце рабочего дня заведующий с секретаршей уехал из библиотеки, намереваясь подвезти её к дому и поехать к себе домой.
А в это время Алексей работал. Ему понадобился отчёт, и он решил взять его у заведующего. Подойдя к стеклянной двери кабинета, Иванов увидел, что заведующий уже ушёл. Как только Алексей уже хотел уйти, он вдруг заметил на книжной полке свою книгу.
«Василий же хотел забрать её, – подумал Алексей, – надо вернуть его».
С этой мыслью Иванов выбежал из библиотеки, но было поздно: машина уже отъехала. «Ладно, заберёт завтра», – подумал Алексей и отправился домой.
В машине заведующий вспомнил, что забыл книгу. Ему было лень возвращаться в библиотеку, и Василий решил забрать книгу на следующий день. Если бы он только знал, что произойдёт всего через пять минут…

Глава II

На следующий день утром Алексей, как только пришёл в библиотеку, снова решил заглянуть в кабинет заведующего за отчётом. Дверь была по-прежнему закрыта. Работник решил, что шеф пришёл в библиотеку раньше всех, взял книгу и поехал в исследовательский центр. Иванов хотел уже идти на своё рабочее место, но увидел, что его книга стоит на старом месте. «Василий же хотел прийти пораньше», – подумал Алексей и забеспокоился.
Он расспросил своих сотрудников, не знают ли они, куда делся заведующий. Все отрицательно качали головой. Василий Петрович не появился и к полудню. Также выяснилось, что нет его секретарши. Сотрудники знали, что заведующий отвёз секретаршу домой и что секретарша не замужем, поэтому всем на ум невольно приходили мысли определённого рода. Но при этом сотрудники библиотеки знали пунктуальность Василия Петровича. Он ни разу за все годы своей работы не позволил себе опоздать, и сегодняшняя неявка без предупреждения всех сильно обеспокоила.
Решили позвонить заведующему на домашний телефон. Ответила жена. Она сказала, что дома он не появлялся со вчерашнего утра. Сначала его жена думала, что он остался ночевать в библиотеке. Василий Петрович иногда зачитывался прямо на рабочем месте и засыпал. Просыпаясь, часто он не мог понять, как оказался в библиотеке, потом вспоминал, что произошло накануне, и окончательно приходил в себя. Но на этот раз заведующего не оказалось ни дома, ни в библиотеке. Жена сильно обеспокоилась, но работники сказали ей, что обязательно найдут бесследно исчезнувшего заведующего.
Сотрудники решили позвонить на сотовый Василия Петровича. Номер знал только Алексей. Иванов позвонил и сказал, что телефон заведующего выключен.
Оставалось только одно: позвонить на квартиру его секретарши. После десяти длинных гудков сотрудники библиотеки положили трубку.
Была ещё версия, что Василий Петрович уехал с секретаршей в загородный дом, но все понимали, что это не в его стиле, тем более в будни.
Все окончательно встревожились.
В конце рабочего дня о пропавших сообщили в милицию. Версии были самые разные: похищение, убийство, авария. Жена звонила в библиотеку через каждые полчаса, но от Василия Петровича не было никаких известий. Милиция в районе была занята только его поисками. Обзвонили все больницы Москвы, но и там его не оказалось.
Все были в напряжении ещё два дня, пока продолжались поиски. Больше всех переживала жена: она всё время сидела в библиотеке и ждала звонка из милиции.
В конце второго дня поисков, однако, всё прояснилось. В одной из больниц сказали, что к ним привезли два сильно обгоревших трупа. Поскольку документов при них не было, работники больницы не смогли узнать, кто это. До того, как их привезли в больницу, трупы лежали около горящей машины неподалёку от библиотеки. Судя по всему, это были Василий Петрович и его секретарша, попавшие в автокатастрофу. Его жену пригласили на опознание трупов, и она опознала мужа и его секретаршу.
Сотрудники библиотеки ждали её в сильном напряжении, и по её возвращению собирались спросить её, чьи были трупы.
Как только вдова заведующего вернулась в библиотеку, у неё даже спрашивать не стали – всё на лице было написано.
Похороны намечались на следующий день. Как всегда, они прошли печально. Библиотека в тот день не работала.
После этого случая половина сотрудников уволилась, в том числе и Алексей. Он, впрочем, как и его бывшие коллеги, забыл о своей книге, которую принёс три дня назад. А эта всеми забытая древняя французская рукопись так и продолжала стоять на книжной полке, куда её когда-то поставил трагически погибший заведующий.

Глава III

С приходом нового заведующего в библиотеке всё изменилось. Во-первых, он решил сделать всё по-современному, в отличие от его предшественника, который любил старину и оставил всё, как было сразу после постройки. Новый заведующий поставил компьютеры в книжный зал, чтобы люди не искали книги самостоятельно, а набирали название книги, либо название тематики книги на клавиатуре, и компьютер выводил на дисплей «адрес» книги или книг на определённую тему, то есть отдел, в котором находится книга, и порядковый номер стеллажа и полки. Когда книгу кто-то забирал домой и в библиотеке её в данный момент не было, это заносилось в компьютер, и на дисплее отображалась надпись, что книга в данный момент не доступна. Это облегчило жизнь многим людям, которым было лень в библиотеке искать книгу три часа, как они это делали раньше.
У нового заведующего было в планах также сделать огромный сейф для книг, чтобы компьютер не показывал «адрес», а сразу выдавал книгу из сейфа, или иметь книги в компьютере в формате *.doc, чтобы их могли скопировать себе на съёмный диск, либо на CD. Но тогда это была бы уже не библиотека, а центр бесплатной раздачи книг в электронном виде, поэтому новый заведующий больше склонялся к первой идее, нежели ко второй, хотя вторая, возможно, была бы рациональнее.
Но пока что из желаний заведующего осуществилось только самое первое, то есть в первый же день в книжном зале появились компьютеры, показывающие «адрес» книги.
Кроме того, новый заведующий захотел обустроить свой кабинет. Новые работники библиотеки перед генеральным ремонтом в кабинете шефа всё выносили из него. Когда они стали убирать книги с книжной полки, сотрудники обратили внимание на тонкую чёрную книгу. Открыв её, они увидели рукописный французский текст.
– Это по-французски, – сказал один сотрудник своему напарнику. – Поймёшь, что в ней написано?
Второй тупо посмотрел в книгу и отрицательно покачал головой:
– Чёрт его знает, что здесь написано.
– Может быть, показать её кому-нибудь? – спросил первый. – Пусть нам объяснят, о чём это.
– Не всё ли тебе равно? – отвечал второй, которому совершенно не хотелось исследовать книгу, – поставь в книжном зале в отдел Франции и всё.
– Всё-таки мне кажется, что это не совсем правильно, – сказал первый, но было видно, что он начинал колебаться.
– Да брось ты! Зачем нам с ней возиться? – произнёс халатный второй работник. – Поставим, куда я сказал, и дело в шляпе.
– Ладно, – сказал не менее ленивый первый работник.
Теперь книга с чердака Алексея Иванова стояла в книжном зале, а новый заведующий даже не подозревал об этом.

Глава IV

Однажды в библиотеку пришел на вид интеллигентный молодой человек. Он был лет двадцати – двадцати двух. Подойдя к компьютеру, парень набрал название тематики книги, которую он искал – «Французская революция».
Этого молодого человека звали Александр Карпово;й. Он учился в университете на историческом факультете и писал диссертацию на тему Французской революции.
Он родился в семье журналистов, и они всей семьёй жили в обычной трёхкомнатной квартире в Мещанском районе Москвы. Их квартира не была ничем примечательна, впрочем, как и само здание, где они жили: это был двенадцатиэтажный панельный дом, построенный в семидесятых годах двадцатого века.
Александр не был единственным ребёнком в семье: у него были младшая сестра и старший брат. Сестра, в отличие от своих братьев, мечтала стать журналисткой, как и её родители. А вот брат… Он был вундеркиндом. Олег был одновременно писателем, поэтом, художником, программистом. У него одно время даже было прозвище «Гигабайт». Но всё это всего лишь хобби Олега. Он мечтал стать изобретателем. Из-за плохого зрения Олегу нельзя было долго сидеть перед компьютером, и ещё в 2001 году он встроил в компьютерную мышь и клавиатуру устройства Bluetooth, чтобы управлять компьютером на расстоянии. Это были первые сделанные им устройства.
Полгода назад Олег изобрёл устройство, а точнее конструкцию устройства, под названием «Фоксур». Оно связано с космонавтикой и должно работать по типу компаса, только магнит сильнее. Фоксур с помощью этих магнитов (а их было несколько, потому что у полюсов каждой планеты свои свойства) может за несколько месяцев или даже дней перенести космический корабль на любую планету Солнечной системы. Ещё Олег изобрёл специальный блок, с помощью которого у магнитов не было контакта с полюсами планет, а работал только нужный магнит. Разумеется, молодой человек не собирался останавливаться на достигнутом. Он хотел ещё изобрести электронный эквивалент сразу всех магнитов, содержащихся в фоксуре, со всеми их свойствами, но Олег пока ещё не сделал его. Собственно говоря, Олег также ещё не сделал и фоксур, а только его конструкцию, но он планировал вскоре создать и сам прибор.
Последним изобретением Олега был трансрейтор. Он чем-то напоминает усовершенствованный сотовый телефон, только немного меньше размером.
Так же, как и с мобильника, с трансрейтора можно звонить на другие трансрейторы. Связь напоминает что-то среднее между сотовым и рацией: при общении оба абонента на связи одновременно, как у мобильника, и не нужно использовать SIM-карту, как у рации.
У трансрейтора также имеется функция, которая является эквивалентом SMS и MMS. Она называется QMD (от англ. quick message delivery – быстрая доставка сообщения) и содержит функции SMS и MMS.
Оперативная память устройства – два терабайта , а карта памяти TRC – 512 эксабайт.
Ещё в трансрейторе есть встроенные фото- и видеокамера. Наибольшее разрешение фотографии – двадцать пять мегапикселей, видеосъёмки – десять мегапикселей. Также можно снимать фото и видео в формате 3D и с цифровыми эффектами. Зум  – 25X, цифровой зум – 1000X.
Также в трансрейторе есть диктофон с наилучшим качеством записи и с аудиозумом. Аудиозум – увеличение чувствительности диктофона, чтобы записывать звук издалека.
Есть фото-, видео- и аудиоредактор; аудиоплеер с эквалайзером; архиватор, сжимающий мультимедийные объекты в три раза; будильник, универсальные календарь и калькулятор, поддерживаются 2D и 3D игры на языке Warkit (язык программирования для трансрейтора), программа для программирования приложений на Warkit, также имеется радио, выход на ТВ и в Интернет, USB-порт, прилагаются наушники.
Все эти функции – не самое главное и действительно похоже на усовершенствованный сотовый. Но это совсем не так. Самая наиважнейшая функция трансрейтора – образно говоря, «межвременной Bluetooth». Другими словами, электронные чипы трансрейтора соединяются с искусственным интеллектом, который хранит абсолютно всю информацию, и загружают информацию о любом периоде времени в прошлом в оперативную память устройства. На самом деле Олег изначально создал трансрейтор именно для этого, но потом он решил его усовершенствовать. Эта функция называется трансрейт (оттуда и название устройства). Трансрейтор работает на батарее, заряжаемой от солнца. Когда нет электричества, устройство не разрядится полностью, если его заряжать таким способом. Тем более, батарейку не обязательно вытаскивать из трансрейтора – можно просто снять заднюю панель и положить устройство батарейкой вверх. Заряжается батарейка примерно две минуты.
Но, несмотря на это удивительное изобретение Олега, Александр пошёл в библиотеку, а не воспользовался трансрейтором по двум причинам: во-первых, он не был разработан до конца и при трансрейте иногда «глючил», выдавая неверную информацию, а во-вторых, Олег планировал запатентовать трансрейтор не раньше, чем через полгода, когда он сможет устранить неполадки и на максимум усовершенствовать устройство, а диссертацию Александр должен был написать раньше, опираясь на официальную историческую информацию. Также Карповой не доверял и Интернет-сайтам, кроме Википедии, но Александр понимал, что в книге найдёт больше информации, чем в Википедии.
Итак, в хорошем расположении духа Александр пришёл в библиотеку, с помощью компьютера узнал, где находятся книги на тему французской революции, и отправился к нужному стеллажу.
Найдя две книги по нужной теме, Александр взял их и отправился домой. Правда, перед тем, как Карповой отправился в библиотеку, Олег попросил его отнести своему знакомому две колбы с каким-то веществом, но Александр рассудил, что может отнести их вечером.
Он решил в тот же день начать читать взятые в библиотеке книги. Одна из них называлась «Великая французская революция: причины и последствия», а другая – «Герои Великой французской революции». Александр решил начать с первой книги. Но, придя домой, он заметил кроме этих двух книг ещё третью. Это была та самая принесённая Алексеем французская рукопись, которая благодаря новым работникам библиотеки оказалась на «французском» стеллаже.
Александра очень заинтересовало, каким образом эта старая потрёпанная книга на французском языке оказалась в библиотеке. Но больше всего его поразило, что это была рукопись, которая должна храниться в квартире владельца, если это чей-то дневник, или во французском государственном архиве, если это важный рукописный документ, но никак не в московской библиотеке.
Молодой человек решил зайти в библиотеку и узнать про эту рукопись позже, а сейчас он попытался понять её содержание, потому что знал французский. Но как только он прочитал первое слово, случилось что-то необъяснимое. Александру сначала показалось, что его кто-то ударил по голове. «Кто это мог быть?», – подумал он, но ответить себе на этот вопрос не успел, так как сразу же потерял сознание.

Глава V

Очнулся Александр в совершенно незнакомом месте от ярко палящего солнца. Было очень жарко. И это было неудивительно, потому что был июль. Александр пытался сообразить, как он попал в это незнакомое место. Он старался припомнить, что произошло накануне. Карповой вспомнил, что его что-то ударило по голове, но сейчас для него не было важно, что это было, а больше ему хотелось сориентироваться на местности. Но как только Александр собрался встать, он заметил, что около него стоит несколько человек. На вид им всем было не больше лет двадцати пяти. Эти люди о чём-то переговаривались на французском языке. Карповой очень удивился, когда он услышал, что этот язык не был похож на современный французский. Он с трудом понял, о чём говорят эти незнакомые люди.
– Как ты считаешь, кто этот человек? – спросил первый.
– Не знаю, но, во всяком случае, не француз, – ответил второй.
«Странные люди, – подумал Александр, – зачем им искать в России француза, причём, подходя к людям, лежащим на земле».
Незнакомцы, а их было пять, продолжали переговариваться.
– Француз он или не француз, я считаю, это не так важно, – произнёс третий, – но мне кажется, что вера исповедания у него не католическая, по морде даже видно.
«У кого это тут морда?!» – сказал про себя Александр и уже захотел подраться с незнакомцами, но вовремя спохватился и остался лежать, дожидаясь, когда уйдут эти люди.
– С чего это ты взял? – удивился четвёртый. – Лично я по лицу никогда не определю веру. Сами знаете, как бывает: рожа французская, а человек – гугенот , или же итальянец, а вера у них католическая.
– Ты прав, – подтвердил пятый, – Жан вряд ли мог определить это.
– А мне всё-таки кажется, что он протестант, – ответил Жан.
«С чего это я протестант?» – раздражённо подумал Александр, которому совсем не нравилась эта ситуация.
– Отвезём его на допрос, тогда всё и прояснится, – предложил четвёртый.
«Этого мне ещё не хватало, – произнёс про себя Александр, – у меня, может быть, дел много, а ещё, не дай бог, придётся ехать с этими хулиганами».
– Может, лучше не надо, нам-то что до этого? – сказал пятый, пожалев лежащего на земле «протестанта».
– Ты не прав, – произнёс Жан, – во-первых, наша страна католическая, во-вторых, протестантство – вера исповедания нашего давнего врага – Англии, и вы все прекрасно знаете это.
«Если ваша страна католическая, то почему вы устанавливаете свои порядки не в своей стране, а в России?» – подумал Александр, почти окончательно потеряв терпение.
Все молчали. Они знали, что то, что сказал Жан, – правда.
– Ну, что? – после недолгого молчания спросил Жан. – Берём его с собой?
– Берём, – ответили все хором.
«Ну, это уж слишком!» – подумал Александр, пока его несли … в карету, запряжённую лошадьми. Увидев этот столь необычный для наших времён вид транспорта, Александр чуть не произнёс: «Это что, восемнадцатый век?», но вовремя спохватился, решив, что пока лучше молчать. Конечно же, про восемнадцатый век он подумал почти в шутку, понимая, насколько это абсурдно, но при этом, сам того не ожидая, был недалёк от истины.
Уже в карете, окончательно потеряв терпение, он произнёс:
– Ну, всё, разыграли, и хватит!
Все пятеро на него посмотрели вопросительно. Александр понял, что сказал по-русски, и уже собрался повторить это по-французски, но ему помешал пятый француз.
– Это не английская речь, – сказал он, всеми силами пытаясь защитить незнакомца, – вряд ли он протестант.
– Но, Жорж, ты же сам согласился с Полем, что по лицу веру исповедания не определишь, – произнёс Жан.
– Поль говорил о лице, а я – о языке, – настаивал Жорж.
– А какая разница? – спросил Жан, – у арабов тоже не английская речь, но они не католики.
– Но и не протестанты, – ответил Жорж, желая держаться до последнего.
Жан хотел припомнить страну не с английской речью, но с протестантством, но не смог, и только произнёс:
– На допросе увидим.
Теперь уже Александр почти не сомневался, что это не розыгрыш, и, поскольку они ехали по пустынной улице и не было видно ни одного милиционера, чтобы позвать на помощь, ему оставалось только ждать, что же будет дальше.

Глава VI

Ехали примерно час.
Всё время на улице виднелись только деревья да мощёная камнем дорога. Незнакомцы в это время о чём-то переговаривались. Александр находился далеко от них и расслышал не всё. Он только услышал, что сначала они говорили о нынешней проблеме государства, что, возможно, нынешнего монарха скоро ждёт гибель, потом о себе, а после перешли на своего шестого спутника, продолжая спорить, кто он и, вообще, важно ли это. Жану всё хотелось его посадить в тюрьму из-за пустяка, по крайней мере, по мнению Александра, а Жорж наоборот говорил, что им не должно быть дела, какого вероисповедания этот человек, и что его нужно оставить в покое.
«О каком это монархе они говорят?» – удивился Александр. Кроме того, он просто не мог понять точку зрения Жана и согласился с правотой последней фразы Жоржа.
Иностранцы долго спорили между собой, что делать с их спутником, и, в конце концов, решили, что его лучше допросить, потому что все поддержали Жана, а не Жоржа. Потом до самого города они сидели молча, как бы обдумывая своё решение. Александру и Жоржу такой ход событий явно не нравился, но зато Жан сидел очень довольный, возможно, представляя, как ему кардинал даёт премию за поимку протестанта, а в том, что их спутник – протестант, он был уверен на сто процентов.
Вообще о Жане нельзя сказать почти ничего положительного. Это был очень амбициозный человек, с подозрением относившийся к посторонним людям. Он действительно увидел в незнакомце протестанта и надеялся получить награду от кардинала за поимку Карпового, но Агинстуан делал это не ради блага государству, а ради собственной выгоды, то есть он был чистой воды эгоистом. Тем не менее, он был довольно влиятельным человеком, то есть умел убеждать своих собеседников в правоте своей точки зрения и заставлял их выполнять все желания. Жан часто любил выпивать, поэтому его нечасто можно было увидеть трезвым, но этот день был исключением.
Полная противоположность Жану – Жорж. Д’Юррель совершенно не был эгоистом, в отличие от его знакомого, а даже, напротив, был гуманистом. Он единственный из этой пятёрке отнёсся к Александру по-человечески, а не как к объекту, за поимку которого можно получить награду. Но у Жоржа были и отрицательные качества. Д’Юррель довольно часто не мог сдержаться, когда ему что-то не нравилось или когда он видел в чём-то несправедливость, и Жорж часто срывался на людей фактически ни за что.
Об остальных трёх спутниках сказать особо нечего. Это были люди, которые легко поддаются влиянию со стороны и у которых нет своей точки зрения и своих моральных устоев. Жан поэтому и подружился с ними, чтобы навязывать им своё мнение и свои порядки, а Жорж оказался в этой компании совершенно случайно: он дружил с Николя, и тот пригласил д’Юрреля поехать с ними на охоту в лес, недалеко от которого в поле они и нашли Карпового.
Но вот вдали показался город. Тут Александр неожиданно опомнился, что от этого допроса зависит его судьба, и решил вспомнить все нюансы католицизма. Ему крупно повезло, что в детстве он увлекался теологией, хотя, как это не парадоксально, был атеистом, и его просто интересовало, во что веруют другие люди, и знал всю информацию обо всех религиях наизусть. Потом он забросил это занятие, но прошло не так много времени, и в его памяти ещё что-то осталось.
Карета подъехала к городу, и лошади остановились. Александр приподнялся и увидел неприметный двухэтажный дом. Он ничем не отличался от соседних домов: невзрачный дом с серыми стенами, и это было неудивительно, потому что у человека, живущего на окраине города фактически в трущобах, вряд ли хватило бы денег, чтобы хоть как-то украсить свой дом. «Неужели в этом доме меня будут допрашивать?» – с ужасом подумал Александр, очень надеясь, что это окажется не так.
Но это оказалось именно так.
– Мы с Жоржем берём его под руки с обеих сторон, Поль, сторожи впереди, а вы двое сторожите сзади, – сказал Жан.
– Нет, я не буду брать его под руку, – твёрдо ответил Жорж, – вы же знаете, что я никогда не был за ваши действия.
– Ладно. Николя, бери под руки этого протестанта вместе со мной, а ты, Жорж, пойдёшь сзади, – уступил Жан, – а, собственно говоря, почему ты так отчаянно защищаешь этого? – Жан эмоционально выделил слово «этого», показывая всё свое отвращение к незнакомцу, считая его протестантом.
– Я вовсе не защищаю его, – испугавшись, вовремя опомнился Жорж, – я просто абсолютно не понимаю твои мысли и действия. Что это такое: найти человека, отдыхающего на земле, назвать его протестантом и насильно везти на допрос, не зная даже, что, может быть, у него неотложные дела? Никто не подумал об этом?
Об этом действительно никто не подумал, но Жан не хотел принять своё поражение и ответил:
– Ещё хоть одно слово в его защиту, и я обвиню тебя в содействии врагам.
Жоржу совсем не хотелось этого, и он замолчал. Французы вытащили Александра из кареты и повели под руки в дом, чтобы не сбежал.
Войдя внутрь, Карповой очень удивился. Удивляться действительно было чему: в доме вообще не было современной техники. Александр прекрасно понимал, что у человека, живущего на окраине города, необязательно должен быть компьютер, но чтобы у него не было даже чёрно-белого телевизора, Александр совсем не ожидал. Также не было электрических ламп, прочих электроприборов и даже розеток. Их не было из-за того, что к окраине города ещё не провели электричество (за всю поездку Александр, к своему удивлению, не увидел ни одной линии электропередач).
Но, пока Карповой удивлялся, его привели к столу, за которым сидел какой-то старик. Александр сел на стул, и старик начал допрос. Сначала были вопросы на знание католицизма.
– Когда мы празднуем Рождество? – спросил старик.
– Двадцать пятого декабря, – ответил Александр, удивляясь такому лёгкому вопросу.
– А Пасху? – продолжил лёгкий допрос старик.
– Это зависит от Луны, – произнёс Александр.
– А как именно это зависит? – настойчиво спросил старик.
Александр ответил.
– А Вознесение?
– Через сорок дней после Пасхи.
Потом старик попросил его произнести наизусть главную молитву «Отче наш». Карповой ответил без единой запинки, так как запомнил её ещё в детстве.
– В какие дни проходят католические посты?
Александр ответил.
– Как вы соблюдаете эти посты?
Александр снова ответил, и его ответы удовлетворяли старика. Потом допросчик попросил допрашиваемого перекреститься по-католически.
– А как часто вы ходите в костёл? – поинтересовался допросчик.
– Два раза в неделю, – соврал Александр, который ни разу не посетил даже православную церковь.
– А почему не чаще? – спросил старик.
«Отстань, наконец, от меня», – раздражённо подумал Александр и сдержанно ответил:
– Работы много.
– А можно поинтересоваться, кем вы работаете?
– Я историк, – ответил Александр, решив, что выдумывать другую профессию нет смысла.
– Значит, историк, – удовлетворённо произнёс старик. – Хорошо. А что вы сейчас изучаете?
– Французскую революцию.
– Какую такую революцию? – искренне удивился допросчик.
Александр растерялся, не зная, что ответить. Он боялся, что если он расскажет про революцию и окажется умнее старика, это может обернуться против него.
Но тут произошло то, чего никто из присутствующих не ожидал. На помощь Александру пришёл Жорж. Он пояснил:
– Этот человек имел в виду период, когда династию Меровингов сменила династия Каролингов.
– Да, именно так, – вне себя от радости произнёс Александр.
В это время Жан грозил кулаком Жоржу за подсказку.
– В 751 году на престол сел Пипин, первый член династии Каролингов.
– Да, это было так, – подтвердил старик. – Но это же не являлось революцией. Революция – это смена одного политического режима другим.
– Правильно, – ответил Александр. – Я просто не совсем так выразился.
Потом старик задал Карповому ещё несколько вопросов, и его отпустили.
За Александром вышла та пятёрка, которая привезла его сюда. Карповому очень захотелось подружиться с Жоржем. Когда он подошёл, Жорж о чём-то разговаривал с Полем. Жан шёл позади всех с угрюмым видом, жалея, что ему не даст премию сам кардинал за поимку «протестанта».
– Это ещё ничего не значит, – сквозь зубы произнёс он. – Он мог просто выучить всё про католицизм и при этом быть протестантом. И старик оказался дураком, позволил себя обкрутить вокруг пальца. Ну, ничего. Придёт и мой черёд, когда кардинал мне пожмёт руку и скажет: «Поздравляю вас, мсье Жан Агинстуан, вы избавили Францию и французский народ от нашего заклятого врага. Я вам очень за это благодарен».
Пока Жан мечтал вслух, Александр подозвал Жоржа к себе и сказал:
– Спасибо за помощь, дружище! Не мог бы ты дать мне номер своего телефона?
– Номер чего? – удивился Жорж.
«Странный человек», – подумал Александр и произнёс:
– Ладно.
– Жорж! – окрикнул его собеседника Поль.
Александр захотел рассказать Жоржу, что он реально имел в виду, говоря старику про революцию:
– Слушай, Жорж, – сказал он, – а я ведь не ту революцию имел в виду…
– Извини, мне пора, – ответил Жорж, увидев, что его спутники скрываются за холмом, и побежал за ними.
Александру так и не удалось рассказать обо всём своему новому другу, и ему оставалось только смотреть вслед этим людям, из-за которых ему пришлось пережить одни из самых страшных минут его жизни.

Глава VII

Когда его новые знакомые скрылись за холмом, Александр остался на прежнем месте и смотрел куда-то вдаль. Это продолжалось ещё минут десять. Освободившись от назойливых спутников, он решил проверить свои запасы, так как, оказавшись в незнакомом месте, он должен был знать, что у него есть. Для этого Александр полез в карман. Там оказалось несколько монет, носовой платок, универсальный нож, спички, две колбы и сотовый телефон. Он достал его и попробовал позвонить. Разумеется, мобильник находился вне зоны действия сети, так как Александр не подключил международный роуминг. Он снова засунул руку в карман и на самом дне нащупал трансрейтор, то самое устройство, которое изобрёл Олег. Но Александр сначала не обратил на это внимание и продолжил путь по дороге, мощённой камнем, по той самой дороге, по которой они ехали на допрос, только Карповой пошёл пешком.
По мере того, как он шёл, домов становилось всё больше и больше, но они все были или одноэтажными или двухэтажными, но не выше. Только три дома из всех увиденных Александром были трёхэтажными.
Карповой задумался и не заметил, как вышел на рыночную площадь. Там торговали всем, чем угодно: продуктами, изделиями ремесла, зарубежной экзотикой. Увидев еду, Александр вспомнил, что с самого утра ничего не клал к себе в рот, и с жадностью посмотрел на хлеб.
– Сколько у вас стоит буханка хлеба? – спросил он продавца, подойдя к прилавку.
Тот назвал цену.
«Интересно, интересно, – подумал Александр. – Эта валюта использовалась во Франции в восемнадцатом веке».
– Это пойдёт? – спросил он, показывая бумажные десять рублей.
– Что это такое? – с удивлением произнёс продавец.
– Русские деньги, – ответил Александр.
– Но это не деньги, а бумажки.
– В России такие деньги. А у вас евро ведь тоже бумажные.
Он уже был уверен на сто процентов, что оказался во Франции.
– У нас не евро, а экю, ливры…
И продавец стал перечислять все типы французских денег.
– Ладно. Не доверяешь бумажкам – бери монеты.
Александр отдал продавцу эти же десять рублей, только пятёркой, двумя двойками и единицей. Тот принял деньги и отдал хлеб покупателю, который тут же с жадностью принялся его есть.
– Кстати, а в каком городе я нахожусь? – спросил Александр.
– Неужели вы не знаете, какой это город? – удивился продавец. – Его знают почти все жители Европы. Это же Париж!
– А где Эйфелева башня?
– Какая башня?
– Не важно, – ответил Александр и подумал:
«Сам не знает достопримечательность Парижа Эйфелеву башню, а посмеялся надо мной».
– Почему здесь нет высоких домов? – спросил Александр.
– Как это нет?! – почти возмутился продавец. – А это что?
Он показал на два рядом находящихся двухэтажных дома.
– Так это совсем не высокие дома, – засмеялся Александр. – Высокие, это когда этажей двенадцать или хотя бы девять.
– Ого! – с удивлением ответил продавец. – Много ты захотел. А у вас что, в России гиганты в девять этажей строят?
– У нас есть и двадцатипятиэтажки, – ответил Александр, и продавец чуть было не упал без чувств. – А что в этом странного? У нас много таких домов.
Но продавец его уже не слушал. Он что-то шептал и крестился.
Александр прошёл по рынку и отправился дальше. Он и не заметил, как вышел на площадь. Карповой поднял глаза и увидел перед собой … Бастилию . Он даже протёр глаза, но Бастилия так и оставалась перед ним.
Тут Александр решил, что это декорации к какому-то фильму, и спросил у прохожего:
– А какой фильм здесь снимают?
– Я вас не понимаю, – ответил тот.
– Какой фильм здесь снимают? – повторил Александр.
– Ничего здесь не снимают.
– А для чего здесь декорация Бастилии.
– Декорации ищите в театре. А это тюрьма. Очень жуткое место. Туда лучше не попадать, живым из Бастилии ещё никто не возвращался.
«Что за абсурд? – подумал Александр. – Этот человек явно сошёл с ума».
Но одно его обеспокоивало: «декорации» находились на площади Бастилии, на той самой площади, на которой находилась знаменитая тюрьма. Александр решил на всякий случай расспросить других людей, но те очень удивлялись и ответили то же самое, что и его первый собеседник.
И тут Александра осенило: «А что, если заснять Бастилию на фотокамеру в трансрейторе?» Он тут же достал из кармана чудо-устройство и сфотографировал тюрьму на двадцатипятимегапиксельную камеру. В это время к Карповому подошёл француз и спросил:
– Что это такое?
– Трансрейтор. Я изобрёл, – соврал Карповой. – Тут есть фото- и видеокамеры, диктофон, выход в Интернет, радио,… – Александр продолжал хвастаться функциями трансрейтора, – …а также с него можно звонить и посылать QMD-сообщения.
– Пожалуйста, повторите ещё раз, – не понял француз.
И Александр повторил всё сначала.
– Смотри в объектив, – произнёс он, пытаясь сфотографировать француза.
Тот попятился назад.
– Да не бойся же ты. Это не оружие, не убьёт. Всё, расслабься. Теперь смотри.
Француз посмотрел на экран и увидел себя. «Это что, зеркало?» – подумал он и попытался покрутить головой. Но, к его удивлению, голова на экране продолжала смотреть вперёд.
– Как вы успели меня так быстро нарисовать? – дрожащим голосом спросил француз.
«Странный человек, – произнёс про себя Александр, – живёт не в какой-то глухой деревне, а в столице, и не знает, что такое фотография».
– Я вас не рисовал. Это фотография. При нажатии на определённую кнопку объектив сохраняет изображение…
И Александр продолжил объяснять французу, как устроен фотоаппарат. Потом он рассказал про видеосъёмку и аудиозапись.
– Скажи что-нибудь, – попросил молодой человек, включив диктофон.
Француз произнёс. Аппарат тут же это повторил.
– Пожалуйста, не чревовещайте, – произнёс француз, не веря своим ушам.
– Я не чревовещаю, – ответил Александр.
Потом он попытался прослушать радио, просмотреть телепередачи и выйти в Интернет, но у него ничего не получилось. После этого новые знакомые отошли от Бастилии и разговорились. Оказывается, незнакомца звали Андре Мюрсо. Это был французский ремесленник. Он был малообразованным человеком, почти ничем не интересовался в свое жизни и обычно был довольно скучным собеседником. Тема для разговоров у него, как правило, была одна и та же: ремесло. Возможно, это было из-за того, что он дружил только со своими такими же недалёкими соседями по слободе. Мюрсо даже не знал, что такое фото, видео и аудио (правда, по несколько другой причине). Андре считал свою жизнь в слободе довольно скучной и однообразной, поэтому, когда ему было нечего делать, он любил испить вина в компании всё тех же ремесленников. То, что его заинтересовал трансрейтор, было весьма удивительно.
Когда собеседники оживлённо общались, Андре, к удивлению Александра, сказал, что прожил в Париже всю жизнь.
– Неужели вы никогда не слышали ни о фото, ни о видео, ни об аудио? – спросил Карповой.
– От вас я это узнал в первый раз.
– Интересно-интересно.
Но произошло то, что многое объяснило. Александр задумался и не заметил впереди себя театральную афишу. Опомнившись, он прочитал: «Завтра, 10 июля 1789 года…»
– Ах, вот оно что, – ещё не до конца придя в себя, произнёс Александр. – Значит, сейчас восемнадцатый век.
– А вы, что, не знали?
– Вот почему никто не знает о технологиях двадцатого и двадцать первого веков, вот почему продавец удивился, услышав про Эйфелеву башню, и вот почему на площади находится Бастилия, взятие которой произойдёт через пять дней, – еле внятно продолжил Карповой. – А сегодня депутаты от третьего сословия объявили себя Учредительным собранием!
– Что вы сказали?
– Нет, ничего.
Они отправились в слободу ремесленников. Дома Андре накормил Александра, так как тот очень хотел есть, не насытившись утренним хлебом. За едой Мюрсо спросил:
– У тебя больше нет такого чуда?
Александр порылся в кармане и ответил:
– Это единственное.
– А я хотел его друзьям показать, – расстроился Андре.
– Хочешь, сейчас сходим к твоим друзьям, – предложил Александр.
– Давай.
Там Александр стал центром внимания.
– Что это? Покажи! – доносилось со всех сторон.
– Сфо-то-гра-фи-ру-й нас, – говорили друзья Андре, произнося по слогам незнакомое им слово «сфотографируй».
– А это что? А эту фразу ты сказал! – смеялись они друг над другом, прослушивая аудиозапись.
– О, смотри! Это ты идёшь! – кричали при просмотре видео.
– Смотрите, как можно! – подошёл к ним Александр и показал это же видео сначала в замедленном, а потом в ускоренном режиме.
– О! А где ты эту вещь достал? Уж не у Господа ли?
«Лучше им не говорить» – подумал Александр и ответил:
– Сам изобрёл.
– А сделай ещё одну такую штуку и подари нам!
– Нельзя, – ответил Александр. Он и сам не знал, как устроен трансрейтор, но сумел выкрутиться. – Во Франции нет подходящего материала, а этот прибор я изобрёл в России.
– Понятно, – разочарованно ответили друзья Андре.
Александр просидел у них до самого вечера, а потом он ушёл с Андре. Говорить было уже не о чем, и они пошли молча. Карповой так задумался, что даже не услышал, как Андре попрощался с ним и пошёл домой, а когда он опомнился, нового друга уже не было рядом. Близилась ночь, и Александр подумал:
«Куда мне идти, чтобы переночевать? Я ведь даже не помню, как добраться до дома Андре или хотя бы к его друзьям!»
И он решил попроситься к кому-то на ночлег. Александр постучался в первый же дом, но ему отказали. Во втором доме сказали, что нет места, а в третьем, что презирают бродяг. Карповой понял, что всё так и будет продолжаться, и, вспомнив последние слова, подумал:
«Как тяжело быть бездомным!»
С этими мыслями он ушёл из Парижа в надежде найти какой-нибудь лесок, чтобы переночевать. Примерно в пяти километрах от города Александр нашёл подходящий лес. Там он и расположился и, поскольку очень хотел спать, сразу же заснул.

Глава VIII

В отличие от Александра, Андре мучила бессонница. Он вспоминал чудо-устройство своего нового друга с незнакомым названием «трансрейтор».
«Как это устройство может зарисовать любую панораму в доли секунды? Наверное, этот человек – посланник Бога. Он пришёл, чтобы научить нас новым технологиям, чтобы сделать французский народ умнее, – размышлял Андре. – Скорее всего, скоро люди будут ходить по улицам с этими самыми трансрейторами и будут делать обычные и двигающиеся фотографии (так он называл видео), будут записывать голос».
Так он думал до полуночи, но его раздумья прервались, когда кто-то постучал в дверь.
«Это посланник Бога», – подумал Андре и ответил дрожащим голосом:
– Войдите.
Но это оказался не «посланник Бога», а друг Жак. Он тоже общался с Александром и видел трансрейтор.
Жак был довольно подлый и алчный человек. Он тоже был ремесленником, но жил очень бедно, беднее, чем Андре. Раньше Роэн любил играть в карты, но он часто проигрывал и быстро «завязал» с этим делом. Порой Жаку не хватало денег даже на пропитание, и неудивительно, что, увидев трансрейтор, ему захотелось заполучить это устройство хотя бы ради получения денег.
– А, это ты! – с облегчением вздохнул Мюрсо. – А я уж думал, что это посланник Бога!
– Это ты о ком? – спросил Жак.
– О хозяине устройства.
– А, этот, что ли? Какой же он посланник Бога? Я попрошу тебя не богохульствовать, – ответил Жак.
– А что, я неправильно что-то сказал? Ещё никто не смог изобрести такое уникальное устройство, как трансрейтор!
– Ну, знаешь. Я бы тебе это устройство в два счёта изобрёл, – соврал Жак.
– Попробуй.
– Ну, это не моё призвание. Я ремесленник и не буду изменять профессию. Но скажу тебе честно, что устройство заполучить хочу.
– А как? Я уже просил у него, и он ответил мне, что подходящий материал есть только в России. Там, наверное, у всех есть трансрейтор.
– Ничего подобного. Мои знакомые недавно там были и сказали, что технологии там развиты ещё хуже, чем у нас.
– Так это же когда было? Сейчас, может быть, всё иначе.
– Может быть. Ну, ты хочешь получить этот транстеер?
– Во-первых, не транстеер, а трансрейтор, во-вторых, хочу.
– У меня есть отличный план, – прошептал Жак. – Слушай, как ты смотришь на то, чтобы украсть трансрейтор?
– Никак. «Это не моё призвание», – передразнил Жака Андре.
– А, представь себе, что, пока вы с ним видитесь, он даёт тебе трансрейтор, а потом уедет в свою Россию, и ищи-свищи его.
– Так уже сейчас его ищи-свищи. Когда я с ним попрощался, он ничего не сказал и куда-то побрёл.
– Ну, вот. Теперь, если случай вас снова не сведёт, не увидишь ты свой трансрейтор! Знаешь, судьба не даёт два шанса, найди его и забери вещь, а если не заберёшь, то про судьбу я тебе уже сказал, не получишь трансрейтор.
– А знаешь, ворам судьба не даёт ни одного шанса.
– Ты что, не понимаешь? Смотается он в Россию и всё!!!
– Вот в этом ты прав. Надо что-то предпринять. Я попрошу его привезти из России это устройство для нас.
– Так он тебе и привезёт! Больше верь людям! – сказал Жак с иронией. – Так ты думаешь, он будет тратиться, чтобы поехать во Францию только ради того, чтобы привезти тебе трансрейтор? Во! – он показал комбинацию из трёх пальцев. – Вот, что он тебе привезёт!
– Ну, почему? – спросил Андре. – Может, он снова приедет по другим делам и привезёт устройство.
– Ха! Да у него другие дела здесь только через двадцать лет появятся! Ты что, будешь ждать?
– Могу и дождаться, – ответил Андре.
– Нет, брат, так дело не пойдёт. Неужели ты не хочешь делать зарисовки в секунду? Неужели ты не хочешь их оживлять их? Неужели ты не хочешь записать свой голос. А представь себе, я слышал, что если бы у нас было два таких устройства, одно у тебя, другое у меня, то мы смогли бы общаться на расстоянии! Правда, этот человек сказал, что с него можно звонить, но он имел в виду именно разговор на расстоянии. Ещё я слышал, что с трансрейтора на трансрейтор можно посылать текстовые сообщения и сообщения с муль-ти-ме-дий-ны-ми объектами в секунду. Ты не знаешь, что такое «муль-ти-ме-дий-ные объекты»?
– Наверное, картинки видео и звук, – ответил Андре.
– И я так думаю. Ну, чего, не хочешь?
– Это же нечестно.
– Может быть. Но вот, что я тебе скажу: в первую очередь думай о себе, а потом уже о других.
Тут Андре представил, что трансрейтор у него и его друзей, что он вместо того, чтобы пойти к ним, чтобы что-то сказать, может позвонить, никуда не выходя, и ему захотелось, во что бы то ни стало, получить устройство.
– Ладно, я согласен, – ответил Андре.
– Теперь я тебя уважаю. И запомни моё правило.
– Хорошо.
Жак ушёл, а Андре не мог долго уснуть, переживая, что ему придётся совершить грех, нарушив заповедь Христа «Не укради».

Глава IX

Александр в это время крепко спал, так как очень устал за весь день, и ничего не подозревал о страшном плане своего «друга». Он проснулся поздно, часов в десять утра, и посмотрел на часы, встроенные в трансрейтор. Так и было: девять часов пятьдесят минут. Александр положил устройство в карман и подумал:
«Надо бы сходить в город и найти Андре. Может быть, пустит меня сегодня переночевать и даст поесть».
С этими мыслями он пошёл в Париж. Сначала Александр отправился к Бастилии, потом в ремесленную слободу, но не нашёл дом Мюрсо, потом пошёл на рыночную площадь. Но всё было безуспешно: Андре нигде не было.
«Ладно, бог с ним», – подумал Александр.
Но одна мысль его всё время мучила и никак не оставляла: он очень хотел есть. Александр захотел найти того продавца, у которого он вчера купил хлеб. Но и продавца не было.
«Интересно, а другой продавец примет русские деньги?» – спросил он себя.
Александр решил подойти к продавцу яблок и спросил.
– Сколько стоит килограмм?
Тот назвал цену.
– Вы примете русские деньги?
– Русские?! А у вас есть? – с надеждой спросил продавец.
– Есть.
– Давайте! Я коллекционирую монеты. У меня есть монеты разных стран: французские, итальянские, испанские, германские, английские,… – он начал перечислять все страны, монеты которых у него имелись, – …арабские, индийские. И только русских нет!
– Берите! – ответил Александр, протягивая одну копейку.
– Вот вам килограмм яблок, – ответил довольный продавец и стал любоваться монетой.
Александр взял яблоки и понёс их в сумке, которую подарил продавец. Когда Карповой шёл за город, чтобы спрятать яблоки в тайник и вернуться в Париж, он встретил Андре.
Тот тоже, как и Александр, встал рано и пошёл искать нового друга, но по совершенно другой причине: ему нужно было добыть трансрейтор. Андре также сначала отправился к Бастилии, потом на рыночную площадь, где и нашёл «посланника Бога».
Разговор начали по традиции:
– Привет!
– Привет!
– Как дела?
– Хорошо.
– У меня тоже всё в порядке. Ты взял трансрейтор?
– Да, конечно. Сейчас дам!
Александр засунул руку в карман, собираясь достать трансрейтор, но не смог найти его. Он побледнел:
– Потерял!
На лице у него был ужас.
– Шутишь!
– Нет, чистая правда.
– Да неужели. Ты просто мне не хочешь его давать.
– Да я бы с радостью тебе его дал, но потерял устройство!
«Неужели Жак опередил меня?» – подумал Андре.
– Ладно, я пойду искать его.
Андре задумался и не заметил, как Александр скрылся из виду. «Ладно, пойду к Жаку», – подумал Мюрсо.
– Поздравляю, друг! – сказал он, придя к другу.
– Достал устройство? – в ответ холодно спросил Жак.
– Разве оно не у тебя?
– Нет. Я же поручил тебе его достать!
– А, – разочарованно протянул Андре. Дело в том, что он потерял трансрейтор, и я решил, что ты опередил меня.
– Тогда какой был смысл мне просить тебя об этом?
– Никакого. Но, может быть, ты за ночь всё обдумал и решил действовать сам.
– У меня действительно была такая идея. Но я решил, что, раз уж мы договорились, этим займёшься ты, хотя и подозревал, что ничего путёвого не выйдет. Так оно и вышло.
– Тебе ругаться хорошо. Посмотрю, что бы он сказал, если бы на моём месте был ты.
– Ладно уж, – ответил Жак. – Завтра разыщи его, помоги найти устройство и убегай.
– Хорошо, – сказал Андре и пошёл домой.
В это время Александр направился к своему тайнику за городом. Он был уверен, что потерял устройство именно там, так как нигде больше не доставал его. «Как же я его потерял?» – недоумевал Александр. Подойдя к тайнику, он стал шарить в ближайших кустах, под опавшими листьями и около стволов деревьев, но трансрейтора нигде не было. Почти час Александр ползал на четвереньках, но всё было тщетно.
Когда, совсем отчаявшись, он собирался возвращаться в Париж, Карповой услышал какой-то звук. Нет, это не был шорох листьев, колыхавшихся от сильного ветра. Это была музыка, доносившаяся из-под корня дерева. Александр наклонился и увидел трансрейтор. Но, что было самое странное, устройство принимало вызов: на трансрейтор звонил брат Александра Олег.
– Привет, – ответил Александр.
– Где ты пропадаешь?! – резко начал разговор Олег. – Мы тебя уже второй день разыскиваем! И как трансрейтор обнаружил тебя, когда я с помощью него загружал информацию о Франции конца восемнадцатого века?!!!
– Я нахожусь именно там, где ты сказал.
– Ты хочешь сказать, во Франции конца восемнадцатого века? – иронично спросил Олег.
– Да.
– Ты что, не понимаешь, в каком мы сейчас состоянии, раз позволяешь себе так глупо шутить?!
– А ты найдёшь другое объяснение тому, что твой трансрейтор нашёл мой именно во время этого периода?
Олег немного подумал и ответил:
– Нет, не вижу.
– Вот видишь. Слушай, ты можешь меня вернуть обратно?
– Как?
– С помощью трансрейтора.
– В трансрейторе нет такой функции, – ответил Олег. – Это не машина времени, перемещаться во времени могут только микрочипы, и то я полагаю, что они связываются с каким-то искусственным интеллектом, хранящим информацию обо всём.
– Тогда что мне делать?
– Даже не знаю… Ничего, что-нибудь придумаем.
– Ладно. Только никому не говори, где я. Скажи, что не знаешь, и постарайся, чтобы прекратили поиски. И будем продолжать общаться.
– Идёт.
И Александр отправился обратно в Париж. Он шёл по улице и не заметил, как столкнулся со своим старым знакомым Андре.
– А, это ты! – опомнившись, произнёс Александр.
– Нашёл трансрейтор?
– Нашёл.
– Дашь? – с надеждой спросил Андре.
«Мне теперь очень нужно это устройство, – подумал Александр. – Если я потеряю его вторично, я не смогу поддерживать связь с Олегом».
– Нет, он мне очень нужен.
– Тебе что, жалко?
– Я тебе уже всё объяснил.
«Не отдаст, – с грустью подумал Мюрсо, но в его голове зародился новый план. – А что, если попробовать обвинить его в пособничестве с дьяволом и отнять устройство? Тем более, начальник полиции верит в нечистую силу». И, радуясь своему коварному плану, он сказал:
– Пойдём, я покажу тебе одну парижскую достопримечательность?
– Пойдём.
Пока они шли, Андре рассказывал:
– Это музей. Он был создан восемьдесят девять лет назад в честь наступления восемнадцатого века.
Он продолжал рассказывать о музее, в который они якобы должны были идти.
– Главный вход ремонтируют, поэтому мы войдём сбоку, – сказал Андре, чтобы Александр не увидел надпись «Полиция».
Как только они вошли, Александр увидел стол, за которым сидел какой-то человек в необычной одежде и что-то писал.
– Купим билеты? – спросил Александр у Мюрсо, но увидел, что тот что-то говорит с человеком за столом.
– Я хочу сделать заявление, – произнёс он.
«Что он хочет сказать?» – подумал Александр.
– Я вас слушаю, – произнёс человек в форме.
– Я обвиняю этого человека, – Андре указал на Карпового, – в пособничестве с дьяволом!
– Какие у вас есть аргументы? – спросил полицейский.
– Вот! – Мюрсо подошёл к Александру и вытащил трансрейтор. – Посмотрите.
– Ну и что?
–А вот что! – он навёл объектив устройства на начальника полиции, сделал снимок и показал начальнику:
– Это называется фотография. Проще говоря, мгновенная зарисовка панорамы. Смотрите, даже можно приблизить!
– Фу! Не показывайте вблизи это ужасное морщинистое лицо!
– Это ещё не все функции устройства.
Андре показал все остальные.
– Ведь никто из нас такой штуки сроду не видывал! Ему мог подсказать, как сделать трансрейтор, только дьявол!
– Чёрт побери, вы правы!
– Вот видите!
– Стража! Взять его! – полицейский указал на Александра.
Карповой, оправившись от такого поворота событий, крикнул Андре:
– Ах ты, гнусный предатель!
Но Мюрсо его не слушал: он радовался, что его план удаётся. «Сейчас они отвлекутся, я возьму со стола устройство и бегом из полиции!» – подумал он. Но всё получилось с точностью до наоборот: «Бери устройство! – сказал начальник одному охраннику. – Мы уничтожим его!»
«Чёрт! Не удалось!» – с досадой подумал Андре. При этом у Александра были другие мысли:
«Чёрт! Теперь я не смогу связываться с Олегом!»
В это время зазвонил трансрейтор. Это Олег хотел пообщаться с братом.
– Во! Посмотрите! Сам играет музыку! Точно дьявольское изобретение, – сказал полицейский.
Андре ушёл подавленный и сразу же направился к Жаку за советом.
– Ну что, достал устройство? – вместо приветствия спросил Жак.
– Не смог.
– Опять!!! Ты что, опять не смог!!! – на весь переулок прокричал разъярённый Жак.
– Подожди, не кипятись. Дай мне всё рассказать, – упавшим голосом произнёс Андре.
– Давай рассказывай скорее!
И Мюрсо рассказал другу всё, как было.
– Да ты идиот! Ты полный идиот! Ну, кто так делает?! Неужели ты не знаешь, что полиция тебе не отдаст устройство?! Ты должен был прийти ко мне после того, как узнал, что не сможешь украсть устройство, а не вести его в полицию! Ты понимаешь, что, если хоть раньше мы могли получать устройство во время его визитов к тебе, то сейчас его уничтожат, и мы его вовек не увидим?!!!
– Я просто…
– Сказал бы начальнику что-нибудь, и забрал бы устройство!
– Хорошо, сейчас пойду.
– Да нет, сейчас уже поздно! Наверняка трансрейтора уже нет!
– Может быть, – опустив голову, произнёс Андре.
– В следующий раз будь умнее!
– Ладно, – сказал Мюрсо и ушёл.
А в это время Александр сидел в тюремной камере. Он всё время надеялся, что трансрейтор не уничтожат, хотя и слышал приказ об уничтожении. Музыка играла ещё пять минут, а потом устройство замолкло – Олегу надоело звонить.
Тут вошёл начальник, встал на расстоянии в пять метров от «дьявола» и сказал:
– Ну что ж, дьявол. И твой конец пришёл! Знаешь, Господь всё видит!
– Особенно клеветников, – подтвердил Александр.
– Эй, ты. Кого это ты назвал клеветником?
– Тебя!
– Полегче! А не то, будешь казнён сегодня вечером, а не завтра утром!
«Этого мне ещё не хватало! – испуганно подумал Карповой. – Нужно что-то предпринять!»
– Это устройство я уничтожу! – со зловещей улыбкой произнёс начальник полиции, держа трансрейтор в руках.
Он уже собирался уходить, но крикнул:
– Где охрана?!
Полицейский вышел на улицу, и, когда он открывал дверь, Александр услышал крики: охранники бастовали.
«Это мой шанс выбраться отсюда! – подумал Карповой. – Нужно действовать!»
Засунув руку в карман, Александр нащупал завалявшуюся железку и использовал её как отмычку. Когда дверь открылась, он вышел из камеры, подошёл к столу и взял трансрейтор, который впопыхах бросил начальник полиции. Потом Карповой воспользовался всеобщей суматохой и сбежал из отделения полиции.
Вернувшись к себе «домой», то есть туда, где он ночевал, Александр связался с Олегом и объяснил, почему он не отвечал на звонки. Олег ответил:
– Больше никому не показывай устройство, не появляйся в слободе ремесленников и впредь будь осторожен в выборе друзей! Иначе тебя действительно казнят!
– Я с тобой согласен, – ответил Александр.
Он положил трубку и решил быть осторожным в выборе друзей, так как иначе виселицы было ему не миновать. А может быть, даже хуже…

Глава X

На следующий день Александр проснулся ещё позже: в полдень. Он не сразу понял, где находится, хотя уже изучил досконально это место. Дело в том, что ночью Карповому снились кошмары, и он, проснувшись, долго искал виселицу. Ещё бы: такое пережить! Правда, Александр быстро пришёл в себя, вспомнил советы брата и на всякий случай положил трансрейтор на самое дно кармана.
«Всё. Теперь никто не найдёт!» – сказал он себе.
Пока Карповой шёл в Париж, он почувствовал запах свежеиспечённых пирожков:
«Жрать хочется! И яблоки у меня кончаются. Надо бы найти того продавца, который за копейку может продать всю свою продукцию!»
На этот раз Александр решил пойти на рыночную площадь путём восточнее, чем его первый путь, чтобы не проходить мимо слободы ремесленников и не встречаться с предателем Андре, которого Карповой даже видеть не хотел.
«Уж лучше бы он за права свои боролся, как все представители третьего сословия, а не зарился на устройство! «Дайте нам права! Мы составляем девяносто шесть процентов населения!» – говорят они, а этот Мюрсо не помогает им, а думает, как бы заполучить трансрейтор! Жалко, что меня здесь не было пятого мая , а то я бы посмотрел, чем он занимался в тот день!» – говорил себе Александр.
Карповой направился к рыночной площади, нашёл того же продавца и купил у него мяса, так как не был вегетарианцем и прожить на одних яблоках не мог.
– Я возьму два килограмма, так как это две копейки, – сказал Александр продавцу, протягивая двухкопеечную монету.
– Хорошо, хорошо! Моя коллекция пополняется! – обрадовался продавец и положил покупателю два килограмма мяса в сумку.
«Всё отлично! Надеюсь, он и дальше продолжит мне верить и ничего не заподозрит! А почему бы мне не купить изделия ремесла? – неожиданно спросил он себя. – Вот как раз гончарный круг продаётся. Кто его знает, может быть, мне посуду за копейку не продадут, а какой-нибудь пистоль потребуют!»
Александр подошёл к продавцу ремесленных изделий, чтобы купить гончарный круг. Этот продавец, в отличие от предыдущего, брал только французские монеты.
– На что мне нужны ваши рубли?! – говорил он. – Пистоли, экю, даже су – вот это деньги. А вы мне свои копейки предлагаете.
– Неужели вы не хотели бы приобрести монету какой-нибудь другой страны?
– Зачем они мне? Здесь я на эти деньги ничего не смогу купить!
– Но ваш коллега не отказывался от зарубежных денег! – настаивал Александр.
– Это кто такой?! – удивился продавец.
– Вот тот продавец! – Карповой указал на коллекционера.
– Тот?! Это очень уважаемый человек в нашей округе. Я у него сейчас всё уточню.
Продавец ремесленных изделий ушёл, но через пять минут вернулся:
– Хорошо, давай монету! Жюль заплатил за гончарный круг, а взамен я должен отдать ему вашу монету.
– Хорошо, – ответил Александр, взял ремесленное изделие и ушёл.
Карповой отнёс мясо и гончарный круг в тайник. «Надо вырыть яму или построить что-то вроде небольшого бункера, чтобы складывать туда запасы провизии, и замаскировать его. А то ещё найдут пищу, утащат всё, и я останусь в дураках!» – думал Александр.
Но сейчас ему было не до этого. Карповой проверил, на месте ли трансрейтор.
Фоновым рисунком на устройстве Александр поставил фотографию Бастилии и, когда он вытащил трансрейтор и увидел эту фотографию, он подумал:
«А что, если передать Олегу эту фотографию по QMD?»
Так он и сделал. К тому же, в сообщении он написал, чтобы Олег никому не показывал это фото, пока Александр не вернётся в Россию в двадцать первый век. «Если когда-нибудь я вернусь, можешь опубликовать это фото или распечатать и пустить с молотка , но пока я здесь, держи это в строжайшем секрете!» – так Александр закончил своё сообщение.
Теперь Карповой задумался, что лучше сделать: яму с углублением в сторону, или бункер? Эта дилемма его сильно озадачила. Яму было вырыть проще, чем бункер, но последний был бы надёжнее.
«На бункер может уйти много времени. Лучше всё-таки вырою яму. Прямо под этим дубом. Корни рубить не буду, только немного присыплю землёй, чтобы дерево не погибло, а за корнями положу сумки с провизией».
Но одна мысль никак не оставляла Александра: где найти глину для посуды? «Ну и зачем я купил этот гончарный круг? – спрашивал он себя. – Ведь у меня даже глины нет! Как же я мог так сглупить?! Получается, что я зря потратил копейку?! Хотя посуду-то мне могут не продать за русские деньги!»
Правда, потом он успокаивал себя, надеясь, что всё-таки сможет раздобыть глину. Но сейчас Карпового волновала другая идея: нужно было рыть яму в качестве тайника. Он долго колебался в выборе между ямой и бункером, но всё же выбрал яму. Был полдень, в жару в город идти не хотелось, и Александр принялся за работу.
Копал он долго, так как пользовался самодельной лопатой, сделанной из ветки дерева, и ему попадались корни дуба, который Карповой не хотел губить.
Он уже выкопал яму на полметра. «Выкопаю на метр, и хватит», – решил Александр.
В это время он услышал свист за спиной. Карповой испугался, что кто-то выследит, где находится его тайник, обернулся и увидел, что это был не человек, а просто птица. «Слава богу», – подумал Карповой и продолжил копать, наблюдая за птицей. Она была ему не знакома, и Александр пытался понять, что это за существо, изучаемое орнитологами. Поскольку он не видел, куда копает, от рыл немного левее, чем раньше, и дальше от дерева.
Птица улетела, и Александр посмотрел на яму, которую выкопал:
«Чёрт! Ушёл влево! Надо бы закопать лишнее!»
Только он принялся закапывать своё «творение», как увидел … глину.
«Вот тебе и на! За что боролись, на то и напоролись!» – удивлённо произнёс Александр. Он решил достать глину и сделать хоть какое-то жалкое подобие тарелки и чашки.
Карповой взял гончарный круг и попытался сделать свою первую тарелку. Трудился он три часа, но всё было тщетно. Как говорится, первый блин комом. У Александра получилась не тарелка, а какой-то неровный круг с границами по краям. Но Карповой оказался неплохим гончаром: уже с третьей попытки у него получилось посуда, из которой хоть как-то можно было есть, а с пятой попытки он смог изготовить настоящую тарелку.
Александр поставил своё изготовление на солнце, чтобы глина затвердела, и принялся за чашку. С последней он тоже немного помучился, потому что у него никак не получалось сделать стенки будущей чашки внутри ровными, чтобы удобно было пить. Но с третьей попытки у Карпового уже получилось, и он поставил чашку рядом с тарелкой.
Александр уже решил отдохнуть, как вдруг вспомнил, что планировал ещё изготовить плошку для хранения продуктов.
«Сделаю и отдохну! – решил он для себя. – Главное, чтобы хватило запасов глины».
Но глины хватило. На этот раз Карповой справился со второй попытки.
Да он и не особенно старался, потому что, в отличие от чашки, внутри плошки не обязательно было делать ровными стенки, так как та предназначалась только для хранения.
Карповой лёг отдохнуть, не забыв поставить заряжаться трансрейтор. Устройство зарядилось от солнца всего за две минуты, поэтому Александр подождал, спрятал его и лёг на траву, пока солнце обжигало его гончарные изделия.
Проснувшись, первым делом Карповой проверил, на месте ли глиняная посуда. Плошка, чашка и тарелка так и остались на прежнем месте. Да и куда они могли деться: в этих местах люди почти никогда не бывают. Но всякое может быть, поэтому Александр ради предосторожности решил получше замаскировать свой тайник. Для этого он сделал из глины небольшую пластину с овальным отверстием посередине. Это отверстие должно было служить входом в тайник. Также Карповой сделал подходящий по размеру более или менее прочный люк. Александр переложил мясо и остатки яблок из сумки в плошку и отправился в тайник, чтобы положить припасы.
Но, подойдя к тайнику, он подумал:
«Эх, маловат тайник. Кто знает, может быть, мне придётся зимой ночевать в нём, а места не хватит!»
И с этими мыслями Карповой взял самодельную лопату и принялся расширять тайник. Теперь он стал шире в полтора раза. К этому времени пластина и люк были готовы, и Александр принялся их устанавливать, не забыв для удобства в земле сделать ступеньки. Когда всё было сделано, он присыпал пластину землёй. О люке Карповой позаботился заранее, ещё до обжига добавив в глину землю и траву для маскировки.
«Теперь никто ничего не заподозрит! – облегчённо вздохнул Александр. – Ближайшая дорога километрах в пяти отсюда, и вряд ли кто-то окажется в этих местах, а если и окажется, то никогда не подумает, что под этой землёй есть тайник!»
К тому времени уже наступил вечер, и Карповой сел ужинать. Мясо готовить было не на чем, поэтому Александру пришлось довольствоваться яблоками.
«Глина ещё есть, – подумал он. – Надо будет смастерить котёл, чтобы на костре варить в нём мясо, а не то и три дня не протяну».
Съев пять яблок, Карповой положил плошку в тайник. Рядом с «жилищем» Александра находился ручей, и Карповой пошёл после ужина попить воды.
«Надо бы и сосуд для хранения воды сделать, если не получится купить бутылку», – подумал он.
Придя обратно к тайнику, Александр решил сам попробовать «подготовиться к зиме». Другими словами, он отправился спать в тайник. Но такой способ разочаровал Карпового: внутри оказалось сыро и неприятно. Александр долго колебался, где лучше ночевать: на улице его ждала опасность атаки людей или животных, в тайнике – опасность болезни. Но всё-таки Карповой решил спать на улице, так как ни людей, ни животных он в этих местах ещё не встречал, а микробы можно встретить везде, особенно в сырости.

Глава XI

На этот раз Александр проснулся рано и уже в восемь утра сел завтракать яблоками. Во время еды он думал, как лучше обжаривать мясо в котле:
«Сегодня я в город вряд ли пойду: буду работать над «плитой». Надо бы найти две толстых рогатины и одну обычную палку: рогатины воткнуть в землю на небольшом расстоянии друг от друга, а третью палку положить поперёк них между раздваивающимися концами, на неё повесить котёл, разжечь костёр под ним – и всё готово».
Карповой, как только позавтракал, отправился на поиски подходящих палок. Обычную палку он нашёл за пять минут, а на рогатины ушло много времени. Только через час после начала поисков Александр нашёл первую, а ещё через полчаса – вторую. При этом он «прочесал» территорию радиусом примерно в два километра.
Принеся палки к тайнику, Карповой стал искать место для новой конструкции. Разумеется, ничего сложного в этом не было, и уже через минуту подходящее место было найдено. Оно находилось прямо перед тайником, но не в том месте, где было месторождение глины, а немного поодаль.
Александр вырыл две неглубокие ямы и установил туда рогатины, потом положил на них третью палку. Почти всё было готово, только котла не было. Карповой достал нужное количество глины и начал мастерить котёл с ручкой, чтобы удобно было подвешивать. Навык уже был, поэтому со второй попытки получился неплохой котелок. Правда, Александр сначала обдумывал идею использовать плошку в качестве котла, но решил, что смастерить котёл будет лучше, потому что плошка уже использовалась как посуда для хранения продуктов.
Карповой поставил на солнце своё новое гончарное изделие и стал обдумывать свои дальнейшие планы:
«Продукты буду покупать у коллекционера зарубежных монет, варить мясо буду с помощью «плиты», а больше мне, в общем, ничего не нужно».
Тут Александр залез в карман и с ужасом обнаружил, что там осталось только пять монет.
«Что же мне делать, когда закончатся все деньги? – спросил он себя. – Придётся расплачиваться рублями, а не копейками, и брать провизии в разы больше, чтобы дольше продержаться! А там, может быть, мы с Олегом придумаем, как вернуть меня обратно!»
Карповой долго размышлял о своей дальнейшей судьбе. К тому времени котёл уже был готов. Александр, когда работал, очень старался, поэтому ручка котла получилась ровная.
«Всё, можно варить мясо!» – с радостью подумал Карповой.
Он набрал воды из ручья в чашку, налил в котёл с мясом, часть воды оставил, чтобы после приготовления мяса можно было потушить огонь, подвесил котелок с мясом, разжёг костёр (спички у него всегда лежали в кармане) и стал ждать.
Уже через сорок минут всё было готово. Александр потушил костёр, снял с перекладины котелок и стал ждать, пока мясо немного остынет. В это время он решил позвонить Олегу.
– Слушай, ты придумал, как меня вытащить отсюда? – с надеждой спросил Александр.
– Нет. Мне кажется, что это невозможно. А ты помнишь, как попал в тот период времени?
– Я помню только то, что взял книги из библиотеки и начал читать одну из них. Потом меня кто-то ударил по голове, а очнулся я уже здесь.
– Стоп! Какую книгу ты читал?
– Чёрную рукописную, которая была на французском языке.
– А, эту, что ли? Так я её куда-то дел, да не помню куда. Ты же знаешь, какой бардак у нас дома: пятьдесят лет искать что-нибудь будешь, и нет гарантии, что найдёшь. А ты считаешь, что дело в книге?
– Я ничего не считаю. Я абсолютно не понимаю, как это произошло, просто решил сказать тебе всё, как было.
– Понятно. Ну что я ещё могу тебе сказать? Приятного времяпровождения! Не прими это, конечно, за иронию, просто мне больше нечего тебе сказать, – ответил Олег.
На том они и распрощались.
Было уже где-то около четырёх часов, и Александр всё-таки решил отправиться в город, несмотря на предупреждения Олега. И на этот раз Карповой не увидел Андре. Тот, наверное, узнав, что «дьявол» сбежал из отделения полиции, стал его избегать, испугавшись мести.
На рыночной площади Александр нашёл продавца-коллекционера и за копейку купил у него пять буханок хлеба.
– Почему так много? – спросил продавец, которому совсем не понравился этот «грабёж».
– Нормально. У нас в России хлеб стоит намного дешевле.
– Тогда ладно, – согласился продавец, но было видно, что он очень недоволен.
Александр уже собирался уйти, но увидел продавца, который торговал посудой. Он располагался прямо рядом с коллекционером.
«В этих банках я смогу хранить воду, чтобы каждый раз не бегать к ручью!» – подумал Карповой и подошёл к «посудному» продавцу:
– Сколько у вас стоит одна банка с крышкой?
Продавец назвал цену.
– Вы принимаете русские деньги?
– Зачем они мне? Давай наши!
– Но у меня только русские! Вот, – он протянул рубль. – Я хочу купить три трёхлитровых банки.
– Вы с ума сошли! – ответил продавец. – Вы предлагаете мне ради этих не знакомых мне железок отдать вам мою продукцию?!
«Хоть бы Жюль помог, как тогда с гончарным кругом!» – подумал Александр.
Но Жюль даже не собирался этого делать. Он молча смотрел вдаль, выискивая покупателей.
«Ладно уж, – подумал Карповой. – Сам сделаю банки из глины». Он уже собрался уходить, как Жюль его окликнул. Коллекционер краем глаза заметил монету, которую Александр показывал его соседу, пригляделся к ней и, увидев, что у него в запасе такой нет, решил позвать Карпового.
– А у меня нет такой монеты, – сказал Жюль. – Я возьму её себе, а ты бери банки, я заплачу.
«Ура!» – подумал Александр, взял банки и отправился к тайнику. Вернувшись, он набрал воду в банки из ручья. Тут к нему в голову пришла одна мысль.
«Мне же не обязательно использовать котёл только для мяса! Я могу в нём также кипятить воду!» – сказал себе Карповой, разжёг костёр и подвесил на перекладину котелок с водой.
Уже через пятнадцать минут вода закипела. Александр потушил костёр и стал разливать воду в две банки, так как в третьей собирался носить воду из ручья.
Было восемь вечера, и Карповой принялся за ужин. Он съел два куска мяса, три яблока и полбуханки хлеба.
«Эти оставшиеся полбуханки я оставлю на завтра, а из остального хлеба надо бы сделать сухари, чтобы он не заплесневел», – подумал Александр и, положив нарезанный хлеб в котелок (в кармане у него всегда лежал универсальный ножик, включавший в себя также отвёртку и некоторые другие инструменты), снова разжёг костёр.
Минут через семь сухари были готовы. Карповой спрятал их в тайник. Он уже собирался ложиться спать, как его взгляд упал на «плиту», и он подумал:
«Чтобы не привлекать внимания, нужно эти палки тоже спрятать на ночь в тайник!»
С этими мыслями Александр спрятал палки в яму и со спокойной душой лёг спать.

Глава XII

На следующее утро Карповой проснулся в десятом часу утра. Он посмотрел на календарь в трансрейторе: было тринадцатое июля.
«Завтра состоится взятие Бастилии! – подумал Александр. – Надо будет обязательно заснять это на видео и передать Олегу!»
Александр как всегда позавтракал. Он снова съел два куска мяса, три яблока, три сухаря и четверть буханки хлеба. Оставшуюся четверть Карповой оставил на обед. Попив кипячёной воды, Александр отправился в Париж.
«Всё равно делать нечего, – рассудил он. – Так лучше по Парижу погуляю».
Добравшись до столицы Франции, Карповой не пошёл, по своему обыкновению, на рыночную площадь, а направился к набережной реки Сены.
Пока он шёл по набережной, трансрейтор был наготове. Александр фотографировал всё, что его интересовало: Собор Парижской богоматери, расположенный на острове Сите, замок Консьержери с конусовидными куполами, Лувр.
К последнему Карповой отнёсся очень внимательно. Он сфотографировал Лувр со всех сторон, заснял его на видео и даже пытался попасть внутрь, но его не пустила охрана.
Было только два часа дня, и Александр подумал:
«Времени у меня достаточно. Нужно съездить в Версаль и его сфотографировать!»
Но ехать было не на чем: в карете его никто бесплатно не повезёт, разве что на допрос, а этим Карповой уже успел насытиться в первый день своего пребывания во Франции.
Оставался только один выход из положения, да и то абсурдный: идти в Версаль пешком. Тем не менее, Александр так и сделал. Он шёл быстрым шагом и, при этом, на дорогу затратил пять часов. По пути Карповой, конечно же, делал снимки разных достопримечательностей, замков, музеев.
Дойдя до Версаля, Александр совсем выбился из сил и присел отдохнуть на лавочку неподалёку. Через пятнадцать минут он встал, подошёл поближе к Версалю, осмотрелся.
«Поблизости, кроме охранников, никого нет», – успокоил себя Карповой, достал трансрейтор и стал фотографировать Версаль.
Внутрь его опять же не пустили, и Александру пришлось забраться на ближайший холм, чтобы заснять дворец и парк.
«Домой» Карповой собирался вернуться через Париж, чтобы не заблудиться. Когда он дошёл до набережной Сены в городе, было уже около полуночи. Электрические лампочки в фонарях тогда ещё не использовались, а газовые фонари светили «не ахти», поэтому Александру пришлось искать дорогу почти в темноте.
Особенно трудно пришлось за городом, где фонарей не было. Сначала Карповому пришлось идти на ощупь, но потом он догадался:
«У меня же есть подсветка на дисплее в трансрейторе. Чтобы не привлекать внимание, пока не буду пользоваться фонарём».
Так он и сделал. Уже через полчаса Александр был близок к цели, как вдруг трансрейтор разрядился.
«Чёрт! Как я теперь дойду? – подумал Карповой. – Что-то мне не очень хочется здесь ночевать! Но если через пятнадцать минут я не найду тайник, то придётся».
Он уже шёл почти ползком от усталости и, боясь налететь на дерево, вытянул руки вперёд. При этом он умудрился до крови расцарапать ладони о кору деревьев.
Но уже через семь минут Александр увидел тайник. Карповой, сильно измучившись, полз из последних сил. Тут он нащупал спереди какую-то палку, воткнутую в землю. От сильной усталости он уже начинал бредить:
«Неужели здесь ещё кто-то живёт? И рогатины такие же поставил!»
Александр поднял голову и при свете луны увидел дуб, под которым находился его тайник. После этого Карповой пришёл в себя:
«Наконец-то я добрался! – произнёс он, убрал «плиту» в тайник, лёг под дуб и уснул «богатырским» сном.

Глава XIII

Но, хотя сон и был «богатырским», Александр старался не проспать то знаменательное событие, которое произошло четырнадцатого июля тысяча семьсот восемьдесят девятого года. Это взятие Бастилии.
Трансрейтор был разряжен, поэтому ничем не мог помочь Карповому. Вечером, а точнее ночью, потому что к тайнику он добрался только к двум часам ночи, Александру очень хотелось спать, и он понимал, что на то, что он сам проснётся, он может не рассчитывать. Карповой взял трансрейтор, чтобы поставить будильник на шесть утра. Поскольку время взятия Бастилии Александр не знал, он решил встать пораньше и весь день провести недалеко от знаменитой тюрьмы.
Но трансрейтор был разряжен.
«Чёрт! Что же мне делать?» – спрашивал себя Карповой, чувствуя, что вот-вот провалится в сон.
Он уже лёг на бок, но почувствовал что-то твёрдое в левом кармане брюк. Это был сотовый телефон. Он ещё не успел разрядиться, так как Александр им не пользовался.
«Ладно. Всё равно когда-нибудь разрядится, а я в любом случае не смогу зарядить его!» – подумал Карповой, и поставил будильник на шесть часов.
На следующее утро у Александра возникли небольшие проблемы. Будильник он услышал не сразу, хотя и положил мобильник у уха. Потом Карповой долго пытался отойти ото сна. Ему приснилось, что Бастилия уже взята, и что будильник прозвенел на сутки позже, чем нужно. Александр посмотрел календарь в сотовом: было четырнадцатое июля; в календаре на трансрейторе была та же дата (ещё в первый день, когда Карповой узнал дату и время, он их установил в мобильнике и «чудо-устройстве»).
Александр немного успокоился, но у него сильно болела голова.
«Наверное, нужно поесть», – решил Карповой и стал есть кусок варёного мяса. Также Александр съел три сухаря и три яблока, во время завтрака, разумеется, поставив заряжать трансрейтор.
После завтрака он спрятал свои запасы в тайник и отправился в город.
«Кровь из носа, но я должен заснять этот момент, который вошёл в историю!» – поставил себе цель Александр.
Когда он подходил к площади Бастилии, уже было без четверти девять.
«Буду ждать!» – решил для себя Карповой, отошёл немного подальше и сел под дерево. С этого места ему было хорошо видно тюрьму, около которой собралась толпа людей.
Александр ждал уже час. Он почувствовал, что начинает засыпать. При этом ему очень хотелось есть и, самое главное, облегчиться.
«Вот будет номер, если, пока я отойду, знаменательное событие начнётся!» – с ужасом подумал Карповой. Но ему повезло: когда он вернулся на свой пост, ещё ничего и не начиналось.
Но спать Александру хотелось всё больше.
«Этого мне ещё не хватало!» – снова ужаснулся Карповой и стал кусать губы до крови, чтобы не заснуть. Это немного помогло, но съесть что-нибудь всё-таки хотелось.
Тут Александр залез в карман и почувствовал, что что-то хрустнуло. Это был сухарь, который Карповой по инерции утром положил в карман и даже не заметил это.
«Ура!» – обрадовался Александр, перекусил и снова стал ждать.
На этот раз это было менее мучительно. В полдень всё началось. Разумеется, трансрейтор Карпового был наготове.
Это было жуткое мероприятие: пролилось много крови, за залпом следовал очередной залп, в воздухе пахло дымом, до Карпового иногда доносились душераздирающие крики людей, рушилось всё подряд, и многие люди либо были убиты из огнестрельного оружия, либо были раздавлены толпой. Александр испугался, как бы дело не дошло и до него, но к этому дереву никто и не думал подходить. Все были только у той знаменитой тюрьмы, которой оставалось жить считанные минуты.
Взятие продолжалось несколько часов. Пальба по Бастилии, сопровождавшаяся криками лозунгов, не прекращалась. Время от времени были небольшие перерывы, но потом всё возобновлялось. Александр решил на всякий случай перебраться подальше от массового кровопролития, и ему пришлось использовать видео- и аудиозум трансрейтора.
На время всё затихло.
«Наверное, подписывают акт о капитуляции», – подумал Карповой.
Но вдруг раздался залп, и толпа ворвалась в знаменитую тюрьму. Бастилия была взята силой, а капитуляция так и не состоялась.
«Всё. Больше мне здесь делать нечего», – подумал Александр и отправился к тайнику.
«Домой» Карповой добрался без всяких приключений. Он почти никого не встретил на улицах Парижа: все были у Бастилии; поэтому Александру удалось спокойно выйти из города и добраться до тайника.
Когда Карповой установил самодельную «плиту» и поставил варить оставшееся мясо, он передал Олегу видео взятия Бастилии.
Было уже восемь вечера, когда Александр поужинал. Ему снова захотелось спать, потому что в прошлую ночь по понятным причинам он не выспался, и Карповой подумал:
«Ну, наконец, в эту ночь я высплюсь!» – лёг под свой дуб и заснул тем же «богатырским» сном, что и прошлой ночью, но теперь его уже нельзя было пробудить никаким будильником.
Хорошо, что взятие Бастилии состоялось четырнадцатого июля, а не пятнадцатого, и тогда бы Александр, скорее всего, всё проспал.

Глава XIV

В этот день был побит рекорд: Карповой спал до двух часов дня. Он проснулся от ярко палящего солнца, которое светило прямо ему в затылок. Когда стало невыносимо жарко, Александр нехотя открыл глаза и посмотрел на часы в трансрейторе: было 14:00.
Карповой встал и приготовил завтрак, а точнее, обед. За едой Александр почувствовал, что у него, как и вчера, болит голова.
«Вчера болела от «недосыпа», сегодня – от «пересыпа», – подумал Карповой. – Не нужно было так долго спать».
С этими мыслями он лёг под дуб, думая, как избавиться от головной боли. Так ничего не придумав, Александр уже собирался отправиться в город. Как только он взял трансрейтор и уже был готов идти, ему в голову пришла одна мысль:
«В городе сейчас делать нечего. После вчерашнего события ещё могут продолжаться бунты, поэтому сейчас там находиться опасно, и мне лучше сейчас не идти туда».
Карповой остался в лесу у тайника.
К вечеру постепенно головная боль прошла. Александр съел, как всегда, мясо, сухари, оставшиеся яблоки. Он заметил, что запасы провизии кончаются, и сказал про себя:
«Надо бы купить завтра побольше провизии!»
Карповой засунул руку в карман: там оставалось всего три монеты.
«Нужно что-то предпринять! – подумал он. А не то, монеты закончатся, и я помру с голоду!»
Идею стоять и клянчить деньги у прохожих Александр сразу отбросил – это было не в его стиле. Карповой решил найти работу, но и это оказалось проблемой. Заниматься ремеслом Александр не умел, потому что ему никогда не было нужно это. Посуда у него получалась плохая и годилась только для собственного пользования. В духовенстве он состоять не хотел, так как был атеистом. Быть военным у Карпового тоже не было особого желания. Он ещё перебрал много разных профессий, но все они ему не подходили по разным причинам.
Так ничего и не придумав, Александр решил:
«Всё равно деньги ещё есть, подумаю завтра над профессией».
Делать было нечего, и Карповой стал играть в игры на трансрейторе. В устройстве были как интеллектуальные игры, так и обычные «стрелялки». Александр играл в игры обоих видов. Потом он поужинал, ещё немного поиграл в «стрелялку», зарядил трансрейтор и лёг спать.
На следующий день Александр проснулся как обычно, то есть в девять утра. В отличие от прошлых двух дней, самочувствие у него было хорошее, хотя поесть пришлось мало.
Провизия и деньги у Карпового заканчивались, и нужно было экономить, и на этот раз вместо двух кусков мяса Александр съел только один.
После завтрака Карповой отправился за водой к ручью. Ручей на самом деле был маленькой речкой, и в нём должна была водиться рыба. По крайней мере, так думал Александр. Он набрал в банку воды, поставил её рядом с собой и подумал:
«А что, если мне половить рыбу? А то если все запасы закончатся и я не придумаю, как можно заработать денег, я могу и коньки отбросить! А ведь мне совсем этого не хочется!»
Удочки у Карпового не было (да и откуда ей было взяться), и он принялся ловить рыбу руками. Разумеется, это продолжалось долго. Прошло два часа, а ни одна рыба так и не была поймана.
«Половлю ещё час, и хватит!» – решил Александр, но ловля никак не удавалась.
Карповой уже собирался уходить, как вдруг услышал какие-то звуки неподалёку. Они доносились из воды. Александр осторожно опустил в воду две руки и, резко схватив добычу, отправился к тайнику, не забыв, конечно же, захватить с собой банку с водой.
Он подошёл к тайнику, поставил банку на землю и стал рассматривать рыбу. Это был окунь небольших размеров. Карповой подумал:
«Так дело не пойдёт! Мне нет смысла тратить три часа на ловлю такой маленькой рыбы, нужно срочно покупать удочку, пока деньги есть».
Но всё-таки он решил варить рыбу. Александр установил «плиту», повесил котелок, налил туда немного воды, положил окуня и разжёг костёр.
Через полчаса рыба была готова. Карповой попробовал небольшой кусок: было вкусно.
«Надо хотя бы за два дня её съесть», – решил он.
В этот день Александр опять решил не идти в город. Он рассудил, что сейчас там может твориться всё, что угодно, и туда лучше отправиться не раньше, чем завтра, чтобы все успокоились.
Карповой опять задумался, как бы ему зарабатывать деньги.
Сначала у него была мысль стать преподавателем истории в университете, но Александр рассудил, что у него нет таланта преподавать.
После этого Карповой подумал, что он может устроиться работать в полицию, но и это не подошло:
«Начальник наверняка ещё помнит меня! – подумал Александр. – А ведь мне совершенно не хочется снова отправляться за решётку и ждать виселицы!»
Перебрав много разных профессий, Карповой решил стать подмастерьем у какого-то ремесленника.
Решив эту проблему, Александр снова принялся играть в игры на трансрейторе. Он уже прошёл все уровни и выиграл все бонусы во всех играх, которые были установлены в устройстве, и начал проходить игры заново.
Карповой так увлёкся играми, что даже забыл пообедать вовремя, и вспомнил об этом только в пять часов вечера. Играть уже надоело, и, когда Александр пообедал, он не знал, чем себя развлечь до ужина.
Карповой решил связаться с братом, но тот по-прежнему не знал, как Александра отсюда вытащить.
После их разговора Александр чуть было не впал в отчаяние оттого, что он не знал, сколько дней проживёт в восемнадцатом веке, но решил пока что смириться с судьбой и продолжал размышлять.
Карповой вспомнил, что ещё с первого дня своего пребывания во Франции он решил вести дневник, и решил начать сейчас. Бумаги и ручки, разумеется, у Александра не было, поэтому ему пришлось работать в текстовом редакторе, установленном на трансрейторе. Карповой работал почти час, потому что на трансрейторе, как и на сотовом телефоне не очень удобно набирать большой текст. Александр написал абсолютно обо всех своих приключениях, мыслях и планах, которые у него были с девятого по шестнадцатое июля тысяча семьсот восемьдесят девятого года.
После этого Карповой решил ненадолго вздремнуть. Он проспал до девяти вечера, поужинал и лёг спать, собираясь на следующий день отправиться в город и устроиться подмастерьем у какого-нибудь ремесленника.

Глава XV

Проснувшись, Александр заглянул в тайник. Дела были из рук вон плохи: мяса хватало только на один день. Зато сухарей было ещё штук десять.
«Надо будет всё-таки пойти сегодня в город, а то деньги закончатся, и всё!» – подумал Карповой, позавтракал и отправился в Париж.
Часам к одиннадцати он уже находился на территории ремесленной слободы. Александру желательно было устроиться подмастерьем к мастеру гончарного дела, потому что в этом деле у Карпового был хоть какой-то опыт.
Александр три часа ходил по кварталам ремесленной слободы, но нигде подмастерья не требовались. Только, когда Карповой совсем потерял надежду, он добился своей цели. Некоему мсье Жаку нужен был подмастерье, и Александр как раз ему подошёл.
Жак объяснил новому ученику, как нужно обращаться с глиной, и Карповой взялся за работу.
Этот гончар Жак был человек лет сорока – сорока пяти, небольшого роста и с маленькими глазами, но довольно толстый. Александру он не очень понравился, но Карповому больше ничего не оставалось делать, как работать у него. Жак работал дома: своего цеха он не имел. Когда гончар узнал, что у Александра есть свой дом (тот «своим домом» назвал тайник), он разрешил ему не жить у него, а на ночь возвращаться домой. Жак кормил Карпового довольно скудным обедом, состоящим из небольшой порции супа, после чего Александр продолжал работать.
У Карпового сначала получалось не очень хорошо, но к концу дня он наловчился и сделал своё первое качественное глиняное изделие.
Жак дал ему два су, и Александр отправился «домой», то есть к тайнику.
«Ну вот, у меня уже первая выручка! – подумал он. – Одно только плохо: этот Жак кормит меня кошачьей едой, а так всё в порядке. Через несколько дней я уже смогу купить удочку, чтобы ловить рыбу!»
Карповой приготовил ужин, съел последний кусок мяса, записал в дневник о своих сегодняшних приключениях и лёг спать.
На следующий день Александр проснулся рано: ему нужно было явиться в дом Жака в десять часов. Как всегда, позавтракав, Карповой отправился в город. Уже в половину десятого он находился на территории ремесленной слободы. Александр подошёл к дому Жака, постучался, но… дверь ему открыл не Жак.
Они поговорили, и из разговора выяснилось, что в этом доме никакой Жак никогда не жил, и незнакомец не знал никакого Жака.
«Что же мне делать? – с ужасом подумал Карповой. – Выходит, что я забыл дорогу?»
Конечно же, можно было стучаться во все дома и искать Жака, но тогда бы Александр потратил на это весь день. Карповой попытался вспомнить дорогу, но у него никак не получалось. Он стал ходить по кварталам слободы, но так и не смог найти дом Жака.
Но тут Александр услышал крики.
– Мсье! Мсье! – доносилось сзади.
Он уже хотел обернуться, но подумал:
«Кто меня может звать? Ведь наверняка они разговаривают между собой!»
Карповой пошёл дальше, но крики повторялись. Тогда он решил обернуться и увидел, что к нему с хозяйственной сумкой бежит Жак.
– Доброе утро. Почему вы сразу не отозвались? – спросил он.
– Я не думал, что это меня зовут, – ответил Александр.
– Понятно. А я просто иду с рынка, тороплюсь очень. Думаю, что мой подмастерье уже ждёт меня. Вдруг вижу: вы идёте и что-то ищете. Уж не заблудились ли вы?
– Да тут заблудиться проще простого.
– А я с вами не согласен. Я обычно с окраины слободы до своего дома за десять минут дохожу.
– Конечно. Вы же с рождения здесь живёте!
– Ошибаетесь, дорогой друг. Я сюда переехал из Марселя пятнадцать лет назад.
– Ну, всё-таки пятнадцать лет вы уже тут живёте.
– Тоже верно. Поэтому я советую вам получше выучить этот район, чтобы доходить до моего дома от окраины ремесленной слободы за десять минут, как я.
Они разговорились, и Карповой даже не заметил, как они оказались около дома Жака.
Александр продолжил работу. В этот раз у него получалось немного лучше, чем в прошлый. Опять же в два часа дня Жак накормил подмастерье «кошачьей» порцией супа, и Карповой продолжил работать.
В конце этого дня Жак дал Александру немного больше жалования, чем вчера. В шесть вечера Александр ушёл от гончара и направился на рыночную площадь. Там он нашёл коллекционера Жюля и купил у него за рубль пять килограммов мяса.
– Это же реальный грабёж! – негодовал тот. – Вы меня так разорите!
– Мсье Жюль, уверяю вас, что у нас в России пять килограммов мяса стоит в десять раз дешевле!
– Что-то я не очень этому верю. Какой вам смысл платить мне за мясо в десятки раз дороже, чем на самом деле?
«Вот я «влип» – подумал Александр. Он размышлял над тем, как можно выкрутиться, и его ум лихорадочно работал.
После недолгих раздумий Карповой ответил:
– Просто у меня не нашлось монеты мельче, а я не знаю курс ливра по отношению к рублю и не могу сказать, сколько ливров сдачи вы должны мне отдать.
– Увы, но я тоже не знаю курс ливра к рублю. Ладно, я поверю вам на слово. Вот пять килограммов мяса.
Александр взял сумку с едой и подошёл к рыболовному отделу на рыночной площади. Удочка в полной комплектации, то есть с леской, грузилом, поплавком и крючком, стоила три ливра.
«Ого! – подумал Карповой. – Так я месяц буду копить на удочку! Мне это не очень нравится!»
Александр в расстроенном состоянии из-за стоимости удочки пошёл к тайнику. Дойдя до места хранения своих запасов, Карповой установил «плиту» и принялся варить только что купленное мясо. Он планировал есть мясо только по сто граммов в день, чтобы хватило надолго.
После той «кошачьей» порции в доме Жака это сваренное мясо казалось Александру райской пищей. Он ел его и ощущал такое блаженство, что даже не заметил, как съел свои положенные сто граммов.
«Эх, ещё хочется!» – подумал Карповой, но решил, что у каждого человека должна быть сила воли, и за этот день больше не съел ни одного куска мяса, а только два сухаря.

Глава XVI

В этот день Александр проснулся, как и вчера. Он приготовил на завтрак опять же сто граммов мяса и два сухаря. Но на этот раз мясо не показалось ему таким вкусным, каким было на ужин. Александр подумал, что так было потому, что мясо целую ночь пролежало в сырой яме, хотя раньше разницу во вкусах Карповой никогда не замечал и искренне этому удивился.
Александр снова пошёл в город. Сейчас он уже не потерялся в однотипных улицах ремесленной слободы, потому что ещё вчера вечером запомнил кратчайшую дорогу до границы ремесленной слободы, и дошёл до дома Жака за десять минут, как ему говорил этот гончар.
– Доброе утро, мсье Жак! – поздоровался Карповой, зайдя в дом гончара.
– Доброе утро! Сегодня вы вовремя! За сколько минут дошли до меня?
– За десять, как вы сказали!
– Уважаю! Ладно, приступай к работе!
Александр начал работать. У него стало получаться ещё лучше, чем в прошлые два дня. Снова в два часа Карповой съел «кошачью» порцию и продолжил работать.
Вечером Александр снова получил своё небольшое жалование и отправился к тайнику.
Карповой был не очень доволен своим жалованием, хотя понимал, что оно достойно качеству его работы. Такую маленькую сумму денег Жак платил Александру ещё несколько дней.
Но через неделю дело стало обстоять несколько лучше. Карповой, наконец-таки, сделал гончарное изделие, достойное продажи. Это была глиняная чашка. Её сразу же купили, и Александр получил жалование в целый ливр! Это составляло две трети стоимости чашки, а оставшаяся треть пошла «в карман» Жака.
Теперь Карповой каждый день изготовлял глиняные изделия, которые тут же раскупались с рынка. За этот месяц Александр даже нажил себе небольшое состояние, купил удочку и ловил рыбу по вечерам каждый день.
Карповой также купил копилку, куда складывал свои сбережения.
Ему даже удалось заработать четвёртого августа. В тот день собрание отменило сословные преимущества и церковную десятину, а это было очень важно для Жака, потому что он принадлежал к третьему сословию и никаких преимуществ у него не было, в отличие от представителей двух других сословий. Гончар от радости даже подарил своему подмастерью два ливра.
Лето уже кончалось. Александр копил деньги на убогую хижину на окраине Парижа, так как на более комфортабельный дом он даже не рассчитывал. Тем не менее, накопить нужную сумму Карповому удалось только к концу сентября. Александр сразу же перенёс все вещи из тайника в новый дом, хотя «плита» там уже не понадобилась: в доме был камин, который служил не только для отопления, но и в качестве печи.
Дом был деревянный. Это была полуразвалившаяся изба, которая стоила совсем недорого: всего сто двадцать ливров. Александр рассудил, что этого жилья ему на первое время хватит, а потом он может накопить деньги на дом лучшего качества постройки.
Новое жильё Карпового находилось ближе к ремесленной слободе, чем тайник, и Александр стал теперь приходить к Жаку не к десяти, а к девяти утра, чему последний очень обрадовался.
При этом Карповой успевал делать на одно гончарное изделие больше, чем раньше. Изделия хорошо продавались, и теперь Александр стал зарабатывать хотя бы пятнадцать су в день. Карповой работал без выходных, свободного времени у него почти не оставалось, но, тем не менее, он продолжал вести свой дневник. Несмотря на нехватку свободного времени, деньги у Александра водились всегда.
На рыночную площадь Карповой ходил довольно часто. Провизию он покупал у Жюля. Тот расстроился, когда узнал, что у Александра закончились русские деньги, но у них сохранились приятельские отношения.
Карповой регулярно покупал мясо у Жюля. Он очень удивлялся, что вечером мясо казалось ему вкуснее, чем утром на следующий день, но потом понял, что это из-за невкусной «кошачьей» еды, которую он ел в доме Жака. Вскоре Александр отказался от этой еды и стал брать с собой из дома куски мяса. Гончар не возражал: в этом случае его коту доставалось больше обеда.
Карповой после работы иногда ходил по Парижу с трансрейтором наготове. Пятого и шестого октября Александр снимал на видео поход на Версаль. Потом он отсылал фотографии и видео Олегу на хранение. Вся эта жизнь казалась Александру приемлемой, но один случай разом всё испортил.

Глава XVII

Однажды, в один из осенних ноябрьских дней, Жак произнёс:
– Завтра ко мне придёт гость. Это один из моих старых лучших друзей. Хочешь, я тебя с ним познакомлю?
– Я не против, – ответил Александр.
На следующий день Карповой пришёл к гончару как обычно, в девять утра. Он сразу же принялся за работу, а Жак решил подождать друга. Александр тоже был бы не против ничего не делать и тоже, как и гончар, сесть и ждать его друга, но Карповой понимал, что это его деньги, и работал.
Друг всё не приходил и не приходил. Жак уже начал беспокоиться, потому что пробило два часа дня, а друг должен был прийти ещё в полдень.
Как только Александр достал из кармана свой кусок мяса, приготовленный на обед, в дверь постучали.
«Наверное, это друг Жака!» – подумал Карповой.
– Иду! – крикнул Жак и подошёл к двери.
Дверь отворилась, и на пороге показался … Андре Мюрсо. Александру от злости захотелось задушить гостя за предательство, но он сдержался, подумав:
«Лучше сейчас сделать вид, что ничего не произошло, а, когда мы будем наедине, я сам разберусь с этим предателем!»
Андре тоже посмотрел на Карпового с разъярённым видом, готовясь к мести Александра, но тоже решил сдержаться. Он подумал:
«Вдруг он уже всё забыл? Я осторожно предупрежу Жака, и мы отнимем устройство!»
С этими мыслями они сделали вид, что незнакомы.
– Познакомьтесь! – произнёс Жак. – Это мой подмастерье Александр.
Карповой, как ни в чём не бывало, протянул руку Мюрсо.
– А это мой друг Андре, – продолжил гончар. – Он тоже ремесленник.
Они пожали друг другу руки.
– Присаживайтесь, пожалуйста! – предложил Жак.
Они начали обедать.
«Оказывается, он всем даёт кошачью порцию, а не только мне!» – подумал Александр, отказался от «кошачьей» еды и стал есть принесённое с собой мясо.
– Спасибо. Было очень вкусно, – произнёс Андре и вытер салфеткой рот.
«Вот идиот! Неужели в этой чертовщине он находит что-то вкусное?» – удивился Карповой и спросил, обращаясь к Жаку:
– Не могли бы вы принести нам две кружки простой воды?
– Без проблем! – ответил гончар и отправился на кухню.
«Ну, всё! Настал мой черёд!» – обрадовался Александр и подошёл к Мюрсо.
– Наконец-то, я дождался этого момента, собачий сын! – прошептал он, чтобы не услышал Жак, и повёл Андре в другую комнату.
Началась драка. Александр и Андре разбили друг другу лицо до крови, но всё равно продолжали «молотить» друг друга. Без шума не обошлось, и прибежал Жак:
– Что здесь происходит?! – негодующе спросил он. – Что за сумасброд вы мне здесь устроили?!
Карповой и Мюрсо стояли молча и не знали, что ответить.
– Подмастерье, вы уволены! Вы уволены за драку в моём доме!
Зачинщики беспорядка продолжали стоять в той же позе. Наконец, Андре отвёл Жака в другую комнату и шепнул:
– Это у него трансрейтор!
– Ты уверен в этом? – недоверчиво спросил гончар.
– Уверен.
– Надо сейчас добыть это устройство!
– И я так считаю, – ответил Мюрсо.
– Мы ждали этого момента столько времени!
Потом, подойдя поближе к Александру, чтобы тот расслышал, Андре произнёс:
– Не увольняй его! Это я первым начал драку.
– Хорошо, – сказал Жак, обращаясь к Карповому. – Андре честно сознался в том, что он начал первым, и вы ни в чём не виноваты. Можете оставаться у меня работать.
«Конечно же, проклятый предатель не забыл упомянуть гончару о трансрейторе! Именно из-за этого Жак не хочет, чтобы я ушёл от него. Ну, ничего. Меня не так легко обмануть!» – подумал Александр и произнёс:
– Спасибо, но я здесь не останусь.
– Хотите, я вам повышу жалование?
– Нет.
– Ну, почему же нет? Почему вы не хотите остаться у меня?
– Я…
– Вы были у меня самым лучшим подмастерьем! Все предыдущие были лоботрясами, а вы – нет!
«А ты хорошо умеешь льстить и лицемерить!» – ухмыльнувшись, подумал Александр.
– Хотите, я вам буду платить по пять ливров в день?
– Нет, – ответил Карповой. Он понимал, к чему приведёт «щедрость» Жака.
– Хорошо, а если по десять?
– Нет, – ответил Александр, но голос его был уже не так твёрд.
– А по двадцать?
– Я уже всё сказал.
– Ладно, – произнёс гончар, посмотрел на Андре и взглядом указал ему на дверь.
Мюрсо понял, что от него требуется, хотя его следующее действие было нестандартно. Он подошёл к двери. Замка на ней не было, поэтому Андре пришлось закрыть дверной проём собой.
Александр сразу понял, для чего это и собирался что-то предпринять, но Жак уже заламывал ему руки. Это был сильный человек, но Карповой был не слабее его, поэтому скоро Мюрсо пришлось прийти на помощь другу.
Вдвоём они всё-таки справились. Вскоре Жак уже прижимал Александра к полу, а Андре готовился залезть в его карман, чтобы достать устройство.
В это время по улице шёл Жорж. Когда д’Юррель проходил мимо дома Жака, он услышал крики. Кричали три человека, и голос одного из них показался Жоржу знакомым.
«Где-то я уже его слышал! – подумал д’Юррель. – Надо войти и посмотреть, что там творится!»
Он подошёл к входной двери и постучал. Дверь не открыли. Жорж постучал во второй раз, и всё также безуспешно. А из дома продолжали доноситься крики:
– Отдай устройство! Я знаю, оно у тебя в кармане!
– Пусти, собака! Ты ещё ответишь за это! – отвечал знакомый Жоржу голос.
– Андре, неси нож! Мы покажем этому наглецу, что значит не делиться с друзьями.
«Мне совсем это не нравится! – подумал д’Юррель. – Сейчас тут может произойти убийство, а получится, что я знал об этом и никак не предотвратил это? Нет, конечно же, нужно действовать!»
Жорж понял, что он не достучится, и решил сам открыть дверь. К счастью, она была не заперта. Д’Юррель вошёл в дом Жака, определил, с какой стороны доносятся звуки, и направился к той комнате. В это время Андре уже был наготове приставить нож к горлу Карпового, но в комнату зашёл Жорж.
Андре увидел гостя и вежливо произнёс:
– Здравствуйте, мсье! Вы чего-нибудь хотите?
Д’Юррель ничего не ответил. Он увидел, что нож был повёрнут лезвием в сторону Александра, подошёл к Мюрсо и ударил его наотмашь. Потом Жорж принялся за Жака. Карповой, наконец-таки, смог встать, они ударили обидчиков ещё пару раз и ушли.
– Спасибо, – произнёс Александр, когда они с Жоржем вышли из дома гончара. – Ты меня уже второй раз выручаешь.
– Слушай, а о каком устройстве шла речь? – неожиданно спросил д’Юррель.
«Хотя он меня уже выручал, пока ещё не буду ему всё доверять», – подумал Карповой и ответил:
– У меня никакого устройства нет. Они просто меня с кем-то спутали.
– Вы не хотите заявить в полицию?
– Нет. Вся слобода засвидетельствует против меня. Тем более, тебе может тоже достаться за то, что ты избил их. Это ведь не была самозащита.
Пока они разговаривали, подъехала карета, запряжённая тремя лошадьми.
– Мсье д’Юррель! Садитесь!
– Мне пора. До свиданья! – сказал Жорж и сел в карету.
Александр вернулся домой, поужинал и лёг спать, продолжая думать, каким способом он ещё может зарабатывать, потому что эту работу он уже потерял.

Глава XVIII

На следующее утро Карповой по привычке снова собирался идти к Жаку, но вовремя вспомнил, что он больше не подмастерье, и остался дома. У него опять начались проблемы: нужно было искать работу. Конечно же, можно было пойти подмастерьем к другому гончару, или самому открыть мастерскую, но кто знает, как быстро слухи могли разнестись по ремесленной слободе.
Денег оставалось ещё много, но всё равно нужно было что-то предпринять. Александр снова перебрал множество профессий, но так и не придумал, что бы ему выбрать. Карповому даже пришла в голову идея обратиться за помощью к Жоржу, так как Александр решил, что ему всё-таки можно доверять. Но где сейчас его сыщешь? В таком большом городе, как Париж, поиски Жоржа Александром были бы бесполезны.
Оставалось только одно: оставить раздумья на потом и отвлечься. И Карповой так и сделал. Он начал проходить последний уровень в «стрелялке» на трансрейторе.
Когда уровень, наконец, был пройден, Александр оставил устройство дома, чтобы на него никто не покушался, и отправился на рыночную площадь. Он шёл туда не только за продуктами, но и хотел найти Жоржа.
Придя на площадь, Карповой первым делом подошёл к продавцу-коллекционеру:
– Добрый день, мсье Жюль!
– Добрый день! Как у вас дела?
– Нормально. Только работу потерял.
– Да как же так? – посочувствовал коллекционер.
– Из-за недоразумения.
– А что именно произошло? – поинтересовался Жюль.
«Лучше не говорить!» – подумал Александр и ответил:
– Неважно. Лучше скажите, как у вас дела.
– У меня? Да, у меня всё отлично! Продажа удаётся, деньги водятся, семья есть, ещё пока, слава богу, здоров. В общем, всё в порядке.
– Я рад.
– Значит, ты без работы?
– Да.
Жюль немного подумал и произнёс:
– Слушай, моему другу ты как раз подойдёшь! У него особняк с двором, а во дворе нужно убирать. Если хочешь, можешь пойти работать дворником.
«Ладно. Всё равно, пока что лучше нет вакансий», – подумал Александр и согласился.
– Хорошо, – сказал Жюль. – Вечером вместе зайдём к нему.
Александр вернулся домой и продолжил вести свой дневник. Он его забросил в последнее время и теперь пытался восстановить в памяти все произошедшие события.
Карповой еле дождался вечера – нечем было заняться. Но наконец-то вечер настал, и Александр отправился на рыночную площадь к Жюлю.
Они сели в карету и отправились к его другу.
– Это очень хороший человек, – говорил коллекционер по пути. – Будешь у него хорошо работать, – он будет тебе платить приличное жалование!
– А какое примерно?
– Ну, это уж я не знаю. Знаю только, что этот человек очень богат, и платит хорошим работникам хорошие деньги.
Через полчаса они приехали.
– Пьер! Я вам работника привёл! – крикнул Жюль.
Коллекционер и Александр зашли во двор, а из особняка вышел Пьер.
Он был на вид лет тридцати пяти – сорока и носил короткие усы. Это был добродушный человек. Он был честный, никогда много не выпивал и не играл в карты, в отличие от своих предков, членов прославленного обедневшего рода Дормеров. Единственное, что у него осталось, – это богатый особняк, так как всё золото и большая часть денег были проиграны ранее.
– Добро пожаловать! – произнёс хозяин и протянул руку Александру. – Пьер.
– Александр.
– Хорошо, Александр. Тебе уже сказал мой друг, что нужно делать?
– Да. Убирать во дворе.
– Совершенно верно. Но только во дворе, в доме не нужно. Там у меня уже есть две уборщицы.
– Хорошо.
– Ладно. Приступай за работу и помни: хорошая работа равно хорошее жалование.
Карповой принялся за работу. Двор был на редкость грязный. Убирая его, Александр несколько раз взглянул на особняк. Это был большой двухэтажный дом, парадный вход которого украшали две дорические колонны, а свод, поддерживаемый этими колоннами, украшала вычеканенная надпись: «L'h;tel particulier de Dormere», что в переводе с французского означало «Особняк Дормера», и, непонятно по какой причине, было вычеканено именно «Дормера», а не «Дормеров», хотя особняком владели наверняка несколько человек из рода Дормеров.
В этот день Александру пришлось работать только час, потому что был вечер, и в девять часов он покинул Пьера. Хозяин особняка предлагал Александру остаться ночевать у него, но тот отказался, потому что не нужно было оставлять дом без присмотра, тем более, там был трансрейтор.
На следующий день Карповой уже самостоятельно добрался до Пьера. Дорога занимала полтора часа, но Александр не был против утренней прогулки.
– Здравствуйте! – поздоровался он.
– А, это вы? Здравствуйте! Что-то вы сегодня рано.
– Почему же это рано? Сейчас уже девять утра.
– А вчера вы пришли к восьми вечера. Поэтому, я бы даже сказал, это очень рано.
Они посмеялись над шуткой.
– Ладно. Приступайте к работе.
У хозяина особняка Карповой тоже обедал, как и у Жака, но Пьер кормил лучше, чем гончар. Хотя Александр и не успел до конца расчистить грязный двор, в конце рабочего дня он получил от своего работодателя целых три ливра и остался доволен.
«Если я ещё продержусь на этой работе хотя бы несколько месяцев, – думал он, – я смогу заработать целое состояние!»
И действительно, через два месяца Карповой уже мог позволить себе купить неплохую лошадь. Теперь он не был обязан ходить пешком по городу, и даже на работу приезжал на коне. Пьер разрешил оставлять животное в его дворе до конца рабочего дня.
Лошади тоже давали неплохой обед, состоящий из целой охапки сена.
«Жак мне не давал такой еды, какую Пьер даёт коню!» – с презрением подумал Александр о гончаре.
Через некоторое время Карповой уже стал получать по десять ливров в день. Он не только был простым дворником, но и стал другом Пьера.
Всё текло как по маслу. Александр накопил деньги и купил дом близко к центру города. Теперь до особняка он доезжал на коне за пятнадцать минут, начинал работать раньше и получал больше жалования.
В один из апрельских дней тысяча семьсот девяностого года Карповой снова пришёл на работу, но Пьер сказал ему:
– Я через неделю уезжаю навсегда в Испанию. Родственников у меня нет, кроме брата, который живёт в Севилье и к которому я еду; ты мой единственный друг. С Жюлем я поссорился. Поэтому мой особняк я оставляю тебе.
Александр ничего не ответил. Он одновременно радовался, что особняк принадлежит ему, и огорчился, что потерял работу.
– Если хотите, можете отправиться со мной, – продолжил Пьер.
– Нет, я лучше останусь здесь.
Карповой так сказал не из-за того, что променял друга на богатый особняк. Александр с радостью поехал бы с Пьером, но он рассудил, что лучше остаться во Франции и наблюдать за ходом революции.
– Ладно, – ответил Пьер. – Двенадцатого апреля я оформлю на вас все документы особняка.
– Идёт!
И действительно, через неделю он уехал. Теперь Карповой мог считать себя богачом: он имел особняк, дом в центре города, который он вскоре продал, хижину на окраине и ещё несколько сотен ливров наличными.
Слуг у Александра не было: он мог и сам убраться в особняке, не платя при этом деньги. Но, несмотря на богатства, ему снова нужно было искать работу.
«Деньги не резиновые, когда-нибудь кончатся!» – рассудил Карповой и отправился к Жюлю.
– Добрый день, мсье Жюль! – поздоровался Александр.
– День добрый! Как у вас дела?
– Не очень. Я опять потерял работу.
– Он уволил тебя?
– Не совсем. Он уехал в Испанию. Приглашал меня с собой, но я отказался.
– И правильно сделали! Нечего с ним водиться, а не то ещё предаст!
– А вас он предал?
– Да. Там, на самом деле, произошло недоразумение. Пьер просто растерялся в той ситуации, куда мы попали. А так он неплохой человек, но я на него до сих пор в обиде.
– Понятно. Я вот зачем пришёл: не подскажете ли вы мне, куда я ещё могу устроиться?
Коллекционер немного подумал и ответил:
– Не знаю. У тебя ещё остались русские деньги?
– Да, две монеты.
– Так продай их за большую сумму!
– А зачем? Деньги у меня и так есть. Мне нужна работа.
– Тогда я тебе ничем помочь не могу. Извини.
– Ладно. Сам разберусь.
Придя домой, Александр посмотрел на календарь. Было четырнадцатое апреля.
«Ровно через три месяца будет годовщина взятия Бастилии!» – подумал Карповой. И тут его осенило:
«Я же знаю точно всё, что произойдёт с Францией в ближайшие десять лет! Ведь я могу стать предсказателем! После первого точного попадания в событии и дате – и деньги польются ко мне рекой!»
С этими мыслями он захотел поскорее открыть в своём особняке «Центр предсказаний». Там Александр решил создать мистическую атмосферу, чтобы его жильё хоть как-то было похоже на жильё пророка. Карповой покрасил стены одной из комнат в чёрный цвет и в некоторых местах помазал фосфором, чтобы стена светилась. Окна в той комнате Александр напрочь закрыл, а сеансы он собирался проводить при свечах, одетый в чёрный плащ с капюшоном.
Было уже всё готово. Оставалось одно: завлечь клиентов. Карповой не хотел сам рекламировать своё заведение. Он хотел, чтобы люди сами это узнали и советовали его друг другу. Чтобы слух разнёсся, было бы достаточно только одного человека. Но где его взять?
Случай не заставил себя ждать. Через несколько дней после отъезда Пьера к его особняку подъехал какой-то человек:
– Позовите, пожалуйста, мсье Пьера! – обратился он к вышедшему во двор Александру.
– Он здесь больше не живёт.
– А где он сейчас живёт?
– Не знаю. Пьер неделю назад уехал в Испанию.
– А когда он вернётся?
– Сказал, что никогда.
– Жаль. Мы с ним пять лет назад поссорились из-за пустяка, и я хотел помириться.
– Мне тоже очень жаль, – ответил Карповой.
– Как вас зовут?
– Александр.
– А меня – Шарль. Вы слуга Пьера?
– Бывший дворник. Теперь особняк принадлежит мне.
– Не боитесь, что его могут отнять у вас? А то ещё неизвестно, кто придёт к власти. Видите ли, у нас революцией пахнет.
– Действительно пахнет.
– Что же будет с Францией? Как вы думаете?
«Самое время!» – подумал Александр и произнёс:
– Давайте попробуем это выяснить! Пройдите за мной.
Карповой повёл нового знакомого в комнату мистических сеансов.
– Вы что, будете вызывать духов? – усмехнувшись, спросил Шарль.
– Нет. Я буду предсказывать будущее.
Карповой надел свой заветный плащ.
– Как смешно! Я никогда в это не верил! Ладно, скажите, какое знаменательное событие произойдёт во Франции в ближайшее время?
– В ближайшее время? Четырнадцатого июля этого года будет годовщина взятия Бастилии!
– Ха-ха-ха! Это я и без вас знаю, великий пророк! – сыронизировал Шарль. – Ещё расскажите что-нибудь.
И он покатился со смеху.
– Ещё в июне тысяча семьсот девяносто первого года король Людовик Шестнадцатый тайно сбежит из Парижа…
– Тайно сбежит! – перебил Шарль. – Очень хорошо сказано! Если он тайно сбежит, то я это не узнаю и не пойму, правду вы говорите или нет.
– Вы дайте мне договорить! Он будет арестован и лишён власти, и вы узнаете об этом.
– Продолжайте, продолжайте! Я вас очень внимательно слушаю! – снова сыронизировал Шарль.
Карповой говорил медленно и шёпотом, как будто действительно читает будущее:
– Четырнадцатого сентября тысяча семьсот девяносто первого года король под давлением подпишет документ, превращающий Францию в конституционную монархию. В тысяча семьсот девяносто втором году…
– В тысяча семьсот девяносто втором году, в тысяча семьсот девяносто пятом году! Вы – мастер сочинять! Вот когда я доживу до вашего тысяча семьсот девяносто второго года, я, возможно, вам поверю, а сейчас – нет!
И Шарль ушёл. Он долго смеялся над «пророчествами» Александра, но ему в голову пришла одна идея:
«Мне повезло, что этот шарлатан не взял с меня плату. Но с других клиентов он может требовать приличную сумму за свои лжепророчества, а я не могу допустить это! Я всегда был честным человеком и никогда не любил нечестных, поэтому я знаю, что мне следует сделать!»
С этой мыслью Шарль направился в полицию.
– Начальник! Я обвиняю своего знакомого мсье Александра в шарлатанстве и в незаконном вымогательстве денег!
Полицейский не ожидал такого резкого начала. Он спросил:
– А в чём, собственно говоря, дело?
– Я уже сказал вам: я обвиняю мсье Александра в шарлатанстве и незаконном вымогательстве денег!
– Объясните поподробнее. Кто такой мсье Александр?
– Негодяй! Вот кто он такой!
– Я не об этом. Расскажите что-нибудь о нём. Где он живёт? Кем работает? Как его фамилия?
– Он живёт в особняке Дормера.
Хотя особняк уже принадлежал Александру, все называли его особняком Дормера, потому что род Дормеров первый завладел им.
– А где сам Дормер? – спросил начальник полиции.
– В Испании. По крайне мере, так сказал мсье Александр.
– Так, так, так. Вы утверждаете, что мсье Александр шарлатан и вымогатель?
– Да. Я уверен в этом.
– Так вы уверены или точно знаете это?
– Я точно знаю это, – соврал Шарль.
– Хорошо. Но, надеюсь, вы понимаете, что мы должны выслушать обе стороны, а не только обвиняющую?
– Да.
– Тогда я пошлю двух своих коллег вместе с вами к особняку Дормера.
И Шарль уже ехал в карете с двумя полицейскими. Когда они подъехали к особняку, во двор вышел Карповой и похолодел от ужаса:
«На этот раз мне, может, не удастся увильнуть! Надо подумать, как ответить им!»
– Это он! – произнёс Шарль, показывая пальцем на Карпового.
Александру что-то напомнили эти крик и жест. Ему показалось, что это дежа вю, что он когда-то слышал что-то похожее. И тут Карповой вспомнил: точно такие же тон и жест были у Андре во время жестокого предательства в отделении.
«У этого Шарля такой же характер, как и у Мюрсо! – подумал Александр. – Да и внешне они похожи».
– Мсье Александр! Это вы?
– Да.
– Как ваша фамилия?
Карповому не было времени выдумывать французскую фамилию, к тому же, Александр не счёл это нужным, и он ответил:
– Карповой.
– Карповой? Так вы, оказывается, не француз?
– Нет. Я русский.
– Тогда что вы делаете во Франции?
– Живу.
– А почему вы не живёте в России?
– Я родился здесь, и я буду жить здесь! – твёрдо ответил Александр.
– Ну, ладно. Сейчас не об этом разговор. Мсье Шарль обвиняет вас в…
– Шарлатанстве и незаконном вымогательстве денег! – продолжил Шарль. – Что вы на это ответите?
– Во-первых, я денег ни у кого не вымогаю, а во-вторых, что вы имели в виду, говоря о шарлатанстве?
– Вы прекрасно знаете, о чём я говорю! О ваших лжепророчествах!
– Каких ещё лжепророчествах? – притворно удивился Александр, старавшийся казаться спокойным.
– О тех, что вы мне говорили! Представьте себе, – обратился он к полицейскому, – он предсказал, что в июне тысяча семьсот девяносто первого года Людовик Шестнадцатый тайно сбежит из Парижа, но потом его арестуют и лишат власти!
Карповой хотел сказать, что это была шутка, но подумал, что шутки про короля могут плохо кончиться для него, и ответил:
– Я этого не говорил!
– Как это вы не говорили?! – возмутился Шарль.
– Я этого не говорил! – повторил Александр.
– У вас нет свидетелей, что вы этого не говорили!
– А у вас нет свидетелей, что я это говорил!
Полицейским совсем не хотелось разбираться с этим, и один из них произнёс:
– Ещё одно ложное предсказание о короле, и мне придётся посадить вас в тюремную камеру!
А второй напоследок сказал:
– Вам повезло, что Бастилии уже не существует!
Когда они с Шарлем ушли, Карповой подумал:
«Действительно, мне повезло, что Бастилии уже нет!»
С этого дня Александр решил больше не заниматься предсказаниями. Пришлось жить на оставшиеся запасы. Жюль никак не мог найти для него подходящую работу, а самостоятельно искать Карповой не захотел, чтобы не нарваться на неприятности (а у Александра были все шансы, потому что у него уже была слава дьявола, и, возможно, шарлатана).
Но так продолжалось только до июня тысяча семьсот девяносто первого года. Именно тогда, по «предсказанию» Александра, должны были арестовать и лишить власти Людовика Шестнадцатого. Так оно и произошло, а иначе и быть не могло, так как Карповой знал всю историю Французской революции.
Шарль, когда услышал эту новость, вспомнил предсказание Александра и подумал:
«Похоже, что он действительно пророк! А, может быть, и дьявол! Нет, я всё-таки думаю, что он пророк!»
И Шарль пошёл рассказывать об этом своим друзьям:
– Вы слышали новость! Короля арестовали!
– Не это ли год назад нам предсказывал шарлатан?
– Так я об этом же!
– Значит, он пророк?
– Или дьявол?
– Нет, скорее всего, пророк! – единогласно решили все.
– Ну, ладно. Я, наверное, тоже к вам присоединюсь, – согласился Шарль.
– Надо ещё сходить к нему, может, ещё что-то предскажет! – предложил один из его друзей.
– А мне кажется, что это просто совпадение! – засомневался второй.
– Вряд ли, – ответил первый. – Ну, что, идём?
– Иди! – ответили ему.
И он отправился в особняк Дормера к «пророку».

Глава XIX

С этого дня у Карпового началась по-настоящему счастливая жизнь. К Александру сразу зачастили за предсказаниями. Сначала к нему в особняк пришёл один из друзей Шарля:
– Мне нужен мсье Александр! – произнёс он вышедшему во двор Александру.
– Это я и есть, – ответил Карповой, но подумал:
«И зачем я это сказал? Наверняка опять нарвусь на неприятности!»
Но он ошибся.
– Значит, вы – пророк?
– Я? С чего вы это взяли?
– Мне рассказал мой друг, что вы – пророк. Вы ему предсказали событие, произошедшее в этом месяце!
– А, вы о короле? Понятно. А вашего друга случайно зовут не Шарль?
– Случайно – нет. А точно – да.
– Ну, раз так, – пойдёмте.
Они оказались в специальной «мистической» комнате. Александр надел плащ и спросил:
– Что вы хотите узнать?
– Помните, когда Шарль к вам пришёл, вы ему что-то стали говорить про тысяча семьсот девяносто второй год?
– Да, помню. Шарль не дал мне договорить.
– Он очень извиняется перед вами. Просил передать.
– Хорошо, я прощаю его. Ну, что вы хотели узнать?
– Что произойдёт в тысяча семьсот девяносто втором году?
Карповой закатил глаза наверх, как будто читает будущее. Он произнёс таинственно шепчущим голосом:
– Весной тысяча семьсот девяносто второго года Франция объявит войну Австрии. Двадцатого июня того же года в Париже вспыхнет антимонархическое восстание, а десятого августа будет ещё одно. Но будут события и раньше…
Он помолчал немного и добавил:
– Четырнадцатого сентября тысяча семьсот девяносто первого года Людовик Шестнадцатый подпишет документ, превращающий Францию в конституционную монархию.
В комнате всё выглядело мистически, «пророк» в плаще говорил медленно и таинственно, и друг Шарля уже дрожал от страха перед «всемогущим» Александром:
– Нет, больше ничего не говорите! Хватит, или я сейчас умру! Сколько вам нужно заплатить?
– Двадцать ливров.
«Если я откажусь, всемогущий пророк покарает меня!» – подумал друг Шарля, отдал деньги и стремглав понёсся прочь от особняка Дормера.
«Мне кажется, что у меня появляются клиенты!» – сказал себе Александр.
И он не ошибся. В тот же день к нему пришли ещё два человека. Они не поверили другу Шарля и решили проверить его слова, придя к пророку, но уходили оттуда тоже удивлённые сказанным.
«Шестьдесят ливров только за этот день! Меня это радует!» – подумал Карповой.
На следующий день уже было пять клиентов. Всем хотелось увидеть «пророка», пообщаться с ним, поэтому в карман Александра потихоньку «текли» деньги.
А после четырнадцатого сентября число клиентов к «пророку» увеличилось в три раза.
Однажды один клиент спросил Карпового:
– А вы можете сказать, что случится со мной или с моими родственниками?
«Он поставил меня в тупик! – подумал Александр. – Что делать?!»
Но он почти мгновенно среагировал и ответил:
– Увы, я не могу этого сделать. У меня дар только предсказывать судьбу государств.
– Хорошо, я вам заплачу сто ливров.
– Я же сказал, что не могу.
– Двести!
– Я не умею!
– Ладно. Берите свои двадцать пять ливров! – произнёс клиент и ушёл.
«Похоже, что я легко потеряю авторитет!» – испугался Александр.
Но не тут-то было!
Скоро уже почти весь город знал о «пророке». Узнал об этом и Андре Мюрсо.
«Я этого так не оставлю! Этот дьявол имеет устройство, которого у меня нет, сбежал из отделения полиции, собирался убить меня и теперь обманывает французский народ! Не бывать этому!» – подумал Андре и отправился в полицейский участок.
В отделении он произнёс:
– Я хочу сделать заявление!
– Я вас слушаю.
– В нашем городе живёт человек, который поголовно обманывает парижан!
– Ну, и кто же это такой?
– Так называемый «Великий пророк»! По крайней мере, его так называют в народе!
– Ну, почему же обманывает? Говорят, что он говорит правду.
– Так говорят, потому что боятся кары Всемогущего. Это – ещё одно его имя.
– Я с вами не согласен. Его предсказание про то, что произошло в июне, сбылось.
– Это было не больше, чем совпадение! – ответил Мюрсо, боясь, что начальник полиции на стороне «пророка».
– Может быть. Но тогда получается, что четырнадцатое сентября – тоже совпадение?
– Значит, да.
– Это нереально. Не может быть, чтобы были два однотипных совпадения.
– Значит, вы не арестуете его?
– Его можно арестовать только за сговор с дьяволом. Но, честно признаюсь, я тоже побаиваюсь его. Поэтому я его не арестую.
– Если вы боитесь обыкновенного шарлатана, то мне с вами разговаривать не о чем! – с презрением сказал Андре и добавил:
– Я вообще не понимаю, как такого труса приняли на работу начальником полиции!
– Выбирайте выражения! Иначе я посажу вас, а не пророка! – крикнул начальник, но Мюрсо уже не слышал его.
Он шёл и думал:
«Может быть, полицейский правильно делает, что боится этого человека. Трансрейтор, предсказания… По-моему, у него что-то нечисто!»
Но Андре всё-таки решил расправиться с Карповы;м:
«Надо его подкараулить где-то и прикончить! А то слишком уж хорошо живёт!»
Мюрсо решил никому не говорить о своём коварном плане, так как подумал, что его сочтут за сумасшедшего. Андре решил действовать в одиночку.
Он добрался до особняка Дормера и караулил «пророка» до позднего вечера. Наконец, Александр выехал на своём коне. Он часто совершал ночные прогулки, и эта ночь не была исключением.
Ночь была безлунная, и было темно. Андре незаметно подкрался к лошади с всадником.
«Всё! Тебе конец!» – подумал Мюрсо и вонзил нож прямо в грудь всадника.
Душераздирающего крика не было, никто не упал, и даже не было крови. Только раздался звук, напоминающий стук металла о металл.
«Господи, что это? Он что, в латах?!» – удивился Андре.
Но больше всего его поразило, что ни лошадь, ни всадник не двинулись с места.
«Господи, спаси и помилуй! – в страхе произнёс Мюрсо. – Недаром его зовут всемогущим! Его даже нож не берёт!»
Тогда Андре решил попробовать пробить голову «пророка» из пистолета, так как увидел, что на ней нет шлема, но сам едва не погиб. Он выстрелил во всадника, но пуля срикошетила и пронеслась буквально в сантиметре от его виска.
Мюрсо ужаснулся:
«Как мне следует понимать это? От кожи пуля рикошетит, как от металла! Да такого быть не может!»
Тут он увидел вдали другого всадника на лошади, которая двигалась, но у Андре уже не хватило сил броситься за ним. Мюрсо даже не смог добраться домой, а остался ночевать под забором недалеко от таинственного всадника, который всё также продолжал стоять на месте, ни на что не реагируя.

Глава XX

Проснулся Андре поздно. Осмотревшись, он не сразу сообразил, как попал в этот район, но потом вспомнил. Мюрсо никак не мог опомниться оттого, что чуть не погиб от собственной пули.
«Что это за таинственный всадник?!» – поинтересовался Андре и посмотрел в сторону коня.
Но это оказалась всего лишь… обычная статуя!
«Я тут думаю, что это пророк, а, оказывается, что это железная скульптура! Голову бы оторвать скульптору, который создал это «замечательное творение»! Ладно, этой ночью снова попытаю счастье».
И в девять вечера Мюрсо снова оказался рядом с особняком. На этот раз, чтобы не привлекать внимания, он сел на железного коня позади железного всадника.
Наконец, в десять вечера Александр выехал на коне на вечернюю прогулку.
«Сегодня поеду слева от особняка, а то я давно не был там», – подумал Карповой и направился к статуе коня.
«А я не ожидал этого! – увидев «пророка», сказал себе Андре. – Овца идёт прямо в пасть волку!»
Но, когда Александр подъехал к железной лошади, его конь что-то почуял и заржал.
– Ну, что ты? – спросил Карповой, обращаясь к коню. – Что ты увидел? Эти лошадь и всадник не настоящие, не беспокойся!
Но лошадь и не думала успокаиваться.
«Всё, пора!» – подумал Андре и спустил курок.
Раздался выстрел. В это время конь Александра встал на дыбы, и пуля попала ему в шею. Лошадь испустила последний вздох и бездыханно упала на землю.
Но с железного коня кто-то спрыгнул. Было очень темно, но, несмотря на это, Александр сразу узнал своего врага. Он выбил ногой пистолет из руки Мюрсо и произнёс:
– Андре! Ты злоупотреблял моим доверием, чуть не отправил меня на виселицу, из-за тебя я лишился работы, ты покушался на мою жизнь, но случайно убил моего коня! Тебе это не сойдёт с рук!
– Ты глубоко ошибаешься! – ответил Мюрсо и вытащил нож, за что и получил удар ногой в грудь.
Нож выпал, и Александр подхватил его. Он направил оружие на Андре. Тот еле дышал.
«Похоже, он действительно всемогущий! – думал Мюрсо. – Как бы мне ещё не погибнуть?»
Но, вопреки ожиданию Андре, Александр произнёс:
– Я не убийца, в отличие от тебя. Забирай нож и ступай прочь отсюда, пока я не передумал.
Он разрядил пистолет, чтобы Мюрсо не выстрелил напоследок, и продолжил:
– Пистолет тоже можешь забрать. А теперь убирайся!
Андре покорно ушёл.
«А он благородный человек! – подумал Мюрсо. – Я даже этого не заслуживаю. Эх, лучше бы он убил меня!»
И ему стало грустно из-за того, что он собирался убить Александра, пожалевшего и отпустившего его.
В это время Карповой вернулся в особняк. Он решил купить нового коня и больше не ходить на ночную прогулку во избежание ситуации, произошедшей этой ночью.
На следующее утро, когда Александр вышел на улицу, его ждал Андре.
– Слушай, прости меня за то, что я сделал тебе. Давай снова станем друзьями!
– Но я не знаю, с какими намерениями ты пришёл на этот раз. Поэтому прежнего доверия уже не будет.
Мюрсо немного подумал и ответил:
– Если честно, я не обижаюсь на тебя. На твоём месте я бы сказал то же самое.
Он произнёс эти слова и ушёл.

Глава XXI

Когда Александр вернулся домой, у особняка уже стояли два человека. Они ждали «пророка». А к обеду подошли ещё десять. Популярность Карпового заметно возрастала.
Вечером Александр сидел дома и ждал новых клиентов. Наконец-то постучали. Он открыл дверь и увидел своего старого знакомого Жоржа.
– Здоро;во, старина! – сказал он.
– Здоро;во!
– Ну, выкладывай. Как у тебя дела?
– Хорошо. Как видишь, зарабатываю на предсказаниях.
– Слушай, а как тебе это удаётся?
«Лучше не говорить ему, а то слухи быстро разносятся!» – подумал Александр и ответил:
– Это божий дар. Не всем людям он дан.
– Знаешь, тебя пол-Парижа боится!
– Знаю. Только не понимаю, почему.
– Да, кстати. На тебя больше не покушались те люди?
– Ты о ком?
– О тех, кто был в доме ремесленника.
– А, вот ты о ком! Я помирился с ними.
– Я рад. Пойдём ко мне?
– Идём.
Они шли и продолжали разговаривать.
– А как живут твои друзья? – спросил Александр.
– Какие?
– Которые меня на допрос везли.
– Эти, что ли? Так, они мне не друзья. Просто знакомые. Ну, что с ними? Жан стал пьяницей, Поль уехал в Германию, Николя убили во время взятия Бастилии.
– Жаль.
Они дошли до дома Жоржа. Александр знал его: этот дом он купил, когда работал у Пьера, и продал его в начале тысяча семьсот девяносто первого года, когда сидел без работы. Из-за нехватки денег ему пришлось продать этот дом, и теперь его хозяином стал Жорж.
– Какое совпадение! – воскликнул Карповой. – Ведь этот дом когда-то принадлежал мне!
Жорж недоверчиво посмотрел на него и спросил:
– Не шутишь?
– А какой смысл мне шутить?
– В таком случае это очень интересное совпадение.
Они вошли в дом.
– Луи! – крикнул Жорж. – Познакомься!
– Это мой слуга, – пояснил он Александру.
Когда Луи пришёл и увидел Карпового, он в страхе убежал.
– Что это с ним? – спросил Александр.
– Ты не беспокойся. Он неофоб , – пояснил Жорж. – Луи! Иди, познакомься! Это мой старый друг!
– А сколько лет вы с ним знакомы? – спросил Луи, который до сих пор дрожал от страха.
– Уже два года.
– Тогда всё в порядке, – облегчённо вздохнул слуга.
Они зашли в комнату Жоржа. Слуги с ними не было.
– Я просто не знаю, что с ним делать! – продолжил Жорж. – Боится почти всего! Скоро я его дальше двора пускать не буду.
– И правильно сделаешь. А, может быть, он испугался пророка?
– Нет. Он тебя раньше не видел.
– Значит это из-за неофобии. А ты не пробовал вылечить его?
– Пробовал. Только он не лечится.
– Это плохо.
– А когда закончится в стране эта белиберда? – неожиданно спросил Жорж.
– Не беспокойся. К тысяча семьсот девяносто девятому году всё уладится.
Тут Александр подошёл к письменному столу и увидел какую-то книгу.
– А что это за книга? – спросил он.
– Эта? Это не книга, а дневник. Я описываю каждый знаменательный день времён революции.
«Где я видел этот дневник?» – спросил себя Александр.
Он открыл первую страницу. Текст показался ему знакомым.
«Я точно где-то видел этот дневник. Но где?»
Карповой снова вгляделся в обложку.
– Что-то не так? – спросил Жорж.
– Ты мне никогда не показывал его?
– Нет. А что?
– Где ты его достал?
– Купил.
– В нём тогда содержался текст?
– Что за вопрос? Как в нём мог содержаться текст, если это был совершенно новый дневник. Я, наверное, скоро издам его как книгу. А, может быть, и нет. Не буду.
– Мне кажется, что этот текст я уже где-то видел.
И он продолжил вспоминать. Александр исследовал обложку, потом снова стал читать текст и вспомнил:
«Это же та самая книга, которую я взял из библиотеки. Только выглядит немного новее!»
– Ну, что? Вспомнил? – спросил Жорж.
– Да. Я просто перепутал. Я видел где-то очень похожий текст, но не этот.
«Может быть, с помощью этой книги мне удастся вернуться в двадцать первый век!» – подумал Александр.
Он начал читать книгу с начала, потом с конца и даже читал середину, но ничего не вышло.
– Интересная вещь? – спросил Жорж.
– Да, очень, – машинально ответил Карповой.
Он даже не расслышал вопроса, а всё думал, как вернуться в двадцать первый век.
– Луи! – крикнул Жорж. – Принеси нам две чашки чаю!
Луи принёс, но продолжал смотреть на Карпового с недоверием.
– Может быть, он всё-таки знает меня? – спросил Александр.
– Нет.
– Тогда почему он боится?
– Хоть я ему сказал, что мы давно дружим, для него ты всё равно новый знакомый.
– А почему ты не уволишь его?
– Жалко. Правда, я планирую стать солдатом. Тогда, может быть, уволю его.
– Лучше всё равно оставь его у себя.
Александр задумался. Его никак не оставляла мысль о том, как эта книга очутилась в московской библиотеке.
– Меня уже, наверное, ждут клиенты, – сказал Карповой после недолгого молчания.
– Можно мне пойти с тобой?
– Конечно.
– Луи, оставайся дома! – напоследок крикнул Жорж. – Я скоро вернусь!
Когда они подошли к особняку Дормера, уже стояла очередь в десять человек. Александр стал принимать клиентов, но Жорж не присутствовал на сеансах пророка. В это время он находился в другой комнате.
Когда наступил вечер и клиентов уже не было, Александр вошёл в комнату, где находился Жорж.
– Ну, как тебе мой особняк? – спросил Карповой.
– Отличный!
Жорж захотел ещё что-то сказать, но тут зазвонил трансрейтор. Это Олег хотел поговорить с Александром.
– Откуда эта музыка? – спросил он.
– Ты о Луи Армстронге? Не знаю. Наверное, недалеко от нас её играют.
– Я, кажется, сейчас определю, откуда, – сказал Жорж.
«Сейчас он найдёт трансрейтор! Если слухи о нём снова распространятся, мне придётся попрощаться с устройством!» – в ужасе подумал Александр.
Так оно и произошло. Жорж подошёл к полке, откуда доносился звук, внимательно прислушался и сказал:
– Не знаю, каким образом, но звук доносится из этого футляра.
Он посмотрел на «футляр» и воскликнул:
– Господи! Эта вещь ещё и мигает! Рассказывай, что это такое! Сейчас мы посмотрим, где внутри неё находится свеча, с помощью которой светится футляр!
И Жорж стал разбирать трансрейтор. В это время Александру стало не по себе. Ему показалось, что земля уходит из-под ног и он вот-вот упадёт. Так продолжалось несколько миллисекунд, но Карповой быстро опомнился.
– Нет!!! – на весь особняк закричал он.
– Почему нет? – удивился Жорж. – Я всего лишь посмотрю, как он устроен.
– Я тебе всё расскажу, только не порти эту вещь!
– Хорошо, – ответил он и положил устройство на место.
– Ты знаешь, что я пророк. Я знаю, что в конце девятнадцатого века начнут пользоваться электричеством, хотя этот термин ввел ещё в 1600 году в своём сочинении «О магните, магнитных телах и о большом магните – Земле» Вильям Гилберт. Это мигание было не от свечи, а от батарейки.
– Ты имеешь в виду подразделение в артиллерии? – спросил Жорж.
– Нет. Подразделение в артиллерии – это батарея, – разъяснил Карповой. – А я говорю о батарейке. Можешь посмотреть, что она собой представляет.
Он выключил трансрейтор и достал батарейку.
– А она работает от зарядки электроэнергией.
– О, Господи! – воскликнул Жорж.
Александр снова включил устройство.
– Смотри в объектив, когда я скажу.
– А что такое объектив? – поинтересовался д’Юррель.
– Вот эта вещь, – Александр показал на объектив фотокамеры в трансрейторе.
Он включил фотокамеру, поставил её на десятисекундную задержку, чтобы через десять секунд был создан кадр, отошёл вместе с Жоржем чуть-чуть дальше, и они стали смотреть в объектив.
– А эта штука не убьёт меня? – поинтересовался Жорж.
– Нет. Не шевели губами, – быстро ответил Александр.
Через три секунды кадр был сделан.
– Теперь смотри, – Карповой показал фотографию Жоржу.
– Кто эти двое? – спросил он.
– Это – ты, а это – я.
– Как это?
– Чтобы тебе было понятно, объясню так: это мгновенное сохранение панорамы.
– Что-то наподобие рисунка? – уточнил Жорж.
– Да, но намного быстрее и точнее. Первая фотография появится лишь в тысяча восемьсот двадцать шестом году, то есть через тридцать пять лет. У вас ещё есть шанс застать это. Только она будет чёрно-белая и в очень плохом качестве.
– Но эта фотография – цветная!
– Да. Она цифровая, а такие фотографии появятся только в конце двадцатого века.
– Как ты её сделал? Ты ведь сказал, что её изобретут через тридцать пять лет!
– Я предсказал это, предсказал устройство этого аппарата и сделал его сам.
– Почему ты не хочешь рассказать всем сейчас об этом изобретении?
– Судьбой предначертано, что его изобрету не я, а я не могу изменить судьбу, – ответил Александр.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что если я попытаюсь запатентовать его, это изобретение могут не принять, меня обвинят бог знает в чём, и всё равно первым изобретателем в памяти людей останется тот, кто изобретёт фотографию в тысяча восемьсот двадцать шестом году.
– Неужели это действительно я?! – продолжал удивляться д’Юррель.
– Как видишь. Теперь посмотри это!
Он показал видео взятия Бастилии.
– Это называется видео. Его первые изобретут братья Люмьер в тысяча восемьсот девяносто пятом году.
– Но тут показано взятие Бастилии! Среди этих людей находится Николя!
– Мы не можем его увидеть. Тут слишком много людей.
– Я, кажется, начинаю понимать, почему вас боится пол-Парижа! – воскликнул Жорж, и ему неожиданно стало не по себе.

Глава XXII

Александр был шокирован своим поступком, потому что Жорж мог всем рассказать об устройстве, и охота на трансрейтор могла бы возобновиться.
«Какую глупость я совершил! – подумал Карповой. – Теперь я потеряю не только друга, но и устройство!»
Александр усадил Жоржа на лошадь и отвёз в госпиталь. Он всё еще не пришёл в сознание, и Карповой, оставив его, отправился домой.
Уже в особняке Александр связался с братом. Олег не сразу ответил, но, тем не менее, разговор состоялся.
– Олег, я тебя хотел попросить…
– Почему ты не ответил сразу, как только я позвонил тебе? – перебил брат.
– Не мог. Понимаешь, это долгая история. Поскольку я знаю всё, что случится с французским государством до двадцать первого века, я устроился работать пророком. Каждый день у меня клиенты, и они могут услышать звонок трансрейтора. А я уже один раз чуть на виселицу не отправился, потому что твоё изобретение назвали дьявольским! Поэтому я попрошу тебя связываться со мной только ночью!
– Меня ведь услышат!
– А на что тебе дано QMD? Им и пользуйся!
– Точно!
– Кстати, а почему ты сразу не ответил?
– Переходил в другую комнату. Ты же сам просил никому не рассказывать о том, что я знаю твоё месторасположение. Представь себе, как мне только не приходилось врать, чтобы родственники не вызывали милицию! Для них ты находишься в экспедиции в Южной Америке. В археологической экспедиции. Меня уже родственники каждый месяц допрашивают, когда ты вернёшься, и я всё время говорю, что не могу связаться с тобой.
– Представляю себе, как они переживают, – посочувствовал Александр.
– А ситуация всё ухудшается! – продолжил Олег. – Отец уже собирается статью в журнал написать, что сына послали в экспедицию и его до сих пор нет, когда прошло уже два с половиной года! Конечно, родные понимают, что экспедиции могут быть такими по продолжительности, но их обеспокоивает то, что с тобой нельзя связаться!
– Почему ты их не свяжешь со мной и не скажешь, что я сейчас в Южной Америке?
– А это – идея!
– Ладно, зови их!
Через несколько секунд Александр услышал голос мамы:
– Саша, привет.
– Привет.
– Как у тебя дела? Мы уже по тебе соскучились.
– У меня всё отлично. Сейчас в Южной Америке нахожусь, в экспедиции.
– А когда ты успел стать археологом?
– Перед отъездом.
– Самое интересное, что ты брал книги про Французскую революцию, а уехал в гости к инкам.
– Я сделал ошибку. Я понял, что меня больше тянет к инкам, чем к французам, – продолжал врать Александр.
– Я хотела спросить, когда ты вернёшься домой.
Этот вопрос поставил Карпового в тупик. Он действительно не знал, когда вернётся, и ответил:
– Это зависит от того, найдём ли мы что-то ценное во время раскопок или нет. Ну, я думаю, что не раньше, чем через полгода.
– Как долго ждать! А почему ты сразу нам не сказал, перед отъездом.
Это был очередной «тупиковый» вопрос. Александр снова придумал отговорку, но на этот раз абсурдную.
– Как только в тот день я пришёл в университет, мне сказали, что прямо сейчас отправляется экспедиция в Южную Америку, и я обязан ехать.
– А почему меня не предупредили в университете?
– Они, наверное, думали, что ты знаешь.
– Я пойду ругаться в университет!
– Не надо, это я виноват.
– Хорошо, не буду.
– Мы все ждём твоего возвращения! Пока.
– Пока.
Когда разговор прекратился, Александр подумал:
«А вдруг я здесь на всю жизнь останусь?! Тогда родные точно подадут в суд на организаторов несуществующей экспедиции, выяснят, что её нет, и получится, что я подведу Олега, которого непременно уличат во лжи! А, может, всё-таки рассказать им правду?»
Он ещё немного подумал, походил по комнате из стороны в сторону, и на лице его выступил пот. Но Карповой всё-таки решил:
«Нет. То, что я вернусь в двадцать первый век, ещё есть вероятность, и у них не будет надобности узнать правду, но, если я расскажу им всё сейчас, инфаркта не избежать… А, может быть, даже инсульта. Нет, не буду говорить. Пусть я так и останусь с инками в Южной Америке!»
Александр решил, что трансрейтор следует прятать в надёжное место. Он сначала попробовал спрятать устройство под паркетом. Карповой стал искать паркетную доску, которую снять сложнее всего. Это было нужно для того, чтобы трансрейтор было трудно найти. Таких досок было много, но Александр остановился на той, которая находилась по центру комнаты. Под неё он и положил трансрейтор.
Было уже десять вечера, и Карповой со спокойной душой лёг спать. Но посреди ночи он проснулся:
«Трансрейтор находится под паркетом. А ведь его могут раздавить!»
Александр вскочил с постели и принялся вытаскивать устройство. Он уже вытащил доску, но трансрейтора под ней не было. Тут Карповой понял, какую глупую ошибку он допустил: он даже не запомнил доску, под которую положил устройство. При этом было темно, и Александру было трудно сориентироваться. Сотовый уже давно разрядился, свечей у Карпового не было, так как он всегда использовал трансрейтор в качестве источника света, поэтому светить было не чем.
На лбу Александра выступил холодный пот.
«Хоть бы Олег позвонил!» – подумал он.
Но тот и не думал звонить. Александр подождал час, понял, что ожидание бессмысленно, и стал думать, что можно предпринять. Комната была слишком большая, и быстро поднять все паркетные доски в центре комнаты, и найти трансрейтор было не так уж и легко. Тем не менее, Карповой взялся за это дело.
Начал он с самой середины комнаты. Чтобы не запутаться, какую доску он проверял, а какую – нет, Александр не ставил на место проверенные доски, а клал их около своей кровати. Карповой был уверен, что в том районе нет устройства.
И оказался прав. Проверив двадцать шестую доску, он, наконец-таки, достиг цели. Трансрейтор действительно находился далеко от кровати. Потом Александр стал класть доски на место. К собственному удивлению он заметил, что снимать доски было легче, чем ставить обратно. Это было из-за темноты. Карповой не видел, куда класть паркет, поэтому на эту работу у него ушло полчаса.
Конечно, Александр мог сделать это утром за десять минут, но ему мешало одно: он не переносил бардак. А разбросанные паркетные доски и большая дыра в полу являлись самым настоящим бардаком. Из-за этого Карповой не смог бы заснуть, и ему пришлось наводить порядок ночью.
Александр облегчённо вздохнул. Тут его взгляд упал на секретер.
«Как я сразу не догадался?! – подумал Карповой. – Это же отличное место для хранения трансрейтора. Хорошо, что Пьер оставил эту вещь, а не забрал с собой!»
Карповой подошёл к секретеру и оглядел его со всех сторон. Он искал ключ, но почему-то нигде не мог его найти.
«Неужели Пьер забрал ключ с собой?» – удивился Александр.
Но он вспомнил известную басню Крылова про ларчик и попробовал открыть секретер способом, описываемым в басне. У Карпового получилось. Он открыл передний ящик и увидел внутри него ключ. Александр открыл остальные дверцы секретера и спрятал трансрейтор в самое дальнее отделение. Ключ Карповой положил на большой шкаф, и ключа не было заметно.
Теперь Александр со спокойной душой мог продолжать спать. Вернее, не с такой уж и спокойной: Жорж мог всем рассказать об увиденном чуде, и трансрейтора Александр бы лишился, но всё-таки Карповой верил в лучшее.

Глава XXIII

На следующее утро Карповой первым делом отправился к Жоржу в госпиталь. У него было подозрение, что д’Юррель не захочет видеть его. Александр всё время вспоминал последние слова Жоржа и ещё раз подумал, стоит ли ему идти в госпиталь. Но немного поразмыслив, Карповой решил, что всё же стоит.
Погода была ясная, и в воздухе не пахло дождём. Так продолжалось недолго, и, когда Александр был уже на полпути, началась гроза. Несмотря на далёкие раскаты грома дождь был мелким, и Карповой не обратил на грозу никакого внимания, но вскоре пошёл сильнейший ливень, поднялся не менее сильный ветер, засверкала молния, и грянул гром.
Гроза была по-настоящему «жестокой». Улицы города сразу опустели. Ветер, а точнее, ураган, вырывал с корнями деревья. Карповой даже заметил несколько дверей, которые уносил с собой ветер. В несколько деревьев ударила молния. Дождь полил ещё сильнее.
Идти до особняка Александру было не близко, до госпиталя – тоже, если учесть, что он решил в этот день пройтись пешком и не поехал на лошади. Карповой решил где-то переждать дождь, хотя уже насквозь промок. Он стал стучаться в ближайшие дома, но в такую погоду никто не решался не только выходить на улицу, но и открыть дверь. Как пророка Александра не узнали потому, что он был мокрый с ног до головы и очень не похож на себя. Да Карповой и сам бы себя не узнал.
Когда он понял, что стучаться бессмысленно, он решил переждать грозу под ближайшим деревом. Посидев минут пятнадцать, Александр увидел, что гроза и не думает прекращаться, а даже усиливается. Но через три минуты в соседнее дерево ударила молния. Карповой сразу отпрянул от того места. Он удивился, как мог забыть, что опасно сидеть под деревьями во время грозы. Александр подумал:
«Я уже и так промок, что хуже некуда. Лучше не буду терять время и продолжу путь».
И он продолжил идти к своему другу, а может быть, бывшему другу Жоржу. Пока Карповой шёл, он время от времени слышал крики о каком-то сумасшедшем. Александр подумал, что это о нём, и мысленно согласился с кричащими, потому что идти по улице в такую погоду мог только сумасшедший.
Но, наконец-то, он добрался до госпиталя. Карповой спросил, в какой палате лежит мсье д’Юррель, и направился туда. Но сразу попасть в палату ему не удалось: у Жоржа был врач.
Александр присел на стул. В госпитале почти никого не было, только медики. На соседнем стуле сидел какой-то человек.
– Вы тоже в восьмую палату? – спросил он.
– Да.
– А кем вы приходитесь больному?
– Я его друг, – ответил Карповой, хотя не был уверен, что д’Юррель останется его другом.
– А я – брат. Александр.
– Какое совпадение! Меня тоже зовут Александр! – воскликнул Карповой, пожимая руку д’Юррелю.
– Представьте себе, я совершенно случайно узнал, что мой брат здесь. У меня друзья работают в этом госпитале, и я зашёл их проведать. Мне сказали, что Жорж здесь.
«Надеюсь, он не знает, что здесь Жорж из-за трансрейтора!» – подумал Карповой и решил сменить тему.
– Гроза уже закончилась, – сказал он.
– Да, кстати, был такой сильный ливень! Надеюсь, вы не попали под него?
Вопрос был явно некстати, так как по Карповому было видно, что он промок насквозь.
– К сожалению, попал, – ответил Карповой, радуясь, что ему удалось удачно сменить тему.
– Мой вопрос был глупый, потому что по вам и так видно, что грозы вы не избежали.
– Это был просто ужас! Такой стихии я не видел за всю свою жизнь! – признался Александр.
– По правде говоря, я тоже. Я даже удивляюсь, как вы выжили. Молнии сверкали каждую секунду, да и ветер был не слабый.
– Как видите, я живой и здоровый.
– Насчёт второго, извините, могу не согласиться. Кто это выходит на улицу в такую погоду?
– Вы намекаете на то, что я сумасшедший? А я вам отвечу: когда я направился в госпиталь, грозы ещё не было, – она началась, когда я был на полпути к госпиталю. Деваться мне было некуда, и пришлось продолжать идти к госпиталю. Кстати, вы не единственный, кто так думает.
– Я намекал не только на это. Вы можете простудиться.
– За меня не беспокойтесь, обойдусь.
Но Александр д’Юррель всё же был прав: был ещё только конец февраля, а на Карповом и сухого места не было.
В это время из восьмой палаты вышел врач.
– У вашего брата провалы в памяти, – сообщил он Александру д’Юррелю. – Он помнит всё кроме того, что происходило в последние пятнадцать минут до потери сознания. По крайней мере, он сказал, что смутно помнит разговор с каким-то человеком. Ваш брат даже не помнит, с каким именно человеком он говорил и суть разговора. Потом – темнота и ничего больше.
– Понятно, – ответил д’Юррель.
«Интересно, он и вправду не помнит про трансрейтор или понял, что нельзя это разглашать? – спросил себя Карповой. – Оба варианта для меня выгодны, но, когда мы с ним поговорим, я всё пойму».
Александр д’Юррель по характеру был чем-то похож на Жоржа. Он тоже был гуманным, но, тем не менее, он тоже был несдержанным. Иногда бывало, что Жорж очень сильно кипятился, а Александр наоборот был совершенно спокоен, хотя проблемы, как правило, касались их обоих, а бывало и наоборот.
Д’Юррель зашёл к брату, а Карповой решил подождать в холле. Минут через пятнадцать братья вышли. Жоржа выписали, сказав, что память к нему со временем вернётся.
Увидев Александра Карпового, Жорж сказал:
– Познакомьтесь. Это…
– Мы уже знакомы, – перебил его брат. – Оказалось, что мы – тёзки.
– Ничего в нём не замечаешь? – спросил Жорж.
– Нет, а что?
– Это же пророк.
– Александр? – не поверил д’Юррель.
– Да, – с полной уверенностью ответил Жорж.
– Тогда, может, что-то предскажете мне? – спросил Александр.
– В особняке, – пообещал Карповой.
– Но сначала мы зайдём ко мне, – сказал Жорж, – сообщим, что я жив и здоров.
Когда они пришли в дом д’Юррелей, они узнали о том, что произошло накануне, во время их отсутствия.
– Мсье Жорж! – воскликнул Луи. – Слава богу, что вы вернулись с мсье Александром! Произошло несчастье! Сегодня ночью скончался ваш отец!
– Как, скончался? – после недолгого молчания упавшим голосом спросил Жорж. – От чего?
– Его убили… Зверски убили.
– Кто убил? – спросил Александр д’Юррель, трясясь от злости.
– Не могу знать. Мне доложили, что его нашли на какой-то пустынной улице. Он был весь в крови.
– Почему нам не сообщили об этом в госпитале? – хором спросили братья д’Юррели.
– Вашего отца там не было, – ответил Луи. – Он здесь.
Только сейчас они увидели тело, накрытое покрывалом.
– Во что бы то ни стало, я выясню, кто убил отца, и жестоко отомщу! – закричал Александр д’Юррель.
– Вряд ли мы его найдём, – ответил Жорж.
– А я всё-таки найду! – продолжал негодовать брат.
– Прибьют тебя, как муху, и все твои поиски закончатся, – возразил Жорж. – Я понимаю, что я тоже иногда не сдерживаюсь и обещаю отомстить, но в этой ситуации я призываю тебя трезво смотреть на вещи. Твоя месть вряд ли будет успешна.
– Не любишь ты своего отца, – с упрёком ответил брату Александр.
– Во-первых, я такого не говорил. Во-вторых, отца уже не вернёшь. В-третьих, ты очень сильно рискуешь. Ты не знаешь, кто это сделал, а они, скорее всего, знают тебя и твоё местонахождение! – сказал Жорж.
– Даже если я умру, отец будет отомщён.
– Но не вернётся, – добавил Жорж.
– Ладно, согласен, – сказал Александр д’Юррель, а сам подумал:
«Я этого так не оставлю!»
Но тут вмешался до сих пор молчавший «пророк».
– Александр, Жорж прав. Лучше не надо.
И, чтобы окончательно убедить мстителя, добавил:
– Я вижу, что ты погибнешь, если отправишься мстить.
– Ладно, пророку я поверю, – сказал д’Юррель.
Братья стали обсуждать, в какой день будут похороны, а Карповой ушёл в свой особняк. Он продолжал вести дневник в трансрейторе. Александр написал уже сто две страницы, подробно описывая важные события его времяпровождения во Франции.
Через два часа к нему пришёл Жорж, сказал, что похороны намечаются на послезавтра, и попросил его прийти.
В этот день клиентов почему-то не было, и «предсказывать» Карповому не пришлось. До вечера он писал в дневнике, а в десять вечера лёг спать.
Но среди ночи Александр проснулся. Его сильно знобило и трясло, был жар. Карповой понял, что Александр д’Юррель в госпитале оказался прав.
«Скорее всего, это грипп или воспаление лёгких», – подумал Александр.
Ему было очень плохо, и он не смог заснуть. Утром у Карпового не было сил даже встать с постели.
«Хоть бы пришёл Жорж и отвёз меня в госпиталь!» – думал он.
Но Жорж не приходил. Они с братом и матерью готовились к похоронам отца. Д’Юррели даже сообщили брату Жоржа, который жил в Италии, о смерти отца, и тот сразу же поехал во Францию. Похороны перенесли на десять дней.
«А если Жорж не придёт до вечера, я могу и дуба дать!» – подумал Карповой.
Уже наступил вечер, ни клиенты, ни д’Юррели не приходили, а Александру становилось всё хуже и хуже. Он уже приготовился к смерти, как в дверь постучали.
Из последних сил Карповой встал с кровати, вышел во двор и открыл дверь. Перед ним стоял Андре.
– Привет! – сказал он. – Пришёл тебя проведать.
– Как раз кстати, – еле шевеля языком, ответил Александр. – Мне очень плохо, отвези меня в госпиталь.
– Без проблем, – ответил Мюрсо и помог Карповому сесть на лошадь.
Когда они доехали, и Александр уже лежал в палате, он сказал:
– Передай Жоржу д’Юррелю, что я здесь.
– Д’Юррелю? Разве его не убили вчера?
– Это его отца. А откуда ты знаешь?
– Слышал, как убийца говорил, что он идёт к д’Юррелю.
– А кто убийца?
– Ремесленник. Он живёт на моей улице.
– Имя! – Карповой говорил уже из последних сил. – Назови его имя!
– Рауль Менфер. У него с д’Юррелем были давние счёты.
– Скажи имя убийцы Жоржу. Они сами разберутся, что нужно делать.
Александр назвал адрес Жоржа, и Мюрсо уехал.
После этого подошли врачи. Они стали о чём-то спрашивать Карпового, но тот уже не мог говорить. Медики поставили диагноз: воспаление лёгких.
«Так я и думал! – в ужасе подумал Карповой. – Наверняка, врачи восемнадцатого века недостаточно хорошо умеют лечить людей от этой болезни!»
А в это время Андре уже подъезжал к дому д’Юррелей. Он подошёл и постучался, но дверь никто не открыл. Александр д’Юррель увидел незнакомца из окна и произнёс:
– Дверь лучше не открывать! Это, может быть, убийца отца пришёл за нами. Подождём, пока отойдёт. С другой стороны, вдруг это нормальный человек и мы будем выглядеть странно, если с оружием в руках встретим его. Поэтому лучше просто выждать.
Жорж и Луи кивнули. Андре не слышал этих слов и подождал ещё пять минут. Тогда он начал думать, как выполнить поручение. Нужно было написать, но на чём? Мюрсо понял, что никакой бумаги из дома не брал. Карандаш был, но не писать же на двери.
Тут Андре осенило.
«Бумага, на которой записан адрес, с другой стороны чистая! Можно написать на ней!»
Он написал текст такого содержания:
«Жоржу д’Юррелю. Ваш друг пророк в госпитале, и на похороны прийти не сможет. Он просил это вам передать. Я знаю убийцу вашего отца. Это Рауль Менфер. Он живёт на моей улице, на два дома левее моего, если идти от Лувра. Мой адрес пророк знает. Андре Мюрсо, ремесленник, знакомый пророка».
Андре ушёл, а Луи подал записку Жоржу. Тот посмотрел и сказал:
– Тут только адрес нашего дома, и больше ничего.
– Ты уверен? – спросил Александр и взял записку. – Посмотри, на обратной стороне для тебя послание!
Жорж перевернул бумажку и стал читать про себя.
– Неужто, от любовницы? – осведомился Александр.
– Не говори глупости. От Андре Мюрсо.
– Это ещё кто такой?
– Знакомый Карпового.
– Читай, что он пишет! – потребовал Александр.
Жорж прочитал записку.
– Скорее всего, это ловушка, – сказал Александр. – Он может поджидать нас рядом с госпиталем и убить, как и отца. Лучше не рисковать.
– Ты думаешь, это он убийца? – спросил Жорж.
На его лице был ужас.
– Нет, но возможно.
– А как мы это проверим? Не пойдём же мы в пасть волку?
– Конечно, нет, – ответил Александр. – В госпиталь мы не пойдём. Пошлём туда Луи.
– Луи? Ты же знаешь его болезнь!
– Ничего. Мы пообещаем большое вознаграждение, и он пойдёт хоть на край света!
– Ладно. Луи!
– Мсье д’Юррель, вы звали? – спросил Луи.
– Да. Мы хотим дать тебе одно поручение.
– Какое? – спросил он.
Глаза у слуги горели.
– Сейчас скажем. Сходи к особняку Дормера, проверь, есть ли кто-то там. Если дверь откроет пророк, возвращайся вместе с ним домой. Пророка ты видел. Если его нет, сходи в госпиталь, спроси про Александра Карпового. Если его и там нет, возвращайся, если же он там спроси у него, знаком ли он с Андре Мюрсо и давал ли он Мюрсо наш адрес. Если знаком, узнай его адрес. Потом возвращайся. Лошадь не используй, её могут узнать, и убить тебя, приняв за д’Юрреля. На всякий случай возьми записку Мюрсо. Всё понял?
– Да.
– Повтори.
– В особняк Дормера, потом в госпиталь, спросить про Александра Карпового, у него узнать про Андре Мюрсо, узнать его адрес, идти домой. Лошадь не использовать.
– Молодец! – похвалил Жорж. – И ещё: если всё выполнишь, получишь большое вознаграждение. Вот тебе пятьсот ливров авансом. Ступай!
Луи ушёл.
– Мы сейчас в очень большой опасности! – произнёс Александр, и Жорж утвердительно кивнул головой.

Глава XXIV

В это время Луи шёл к особняку. Он думал, почему это поручили ему. Ведь они могли и сами сходить туда, что они раньше и делали. Но Луи всё-таки был слуга и был обязан выполнять приказания, и он молча продолжил идти.
Когда Луи дошёл, он увидел целую очередь.
«Это, наверное, люди пришли за предсказаниями!» – подумал он.
Только Луи собирался уходить, кто-то его окликнул:
– Вы тоже к пророку?
– Нет, – ответил он, помня то, что ему поручили.
– Представьте себе, мы уже ждём его два часа, а его всё нет и нет!
– Странно, – произнёс слуга и подумал:
«Значит, в особняке его нет! Пойду в госпиталь!»
Дойдя до госпиталя, он спросил про Карпового. Тот находился в двенадцатой палате. Луи попытался к нему пройти, но врачи запретили его посещение.
– Чёрт! – выругался Луи и подумал:
«Если меня уличат в том, что я посетил Карпового, меня могут тоже положить в какую-то палату, будут обследовать, и я потеряю время! А мне нельзя терять ни минуты, так как должен выполнить поручение очень быстро!»
Он уже собирался возвращаться к д’Юррелям, но ему не хотелось «проваливать» столь важное поручение. Луи начал думать, как попасть к «пророку». Вдруг мимо прошёл врач, который был очень похож на него. Слуга подошёл к доктору и сказал:
– У меня к вам дело.
– Какое? – спросил врач.
– Очень важное! – заговорщицким тоном ответил Луи.
– Давайте поконкретнее.
– Хорошо. Давайте вы мне на время дадите свою одежду.
– Это ещё зачем? – удивился доктор.
– Нужно. Всего на пятнадцать минут.
– А почему именно я?
– Мы с вами лицом похожи!
– Кстати, я тоже это заметил. Но то, что вы просите, – нарушение устава госпиталя. Никто не имеет права одеваться в форму врача, если таковым не является, или не работает в нашем госпитале.
– Хорошо. Я вам заплачу сто ливров.
– Двести.
– Идёт!
За госпиталем Луи переоделся в форму врача, расплатился и направился в двенадцатую палату.
– Здравствуйте, доктор, – прошептал Карповой, когда Луи зашёл к нему.
– Я не доктор! – в ответ прошептал слуга. – Я Луи, слуга д’Юрреля. Значит, вы действительно в госпитале и автор записки не соврал. Чем вы больны?
– У меня воспаление лёгких.
– Очень плохо. А как вы заболели?
– Да, господи. Вчера во время грозы промок и наплевал на это. Так и заболел. А о каком авторе записки вы сказали?
– Об Андре Мюрсо. Вы знаете его.
– Конечно. Мы – старые знакомые. А что за записка?
– Вот она, – Луи дал Карповому записку.
Тот прочитал.
– Адрес д’Юррелей записывал Мюрсо, а записка написана человеком с тем же почерком, – сказал Александр.
– Вы уверены, что он не может быть убийцей?
– Уверен.
Он действительно был уверен, что после случая около скульптуры всадника Мюрсо исправился в лучшую сторону.
– Вы дали ему адрес Жоржа?
– Дал.
– Ладно. Дайте мне сейчас адрес Мюрсо.
Александр прекрасно помнил этот адрес. Он записал его на листке бумаги, где была записка, и отдал его Луи. Тот поблагодарил Карпового, вернул одежду врачу и пошёл домой.

Глава XXV

– Ну, что? Узнал что-нибудь? – спросил Жорж, как только Луи вернулся.
– Да. Пророк в госпитале. Он хорошо знает Мюрсо. Вот его адрес, – Луи протянул листок бумаги.
– Хорошо, – протянул Александр д’Юррель. – Но мне кажется, что не стоит доверять этому Мюрсо. Луи, ты свободен. Возьми тысячу ливров.
Тот ушёл.
– Я, кажется, понял, как мы можем проверить, правду сказал Андре или нет! – воскликнул Жорж.
– Ну? – спросил Александр.
– Адрес Менфера у нас есть. Можно, ничего не сказав Мюрсо, пройти к дому Рауля. Может быть, что-нибудь выясним.
– Ты с ума сошёл? Мы не пошли в госпиталь, когда не были уверены, убьют нас или нет, а тут ты собрался прямо в логово убийцы! – упрекнул брата Александр.
– Луи может не справиться с этим, – ответил Жорж. – Ты единственный из нас, кто видел Мюрсо. Нам может пригодиться это.
– Карповой может описать Мюрсо Луи.
– Как бы он не описал, всё равно, когда сам видел, проще. Хорошо, сделаем так. Мы пойдём втроём: я, ты и Луи.
– А пророк? – перебил его Александр.
– Луи! Что с пророком?
– Мсье д’Юррель. Разрешите доложить. У него воспаление лёгких.
– Тогда пусть лечится, – сказал Жорж. – Значит, мы берём по пистолету, а Луи – два. Он хорошо стреляет даже левой рукой. Подходим к дому Менфера и находимся там до десяти вечера. То есть, три часа. К семи вечера мы должны быть там. А ещё лучше провести в ремесленной слободе всю ночь. Возможно, мы что-то выясним.
– Возможно, – ответил Александр. – А если не выясним?
– Ну, не выясним, значит, не выясним. А ты предложи другой план.
Александр подумал, но придумать ничего не смог.
– Если нас узнают, что будем делать? – спросил он.
– Нас не узнают. Мы можем загримироваться. Александр, у тебя есть усы, чтобы наклеить. Ты же работал в театре.
– А ты прав. Нужно бы нам наклеить усы и бороду.
– И я так думаю.
– Ладно. Сделаем, как ты сказал. Только, если кто-то из нас погибнет, это будет на твоей совести, Жорж.
– Ладно. Пошли.
Они сказали Луи, что нужно делать, и вместе отправились в ремесленную слободу. Но сначала зашли к Александру домой за маскировкой. Они решили идти от Лувра, как и было указано в записке.
Дойдя до дома Мюрсо, Жорж сказал:
– Вот он. Мы почти у цели.
Они прошли на два дома левее, и прочитали надпись:
«Дом гончара Рауля Менфера».
– С адресом Мюрсо не обманул! – сказал Александр. Теперь надо проверить, Менфер ли убийца.
– Будем следить! – сказал Жорж.
– Но так, чтобы никто ничего не заподозрил! – ответил Александр.
– Разрешите дать совет! – произнёс Луи.
– Говори.
– Самое лучшее – притвориться бездомными. Тогда никто ничего не заподозрит!
– А это дельный совет! – воскликнул Жорж.
– Точно! – подхватил Александр.
Братья взглянули на Луи: тот уже сидел с протянутой рукой на мешке с оружием. Оружие положили в мешок, чтобы никто ничего не заподозрил.
– Последуем его примеру! – решили д’Юррели и сели рядом с Луи.
Прошло полчаса, но в доме Менфера ничего не было ни видно, ни слышно.
– Сколько ещё ждать? – спросил Луи.
– Мы не уйдём отсюда, пока ничего не выясним.
– Я уже есть хочу.
– Держи, – сказал Александр и протянул ему кусок сухаря. – Больше не проси.
– Ладно.
Через полчаса к дому Менфера подошёл Мюрсо.
– Это он! – еле слышно прошептал Александр. – Андре.
– Ты уверен? – спросил Жорж.
– Да.
– Я его видел два года назад! Он хотел зарезать пророка!
– За что?
– Не знаю.
– Но мсье Карповой сказал, что это хороший человек! – вмешался Луи. – Извините.
– Он так сказал? – спросил Александр.
– Да.
– Знаешь, брат, – сказал Жорж, обращаясь к Александру. – За два года человек может сильно измениться.
– Ладно. Лучше послушаем, о чём они говорят.
– Да.
Они прислушались. Из окна было видно, кто говорит, поэтому они смогли отличить речь Мюрсо от речи Менфера.
– Что у тебя было с д’Юррелем? – спросил Мюрсо.
– Они говорят о нас! – сказал Жорж, но его перебил Александр:
– Тихо!
Они продолжали слушать.
– Мы давно поссорились, – ответил Менфер.
– Из-за чего?
– Этот старик один раз увидел, как я занимаюсь воровством, и грозился заявить на меня в полицию.
– А ты?
– А я собирался прикончить его. Что я, собственно говоря, и сделал.
– Значит, это ты, гад! – процедил Жорж, но Александр снова сделал ему замечание.
– Ты? – спросил Андре.
– Да, я. Зря ты мне не помог.
– Не зря. Знаешь, я уже не тот урод, которым был раньше. Помнишь трансрейтор?
– Конечно, помню, – ответил Рауль.
– Из-за желания заполучить его я стал плохим человеком, – продолжал Андре. – Но однажды моя жизнь была в руках пророка. Ты его знаешь. Он мог убить меня моим же ножом. Я заслуживал этого, потому что сам хотел его убить… Но пророк даровал мне жизнь! И тогда я понял, что охота за чудо-устройством и желание убить из-за него человека – не смысл жизни. И я понял, что ещё не поздно исправиться, и решил сделать это.
– Посадит за решётку тебя пророк, тогда будешь знать! – воскликнул Менфер.
– Не посадит. Он благородный человек. Возможно, мы скоро станем друзьями.
– «Друзьями»! – передразнил его Рауль. – Теперь я понял, почему Жак перестал дружить с тобой!
– Жак такой же, как и ты. А я – нет.
– Тогда нам больше не о чем разговаривать. Проваливай! – закричал Менфер.
Андре ушёл.
– Всё. Мы выяснили всё, что хотели, – сказал Александр. – Возвращаемся домой.
– Надо только спросить у Карпового, правда ли то, что сказал Мюрсо, – произнёс Жорж.
– К пророку не пускают, – вмешался Луи.
– А как ты прошёл?
– Заплатил доктору двести ливров, и он мне одолжил свою форму врача.
– Вот тебе компенсация в двести ливров, – сказал Жорж и дал деньги Луи. – Вернёшься домой, получишь ещё пятьсот, одолжишь форму у этого же доктора и спросишь у Карпового, правду ли сказал Андре.
– Слушаюсь, – ответил Луи.
– Должен сказать, что нам крупно повезло! – воскликнул Жорж. – Мы, можно сказать, избрали самый безнадёжный план, и при этом добились своей цели!
– Не совсем, – поправил его Александр. – Луи ещё следует поговорить с Карповым.
– С этим он справится, я уверен.
Они дошли до дома. Жорж сказал:
– Луи! Ты помнишь, что от тебя требуется?
– Да, мсье! Спросить у пророка, правда ли то, что рассказал Мюрсо.
– Да. Молодец. На всякий случай возьми пятьсот ливров и ступай.
Луи отправился в госпиталь. Пока он шёл, пробило половину десятого вечера.
«Нет смысла туда идти, – думал Луи. – Этот врач наверняка ушёл».
И он не ошибся: тот врач действительно ушёл полтора часа назад. Луи сел на стул в холле и стал думать, как пройти в палату к Карповому. Врачей уже не было, кроме дежурного. Но, тем не менее, зайти просто так к пророку было опасно, так как кто-то из задержавшихся врачей, если они и были, мог заглянуть к пациенту и увидеть постороннего человека. Луи стал заглядывать в палаты, но там не было никого, кроме больных. Но только на двери двенадцатой палаты было написано, что посещение данного больного запрещено, чтобы не занести инфекцию.
– Чёрт! – тихо выругался Луи, чтобы его никто не услышал. – Если я сейчас зайду к пророку, и меня заметят, то меня задержат здесь до завтрашнего утра, а с приходом врачей начнётся обследование, которое может затянуться! Нет, так дело не пойдёт.
В комнате персонала всё так же сидел дежурный врач. Луи заглянул к нему в кабинет как бы случайно, но к тому же проверял, есть ли кто-нибудь из врачей ещё. Никого не было. Но в это время его окликнули:
– Мсье!
Луи подумал, что это относится не к нему, но зов повторился. Тогда слуга оглянулся. Его звал сонным голосом дежурный врач.
– Вам что-нибудь нужно? – осведомился Луи.
– Принеси, пожалуйста, воды из той бочки в конце коридора.
Дежурный врач дал ему кружку, и Луи пошёл за водой. Тут он нащупал у себя в кармане что-то твёрдое.
«Пузырёк со снотворным!» – решил Луи.
Он хранил его у себя с тех пор, как стал им пользоваться во время бессонницы.
«Ну, всё, мсье дежурный врач. Несколько лишних часиков поспите!» – подумал Луи и подсыпал в кружку небольшую дозу снотворного.
– Вот, – сказал он врачу.
– Спасибо вам большое, мсье!
Дежурный врач выпил воду, и через две минуты уже лежал на кушетке в своём кабинете.
«Полдела сделано! Осталось только пообщаться с пророком», – подумал Луи.
Он вошёл в двенадцатую палату, но Карповой уже спал. Луи попытался растормошить его, но и это не помогло. Он подумал, что пророк уже умер. Луи пальцами коснулся шеи Карпового. Прощупывался слабый пульс. Но как же разбудить Карпового? Взгляд Луи упал на полку с пятью небольшими банками с лекарствами.
«Они должны помочь!» – подумал он, открыл первую банку и поднёс к носу «пророка».
Не помогло. Эксперименты со второй и третьей банкой тоже не увенчались успехом. Но, когда Луи использовал четвёртую, Карповой неожиданно вздрогнул и присел на кушетку.
– Луи, это снова ты!
– Да. Вы в курсе, что вас запрещено посещать?
– В курсе. Просто эти врачи лечат плохо и не хотят утруждать себя лечением новых больных. Бывает, что человек выздоравливает за два дня, а бывает, что больной лежит месяц и потом умирает. Я не утверждаю, что результат зависит только от качества лечения и от врачей. Это зависит и от желания больного.
– Вы хотите сказать, что у нас плохие врачи, мсье?
– Я не говорю, что они плохие, но и не специалисты высокого класса.
– Может быть, – согласился Луи. – Между прочим, парижские врачи лечат некоторые болезни по китайским методикам. А там очень хорошо развита медицина.
– Я рад. Ладно, приступай к делу. А то у меня уже слабость третий день, если я сейчас засну, то могу не узнать какую-то информацию.
– Ах, да! – вспомнил Луи. – Мы случайно подслушали разговор Мюрсо с Менфером.
– Подожди. Кто такие мы?
– Я, мсье Александр и мсье Жорж. Мы узнали адрес Менфера, а, если точнее, его в записке написал Мюрсо. Мы пошли сегодня вечером в ремесленную слободу, и нашли дом Рауля.
– А потом?
– Потом мы притворились нищими, чтобы никто ничего не заподозрил.
– Зачем вообще надо было идти к дому Рауля Менфера?
– Жорж и сам решил, что это глупо, но, тем не менее, мы узнали важную информацию. А ведь шли наудачу.
– Да вы, я вижу, любимцы Бога! – воскликнул Карповой. – Ничего толком не выяснив, идут к Менферу и узнают наиважнейшую информацию! По-моему, в жизни не всё так просто.
– Слушайте дальше. В дом Рауля вошёл Мюрсо. Они стали разговаривать. Андре упрекал Менфера в том, что тот убил отца д’Юррелей. Ещё он говорил, что стал порядочным человеком после одного случая. Мюрсо сказал, что его жизнь была в руках пророка, а я уверен, что он имел в виду вас, но вы не убили его, хотя он сказал, что заслуживал смерти. Ещё Андре добавил, что захотел изменить свою сущность. То, что он сказал, – правда?
– Да. Однажды он меня поджидал около железной статуи всадника за особняком, чтобы напасть.
– А для чего он хотел напасть на вас, мсье? – спросил Луи.
Александр решил, что не следует всё докладывать этому слуге, и ответил:
– Это неважно. Тогда я выбил оружие у него из руки. Пистолет лежал далеко от нас, нож был у меня в руках, а Мюрсо лежал, восстанавливаясь после моего удара в грудь. И я мог убить его… Но я не сделал этого, потому что понял, что этому человеку ещё не пора покинуть наш мир. И я не ошибся: если бы он вовремя не пришёл ко мне в особняк и не отвёз меня в госпиталь, я бы умер от болезни.
– Теперь я узнал всё, что хотел, – сказал Луи. – Спасибо за информацию и до свидания!
Он уже собирался уходить, но добавил:
– Желаю вам скорого выздоровления!
Луи вышел за дверь, а Александр пробормотал себе под нос:
– Скорое или нескорое выздоровление будет, – это сейчас не так важно. Главное, чтобы выздоровел!
И он снова заснул.

Глава XXVI

– Это правда! – сказал Луи, даже не поздоровавшись с д’Юррелями, как только добрался до дома.
– Что – правда? – спросил Жорж.
– То, что сказал Мюрсо.
– То есть, ты хочешь сказать, что Андре можно доверять? – уточнил Александр.
– Не я, а мсье Карповой.
– Хорошо, – сказал Жорж. – В таком случае нам нужно заявить в полицию на Менфера и позвать Мюрсо в свидетели.
– Какой же ты всё-таки наивный, Жорж! – воскликнул Александр.
– Ты не доверяешь пророку? – спросил Жорж.
– Пророку-то я доверяю, потому что ты с ним давно знаком и хорошо его знаешь, но Мюрсо ещё та птица. Он мог подслушать наш разговор перед тем, как мы отправились в ремесленную слободу. Наверняка, он просто разыгрывал спектакль в доме Рауля, чтобы мы стали доверять ему. А потом убийца сбежит из страны, не забыв взять с собой Мюрсо.
– Ты закончил? – спросил Жорж.
– Да.
– Если Андре нас подслушивал, значит, он был где-то рядом. Если он был где-то рядом, значит, он не мог не заметить Луи. Мюрсо мог убить или хоть как-то попытаться задержать нашего лакея. Какая должна быть интуиция у человека, чтобы понять, что он сможет услышать что-то важное в том доме, откуда выходит другой человек, и не поймать его, считая, что лучше не отвлекаться и продолжить слушать! При этом он должен был нас узнать, когда мы замаскировались под нищих. Мне кажется, что он не знает в лицо ни одного из нас, а замаскированного – и подавно. Есть ещё вариант, что Мюрсо и есть убийца. Но тогда почему ему в лицо в этом признался Менфер? Чтобы подыграть другу? В таком случае он очень сильно рискует, и мне кажется, что так никто не поступает. Так что, я опроверг все твои сомнения.
После этой речи воцарилось недолгое молчание, которое нарушил Александр д’Юррель.
– Всё же я ещё сомневаюсь, – произнёс он задумчиво.
– А я – нет. Даже Карповой, которого Андре чуть не убил, и тот не сомневается в том, что Мюрсо стал порядочным человеком. А теперь я тебе скажу вот что: ты сказал, что доверяешь пророку потому, что я его хорошо знаю, правильно? А пророк хорошо знает Мюрсо. Так почему же мы не можем ему доверять?
– Вот ты знаешь Карпового уже два с половиной года, если я не ошибаюсь. Пророк, наверное, столько же времени знает Андре. Мы уточним, как давно они знакомы. Ты когда-нибудь пытался зарезать пророка?
– Нет.
– А он пытался. И не один раз! Ты мне сам рассказывал, как спас Карпового от ножа Мюрсо.
– Да. Но Андре тоже спас пророка, когда отвёз его в госпиталь. Не забывай об этом.
– Ты прав. Тогда мы сначала заявим на Менфера, а потом посмотрим по обстоятельствам, брать Мюрсо в свидетели или нет. Мы не можем допустить, чтобы убийца нашего отца сбежал. Нужно будет дать адрес начальнику полиции.
– Пойдём завтра утром? – спросил Жорж.
– Нет. До завтрашнего утра преступник может сбежать. Пойдём сейчас же!
– А не поздно ли уже?
– Завтра будет ещё позже. Идём.
На этот раз Луи остался дома: он и так много сделал в этот день. В полицию пошли только братья д’Юррели. По пути они продолжали обсуждать Мюрсо. Александр продолжал доказывать, что Андре доверять нельзя, а Жорж доказывал обратное. Так, не придя к общему мнению, они подошли к зданию отделения полиции.
– Добрый вечер, мсье! – поздоровался Александр.
Начальник полиции сидел и дремал. От голоса д’Юрреля он вздрогнул.
– Да, да. Доброй ночи. Что вы хотите?
– Мы хотим подать иск на человека по имени Рауль Менфер.
– Значит, Рауль Менфер, – протянул полицейский. – Знакомая фамилия. На него уже заявляли. Только его вину доказать не удалось. Но сейчас это не так важно. По какому поводу вы хотите заявить на него?
– Мы обвиняем его в убийстве отца.
– На каких основаниях вы его в этом обвиняете?
– У нас есть свидетели, которые слышали, как Менфер говорил, что он убил мсье д’Юрреля.
– Ну, знаете ли, говорить можно всё, что угодно. Мне нужны вещественные доказательства.
– Мы теряем драгоценное время. Преступник может сбежать. Тем более, зачем ему говорить, что он убил д’Юрреля, если он не убивал его?
– Тоже верно, – ответил начальник полиции.
– Я могу вам даже дать его адрес, – сказал Жорж и протянул листок с адресом.
– Мы вас попросим арестовать его сегодня же, – добавил Александр.
– Хорошо, я отправлю туда несколько полицейских с ордером на арест.
Он позвал своих коллег, что-то сказал им, и они отправились к Менферу.
– Скажите на всякий случай свой адрес, – попросил начальник полиции.
Жорж написал.
– Завтра утром можете зайти узнать новости.
Александр и Жорж ушли, а тем временем полицейские ехали на лошадях в ремесленную слободу. Была почти полночь, когда они подъехали к дому Менфера.
– Надо убрать этого Мюрсо! – доносилось из дома. – Он всё знает.
Полицейские постучали в дверь, встав так, что из окна их не было заметно. Рауль открыл дверь, но встретил направленные на него пистолеты.
– Ни с места! У нас есть ордер на ваш арест.
Менфер молча повиновался и сел в карету. По бокам у него сидели полицейские и удерживали, чтобы не сбежал. Они поехали в отделение.
По дороге Рауль думал:
«Не нужно показывать, что это я убил д’Юрреля, если меня арестовали за это!»
– А за что меня арестовали? – спросил он.
– Приедем, куда следует, – узнаешь!
Они доехали до отделения.
– Мы доставили его, – сказал один из полицейских.
– Вы знаете, в чём вас обвиняют? – спросил начальник полиции Менфера.
– Не могу знать, мсье.
– Вас обвиняют братья д’Юррели в убийце их отца.
«Чёрт!» – мысленно выругался Рауль и ответил:
– Я тоже слышал, что его убили. Но почему обвинили меня?
– Они сказали, что у них есть доказательства.
– Какие?
– На суде всё узнаешь. А пока отведите его в камеру предварительного заключения, – сказал начальник, обращаясь к полицейским.
Вернувшись в кабинет начальника, они произнесли:
– Мы слышали, как Рауль попросил убрать какого-то Мюрсо, который якобы всё знает. Учтите это.
– Хорошо, вы свободны, – ответил начальник. – Можете идти.
Полицейские ушли, а начальник остался на своём месте и стал обдумывать смысл слов Рауля Менфера, произнесённых перед арестом.

Глава XXVII

На следующее утро в отделение снова зашли д’Юррели.
– У меня к вам новость, – сказал начальник. – Рауля Менфера арестовали сегодня ночью. Будут проведены следствие и суд.
– Хорошо, что он не успел сбежать, – ответил Жорж.
– Да, кстати. Когда полицейские подъехали к его дому они услышали, как Менфер говорил, что нужно убрать Мюрсо, который всё знает. Вам что-то говорит эта фамилия?
– Да, – ответил Жорж. – Это ремесленник, сосед Рауля. Он знает, что Менфер убил нашего отца.
– Хорошо, он будет помогать следствию. Где он живёт?
Жорж дал адрес.
– Мы оповестим его. Можете идти. Приходите вечером.
Когда они вышли из отделения полиции, Жорж сказал:
– Получается, что Мюрсо и Менфер не заодно?
– Выходит, что так, – ответил Александр.
– Значит, ему можно доверять.
– Ладно. Можно, значит, можно, скрепя сердце согласился Александр.
В это время полицейские приехали к Андре Мюрсо.
– Мсье Мюрсо, это вы?
– Да. А вы кто? – спросил Андре.
– Мы из полиции. Вашего соседа Рауля Менфера арестовали по подозрению в убийстве. Вы должны проехать с нами.
Мюрсо сел в карету, и они отправились в отделение.
– Вчера ночью арестовали вашего соседа Рауля Менфера, – сказал начальник полиции, когда они приехали. – Его подозревают в убийстве мсье д’Юрреля. Вы что-нибудь знаете об этом?
– Да, мсье. Мой друг знаком с сыновьями погибшего.
– А вы знаете что-то конкретно об убийстве? – спросил начальник. – Только сначала поклянитесь, что будете говорить правду и только правду.
– Я клянусь, что буду говорить правду и только правду, – произнёс Мюрсо.
– Тогда продолжайте.
– Да. У Менфера и д’Юрреля была ссора. Последний увидел, как Рауль ворует, и грозился на него заявить в полицию. А позавчера ранним утром я слышал, как Рауль говорил, что собирается убить д’Юрреля. Вечером того же дня он признался мне в этом.
– То есть вы свидетельствуете в пользу д’Юррелей?
– Да.
– Хорошо, я запишу ваши показания, а вы их подпишите и можете идти.
Мюрсо удалился.
Вечером в отделение явились д’Юррели.
– К нам приходил Андре Мюрсо, – сказал начальник.
– Что он сказал? – спросил Александр.
– Он засвидетельствовал против Менфера.
– Я могу сказать, что мы с братом и слугой ходили в ремесленную слободу и услышали разговор Андре с Раулем. Рауль говорил, что это он убил отца.
– Когда это было? – спросил полицейский.
– Позавчера.
– Ваши показания сходятся с показаниями Мюрсо.
Братья ушли. У них было преимущество: они имели двух свидетелей (Луи и Андре, так как истцы не могут быть свидетелями), а Менфер – ни одного.
Но в отделение зашёл гончар Жак, у которого Карповой работал когда-то подмастерьем.
– Здравствуйте, мсье, – поздоровался он с начальником.
– Здравствуйте.
– Я вчера ночью видел из окна, как полиция увозила моего друга. Его держали как заключённого. Домой он до сих пор не вернулся. Его арестовали?
– Вы о ком?
– О Рауле Менфере.
– Да. Он арестован по подозрению в убийстве.
– Кого он убил? – удивился Жак.
– Некоего мсье д’Юрреля.
– А, мсье д’Юрреля? Я знаю, что у них была ссора. Но он не мог убить. Я его знаю очень давно, Менфер – очень хороший человек.
– Вы собираетесь давать показания?
– Да.
– Тогда вам нужно поклясться, что вы будете говорить правду и только правду.
Жак дал клятву.
– Теперь мы можем продолжить разговор, – сказал полицейский.
– Да. Я знаю, что этот человек не мог совершить преступление. Тем более, убийство.
– Подождите, подождите. Рауля уже ловили во время кражи.
– Да. Но его не посадили, – ответил Жак.
– Его не посадили потому, что не было достаточных доказательств его виновности.
– А почему их не было? Потому, что он был невиновен.
– Может быть. Мне сказали, что Менфер сам говорил, что он убийца.
«Ничего. Может быть, он и убийца, но я не допущу, чтобы мой друг сидел в тюрьме!» – подумал Жак и спросил:
– Кто сказал?
– Это не важно. На суде вы всё узнаете. У меня к вам один вопрос: вы видели, где был Менфер двадцать пятого февраля сего года ночью?
– Это было позавчера? Знаю. Он спал у себя дома, – соврал Жак, который знал, где на самом деле находился Рауль.
– Хорошо, мы учтём ваши показания. Можете идти.
Говорить фразу «Можете идти» у начальника полиции вошло в привычку.
Когда на следующее утро д’Юррели пришли в отделение, полицейский сказал:
– Ждём ещё две недели. Проведём дополнительные следственные действия и передадим дело в суд.
– А у защищающейся стороны есть свидетели? – спросил Жорж.
– Да, один.
– А у нас два.
– У вас уже есть адвокат? – спросил начальник.
– Нет ещё.
– Ну, что ж. Можете идти.
Братья вышли, и Александр сказал Жоржу:
– Что-то мы об адвокате и не подумали. Ты знаешь хорошего адвоката?
– Знаю. Мсье Ревенс.
– Зайдём сейчас к нему.
Пока д’Юррели шли к мсье Ревенсу, Жак снова пришёл в отделение.
– Мсье, а я могу видеть мсье Менфера? – спросил он.
– Да, только под надзором полицейских.
– Хорошо.
Жак в сопровождении двух полицейских отправился к другу.
– Приветствую тебя, Рауль.
– Жак! Как ты узнал, что я здесь?
– Видел, как тебя арестовывают.
– Я даже не понял, почему они решили, что я убил д’Юрреля.
– Говорят, что имеют какие-то доказательства. Ничего, мы докажем твою невиновность. Наймёшь адвоката?
– А как же. Подыщешь мне хорошего адвоката?
– Разумеется.
Они пожали друг другу руки. Во время рукопожатия Жак незаметно вложил Раулю бумажку между пальцев и еле слышно произнёс:
– Тсс.
Жак ушёл. Он предполагал, что могут запретить что-то передавать заключённым, написал записку на небольшом клочке бумаги и придумал, как незаметно передать её Менферу. Теперь дело было сделано.
Рауль дождался, когда полицейские уйдут, и стал читать записку:
«Скажешь, что в ночь убийства спал дома».
Коротко, но ясно. Да и не напишешь больше на таком маленьком клочке бумаги.
Менфер на всякий случай съел записку. Теперь ему оставалось нанять хорошего адвоката, найти много свидетелей, которые скажут, что он никого не убивал, и Рауль мог бы считать себя свободным.
Братья д’Юррели подошли к дому Ревенса.
– Здравствуйте, мсье Ревенс.
– Добрый день. Что нужно?
– Мы слышали, что вы выиграли много судебных дел, – сказал Александр. – Нам нужен адвокат и мы хотим, чтобы им были вы.
– Хорошо. А что случилось?
– Мы обвиняем Рауля Менфера в смерти отца. У нас есть свидетели.
– Хорошо, приведите. Сколько их?
– Не считая нас двоих, ещё двое.
– Я вас жду у себя сегодня в девять часов вместе с ними.
– Хорошо.
Братья отправились в ремесленную слободу за Андре. Александр уже ничего не имел против него.
– Андре! Нам нужно с вами явиться к адвокату.
– Вы – братья д’Юррели?
– Да.
– А по какому делу мне нужно явиться к адвокату?
– По делу Менфера. Мы слышали, что вы засвидетельствовали против него.
– Да, это так. Он мне в лицо признался, что убил вашего отца. Представьте себе, вчера вечером я зашёл к нему, и он сказал…
– Мы знаем, что он сказал. Мы со слугой тогда находились рядом с домом Менфера и слышали весь разговор. Вы нас не заметили?
– Вас – нет. Я заметил только трёх бродяг.
– Это были мы, – ответил Александр.
– Хорошо. Пойдём.
– Мы сначала зайдём к нам, возьмём с собой Луи и отправимся к мсье Ревенсу.
Они отправились в путь. Мюрсо переспросил:
– Ваш адвокат – мсье Ревенс?
– Да.
– Я думаю, что мы выиграем дело. Это очень известный адвокат.
– Поэтому мы его и выбрали, – ответил Жорж. – Только надо не думать, что мы выиграем, а надеяться на это.
– Я согласен с вами, – произнёс Андре.
Они дошли до дома д’Юррелей.
– Луи! – позвал слугу Жорж.
– Мсье, вы меня звали?
– Да, Луи. Мы вчетвером сейчас идём к адвокату мсье Ревенсу.
– А это не тот господин, которого мы видели, притворяясь бездомными? – спросил Луи, указывая на Мюрсо.
– Он самый, – сухо ответил Жорж. – Всё, идём!
И они вчетвером отправились к мсье Ревенсу. Шли они пешком, потому что у Мюрсо не было лошади. По пути Жорж заметил, что у госпиталя творится что-то неладное.
– Александр, как ты думаешь, что там происходит? – спросил он брата.
– Никаких соображений по этому поводу. Я только вижу, что эти люди сейчас разнесут центральный госпиталь Парижа!
– Ты прав. Луи! Пойди, узнай, что там такое!
– Да, мсье.
Через некоторое время он вернулся и сказал:
– Мсье Жорж. Эти люди каким-то образом узнали, что мсье Карповой в госпитале, и теперь штурмуют здание.
– Надо что-то делать, – сказал Александр. – Они разъярены и могут убить всех работников госпиталя или даже разрушить здание, а я не хочу потерять друга.
– Я тоже, – согласился Жорж.
– И я, – сказал Мюрсо. – Если он считает меня своим другом.
– Пойдёмте к мсье Ревенсу, а то мы уже опаздываем, – предложил Александр.
– Идём.
Они отправились дальше в путь. Мсье Ревенс встретил их на пороге своего дома и спросил:
– Вы видели, что за безобразие творится у госпиталя?
– Конечно, – ответил Жорж.
– Представьте себе, эти люди бегут к какому-то пророку!
– Почему к какому-то? – удивился Жорж.
– Потому что он никакой не пророк, – ответил Ревенс. – Я всех пророков считаю шарлатанами.
– Франсуа, я с вами не согласен, – возразил Жорж. – Некоторые его предсказания уже сбылись, а остальным ещё не пришло время сбыться.
– Это было обычное совпадение.
– Вероятность такого совпадения очень низка, – сказал Александр.
– Тем не менее, это либо совпадение, либо этот пророк провоцировал эти события в нужное время.
– То есть вы хотите сказать, что это он спровоцировал лишение власти Людовика в июне прошлого года?! Или заставил его четырнадцатого сентября превратить Францию в конституционную монархию?! – вскричал Жорж.
– Очень может быть… Он сейчас как Христос, а эти люди у госпиталя как апостолы! Только их не двенадцать, а в сто раз больше.
– Попрошу вас не кощунствовать, – произнёс Мюрсо.
– Хорошо, не буду. Но я так чувствую, что он переплюнет самого Нострадамуса!
– Переплюнет и переплюнет, бог с ним, – сказал Жорж. – Мы к вам по другому делу пришли.
– Да, я совсем забыл! – воскликнул Франсуа. – Это ваши свидетели?
– Да. Можете пообщаться с ними, – предложил Александр.
– Наверное, сначала нужно познакомиться, а потом уже общаться. Меня зовут Франсуа Ревенс. Я адвокат братьев д’Юррелей.
– Я Андре Мюрсо, ремесленник, сосед подсудимого Рауля Менфера.
– А я Луи, слуга мсье Жоржа.
– Я так понял, что вы свидетели убийства д’Юрреля Менфером?
– Сам процесс лишения жизни мы не видели, – ответил Луи за двоих. – Рауль, скорее всего, выбирал немноголюдное место для этого. А вот «чистосердечное» признание слышали мы оба.
– Да, – подтвердил Мюрсо. – Этот гад мне в лицо сказал, что убийца – он.
– Я, мсье Александр и мсье Жорж слышали этот разговор, – сказал Луи.
– Хорошо. А что конкретно он сказал? – спросил Ревенс.
– Он сказал, что убил д’Юрреля, и ещё упрекнул меня в том, что я ему не помог.
– И больше вы ничего сказать не можете?
– Нет.
– Собственно говоря, и этого достаточно. Вы свободны. Завтра утром я зайду к начальнику полиции.
Истцы и свидетели ушли. По пути они снова увидели толпу людей около госпиталя.
– «Вавилонское столпотворение» продолжается, – пошутил Жорж.
– А лично мне сейчас не до твоих шуток. Нужно спасать пророка! – ответил Александр. – Сейчас мы всё поправим. Луи, проводи мсье Мюрсо до дома и сам отправляйся домой.
– А вы?
– Это не важно. Ступай!
– Слушаюсь.
Александр и Жорж пошли по направлению к госпиталю.
– Что ты будешь делать? – спросил Жорж.
– Придём – увидишь.
Они дошли до госпиталя, а точнее до толпы, находящейся рядом с ним.
– Слушай, брат! – громко сказал Александр, чтобы в толпе все услышали. – Представь себе, несколько дней назад я видел здесь пророка. В тот день была гроза, и он промок с ног до головы. Я говорю ему, что он может простудиться, а он ответил, что с ним ничего не случится. И что ты видишь?! Лежит с воспалением лёгких!
– Вы слышали?! – говорили люди. – Вы слышали эту историю?! Этот пророк свою болезнь не смог предсказать, и уже возомнил себя великим! Уходим отсюда! Нечего здесь делать.
Д’Юррели уже шли домой.
– Зачем ты сделал это? – спросил Жорж. – Ты же испортил репутацию Карпового! Теперь у него не будет клиентов и денег!
– Зато я спас многие жизни! Ещё немного, и они бы, убив всех врачей, ворвались все в палату пророка. Стены бы не выдержали, и наш друг мог погибнуть! Но ты не беспокойся. Как только Александра выпишут, мы всё поправим.
– Как?
– Я что-нибудь придумаю. Ты не беспокойся.
В это время Ревенс сидел дома. В дверь постучали. Франсуа подошёл, открыл дверь и увидел какого-то толстого человека. Это был Жак.
– Здравствуйте, мсье Ревенс! Я Жак, ремесленник.
– Мсье Жак, чем могу помочь?
– Я слышал, что вы очень хороший адвокат. Мне, а точнее, моему другу нужна ваша помощь.
– Расскажите поподробнее, в чём дело?
– Его обвиняют в убийстве.
– В убийстве кого?
– Д’Юрреля.
– И?
– И он хочет, чтобы вы были его адвокатом.
– Вы говорите о мсье Менфере?
– Да, о нём самом.
– Но я не могу быть его адвокатом, – сказал Ревенс.
– Почему? Он вам очень хорошо заплатит.
Франсуа подумал и ответил:
– Нет. Дело в том, что я адвокат д’Юррелей.
– Ну, что ж, я пойду, – огорчённо сказал Жак и ушёл.
Он шёл и размышлял:
«Если Ревенс их адвокат, то они наверняка выиграют дело. Я не могу убить его, потому что Франсуа – очень известная личность. На ноги поднимут всю полицию, и меня непременно найдут. Тогда остаётся одно: найти другого хорошего адвоката! А я знаю ещё одного».
Карповой продолжал лежать в госпитале. К нему вошёл врач и сказал:
– Вас скоро выпишут!
– Вы хотите сказать, что с такой тяжёлой болезнью вы меня выпишете через несколько дней после того, как я здесь оказался?
– Да. Вам повезло, мсье. Скоро нам привезут один препарат из Китая. Вы же знаете, как там развита медицина! Китайцы утверждают, что этот новый препарат должен быстро исцелить людей, больных воспалением лёгких.
– Меня это радует, – сказал Александр.
– Так что недели через две можете быть свободны.
Врач вышел, а Александру всё ещё не верилось, что он почти излечился от воспаления лёгких.

Глава XXVIII

На следующее утро братья д’Юррели с адвокатом Ревенсом отправились в отделение полиции.
– Здравствуйте! – поздоровался начальник полиции.
– Здравствуйте, – ответил Жорж. – Вот наш адвокат.
– О, мсье Ревенс! – воскликнул полицейский. – Простите, что я вас сразу не заметил. Пройдёмте со мной.
Жорж и Александр остались в коридоре, а адвокат и полицейский прошли в кабинет начальника.
– Ничего страшного, мсье. Значит, через две недели будет суд?
– Да. Представьте себе разницу мнений и понятий, Франсуа! Мюрсо, сосед Менфера, утверждает, что тот убил мсье д’Юрреля, а Жак, который тоже живёт по соседству с Раулем, говорит, что тот спал в ночь убийства. Кто-то из них обманывает.
– Возможно, – ответил Франсуа. – Я считаю, что врёт Жак. Признание Менфера Мюрсо слышали братья д’Юррели и их слуга Луи.
– Если честно, я тоже склоняюсь на их сторону. Но это решать не мне, а суду. Через две недели всё выяснится.
– Да, мсье. Вы сказали, что мсье Жак засвидетельствовал в пользу Менфера?
– Да.
– Представьте себе! Вчера вечером ко мне тоже заходил какой-то Жак. Он хотел, чтобы я был адвокатом Менфера. Уж не этот ли Жак приходил?
– Думаю, что этот, – ответил полицейский. – Видите, какая у вас хорошая репутация?
– Репутация хорошая, авторитет тоже хороший. Но всё же трудно быть лучшим адвокатом Парижа. В любой момент опасаешься, что тебя могут убить. Например, знакомые Менфера запросто могут меня прикончить!
– Не прикончат. Они понимают, что, когда убивают человека, а особенно такого, как вы, полиция первым делом выясняет, кому это выгодно. Вот если, не дай бог, вас сегодня убьют, мы спросим себя: «Кому это выгодно?». Вспомним, что перед смертью вы были адвокатом д’Юррелей, и поймём, что это убийство было выгодно сторонникам Менфера. Полдела будет сделано, и через несколько дней преступник за решёткой! Знаете, нужно быть, извините за выражение, идиотом, чтобы не понимать этого (я не о вас), а я думаю, что друзья Менфера не идиоты.
– Чёрт побери, вы правы! А я и не подумал об этом. То есть мне нечего опасаться?
– Да, но всё-таки я советую вам быть осторожным. Можете идти.
– До свидания, мсье, – сказал адвокат и ушёл.
Когда они с д’Юррелями шли домой, он сказал:
– Вам пока что не о чем беспокоиться. Через две недели будет суд, и я буду готовиться к нему.
– Вы лучший адвокат Парижа, – сказал Жорж. – Как вы думаете, мы выиграем дело?
– Я считаю, что да. У нас много шансов на победу. Тем более, у ответчика ещё нет адвоката.
– Но он появится, – возразил Александр. – Непременно появится!
– Я понимаю. Я это сказал к тому, что хорошего адвоката в кратчайшие сроки найти не так уж и легко. Вам просто повезло, что я оказался свободен, а это у меня бывает очень редко.
– Да уж.
– Но Менферу не обязательно нанимать адвоката из Парижа. Наверняка хорошего адвоката они найдут, если будут искать по всей Франции.
– Ладно. Поживём – увидим, – сказал Жорж.
Они попрощались с адвокатом. Пока братья д’Юррели шли к своему особняку, они слышали, как прохожие рассказывали друг другу про пророка.
– Теперь нам тяжело будет переубедить их в том, что пророк действительно имеет дар, – сказал Жорж.
– Знаешь, брат, безвыходного положения не бывает. Что-нибудь придумаем.
А Карповой лежал в госпитале и ничего не подозревал. К нему в кабинет вошёл врач:
– Мсье Александр! Препарат уже привезли! Вот он!
Карповой уже был настолько слаб, что еле открыл глаза и произнёс:
– Какой препарат?
– Китайский. Тот, о котором я вам говорил.
– А, этот…
Александр принял две таблетки.
– Ух, стало легче, – облегчённо вздохнул Карповой.
– Я же говорил, что это очень хороший препарат!
– Да.
– Через две недели вы будете здоровы.
Доктор вышел.
А в особняке Дормера творилось что-то странное. Во-первых, в здании завелись мыши и тараканы, а во-вторых, из секретера не переставал трезвонить трансрейтор. Это Александру звонил Олег, на вызовы которого некому было ответить.

Глава XXIX

Со дня открытия дела Менфера прошло две недели. Свидетели больше не появились ни у обвиняющей стороны, ни у защищающейся, но защищающаяся сторона тоже наняла хорошего адвоката.
За два дня до суда выписали из госпиталя Александра. Он пришёл в свой особняк и удивился:
«Странно… Клиентов нет, в доме завелись грызуны и насекомые, трансрейтор… нужно проверить, на месте ли трансрейтор!»
Он подошёл к шкафу, взял ключ и открыл секретер. Трансрейтор был на месте. Только было пропущено двести тридцать пять вызовов Олега. Александр решил тут же позвонить ему.
– Олег. Это я.
– Чёрт бы тебя побрал, почему ты эти пятнадцать дней не брал трубку?!!!
– Понимаешь, я в больнице лежал. Болел воспалением лёгких.
– Ты уже вылечился?
– Да. Сегодня выписали.
– А как ты вылечился? Ты же знаешь, как была развита медицина в то время?
– Знаю. Привезли китайский препарат, и я вылечился.
– Ради тебя из Китая привезли препарат? Ты что, король какой-нибудь, или кардинал?
– Если бы ты знал, что меня сейчас уважают даже больше, чем короля!
– Да, точно. Происходит процесс свержения власти.
– Я не только об этом, – сказал Карповой. – Представь себе, меня знает весь Париж, если не вся Франция!
– Не понял.
– А что тут непонятного? Я пророк. У меня клиентов миллионы! Предсказываю дальнейшую судьбу Франции. Ты же знаешь, я знаю её почти наизусть.
– Хорошо устроился. Жулик ты!
– Может быть, и жулик. А предсказания сбываются.
– Это понятно. Ладно, мне уже пора. До встречи.
– До встречи, если она когда-нибудь состоится, – ответил Александр и положил трансрейтор обратно в секретер, не забыв включить режим «Без звука».
Карповой навёл в доме порядок (на это он потратил пять часов), завёл кошку, чтобы избавиться от мышей, задавил тараканов, которые не успели спрятаться, и отправился в особняк д’Юррелей.
– Поздравляю с выздоровлением! – воскликнул Жорж и пожал руку «пророку».
Александр д’Юррель последовал примеру брата.
– Знаешь, через два дня суд, – сказал он.
– Будут судить Менфера?
– Да. Луи и Мюрсо свидетели, мы истцы.
– Я так и знал, что Мюрсо исправился.
– Надо быть преступником со стажем, чтобы не исправиться в лучшую сторону после случая около твоего особняка, – произнёс Александр.
– Да уж, – согласился Карповой. – Пойдёмте ко мне.
Александр и Жорж пошли с Карповым в его особняк. По дороге удивлённый «пророк» спросил:
– Представьте себе, я сегодня не встретил ни одного клиента. И почему на меня прохожие показывают пальцем?
– Спроси у Александра, – язвительно сказал Жорж.
– Я только хотел спасти жизни людей… – замялся Александр.
– Говори яснее.
– Значит, понимаешь, тут такое дело… Когда ты был в госпитале, около него стояла толпа клиентов. Ну, я испугался, что они разнесут госпиталь, и кто-то погибнет. В общем, я рассказал, как тогда, помнишь, когда мы навестили Жоржа в день грозы… И вот я рассказал, как тогда предсказал тебе твою болезнь, а ты со мной не согласился. В общем, слухи разнеслись и в тебя перестали верить. Это всё.
– Вот ты всё-таки гений! – воскликнул Карповой. – У меня теперь всё летит к чертям собачьим!
Но, подумав, добавил:
– Хотя, ты правильно сделал. Могли быть жертвы. Но теперь ты должен всё исправить! Даже не должен, а обязан!
– Хорошо. После суда я твой авторитет повышу.
– Обязательно сделай это.
Они дошли до особняка Дормера.
– Интересно, Пьер Дормер когда-нибудь вернётся? – спросил Жорж.
– Не знаю, – ответил Карповой. – Во всяком случае, особняк уже принадлежит мне официально.
– А я испугался, что ты можешь его лишиться.
– Не могу.
– Хорошо, – сказал Александр д’Юррель, – перейдём к делу.
Тут он увидел ползущего по полу таракана:
– А у тебя особняк сильно запущенный. Кстати, у тебя появился кот?
– Да. Когда мыши появятся в доме, поневоле кота заведёшь… Вы не знаете, кто ест тараканов?
– Нет. Их надо не есть, а травить или давить, – ответил Жорж.
– Давить долго. А вы знаете, чем их травить? – спросил Карповой.
– Нет, – ответил Александр. – Ладно, теперь мы реально перейдём к делу. Через два дня будет суд. Ты, Александр, будешь присутствовать.
Карповой кивнул.
– У нас есть адвокат, – продолжил д’Юррель. – Это Франсуа Ревенс.
– Вы умудрились нанять такого известного адвоката?! – удивился Карповой. – Неужели опять сыграло роль то, что я знаменит?
– На этот раз нет, – ответил Жорж. – Мсье Ревенс просто оказался свободен. Он не верит в твой дар и считает простым совпадением то, что твои предсказания сбываются.
– Он должен понимать, – возразил «пророк», – что вероятность такого совпадения очень низка. Я ведь сделал не одно и не два предсказания, а намного больше.
– Мы согласны, – ответил Александр за двоих. – Ну, так вот. Через два дня будет суд. У нас два свидетеля, у Менфера – один. Пока что преимущество на нашей стороне. Но всё решит суд. Только пока ты потерял авторитет, – обратился Александр к своему тёзке, – я попрошу Луи и Мюрсо, чтобы во время их выступления в суде они не упоминали ни про тебя, ни про знакомство с тобой. Это может обернуться против них.
Карповой понимал, что это правда, но надулся.
– Не обижайся, – сказал ему Александр. – После суда я всё улажу.
– Трудно тебе будет вернуть всё, как было, – с грустью ответил Карповой.
– Но я очень постараюсь, – заверил «пророка» д’Юррель.
Тот успокоился.
– Кстати, ваш Луи просто гений, если учитывать его недуг! – воскликнул Карповой.
– Это у него какая-то интересная форма неофобии, – объяснил Жорж. – У него иногда бывают приступы, а так он более или менее здоров.
– Всё равно он гениальный! – продолжал Александр.
– Да. Твои клиенты штурмовали госпиталь силой, а наш Луи – умом и изобретательностью! – похвалил Жорж своего слугу.
– Это точно, – подтвердил Александр д’Юррель. – Ладно, нам уже пора идти.
Д’Юррели ушли.
Через два дня начался суд. В здание суда вместе с друзьями явился Карповой, и от его взгляда не ускользнуло, как знакомые истцов и ответчика, которые тоже присутствовали в зале, показывали пальцем на него и что-то шептали.
«Эх, Александр, Александр… Что же ты наделал!» – думал «пророк» о брате Жоржа.
В зал вошёл судья и произнёс:
– Прошу всех встать, суд идёт.
«Эти судьи всегда произносят эту фразу», – подумал Карповой.
– Садитесь, – продолжил судья.
Это был мужчина лет сорока пяти. Он был толстый, с маленькими глазами и чем-то напоминал Жака. Карповой даже ужаснулся, не Жак ли это, но пригляделся и увидел, что у судьи был толстый нос и глаза были больше, чем у того гончара. Из того, что у судьи был толстый нос, Александр понял, что предки судьи были выходцами из Африки.
– Сегодня мы судим Рауля Менфера. Подсудимый, встаньте, пожалуйста.
Рауль встал.
– Вас обвиняют в убийстве мсье д’Юрреля. Вы согласны с предъявленным вам обвинением?
– Нет.
– Сегодня на суде мы выясним, виновны вы или нет. В зал суда приглашается свидетель Андре Мюрсо.
Андре вошёл и встал за кафедру:
– Ваша честь! Я свидетельствую, что Менфер – убийца д’Юрреля. Он мне сам об этом в лицо признался. А в ночь убийства он проходил мимо моего дома, и я слышал, как он говорил, что отомстит д’Юррелю. Всё.
У Рауля на секунду глаза злобно загорелись, но он продолжал казаться спокойным.
– Ваша честь! – произнёс он. – Этот свидетель говорит неправду. Я знаю его, – он мой сосед. Андре мне завидует и стремится, чтобы мне было худо.
– Как же это я говорю неправду? Истцы подтвердят, что это чистая правда.
– Кстати, – добавил судья. – Мне доложили, что перед арестом вы кому-то сказали, что Мюрсо всё знает и что его надо убрать.
– Именно поэтому я так и сказал. Он клевещет на меня! Мне хотелось убрать его, но не убить, а каким-нибудь нормальным способом.
– Понятно. Мы учтём показания свидетеля Мюрсо и ваши замечания, – обратился судья к Менферу. – В зал заседания приглашается свидетель Жак Ронт.
В зал суда вошёл Жак. Он заметил Карпового, узнав его, бросил злобный взгляд в сторону «пророка», и встал за кафедру.
– Ваша честь. Я могу сказать только одно: я видел, что подсудимый Менфер спал у себя дома в ночь убийства мсье д’Юрреля. Рауль никуда не уходил.
– А откуда вы это знаете? – спросил судья. – Вы что, не спите ночью?
Жак на мгновение растерялся, но быстро пришёл в себя и ответил:
– Конечно же, обычно я сплю ночью. Но тогда меня сильно мучила бессонница, а в таких случаях я провожу остаток ночи на крыше своего дома и бодрствую.
На миг воцарилось молчание.
«Отлично лжёте, мсье Ронт!» – подумал Карповой.
– Странная привычка, – сказал судья. – Такое впечатление, что вас ночью вот-вот арестуют. Ладно, разберёмся. А с которого часа вы сидели на крыше?
– С девяти вечера.
– И за это время вы никуда не отлучались?
– Абсолютно никуда.
– Тогда выходит, что вы выпили очень крепкий чай на ночь, – пошутил судья.
Ронт понял, к чему клонит судья, и ответил:
– Да.
– Хорошо. Можете садиться. В зал приглашается свидетель Ортан.
Вошёл Луи.
– Ваша честь. Я хочу рассказать один случай. На следующий день после убийства вечером я и истцы д’Юррели отправились к дому Менфера. Мы стали ждать. Через некоторое время в дом подсудимого вошёл свидетель Мюрсо, и мы услышали, как подсудимый Рауль Менфер признался в лицо Андре, что он убил д’Юрреля. Менфер ещё упрекал Мюрсо в том, что тот не помог ему.
Рауль, который всё время сохранял спокойствие, уже не вытерпел:
– Ваша честь! – закричал он на весь зал. – Да не слушайте вы их! Они сговорились, чтобы уничтожить меня! А всё этот Мюрсо. Это он инициатор! Андре подкупил д’Юррелей и этого оборванца… как его… Ортана. Всех купил, сын собачий, всех подкупил!
– Рауль! Слушай ты, ну-ка перестань эту ерунду говорить! Никого я не подговаривал. Я даже не знал, что д’Юррели следят за мной.
– Ха-ха, не подговаривал! – в свою очередь вскричал Менфер. – Я тебя с детства знаю. Ещё тогда в играх ты подговаривал друзей, чтобы вы были заодно, а я один проигрывал! Что, забыл уже?!
– Нет, не забыл. Но то было детство. А сейчас мы уже давно не дети и даём отчёт своим поступкам… По крайней мере, я даю, а насчёт тебя не знаю.
– Характер вырабатывается в детстве, – уже спокойно ответил Менфер. – И уже не изменится никогда. По крайней мере, у всех моих друзей детства и у меня самого было именно так.
– Он никогда не изменится у тех людей, у которых нет силы воли.
– Ты хочешь сказать, что у тебя есть сила воли, а у меня нет?
– Именно. Ты прекрасно помнишь, каким гадом я был всего несколько месяцев назад. Но теперь я исправился…
– Ты не исправился, а остался таким же гадом, – перебил Менфер.
– Дай мне договорить. Если бы у тебя была сила воли, ты бы не стал преступником. А на самом деле всё начинается с мелочи. В детстве, о котором ты упомянул, ты украл у меня карандаш. Тебе это понравилось, и ты продолжил воровать. Потом тебя застукал д’Юррель, и, чтобы он не заявил в полицию, ты убил его.
– Зато я расправился со своим страхом, что меня посадят, – ответил Рауль, совсем потеряв контроль над собой.
– Вот ты и выдал себя. Ваша честь, учтите его повторное признание.
– Я учту. Но скажу вам одно: если бы у вас обоих была сила воли, вы бы потерпели до окончания суда, а не стали ссориться во время процесса. Суд удаляется для принятия решения.
Через несколько минут судья и прокурор вернулись в зал. Прокурор зачитал приговор:
– Сегодня у нас происходил судебный процесс по делу ремесленника Рауля Менфера. Его обвиняли в убийстве д’Юрреля-старшего. Выслушав всех свидетелей, истцов и ответчика, суд принял решение.
Прокурор подождал несколько секунд и продолжил:
– Подсудимый Рауль Менфер виновен в убийстве д’Юрреля. Он заслуживает двадцать лет тюрьмы. Вам предоставляется последнее слово.
Подсудимый встал:
– Что тут можно сказать? Я не виноват. Если я похож лицом на преступника, мне нечего возразить. Но судить меня не вам, а Господу. Все присутствующие, которые на стороне истцов, попадут в ад. Помните моё слово. Я проклинаю всех, кто на стороне д’Юррелей! Проклинаю!!!
– Садитесь, пожалуйста, – сказал судья. – И в зале суда ведите себя достойно. Адвокаты истцов и ответчика могут подать на апелляцию в течение десяти дней.
– Разумеется, мы будем подавать, – сказал адвокат Раулю.
– Да.
– Заседание окончено, – произнёс судья. – Прошу всех встать.
Д’Юррели, Карповой и Ревенс вышли из здания суда.
– Мне не понравился приговор, – сказал Жорж.
– Мне тоже, – подтвердил его брат. – Его надо было приговорить к смертной казни или хотя бы к пожизненному заключению.
– Нам и так повезло, – сказал Франсуа, – так как никто не видел момент убийства. А сказать можно всё, что угодно.
Адвокат отправился домой, а д’Юррели и «пророк» отправились своей дорогой. Карповой не обратил никакого внимания на слова Менфера, но Жорж не переставал бояться его проклятия. И д’Юррель не ошибся.

Глава XXX

На следующий день братья д’Юррели снова зашли к Карповому.
– Не нравится мне проклятие Менфера, – сразу запричитал Жорж.
– Не беспокойся ты так об этом, – моментально среагировал его брат. – Ты что, веришь в проклятия?
– Да, а ты нет?
– Нет.
– Представь себе, я знаю человека, которого прокляли, и теперь в его роду происходят одни несчастья.
– Не говори глупости. Это было просто совпадение.
– Совпадение?! – вскричал Жорж. – Ну, ладно. Александр, предскажи-ка нам, будет ли какое-нибудь несчастье?
– Кстати, – вздрогнул Карповой. – Александр, ты когда исправишь ситуацию?
– Завтра. Только предскажи мне о каком-нибудь важнейшем событии в ближайшем будущем.
– Пойдём в специальную комнату для сеансов.
Тёзки отправились в тёмную комнату. Карповой надел чёрный плащ, подождал тридцать секунд, делая вид, что пытается увидеть будущее, и таинственным шёпотом произнёс:
– Двадцатого июня тысяча семьсот девяносто второго года будет восстание…
– Достаточно, – сказал д’Юррель.
«Пророк» вздрогнул.
– Правда, весной этого года Франция объявит войну Австрии.
– Ладно, объявим об этих двух пророчествах.
– Завтра с утра на рыночной площади.
– Да.
– Хорошо, дождёмся.
На следующее утро д’Юррель и Карповой отправились на рыночную площадь. Там, как всегда, было многолюдно.
– Нужно найти место, откуда тебя будет и видно, и слышно, – сказал д’Юррель.
– Я уже вижу его.
Он увидел небольшую площадку для разглашения указов недалеко от рыночной площади. Карповой направился к этой площадке, а д’Юррель остался на рыночной площади.
– Дорогие граждане Парижа! – начал свою речь «пророк», но никто не среагировал.
Д’Юррель что-то произносил, но Карповой ничего не услышал.
«Как будто бы он думает, что я понимаю речь по губам», – подумал «пророк».
Тут д’Юррель тоже сообразил, что Карповой его не слышит, показал на уши и замотал головой. Они просто не слышали друг друга.
– Дорогие граждане Парижа! – повторил Карповой уже громче.
На этот раз услышали многие. Почти все люди, находящиеся на рыночной площади, обернулись в сторону площадки.
– Дорогие граждане Парижа! – в очередной раз повторил Карповой.
Он никак не мог собраться с мыслями.
– Я знаю, что из-за недоразумения вы перестали доверять мне. Но я искренне надеюсь снова завоевать ваше доверие. Я предсказал ещё два важнейших события, которые произойдут с Францией в ближайшем будущем. Весной этого года Франция объявит войну Австрии.
– А какое будет второё враньё? – кто-то выкрикнул из толпы.
– Это не враньё. Разве хоть одно моё предсказание о Франции было ложным? Нет. Могу даже за вас ответить: нет. Поэтому у вас нет оснований не верить мне.
– Ха! – донёсся тот же голос. – Даже не смог предсказать такое страшное заболевание, как воспаление лёгких!
– А почему вы решили, что я не знал этого? Может быть, я прекрасно знал, что заболею, но потом вылечусь.
– Продолжай лгать.
– Я не лгу. Но я всё ещё не сказал вам второе предсказание. Двадцатого июня сего года будет антимонархическое восстание…
– … и я буду его инициатором, – донесся чей-то голос из толпы, якобы продолжающий речь Карпового.
– Не я. Его инициатором будет народ.
– Посмотрим, посмотрим, – снова донеслось из толпы.
Александр понял, что найти общий язык с этими людьми ему будет очень трудно. Но тут ему помог д’Юррель. Он зашёл на площадку и громко сказал:
–Граждане! Я хочу подтвердить слова пророка. Действительно, все его предсказания сбылись.
– Это совпадения! – кричали из толпы. – Мы вас не хотим слушать! Не хотим!
Тут в Карпового и в д’Юрреля полетели камни. Их было не так много, поэтому вскоре люди стали кидаться, чем попало, а продавцы даже раскидывали свой товар. Полетела картошка, груши, яблоки. Карповому удалось ртом случайно поймать одно яблоко, и он начал его есть, так как утром не завтракал.
– Спасибо хоть бы сказал! – сыронизировали из толпы.
Д’Юррель решил тоже кинуть продукты в толпу, но Карповой остановил его и сказал, что это может окончательно испортить его «пророческую» репутацию.
Они ушли.
– Знаешь, – сказал «пророк». – У меня был один знакомый продавец Жюль. Ты знаешь его?
– Какой Жюль? Тот, который вечно хвастается своей коллекцией монет?
– Он самый.
– Вы с ним враги? – спросил д’Юррель.
– Нет, а что?
Александр немного помолчал. Потом ответил:
– Смотрел он на тебя как-то странно.
– На что ты намекаешь?!
– Нет-нет. Только не пойми меня неправильно. Он очень злобно смотрел на тебя и одним из первых стал кидаться продуктами.
– Я тоже заметил это, – с грустью сказал Карповой. – Представь себе, раньше мы дружили. Это он мне нашёл работу в особняке Пьера Дормера. Потом этот особняк Пьер подарил мне… Ладно, расскажу всё по порядку.
И Карповой стал рассказывать другу обо всех происшествиях, случившихся с ним со дня появления во Франции до сегодняшнего момента. Рассказав о допросе и знакомстве с Мюрсо, «пророк» решил отправиться к тайнику.
– Пешком идти далеко. Можем зайти домой и взять лошадей, – сказал Карповой.
– До моего дома отсюда недалеко. Знаешь, я живу не в доме Жоржа. Раньше он жил у меня, но потом купил своё теперешнее жилище. Представь себе, мой брат чересчур амбициозен. Он считает, что станет мировой знаменитостью, издав свой дневник как книгу. Ты знаешь, что он пишет книгу?
– Чёрную, что ли? Знаю. Только он мне сказал, что это дневник. Правда, сказал, что будет издавать, но потом вроде бы передумал.
– Скрытничает. Боится, что кто-то украдёт книгу и издаст её.
– Украсть могут в любом случае.
– Тоже верно. Интересно, а как он её назовёт? «Революционные мемуары знаменитого писателя Жоржа д’Юрреля» или «Жорж д’Юррель – инициатор революции»?
Александр д’Юррель захохотал. Карповой попробовал сделать то же самое, но ему было не до смеха. «Пророк» давно понял, что попал во Францию таким мистическим образом из-за той самой книги. Неизвестно, сколько он ещё проживёт здесь. Может быть, год, может быть, десять лет, а может быть, и всю жизнь. Олег никак не изобретёт машину времени, чтобы вызволить брата из восемнадцатого века, родителей в любой момент может хватить инфаркт от произошедшего.
В это время они подошли к дому Александра д’Юрреля.
– Подожди меня здесь, я возьму лошадь.
Когда Александр вернулся, Карповой сказал:
– Поезжай за Жоржем, возьмём его с собой. Я в это время возьму свою лошадь. Ждите меня у дома Жоржа.
– Думаю, брату будет интересно узнать о твоём прошлом.
– И я так думаю.
Карповой отправился к себе в особняк за лошадью. Через полтора часа все трое уже находились около дома Жоржа. Они отправились в путь. Карповой был впереди, так как он единственный знал месторасположение тайника. Братья д’Юррели ехали сзади.
– Долго ещё? – спросил Жорж, когда прошёл час.
– Нет. Мы на окраине города. Кстати, в этом доме я тоже когда-то жил. После тайника. Только нужно вспомнить, где он находится. Вон в том доме меня допрашивали.
– Я помню, – сказал Жорж.
Через пятнадцать минут они подъехали к тайнику.
– Вот здесь я когда-то жил. А в сорока пяти минутах езды отсюда место, где я впервые оказался во Франции.
– То есть как это – впервые? – удивился Александр д’Юррель.
– Так. Я не помню, как оказался там. Просто помню пятерых человек, которые нашли меня.
– Так оно и было, – подтвердил Жорж. – Я был одним из тех пятерых. А ты, наверное, потерял память, раз не помнишь, как оказался на том месте?
– Да, – ответил Карповой, чтобы больше никто не затрагивал эту тему. – Как вам моё старое жилище? – «пророк» указал на тайник.
– Если честно, не позавидуешь, – сказал Александр.
– Вы меня неправильно поняли. Я не жил в самом тайнике, а спал под этим дубом. А тайник являлся только тайником. Видите этот глиняный люк? Это я так свою яму затюнинговал.
– Что сделал?
– Я имел в виду «усовершенствовал». Просто в России говорят «затюнинговал».
– Понятно. Я думаю, можно уже уезжать, – сказал Жорж.
– Согласен, – сказал Карповой, и все трое поехали обратно в Париж.
Когда они подъезжали к городу, Александр д’Юррель спросил:
– Извини, но я не понимаю, как ты мог жить там? Это же жутко.
– Я тебе объясню одну простую истину, Александр, – ответил Карповой. – Бедные люди, у которых есть дом, не могут понять, как живут бездомные нищие, если сами не пройдут через это. Так же люди среднего достатка не понимают, как могут жить бедные, а богатые понимают только роскошную жизнь.
– Он прав, – сказал Жорж. – Не нужно этому удивляться.
Но Александр продолжал сидеть с вытянутым от удивления лицом.
– Ты что? Я же сказал, что ты своим недоумением можешь оскорбить Александра, – произнёс Жорж. – Такое впечатление, что таким образом невозможно жить.
Александр повернул голову в сторону брата.
– Я не этому удивляюсь, – ответил он. – Посмотрите вперёд. Мне кажется, что одного из этих людей я когда-то видел.
Жорж и Карповой пригляделись и почти хором сказали:
– Это Жан!
– Точно, – сказал Александр д’Юррель. – И с ним ещё какая-то девушка.
– Подружку себе нашёл, – съехидничал Жорж.
Когда они подъехали поближе, Карповой сказал:
– Да у него лицо всё испитое! Постарел сильно.
– Я же говорил, что он стал пьяницей, – ответил Жорж.
– Только по этой девушке не заметно, что она пьяница, но она водится с этим разгильдяем, – сказал «пророк».
– Может быть, ей его жалко, – предположил Александр.
– Если ей его жалко, то она совсем не знает его. Хотя мне кажется, что это не она, а он с ней водится.
Они подъехали ещё ближе.
– Ты посмотри, что вытворяет этот подонок! – возмутился Карповой.
Жан наглейшим образом приставал к своей спутнице.
– Кто-кто? – удивился Жорж.
– Подонок – это то же самое, что и отморозок, – пояснил «пророк».
– А это кто такой? – в свою очередь удивился Александр.
Карповой понял, что эти слова неизвестны его друзьям, и разъяснил:
– Я имел в виду «плохой человек».
– Да уж, плохой, хуже некуда, – согласился Жорж.
– Нужно торопиться, – сказал Карповой и слез с коня.
Д’Юррели последовали его примеру.
– Ты что вытворяешь? – резко начал разговор «пророк».
Жан отпустил свою спутницу и ответил:
– А тебе-то что? Это твоя жена, что ли?
Тут он пригляделся к Александру.
– А, это ты, протестант? А я думал, что ты уже давно на виселице.
– Ты не ошибся, это я. Теперь я спрошу: кто тебе дал право приставать к девушке?
– Тебя отвезти в полицию? – спросил Агинстуан.
Язык у него заплетался.
– На этот раз ты не сможешь никуда отвезти меня. Эти люди, – Карповой указал на д’Юррелей, – на моей стороне.
– А я сейчас свистну, придёт моя армия, и ты отправишься на виселицу!
Тут подошёл Жорж.
– Ты сегодня сильно перебрал, – сказал он. – Какая армия? Состоящая из бутылок вина, что ли?
– А, это ты, д’Юррель! Всё-таки подружился с протестантом! Я помню, как ты защищал его. И во время допроса помогал.
– Сейчас разговор не об этом, – перебил Жана Карповой. – Не уходи от темы! В последний раз спрашиваю: зачем ты приставал к ней?
– Хотел и приставал. А вообще, это она ко мне лезла.
– Неправда! – послышалось сзади.
Все оглянулись на девушку.
– Видишь, она утверждает обратное, – сказал Александр д’Юррель.
– Пусть говорит всё, что угодно, – ответил Жан.
– Я вызываю тебя на дуэль! – произнёс Карповой.
Все четверо удивлённо посмотрели на «пророка».
– А у меня нет пистолета, – сказал Агинстуан.
– Не беда, – быстро среагировал Карповой. – Будем драться на шпагах.
Жан подумал и ответил:
– Отлично. Наконец-таки я тебя убью!
– Посмотрим, кто кого убьёт, – ответил «пророк». – Дуэль проведём прямо на этом же месте через два часа.
– Хорошо, приду. Я совершенно не хочу, чтобы меня называли трусом.
Трое друзей ушли.
– Ты думаешь, что он придёт? – спросил Александр д’Юррель.
– Конечно, придёт, – ответил Жорж. – Я давно знаю его.
Через два часа они уже были на месте дуэли. Жан ждал их со своим секундантом. Девушка была неподалёку.
– Жорж – мой секундант, – сказал Карповой Жану.
– А Поль – мой секундант, – ответил Агинстуан.
Жорж внимательно посмотрел на Поля и спросил:
– Уже вернулся из Германии?
– Жорж, это ты? – удивился Поль. – Какая встреча! Да тут ещё и протестант!
– Сам ты протестант! – огрызнулся Александр д’Юррель, но Карповой остановил его.
Прежде чем скрестить шпаги, «пророк» сказал:
– Договоримся так: поскольку я не убийца, побеждённым будет являться не убитый, а первый раненый.
– А кто тебе сказал, что я не убийца? – спросил Жан, по слогам выговаривая слова. – Нужно учитывать условия обеих сторон. Будем драться до первого убийства.
Карповой настаивал на своём, а Агинстуан – на своём. Спор решил Поль.
– Протестант прав. Ты ведь не хочешь сидеть за убийство?
Жан отрицательно помотал головой.
– Я с тобой согласен, – сказал он «пророку», – потому что с твоим мнением согласен Поль. А ты знаешь, что на дуэли секундант как царь, и его указы надо слушать.
После этих слов Жорж, который тоже являлся секундантом, еле заметно хихикнул. Началась дуэль. Присутствующие наблюдали за происходящим, затаив дыхание, потому что сначала дуэлянты дрались одинаково неплохо. Хотя Карповой когда-то занимался фехтованием, Жан дрался немного лучше его и непременно бы победил, если бы не был пьян. Именно это обстоятельство и спасло «пророка». Примерно через десять минут после начала дуэли он ранил Агинстуана в руку. По правилам Жан должен был считаться побеждённым. Но он сказал:
– Это не считается. Будем драться насмерть.
– Мы договорились иначе.
– А я передумал, – решительно ответил Жан.
Тут в разговор вмешался Жорж:
– Как это ты передумал? Нет, брат, так дело не пойдёт. Уговор дороже денег.
– А мне то что? Ни с кем я не договаривался.
После этих слов даже Поль, секундант Жана, удивился такой наглости.
– Жан, ты поступаешь неправильно, – сказал он. – Договор действительно есть договор.
– И ты на их стороне? – вскричал Агинстуан. – Я никогда не думал, что ты, мой лучший друг, – Жан голосом выделил слово «лучший», – будешь на стороне моих врагов!
– Я не говорил, что я на их стороне. Я всего лишь на стороне справедливости.
– «Справедливости»! – передразнил секунданта Агинстуан.
– Да, справедливости.
Жан недовольно поморщился, и его лицо приняло сердитое выражение.
– А ты не знал, что справедливость всегда на моей стороне! – вскричал он. – Не знал!
– Вы слишком амбициозны, мсье Агинстуан, – сдержанно сказал Поль.
– Ах, это я амбициозен?! – крикнул Жан так, что его крик был слышен, по крайней мере, за километр от места происходящего. – Я?! Да если вы хотите знать, это протестант амбициозен, потому что считает, что, ранив, он победил меня. Ну, ничего. Всё равно победил я! И вы все это знаете.
Жан пошёл прочь, а оставшиеся и даже Поль усмехнулись. Поль вскоре тоже ушёл. Девушка, всё время находящаяся недалеко от места дуэли, подошла к Карповому:
– Я очень признательна вам за то, что вы спасли меня. Меня зовут Элизабет, – представилась она.
– Я Александр. Но я больше известен как пророк.
– А, вы тот самый пророк? – удивилась Элизабет.
– Да.
– Я слышала, что у вас в последнее время не было ни одного клиента.
– Да, сейчас я переживаю трудные времена. Но это ненадолго. Скоро я снова добьюсь уважения парижан.
– Я надеюсь, что вам удастся сделать это.
Тут к ним подошёл Жорж.
– Меня зовут Жорж, – представился д’Юррель.
– Я Элизабет.
– Приятно познакомиться, – сказал Жорж, пожелавший выглядеть воспитанным.
– А меня зовут Александр, – произнёс д’Юррель, который тоже подошёл. – Я брат Жоржа.
Они обменялись рукопожатиями и отправились домой.

Глава XXXI

С этого дня Элизабет зачастила к Карповому и д’Юррелям. Но это новое знакомство не сильно скрасило жизнь «пророка». На то было две причины: первая заключалась в том, что, несмотря на то, что предсказание об объявлении Францией войны Австрии сбылось, клиенты у Карпового не появились, а вторая причина была такова: Элизабет чаще приходила в дом д’Юррелей, чем в его особняк. Возможно, это объяснялось тем, что у особняка Дормера была слава дома мистики.
Они виделись каждый день. Но Элизабет почему-то больше общалась с Жоржем, чем с Карповым. Может быть, она боялась его, а может быть, придерживалась мнения народа. «Пророк» надеялся, что это пройдёт, но уже полтора месяца ничего не менялось.
Однажды рано утром он зашёл к Жоржу.
– Слушай, ты придёшь на свадьбу?
Д’Юррель не ожидал такого резкого начала и ответил:
– На чью?
– На нашу.
Жорж снова удивился.
– Извини, но лично я не на ком не собираюсь жениться. Мой брат, по-моему, тоже.
– А я собираюсь.
– Ну, и на ком же? – Жорж чуть заметно хихикнул. – На Элизабет?
– Да. А что в этом такого?
Жорж посмотрел Карповому в глаза, проверяя, не шутит ли он, и ответил:
– Мне кажется, что ты слеп. Я понимаю, что не могу сказать, что она чувствует к тебе, но по ней видно, что огромнейшей любви у неё к тебе нет. Извини.
– Ты так считаешь? – спросил Карповой.
– Я уверен в этом.
«Пророк» ушёл. После этого разговора отношения между Александром и Жоржем стали холоднее, хотя они остались друзьями. Карповой был обижен словами д’Юрреля, но понимал, что это правда, а д’Юррель в свою очередь общался с Карповым так же, как Карповой с ним.
А в это время брат Жоржа Александр подружился с Андре Мюрсо. Он стал редко посещать дом Жоржа, а в основном проводил время у себя дома, либо у своего нового друга. В основном они рассказывали друг другу случаи из своей жизни.
Однажды, когда Мюрсо рассказывал о своём знакомстве с «пророком», он произнёс:
– Мы познакомились на площади Бастилии. Он держал в руках устройство… как его… трансрейтор. Именно из-за него я подошёл к Карповому.
– Подожди, а что это такое? – поинтересовался Александр.
– Сейчас расскажу. Это просто чудо природы: представь себе, он может мгновенно зарисовывать панораму. Это называется фотография. Ещё он может записывать звук и воспроизводить его. И видео. Это движущиеся картинки.
– Понятно, – протянул д’Юррель, хотя ему почти ничего не было понятно. – Но это же невероятно! Леонардо да Винчи писал картины месяцами и даже годами, а это устройство делает это мгновенно! Невероятно! – ещё раз повторил он.
– Я бы тоже так сказал, если бы не видел его, – сказал Мюрсо, ничуть не удивляясь изумлению друга.
– Ты говоришь, что трансрейтор у Карпового? – переспросил Александр.
– Да, если его никто не украл. – Ты даже не представляешь, как отчаянно вся ремесленная слобода пыталась выкрасть устройство. Как тебе такое: ты хочешь что-то сообщить своему другу или знакомому, но не едешь к нему за десять миль, а просто-напросто звонишь со своего трансрейтора на его трансрейтор и сообщаешь то, что хотел! Это называется телефон.
– Лично я не понял почти ничего, – ответил д’Юррель.
– Ладно. Попроси у пророка устройство – поймёшь.
Д’Юррель отправился к брату.
– Ты представляешь! – воскликнул Жорж. – Наш пророк собрался жениться на Элизабет.
Но Александр д’Юррель не отреагировал на его слова и только произнёс:
– Александр! Нам нужно поговорить.
Жорж, ожидавший совершенно другой реакции, изумлённо воскликнул:
– Ты не слышал, что я сказал?
– Я всё слышал. Но нам нужно срочно поговорить с мсье Карповым.
Они прошли в другую комнату.
– Я слышал, что у тебя есть чудо-устройство, – шёпотом сказал д’Юррель.
Карповой удивлённо посмотрел на него.
– Я о трансрейторе, – пояснил Александр.
– А кто тебе сказал про него? – насторожился «пророк».
– Андре, – спокойно ответил брат Жоржа.
– Что ты знаешь об устройстве?!
– Много. Видео, фотография, запись звука, разговор на большом расстоянии. Я считаю, что это не полный перечень функций твоего устройства.
Карповой решил, что больше нет смысла скрывать трансрейтор, и ответил:
– Ты прав. Хочешь, пойдём ко мне в особняк, и я покажу тебе устройство. Только никому не рассказывай о нём. Было время, когда за трансрейтором охотилась почти вся ремесленная слобода. А трансрейтор мне сейчас очень нужен.
– Возьмём Жоржа? – спросил Александр д’Юррель.
– Можем взять.
Они втроём отправились в особняк Дормера. По пути «пророк» рассказывал о трансрейторе. В особняке он открыл секретер, достал трансрейтор и спросил:
– Жорж, помнишь эту вещь?
Жорж поморщился, словно что-то вспоминал.
– Мне кажется, что я уже где-то её видел, – неуверенно произнёс он.
Александр д’Юррель в это время пристально вглядывался в устройство.
– А что это такое? – спросил он, показывая на дисплей.
– Дисплей, – ответил Карповой, но увидев в глазах друга непонимание, пояснил: – Это экран. Штука, показывающая картинки, видео.
«Пророк» показал Александру видео взятия Бастилии.
– Это очень похоже на Бастилию! – воскликнул брат Жоржа.
– Не похоже, – уточнил Карповой. – Это и есть Бастилия, заснятая на видео. Четырнадцатого июля я снял взятие Бастилии. Но видеокамеру запатентуют лишь в 1895 году. Это будут ваши соотечественники братья Люмьер. Кстати, ты участвовал во взятии Бастилии? – спросил Карповой у Александра д’Юрреля.
– К сожалению, нет. Я был в отъезде.
– Я тоже нет, – добавил Жорж.
– А теперь то, что касается фотографии, – продолжал «пророк». – Александр, можешь посмотреть.
Карповой показал свою фотографию с Жоржем.
– Жорж, смотри! – воскликнул его брат. – Это же ты!
Когда Жорж увидел фотографию, его мрачное лицо мгновенно прояснилось.
– Теперь я вспомнил. Мы фотографировались с пророком перед тем, как я оказался в госпитале.
– Боюсь, что и мне до госпиталя недолго жить, – сказал брат Жоржа.
– Это ещё не всё, что я хотел показать. Скажи что-нибудь, – попросил «пророк» Александра д’Юрреля, включив аудиозапись.
– Зачем? – спросил д’Юррель.
– Зачем? – повторил трансрейтор.
– Почему ты меня передразниваешь? – возмутился Александр.
– Он не передразнивает, – разъяснил Карповой. – Встроенный в трансрейтор диктофон записал твой голос, а проигрыватель воспроизвёл его. В двадцать первом веке люди найдут самую раннюю в мире звукозапись, которая будет сделана в 1860 году, а записывающее устройство, с помощью которого будет записан звук, назовут фоноаутограф. Его в 1857 году запатентует Эдуард-Леон Скотт де Мартинвилль.
– А какая будет первая запись? – поинтересовался Жорж.
– Песня "Au сlair de la Lune" . Запись будет в плохом качестве. Позже устройство для аудиозаписи также изобретёт Томас Эдисон. Устройство назовут фонограф, и первая звукозапись с помощью фонографа будет сделана в 1877 году.
– А первая фотография?
– Жоржу я уже рассказывал. В 1826 году будет сделана первая фотография «Вид из окна». Как видео и звук, она будет в плохом качестве. А что касается видео, я уже вам рассказывал об этом. Могу только добавить, что будет заснят движущийся поезд. Это видео нагнетёт на людей, которые первые увидят эту съёмку, страх, они будут думать, что поезд идёт на них. Ну, что ещё можно сказать? Вам нужно только гордиться своими соотечественниками.
– Да, – ответили Жорж и Александр.
Жорж предложил отправиться к ним домой, захватив с собой трансрейтор. Как только они подошли, Жорж очень удивился:
– Мама, ты что, решила пожить у нас?!
– Дом подожгли, представь себе!
– Да, дело дрянь, – сказал Александр д’Юррель.
– Это всё из-за проклятия Менфера, – прошептал Жорж.
– Что ты сказал?
– Нет-нет. Ничего, – Жорж решил не расстраивать мать.
Мать Жоржа осмотрелась, потом что-то вспомнила и сказала:
– Да, кстати. Я познакомилась с твоей девушкой.
– С моей? – переспросил Жорж.
– Да, с твоей.
– То об Элизабет?
– О ней самой, – с улыбкой ответила мать.
– Так она не моя девушка. Это просто наша подруга.
– Очень жаль.
В этот момент вошла Элизабет в сопровождении Луи.
– А вот и ты, моя дорогая! – встретила её мать д’Юррелей.
Александр д’Юррель чуть заметно хихикнул.
– Мы с Элизабет очень подружились, – сказала мать. – Можно сказать, не разлей вода. Я не удивлюсь, если мы умрём вместе.
Увы, мать Жоржа даже не подозревала, что её слова окажутся пророческими: так оно позже и случилось.

Глава XXXII

Несколько секунд они стояли молча. Неожиданно Александр д’Юррель заговорил:
– Кстати, забыл сказать. Тут Александр хотел вам одну вещь показать.
Карповой достал из кармана трансрейтор.
– Только никому не рассказывайте об этом устройстве, – предупредил он. – Я из-за него и так многого натерпелся, поэтому трансрейтор мы больше никому не покажем.
И Александр рассказал обо всех функциях трансрейтора.
– Представьте себе! Александр Грем Белл запатентует изобретение телефон лишь в 1876 году, а я, Александр Карповой, уже сейчас могу вам показать, что это такое.
Все присутствующие с удивлением слушали его.
– Если бы у Жоржа был телефон или трансрейтор, нам бы не пришлось каждый день ради двух слов ездить друг к другу на лошадях, а я просто позвонил бы Жоржу на его трансрейтор, передал бы важную информацию и не потерял бы время. Кстати, предком телефона будет телеграф. Фразы будут передаваться не голосом, а с помощью азбуки Морзе. Её Сэмюэль Морзе придумает в 1838 году. Её можно считать самой простой азбукой в мире: состоит всего из двух символов – точки и тире. А сигнал бедствия – SOS. Его выберут из-за простоты передачи: буква S в азбуке Морзе соответствует трём точкам, буква O – трём тире.
Все с большим интересом слушали рассказ Карпового.
– А почему ты не запатентуешь эти изобретения? – неожиданно спросил Александр д’Юррель.
– Жорж этот вопрос мне уже задавал. И я ответил, что судьбой предначертано, что перечисленные ранее мной люди запатентуют свои изобретения. Если это попытаюсь сейчас сделать я, то у меня ничего не выйдет. Либо не запатентуют эти изобретения, либо мне что-то помешает дойти до бюро. Я и вам не советую пытаться сделать это.
Трансрейтор переходил из рук в руки. Были сделаны фотографии, видео- и аудиозаписи. Когда все исследовали устройство, Элизабет спросила:
– А ты можешь и нам сделать такие же устройства?
– Вряд ли. Материалы для трансрейтора есть только в России. Ладно, мне пора идти.
– Мне тоже, – вспомнил Александр д’Юррель. – Я обещал Мюрсо зайти к нему.
– Да, кстати, предупреди Андре, чтобы он тоже никому не говорил о трансрейторе, – попросил «пророк».
– Хорошо.
Карповой отправился на рыночную площадь. Продукты он больше не покупал у Жюля: они поссорились немногим позже выступления «пророка» около рыночной площади. Точнее, Жюль спровоцировал эту ссору, чтобы не общаться с ним по совершенно другой причине, о которой мы узнаем позже.
Элизабет ушла из дома Жоржа, и мать подозвала его к себе.
– Я бы хотела с тобой поговорить.
– Да, я слушаю.
– Поему ты не хочешь, чтобы Элизабет стала твоей девушкой?
– Мы с ней знакомы всего два месяца, и я мало о ней знаю.
– Я могу тебе рассказать о ней. Её зовут Элизабет МакКвейн. Раньше она жила в Шотландии, а три года назад переехала во Францию.
– Спасибо за информацию, но если она станет моей девушкой, я потеряю лучшего друга.
– Ты о хозяине этого… трансрейтора?
– Да.
– Я понимаю, к чему ты клонишь, – задумчиво сказала мать. – Потерять такого друга нам совсем не хочется. А я так надеялась, что мы с ней породнимся.
– Значит, ты преследуешь цели, выгодные только тебе? – поинтересовался Жорж.
– Да ты меня не совсем правильно понял, – оправдывалась мать. – В первую очередь я хочу, чтобы тебе и твоим братьям Александру и Генриху было хорошо.
– Я понимаю. Но я уже вправе сам выбирать, что мне делать.
– Как хочешь. Ты просто-напросто отказываешься от собственного счастья.
Жорж вышел из комнаты.
А в это время Александр Карповой звонил Олегу.
– Передай мне по QMD информацию о том, как сделать трансрейтор.
– Зачем это тебе?
– Хочу друзьям подарить.
– Мало тебе из-за него досталось?
– Нет, но те, кому я хочу подарить трансрейтор, надёжные люди.
– Делай, что хочешь. А информацию я тебе пришлю.
И действительно, через пять минут на трансрейтор Александра пришло сообщение QMD.
Карповой прочитал сообщение и не понял почти ничего. Но он не остановился и решил разобраться в этом деле. Целый день «пророк» не выходил из дома, пытаясь хоть что-то понять в сообщении Олега. И Александр разобрался почти во всём. Со следующего дня Карповой решил начать делать первый трансрейтор. Всего устройств нужно было сделать пять: для трёх д’Юррелей, для Элизабет и для Андре. Правда, потом мать д’Юррелей отказалась от трансрейтора, сказав, что вряд ли научится им пользоваться, поэтому Карповой изготовил только четыре трансрейтора, что сильно облегчило дело. Целый месяц «пророк» работал почти без отдыха, но устройства были готовы.
Александр всех научил пользоваться трансрейтором: записывать и просматривать мультимедию, звонить на другие трансрейторы и посылать QMD. Только о том, как пользоваться функцией трансрейт, он им не рассказал, чтобы никто намеренно не связался с двадцать первым веком и не узнал, что «пророк» из будущего.
Все были несказанно рады. Особенно рад был Андре Мюрсо: ведь он так рьяно боролся за устройство.
Теперь никому из друзей Карпового не приходилось наносить визит друг другу без предупреждения.

Глава XXXIII

Прошло несколько дней. Наступило двадцатое июня тысяча семьсот девяносто второго года.
– Брат, не иди, – пытался отговорить Александра Жорж.
– Нет, я не могу не участвовать в восстании.
– Жорж прав, – хмуро сказал Карповой. – Не нужно тебе идти.
Д’Юррель подумал и ответил:
– Всё-таки нужно.
Уговоры, занявшие много времени, оказались тщетны. Его так и не смогли отговорить.
– Но нам повезло, что он отправился пешком, – произнёс Жорж.
– Чем же? – спросил Карповой.
– Тем, что у нас есть лошади. Его легко будет догнать.
– А смысл? Этого антимонархиста не переубедишь.
– Могут открыть огонь, и брат может погибнуть. Но у меня есть план, – произнёс Жорж.
– Гениальный? – спросил «пророк».
– Почти. Если мы не можем отговорить его, пусть это сделает Мюрсо. Ведь они лучшие друзья. Я думаю, брат послушает совет Андре.
– Я согласен.
– Готовь лошадь, поехали к Андре.
– Зачем?
– Чтобы рассказать ему об Александре.
– Неужели нет другого способа? – Карповой посмотрел на Жоржа, хитро прищурившись.
Жорж подумал. Он внимательно смотрел на Карпового, словно пытаясь понять, на что он намекает. И д’Юррель догадался:
– Трансрейтор!
Александр молча кивнул головой.
– Только звонить Мюрсо нужно немедленно, – добавил он.
Даже не поздоровавшись, Жорж всё рассказал Андре.
– Это его слабость, – ответил Мюрсо. – Он готов умереть, лишь бы король совсем потерял власть.
– Нам нельзя медлить! – паниковал Жорж. – Мы с Александром считаем, что ты сможешь переубедить брата.
– А где восстание?
– Точно не знаю. Может, под Версалем, а может, на какой-нибудь парижской площади.
– Ладно. Я сейчас выезжаю, узнаю у людей местонахождение восставших и постараюсь задержать твоего брата.
– Возьми с собой трансрейтор, – напомнил Жорж.
– Обязательно возьму и позвоню вам, как только что-то выясню.
Александр и Жорж ждали известий от Мюрсо. В тот час их мысли были, можно сказать, противоположны. Карповой был спокоен, а д’Юррель в свою очередь только и делал, что каждую минуту говорил: «Интересно, долго ещё ждать?» В конце концов, Карповому надоело поведение его друга, и он предложил Жоржу отвлечься.
Александр показал Жоржу фотографии и видео, сделанные во время его пребывания в Париже. Потом «пророк» с Жоржем через наушники послушали классическую музыку и музыку двадцатого и двадцать первого веков (разумеется, Александр не сказал об этом Жоржу), преимущественно джаз и рок-н-ролл. Они слушали таких великих исполнителей, как Луи Армстронг, Гленн Миллер, Фрэнк Синатра, Рэй Чарльз, Элвис Пресли, Чак Берри, Билл Хэйли, Литтл Ричард, Джерри Ли Льюис.
Неожиданно заиграла музыка Луи Армстронга, которую в тот момент Карповой не ставил.
– А прошлая песня ещё не закончилась, – удивился д’Юррель.
– У меня просто Армстронг стоит на звонке. То есть, когда мне кто-то звонит, трансрейтор воспроизводит музыку Луи Армстронга.
– Мюрсо звонит? – с надеждой спросил д’Юррель.
– Да. Говори.
Жорж поднёс трансрейтор к уху:
– Андре. Ты узнал что-нибудь?
– Доигрался твой брат.
Лицо Жоржа в миг сильно изменилось.
– Что ты хочешь сказать?! – с ужасом крикнул д’Юррель. – Говори яснее!
Андре вздохнул, словно собираясь с мыслями:
– В больнице он. Открыли огонь и ранили его в руку.
У Жоржа отлегло на душе:
– Значит, ничего серьёзного?
– Ошибаешься, Жорж. Твой брат может лишиться руки.
Жорж похолодел. Такого хода событий он явно не ожидал.
– Левой.
– Хорошо, что не правой, – произнёс д’Юррель.
– Александр в центральном госпитале, – произнёс Андре.
– Спасибо, что предупредил. До свидания.
Жорж молча посмотрел на Карпового. Тот и так всё понял, но д’Юррель пояснил:
– У брата не будет руки.
В это время в госпитале работники вели беседу.
– Да, наш друг попал. И вообще странно: сначала у нас в госпитале лежал его брат, потом их близкий друг Карповой, потом сам Александр д’Юррель.
– В этом нет ничего странного, – ответил врач, похожий на Луи. – Нам нужно как можно скорее ампутировать руку, а не то заражение пойдёт и дальше.
– Да, ты прав. Принеси эфир, – обратился медик к коллеге.
– Он закончился, а следующая доставка будет только завтра.
– В таком случае, найдите несколько бутылок вина для д’Юрреля. А иначе он не выдержит ампутацию.
Один из врачей отправился в хранилище, но, вернувшись, сказал:
– Закончились.
– Хорошо. Ампутируем завтра. У нас нет другого выхода. Я надеюсь, что за одну ночь с пациентом ничего страшного не случится.
А Карповой пытался выйти в Интернет двадцать первого века. Он искал информацию об анестезии. Разбиравшись три часа и спросив медицинские данные Александра у Жоржа, Карповой высчитал дозу анестезии для брата Жоржа. Теперь нужно было найти шприц и само вещество. Это было самое трудное. Но Карповой решил во что бы то ни стало что-нибудь придумать.
Он отправился в особняк Дормера. Так ничего и не придумав, «пророк» позвонил брату:
– Слушай, у меня проблема. Моему другу руку ампутируют. А как ты сам знаешь, наркоз ещё не проводят. Не подскажешь, что мне делать?
– Какой ты благородный! – с лёгкой насмешкой сказал Олег. – Ты хочешь достичь невозможного.
– А ты не язви. Представь, что твой лучший друг Николай попал в такую ситуацию.
– Кстати, насчёт Коли. В день твоего последнего похода в библиотеку я поручил тебе отнести ему несколько малообъёмных колб с веществами. Посмотри, может быть, ты сейчас найдёшь.
Александр стал напряжённо вспоминать, были ли у него колбы с веществами. Он вспомнил, что нашёл их, когда жил ещё около тайника. Карповой хотел их использовать в качестве посуды, но это было бы неудобно из-за небольшого объёма колб. Но, несмотря на это, Александр оставил колбы и их содержимое, как говорится, на всякий пожарный.
«Пророк» попрощался с братом и стал искать колбы. Разумеется, в нижнем левом кармане брюк, где они были ранее найдены, их уже не было. После долгих и тщательных поисков колбы всё же нашлись на полке одного из шкафов. Вещества оказались такими, какие требовались.
Теперь Александру оставалось добыть шприц, а это было труднее, чем нахождение вещества. Карповой снова стал напряжённо думать. Он точно не знал дату изобретения шприца (как ни странно, он не догадался посмотреть информацию об этом в интернете) и не мог утверждать, есть ли шприцы в госпитале. Александр, ни секунды не медля, отправился туда.
Но там, к величайшему сожалению Карпового, никто не знал, что такое шприц. А когда Александр описал это, медики ответили сразу, что этой вещи у них нет. Но в этом визите было что-то положительное: ампутация должна была состояться на следующий день, а за оставшиеся несколько часов «пророк» ещё мог что-нибудь придумать.
Но прежде он решил навестить своего друга в палате.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Карповой.
У д’Юрреля было грустное лицо. Когда вошёл «пророк», лицо раненого заметно просветлело.
– Как видишь, мне плохо. Чёрт возьми, вы были правы! Если бы я послушался вас, у меня с рукой было бы всё в порядке. А так посмотри, что случилось.
Александр д’Юррель вытащил свою левую руку из-под одеяла. Она выглядела ужасно: от плеча до кисти остались следы от многочисленных огнестрельных ранений. При этом часть руки от кисти до локтя была посиневшая, а чуть ниже локтя начало чернеть. У д’Юрреля была гангрена.
– Боюсь, что руку придётся ампутировать, – задумчиво сказал раненый. – А я слышал, что это очень больно.
– Надеюсь, что не придётся, – ответил Александр.
Он хотел успокоить друга, но о своей идее говорить не стал, так как не был уверен, что она удастся.
Карповой ушёл. Всю дорогу до своего особняка он думал, что может заменить шприц, но так и не смог придумать. У Олега тоже не было никаких идей.
Карповой от отчаяния ударил кулаком по столу. Колбы, стоящие там, упали. Александр сразу же схватил их. Хорошо, что они были закрыты. Но тут взгляд «пророка» упал на колбы, а не на вещество в них. Лицо Карпового нахмурилось. Он пытался что-то сообразить. Колбы!.. Ну, конечно же, колбы! Они были пластмассовые, при этом одна из них немного больше другой. Большую колбу можно было использовать как ту, где находится вещество перед инъекцией, а меньшую, как ту, которая проталкивает вещество через иглу в организм, то есть в качестве поршня.
Оставалось только найти иглу. Карповой решил позвонить Мюрсо.
Андре сказал, что недалеко от него живёт человек, который куёт железо и, может быть, он также изготовляет то, что нужно Александру.
Карповой спросил у Мюрсо адрес и тут же отправился туда.
– Здравствуйте, мсье, – поздоровался незнакомец, как только вошёл «пророк».
– Здравствуйте. Мне сказали, что вы куёте железо.
– Да. И не только. Я делаю посуду из железа. Представьте себе, я никогда не признавал глиняной посуды. Её можно разбить, а металлическую – нет. Вот посмотрите! – гордо произнёс кузнец. – Это моя железная тарелка. А это чашка. А теперь… – он со всей силой бросил чашку на пол. – Видите, моя чашка цела и невредима. А если бы я с такой же силой бросил на пол глиняную чашку, она бы, по меньшей мере, треснула. Вот ещё один…
– Извините, мсье, – перебил Карповой. – Я хотел узнать, есть ли у вас иглы.
– Иглы? Да, конечно. Посмотрите: большие, маленькие, толстые, тонкие, железные, серебряные, золотые… Словом, на любой вкус.
– Я бы хотел узнать, есть ли у вас иглы с отверстием?
– Вы о чём?
– Я о таком отверстии внутри иглы, с помощью которого вода может пройти из одного конца иглы в другой.
– А, вот вы о чём! У меня есть одна такая игла. Она стоит девятнадцать су.
Карповой заплатил и отправился в особняк. Всё было готово. Только нужно было продумать, как попасть в госпиталь в качестве врача. Александр решил, что самостоятельно ампутировать руку д’Юрреля он не будет, а просто проведёт наркоз. Александр перелил вещество в третью колбу, взял остальные две и иглу, и всё это положил в карман.
Карповой поехал в госпиталь. Он разузнал, какой врач должен был проводить ампутацию, и подошёл к нему:
– Здравствуйте. Вы будете ампутировать руку пациенту д’Юррелю?
– Да, мсье, – ответил врач.
– А что вы будете использовать в качестве обезболивающего?
– Как, что? Ясное дело, что. Несколько бутылок крепкого вина. Как только пациент засыпает, мы делаем операцию. Если пациент выживает – хорошо, если нет – значит, нет.
– Я слышал, что операция – очень болезненный процесс. По крайней мере, люди говорят, что даже в таком крепком сне чувствуют боль.
– Да, вы правы. А иначе нельзя.
– Вы уверены в этом?
– Да.
– А я знаю безболезненный способ, – сказал Карповой, решив, что сейчас самое время начать.
– Ну?
– Сейчас я вам расскажу.
Александр показал врачу шприц и вещество и рассказал, что намеревается делать. Они прошли в палату д’Юрреля и повезли его в операционную.
– А сейчас вы мне покажете свой безболезненный способ, – шепнул врач.
Когда д’Юррель увидел надпись «Операционная», он уже начал готовиться ко всему.
– Ну… – сказал медик.
Карповой достал самодельный шприц с веществом.
– Не беспокойся, Александр. Это совершенно безболезненно.
– Ты уверен? – спросил д’Юррель, зрачки которого чуть расширились.
– Да.
Карповой провёл наркоз, сосчитал до десяти, и пациент заснул.
– Приступайте к своей работе.
Доктор не поверил в то, что процесс для пациента и для ушей врача будет безболезненным, но к ампутации всё же приступил.
«Пророку», присутствовавшему там, стало не по себе, и он стал смотреть в другую сторону. Через некоторое время операция была завершена, а оставшаяся часть руки была перебинтована. Карповой попросил врача подождать, пока пациент не проснётся.
Д’Юррель проснулся, посмотрел на свою левую руку и удивлённо спросил:
– А как вы так сделали, чтобы получилось без боли?
– Объясню дома у Жоржа.
«Пророк» и врач перевезли Александра обратно в палату и вышли в коридор.
– Если честно, я тоже не понял, что вы сделали, – сказал медик.
– Сейчас объясню.
И Карповой рассказал, что такое шприц и наркоз. Врач внимательно слушал «пророка» и сказал, что впредь работники госпиталя во время операций будут проводить наркоз.
Александр вернулся в свой особняк. Благодаря ему первый человек, на котором провели наркоз, стал Александр д’Юррель. Только в то время о наркозе так и не узнал весь мир. Медики поклялись хранить свой секрет, а пациенты думали, что о наркозе всем известно, и не видели в этом ничего особенного.
Через несколько дней из госпиталя выписали д’Юрреля. Как только он явился в дом Жоржа, Карповой начал обещанный рассказ:
– Сейчас я вам расскажу историю наркоза. Само греческое слово «narcosis» переводится как онемение или оцепенение, а термин «наркоз» означает общее обезболивание, своеобразное состояние искусственного сна, с полной или частичной утратой сознания и потерей болевой чувствительности. В XIII веке житель Испании Раймонд Луллий открыл эфир, в 1540 году Парацельс описал его обезболивающие свойства, а 16 октября 1846 года американский стоматолог Уильям Томас Грин Мортон впервые применит его для обезболивания при операции. В 1844 американский врач Хорас Уэллс при удалении зуба использует закись азота. В 1847 году шотландский акушер Джеймс Симпсон впервые использует хлороформ для наркоза во время приема родов. После хлороформа станет использоваться диэтиловый эфир. А в конце XX века для наркоза начнут использовать ксенон. Я смог предсказать это и решил провести наркоз, чтобы ампутация руки Александра была безболезненной.
– И я за это очень благодарен тебе! – восторженно произнёс бывший пациент.
– Кстати, насчёт этого, – сказал Жорж. – Я тоже горячо благодарю нашего друга, но тебе, брат, я вот что скажу: больше ни в каких восстаниях и мероприятиях, опасных для твоей жизни, ты участвовать не будешь!
– Хорошо.
– «Хорошо» у тебя только на словах. Я думаю, что Генрих более осторожный, чем ты. Хотя мы все одной крови, родные братья.
– Генрих в Италии, а не во Франции, – возразил брат Жоржа.
– Тем не менее, я знаю его с детства и успел изучить его характер.
– Ну, хватит, – решил спор Карповой. – Александр сказал, что впредь будет осторожнее. Пока он не нарушил обещание, его не следует упрекать, Жорж.
Он согласился, но всё ещё не был уверен в твёрдости обещания брата.

Глава XXXIV

Александр д’Юррель потерял не только часть левой руки. Он также потерял возможность управлять лошадью. Поэтому его коню больше нечего было делать во дворе дома бывшего пациента. Александр решил посоветоваться с Жоржем. Он предлагал продать лошадь, и Жорж с ним согласился, но Карповой, тоже участвовавший в дискуссии, предложил подарить коня Элизабет, у которой не было лошади. Братья д’Юррели с этим охотно согласились.
Александр д’Юррель тем временем решил съездить к Мюрсо. Съездить он решил потому, что идти пешком д’Юррель счёл слишком долгим занятием. Александр нанял экипаж, заплатил кучеру и отправился в ремесленную слободу. Теперь они рассказывали друг другу случаи из жизни своих друзей и знакомых, так как истории друг друга они знали почти наизусть. Также они пили вино и играли в карты. В тот раз Александр рассказал такую историю:
– Это не мой знакомый, а знакомый Карпового и Жоржа. Точнее, враг Карпового. Его зовут Жан Агинстуан. Как только Александр оказался во Франции, у него не было ни денег, ни славы, ни жилья. Так вот, он решил заснуть в поле за городом. Когда пророк проснулся, он увидел рядом с собой Жоржа и четверых придурков, среди которых был Агинстуан. Жан ни с того ни с сего решил, что Карповой протестант и враг католиков.
– Странный человек, – произнёс Мюрсо.
– Да. И все, кроме Жоржа, согласились с ним. Карпового повезли на допрос. Этот допрос он выдержал, но Жан долго не мог успокоиться. А потом Агинстуан стал пьяницей.
Д’Юррель ещё немного рассказал о Жане, а затем Мюрсо предложил съездить за город.
Взяв с собой еду и спиртное, Александр и Андре решили устроить пикник. За городом на поляне они веселились.
– Знаешь, я знаю одну русскую пословицу: «Один с сошкой – семеро с ложкой», – похвастался д’Юррель.
– А у нас ни одного нет с ложкой, – с притворным огорчением отвечал Мюрсо. – Но зато двое с бутылкой!
После этого два друга долго и тупо ржали.
И это была не единственная глупая шутка, сказанная ими в тот день. Один раз Андре так расхохотался, что упал на спину и закатил глаза кверху.
– Представь себе, я вижу внизу небо, вверху траву, а вдали под травой лежит человек. По-моему, я сегодня перебрал.
Александр вгляделся вдаль и ответил:
– Тогда и я перебрал вина, потому что и я вижу этого человека.
– Мне кажется, что самый лучший способ развеять сомнения – пойти туда и посмотреть, есть там этот человек или это всего лишь плод воображения двух пьяных человек.
– Гениальная идея! – воскликнул д’Юррель и разразился нервным смехом.
До места, где лежал человек, было около ста метров, но местность была открытая, поэтому его было хорошо видно. Александр и Андре, шли медленно, сильно шатаясь, и только через полчаса достигли цели. Там действительно лежал человек.
– Я потрогаю человека, чтобы определить, настоящий он или нет, – сказал Андре, у которого уже заплетался язык.
– Угадай с трёх раз, кто это, – предложил д’Юррель.
– Агинстуан? – ляпнул Мюрсо.
– А ты не ошибся. Это действительно Жан.
– Правда? Я даже не ожидал, что попал пальцем в небо.
– Тем не менее, это так.
Д’Юррель склонился над Агинстуаном, потормошил его, потрогал лоб, послушал сердце и произнёс:
– Он мёртв. Судя по тому, что на нём нет крови, а рядом лежат две бутылки, он умер от белой горячки.
Андре молча кивнул головой. Они стали обсуждать, что делать с телом. Отнести его в город было нереально, потому что Жан по весу был нелёгкий и Мюрсо самостоятельно не удержал бы тело. Поэтому друзья решили положить тело Агинстуана в заросли, чтобы его никто не заметил, и поручить Жоржу сказать родственникам Жана о его смерти.
Жорж не очень удивился тому, что ему рассказали. Он нашёл родных Агинстуана, с которыми уже давно не общался, и тело Жана предали земле.

Глава XXXV

Прошло три недели. Рано утром мать Жоржа вышла в коридор и под входной дверью увидела извещение: «Пришла посылка на имя д’Юррелей. Просьба явиться на почту к десяти утра».
Мать д’Юррелей подумала, что эта посылка из Италии от Генриха, от которого давно не было никаких известий, и на письмо Жоржа о смерти отца он не ответил.
Через несколько минут из своей комнаты вышел Жорж. Он очень сильно хромал, так как несколько дней назад вывихнул и растянул ногу, и не мог идти без третьей опоры.
– Жорж! Какая радость! – воскликнула мать, когда он подошёл. – Пришла посылка от твоего брата. Может быть, скоро он и сам приедет. Я считаю, что мы вместе с тобой, Александром, пророком и Элизабет можем сходить на почту, а потом устроить праздник в нашем доме! Как тебе моя идея?
– Идея великолепная, но есть одно «но».
– Какое «но»?! – возмутилась мать. – Какое здесь может быть «но»?
– Мне больно ходить. Тем более, у нас нет палки, а стул в качестве третьей опоры на улице я использовать не буду.
– Хорошо.
В этот момент в дом Жоржа пришла Элизабет.
– У нас такая радость! Пришла посылка от Генриха! – сразу же поделилась своей радостью мать д’Юррелей, хотя даже не знала, от кого посылка. – Ты пойдёшь с нами на почту?
– С большой радостью!
– Жорж, бери пример с неё. Этой девушке Генрих никем не приходится, а она и то согласилась пойти с нами.
– Я вижу, что ты прямо жаждешь, чтобы я надолго перестал ходить, – с сожалением ответил д’Юррель.
– Ты бы лучше позвонил брату и пророку, чем говорил глупости.
Выяснилось, что не один Жорж отказался идти. Александр д’Юррель снова был пьяный, поздравил родственников, сослался на то, что у него неотложные дела, и остался у Андре. Карповой в свою очередь согласился сходить на почту, и попросил, чтобы ему позвонили перед выходом.
В полдесятого Элизабет позвонила Александру, но он общался с Олегом. Тот говорил, что родные более или менее успокоились насчёт экспедиции Александра, и братья разговаривали двадцать минут.
В девять тридцать пять Элизабет снова пыталась дозвониться до Александра, но тщетно.
Поскольку мать д’Юррелей была очень пунктуальна, она настояла, чтобы они были у почты ровно в десять утра.
Уже через десять минут благодаря очень быстрой езде они подъехали к особняку Дормера.
– Выезжай, Александр! – крикнула Элизабет.
Карповой прикрыл рукой трансрейтор, чтобы Олег понял, что он обращается не к нему, и ответил:
– Можете ехать, я вас догоню.
Время уже поджимало, и мать д’Юррелей и Элизабет послушались «пророка» и отправились на почту сами. Александр разговаривал ещё пять минут и поехал к зданию почты. Лошади матери д’Юррелей и Элизабет скакали быстрым галопом, но конь Карпового скакал ещё быстрее. До почты оставалось всего четыре квартала, как вдруг его конь споткнулся и замедлил ход. Александр посмотрел на часы. Пробило десять ноль-ноль. Карповой послал QMD Элизабет, чтобы они его не ждали и получили посылку сами, а он потом подъедет. Они послушались «пророка» и подошли к нужному отделу:
– Нам нужно получить посылку, – сказала мать Жоржа.
– На чьё имя посылка?
– Д’Юррель.
– Но этому человеку никто ничего не присылал.
– Как, не присылал?! – возмутилась мать. – Мне…
Но она не успела договорить, так как раздался взрыв. В это время Карповой подъезжал к зданию почты. Он увидел взрыв и сильно встревожился. В одной из стен образовалось довольно большое отверстие, и Александр смог пробраться в здание. Первым делом он подбежал к окровавленным телам матери д’Юррелей и Элизабет. Они уже были мертвы. Александр до крови закусил губу, чтобы не потерять рассудок. А чтобы не произошла типичная ситуация, когда невиновного задерживают на месте преступления и сажают в тюрьму, Карповой решил поскорее покинуть здание почты, вызвать полицию и сообщить д’Юррелям эту пренеприятную новость. Но, уходя, он краем глаза заметил убегающего террориста.
Александр понял, что отправиться за ним в погоню в одиночку опасно и бессмысленно, да и пока он размышлял, террорист скрылся в неизвестном направлении.
Первым делом Карповой решил поехать в полицию, надеясь, что преступника смогут задержать по горячим следам. Он дал неполное описание, так как не сумел хорошо разглядеть террориста. Это был молодой человек в грязноватой одежде, в некоторых местах запачканной глиной, довольно худощавый и с длинными волосами. Но это ни о чём не говорило, потому что худощавых в Париже много, за это время человек мог переодеться, а волосы могли быть всего лишь париком. Даже если волосы были бы настоящими, найти террориста было бы не легче.
После отделения полиции Карповой отправился в дом Жоржа. Александр д’Юррель уже приехал на обещанный праздник. Было одиннадцать, и братья д’Юррели удивлялись, где находятся их мать и Элизабет.
Карповой вошёл и сказал упавшим голосом:
– Они погибли… Здание почты кто-то взорвал, и они погибли.
– Как, погибли? – оторопел Жорж.
– Я подъехал к почте на несколько минут позже них и увидел дымящееся здание. Я пробрался внутрь…
Он замолчал. Все понимали, что было дальше, и не спрашивали. После минуты молчания первым заговорил брат Жоржа:
– У нас в таких случаях говорят так: «C'est la vie », – сказал он.
– А у нас в России тоже говорят: «Такова жизнь».
Жорж их не слушал. Он ходил по комнате из стороны в сторону и время от времени повторял:
– Это всё проклятие Менфера. После этого злосчастного суда нас преследуют одни несчастья!
Услышав его слова, брат ответил:
– Скорее всего, это не проклятие Менфера, а месть. Его друзья на свободе, и они мстят нам.
– А мне кажется, что это просто совпадение, – произнёс Карповой.
– Вряд ли, – возразил Александр. – Жорж сказал мне, что в извещении было написано, чтобы на почту явились к десяти утра. По-моему, обычно на почту за посылкой или письмом можно прийти в любое время. А я объясню, почему было указано время: взрыв был запланирован именно на десять часов. К тому же, долгое пребывание этого человека у здания почты было бы подозрительным.
– В твоих словах нет логики, – ответил Жорж. – Во-первых, как мститель узнал, что на почту явились наша родственница и подруга? Во-вторых, зачем было приглашать нас на почту, когда можно было взорвать этот дом?
– Отвечу на оба вопроса. Когда ты приходишь на почту, ты называешь человека, на имя которого пришла посылка? Называешь. Так вот, мститель, услышав, что пришли получать посылку, адресованную д’Юррелю, взорвал здание почты. А если бы он взорвал твой дом, его было бы легче разоблачить. Объясню, почему. Обычно люди ищут преступника по такому принципу: кому было выгодно сделать плохо пострадавшему? И следователь докопался бы до того, что мы когда-то посадили Менфера в тюрьму, и его люди могут мстить. А поскольку взорвали почту, будут искать того, кто что-то имел против кого-нибудь из работников почты, если мы не подадим иск.
– Я уже подал. Надо только через Мюрсо выяснить, кто этот знакомый Менфера.
Жорж, который всё это время ходил по комнате из стороны в сторону, нервно кусая губы, вдруг остановился, постоял несколько секунд, потом подошёл к Карповому и закричал:
– Почему ты не предсказал это?! Почему?!
Александр оторопел, но, придя в себя, ответил:
– Не смог. Это бывает нечасто, но я не увидел этого случая.
– Тебе нет смысла злиться на пророка, – вмешался брат Жоржа. – Ведь не он убил.
– А если бы он предсказал взрыв, мы бы все были живы! – диким голосом закричал Жорж. – Один проклинает, другой не предсказывает, а третий уверяет, что всё хорошо, когда всё катится к чёрту! Господи, за что нам такие несчастья?! Как же нам не везёт!
Он ещё минут пять психовал, пока брат не успокоил его.
– Не сходи с ума. Никто из нас не виноват в случившемся.
¬¬¬¬– Да, ты прав, – ответил Жорж, отдышавшись и порядочно вспотев. – Мне следует вести себя сдержаннее.
– Да уж, – сказал его брат. – Лучше пойдём в полицию.
Карповой вызвался пойти с ними. Они втроём отправились в отделение и встретились с хорошо знакомым начальником. Александр д’Юррель сказал ему о своих подозрениях, и полицейский ответил:
– Приведите сюда вашего знакомого, который живёт в ремесленной слободе.
– Мюрсо?
– Да, Мюрсо. Мсье Карповой уже дал описание преступника, и, может быть, Андре знает этого человека.
«Пророк» на время вышел из кабинета начальника, позвонил Мюрсо и попросил его приехать в отделение. Через полчаса тот уже был на месте.
– Андре, мсье Жорж и два мсье Александра подозревают одного из друзей Менфера во взрыве здания почты. Сейчас мсье Карповой опишет вам его, а вы скажете, кто этот человек.
Александр описал террориста, и Андре произнёс:
– Ты не запомнил черты его лица?
– Я видел только его затылок.
– В таком случае человека с такой внешностью я не знаю, – с сожалением ответил Мюрсо.
– Ты уверен? – поинтересовался брат Жоржа.
– Я-то да. А ты уверен, что этот взрыв – дело рук людей Менфера?
Александр рассказал Андре о своих предположениях. На этот раз Мюрсо задумался надолго. Минуты через две он ответил:
– Да, это очень странно. Кстати, это не обязательно должен быть кто-то из друзей Менфера. Возможно, что он совершенно посторонний человек, которому заплатили.
– А, верно, – согласился начальник. – Однако прошло совсем немного времени. Мы можем отправить к зданию почты полицейских с собаками, мсье Карповой покажет место, где он увидел преступника, и, может быть, собаки возьмут след.
Это тут же было выполнено. Начальник полиции отпустил д’Юррелей и Мюрсо. Часа через два полицейские с Карповым вернулись в отделение. Их поиски оказались тщетны: преступник добежал до дороги, сел в карету, а след кареты собаки взять не смогли.

Глава XXXVI

Поиски продолжались ещё несколько дней, и дело зашло в тупик. В общем, всё было из рук вон плохо. И не только у д’Юррелей. У Карпового клиентов так и не появилось, несмотря на то, что оба его «предсказания» сбылись. Более или менее дела шли только у Мюрсо, да и у него было не всё гладко: люди, у которых были хорошие отношения с Раулем, объявили Андре бойкот и пытались настроить других людей против него.
Наступило двадцатое августа. Снова вспыхнуло восстание, и снова Александр д’Юррель вызвался участвовать в нём, забыв про своё обещание.
– Открой глаза, посмотри на свою левую руку! – пытался вразумить его Андре. – Хочешь и правой лишиться?
– Не хочу, – значит, не лишусь, – спокойно ответил д’Юррель.
– Если пойдёшь, по меньшей мере, получишь какое-то повреждение. Я вижу это в будущем, – произнёс Карповой.
– Ничего ты не видишь! – озлобленно сказал Жорж, но Мюрсо остановил его, сказав, что сейчас им важнее отговорить Александра, чем выяснять отношения.
– Да, пророк прав, – продолжал Андре. – Лучше тебе не идти.
Тут Александр д’Юррель взбесился:
– Да что вы мне указываете, идти мне или нет?! Хочу – иду, не хочу – не иду. Это моё дело!
– Ладно, пусть идёт, – сдался Жорж. – В конце концов, не нам руки и ноги терять.
– Так нельзя, – возразил Андре. Всё-таки, он наш друг и твой брат.
– Да, ты прав, – остыв, сказал Жорж, но его брата уже не было в комнате. – Луи!
– Да, мсье! – крикнул прибежавший слуга.
– Догони мсье Александра! – произнёс Жорж и, чтобы рассеять все сомнения, добавил: – Немедленно!
Луи отправился в погоню. Его ждали часа два и всё это время были в напряжении. Только Андре был более или менее спокоен. Жорж время от времени взрывался, винил Карпового в том, что тот не остановил его брата. Мюрсо останавливал д’Юрреля, тот потихоньку приходил в себя и отказывался от своих слов.
Когда Луи вернулся, на него все молча уставились.
– Исчез, – безнадёжно произнёс слуга. – Я нигде не мог найти его.
– Даже в госпитале?
– Да.
– Но никто не отрицает, что он ляжет туда, – добавил Карповой.
– А, может быть, уже лёг, – произнёс Андре.
– Надо снова проверить, – решил Жорж. – Луи! Нет, я передумал. Я сам поеду.
– Он и наш друг, – добавил Андре. – Мы тоже поедем.
– И я, – тихонько добавил Луи.
– А ты будешь сторожить дом, – приказал Жорж.
Луи остался, а Жорж, Александр и Андре поехали в госпиталь. Д’Юррель продолжал негодовать, а Мюрсо всё время успокаивал его, уверяя, что ещё не всё потеряно.
В госпитале им сказали, что Александра д’Юрреля только что привезли и что он в крайне тяжёлом состоянии.
– Ну, вот… – произнёс Жорж.
– Зря твой брат не прислушался к словам Карпового, – ответил Мюрсо.
– А ведь ты был прав, Александр, – согласился Жорж. – Нужно нам ещё вернуть тебе твоё честное имя, и всё будет, как надо.
– Если твой брат выживет, – добавил Александр, – тогда действительно всё будет, как надо.
Тут из палаты вышел врач:
– Очень сожалею, но пациент д’Юррель только что скончался.
Андре, Жорж и Александр оторопели. Немного придя в себя, Жорж спросил:
– Как – скончался?
– Когда его привезли, он был тяжело ранен. Мы сделали всё, что смогли.
– Как недавно сказал покойный (царство ему небесное), «C’est la vie», – произнёс Александр.
– Здесь правильнее будет сказать не «Такова жизнь», а «Такова насмешка жизни», – поправил Жорж. – Только в один тысяча семьсот девяносто второй год я потерял почти всех своих родных… – он глубоко вздохнул. – Остался один Генрих, да и тот в Италии.
Все молчали. Присутствующие прекрасно понимали состояние их друга, и они чувствовали то же самое.
Александра д’Юрреля похоронили на третий день после его смерти. С того дня Жорж стал ещё угрюмее. Дела шли так же плохо.
Проклятие Менфера сбывалось.

Глава XXXVII

Этим неприятности не закончились. Наступил ноябрь, клиентов у «пророка» не прибавилось, а денег было, как говорится, в обрез. Но это ещё не всё.
Однажды Александру прислали письмо. Он увидел, что оно из полиции, и решил, что нашли террориста, взорвавшего почту, хотя его дело закрыли. Но в письме Карпового всего лишь приглашали в отделение.
Александр немедленно поехал туда и очень удивился, когда начальник полиции сурово встретил его.
– Из обвиняющего вы превратились в обвиняемого, – произнёс он и, увидев непонимание в глазах Александра, пояснил: – Мсье Жюль Роэн обвиняет вас в фальшивомонетчестве.
Александр понимал, что это справедливо, но сидеть в тюрьме ему совсем не хотелось.
– Вы должны подписаться, что до закрытия дела не выедете из Парижа, иначе говоря, совершить подписку о невыезде.
Карповой сделал это, не задумываясь.
– Пока что можете идти.
Александр вышел расстроенным. Как-то Жюль выяснил, что эти монеты не могут быть использованы ни в одной стране мира. Всю дорогу думая об этом, Карповой подъехал к дому Жоржа.
Д’Юррель сразу понял, что что-то произошло, но Александр всё сказал ещё до того, как Жорж раскрыл рот. Карповой объяснил, что три с половиной года назад, когда он не имел ни одной французской монеты, в кармане нашлись русские деньги двадцать первого века. Он сказал Жюлю, что это современные русские монеты, и, возможно, Жюль выяснил, что это не так.
Единственное, в чём Александр приврал Жоржу, потому что этого требовали обстоятельства, так это в том, что он предсказал вид этих монет и сам сделал их из железа. Жорж в ответ сказал, что Жюль поступает справедливо, и Александр согласился с ним, но д’Юррель решил быть на стороне Карпового.
Им опять нужно было найти адвоката. Жорж и Александр отправились к Франсуа Ревенсу, но он был занят другим судебным разбирательством. Ревенс посоветовал им своего знакомого, который был в Париже на втором месте по качеству работы, и тот согласился.
Этого адвоката звали мсье Терр. Он был хмурый, молчаливый, по возможности любил говорить лаконично. Терр молча выслушал их. Когда его ознакомили с проблемой, он ответил:
– В ваш пророческий дар я не верю, но в суде защищать буду.
Через несколько недель начался судебный процесс. Судья был тот же, здание суда было то же, только Жорж и Мюрсо сидели в той части зала, где на прошлом заседании сидел Карповой, а сам Александр на этот раз находился на месте ответчика.
– Прошу всех встать, – произнёс вошедший судья, как по сценарию, говоривший эту фразу в начале каждого судебного заседания. – Заседание объявляется открытым.
Судья немного подождал и продолжил:
– Сегодня рассматривается дело мсье Александра Карпового. Мсье Жюль Роэн обвиняет подсудимого в фальшивомонетчестве. Прокурор, вам слово.
Это был смуглолицый, худощавый, лысый мужчина. Он встал, откашлялся и начал читать с листа:
– По словам мсье Роэна, три с половиной года назад, в июле тысяча семьсот восемьдесят девятого года подсудимый покупал у Жюля продукты, отдавая якобы русские деньги. В марте тысяча семьсот девяносто второго года друг мсье Роэна вернулся из России во Францию и сказал, что в государстве Российском эти деньги нигде не принимают, а перед поездкой Жюль дал другу несколько монет. Тогда мсье Роэн решил узнать, из какой страны эти деньги, сдал их в специальную организацию и в прошлом месяце узнал, что образца этих монет нет ни в одной стране мира. Мсье Карповой обвиняется в фальшивомонетчестве.
Прокурор сел.
– Подсудимый, встаньте! Вы признаёте свою вину?
– Нет, – ответил Карповой. Он никогда не видел смысла в этом вопросе: подсудимый в любом случае ответит отрицательно, потому что, если он признаёт свою вину, он сделает это до суда. Тем не менее, формальность есть формальность, и этот вопрос на суде обязателен.
– В зал приглашается свидетель Готте.
Вошёл тот самый продавец, у которого Александр покупал гончарный круг:
– Ваша честь. Я хочу сказать, что подсудимый и мне намеревался всучить несуществующие деньги. Также в июле тысяча семьсот восемьдесят девятого года Карповой покупал у меня гончарный круг. Так он уверял меня, что это действительно русские деньги! А я не хотел брать. Но мсье Жюль уговорил меня взять эти деньги и передать ему, а он заплатил за гончарный круг. Вы знаете, что мсье Роэн – очень уважаемый человек среди торговцев на рыночной площади, и я послушался его. Но теперь соглашаюсь с ним: деньги фальшивые.
– Приглашается свидетель Омен.
В зал вошёл курносый человек в очках:
– Ваша честь. В декабре тысяча семьсот девяносто первого года я уехал в Россию. Перед моим отъездом мсье Роэн дал мне две монеты, полученные им от подсудимого. Сначала я поменял французские деньги на русские. Смотрю: среди них нет похожих на те, что дал мне Жюль. Ну, думаю, может быть, такие монеты тоже используются в России. Жил я хорошо, а деньги, данные Жюлем, припас, потому что часть французских денег нужно было оставить на дорогу обратно. Как раз к последнему дню моего пребывания в России у меня закончились деньги, полученные в обменном пункте, и я решил использовать те две монеты. Подхожу к продавцу. Он мне говорит, что таких денег не существует. Я решил, что он не знает все типы русских денег, и ещё подошёл к нескольким продавцам, но и они сказали, что видят эти монеты впервые. Поскольку Жюль выяснил, что эти монеты ни в одной стране не могут быть использованы, и я свидетельствую, что эти деньги фальшивые.
Слово попросил мсье Терр:
– Можете принести эти монеты в зал суда?
Судья распорядился, чтобы их принесли. Это были две копейки. Терр осмотрел монеты и произнёс:
– Я знаю, что на рыночной площади существует правило: продавать товар только за французские деньги. Если товар продан за какие-нибудь зарубежные деньги, тем более, за деньги России, даже не граничащей с Францией, или за эквивалент денег, то это расценивается не как акт продажи, а как акт обмена. В данном случае мсье Роэн обменял свой товар на монеты мсье Карпового. Конечно же, Жюль мог предъявить претензии к этим монетам во время обмена, но он не сделал этого. Я прошу учесть моё замечание.
– Суд удаляется для принятия решения.
Минут пять все присутствующие в зале суда были в сильном напряжении. Только Терр сохранял спокойствие. А адвокат Жюля всего лишь казался спокойным. Ему нечего было возразить Терру, и он понимал, что имеет мало шансов выиграть дело. Наконец, судья и прокурор вернулись в зал.
– Оглашение приговора, – объявил судья.
Прокурор встал.
– Приговор. Мсье Карпового признать невиновным, потому что действительно это нужно расценивать, как обмен, а мсье Роэн на обмен согласился. В иске отказать.
Жюль вышел из зала суда рассерженный. Он негодовал: как он, торговец со стажем, мог забыть это правило торговцев на рыночной площади, а адвокат, который никогда в жизни не стоял целый день за прилавком, вспомнил об этом?!
А Александр наоборот был рад, что выиграл дело. Но в зале суда его беспокоило другое: Карповой не хотел, чтобы выяснилось, что он «пророк», а то бы авторитет Александра снова бы понизился. Тем не менее, этого не произошло. Все, кто не был знаком с ним лично, забыли настоящее имя «пророка» и даже то, как «пророк» выглядит.

Глава XXXVIII

Следующие полгода также прошли бесславно для Карпового. Но в июне тысяча семьсот девяносто третьего года казалось, что авторитет «пророка» наконец-таки начал повышаться.
Утром Александра разбудили стук в ворота, ржание лошади и крики. К Карповому уже давно не приходили посторонние люди, за исключением друзей, и он не мог понять, кто мог явиться на этот раз. Жорж и Мюрсо обязательно предупредили бы его о своём визите. Может быть, это полиция? Александр на всякий случай выглянул из окна второго этажа. На лошади сидел один человек, и он не был в форме полицейского, а полицейский не приехал бы один. Карповой услышал, как этот человек его звал. Александр сам вышел во двор и открыл дверь. Слуги у него не было, так как Карповой не привык к такому образу жизни, хотя от особняка он не отказался.
За воротами «пророка» ждал незнакомец:
– Вы мсье Александр Карповой? – спросил он.
– Да.
– Я слышал, что вы пророк. Увы, благодаря нелепым слухам вас перестали уважать. Я из Италии, во Францию приехал недавно, хотя сам француз. Меня зовут Генрих. А о вас я узнал от местных жителей.
– То есть, вы приехали за предсказаниями? – с надеждой спросил Карповой.
– Не только. Я художник и хочу написать ваш портрет. Могу даже заплатить вам сто ливров. И двадцать пять за предсказание.
Александр согласился. Они прошли в «Комнату предсказаний», Карповой надел свой чёрный плащ, зажёг перед собой свечу, и Генрих начал работать.
Через час портрет был готов. Вопрос у художника был такой же, как и у всех бывших клиентов «пророка»: «Что произойдёт во Франции в будущем?» Александр предсказал арест и казнь соперников Робеспьера Эбера и Дантона весной тысяча семьсот девяносто четвёртого года и период Директории с тысяча семьсот девяносто пятого по тысяча семьсот девяносто девятый год, и Генрих ушёл.
В тот же день портрет был вывешен в центре города около рыночной площади. Александр даже сфотографировал его. Жорж с Андре тоже восхитились. Карповой уже был готов снова принимать клиентов. Но не тут то было…
На следующий день утром Жюль шёл на рыночную площадь. Он проходил мимо портрета Александра. Сначала Роэн никак на него не реагировал, но потом заметил подпись под портретом: «Великий пророк. Все его предсказания сбываются!» и процедил сквозь зубы:
– Я, конечно, не хочу казаться подлецом, но мне совсем не нравится, что этот аферист не только выиграл дело в суде, но и снова хочет стать знаменитым пророком! Последнего я не допущу!
C этими мыслями Жюль продолжил путь. Вечером Роэн отправился к судье.
А в это время Александр, Жорж и Андре решили устроить пирушку.
– За удачу нашего друга Александра! – произнёс Мюрсо, и они дружно залпом выпили.
После этого получилась аналогичная ситуация, но Андре теперь произнёс: «За удачу нашего друга Жоржа!», впоследствии не забыв упомянуть и себя. Позже произошло то же самое, но тосты были уже не «за удачу», а «за здоровье» каждого.
Мюрсо нужен был повод, чтобы выпить, поэтому он старался придумывать самые разные тосты, лишь бы пирушка была оправдана.
Александр вдруг вспомнил, что они ещё не выпили за удачу и здоровье художника, и Мюрсо с заплетавшимся языком продолжал объявлять тосты. Андре также предложил выпить за здоровье портрета «пророка», но Александр и Жорж назвали это бредом, а когда Андре изменил в этих тостах слово «здоровье» на слово «сохранность», д’Юррель согласился, но предложил Мюрсо самому объявить их.
Неожиданно Александр решил, что его уже ждут клиенты, и ушёл, а Жорж и Андре отправились к портрету Карпового, чтобы сфотографироваться. С произведением искусства было всё в порядке, но, когда друзья собирались уходить, на площадь пришли Жюль и судья.
У картины была толпа народу. Роэн подошёл к портрету и спросил:
– Вы знаете, что это за человек?
– Да! – выкрикнули из толпы. – Это великий пророк!
– Ошибаетесь. Это аферист, которого обвиняли в фальшивомонетчестве!
– Не верю! – снова донеслось из толпы. – У вас нет доказательств.
– Есть, – спокойно ответил Жюль, зная, что сможет удачно выполнить свой план.
К портрету подошёл судья.
– Я подтверждаю. В январе тысяча семьсот девяносто третьего года был суд над вашим «великим пророком». Правда, дело он выиграл, и я не могу отрицать того, что он был прав, но тогда ошибку сделал Жюль. Александр удачно провернул аферу, что полиции не в чем было его упрекнуть. Тем не менее, его можно считать обманщиком. Я говорю это не потому, что я друг недругов Карпового, я просто сказал, что этот человек собой представляет.
Толпа молча разошлась. Андре заснял на видео монолог, чтобы показать Карповому. Жорж негодовал:
– Может быть, нам тоже наговорить чёрт те что на Жюля?!
Мюрсо молчал. Он думал, как лучше поступить в этой ситуации: поступить так, как предложил д’Юррель или сделать по-честному и только защищать Александра, не проводя контратаку. Андре мешал думать надоедливый Жорж, который как бы пытался навязать ему свою точку зрения, но, в конце концов, Мюрсо решил оставить всё, как есть, и передать инициативу Александру.
На небе было сумрачно так же, как грустно было на душе Карпового в тот июньский вечер. Клиентов всё ещё не было. Конечно, Александр не был слишком амбициозным и не думал, что к нему уже выстроятся очереди от Лувра, но хотя бы одного человека в тот день он всё-таки ожидал. Правда, Александр всё время успокаивал себя, что портрет увидели ещё не все жители Парижа, и, может быть, дня через два или три к нему вернутся уважение народа, слава и деньги, но было по-прежнему тоскливо. Также Карповой знал, что французов сейчас больше интересует политика, чем мистика, но всё-таки об Александре забыли ещё не все, тем более, он предсказывал будущее Франции, а это были одни из важнейших новостей для парижан.
Раздумья Карпового прервали крики и стук в ворота. Это пришли Мюрсо и д’Юррель, которые не смогли дозвониться до Карпового и предупредить. Александр, пролежавший всё это время на диване, шатаясь, вышел во двор.
– Это ужасно! Тут такое творится! – резко начал Жорж.
– Неужто Версаль горит? – не придя в себя, спросил Карповой.
– Нет. Хуже. Тебя публично опозорил Жюль, – ответил Андре.
– В смысле?
– Сказал про тебя всё, как есть! – немного нервно произнёс Жорж.
– У Жоржа даже была идея его прикончить, – добавил Андре.
– Думай, что говоришь! – крикнул разозлённый д’Юррель.
– Говорю, как есть!
Началась ссора. Они уже хотели подраться, но Александр остановил их.
– Лучше скажите, что будем делать, – произнёс он.
Но, слишком много выпив, его друзья не могли ничего сказать. Они беспардонно легли на его диван и захрапели. У Александра тоже совсем не было сил, и он также свалился на диван. Но порядочно поспать ему так и не дали: Андре перевернулся на другой бок и положил голову на плечо Жоржа вместо подушки. Разумеется, д’Юррель тут же проснулся и стал обвинять Андре бог знает в чём. Опять началась ссора. На этот раз невозможно было разобрать, кто что говорит: каждый говорил очень медленно и делал паузы между словами, а собеседник в эти паузы пытался вставить свою реплику. В пять утра все трое снова легли спать и захрапели.

Глава XXXIX

На следующее утро у портрета «пророка» снова стояла толпа народа. Но по другой причине. Вокруг картины был настоящий хаос. Люди, вооружившиеся кистью и ведром с краской, беспорядочно сновали по площади.
То, как выглядел сам портрет, чем-то напоминало граффити. На нём было сделано много рисунков, символизирующих непонятно что. Карповому пририсовали синие усы, которых у него, конечно же, никогда не было. Справа и слева от него были нарисованы два тёмных духа, а от них – две молнии в сторону головы пророка. Также ему пририсовали страшные красные глаза, не забыв поместить третий на лоб.
Однако больше всего споров было по поводу «предсказания»: «Завтра будет конец света». Часть людей хотела написать его как пророчество Александра, но были и другие люди, которые хотя и тоже недолюбливали Карпового, были против этой надписи. Они утверждали, что могут этим накликать беду. А те, кто хотел написать это, говорили, что беду и так они уже накликали, так как дьявол может рассердиться на них за то, что они высмеивают «пророка», и они погибнут. Но большинство людей всерьёз не верило, что Александром управляет господь или дьявол, и они принялись создавать зловещую надпись, от которой волосы дыбом вставали у всех, начиная слугами и кончая королями.
Но закончить её так и не успели. Когда уже было написано «Завтра будет кон», люди, верящие в высшие силы, устроили драку с теми, кто создавал надпись, и фраза так и не была дописана.
Генрих, тоже присутствующий при этом вандализме и очень гордившийся своим творением, был очень недоволен, но один он не мог противостоять толпе разъярённых людей. Художник отправился к Карповому.
Хотя был уже полдень, Александр, Жорж и Андре продолжали мирно спать. Раздался стук в ворота, крик и ржание лошади. Карповой уже так привык к этим звукам, что не обратил на них внимания, но зато проснулся Андре. Он невольно разбудил Александра и Жоржа.
– Какой сумасшедший ломится в дверь в пять утра! – грубо выругался Мюрсо.
Жорж медленно открыл глаза, ничего не понимая. Он видел только спящего Александра и ругающегося Андре. Карповой проснулся позже всех. Он откинул правую руку в сторону и попал в глаз д’Юррелю, который тоже начал осыпать бранью всё, что его окружает.
Мюрсо в это время решил серьёзно поговорить с непрошенным гостем и направился к калитке.
– Ну, и как это можно назвать?!
– Что как… Жорж! – воскликнул Генрих, увидев д’Юрреля на пороге особняка.
Жорж оглянулся:
– Брат, ты вернулся из Италии!
Андре с Александром отошли в сторону, чтобы не мешать д’Юррелям выражать свои эмоции.
– Не могу поверить! – негромко сказал Александр. – Этот человек – автор моего портрета, висящего на площади. Мир тесен! Не правда ли, Андре?
– Возможно. Но также возможно, что вы неправильно употребили слово висящего в своём предложении.
– А как, вы считаете, мне следовало его произнести? – удивился Карповой.
– Висевшего, дорогой друг. После вчерашнего монолога судьи очень большая вероятность, что ваш портрет уже на свалке недалеко от Парижа.
– Большое спасибо, господин лингвист и господин пророк, – съязвил Александр.
– Ошибаетесь. Господин пророк – это вы.
Они засмеялись. В это время братья д’Юррели оживлённо беседовали.
– Мир тесен! Ты приехал искать меня, но нашёл моего друга, даже не зная об этом! – не переставал удивляться Жорж. – Значит, это ты автор портрета?
– Увы, да, – мрачно ответил Генрих.
– Почему увы? Неужели ты тоже не веришь в то, что он говорит правду в своих предсказаниях.
– Не в этом дело. Я сказал увы потому, что пророк снова покрыт позором, и я не хочу, чтобы народ узнал, что я автор портрета. А так я ничего не имею против твоего, и я даже скажу, нашего друга.
– Я рад, что ты не слушаешь этих идиотов из толпы, – ответил Жорж. – В стране творится чёрт те что, а эти люди только и думают, как унизить Александра. Тем более, все его предсказания сбылись.
– Но нашего друга надо поддержать не только морально, – произнёс Генрих.
Лицо Жоржа нахмурилось.
– А как ты предлагаешь? Материально? Нам и самим деньги нужны.
– Ну, не знаю, – заколебался Генрих. – Нужно что-нибудь придумать.
– Представь себе, если бы не наш братец, царство ему небесное, мы бы сейчас не ломали голову над этой проблемой. Я знаю, что о покойниках не принято говорить плохо, но Александр предпочитал делать, прежде чем думать.
– Так-то оно так, – согласился Генрих. – Ну, хватит об этом. Я всё-таки предполагаю поискать выход из этого положения. А где выход в затруднительной ситуации?
– По логике вещей, там же, где и вход, – шутливым тоном сказал Жорж.
– Я понимаю, что ты пошутил, но отчасти ты прав, – рассеянно произнёс Генрих.
Было видно, что он о чём-то думал.
– Как Александр потерял авторитет? – спросил он.
Жорж рассказал ему о «гениальной» идее своего брата. Генрих, немного поразмыслив, ответил:
– Да, положение у нас нелёгкое… Нечего сказать, «спасли» Карпового в госпитале. А ведь слухи быстро распространяются.
– Я бы даже сказал, моментально, – добавил Жорж.
– Давай действовать по нашему принципу, – предложил Генрих. – Если «входом» в это положение являлось убеждение народа в том, что Александр лжепророк, то соответственно «выходом» будет убеждение народа в том, что наш друг пророк.
Лицо Жоржа слегка нахмурилось.
– Я понимаю, к чему ты клонишь. Но этот «выход» уже пытался использовать наш брат. Результат ты видишь.
– А что, если снова попробовать? – с надеждой спросил Генрих.
– Видишь ли, брат. Понизить авторитет намного легче, чем повысить. Так что я думаю, что нет смысла снова выступать перед народом. Но если ты хочешь получить продукты бесплатно вместе с синяком под глазом, можешь попробовать.
– То есть, ситуация катастрофическая?
– Да. К величайшему моему сожалению, это так, – с грустью прошептал Жорж.
Тут лицо Генриха резко изменилось. Жорж оглянулся и посмотрел, в какую сторону устремлён взгляд брата. Карповой держал в руках трансрейтор.
– Что это такое? – поинтересовался Генрих.
– Это трансрейтор, – ответил Карповой и начал объяснять Генриху, как он работает.
Жорж ничего не сказал брату про устройство, так как для тех, у кого был трансрейтор, эта вещь уже стала настолько привычной, что никто ей уже не уделял прежнего внимания.
– Я тебе дам трансрейтор покойного Александра, – пообещал Карповой. – Только никому не говори, что у тебя он есть, а то мы сильно рискуем.
– Почему?
Александр, Жорж и Андре стали рассказывать Генриху об охоте на трансрейтор в ремесленной слободе.
– Кстати, я закрыл свою мастерскую, – произнёс Андре.
– Зачем? – поинтересовался Жорж.
– Фабрику построили, – ответил Александр.
– Ты почти угадал. Только не вместо моей мастерской, а вместо мастерских Жака и Рауля.
– Так им и надо, – сквозь зубы процедил Жорж.
– Я специально закрыл мастерскую. Надеюсь, что это здание в качестве жилого дома у меня не изымут, – сказал Мюрсо.
– А на что ты сейчас живёшь? – поинтересовался Генрих.
– На старые пожитки. Да ещё твой подвыпивший брат подарил несколько тысяч ливров на Рождество.
Генрих укоризненно посмотрел на Жоржа.
– Это не я, – пролепетал он.
– Я об Александре, – рассмеявшись, разъяснил Андре.
Они вместе отправились на рыночную площадь. Генрих расспрашивал у Александра о трансрейторе. После нескольких фотографий д’Юррель приступил к видеосъёмке. Первым, что бросилось в глаза друзьям на видео, было пламя, но практически никто не обратил на него внимания, пока они не дошли до рыночной площади. Там снова был хаос, но по несколько другой причине. Что-то жгли. Карповой подумал, что это опять какой-то митинг. Друзья подошли к толпе и увидели пренеприятное для них зрелище: горел портрет Александра.

Глава XL

Ночь. Небо покрыто тучами, и звёзд совсем не видно. Эта ночь самая подходящая для тайных разговоров и заговоров. Впрочем, кто-то не упустил этот шанс.
Пустынный порт Кадиса. Не считая нескольких рабочих порта и мирно спящих сторожей, на его территории находились ещё два человека. Один из них, высокий, не очень богато одетый человек средних лет, всё время поглядывал на часы. Видимо, он ждал, когда объявят посадку на судно. Рядом с ним стоял его слуга. Темноволосый, загорелый молодой слуга, по которому было видно, что кто-то из его предков был чернокожим, одет был, разумеется, беднее, да и ростом хозяину только по плечо.
– Мигель. Ты понял, что от тебя требуется? – спросил хозяин.
– S;, se;or , – ответил слуга.
– Сколько раз я тебе говорил, отучайся говорить по-испански. Тебе нужно ехать во Францию, практикуй французский!
– Yo s;, se;or , – ответил Мигель. – То есть, я хотел говорить «Я знай, сеньор».
– Да уж. С твоим французским произношением ты и десяти дней самостоятельно не проживёшь во Франции. Но тебе повезло, я найду тебе жильё, правда, это будет очень старый дом на окраине Парижа или даже в его пригородах, но, тем не менее, это тоже жильё. Также я найду тебе достойного преподавателя, чтобы максимум через два месяца ты мог идеально говорить по-французски. Но действовать начнёшь сразу же, как приедешь. Быть может, твой неподдельный акцент поможет тебе с твоей задачей. А я, как ты знаешь, уезжаю в северо-западную Африку, примерно через полгода приеду во Францию, и мы станем жить в роскоши, – закончил свой монолог сеньор.
Это действительно можно было назвать монологом и даже, скорее всего, почти бессмысленным монологом. Дело в том, что сеньор говорил по-французски, а Мигель почти ничего не понимал и поэтому невнимательно слушал.
– Что вы сказали? – неожиданно опомнился слуга. – Сначала выучить французский, а потом действовать?
– Ты чем слушаешь?! Я сказал, одновременно действуй и …
В это время кто-то произнёс: «Посадка на корабль рейса Кадис – Рабат открыта».
– Ты меня понял. Вот тебе деньги, чтобы добраться до Парижа, – сеньор дал Мигелю небольшой мешок с деньгами. – На всякий случай будь осторожен, в стране сейчас творится чёрт те что. И почему нам приходится исправлять глупые ошибки моего брата?
– Не знаю, – ответил слуга.
Мигель не понял, что вопрос был риторический, и ответил, так как старался переводить всё то, что говорил сеньор, и не обращал внимания на истинный смысл фраз.
В это время сеньор сел на корабль и шёл по направлению к своей каюте. Это была очень маленькая комнатка без окна, с неотделанными деревянными стенами, с маленьким столом и кроватью. Сеньору досталась такая убогая каюта потому, что он был бедный и жадный и отказался себе позволить каюту получше.
Корабль отчалил от берега. До Рабата нужно было плыть двое суток, и у этого пассажира было достаточно времени для разработки нового плана. Сеньор, а его звали Дидье Дормер, был француз по происхождению, но ему пришлось иммигрировать в Испанию. Его род был очень богатым, но потом Дормеры проиграли всё состояние, да и его брат Пьер подарил Карповому особняк, последнюю ценную вещь, которая осталась у них. В Испании они жили на окраине Севильи в убогой хижине вместе с Пьером, работы у Дидье не было, а доходов у Пьера было столь мало, что они иногда голодали несколько дней подряд. В конце концов, Дидье слегка свихнулся. Он решил любой ценой отнять особняк Дормера у Карпового, попытавшись выкрасть дарственную брата у Александра с помощью Мигеля. Но у него была ещё и другая цель, которая действительно похожа на идею сумасшедшего: ограбить испанского богача, проживающего в Рабате. Пьер постоянно говорил брату, что его последняя идея – полнейший бред, но Дидье никак не реагировал на его слова.
Несколько дней назад он выехал из Севильи в Кадис, выкрав деньги на билет из дома. По дороге он подобрал оборванца Мигеля, накормил его, и сделал своим слугой. В Рабате Дидье ждал друг, который хорошо знал с купца, и друзья заключили сделку: Дидье помогает ему в воровстве нескольких миллионов песет, но забирает четверть выручки. Разумеется, Дидье настаивал на половине, но Антонио написал, что если Дормер не согласится на его условия, он поищет себе другого напарника, и Дидье пришлось смириться. Он рассудил, что, в конце концов, лучше заработать хотя бы такие деньги, чем вообще ничего.
Разумеется, у Антонио Вуэ;раса на этот счёт были совершенно другие планы. Дидье ему был нужен не в качестве помощника, а в качестве виновного в воровстве на случай, если их поймают. Антонио заявил бы в суде, что Дормер преступник, и Дидье был бы жестоко наказан.
Но Дормер ни о чём не подозревал. Они с Антонио дружили уже полтора десятка лет, ещё когда оба жили в Испании. Вуэрас никогда не подводил Дормера, поэтому Дидье согласился помочь другу. К тому же, он, представляя мешок с деньгами, готов был броситься за ним в огонь и воду.
Но была ещё одна причина этому факту: Дидье рассказывали множество ужасных историй про инквизицию, поэтому он не совершил ни одного преступления на территории Испании. Дормер считал, что воровство инквизиция может воспринять как ересь и на территории Африки влияния инквизиции нет совсем, либо оно есть, но не в такой степени, как в Испании, и он решил, что раз представился случай, надо им воспользоваться.

Глава XLI

– Мы всё-таки должны что-то предпринять, – отрезал Жорж, несколько минут молча смотревший на осквернение портрета.
– Что тут можно предпринять? – безнадёжно ответил Андре. – Остаётся только надеяться на случай. Сами мы уже не можем повлиять на ситуацию.
Александр не ответил. Он на время ушёл в себя и только смотрел на свой портрет, а точнее, на угли сгоревшего портрета. Через несколько минут он отправился в свой особняк. Андре и Жорж знали, что сейчас их друг переживает не самые приятные моменты своей жизни, и ушли, дав ему побыть наедине с самим собой.
Но, к удивлению Карпового, около особняка его ждал человек. Это был Мигель.
– Здравствуйте, – сказал он по-французски с небольшим испанским акцентом. – Вы пророк?
Александр не ответил. Он думал над этой странной ситуацией: сначала жгут его портрет, а потом у него спрашивают, является ли он пророком. Видя растерянность собеседника, Мигель пояснил:
– Я бы хотел услышать предсказание.
Как только слуга Дормера произнёс это слово, Карповой вздрогнул и машинально произнёс:
– Пройдёмте ко мне.
Александр предупредил Мигеля о стоимости предсказания (на этот раз он взял двадцать ливров вместо двадцати пяти, так как понимал, что это его единственная надежда вернуть уважение французов) и они вошли в «Комнату предсказаний».
После окончания «пророческого сеанса» Мигель начал общаться с Карповым. Поскольку он плохо владел французским, слуга Дормера время от времени переходил на испанский.
Они сели пить чай. Мигель хотел во что бы то ни стало подружиться с Александром.
– Ты не представляешь, что я сейчас чувствую, – поделился Карповой. – Я уже давно потерял уважение парижан.
– По какой причине?
– Да так, ничего особенного. Произошло небольшое недоразуменье.
– Знаете, а у меня здесь есть связи, – произнёс Мигель.
Он понял, что это его шанс войти в доверие Карповому.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду то, что я смог убедить народ в том, что вы говорите правду.
У Александра загорелись глаза. Он едва верил происходящему.
– Ты уже убедил их! – воскликнул он.
– Да нет же. Чёрт, я опять запутался в этом ужасном языке! – выругался Мигель. – Я хотел сказать, что я смогу убедить в этом народ.
– Я буду тебе признателен, если ты сделаешь это. Только действуй поскорее. Ладно?
Слуга Дормера не слушал «пророка». Он с интересом разглядывал столовую, подыскивая место, где мог быть спрятан документ, свидетельствующий о том, что особняком владеет Карповой.
– А? Что? – переспросил он.
– Я сказал, действуй поскорее, – повторил Александр.
– Хорошо. Да, у меня к вам тоже просьба. Я никогда не был в богатых особняках, – признался Мигель. – Можете меня провести по своему особняку?
– Да, конечно.
Александр и Мигель отправились на мини-экскурсию. Разумеется, последний старался запомнить всё, что видел, до мельчайших подробностей. Наибольшее внимание он обратил на секретер в спальне Карпового. Хотя Александр не заходил в спальню, а только приоткрыл дверь, секретер не ускользнул от взгляда Мигеля.
Придя домой, слуга Дормера начертил план особняка Карпового и нанёс на чертёж места, где мог находиться документ. Его не оставляли в покое воспоминания о секретере. По его мнению, именно там лежала дарственная. Также где-то должен был лежать ключ от замка секретера, но где?
Из-за этого Мигель долго не мог заснуть. Ему чудилось, что он всё ещё находится в спальне «пророка» и пытается взломать секретер. Но, увы, всё безуспешно. Тем не менее, Мигель не может не выполнить приказ сеньора и ему во что бы то ни стало нужно украсть дарственную.
Слуга Дормера также выполнил своё обещание, данное Карповому: несколько дней спустя люди из пригорода Парижа, где жил Мигель, зачастили к «пророку». Но через некоторое время произошло то, что снова вернуло Карповому уважение народа: к нему пришёл сам Максимилиан Робеспьер.

Глава XLII

Тем временем корабль, на борту которого был Дидье, подплывал к Рабату. Уже издали Дормер увидел на причале Вуэраса. Наконец, корабль причалил к берегу и высадка пассажиров была разрешена.
– Антонио! – воскликнул Дидье.
Они по-дружески обнялись и пошли домой к Вуэрасу.
– Как я ждал нашей встречи! – постоянно восклицал Дормер. – Ты даже не представляешь: нас ждут великие дела! Здесь нам не страшна никакая инквизиция, как в Испании!
– Инквизиция нам в любом случае не страшна. Она карает людей только за неповиновение церкви, – поправил Антонио.
– А что, этот богач не причастен к церкви?
– Абсолютно.
– Тем лучше для нас, – заключил Дормер.
– Я бы не сказал, что лучше, – ответил Вуэрас. – У этого человека есть охранники. И не один.
– Да, можешь рассказать об этом человеке подробнее?
И Антонио начал свой рассказ:
– Этого человека зовут Хулио Варнезио. Он испанец по происхождению, но сейчас проживает в Рабате. Хулио – купец и в своё время заработал себе целое состояние.
– Это именно то, что мы хотим украсть? – уточнил Дидье.
– Совершенно верно, – немного раздражённо ответил Антонио. – Кстати, вот и его дом.
Это был большой двухэтажный особняк, украшенный барельефами и колоннами. Около ворот стояли четыре человека, взгляд которых не предвещал ничего хорошего.
– Почему эти люди на меня так смотрят? – паниковал сумасшедший Дормер.
– Пойдём отсюда, – прошептал Вуэрас. – Мы вызвали у них подозрение.
Друзья отошли чуть дальше от особняка, но вдруг заметили едущую по дороге карету.
– Смотри! – тихонько воскликнул Антонио. – Это Варнезио вернулся в свой особняк.
– Так вот почему стражники так смотрели на нас! – догадался Дидье. – Они знали, что сейчас вернётся Хулио, и готовились предотвратить возможное покушение на него.
– Похоже, что так. Ты запомнил его лицо?
– Да как же его не запомнить! Он единственный светлокожий человек, который мне здесь встретился, не считая тебя.
– Хорошо. Сейчас идём ко мне и разрабатываем план ограбления Варнезио.
– Идёт.
Дидье и Антонио разговорились и незаметно для себя подошли к дому Вуэраса. Это была ветхая полуразвалившаяся хижинка на окраине Рабата. Дом был ещё хуже, чем у Дормеров в Севилье. В хижине было всего одно окно, закрытое тканью. Хозяин дома Антонио не работал, промышлял воровством, и порой денег у него хватало только на еду, и он не мог позволить себе лучшие условия жизни.
– Добро пожаловать, – с грустной ухмылкой произнёс он.
Хоть Дидье и Антонио были хорошими друзьями, последнему было очень неудобно приглашать знакомых в своё жилище. Дормер с интересом разглядывал низкий потолок и грязные стены дома.
– Ты здесь проводишь время только ночью? – спросил он.
Вуэрас понял, почему был задан такой вопрос, и ответил:
– Да. Извини за обстановку.
Дидье подошёл к обеденному столу, так как другого в доме не было, и произнёс:
– Ладно. Хватит отвлекаться на посторонние вещи. Доставай пергамент, если он у тебя есть (Дормер еле слышно ухмыльнулся), будем составлять план.
Антонио подошёл к шкафу. На полках был беспорядок: скомканная одежда лежала вместе с книгами (их было мало) и яблочными огрызками. Порядочно порывшись, Вуэрас всё-таки нашёл, что требовалось.
– Прежде всего, нам нужно продумать, как мы проберёмся в особняк, – начал Вуэрас.
– Самый простой вариант – запугать или подкупить хотя бы одного из стражников и всё разузнать, – ответил Дормер.
– Так-то оно так. Ко мне в голову не раз приходила эта идея. Я даже несколько раз следил за сменой охранников. Обычно это происходит в полночь. Я шпионил за одним из охранников, которого уже давно приметил. Можно попробовать использовать его в наших целях.
– Мне нравится эта идея.
– Кстати, по моим подсчётам, сегодня ночью сменяется именно этот охранник, отдыхает два дня и возвращается на работу.
– Скорее всего, уже не возвращается, – уточнил Дидье.
– Не загадывай.
– Хорошо, не буду.
– Разумеется, подкупать охранника мы не будем, – сказал Вуэрас. – Но запугать можем.
– Чем?
– Если не найдётся, чем его можно припугнуть, то на этот счёт я знаю очень укромное местечко, где его можно будет запереть под страхом смерти и всё выпытать, – пояснил Антонио.
– А если этот человек не боится смерти?
– Боится. Я тебе ручаюсь. Я разузнал об этом человеке всё, что было возможно.
– Хорошо. Сегодня вечером идём, – завершил беседу Дидье.
Дормер и Вуэрас заснули, зная, что им придётся совершить сегодня ночью.
Наконец, наступило одиннадцать вечера. Первым проснулся Дидье. Он посмотрел на часы, вспомнил, что они запланировали выйти из дома в половину одиннадцатого, и судорожно принялся будить Антонио. Тот моментально вскочил.
Они выбежали из дома. Пока Дормер и Вуэрас находились в бедном квартале, они бежали быстро и без оглядки, но когда они подбегали к центру города, Антонио перешёл на шаг.
– Здесь лучше не шуметь, чтобы не привлекать внимание.
– Который час? – спросил Дормер.
– Половина двенадцатого.
– Мы успеваем.
Как только друзья подошли к особняку Варнезио, было без пяти минут двенадцать. Они остались ждать.
Наступила полночь, и началась смена охраны.
– Вон он, – Вуэрас указал на нужного охранника.
Они находились на приличном расстоянии от особняка, и Дидье не смог разглядеть его.
– Сейчас он отойдёт, и мы пойдём за ним, – прошептал Антонио.
Началась слежка. Чтобы не привлекать внимание, Дормер и Вуэрас шли по разные стороны улицы. Причём, Дидье шёл на одной стороне с охранником, так как тот мог запомнить Антонио ранее и усомниться. Неожиданно охранник открыл калитку и вошёл в дом.
– Если честно, я не ожидал, что у него есть дом здесь, – немного растерянно произнёс Вуэрас. – Когда я за ним наблюдал, он жил через два квартала отсюда. Одно меня радует: этот человек живёт один, и мы легко сможем вломиться к нему в дом и выяснить всё, что нам нужно.
Недолго думая, друзья перепрыгнули через ограду и, вооружившись ножами, постучались. У охранника не было слуги, поэтому он сам подошёл и открыл дверь. Вуэрас схватил его, связал сзади руки верёвкой, засунул в рот кляп и связал ноги. Дидье в это время подошёл к столу. Там лежал пергамент, на котором было написано большими буквами: «Что я имею против католической церкви».
– Антонио, посмотри, что я нашёл! – воскликнул Дормер.
В ответ Вуэрас только нервно засмеялся.
– Ну что, Мартин , – произнёс Антонио. – Если не хочешь попасть на аутодафе, сейчас пойдёшь с нами. Деньги есть с собой?
«Мартин» закивал, носом указывая на правый карман брюк. Вуэрас на всякий случай проверил карман, вытащил деньги и остался доволен.
Антонио и Дидье взяли трактат, положили охранника в мешок и вышли на улицу. Они шли по пустынным закоулкам, чтобы не привлекать внимание охраны правопорядка. Свидетелем этого похищения была только большая луна, ярко освещающая землю в ту ночь. Мешок несли по очереди. Время ношения каждого зависело от периода отдыха «Мартина». Как только охранник начинал стонать, Антонио вскидывал мешок на спину Дидье, приговаривая: «Ладно-ладно, хватит стонать, береги голос. Он тебе сегодня ещё понадобится». Но когда Антонио нёс мешок, Дидье молил бога, чтобы стражник не стонал до того, как они не прибудут к месту назначения, чтобы не испытывать всю тяжесть ношения столь грузной туши, по его мнению.
А, собственно говоря, место назначения находилось недалеко от Рабата. Это был подвал, сооружённый в своё время по каким-то государственным нуждам. Впоследствии его забросили, ибо в нём уже не было надобности, а Вуэрас, в свою очередь, если можно так выразиться в этой ситуации, оккупировал его, и теперь этот сырой подвал полностью в его владении.
Наконец, они дошли до этого не очень приятного места с неприятными условиями жизни. Антонио осторожно спустился в подвал по ступенькам, достал отмычку и бросил мешок внутрь так, что «Мартин» чуть не поломал себе два ребра, если не больше.
– Что ж, можно начинать наш допрос, – произнёс Антонио, когда охранник с грехом пополам вылез из потрёпанного мешка. – Впрочем, если мы будем отвечать беспрекословно и не дёргаться, я предпочту назвать наше общение милой беседой, нежели допросом. Я прекрасно знаю, что в эти секунды больше всего ты хочешь спасти свою жизнь, и я поощряю это желание, но, чтобы воплотить его в жизнь, ты идёшь на наши и только наши условия. Ты понял?
Охранник утвердительно кивнул головой.
– Итак, продолжаем. Мы, Поль и Педро, клянёмся тебе не выдавать твои антирелигиозные замыслы, если ты не выполнишь наши условия. То, что от тебя требуется, выполнить очень легко. Ты должен начертить план особняка Варнезио, все чёрные ходы и прочие лазы, имеющиеся в этом большом богатом доме.
У охранника глаза засияли, но сразу же потухли, так как он вспомнил данную им клятву Хулио не выдавать ни единой тайны, связанной с Варнезио, и Мартин нервно помотал головой.
– Я не знаю этого, – рассеянно пробормотал он.
Механическая улыбка, до сих пор находящаяся на лицах Вуэраса и Дормера, мигом исчезла.
– Позвольте, сударь, усомниться в этом необычайном факте, – продолжил допрос Дидье. – Вы же охранник. Представьте, если вы не знаете месторасположение комнат и кабинетов в доме Хулио, то при нападении на этот дом вы будете защищать его, и, в беспамятстве пробегая по коридору, проникните не в спальню Варнезио, которого, допустим, вам придётся спасать, а в подвал, или, упаси господи, в туалет. Нет, разумеется, вы знаете расположение помещений в особняке Хулио, возможно, даже лучше, чем сам хозяин. Так что выкладывай всё, как есть, – на последней фразе Дормер перешёл на решительный тон.
Это хитрое замечание друга подзадорило Антонио, и он с охотой дал пленнику рваный листок бумаги и плохо заточенный карандаш. Тому скрепя сердце пришлось сделать этот чертёж. Помимо главного входа в доме Варнезио было ещё два чёрных, которые находятся в противоположной стороне от главного. Они не охраняются, так как об этих ходах, а точнее, лазейках, никто, кроме просвещённых лиц, не знает, да и не может знать, так как клятвы о хранении тайн, данные просвещёнными людьми, как правило, не разглашаются.
Это был двухэтажный особняк, на каждом этаже были четыре комнаты средних размеров с большим залом, то есть, в общей сложности, комнат было десять. Помимо этого, на первом этаже также находилась столовая, кухня, ванная комната, туалетная комната, спуск в подвал. В общем, особняк ничем не отличался от особняков, принадлежащих людям такого же класса, что и Варнезио.
Просмотрев составленный Мартином чертёж, Дормер зловеще прошептал:
– Если хоть что-то в чертеже не будет соответствовать действительности, и я узнаю это, – прикончу, как собаку ! И последнее: здесь ты проведёшь минимум два дня. Разумеется, мы обеспечим тебя едой и питьём, дабы ты не умер от голода либо жажды, но смотри: если, выйдя отсюда, узнаешь в городе какую либо новость, не говори, что мы причастны к этому. Если посмеешь хоть намекнуть на нас, пеняй на себя: твои сочинения окажутся у Инквизиции, а ты – на аутодафе, и ты умрёшь на костре самой лютой смертью из тех смертей, которые могут случиться с человеком. В общем, пока что ты в полной безопасности, так что спи спокойно.
Разумеется, не забыв оставить пленнику еду и питьё, Антонио и Дидье отправились ночевать. Отсюда до дома Вуэраса было совсем недалеко. Антонио уступил гостю мягкий, но очень сильно мятый, диван, а сам разлёгся на кровати, которая, мало того, тоже была мятая, да и вдобавок грязная. Дормер не очень хорошо подумал о состоянии мебели Вуэраса, что и понятно, но он не сказал об этом другу, зная его весьма вспыльчивый характер, и позволил себе утаить это замечание в душе.
В отличие от Вуэраса, который мирно храпел до полудня, Дидье провёл ночь в раздумьях. Хоть его характер и был схож с характером приятеля в отношении способов получения денег, у Дормера не было никакого опыта в воровстве и хищении людей, поэтому сегодняшнее происшествие взбудоражило его достаточно сильно. Так порядочно и не выспавшись, он увидел, что уже встало солнце, которое сильно жарило в тот августовский период, и Вуэрас начинал позёвывать, медленно просыпаясь.
Дидье слез с постели. После долгой бессонной ночи голова у него была тяжёлая, шатаясь, он прошёлся по комнате и снова, но теперь уже в беспамятстве, свалился на кровать. А тем временем Антонио встал с постели, оделся, наскоро позавтракал какой-то бурды, так как на хорошую еду денег пока ещё не было, и принялся будить Дормера.
Тот спал как убитый. Минут за пять Вуэрас кое-как растормошил друга, но Дидье отмахнулся от Антонио, произнёс несколько каких-то грубых фраз, и Вуэрас отошёл от него, решив, что ему лучше сейчас выспаться, так как ближайшую ночь они тоже проведут без сна.

Глава XLIII

Вуэрас тем временем вышел на улицу. В лицо ему дул приятный тёплый ветерок. Антонио, так хорошо и не позавтракав, сорвал несколько травинок и стал жевать их, чтобы хоть как-то утолить ещё с ночи мучавший его голод.
Вуэрасу нужно было сделать несколько приготовлений к ограблению Варнезио. Сначала он направился в магазин одурманивающих средств.
– Здравствуйте, – начал Антонио, как только зашёл в магазин.
– Что желаете? – спросил продавец.
– Я бы хотел купить какое-либо усыпляющее средство.
– А с какой целью вы хотите это сделать? – снова спросил продавец. – Эти средства вредны для человеческого здоровья, если их употреблять в неограниченных количествах.
Этот вопрос был всего лишь формальностью, так как каждый мог придумать причину покупки средств такого рода, что, собственно говоря, и сделал Вуэрас.
– Я живу на самой окраине города, у меня в доме развелись крысы, и я бы хотел их уничтожить.
– Уничтожить, простите? – искренне удивился продавец. – Вы же сказали, что вам нужно усыпляющее средство, а не умертвляющее.
– Да, мне нужно именно усыпляющее. Я просто заманю всех своих крыс едой в одно место, усыплю их и убью собственноручно, так как я не хочу подвергать опасности смерти остальную живность моей хижины, используя умертвляющее средство.
– Но вы, простите, можете вынести прочую живность за пределы дома, – посоветовал продавец.
Он знал, что многие люди покупают такие средства для не очень хороших дел, и поэтому ждал, пока собеседник проколется.
– Обстоятельства не позволяют.
– В смысле?
– У меня живёт лошадь.
– Прямо в хижине? – удивился продавец.
– Увы, да. У меня нет даже двора и конюшни. Лошадь с недавних пор занемогла и стала очень плохо ходить, к тому же её очень трудно заставить сделать это, – лицо Антонио приняло очень расстроенный вид.
– В таком случае, почему бы вам не умертвить лошадь вместе с крысами?
– Я уж надеюсь, что бедное животное отойдёт.
– Я знаю одного хорошего ветеринара. Вы можете пригласить его домой, чтобы он вылечил вашу лошадь.
– Очень сожалею, но у меня не хватает средств. Я живу очень бедно и сейчас собираюсь купить средство на деньги, которые я копил несколько месяцев.
– Ладно. Берите своё средство, – сказал продавец, которому надоело задавать вопросы.
Вуэрас расплатился деньгами охранника, разузнал всё про это средства и вышел из магазина. Это была обычная аэрозоль с одурманивающим запахом. Уже минут через пятнадцать после его распыления аэрозоль начинала действовать. Продолжительность сна после такого распыления в среднем была примерно шесть часов. Антонио купил её ради того, чтобы усыпить охранников. Он не хотел убивать этих людей, так как на тот случай, если их поймают, он предпочёл бы принять обвинение только в воровстве, нежели в воровстве и убийстве. Разумеется, Вуэрас и не собирался быть пойманным, но он понимал, что в его плане продуманно далеко не всё, да и всё продумать было бы практически невозможно, поэтому то обстоятельство, что их поймают, ему пришлось брать в расчёт.
После этой покупки Антонио вернулся домой. Он увидел, что Дидье уже проснулся и завтракает, клюя носом. Разумеется, он не выспался. Было уже два часа дня. Вуэрас снова растормошил друга, чтобы тот продолжал трапезничать, оставил в шкафу аэрозоль, конечно же, не забыв оставить надпись «Не трогать!!!», и отправился проведать охранника.
Тот мирно спал. Всю ночь, пытаясь выбраться из подвала, он бодрствовал, но к утру потеряв всякую надежду сбежать, Мартин решил отдать ситуацию воле судьбы и заснул. Вуэрас, спустившись внутрь и увидев мелкие отколовшиеся куски стен, произнёс: «Поработал ты, брат, да всё тщетно. За дурака меня принял? Нет, брат, я хитрее, чем ты ожидал. Но не беспокойся, возможно, скоро ты освободишься, так что спи спокойно».
Антонио вышел из подвала, купил продукты на оставшиеся деньги и отправился домой. Дормер уже окончательно проснулся, и они отобедали. После обеда Вуэрас предупредил Дидье насчёт средства, попросил разбудить его в половину одиннадцатого вечера и лёг спать. Дормер в это время перечерчивал себе на бумагу чертёж охранника. Получилось не очень точно, но примерное расположение объектов в доме Варнезио он сохранил. После этого Дидье не намного вздремнул, потом встал, долго ходил по комнате, садился на диван, потом опять спал, ходил по комнате… В общем, пытался скоротать время.
Наконец, на часах стрелки стали указывать, что сейчас ровно половина одиннадцатого, и Дидье стал будить друга. Тот моментально вскочил с постели, и они решили напоследок напомнить друг другу план действий. План был такой: сначала они в масках распыляют аэрозоль около охранников, затем, следуя чертежу, бегут к чёрному ходу, пробираются в дом, взламывают сейф, забирают деньги, – и дело сделано. Продумав всё, что было возможно, друзья взяли с собой маски, аэрозоль и чертёж и отправились к особняку Варнезио.
Они шли спокойно и осторожно, то и дело оглядываясь. Спешить на этот раз было некуда: впереди ещё целая ночь. К половине первого воры подошли к особняку Варнезио. Дормер спрятался неподалёку, а Вуэрас, надев маску, незаметно распылил аэрозоль около охранников. Подождав пять минут, он заметил, что один из охранников, стоявший по стойке смирно, не смог удержаться и зевнул, после чего ему сделал замечание его коллега, но того тоже стало клонить ко сну. Минут через десять уже все три охранника мирно спали около своих постов. Антонио подал знак Дидье, тот открыл чертёж, и они шмыгнули к чёрному ходу.
Но бывают иногда в жизни нелепые случайности, которые порой могут принести хоть какую-то пользу. В этот раз на посту находились не четыре, как положено, а три охранника, на что не обратил внимания Вуэрас. Один из охранников задержался по каким-то нуждам или вовсе заснул дома, а проснулся уже ночью и, опомнившись, примчался к дому Хулио. Этот охранник, к собственному удивлению, заметил, что его коллеги по непонятным причинам спали. Он пытался разбудить их, но тщетно.
Неожиданно он услышал какой-то странный шум, доносившийся из особняка. Это очень напоминало нападение. Улица была пустынна, некого было позвать на помощь. Охранник понимал, что в одиночку не справится с теми, кто, возможно, напал на особняк, и, чтобы привлечь хоть чьё-то внимание, он поджёг два рядом стоящих дерева. За помощью бежать было долго и бессмысленно.
На этого охранника не подействовал запах аэрозоли, так как он совсем немного времени провёл около своих коллег. Тем не менее, его раздирало любопытство узнать, что происходит в особняке. Услышав верблюжий топот вдали улицы, охранник решил удостовериться в своих подозрениях и самостоятельно пробраться в особняк Варнезио.
В это время Антонио и Дидье со слабо зажжённой свечкой осторожно пробирались по особняку.
– Пока всё соответствует чертежу, – прошептал Дормер. – По идее, сейчас мы заходим в кабинет Хулио, взламываем сейф и всё!
– Тихо! – произнёс Вуэрас, краем уха услышав топот верблюдов с повозками, подъехавших к месту пожара, который устроил опоздавший на дежурство охранник. – Мне кажется, я слышал посторонний шум.
Друзья прислушались.
– Я больше ничего не слышу, – произнёс Дидье.
– Значит, показалось, – сделал вывод Антонио, и они направились к кабинету Хулио.
Неожиданно лицо Вуэраса растянулось в жизнерадостной улыбке. Сейф! Он был в точности в том самом месте, где его на чертеже изобразил их пленник. У Дормера тоже алчно загорелись глаза. Антонио взломал сейф, открыл металлическую дверцу и остановился, радостно разглядывая деньги. Осталось всего несколько движений, и они миллионеры! Казалось, удача на их стороне.
Но не тут то было… В кабинет зашёл тот самый опоздавший охранник, который бодрствовал этой неспокойной ночью.
– Что… – только и успел произнести охранник, но ему не дали договорить.
Дормер, стоявший неподалёку от двери, в которую вошёл стражник, быстро среагировал, подскочил к охраннику и со всего размаху ударил его по голове. Тот упал без чувств. Дидье заметил в его руках какую-то вещь и взял её. Это было удостоверение охранника. Дормер на всякий случай молча положил его в карман, не сказав ничего Вуэрасу, и спрятал охранника за шкафом в соседней комнате.
Антонио молча сгребал деньги в мешок, так как в карман они не умещались.
– Может быть, хватит, – посоветовал Дидье. – Ты и так уже много взял.
Но алчный взгляд Антонио и не предвещал, что тот собирается остановиться на достигнутом.
– Дорогой друг, не забывай, что мне придётся делиться награбленным с тобой, так что если ты хочешь получить хоть что-то, мы украдём все деньги, имеющиеся в этом сейфе.
– Мы также подвергаем нашу жизнь большой опасности. Нас могут поймать с поличным.
– Не беспокойся. О том, что мы здесь, одному Богу известно. Вошедший охранник никак не мог рассказать всем о нашем присутствии в особняке, так как он и сам узнал об этом перед тем, как ты отключил его сознание.
– Чёрт побери, ты прав! – воскликнул Дормер. – Выходит, нам нечего бояться.
Но надежды друзей оказались напрасными. Через несколько секунд после этих слов в кабинет Варнезио ворвались несколько полицейских.
– Стоять! Руки вверх! Ни с места!
Ошеломлённые Дормер и Вуэрас две секунды стояли молча. Первым опомнился Антонио.
– Я увидел, как этот человек (тут он указал на Дидье) пытается украсть состояние Варнезио, и пытался предотвратить это. Видите, я кладу деньги из мешка обратно в сейф.
Предлог был слишком нелепым, и полицейские уже направлялись к Дормеру и Вуэрасу, чтобы скрутить их.
– Я объясню, как всё было, – произнёс Дидье. – Наоборот, я увидел, как этот молодой человек пытается украсть деньги Хулио и кладёт их в мешок. Я вошёл прямо перед вашим появлением в этом кабинете.
– А кто вы, собственно говоря, такие? – поинтересовался один из полицейских.
– Он какой-то вор, – произнёс Дормер. – А я охранник. Вот моё удостоверение, – Дидье достал из кармана удостоверение стражника, который заметил их на месте преступления.
Полицейский посмотрел удостоверение, вернул его Дормеру и приказал отпустить его. Сотрудники охраны порядка молча отошли от Дидье и поволокли Вуэраса в участок.
Антонио не сразу понял, что произошло. Разумеется, он подозревал, что Дормер подставит его, так как сам собирался предать Дидье, но Вуэрас даже не ожидал, что его друг выйдет сухим из воды таким способом.
Дормер уточнил на всякий случай, обязательно ли его присутствие на суде в качестве свидетеля, сказав, что ему срочно нужно ехать в Англию в скором времени. Когда полицейские сказали, что его присутствие не требуется, Дидье почувствовал, что камень свалился с его души. Его беспокоило, что на суде мог бы быть Варнезио, который, разумеется, в лицо знает своих охранников, и Дормера могли раскрыть, но теперь всё позади. Даже если выяснится, что Дидье тоже причастен к несостоявшемуся преступлению, кто его теперь найдёт в Испании или во Франции?
По пути в порт Дормер всё время размышлял о случившемся. Вероятно, Вуэрасу уже вынесен приговор. Но какой ценой они смогли пробраться в особняк! И в самом конце, когда всё, казалось бы, осуществлено, все их планы моментально разрушились. А пленный охранник? Выходит, зря они выслеживали этого человека? Столько готовились, и всё даром.
Какая-то грусть и тоска была на душе у Дидье, когда он думал о том, что произошло в последние дни. Вспомнив пленника, он решил, что охранник им уже не понадобится, пошёл по направлению к подвалу и, увидев, что стражник спит и уже потерял всякую надежду на освобождение, осторожно подвинул щеколду, чтобы открыть дверь.
Придя в порт, Дормер купил билет на ближайший рейс в Испанию и отплыл в Кадис тем же вечером.
Через двое суток он, изнурённый происшествиями последних нескольких дней, приплыл в Испанию. Он решил снять на день номер в дешёвой гостинице и передохнуть, так как ему ещё предстоял путь во Францию и новые изнуряющие события, связанные с возвращением особняка Дормера его прежним собственникам.

Глава XLIV

А в это время к Карповому снова приходили парижане за предсказаниями. Разумеется, Александр был несказанно рад такому ходу событий: наконец-то, всё вернулось, его снова почитают, хоть и не все жители Парижа, но многие!
Мигель проводил время у «пророка» в основном по утрам, а днём и вечером к Карповому являлись клиенты. Слуга Дормера также подружился с Жоржем, Генрихом и Андре, но не забывал свою миссию и только ждал момента, когда он сможет полностью войти в доверие к Александру и его друзьям, и возможно у него получится выкрасть дарственную.
Ни о чём не подозревая, Карповой продолжал организовывать свой прибыльный бизнес. В один из сентябрьских вечеров к Александру пришёл очередной клиент за предсказаниями. Но это не был обычный парижанин из ремесленной слободы или с рыночной площади. Как это ни странно, но это лицо показалось «пророку» знакомым. Карповой напряжённо пытался вспомнить, где он уже видел этого человека.
– Надеюсь, вы знаете меня, мсье Александр, – произнёс человек, прервав раздумья «пророка». – Меня, как и Вас, знает весь Париж. Я Максимилиан Робеспьер, и я пожелал бы знать не только то, что будет происходить с Францией, но и то, что произойдёт со мной.
Карповой слегка оторопел, но быстро пришёл в себя и произнёс:
– Пройдёмте.
Они прошли в «Комнату предсказаний», по традиции «пророк» надел свой чёрный плащ, и начался сеанс. Александр даже не ожидал, что к нему придёт такой человек, как Робеспьер. Надо же, как из-за одного человека может резко измениться отношение к какому-нибудь другому человеку! Из-за брата Жоржа его слава иссякла, но впоследствии, благодаря тому, что Мигель, так сказать, заразил весь квартал бедняков интересом к «пророку», у Александра снова появились клиенты, и вот теперь к нему приходит Робеспьер, играющий одну из важнейших ролей во Французской революции!.. Размышляя над ходом нынешних событий, Карповой предупредил:
– Будьте готовы к тому, что я могу сказать то, что Вам может не очень понравиться, так как в своих предсказаниях я всегда говорю правду.
– Я знаю это, – ответил Максимилиан. – Я никогда не понимал озлобленность народа на Вас, ведь Ваши предсказания всегда были правдивы.
– Надеюсь, вы и сами понимаете, мсье Робеспьер, что стоит одному распустить какие-нибудь нелепые слухи, и, считай, вся карьера насмарку. Стоит одному начать – и все подхватывают. Так было, есть и будет.
– Нельзя не заметить, что в Ваших словах присутствует истина. Ну, что ж, моё время ограничено, давайте же скорее начнём сеанс.
Карповой сделал вид, что находится в очень напряжённом состоянии, две минуты сидел молча и, наконец, произнёс:
– Революция закончится в 1799 году. Франция станет империей, а её императором будет Наполеон Бонапарт.
На лице Робеспьера появился оттенок удовлетворённости.
– А что касается Вас, мсье Робеспьер, у вас есть два пути: либо вы продолжаете революционную борьбу, либо вы, как говорится, выходите из игры и становитесь простым горожанином…
– О, нет! Ни в коем случае! – перебил Максимилиан. – Я никогда в жизни не откажусь от дальнейшей борьбы, так как я никогда не отказываюсь от правого дела!
– Я ещё раз повторяю, – продолжил «пророк», – это ваш выбор. Только у меня одна просьба: больше не отвлекайте меня во время сеанса, я и так трачу много энергии. Тем более, вы сами сказали, что вам дорого время.
– Простите, пожалуйста, мсье Александр, – извинился Максимилиан.
Карповой снова сделал вид, что пытается сосредоточиться.
– Если вы выберете борьбу, вас ждёт следующее: весной следующего года ваши соперники Дантон и Эбер будут казнены.
На лице Максимилиана проступила еле заметная улыбка.
– Вы примете некоторые меры в государстве, и сперва никто не сможет помешать вам осуществлять свои замыслы. Но вскоре после этого будет термидорианский переворот, и, к сожалению, вы, Сен-Жюст и ещё несколько вождей Якобинцев будут гильотинированы, после чего власть перейдёт Директории.
Тут Александр сделал вид, что начинает медленно выходить из транса.
– Ну, что ж, спасибо за предсказания, – заплатив, сухо произнёс Робеспьер.
Последнее пророчество вызвало у него явное недовольство, но он понимал, что, возможно, это правда, и старался не менять отношения к самому «пророку».
После визита Робеспьера количество клиентов Александра увеличилось примерно в полтора раза. Его портреты, которые писали ещё и другие художники, помимо Генриха, висели на площадях, и даже Жюль стал относиться к ним спокойно, понимая, что теперь он вряд ли снова сможет переубедить народ насчёт личных качеств «Великого пророка».
Тем временем Мигель посчитал, что уже достаточно вошёл в доверие к Карповому, и решил, что пора начать действовать.
Наступил октябрь. Однажды утром, когда погода была ветреная и небо покрылось тучами, что означало приближавшуюся грозу, Мигель снова зашёл в гости к Александру, но уже с несколько иной целью. В такую погоду редко кому хочется выходить из дома, поэтому слуга Дидье был уверен, что не застанет в особняке Дормера никого, кроме «пророка».
– Мигель, это снова ты! – воскликнул Карповой. – Давно тебя не было.
– Да вот, сейчас мимо проходил да и решил заглянуть к тебе.
– Хорошо, заходи.
Слуга Дормера зашёл в особняк, и друзья пошли за стол.
– Погода паршивая, не правда ли? – решил начать разговор Мигель.
– Да. Но я видел погоду и похуже.
– Так кто ж её не видел? – ответил слуга Дидье. – У нас в Испании недавно такое было… Ух, даже вспоминать жутко.
– Сейчас осень, скоро зима. Чего нам ещё ждать?
– Ну, да. Ты прав, – ответил Мигель.
– Вот я тоже вспомнил один случай, – произнёс Александр. – Однажды…
Он не успел договорить, так как услышал неподалёку серию каких-то очень громких хлопков. Хлопки были настолько громки, что можно было подумать, что это взрывы.
– Что это? – притворно удивляясь, спросил Мигель.
– Чёрт его знает. Слушай, сбегай и посмотри, что случилось.
Испанец послушался, но вскоре с ужасом вернулся.
– Там… горит… – запыхавшись, воскликнул он. – Это были взрывы. Пойдите, разберитесь со всем этим.
Карповой молча встал и направился во двор.
– Пойдём вместе? – спросил он.
– Нет. В детстве наш дом сгорел, и я с тех пор очень боюсь огня, – быстро среагировал Мигель.
– Хорошо, подожди меня здесь, а я сам разберусь со всем происходящим.
Слуге Дидье только это было и нужно. Он машинально, никуда не глядя, помчался в спальню Карпового, где находился секретер, схватил ключ со шкафа, который испанец уже давно замечал, и Мигель начал судорожно пытаться открыть секретер. Попробовав открыть ключом пять замков и дойдя до шестого, он смог открыть одно из отделений секретера. К его счастью, именно там лежала дарственная. У испанца даже глаза загорелись от радости.
Мигель начал судорожно запирать секретер. Наконец, ему это удалось, и, моментально спрятав дарственную, слуга Дормера вернулся в столовую. Там его уже ждал Александр.
– Ну, и куда же ты отлучался? – спросил он.
Испанец, не ожидав, что «пророк» освободится так скоро, поначалу растерялся и не знал, что ответить, но довольно быстро сообразил и произнёс:
– Знаете, иногда бывает, что любопытство подавляет страх. У меня сейчас произошло то же самое: я просто сгорал от любопытства по поводу этого взрыва, и мне хотелось узнать, что произошло.
– Но, простите, друг мой, – отвечал Александр. – Выход находится в противоположной стороне от той, откуда вы сейчас явились.
– Да, вы правы. Но, поскольку страх у меня всё ещё остался, я не боялся смотреть на огонь только через стекло.
– Да? Ну, что ж, ладно. Только я тебе советую на будущее не так боязно относиться к огню, а то в жизни всякое бывает, не дай бог у тебя опять случится пожар (при этой фразе Мигель притворно вздрогнул), и, если ты будешь трястись при виде огня, ты можешь заживо сгореть. Помни мои слова.
– Спасибо за совет, друг, – ответил испанец, радуясь, что сумел обхитрить «пророка».
Александр действительно поверил Мигелю и ничего не заподозрил потому, что окна столовой выходили не на ту сторону, где был огонь, иначе Александр бы спросил, почему испанец не остался у окна в столовой. Ещё одним фактором того, что «пророк» поверил испанцу, являлось то обстоятельство, что из столовой не было видно лестницы, ведущей на второй этаж, и Карповой не знал, откуда явился слуга Дормера, но если бы он знал об этом, обязательно бы что-нибудь заподозрил.

Глава XLV

Что же на самом деле происходило в жизни Мигеля перед тем, как он достал дарственную? Взрывы в тот день, на который испанец наметил кражу документа, – просто совпадение или всё-таки нет?..
А произошло вот что. Всё это время, которое Мигель был знаком с Александром, он продумывал план кражи до мельчайших подробностей. Дело в том, что Дидье пообещал слуге приличное вознаграждение за исполнение этого приказа, и этот стимул очень сильно повысил работоспособность испанца. Получив письмо от хозяина с информацией о его скором прибытии в Париж за несколько дней до ограбления Александра, Мигель тихонько с завлекающим взглядом подозвал одного из своих приятелей из нищего квартала, чтобы предложить ему участие в этом небезопасном мероприятии.
– Жерар! Есть дело! – прошептал испанец.
Жерар Тромм уже пять лет жил на улице в бедном квартале. Мигель знал, что у Тромма нет денег и что он может голодать по нескольку дней, и решил, что этот человек подходит для слуги Дормера в качестве помощника.
– Я вас слушаю, – ответил подбежавший Тромм.
И Мигель рассказал Жерару, что он собирается предпринять.
– В общем, ты должен мне в этом помочь, – заключил слуга Дидье.
– Вы хотите, чтобы я ограбил пророка?! – с ужасом спросил Тромм, словно готовясь сказать: «Нет-нет! Я не буду этого делать!»
– Не совсем. Ты должен будешь просто отвлечь Карпового, пока я выкраду у него то, что требуется, – разъяснил испанец.
– Но он же пророк! – воскликнул Жерар. – Он обо всём узнает, или, возможно, уже знает!
– Не беспокойся. Предсказывает он только во время специальных сеансов своим клиентам, да и то дальнейшую судьбу Франции. Так что, не придавай этому значение, вряд ли он о чём-либо узнает.
– Но я, несмотря на бедность, никогда не занимался грязными делами, – продолжал отпираться Тромм.
– Напомни мне, пожалуйста, что ты ел в последний месяц? Помойные отходы?
– Не совсем, но, если честно признаться, питался я отвратительно.
– Вот-вот, – радостно произнёс Мигель, понимая, что нашёл, за что зацепиться. – А если ты выполнишь моё поручение, я тебе заплачу приличные деньги, и к тому же ты будешь жить в особняке в качестве моего слуги.
– А сколько вы мне заплатите? – поинтересовался Тромм.
– Столько, сколько заработаешь. Если мне удастся провернуть это дело (Мигель отказался от употребления слова «афера», так как посчитал, что таким резким названием он может припугнуть Жерара), ты получишь всё то, что я тебе обещал.
– А если не удастся? – спросил предусмотрительный Жерар.
– Об этом лучше даже не думать. Ну, что, мы вместе?
– Да! – сказал Тромм, вспомнив об обещаниях испанца. – А что от меня требуется?
Мигель, увидев, что кто-то идёт к ним навстречу, свернул за угол. Там было совсем пустынно. Испанец стал объяснять новому другу, что от него требуется:
– В общем, у тебя есть взрывчатка или порох?
Жерар отрицательно покачал головой.
– Зато у меня есть порох. Значит, мы сооружаем самодельную взрывчатку и в определённый день идём в особняк Дормера. Ты незаметно пробираешься во двор дома и взрываешь какие-нибудь деревья во дворе, не испортив особняк. Он нам, возможно, ещё понадобится. Затем пророк наверняка выбежит посмотреть, что произошло. Не показывайся ему на глаза, но пытайся всеми силами задержать его настолько, насколько сможешь. Устрой взрыв именно с правой стороны от входа в особняк.
– Это чтобы у нас была удача? – спросил суеверный Жерар.
– Да, – ответил Мигель, хотя на самом деле ему нужно было, чтобы взрыв произошёл именно с той стороны, только потому, что на ту сторону выходили окна спальни Карпового.
– Хорошо, я согласен. А на какой день запланировано это дело?
– Не знаю, но в ближайшие дни мы точно это сможем провернуть. Я заплачу тебе в скором времени после твоей помощи.
– Согласен. По рукам.
И вот, наконец, наступил тот самый октябрьский пасмурный день. У Мигеля были две причины выбрать именно этот день для своего мероприятия. Во-первых, он уже получил известие о скором прибытии Дидье в Париж. Во-вторых, погода была пасмурной и противной, и была высокая вероятность, что в этот день многие предпочтут остаться дома, и испанец сможет застать Карпового одного (разумеется, слуга Дормера не умел предсказывать погоду, а подходящий день выбрал утром того же дня).
Самодельная взрывчатка так же, как и место запланированного взрыва, уже была готова. Место будущего взрыва подобрал Мигель: это было укромное местечко с двумя небольшими деревьями. Именно их и планировалось взорвать, так как Мигель знал, что дерево неплохо горит, и считал, что Карповой потратит время на тушение пожара, а испанцу только это было и нужно. К тому же, то место было крыто, поэтому дождь, который мог начаться в любую секунду, не принёс бы много пользы «пророку» в тушении деревьев.
Мигель и Жерар направились к особняку Дормера. Испанец поручил Тромму незаметно пробраться во двор в нужное место и вошёл в здание. Жерар подождал минут пять, потом положил взрывчатку под дерево, поджёг верёвку, к которой было привязано устройство с порохом, и отошёл.
Сквозь щели в ограждении двора Тромм увидел паникующего Карпового. Деревья разгорались быстро и интенсивно. Тем не менее, Александр моментально схватил насос, находящийся неподалёку (когда хозяином этого особняка являлся Пьер, в его грязном дворе неоднократно происходили пожары, и этот насос остался ещё с тех давних времён), и очень скоро смог полностью потушить огонь. Жерар, увидев в окне второго этажа мечущегося Мигеля и медленно уходящего в особняк «пророка», и решил, что Карпового нужно задержать.
– Мсье! – окликнул Тромм Александра.
«Пророк» оглянулся и медленно подошёл к ограде.
– Ты за предсказаниями? – немного недовольно спросил он.
– Нет. Я видел, сейчас здесь происходило нечто ужасное? – спросил Жерар, пытаясь хоть чем-то задержать Карпового.
– Ничего особенного. Обычный небольшой пожар.
– А вы не пострадали?
– Как видите, со мной всё в порядке, – нервно ответил Александр и направился в сторону особняка.
Тромм пытался придумать, как он ещё может задержать «пророка», но его фантазии на это не хватило. Снова заметив Мигеля в окне второго этажа, Жерар выругался:
– Чёрт! Если дело провалится, я не получу ни гроша!
Он ушёл, а испанец в это время объяснял «пророку» своё отсутствие в столовой во время пожара. Несмотря на то, что Мигелю всё-таки удалось выкрутиться, у Карпового появились сомнения. Он пошёл в свою спальню и проверил, на месте ли трансрейтор. «Чудо-устройство» оказалось в исправности там, куда его в последний раз положил Карповой, так как испанец, будучи занятым, не обратил ни малейшего внимания на эту, невзрачную на первый взгляд, вещь, и Александр успокоился. Ему даже в голову не могло прийти, что кому-то понадобится дарственная.
Тем временем, Мигель, придя домой, надёжно спрятал дарственную и принялся с нетерпением ждать Дидье, который обещал приехать в Париж через два дня.

Глава XLVI

Дормер действительно приехал, когда и планировал. Очень сожалея, что он не получил никакой выгоды от мероприятия, которое они пытались провести с Антонио, Дидье надеялся, что с возвращением Дормерам особняка ему должно повезти.
Разумеется, Дидье поздравил слугу с успешно выполненной миссией и выдал ему материальное награждение. Мигель пожадничал и дал Тромму не половину, а только одну восьмую часть полученных денег, но тот был рад и этому.
Теперь, когда дарственная находилась в руках Дормера, он решил что-то предпринять. Понимая, что в документе изменить имя Карпового на имя Дормера, чтобы получилось, будто бы Пьер дарит особняк брату, было бы нереально, Дидье принял решение уничтожить документ, а именно сжечь.
– Значит, так, – произнёс Дормер, обращаясь к Мигелю. – На суде ты будешь моим свидетелем. Скажешь, что Карповой у меня отнял особняк. Только, если что, я не Дидье, а Пьер. Договорились?
– Но сеньор! Вы не боитесь этого человека?
– Так чего же его бояться?
– Он же пророк.
– Ха. Пророк. Ты что, в деревне всю жизнь прожил? – насмешливо спросил Дидье. – Он тебе только судьбу предскажет, да и всё. Так что выполняй мои приказания беспрекословно.
– Да, сеньор.
Немного помолчав, Дормер продолжил:
– А в полицию я отправлюсь прямо сейчас.
После этих слов он развеял пепел и ушёл. Начальник полиции как раз был свободен и смог принять Дормера сразу же, как только тот явился в отделение.
– Здравствуйте. Надеюсь, вы меня помните, – резко начал Дидье.
Начальник полиции поднял глаза, сдвинул седые брови, словно пытаясь что-то припомнить, и ответил:
– Нет, мсье.
– Я Пьер Дормер. И я хочу сделать заявление.
Начальник удивлённо взглянул в глаза Дидье.
– Вы Пьер? – изумлённо произнёс он. – Но как вы изменились!
Эта фраза была уместна, так как Пьер и Дидье были не очень похожи друг на друга, но какая-то схожесть между ними всё же была. Тем не менее, реплика полицейского ничуть не смутила афериста, и шутливым тоном он произнёс:
– Испания изменит кого угодно.
Начальник рассмеялся. Он был очень хорошо знаком с Пьером, поэтому они иногда позволяли отпускать шутки в общении друг с другом.
– Если вы никуда не торопитесь, друг мой, давайте пообщаемся. Как вы провели время в Испании?
– Ужасно, мсье, хуже не бывает. Жил в каком-то бедном районе Севильи у своего брата.
– Но, почему же? У вас был такой прекрасный особняк, но теперь он принадлежит Карповому.
– Я знаю это, и я пришёл сюда именно по этому поводу. Карповой угрозами отнял у меня этот особняк и теперь живёт как король. А я живу даже хуже обычного слуги.
– Да уж, положение у вас незавидное. Но, всё-таки, я недоумеваю, почему вы не сделали заявление ещё три с половиной года назад, когда особняк только перешёл к нему во владение?
– Сами понимаете, он – Великий пророк. Я просто боялся.
– А сейчас, значит, уже не боитесь, да?
– Да. Я понял, что он не может изменить как-либо нашу судьбу, а может только предсказать её.
Полицейский глубоко вздохнул и произнёс:
– Ладно. Пишите своё заявление.
Пока Дормер старательно выводил каждую букву, чтобы полицейские правильно истолковали его мысли, начальник сидел в раздумьях. Он был явно недоволен происходящим. С самого начала он усомнился в личности этого человека. Несмотря на давнюю дружбу с Пьером, полицейский был на стороне Карпового. Начальник не понимал: либо это сильно изменившийся Пьер, либо это вообще не Пьер, хотя удостоверение личности Пьера были при человеке, который в эту минуту записывал заявление. В любом случае, начальнику совершенно не понравился этот человек.
– Вы закончили? – спросил, наконец, полицейский.
– Да, мсье.
– Можете идти, – немного суховато произнёс начальник.
Дидье ушёл, а полицейский в это время начал читать заявление. Его содержание было таким:
«Я, Пьер Дормер, подаю иск на Александра Карпового за присвоение незаконным путём моего особняка себе, вымогательство и угрозы при помощи оружия».
– Что ж, – произнёс начальник полиции и дал приказание полицейским: – Отправить трёх полицейских к особняку Дормера и арестовать Карпового!
Приказ тут же был выполнен. Поскольку было утро, клиентов у «пророка» не было, так как они приходили преимущественно во второй половине дня, полиция застала Александра в особняке одного. Д’Юррели и Мюрсо были заняты, а Мигель, разумеется, больше не показывался в особняке.
– Мсье Александр! – крикнул один из полицейских.
Карповой вышел, но, увидев полицейский экипаж, немного оторопел.
– Мсье Александр, у нас есть ордер на ваш арест. Вы сейчас проедете с нами.
«Пророку» ничего не оставалось делать, как повиноваться. Он покорно сел в экипаж, и его повезли в участок. Какое это было знакомое место для Александра! Ему показалось, что он провёл в отделение полжизни, хотя был там всего несколько раз. Он был то вместе с обвиняющими, то подсудимым.
Наконец, экипаж добрался до участка, и Карпового провели в кабинет начальника.
– Рад вас приветствовать, мсье Александр! – воскликнул полицейский и сыронизировал: – Что-то вы к нам зачастили в последние годы.
– Как видите, не по своей воле, – немного сухо ответил «пророк». – Давайте только не будем тратить время на пустые разговоры и поскорее перейдём к делу.
– Как вам угодно, мсье. Я сейчас зачитаю вам иск против вас.
И полицейский зачитал содержимое текста, который написал Дидье.
– Ну, и кто же это так меня оклеветал? – спросил Александр, хотя, казалось бы, из содержания заявления всё было ясно.
Начальник нервно закусил губу, искоса посмотрел на Карпового и ответил:
– Пьер Дормер.
Александр был ошарашен.
– Вы говорите, Пьер Дормер? – понемногу приходя в себя, уточнил он. – Но ведь он мне сам подарил особняк. Как же это получается?
– Знаете, мсье, – немного понизив голос, ответил начальник. – Мне тоже так казалось.
– Да-да, – поддержал тему Карповой. – У меня дома даже есть дарственная в секретере.
– Хотите, мы пошлём полицейских в ваш дом, чтобы они взяли документ, так как вас я пока не имею право отпускать из-под стражи?
«Пророк» сначала хотел принять предложение начальника, но потом вспомнил, что у него около секретера находится трансрейтор, на который могут обратить внимание охранники порядка, и произнёс:
– Пожалуй, нет. Можете послать пару своих сотрудников к дому д’Юрреля, чтобы предупредить Жоржа, что я здесь?
Начальник немного подумал и ответил:
– У моих сотрудников слишком много работы, чтобы они разъезжали по друзьям подсудимых без большой на это надобности, но, тем не менее, мы можем отправить д’Юррелю письмо. Только дайте, пожалуйста, его адрес.
Александр, ни секунды не медля, продиктовал адрес Жоржа.
– А вам придётся остаться в камере предварительного заключения до начала суда, – напоследок сказал начальник.
– Когда суд?
– Суд состоится тогда, когда мы сможем собрать все необходимые документы. Но мы надеемся, что к началу декабря всё выяснится.
Полицейский ушёл, а Карпового привели в камеру. Он оказался один и смог спокойно предаться размышлениям. Как тоскливо было у него на душе! Неприятность за неприятностью. Только было у него всё наладилось, как вдруг снова стал подсудимым, и неизвестно, как парижане расценят это обстоятельство. Но сейчас ситуация ещё хуже, чем была год назад. Тогда, когда Александр потерял уважение, никто даже не узнал, что его судили, а выяснилось это только через полгода благодаря старательным усилиям Жюля, но на этот раз слухи могут разнестись уже через несколько дней после его ареста. И наверняка хоть какая-то газета уделит внимание этому неприятному для Карпового событию.
Размышляя об этом, Александр подумал: как бы ему хотелось посмотреть Пьеру прямо в глаза, чтобы понять, как у него хватило смелости заявить, что «пророк» украл у него имущество, когда у Карпового даже есть дарственная в качестве доказательства, что он законно владеет особняком Дормера.
Через два часа после заключения Александра под стражу к нему зашёл полицейский.
– Мсье Александр, к вам пришли.
Карповой поднял глаза и увидел вошедших д’Юррелей в сопровождении Андре Мюрсо. Последний посмотрел на молча сидящего «пророка» и ничего не сказал. Первым, однако, нарушил молчание Жорж.
– Ну, что ж, – суховато произнёс он. – Опять ты пострадал от рук мошенников.
Александр не ответил.
– Сейчас половину населения Парижа составляют мошенники, – поддержал тему Андре. – С таким-то экономическим положением страны о другой ситуации и речи быть не может. Революция, однако, понимаете. Я, конечно, не уважаю королевскую власть, но мне раньше жилось очень-таки неплохо, я имел собственную ремесленную мастерскую… А теперь? Мастерскую закрыл, работаю на мануфактуре, доход у меня чуть поменьше стал. Слава богу, вовремя мастерскую под жилое помещение переоборудовал, а то бы и её отняли. Вот будет у нас какой-нибудь президент, как в Америке, возможно, тогда мы и заживём отлично.
– Не будет президент, – ответил Карповой. – Будет император Бонапарт.
– А, ну да, – согласился Мюрсо. – А я и забыл об этом.
– Ну, всё! Хватит критиковать власть! – нервно перебил его Генрих. – Нашёл тему для разговора в отделение. Нам надо подумать, как спасать нашего друга.
– Да, кстати, – неожиданно вспомнил Карповой. – Можете съездить ко мне в особняк и привезти дарственную в отделение?
– Да, конечно, – машинально ответил Жорж. – Только дай нам ключ от особняка и от секретера.
– Разумеется. Возьми ключ от особняка, а ключ от секретера находится на шкафу в моей спальне. Если там его не окажется, можете поискать его где-то неподалёку от секретера.
– Ладно, – ответил Жорж. – Я еду в особняк, беру дарственную и возвращаясь, а Андре и Генрих могут пока отправиться к Ревенсу. Кстати, мне следует привезти тебе трансрейтор?
– Нет, ни в коем случае, – запротестовал «пророк», зная, что существование этого устройства легко сможет раскрыть полиция, если трансрейтор будет находиться в кармане у подсудимого. – Лучше, чтобы ты на всякий случай оставил трансрейтор в секретере. Если кто-либо будет звонить, не обращай внимание.
Жорж ушёл, Мюрсо отправился к Ревенсу, а Генрих решил составить компанию заключённому. Он захотел хоть как-то попытаться поднять настроение другу, увидев его нежизнерадостное выражение лица, и произнёс:
– Хотите, я сейчас напишу ваш портрет? Не правда ли, очень неплохая идея?
– Да уж, нечего возразить, – сыронизировал Карповой. – И что же вы собираетесь делать с этим портретом? Вывесить на рыночной площади или же продать на аукционе?
Д’Юррель понял, что его предложение было не слишком удачным в данной ситуации, и ответил:
– Нет. Просто хочется хоть чем-то развлечь вас в это пренеприятное для вас время.
– Хорошо сказано: развлечь. Дорогой Генрих, неужели вы считаете развлечением сидение два часа без движения в ожидании того, когда художник наконец-таки соизволит сказать: «Портрет готов»?
– Мне нечего возразить. Я согласен, что позировать долгое время – не самое весёлое занятие, но вы меня тоже поймите: я всегда был в роли творца, я создавал картины, а не являлся их частью в прямом смысле этого слова.
– Но сейчас вы можете облегчить жизнь многим людям, – посоветовал Александр. – Фотографируйте их на камеру в трансрейторе, – и вы облегчите людям жизнь.
Генрих достал из кармана бывший трансрейтор Александра д’Юрреля, который теперь принадлежал ему, но остановился, положил трансрейтор обратно в карман и, нахмурившись, сказал:
– Нет. Я воздержусь. Понимаете, если о трансрейторе узнают многие, они смогут купить точно такие же устройства, будут фотографировать друг друга, и художники уже будут не нужны. Поэтому я искренне против патента этого устройство.
– Ты прав, я тоже против этой идеи, – ответил «пророк». – А живопись для вас – не просто увлечение, а профессия?
– Да. Я зарабатываю этим на жизнь. И, кстати, неплохие деньги.
– Ну, кто бы сомневался, с вашим-то талантом можно очень хорошо получать, – искренне ответил Александр.
В это время Генрих насторожился и приложил палец к губам. Карповой тоже прислушался и услышал громкую речь начальника полиции.
– Право, ну, что за люди во французском обществе! – восклицал он. – Делать им нечего больше, как узнавать, что будет во Франции через пять лет, через десять лет! Вот через десять лет и узнаете! Ишь вы, какие прыткие, однако!
В отличие от Генриха, Александр обо всём догадался.
– О, господи! – безнадёжно произнёс он. – Неужели опять?!
«Пророк» вспомнил штурм госпиталя, когда Александр д’Юррель распустил столь нелепые слухи о нём. Карповой догадывался, что о его пребывании в камере предварительного заключения узнает народ, но он не ожидал, что это случится за столь короткое время.
Александр впал в раздумья, и Генрих тоже замолчал. Тишину прервали Мюрсо с Ревенсом, пришедшие к Карповому.
– Да, мсье Александр, скажу, что в этот раз у нас есть немало шансов доказать вашу невиновность. Я слышал, что Дормер подарил вам этот особняк, – произнёс Франсуа.
– Совершенно верно, – ответил «пророк»
– А у вас имеется в наличии документ, подтверждающий данную сделку?
– Да, мсье, – спокойно ответил Александр. – Жорж около получаса назад отправился ко мне в особняк за дарственной.
– Наличие дарственной очень облегчает дело. Но мне кажется, что Пьер не так глуп, чтобы подавать иск на вас, зная, что ваше право на владение этим особняком официально подтверждено.
– Знаете, мсье Ревенс. Не назовёте ли вы этот поступок глупым: сначала этот достопочтенный человек дарит мне особняк, этот факт подтверждается официально, и через несколько лет он, несмотря на документы, заявляет, что я незаконно владею этим особняком?
– Нет. Скорее всего, он обычный подлец, – вмешался Мюрсо. – Ещё может быть такой вариант: пока Дормер был богатый, он был щедрым и подарил Карповому свой особняк, потом этот человек разорился, а деньги нужно было где-то найти. Тут он неожиданно вспоминает, что у него когда-то был особняк, и он пытается всеми силами вернуть его.
– Но документ! – воскликнул Генрих. – У Александра же есть документ.
– А где гарантия, что он у него есть? – неожиданно спросил Мюрсо. – Мне кажется, что Пьер действительно не такой глупый, чтобы без доказательств обвинять Карпового.
Наступило тревожное молчание. Через пару минут его нарушил Ревенс:
– Не исключено, что именно так и есть. Ты где хранишь дарственную?
– В надёжном месте, называемом секретер.
Немного поразмыслив, судорожно закусив губу, Андре задал вопрос:
– А где находится твой секретер?
– В спальне на втором этаже, – ответил Карповой, но в его голосе прозвучал оттенок тревожности. – А что? Мне кажется, это вполне надёжное место. За некоторым исключением,  гостей я принимаю только на первом этаже.
– Осталось дождаться Жоржа, – произнёс Ревенс, – и всё прояснится.
Не успел он это сказать, как в отделение ворвался запыхавшийся от волнения д’Юррель:
– Нет… – воскликнул он и замолчал, чтобы отдышаться. – Её там нет… Дарственная пропала.
Снова наступило молчание, и снова его нарушил Франсуа:
– Мсье Карповой. А насколько вы уверены в том, что прятали этот важнейший в данной ситуации документ именно в секретере?
– На сто процентов, мсье Ревенс. Мне больше некуда было его спрятать: вы же знаете, что это одно из надёжнейших мест хранения ценных вещей.
– Да, вы правы, если ключ от секретера тоже хранится в одном из ваших надёжнейших мест, – подметил Франсуа. – Где хранился ваш ключ?
– Рядом с секретером на шкафу, – ответил Александр. – Шкаф довольно высокий, чтобы случайно увидеть там этот ключ.
– А если не случайно? – продолжал расспросы Ревенс. – Кто-нибудь, кроме вас, был когда-либо на втором этаже с тех пор, как особняк стал принадлежать вам?
– Да, конечно. Андре, Жорж, Генрих, – тут он указал на стоящих рядом друзей, – но это проверенные люди, Александр д’Юррель (царство ему небесное), но он не мог ничего украсть для Дормера, так как не был с ним лично знаком. Ах, чуть не забыл, ещё на втором этаже моего особняка один раз был мой знакомый Мигель, но он никак не мог увидеть ключ.
– Но в ваш дом мог пробраться кто-нибудь, когда вас не было дома, – произнёс Франсуа.
– Так могло быть, но всё-таки не было. Вы же сами всё знаете, слухи распространяются быстро, и если бы даже ко мне забрались воры, я бы узнал об этом уже на следующий день, если не раньше. Тем более, недалеко находятся полицейские, которые видят, кто пытается пробраться в мой особняк.
– А как они поймут, воры это или ваши клиенты? – спросил Ревенс, пытаясь узнать осведомлённость Александра.
– Но они же видят, кто открывает дверь: я изнутри или кто-нибудь другой снаружи.
– В таком случае, как Жоржу удалось пройти в ваш особняк? – задал вопрос Франсуа.
– Полицейские знают всех моих друзей в лицо.
– Ну, значит, нам некого подозревать? – спросил Ревенс.
– Выходит, что так, – тяжело вздохнул «пророк».
– А я знаю, кто мог украсть дарственную, – произнёс Франсуа. – Это Мигель.
Изречение Ревенса ввело всех четырёх друзей в заблуждение. Но через пару минут в их глазах появилось понимание происходящего. Франсуа всё-таки решил пояснить свою идею:
– Во-первых, Мигель испанец, и Пьер тоже живёт в Испании.
– Это ещё ни о чём не говорит, – перебил Андре.
– Верно, – продолжил Ревенс. – Но это не единственный мой довод. Во-вторых, я хочу спросить: Мигель к вам ещё приходит, мсье Александр?
Тот отрицательно покачал головой.
– А с каких пор он перестал вас навещать?
– Всего несколько дней назад. Но я отлично запомнил день его последнего визита: тогда во дворе моего дома произошёл взрыв. Слава богу, никто не пострадал, но, тем не менее, в то время как я тушил начавшийся пожар, испанец куда-то отлучался. Я спросил у него об этом, и он придумал отговорку, которая сейчас мне уже стала казаться довольно нелепой. Но тогда я поверил ему, хотя и решил проверить после ухода Мигеля, всё ли у меня осталось на месте.
– Ну, и проверили? – спросил Франсуа.
– Проверить-то проверил, да не секретер. Просто у меня находятся вещи намного важнее, чем дарственная, – произнёс Карповой, намекая на трансрейтор, – и я, увидев, что они на месте, успокоился. Я даже не мог представить себе, что кому-то понадобится дарственная.
– А почему вы не взяли это в расчёт? – поинтересовался адвокат.
– Видимо, просто не догадался, – ответил Александр.
– Ну, что ж. Ситуация усложняется. Я даже не знаю, удастся ли нам выиграть дело, – с сожалением произнёс Ревенс.
– Да как же так? – возмутился Жорж. – Вы же лучший адвокат Парижа!
– Не Парижа, а Франции, – поправил Франсуа. – Но даже гении не могут сделать всё из ничего. У вас нет дарственной, а, значит, и нет аргумента, что вы не виновны в том, в чём вас обвиняет Дормер. Я, конечно же, подумаю, как вам помочь, но пока ничего определённого сказать не могу.
– А если мы вам заплатим в два раза больше? – спросил Жорж.
– Поймите, мсье д’Юррель, – спокойно произнёс Ревенс. – Мои возможности не зависят от того, сколько вы мне заплатите. Кто-то мне заплатит миллион су, и я проиграю дело, а кто-то даст только тысячу, и дело будет выиграно. Исход зависит только от обстоятельств, не связанных с финансами.
– Извините, что я так… – грустно ответил Жорж. – Просто я не хочу видеть моего друга за решёткой.
– Так кто же хочет? – спросил Мюрсо. – Я вот тоже не хочу.
– Я уже пойду, – сказал Франсуа. – Мне понадобится время, чтобы всё проанализировать.
– До свидания, мсье Ревенс, – ответили друзья, и адвокат ушёл.
Снова наступило молчание. Все понимали, насколько критическое положение у их друга в данный момент.
– Ладно, – первый нарушил молчание Карповой. – Нечего делать из этой ситуации трагедию: ещё не всё потеряно.
– Да, – согласился Генрих. – Только нужно бы поймать этого испанца. Кто-нибудь помнит его адрес?
Все отрицательно помотали головой. Неожиданно Андре осенило:
– Я вспомнил одну маленькую деталь. Помните, Мигель говорил, что живёт в бедном квартале пригорода Парижа?
– Как же не помнить, – ответил Генрих. – Но его ещё найти надо в этих пригородах, если он не соврал нам.
– Проверить никогда не поздно, – произнёс Жорж. – Именно этим я и займусь.
– Желаю удачи, – съязвил Мюрсо. – Я и то не всех ремесленников знаю в ремесленной слободе, а вы думаете, что там знают недавно приехавшего Мигеля.
– Ну, кто-то же наверняка знает.
– Понимаешь, дорогой друг, – продолжал Андре, обращаясь к Жоржу. – Если этот оборванец ни в чём не замешан, то его даже нет смысла искать, если же он был причастен к краже дарственной, то наверняка уже уехал куда-нибудь подальше отсюда.
– А если он выполнил во Франции ещё не всё, что от него требовалось? – спросил Жорж.
– Ну, не знаю. Ничего не могу сказать по этому поводу. Хорошо, поезжай и ищи своего Мигеля, – сдался Мюрсо. – Посмотрим, что из этого выйдет.
Жорж поехал в пригороды Парижа. Мюрсо и Генрих тоже вышли из отделения. Андре, несмотря на собственные возражения в отделении, решился помочь Жоржу разыскать Мигеля, и Генрих присоединился к ним. Мест, где, по словам испанца, он мог проживать, было шесть, и друзья решили, что каждый из них объездит два бедных района и попытается найти Мигеля.
На том и порешили: Жорж отправился на юг, Генрих – на северо-восток, а Андре – на запад.

Глава XLVII

Увы, удача не сопутствовала ни одному из друзей. Людей с именем Мигель в Париже найти было бы довольно трудно, так как это имя испанское, а какой иностранец останется жить в стране, где происходит такой хаос, как в конце восемнадцатого века во Франции. Не каждый француз переживёт это, а что говорить об иностранцах? Впрочем, у этого обстоятельства есть своеобразная положительная сторона: если кто-то из друзей сможет разузнать о каком-то Мигеле, то наиболее вероятно то, что это и есть тот самый Мигель, то есть, его вряд ли можно с кем-либо перепутать.
Тем не менее, Мигель им не повстречался. Жорж так же, как и Генрих или Андре, при расспросах у прохожих называл не только имя испанца, но и описывал его внешность. Человека по имени Мигель не знал никто, но друзьям повстречались многие люди с его внешностью. Увы, никто из них не оказался слугой Дормера. Порой уставшему Генриху мерещилось, что перед ним стоит тот самый Мигель, и он уже собирался брать этого человека с собой к Карповому, как вдруг словно пелена сходила с глаз д’Юрреля, и ему приходилось ехать дальше одному.
Поиски продолжались. Жоржу тоже вскоре стало не по себе, и он чуть не повторил ошибку Генриха, но вовремя спохватился и, оставив «пленника» с внешностью Мигеля, продолжил поиски.
Однако всё выяснил Мюрсо. Он отправился в западные пригороды Парижа, именно в тот район, где проживал испанец. Андре, как и его друзья, расспрашивал прохожих о Мигеле. Уже утомлённый, он случайно прискакал на коне в квартал, где жил Мигель.
– Вы не знаете, живёт ли здесь испанец Мигель? – эта фраза уже автоматически сорвалась с губ Андре.
Прохожий исподлобья посмотрел на ремесленника, внимательно изучил его и ответил:
– Опишите, пожалуйста, нужного вам человека.
Мюрсо дал описание испанца.
– Я, кажется, понимаю, о каком человеке вы говорите, – немного поразмыслив, ответил прохожий. – Этот Мигель ещё недавно жил в этом квартале вон в том доме, – тут говорящий указал на небольшой деревянный, немного покосившийся набок, дом, находившийся неподалёку.
– Он сейчас здесь? – едва скрывая свою радость, спросил Мюрсо. – Мне просто сейчас срочно нужен этот человек. Очень срочно, – немного погодя, добавил Андре.
– Увы, но два дня назад Мигель уехал в Испанию, – произнёс прохожий.
Андре оторопел от неожиданности, но быстро пришёл в себя и ответил:
– А в какой город он уехал?
– А зачем вам, собственно говоря, это нужно? – вопросом на вопрос ответил прохожий. – У вас к нему есть какое-то дело?
Андре немного смутил этот вопрос, но он быстро ответил:
– Да, можно сказать и так. А в таком случае я вам тоже задам вопрос: зачем вы интересуетесь, с какой целью мне нужен Мигель?
Этот вопрос немного озадачил прохожего.
– Да ничего особенного, – произнёс он. – Просто Мигель мой друг, и я хотел узнать, зачем вам нужно с ним поговорить.
– Ну, понятно, – ответил Андре, подумав, что не следует говорить незнакомцу истинную цель своей заинтересованности во встрече с испанцем. – В общем, у нас был один уговор: я ему дал взаймы, а теперь хочу, чтобы он вернул мне деньги, – не придумав ничего оригинальнее, произнёс Мюрсо.
Ситуация была банальная и вполне вероятная.
– А какую сумму Мигель вам задолжал? – спросил прохожий.
– Право, вы мне напоминаете частного детектива, мсье, – ответил ремесленник, пытаясь казаться спокойным, но расспросы этого прохожего его немного раздражали. – Не важно.
– Да, вы правы, мсье, и нельзя этого не признать, – произнёс собеседник Мюрсо. – Прошу прощения за мои назойливые расспросы. В общем, в Мадрид уехал ваш Мигель, – соврал прохожий.
– Можете мне дать его адрес? – спросил Андре, чтобы уже выяснить всю информацию, хотя он совершенно не видел никакой выгоды от поездки в Мадрид на поиски сбежавшего испанца, найти которого было уже мало шансов.
– Увы, нет. Я только знаю, что он будет проживать тоже в бедном квартале, как и наш, но в Мадриде, или даже в его пригороде.
– Ну, что ж, – глубоко вздохнув, произнёс Мюрсо. – И на том спасибо, мсье. До свиданья!
– До свиданья, мсье! Желаю вам поскорее встретиться с Мигелем! – ответил прохожий, и Андре поехал в участок к Карповому.
В это время прохожий, общавшийся с ремесленником, проводил его взглядом до конца квартала и отправился домой. Если точнее, этот дом, в который он пошёл и на который указывал ремесленнику, прохожему не принадлежал, а проживал он там временно. Изнутри эта хижина выглядела лучше, чем снаружи. Вероятно, жильцы хотели красиво обустроить свой дом хотя бы изнутри.
– Мигель! – крикнул незнакомец. – Ты дома?
Из соседней комнаты моментально выскочил сонный испанец:
– Я здесь, сеньор Дидье. Вы звали меня?
– Да, Мигель. Нам нужно поговорить. В комнате никого?
– Абсолютно, – прошептал испанец с видом ребёнка, готовившегося услышать какую-то тайну.
– А в доме есть кто-нибудь?
– Никого, кроме нас.
Дидье принял задумчивый вид и произнёс:
– Пойдём в комнату.
Как только сеньор и слуга прошли в комнату Мигеля, испанец сказал:
– Я весь внимание, сеньор!
– Дело очень серьёзное. Возможно, намного серьёзнее, чем ты ожидаешь. Мне кажется, что тебя подозревают.
Мигель слегка нахмурился:
– Вы имеете в виду, что меня подозревают в краже дарственной?
– Мне кажется, да. Я сейчас встретил человека, который искал тебя. Он утверждает, что ты взял у него взаймы…
– Но, мсье, я ни у кого не брал денег в долг, – перебил слуга.
– Я тоже очень сильно подозревал, что ты ни у кого не брал денег в долг. Ведь ты никогда раньше не был в Париже? – спросил сеньор.
– Никогда.
Лицо Дидье чуть нахмурилось:
– Значит, мои подозрения оправдались. Этот человек искал тебя ради достижения другой цели, а, скорее всего, ты подозреваемый в краже дарственной.
Неожиданно Мигеля осенило:
– А вы можете мне описать этого человека?
– Да, разумеется.
Дормер описал Андре до мельчайших подробностей, и это описание заставило слугу на время задуматься. Минуты через две он ответил:
– Мне кажется, я понимаю, о ком вы говорите. Человек с такой внешностью, который мне знаком, живёт в Париже, и его зовут Андре Мюрсо. Кстати, это один из друзей Карпового.
– Теперь у нас нет сомнений, что тебя подозревают, – заключил Дидье. – Я тебе вот что скажу: для всех остальных ты в Мадриде, поэтому я попрошу тебя все ближайшие дни не выходить из этого дома, чтобы тебя не заметили. Я надеюсь, что этот Мюрсо мне поверил.
– А почему мне нельзя отправиться в Испанию, мсье? – спросил Мигель.
– Пока не нужно, – ответил Дормер. – Ты мне понадобишься на суде. Будешь свидетелем, что Карповой украл особняк у Пьера, то есть у меня.
– Сеньор! – испуганно воскликнул слуга. – Неужели вы не знаете, что за лжесвидетельство я могу сесть в тюрьму вместо Александра!
– Не беспокойся. Во-первых, никто не узнает, что ты лжесвидетельствуешь. Во-вторых, если мы отсудим особняк, тебе же будет лучше: ты поймёшь, что такое райская жизнь, а не эти трущобы, в которых мы живём сейчас. А в-третьих, ты мой слуга и обязан выполнять все мои приказания!
– Слушаюсь, сеньор! – ответил Мигель, и на этом их диалог закончился.

Глава XLVIII

Тем временем Мюрсо ехал к дому Жоржа. Братья д’Юррели уже были на месте, и настроение у них было отнюдь не праздничное. Разумеется, Мигеля они не нашли, не считая нескольких бездомных тёзок испанца. Жорж как раз в этот момент рассказывал о том злосчастном суде над Менфером, о его проклятии, и о собственном мнении об этом случае и несчастьях, преследующих их постоянно после этого происшествия. Генрих скептически выслушал эту историю и попытался объяснить брату, что проклятия – это всего лишь слова и что они никак не могут повлиять на происходящее с человеком, не зависящее от него самого. Эти философские высказывания очень утомили Жоржа, и он решил сменить тему.
Теперь речь пошла о государстве. Генрих приехал всего лишь погостить и немного знал о происходящем во Франции, но Жорж знал очень многое и даже то, что должно произойти в будущем, разумеется, из уст Карпового.
– Я уверен, что эта революция войдёт в историю, – поделился своими соображениями Жорж. – Поэтому я решил описать все события этой революции в своей книге.
– Ты решил стать летописцем? – с чуть срывающимся с губ смехом спросил Генрих.
– Нет, конечно, – немного раздражённо ответил его брат. – Это просто хобби. А так я бы хотел быть военным.
– Я бы тоже не отказался. Хочешь, вместе на учения съездим, когда закроют дело об Александре?
– С большой радостью. Но об этом потом. Я же хотел тебе показать книгу, – спохватился Жорж.
– Ах, да! – хлопнул себя по лбу Генрих. – Чуть не забыли.
Они отправились в комнату Жоржа. Д’Юррель подошёл к столу, открыл в нём ящик и достал свою рукописную книгу с чёрной обложкой. Генрих начал читать, и мимика на его лице часто менялась. Сначала Жоржу показалось, что Генрих доволен этим произведением, но потом д’Юррелю стало казаться обратное. Через пару минут брат Жоржа вернул книгу автору и произнёс:
– Действительно, это очень смахивает на летопись или на дневник.
– Но эту книгу можно будет выпустить, как научную, – возразил Жорж. – Вот мне Александр рассказывал про труд Карамзина «История государства Российского» в двенадцати томах, а у меня будет «История государства Французского. Французская революция». Как тебе моя идея?
– Похвально. Но я уверен, что у тебя найдутся конкуренты по книге на эту тему.
– Но у меня не обязательно должна быть чисто научная книга. Я могу включить в неё художественные элементы, может быть, даже какой-то вымысел о происходящем в моей жизни, не изменяя при этом события, связанные с государством.
– Но пока что я ничего не вижу, кроме истории, – ответил Генрих.
– Конечно! – воскликнул Жорж. – Прочитал только самое начало и уже даёт рецензии! Не беспокойся, художественные элементы у меня в книге присутствуют. А ты не суди о книге, пока не дочитаешь до конца.
– Хорошо, спасибо за совет, – произнёс Генрих. – Вот я зато…
Он не успел договорить, так как в дверь постучали. Жорж решил подойти и открыть дверь, пока Генрих сосредоточено вчитывался в рукопись. На пороге стоял Мюрсо.
– Упорхнула птичка, – вместо приветствия произнёс Андре. – Мигель в Мадриде.
– Теперь всё понятно: он точно замешан в этой истории, – ответил Жорж.
Друзья прошли в комнату. Генрих свалился в кресло, положил ногу за ногу и продолжал увлечённо читать.
– Генрих, представь себе, Мигель вернулся в Испанию, – сказал Мюрсо.
– О, какое интересное обстоятельство! – воскликнул брат Жоржа, даже не обратив внимания на реплику Андре.
– Да, уж, – подхватил Жорж. – Только для нашего друга это обстоятельство не покажется очень интересным.
– Ну, почему же! – возразил Генрих, расслышав в реплике брата только последние четыре слова. – Я сейчас читаю, и мне очень интересно, и я думаю, что Карпового тоже заинтересует эта замечательная книга!
Жорж быстро подошёл к Генриху, резко выхватил свою рукопись у него из рук, положил её в ящик и произнёс:
– Наш друг в опасности, а ты даже не собираешься вступать в нашу дискуссию, не отвлекаясь ни на что постороннее!
– Ну, спокойно. Я с вами общался только что, а ты говоришь, «не желаю вступать в дискуссию».
– Общался! – воскликнул Андре. – Ты, по-моему, даже не понял, о чём мы говорим.
Мюрсо оказался прав. Друзья продолжили обсуждение этой проблемы вместе, но не смогли найти никакой выход из этого положения и решили рассказать Карповому и Ревенсу о том, что они узнали.
– Я даже не уверен, что они что-нибудь придумают, – поделился своими соображениями Генрих.
Друзья ничего не ответили, но мысленно согласились с Генрихом.
На следующий день д’Юррели и Мюрсо с самого утра отправились к Франсуа, а затем к Александру. У Ревенса было очень плохое настроение: дело Карпового было одним из немногих дел, где Франсуа не видел никаких аргументов, чтобы выиграть дело. Тем более, в случае проигрыша полосы газет покроются заметками не только касающимися Карпового, но и самого Ревенса, причём о нём, скорее всего, напишут такую статью, что он лишится статуса лучшего адвоката Франции, а Франсуа, разумеется, это не было нужно.
– Ну, что ж, – откашлявшись, произнёс адвокат, когда Генрих, Жорж и Андре рассказали ему о побеге испанца. – Значит, в этот раз нам не повезло. Мигеля теперь вряд ли сыщешь. Кстати, я недавно общался с уже знакомым вам Терром и ещё несколькими коллегами. Они, можно сказать, бога благодарят, что редко сталкиваются с такими безнадёжными делами, как моё, и ничего не смогли посоветовать. Извините, что говорю об этом деле, как о почти безнадёжном, но, тем не менее, по этому поводу я врать не могу.
– Но у нас есть хоть какая-то надежда? – спросил Генрих.
– Надежда есть всегда, или, как говорят люди, надежда умирает последней, – спокойно произнёс Ревенс. – Но надо рассматривать не только надежду на успех, но и саму вероятность успеха. Пока мы не получили какой-либо другой информации, при нашем бездействии вероятность выигрыша дела равна примерно десяти процентам.
– Это означает, что десять процентов вероятности того, что Дормер заберёт заявление либо откажется присутствовать на суде, – ухмыльнувшись, пояснил Жорж.
– Ничего смешного, Жорж, – произнёс Андре.
– Я не смеюсь, а иронизирую, – поправил д’Юррель. – В общем, что от вас передать Александру? – уточнил он у Франсуа.
– Скажите, что до суда я что-нибудь обязательно придумаю. И, возможно, даже не я один.
– А вы знаете, что об аресте Карпового уже вовсю пишут в газетах? – неожиданно спросил Генрих.
– Как же не знать об этом, – спокойно ответил Ревенс. – Всё-таки этого человека знает, по крайней мере, весь Париж, если не вся Франция. Но одно меня до сих пор удивляет: как это пресса так умудряется в короткий срок выяснить всё о каком-либо происшествии до мельчайших подробностей. Да ещё к тому же могут придумать бог весть что, и человек, о котором написано в статье, может в ней не узнать самого себя.
– Ничего удивительно нет в этих действиях журналистов, – продолжил дискуссию Андре. – Просто это их хлеб. Написал статью – получил зарплату, хоть и небольшую; не написал статью – сидишь без денег. А когда писать особенно нечего, можно что-то приукрасить, всё равно никто на достоверность проверять статью не будет.
Генрих, Жорж и Андре отправились к Карповому. Александр уже с утра читал свежую газету, разумеется, не пропустив глазами статью о себе и о своём положении дел. «Шокирующие подробности: Великого пророка судят уже неоднократно!» – именно такой кричащий заголовок был на первой странице одной из парижских газет. Далее в статье было написано о судебном разбирательстве, когда судили Карпового за фальшивомонетчество, и рассказ одного из очевидцев произошедшего.
Александр медленно вытер холодный пот со лба. Он мысленно проклинал прессу за эту статью, обличающую его в не очень хорошем свете. Несмотря на то, что полгода назад Жюль выступил против него перед публикой, и многие люди знали о том, что он был судим в прошлом, «пророку» не хотелось, чтобы об этом узнала вся Франция.
Карповой продолжил читать газету, но все остальные статьи были связаны с государственными делами, частыми восстаниями и прочими политическими акциями, и Александр решил пренебречь чтением этой газеты.
В этот момент дверь в камеру предварительного заключения приоткрылась, и заглянул полицейский.
– Мсье Карповой, к вам пришли, – произнёс он, и в камеру вошли Жорж, Генрих и Андре.
– Вы только посмотрите! – вместо приветствия начал Александр, указывая на газету, лежащую рядом на полу. – Эти газетчики вспоминают события годичной давности!
Д’Юррели и Мюрсо взяли газету и просмотрели глазами статью, после чего Андре произнёс:
– Я же так и говорил у Ревенса. Эти черти где-то смогли откопать информацию о том разбирательстве ради денег. А тебе впоследствии придётся трудно, так как тебе несложно опять потерять уважение народа.
– Сейчас мне важнее не сесть в тюрьму и не лишиться особняка, – произнёс Карповой и добавил: – А эти угрозы висят над моей головой на конском волоске, словно дамоклов меч .
– Ну, всё, хватит уже со своими лирическими отступлениями, – перебил Жорж. – У нас есть новость поважнее твоих мечей. В общем, все улики против Мигеля. К тому же, он сейчас в Мадриде.
– Вот это да! – от неожиданности воскликнул Карповой. – Столько совпадений одновременно: пропажа дарственной, прекращение визитов Мигеля, его побег в Мадрид, подача Пьером иска в полицию. Это просто нереально, чтобы все эти события никак не зависели друг от друга.
– И что ты хочешь этим сказать? – спросил Генрих. – Что нам следует подать иск на Мигеля, чтобы там, в Мадриде, его арестовали?
– Нет смысла, – ответил Андре. – Даже если он в Мадриде, то он скрывается в надёжном месте. Тем более, я не знаю, как вы, а я немного сомневаюсь даже в подлинности его имени.
Хоть никто из присутствующих не имел желания искать испанца, все ненадолго задумались над предположением Мюрсо.
– Скорее всего, действительно, Мигель – не настоящее имя испанца, – заключил Карповой. – И скрывается он не в Мадриде, а, возможно, далеко от испанских границ.
– Не исключено даже, что он находится в трёх шагах от нас, то есть в Париже, – добавил Генрих, – а просто-напросто обвёл нас вокруг пальца, сказав соседям, что покидает Францию.
– Кстати, а что Ревенс думает по этому поводу? – спросил Александр.
– Ничего, – ответил Андре. – Честно говоря, он общался со своими коллегами, но так и не получил от них какого-либо дельного совета.
– Все эти обстоятельства всё равно уже не важны нам, – подвёл итоги Жорж. – Остаётся только дождаться суда и посмотреть по обстоятельствам, какой оборот примет это дело. Будь что будет, – заключил он, и все участники дискуссии надолго замолчали.

Глава XLIX

И вот настал долгожданный день суда. Четвёртое марта Карповой, его друзья и Ревенс ждали с нетерпением немногим больше четырёх месяцев. Дело в том, что дата судебного разбирательства несколько раз переносилась, и нервы Александра потихоньку начали «сдавать». С Дормером ему поговорить так и не удалось, так как Дидье по понятным причинам не хотел общаться с Карповым до суда. Ещё одна неприятность заключалась в том, что у Александра не было ни одного свидетеля. Соседи не были уверены в праве «пророка» владеть особняком, а Жоржа, Генриха и Мюрсо, с которыми Александр не был в дружественных отношениях в то время, как завладел особняком, Карповой не осмелился попросить лжесвидетельствовать в его пользу, так как они тоже не были очевидцами составления дарственной. Единственными свидетелями могли являться только Жюль, нотариус и начальник полиции, к которому приходил Пьер ещё три с половиной года назад, чтобы оформить дарственную, после чего полицейский отправил Дормера к нотариусу. Но нотариус давно уволился, и никто не знает, где он; для начальника полиции нужен был документ, подтверждающий законность владения Александра особняком; а у Жюля, разумеется, не было желания свидетельствовать в пользу Карпового.
– Прошу всех встать, суд идёт! – в буквальном смысле прозвенела в ушах у «пророка» традиционная фраза судьи. – Сегодня рассматривается дело Александра Карпового, обвиняемого в незаконном владении недвижимостью. Истец Пьер Дормер утверждает, что Карповой незаконно завладел особняком Дормера, и поэтому мы собрались здесь, чтобы установить справедливость в этой ситуации. Итак, истец, Вам слово.
– Ваша честь! – произнёс Дормер. – Этот человек (Дидье пальцем указал на Александра) четыре года назад, в ноябре 1789 года, нанялся ко мне работать дворником. Я принял этого человека со всей душой, хорошо кормил его и его лошадь, но в апреле 1790 года мне пришлось уехать в Испанию к брату. Хозяйство я на это время оставил на Карпового и каждый месяц исправно высылал ему жалование. К моему сожалению, в Испании я жил с братом в старом полуразвалившемся доме на окраине Севильи. И вот, три месяца назад я возвращаюсь домой, а этот человек мне прямо в лицо утверждает, что этот особняк принадлежит ему, и не пускает меня в мой собственный дом. Я, как истинный дипломат, попытался договориться по-хорошему с подсудимым, но тот и слушать ничего не собирался. Тогда я обратился в полицию.
Монолог Дормера Александр слушал с отвращением. Карпового очень разозлила эта наглая ложь истца. Но его больше заинтересовало другое обстоятельство: «пророк» усомнился в подлинности личности Пьера. Хоть последний и умудрился хорошо замаскироваться, основания утверждать, что он не Пьер, были. Во-первых, голос. Несмотря на то, что Дидье немного изменил голос для максимальной схожести с голосом брата, в голосе истца чувствовалась заметная фальшь.
Александр слегка прищурился и внимательно посмотрел на «Пьера». Дидье уловил этот взгляд, но решил посмотреть в другую сторону, сосредоточиться на чём-либо постороннем и стараться не выдавать своего волнения.
– Обвиняемый, встаньте! – сказал судья. – Согласны ли вы с обвинениями, предъявленными вам?
– Категорически не согласен.
– В таком случае, расскажите нам, как всё произошло.
Карповой откашлялся и произнёс:
– Как и заметил истец, в ноябре 1789 года я нанялся к Пьеру убирать мусор в его дворе. Как уже было сказано, в апреле 1790 года Пьер уехал в Испанию. Но перед отъездом он подарил мне свой особняк. А теперь непонятно по какой причине хочет отнять его у меня.
– У вас есть с собой документ, подтверждающий правдивость ваших слов?
– Дарственной у меня с собой нет…
– А у истца есть с собой документ, подтверждающий его личность? – спросил Ревенс, которому Александр уже успел прошептать о своих подозрениях.
Зрачки Дидье заметно расширились от напряжения, и он немного прищурил глаза, чтобы волнение не было так заметно.
– Нет, – ответил адвокат Дормера за истца. – Тем не менее, он был представлен следователю во время предварительного следствия.
– Заседание продолжается. В зал приглашается свидетель Париндес, – произнёс судья.
К искреннему удивлению д’Юррелей, Мюрсо и, тем более, Карпового, в зал суда вошёл Мигель.
– Ваша честь! Я клянусь говорить правду и только правду! Я слуга истца, и могу сказать, что видел, как Карповой и Дормер ссорились из-за особняка. Карповой утверждал, что теперь он владеет особняком. В общем, дело дошло до драки.
– Кто был инициатором драки? – перебил судья.
– Подсудимый. Ну вот, сейчас особняком незаконно владеет Александр.
– Вы закончили?
– Да, Ваша честь.
– Суд удаляется для принятия решения.
Минут пять все были в напряжении. С лица Франсуа пот лил градом: ещё бы, этот суд, а точнее, вероятный приговор не в пользу Карпового, мог очень сильно подорвать авторитет Ревенса как адвоката.
Однако, несмотря на то, что Дидье тоже догадывался о том, как будет звучать приговор, он тоже изрядно пропотел. К концу заседания нервы Дормера начали потихоньку «сдавать», и ему стало казаться, что все присутствующие раскрыли его обман, но истец всеми силами пытался успокоить себя, внушая себе, что то, что он подумал, не более чем заблуждение.
Д’Юррели и Мюрсо сидели, нервно закусив губу. Карповой, видя беспомощное лицо адвоката, сел и закрыл лицо руками. Эти несколько минут казались ему целой вечностью. Казалось, что он предпочёл бы тюрьму этому утомительному ожиданию.
Наконец, судья с прокурором вошли в зал суда.
– Приговор, – объявил судья.
Прокурор встал и произнёс:
– Суд учёл версию истца, версию подсудимого, показания свидетелей и принял решение. Александр Карповой обвиняется в незаконном владении имущества, и ему грозит пять лет тюрьмы. Особняк переходит во владение Пьера Дормера. На подачу апелляции отведено десять дней.
– Подсудимый, встаньте, – сказал судья. – Вы согласны с приговором?
– Категорически не согласен. Неужели вы верите этой глупой лжи истца?
– Успокойтесь. Если вас что-то не устраивает, в течение десяти дней вы можете обжаловать приговор.
Карповой остался под стражей, а д’Юррели с Мюрсо и Ревенсом вышли из здания суда.

Глава L

Некоторое время друзья Александра шли молча. Каждый думал об участи «пророка». Наконец, молчание нарушил Ревенс:
– Мне Александр сказал, что истец не Пьер, – произнёс Франсуа.
– Если честно, после Вашего замечания в суде мне тоже показалось, что Пьер не тот, за кого себя выдаёт, – ответил Мюрсо.
– Я согласен, – поддержал разговор Жорж. – Я раньше несколько раз мельком видел Пьера и не запомнил его лица, но, несмотря на это, я согласен с вами.
Только Генрих промолчал, потому что он единственный не знал, как выглядит Пьер Дормер, и услышал о существовании этого человека только после ареста Александра.
– Давайте завтра посоветуемся с Карповым по поводу того, не попытаться ли нам доказать, что истец не является Пьером, – предложил Мюрсо.
– Почему завтра? – спросил Ревенс. – Срок подачи на апелляцию всего десять дней! Нам нужно поторапливаться.
– Конечно же, – оживился Генрих. – Тут и вопросов не может быть! Давайте встретимся через полчаса у дома Ревенса.
– Ладно, – все единогласно произнесли.
Такое решение было принято потому, что адвокат жил ближе всех к зданию суда.
Через полчаса все уже были на месте, а через час четыре друга подъехали к зданию полиции.
– Мсье Карповой, к Вам пришли, – произнёс полицейский.
Александр встал с нар.
– Здравствуйте, – произнёс он. – Увы, это так, – продолжил Александр, не дав друзьям сказать ни слова. – Я сижу в тюрьме, моему доброму имени конец – вот «счастливый конец» этой истории, начавшейся с моего приезда во Францию.
– Ещё не время отчаиваться, – попытался успокоить его Генрих. – Мы к тебе пришли по делу.
– Помните, вы мне доложили о своих подозрениях насчёт истца? – спросил Ревенс.
Карповой молча кивнул.
– Я хотел поднять эту тему на суде, но меня пресекли. Но всё-таки я согласен с мнением Александра. Пьер был довольно известным человеком во Франции, когда жил здесь, и я видел его неоднократно. Я, конечно, понимаю, что у людей за несколько лет может измениться их внешний облик, но голос редко.
– Кстати, у Пьера, с которым я знаком, голос ниже, чем у истца, – заметил Карповой.
– В общем, с этим нужно что-то делать, – заключил Мюрсо. – Нельзя оставлять всё так, как есть.
Тут Генрих судорожно нахмурился. Казалось, он что-то припоминает.
– А не кажется ли вам, что мы заблуждаемся? – неожиданно спросил он.
Все вопросительно посмотрели на него.
– Почему ты так решил? – спросил Жорж.
– Помните, адвокат Дормера сказал, что паспорт был предъявлен во время следствия. И судья ничего не возразил.
Все задумались. Карповой уже чуть было не засомневался в своих подозрениях, но произнёс:
– Былой уверенности у меня уже нет, но всё-таки, по-моему, это был не Пьер. Я прекрасно помню этого благородного человека, который никогда не способен на предательство.
– Жить захочешь – всё сделаешь, – сухо ответил Андре.
– Тем более, за три с лишним года моральные устои человека могут сильно измениться, – добавил Жорж.
– Я повторюсь, что согласен с Александром, – произнёс Франсуа. – А насчёт слов адвоката Дормера, я вам скажу так: наверняка, если даже и был предъявлен документ, это не более чем подделка.
– В любом случае, что это нам даёт? – спросил Карповой. – Как мы докажем, что истец не Пьер?
– А вот над этим надо серьёзно подумать, – ответил Ревенс. – У нас слишком мало времени, поэтому предлагаю начать обдумывать свои идеи прямо сейчас.
В компании ненадолго воцарилось молчание. Неожиданно Андре произнёс:
– А что, если подать ответный иск, попросить его предъявить паспорт и найти в нём подделку.
Эту идею одобрили все, кроме Карпового. «Пророк» ответил мрачно, ничуть не изменив выражение лица:
– Вряд ли это пройдёт. Сейчас люди ещё не умеют проводить экспертизы на высшем уровне. В смысле, я имею в виду, что могут не отличить подделку от оригинала.
– Вы, кстати, правы, – заметил Ревенс. – На моём веку встречались такие искусные люди, которые подделывали документы, и у них всё сходило с рук. Однажды таким образом я защищал прусса Шваузера, который пытался незаконно перебраться во Францию по документам некоего мсье Лорта, который якобы являлся французом. Разумеется, с его ужасным прусским акцентом Шваузера таможенники заподозрили в чём-то неладном да и взяли с собой и повели под стражу. А он только и говорит: «Пустите меня, коренного француза, в родной Париж!» Я тогда ещё не был так известен, даже больше скажу, был совсем неизвестным адвокатом, только начинающим свою карьеру. И услышал я как-то об этом нелепом случае, так как я жил тогда недалеко от границы, а слухи, как известно, быстро разносятся. И вот, прихожу я, значит, к этому Лорту, то есть Шваузеру, да и говорю ему: «Какая беда с тобой, брат, приключилась?» А он мне и отвечает: «Да вот, говорит, на родину меня не хотят пускать, истинного патриота, уважающего короля нашего Людовика». Но я тоже не простак, слышу фальшь в его голосе. Денег у меня тогда как раз не было, да вот я и говорю ему: «А давай-ка ты в суд подашь на этих таможенников, да мы и выиграем дело!» Этот Шваузер тут же быстро замотал головой и произнёс: «Нет, нет, что вы, нельзя на таможенников! Это же верная смерть и для меня и для вас!» Да я тут как-то не слушал, что мне говорил этот человек, и я не знаю, кто мной управлял в ту минуту, да меня и угораздило ляпнуть: «Ничего страшного, если что, я возьму всю вину на себя!» «Ну, как хотите», – ответил мне этот прусс. На следующий день я пошёл в отделение и подал иск на таможенников от имени своего подзащитного, а сам я решил быть его адвокатом. Ну, в общем, сделал я это и через некоторое время пожалел о своей преждевременной спешке. Мне на пару мгновений показалось, что мой подсудимый в чём-то прав, но я прекрасно понимал: что сделано, то сделано. А Шваузер в то время уже стал доверять мне и рассказал всю правду о себе. При этом я не потерял интерес к этому эмигранту и принялся защищать его в суде. Дело закончилось тем, что документы Лорта (Шваузер мне признался, что он не украл их у владельца, а сделал сам) были признаны действительными, и мой подзащитный теперь живёт в Париже. Кстати, именно благодаря ему я переехал в столицу Франции, и Шваузер когда-то даже разрекламировал меня в районе, где он проживал. Можно утверждать, что с этого момента я стал приобретать известность. Вот моя история.
Все присутствующие молча слушали этот эпизод жизни Франсуа, который очень сильно повлиял на его дальнейшую жизнь. Неожиданно на лице Андре проскользнула тень улыбки. Казалось, он что-то придумал.
– Но ведь в вашем рассказе, – произнёс Мюрсо, – никто не знал, кроме вас и подсудимого, являлся ли тот паспорт подделкой или нет. Но у нас есть пророк, который пользуется уважением и который может сказать, что он видит, что документы Пьера – подделка.
Услышав это, Жорж подскочил, еле сдерживая смех. Его действия пояснил Генрих:
– Андре, ты думай, что предлагаешь. Ты бы на месте судьи поверил бы словам Карпового без доказательств, если учесть то обстоятельство, что он сам является подсудимым. Я думаю, что нет.
– Чёрт побери, ведь ты прав! – воскликнул Мюрсо. – И как я сразу не догадался! Ведь это ясно, как революция!
– А причём здесь революция? – спросил Жорж.
– Да так, не причём. Это выражение такое.
В это время рука адвоката судорожно дотронулась до лба. Казалось, что он сейчас что-то придумает. Франсуа вспотел, поморщился и едва открыл рот, но тут же закрыл его. Все молча уставились на него. Ревенс снова открыл рот, но уже не закрыл его, а произнёс:
– Значит, у нас есть в запасе десять дней для подачи на апелляцию?
– По-моему, да, – произнёс Александр, обнадёженный поведением Франсуа.
– А вы случайно не знаете, где живёт Пьер? Насколько я помню, истец на суде заявил, что они с братом живут в Севилье.
– Знаете, мсье, мне он тоже перед отъездом говорил, что уезжает в Севилью.
– В таком случае слушайте мой план: кто-то из нас или наших слуг едет в Севилью, разыскивает там настоящего Пьера, везёт его сюда в Париж, и во время апелляционного суда Дормер выступит свидетелем, что он действительно подарил особняк Александру. Тем более, у него наверняка найдётся второй экземпляр дарственной.
– Идея-то хорошая, – произнёс Андре. – Но тогда почему вы считаете, что этот человек, выдававший себя за Пьера, не выкрал дарственную и у настоящего Пьера?
– Я не утверждаю, что у Пьера есть второй экземпляр документа, а только предполагаю это, – объяснил адвокат.
Все одобрили идею Ревенса, но тут же наткнулись на новую проблему: кто поедет в Севилью?
– У меня слуга остался в Италии, и ждать его времени у нас нет, – сразу высказался Генрих, которому не очень хотелось куда-то посылать своего слугу.
– А у меня нет слуги, – ответил Мюрсо и пояснил: – Содержать не на что.
– У меня тоже нет слуги, – сказал Карповой.
– Мой слуга сильно захворал, – поддержал разговор адвокат. – И выздоровеет он минимум через неделю.
– А мой слуга всю жизнь хворает, – расстроено произнёс Жорж. – Поэтому я не советую его куда-либо отправлять дальше Парижа.
– Жорж, а ты помнишь, какую сообразительность проявил Луи, когда пытался пробраться ко мне в госпиталь? – напомнил Александр.
– Помню, конечно, – ответил д’Юррель. – Но я всё-таки считаю, что путь в Севилью очень далёк для Луи. Я это говорю не потому, что не хочу помочь другу, а просто не хочу ничего испортить. Я трезво смотрю на вещи и понимаю, что мой слуга может не справиться с этой миссией.
– Жорж в какой-то степени прав, – согласился «пророк».
– Ну, тогда у нас не остаётся кандидатов на поездку в Испанию, – грустно произнёс Генрих.
– Почему же нет? – спросил Карповой. – Что, по-вашему, только слуги должны совершать такие далёкие путешествия ради господ? Неужели господа сами не могут выполнять сложные задачи? Очень многие привыкли, что всё должны делать слуги! Как только что-то неладное, так сразу: «Слуга! Сделай это!» И слуги беспрекословно совершают всё то, что просят господа. Но когда что-то случается со слугой, не каждый господин обращает на это внимание. А иные заставляют работать их даже тогда, когда слуги при смерти! Что это за общество! Если что, я это говорю не про вас, а про множество жителей Франции и Европы. Разве можно так жить, опираясь только на помощь слуг! Нет. Нельзя так жить! Запомните раз и навсегда: только мы сами можем себе помочь! Не слуги, не власть, а мы!
– Чёрт побери, ведь он прав! – неожиданно воскликнул Генрих. – И чего это мы начали говорить о слугах? Я согласен ехать в Севилью за Пьером! Я еду!
– Я с тобой! – продолжил Жорж.
– Я бы тоже не отказался отправиться в Испанию, – произнёс Андре.
– А я не могу поехать, – сказал Франсуа. – Мне надо следить за тем, как обстоит дело Александра.
– Я считаю, что двоих человек достаточно, – ответил Генрих. – Андре, лучше останься в Париже, составишь компанию Александру.
Мюрсо немного расстроился, но согласился.
На этом их разговор закончился. Д’Юррели, не медля ни секунды, отправились домой за лошадьми, планируя в этот же день выехать из Парижа, Андре отправился к себе в бывшую мастерскую, где он всё ещё изготовлял изделия ремесла, а Франсуа пошёл на рыночную площадь. Ему не нужно было ничего купить: он хотел узнать, что о нём говорит народ после этого суда.

Глава LI

Приближалась ночь. На окраинах Парижа было тихо. В это время никто уже не был на улице, не считая нескольких бродяг и двух усталых путешественниках, которые сидели на двух лошадях, запряжённых в повозку, где лежали рюкзаки с провизией и прочими необходимыми вещами.
– Ты уверен, что мы сделали правильно, поехав сегодня? – спросил Жорж. – А то так и заснём по дороге.
Генрих зевнул и ответил:
– Мы не должны медлить. Малейшая задержка – и мы можем уже не найти настоящего Пьера, если мы вообще движемся по правильному курсу.
– В общем, мы в любом случае ничего не теряем: либо бездействуем в Париже, либо едем в Севилью и пытаемся найти Пьера, – протянул Жорж, которому уже было трудно нормально разговаривать. – Но если мы едем в Испанию – есть хоть какая-то надежда на успех.
– Ладно, Жорж, – произнёс Генрих, который был бодрее своего брата. – Поспи пока, а когда меня станет клонить ко сну, я тебя разбужу, и ты меня сменишь. Хорошо?
– Угу, – только это смог произнести д’Юррель и заснул.
Генрих продолжал погонять лошадей. На небе ярко светила полная луна. Они ехали по полю, лишь издали виднелись редкие деревья, которые в эту ночь казались чёрными исполинами. Генрих свернул чуть влево, и повозка въехала в рощу. Лошадям было не очень удобно скакать по такой местности, но д’Юррель решил пересечь эту лесополосу, чтобы продолжить ехать по другому полю на запад. Через два часа Генрих уже с большим трудом хлестал лошадь, и глаза у него стали периодически закрываться. Брат Жоржа пытался побороть себя, но у него ничего не получилось. Он уже клевал носом.
Вскоре повозка въехала в ещё одну рощу. Генрих дремал. Воспользовавшись моментом, лошади пошли медленнее. Это продолжалось минут пять. Брат Жоржа во сне заметил, что тряска резко уменьшилась, и почувствовал что-то неладное. Он проснулся и увидел, что лошади идут сами и до болота осталось всего несколько шагов. Попадание животного в болото означало то, что путникам придётся надолго задержаться, освобождая лошадь, поэтому Генрих не медля ни секунды хлыстнул лошадь по правому боку.
Она свернула в сторону. Второй лошади тоже ничего не оставалось делать, как повернуться.
Генрих трезво рассудил, что скоро снова заснёт, и решил разбудить Жоржа. Жорж открыл глаза, сел на лошадь, но глаза у него слипались. Останавливаться на привал было нельзя: за десять дней братьям нужно было добраться до Севильи, найти Пьера, а это было бы не так легко, и успеть вернуться с ним в Париж к апелляционному суду, поэтому ни о каких привалах не могло быть и речи. Д’Юррели прекрасно понимали это.
– Слушай, как ты считаешь, сколько времени нам понадобится для поездки в Севилью и обратно? – спросил Жорж.
– Не знаю, – ответил Генрих. – Но это можно высчитать. От Парижа до Севильи около 1500 км. Средняя скорость лошадей – 40 км/ч. Но лошадям тоже нужен отдых, поэтому я предлагаю снизить среднюю скорость лошадей в два раза, если их не сменят во время пути. Но смена лошадей – тоже трата времени, и она равносильна трате времени без смены лошадей, так как наши лошади будут быстро уставать.
Тут его слова подтвердила одна из лошадей, которая пошла очень медленно и громко зевнула.
– Теперь давай разделим 1500 на 20 и узнаем, сколько часов нам понадобится на дорогу в Севилью. У тебя есть бумага и карандаш?
– Есть, но они нам не понадобятся, – сонно произнёс Жорж. – Но у нас есть трансрейтор.
– Верно! – воскликнул Генрих. – В нём же есть встроенный калькулятор, – он достал устройство и посчитал, – получается 75 часов. После этого нужно узнать, сколько получится суток. Значит, 75 разделить на двадцать четыре равно трое суток и три часа. Столько же времени мы потратим и на обратный путь, то есть всего шесть суток и шесть часов. Также следует учесть время, которые мы потратим на поиски Пьера. Это может быть день, три дня, а может быть, мы его вообще не найдём.
– Брат, я предлагаю такой вариант, – прошептал Жорж, у которого уже не было сил говорить громко и внятно. – Давай позвоним Карповому и попросим его, чтобы Ревенс подал на апелляцию в предпоследний день срока, то есть через девять дней, так как в последний день может быть уже слишком поздно. Как ты думаешь, сколько дней будет проходить пересмотр дела следствием?
– Обычно это занимает неделю, но может и три дня. Мы никак не можем повлиять на это.
– Ну, вот. Давай учтём худший вариант, то есть, через двенадцать дней будет апелляционный суд. А по нашим подсчётам мы вернёмся дней через девять. То есть, у нас есть множество шансов успеть всё сделать в срок.
– Идея-то хорошая, – одобрил Генрих. – Но главное, чтобы Карповой с Ревенсом не подали на апелляцию раньше предложенного тобой срока.
– Мне кажется, они будут ждать нас. Но тоже получится не очень хорошо, если мы не успеем в Париж в срок и они ничего не предпримут.
– Это верно, – ответил Генрих. – Поэтому нужно позвонить Александру и сказать ему о твоём плане.
Жорж уже собирался позвонить Карповому, но Генрих произнёс:
– Нет смысла. Трансрейтор в особняке. Александр не взял его с собой в камеру. Поэтому я предлагаю позвонить Андре, – после этих слов Генрих набрал номер Мюрсо.
– Слушаю, – ответили в трубку.
– Андре, это Генрих. Ты слышишь меня?
– Очень плохо. Зачем ты меня разбудил?
И брат Жоржа рассказал Мюрсо план д’Юррелей.
– Передай его, пожалуйста, Александру и Франсуа, – добавил в конце Генрих.
– Передам, – буркнул ремесленник и уже собирался класть трубку, но предусмотрительный Генрих настоял:
– Я вижу, что ты очень сонный, и не хочу перезванивать тебе утром, так что лучше запиши этот план, чтобы не забыть его.
Мюрсо чертыхнулся, но план записал и повесил трубку.
– Теперь можно и отдохнуть, – сказал Жорж. – Я надеюсь, что два усталых путника могут уделить полноценному отдыху хотя бы полдня.
– Конечно могут, – согласился Генрих, завёл будильник, и д’Юррели заснули.
Лошадей останавливать не было смысла: они уже давно стояли и тоже дремали, убаюканные шумом ветра и запахом деревьев, на которых только-только появилась листва. Жаль, что спящие путники с лошадьми не могли наблюдать эту красивую ночную картину, когда ничего не было видно, кроме чистого поля, двух длинных лесополос по краям поля и нескольких одиноких деревьев неподалёку, верхушки которых плавно качались из стороны в сторону, и казалось, что это особенный танец деревьев, какой-то их ритуал.
Но Жорж и Генрих мирно спали...

Глава LII

На следующее утро в девять утра д’Юррели проснулись. Они были оба бодры, но Жорж решил продолжить дремать, так как в ближайшую ночь была его очередь управлять лошадьми.
– Ты не знаешь, как скоро закончится поле? – спросил Генрих, который уже третий час ехал по бескрайнему полю.
– Не знаю. Может быть, скоро мы повстречаем на пути какое-нибудь поселение, – ответил Жорж и продолжил спать.
– Желательно бы заехать куда-нибудь и позавтракать. Правда, я взял с собой пропитание на ближайшие три дня, на случай, если мы не встретим ни одного посёлка или города.
– Генрих! У меня блестящая идея! – воскликнул Жорж, у которого сон тут же как рукой сняло. – В трансрейторе же есть GPS!
– Что это такое?
– Функция, с помощью который ты видишь, где ты находишься на карте мира, видишь города, которые находятся неподалёку, и таким образом можешь доехать туда, куда тебе нужно.
– А что, мне нравится! – восхитился Генрих. – Давай попробуем использовать GPS на твоём трансрейторе?
– Давай.
Жорж включил GPS, посмотрел на карту, но своё месторасположение не увидел, тем более, появилось сообщение об ошибке.
– Чёрт! – выругался Генрих.
Д’Юррели пытались разобраться, что же в конце концов произошло, но ничего не поняли.
– Попробуй нажать эту кнопку, – предложил Жорж.
Генрих нажал. Появился значок, означающий загрузку, а через несколько секунд и сама карта, на которой уже было показано месторасположение путников.
– Видишь: здесь мы, – пояснил Жорж. – Вот Париж. Отсюда до Парижа около двухсот километров, до Севильи – около тысячи трёхсот. Через двадцать километров на запад находится город. Туда мы и заедем.
И действительно, через полчаса братья въехали в город. Генрих спросил у прохожего, есть ли в этом городе станции, где меняют лошадей, и тот ответил, что их нет.
– Я надеюсь, что нам менять лошадей не придётся, – произнёс Жорж. – Лошади у нас хорошие, а сменить их могут на больных или немощных. А на первый взгляд не всегда легко определить качества лошади. Поэтому мы завтракаем, кормим наших лошадей и продолжаем путь.
На том и порешили. Д’Юррели проехали через весь город, в котором не было ничего примечательного, и решили позавтракать. Поесть путники решили хитрым способом: чтобы не терять время, сначала один управляет лошадью, а второй ест, а потом наоборот.
Первым позавтракал Жорж. Он съел большой кусок мяса, так как понимал, что используя GPS они могут в любой момент заехать в ближайший город и перекусить там, потому что д’Юррели взяли с собой приличную сумму денег. Тем не менее, Генрих сделал ему замечание:
– Зря много съел. Мало ли что случится: GPS-связь пропадёт или трансрейтор сломается. А мы все запасы съедим и не будем знать, как добраться до города.
– Ничего страшного. Я надеюсь, что то, что ты сказал, не случится. Кстати, мы можем ездить из города в город и закупать там провизию, чтобы ты не беспокоился, что мы останемся голодными.
Жорж занял место кучера, а Генрих отправился в карету, чтобы тоже позавтракать. Минут через десять он снова занял своё место, Жорж при этом снова лёг спать.
– Кстати, – Генрих сказал сам себе. – Надо бы посмотреть на карту, где находятся ближайшие города.
Д’Юррель посмотрел в трансрейтор и неожиданно поморщился. Он покрутил трансрейтор в руках, потряс его, но удивление не сходило с его нахмуренного лица.
– Жорж! Проснись.
Брат Генриха резко вскочил.
– Что такое? – пробормотал он. – Не успел я заснуть, как ты разбудил меня. Если я не смогу управлять лошадьми ночью, пеняй на себя.
– Можешь перезагрузить GPS? – попросил Генрих.
– Конечно, могу. А зачем?
– Не надо задавать лишних вопросов. Просто перезагрузи и всё.
Жорж так и сделал и снова продолжил спать.
– Жорж, ты можешь объяснить эту аномалию: GPS показывает, что мы всё ещё в городе!
– Что за бред ты несёшь? – пробубнил Жорж и снова попытался заснуть, но брат растормошил его.
– Сам посмотри на этот бред.
– Ну, ладно, раз ты настаиваешь, ради тебя я посмотрю, что случилось.
Жорж взял в руки трансрейтор, и его зрачки чуть расширились от удивления:
– Очень странно. Мне рассказывал Александр, что эта система не может давать сбои. Попробую уменьшить масштаб. Слушай, Генрих, а этот город на карте намного больше, чем на самом деле. Если верить карте, мы сейчас едем по какой-то улице, но я ничего не вижу вокруг, кроме леса.
– Я даже не знаю, как мы выясним, в чём дело. До Александра мы не дозвонимся, а Андре не знает, что такое GPS, и нам будет трудно объяснить ему это.
– Это действительно очень странно, – произнёс Жорж. – Но в любом случае нам нужно продолжать путь. В ближайшем городе закупим провизию на несколько дней и больше не будем беспокоиться, если трансрейтор будет показывать ложные месторасположения городов.
– Главное, чтобы координаты Севильи были точно указаны, а всё остальное не так важно, – ответил Генрих. – Ну, всё, спи, а то нам придётся сделать привал ещё и этой ночью.
Жорж мирно заснул. Через пятнадцать минут трансрейтор показал, что путники выехали из города и едут по полю.
Тут братья наткнулись на лежащую ветку дерева. Лошади переступили через неё и пошли дальше, а вот карета наехала на ветку и подскочила. Жорж от неожиданности тоже подскочил, открыл глаза и откинул руку в сторону, где лежал трансрейтор, и нажал на какую-то кнопку. Теперь он мог видеть не только себя, а всех пользователей GPS в округе на карте в трансрейторе.
– Наш экипаж изображён точкой красного цвета... – протянул Жорж. – Но что это за точки зелёного цвета, которые движутся по направлению к нам? – спросил он сам себя.
Д’Юррель установил курсор на одну из таких точек и увидел какую-то надпись. Она была немного похожа на надпись над красной точкой, и Жорж догадался, что это идентификационный номер данного GPS-приёмника. Брат Генриха оглянулся в сторону приближающегося объекта, но ничего не увидел. Когда на карте этот объект был уже совсем рядом и Жорж снова его не увидел, он решил обратиться за помощью к Генриху.
– Я даже не знаю, как это может быть, – удивился Генрих. – Судя по карте, этот объект сейчас находится прямо перед нами.
– Но я не вижу здесь ни одного трансрейтора, кроме наших, – ответил Жорж.
– Слушай! А тебе не кажется, что этот объект на карте – мой трансрейтор! – воскликнул Генрих.
– Вполне возможно. Давай это проверим, – предложил Жорж.
Генрих достал трансрейтор, включил GPS, на экране появилась красная светящаяся точка. А на дисплее трансрейтора Жоржа появилась ещё одна зелёная точка, и путники поняли, что этот объект – никак не их трансрейтор.
– Ну, так что же это? – задал риторический вопрос Генрих.
– В общем, спросим об этом у Александра, когда вернёмся в Париж. А пока мы не будем об этом беспокоиться, – заключил Жорж и снова лёг спать.
А Генрих очень удивлялся в эти несколько часов, что точки на карте следуют за ними.
Брат Жоржа заехал в город Ажен, закупил провизию на случай, если GPS снова будет показывать «ложные» города, и отправился дальше к границе Франции и Испании. Генрих снова увидел уже знакомую ему картину: бескрайний лес, периодически сменяющийся полями с редкими деревьями. Часов через пять он подъехал к границе.
Таможенники осмотрели провозимый груз (разумеется, Генрих догадался надёжно спрятать трансрейторы), и путники спокойно отправились дальше. Правда, не сразу. Брат Жоржа не выключил устройства, трансрейтор Жоржа издал сигнал о скорой разрядке, и этот звук услышали пограничники.
– А что это у вас такое? – спросил первый пограничник. – Я слышал много разных звуков, но такого – никогда.
Генрих посмотрел по сторонам и произнёс:
– Знаете, сейчас весна, птицы только начинают петь. Вот поэтому и получился такой звук.
– Вы можете обмануть его, – произнёс второй пограничник, указав на первого, – но мои уши вы не обманете. Я прекрасно слышал, что звук исходил от вашего попутчика.
Дело в том, что Генрих спрятал трансрейторы неподалёку от Жоржа.
– А, это Жорж, – произнёс Генрих и сделал вид, как будто он только-только догадался, в чём дело. – У него с сердцем не всё в порядке, и мой брат иногда покрякивает, когда храпит.
В это время проснулся Жорж:
– Какая утка покрякивает? – удивлённо промямлил он. – Неужели мы опять в болото забрели?
«Хоть бы он ничего не испортил», – подумал Генрих и ответил:
– Всё в порядке, спи дальше.
Но Жорж увидел пограничников:
– Здравствуйте. За что вы нас остановили? Если что, мы едем легально, всё в порядке.
– Вам же сказал ваш брат: спите дальше, – произнёс первый пограничник. – С вашим состоянием здоровья вам нельзя нервничать. Сердце надо беречь.
– Вы хотите сказать, что у меня плохое состояние здоровья? Со здоровьем у меня всё в порядке...
– Не слушайте его, – перебил Генрих. – У него с головой не всё хорошо.
– Сочувствую, – ответил второй пограничник. – Ну, что. Не желаете ли вы сменить лошадей? А то здесь станция недалеко.
– Пожалуй, нет, – сказал Генрих.
– Езжайте с богом, – произнесли оба пограничника, и д’Юррели продолжили свой путь.
Как только путники отъехали от границы, Генрих решил зарядить трансрейтор, пока солнце не село за горизонт, и лошади отправились дальше. Прошло два часа. Было уже девять вечера. Генрих разбудил брата, и Жорж нехотя стал управлять лошадьми.
На следующий день ничего примечательного не случилось. Путники ехали без остановки по лесостепи, иногда заезжали в города. Никто уже не удивлялся качеству работы GPS. Д’Юррели перестали удивляться тому, что на карте в трансрейторе были показаны несуществующие города, они просто перестали обращать на это внимание.
Вечером Жорж предъявил претензию брату, что ему снова придётся управлять лошадьми ночью, и Генрих согласился побыть кучером ещё полночи, чтобы потом полночи и целый день лошадью управлял Жорж.
На том и порешили. Ближайшие сутки тоже прошли без приключений. Ночью Жорж сменил Генриха, вечером – Генрих Жоржа. А на следующий день в восемь утра путники приехали в Севилью. Полпути было пройдено.

Глава LIII

– Вот мы и в Севилье, – облегчённо вздохнул Генрих и разбудил Жоржа.
– Надо бы позвонить Мюрсо и сообщить ему об этом, – произнёс Жорж.
Андре был доволен, что его друзья смело идут к своей цели, и пожелал им скорого возвращения.
– Теперь нам нужно позавтракать и незамедлительно начать искать Пьера, – заключил Генрих.
– Опять будем ездить по пригородам? – осведомился Жорж.
– Нет. Надо придумать что-нибудь умнее. Я предлагаю отправиться в отделение полиции и спросить, где живёт Дормер. Там наверняка есть список всех жителей Севильи.
– Мы найдём то, что нам нужно, при условии, что Пьер действительно живёт в Севилье, – произнёс Жорж.
– Я надеюсь, что он здесь живёт. В любом случае, то, что мы совершили это путешествие, лучше, чем, если бы мы бездействовали в Париже, – ответил Генрих.
– Тоже верно. Ладно, пора ехать в полицию.
Через час братья уже находились около здания полиции. Они вошли в кабинет начальника полиции.
– Здравствуйте, сеньор, – произнёс Генрих, ибо Жорж не знал испанский.
Блюститель порядка снял очки и молча посмотрел на французов.
– Здравствуйте. Что вам нужно? В городе происходит преступление за преступлением, к примеру, недавно кто-то поджёг почту, поэтому я нисколько не удивлюсь, если вы хотите подать иск.
– Наоборот, сеньор. Мы просто хотели узнать место проживания одного человека.
– А зачем вам это нужно? – спросил полицейский.
– Мы как раз из почты. У нас есть письмо к одному человеку, но на конверте нет адреса.
– Но у вас на почте же есть список жителей с адресами.
«Что же ответить?» – подумал Генрих, но вспомнив то, что недавно сказал начальник полиции, сообразил:
– Так они же сгорели во время пожара.
– Ну, ладно. Как фамилия этого человека?
– Дормер, – произнёс Генрих.
– Так-так, – прошептал блюститель порядка и вытащил из своего стола каталог жильцов Севильи и пригородов. – Дормер, говорите, да? М-м-м... Дормер... Знаете, я не вижу такого. В этом списке его нет.
– Странно. А нам казалось, что он живёт в нашем городе, – с сожалением прошептал Жорж по-французски, поняв слова полицейского по движению его головы из стороны в сторону.
– Видимо, нет, – произнёс полицейский, как бы отвечая на вопрос Жоржа.
«Неужели всё пропало?» – подумал Генрих и ответил:
– В таком случае, мы уходим. До свидания, сеньор.
Д’Юррели уже собирались выйти из кабинета начальника полиции, но тот окликнул их:
– Подождите, сеньоры! А вы не знаете, этот самый Дормер испанец по происхождению или иностранец?
– А это важно? – спросил Генрих, но быстро опомнился и произнёс:
– Кажется, он француз.
– Вы же знаете, что иностранцы числятся в другом каталоге, – сказал полицейский.
«Что за бред? – про себя фыркнул Жорж, когда Генрих ему тихо вкратце перевёл слова полицейского. – Нет, чтобы всех жителей в один список включить, так они по национальностям их разделили. Этим испанцам ещё не хватало разделить людей на списки по вероисповеданию».
Прошло полминуты, и блюститель порядка произнёс:
– Да, здесь два таких человека. Один живёт в самом центре города, другой – в пригороде. Так что сами разберётесь, кто из них тот, кто вам нужен.
– Спасибо большое, – ответил Генрих, и д’Юррели вышли из отделения.
На улице было многолюдно. Были и пешеходы, и те, которые ехали в экипажах. Улица была узкая, а экипажей ехало много, поэтому путники вынуждены были ехать медленно.
– Мне кажется, нет смысла ехать к Дормеру, живущему в центре Севильи, – произнёс Жорж. – Помнишь, на суде истец сказал, что живёт в пригороде.
– Ты ему больше верь, – ответил Генрих. – Он ещё говорил, что Александр украл у него особняк. Давай поверим и этому.
– Здесь он соврал, так как хотел присвоить себе особняк, – сказал Жорж. – Но какой смысл ему врать о своём месте жительства?
– А может быть, и есть смысл. Но это не так важно. Я клоню к совершенно другому. Ты сам подумай: Пьер подарил Карповому особняк. Предположим, он это сделал потому, что Александр был его другом. Но я не думаю, что он бы подарил шикарный особняк, зная, что в Испании его ждёт жизнь в пригородных трущобах.
– А ты не думаешь, что он иммигрировал в Испанию, так как во Франции испытывал определённые притеснения со стороны властей, к примеру? А может быть, он совершил преступление и сбежал из страны.
– Второй вариант сразу отпадает, потому что ему бы не удалось подать иск на Александра под своим именем, – ответил Генрих. – А притеснения он испытывать мог. Но, в любом случае, мы через пять минут подъедем к дому одного из Дормеров, так что я предлагаю зайти к нему.
– Как хочешь, – согласился Жорж.
Вскоре братья уже были у двухэтажного дома. Они остановили лошадей, вошли по лестнице и постучались. Дверь открыл мужчина средних лет, довольно толстый, с прямым носом и короткой стрижкой.
– Здравствуйте, – начал Генрих. – Вы – сеньор Дормер?
– Да, это я, – ответил Дормер, и на его лице появилась еле заметная улыбка. – А что вам нужно?
– Сеньор Пьер Дормер живёт в этом доме?
– Нет. Но, возможно, я могу вам помочь.
– Да, конечно, – продолжил разговор Жорж. – Мы знаем, что ещё один Дормер живёт в пригороде. Вы не знакомы с ним?
– Увы, нет. Слушайте, заходите сейчас ко мне, выпьем, познакомимся, как следует, – пригласил Дормер.
– Время у нас ещё есть, – рассудил Генрих. – Пойдём, Жорж.
Братья вошли в дом. Он был довольно большой, с высокими потолками. Из холла была видна столовая, посередине которой находился длинный деревянный стол, покрытый скатертью с весьма замысловатым узором. На стене висели несколько портретов.
Дормер провёл гостей в столовую.
– Садитесь, пожалуйста, за стол, – произнёс он. – Но сперва давайте познакомимся. Меня зовут Блез, я француз по происхождению, но в Испании живу уже восемь лет. У меня очень богатая родословная: все эти люди на портретах – мои родственники, и они при жизни были очень известными людьми.
– Приятно с вами познакомиться, – ответил Генрих. – Я Генрих, а рядом со мной мой брат Жорж. Нам просто нужно было найти одного человека...
– Пьера Дормера, – продолжил речь д’Юрреля Блез. – Вы уже спрашивали о нём. Наверное, он такой же эмигрант, как и я.
– Ну, да. Верно. Кстати, зачем вы переехали в Испанию? – спросил Жорж.
– Понимаете, это долгая история, – задумчиво ответил Дормер. – Проще говоря, в той стране меня притесняли. А здесь нет. Вообще, я не жалею, что переехал. Во Франции, я слышал, сейчас революция, массовые бунты, Карповой. Вы наверняка слышали о нём.
– Да, разумеется, – ответил Жорж. – Кстати... – он хотел ещё что-то добавить, но сидящий рядом Генрих тихонько наступил ему на ногу, чтобы Жорж не взболтнул лишнего, и тот на секунду притих, но быстро придумал продолжение: – Кстати, его опять судят.
– Этого пророка уже судят во второй раз. Сначала он подделал иностранные деньги, теперь незаконно присвоил себе особняк. Интересно, что он сделает в следующий раз? – произнёс Блез.
– Что, неужели о нём знают и в Испании? – искренне удивился Жорж.
– Здесь его знают немногие, – ответил Дормер. – Просто я переписываюсь с друзьями из Франции, и они излагают в письмах то, что происходит в той стране... Простите, мы заговорились, и я забыл вам налить вино.
– Ничего страшного, – ответил Генрих.
– Это бургундское вино отличного качества, – сказал Блез. – Оно очень дорогое.
Дормер не обманул гостей; он действительно был очень богатый человек и мог себе позволить дорогие вина. Блез, Генрих и Жорж залпом выпили, и Дормер предложил ещё, но Генрих деликатно отказался. Ему не очень хотелось, чтобы кто-то знал истинную цель их приезда в Испанию, а, выпив много спиртного, д’Юррели могли потерять контроль над своими словами и взболтнуть лишнего.
– Было приятно пообщаться с вами, но нам пора уходить, – произнёс Генрих.
– Очень жаль, что у вас нет возможности немного погостить у меня, – с сожалением ответил Блез. – Я вижу, вы без слуги. Хотите, чтобы мой слуга вас отвёз туда, куда вам нужно?
– Нет, спасибо, не нужно ради нас утруждать вашего слугу, – сказал Генрих, попрощался с Блезом, и д’Юррели продолжили свой путь.
Был уже полдень, на улицах города людей стало больше, чем утром. Братья потихоньку двигались на юг, в пригород. Генрих уже не так сильно беспокоился, что поиски Дормера займут много времени, так как возможный адрес Пьера им был известен. Пока они ехали, лошадьми управлял Жорж, а Генрих сидел в карете с трансрейтором в руках, в поисках «ошибок» карты Севильи.
– Жорж, ты только посмотри! – воскликнул он. – Карта уже третий раз мне показывает, что мы едем не по улице, а по каким-то домам.
– Надо бы сказать Александру о неисправностях этой системы, – ответил Жорж. – Приедем и расскажем.
Прошло около часа, прежде чем путники нашли указанный адрес. Жорж остановил лошадей, громко крикнув: «Тпррру!». Перед д’Юррелями стоял полуразвалившийся деревянный дом с небольшой трубой на крыше. Жоржу на секунду даже не поверилось, что в таком доме может жить человек, некогда имевший шикарный особняк в центре Парижа. Тем не менее, дом находился именно по тому адресу, который дал полицейский. Братья, решив, что они всё равно ничего не теряют, не торопясь, подошли к входной двери и постучали.

Глава LIV

Генрих и Жорж стояли под дверью минуту, но эта минута показалась им вечностью. Ближайшая секунда могла решить всё. Может быть, вся эта поездка была напрасной тратой времени, и в Севилье никакого Пьера и в помине не было? А, может быть, истец в суде и есть Пьер, а Александр просто не хотел в это верить и сказал, что это не Пьер? Всё могло быть.
Именно об этом напряжённо думали в эту минуту путники. Неожиданно распахнулась дверь, и на пороге показался человек средних лет, чем-то напоминающий истца в суде.
– Здравствуйте, мсье, – начал Генрих. – Нам нужен Пьер Дормер.
– А зачем он вам нужен? – спросил мужчина.
– У нас к нему есть дело, – ответил Генрих.
– Какое именно?
– Это по поводу его бывшего жилья, – произнёс брат Жоржа, решив, что в данном разговоре не следует конкретизировать свои слова.
– Ну, хорошо, проходите.
Д’Юррели вошли в дом. Братьям сразу бросилась в глаза убогость этого дома: в нём была всего лишь одна маленькая комнатка с низким потолком, являющаяся и гостиной, и спальней, и столовой, а помимо вышеназванной комнаты в доме были только туалетная и ванная комнаты. В гостиной находился только один стол, да и тот с треснутой ножкой, стульев было три, у одного было продавлено сидение. Стена была наполовину ободрана. Жорж и Генрих сразу почувствовали ощутимую разницу между жильём Блеза и этого человека.
– Позовите, пожалуйста, Пьера, – попросил Жорж.
Человек посмотрел Жоржу прямо в глаза и сказал:
– А как вы думаете, кто я такой? Я и есть Пьер Дормер. Верно, одежда у меня небогатая, и со слугой меня легко спутать, но, тем не менее, я Пьер.
После этой фразы д’Юррели сидели молча несколько секунд. Казалось, они даже не могли поверить в то, что наконец-то достигли своей цели. Наконец, Жорж снова обрёл дар речи:
– Мы бы хотели поговорить с вами, мсье Пьер, о бывшем вашем особняке в Париже.
– А, вы об этом! Какие времена тогда были! До сих пор вспоминаю. Знаете, сажусь вечером у окна, смотрю на звёзды и вспоминаю, как шикарно я жил в Париже. Перед тем как переехать в Испанию, я подарил особняк одному своему работнику, знакомому моего бывшего друга Жюля. Брат, который тоже живёт в этом доме, сказал мне, что живёт в Севилье в таком же роскошном особняке, в каком я жил Париже. Но, представьте себе, приезжаю я сюда и вижу эту полуразвалившуюся избу. Я спросил Дидье, почему он обманул меня, но брат ничего не ответил. Через некоторое время я понял: он сумасшедший. Я решил надёжно спрятать ценные вещи и свои документы. Вот видите эту ободранную стену? Представьте, однажды брат предложил мне воровать. Я сказал, что если он хочет заниматься воровством, его ждёт тюрьма, и после этого Дидье стал делать зарубки на этой стене, как заключённый, считающий дни до своего освобождения. Мне пришлось хоть как-то скрыть проделки этого сумасшедшего. Ну, а в заключение своего монолога скажу, что несколько месяцев назад Дидье пропал без вести. Он ушёл, ничего не сказав, и где он находится сейчас, я не знаю.
– Мы очень сожалеем, что у вас в жизни произошла такая трагедия, но давайте всё-таки мы расскажем вам, что произошло в Париже, – произнёс Генрих. – В общем, кто-то от вашего имени обвиняет Карпового в незаконном владении особняком, некогда принадлежавшим этому человеку, то есть вам.
– Господи, какой ужас, – искренне удивился Пьер. – Вы говорите, от моего имени?
– Да, совершенно верно.
– В таком случае, этот человек должен был предъявить мои документы во время следствия, но мой паспорт сейчас со мной.
– Значит, документы поддельные, – рассудил Жорж.
– Скорее всего, – ответил Дормер. – К тому же, внешность этого человека должна хоть немного напоминать мою, так как я всё-таки небезызвестный человек для парижан.
– О да, он очень похож на вас внешне! – воскликнул Жорж. – Тем не менее, во время суда у Карпового возникли сомнения, что истец вы. Именно поэтому мы приехали сюда. Нам нужно было разыскать вас, чтобы вы положили конец этой несуразной истории.
– Ну, что ж, вы добились своей цели, – с улыбкой ответил Пьер. – Кстати, чем закончился суд?
– Александра засудили, – понуро ответил Жорж.
– Подождите... Как его могли засудить? Если мне не изменяет память, мы официально оформляли дарственную на имя Карпового. Особняк был подарен не на словах.
– В том то и дело, что этот истец-аферист всё продумал, – ответил Жорж. – Дарственную выкрали. И, мне кажется, мы знаем, кто этот мог быть.
– Ну, и кто же? – с интересом спросил Дормер.
– Мигель Париндес, – произнёс Жорж. – Вы никогда не слышали этого имени?
Пьер напряжённо закусил губу.
– Честно говоря, я в первый раз слышу это имя, – после недолгих раздумий ответил он.
– Кстати, у вас случайно нет портрета вашего брата? – неожиданно спросил Генрих, несколько минут анализировавший диалог Жоржа и Пьера.
– Есть, конечно же, – оживился Дормер. – Этот портрет Дидье сохранился ещё с тех времён, когда мы жили в роскоши, но мой брат с тех пор почти не изменился.
Пьер вытащил из-за небольшого шкафа запылившуюся картину.
– Вот он.
Жорж пригляделся и изумлённо произнёс:
– Точная копия истца из зала суда. Действительно, очень похож.
– То есть, все улики против моего брата? – спросил Пьер.
Д’Юррели немного замялись, не зная, что ответить: они действительно подозревали Дидье, но никому из них не хотелось говорить об этом Пьеру напрямик.
– Я понимаю, что вам не очень удобно в данный момент, – продолжил Дормер. – Но, если честно, я тоже его подозреваю.
– А вот ко мне в голову закрались сомнения, – ответил Жорж. – Раз вы сказали, что в Париже были довольно известным человеком, то возможен такой вариант, что какой-то парижанин, внешне похожий на вас, решил этим воспользоваться, выкрал дарственную, подделал документы и подал иск против Карпового.
– Возможно всё, – сказал Генрих.
– Но мне кажется, что сейчас нет смысла искать виноватого, – произнёс Пьер. – Нам нужно восстановить справедливость.
– Да, только вам придётся поехать с нами в Париж, – осведомил Дормера Генрих. – Когда вам будет удобно? Только ехать нужно как можно скорее: до конца срока подачи на апелляцию осталось всего шесть дней.
– Я готов ехать хоть сейчас! – воскликнул Дормер.
– Кстати, ещё один вопрос: какие доказательства вы сможете предъявить во время апелляционного суда, что акт продажи особняка действительно состоялся? – спросил Жорж. – Дарственную-то выкрали.
– Вы думаете, что всё так просто и дарственная есть только у Карпового? – ухмыльнулся Пьер и, подойдя к шкафу, произнёс: – У меня есть второй экземпляр.
– Ну, тогда вообще всё отлично! – сказал Жорж, а Генрих, как сдержанный человек, промолчал. – Давайте отправимся в Париж прямо сейчас, чтобы не тратить время. У вас есть карета?
– Да. Целых две: моя и брата. Ну что, поехали?
– Поехали, – лаконично ответил Генрих.
Теперь в распоряжении путников было два экипажа и четыре лошади. Генрих предложил снова отдохнуть в первую ночь, чтобы лошадей хватило надолго. Хотя по пути в Севилью д’Юррелям приходилось периодически останавливаться на несколько часов, чтобы дать лошадям поспать, нужно было, чтобы на обратном пути таких остановок было как можно меньше. Сразу же договорились, что Жорж и Генрих едут в своём экипаже, а Пьер – в своём. Но после этого решения перед путниками предстала новая проблема: Генрих и Жорж могли сменять друг друга, чтобы ехать с минимальным количеством остановок, но Дормеру пришлось бы останавливаться на время сна, и это могло сильно продлить путешествие. После долгих дискуссий договорились, что нужно две кареты сцепить друг с другом, впрячь в них всех четырёх лошадей и управлять лошадьми в три смены. Это было самое оптимальное решение, и его поддержали все три путника.
Наконец-то, после решения представших перед ними проблем, путники тронулись.

Глава LV

Ехали без особых приключений. Только д’Юррели не пользовались GPS-навигацией, так как согласно договору с Александром никто из посторонних не должен был знать о существовании трансрейтора.
Через четыре дня путники уже были в Париже.
– Мне кажется, вы бы не отказались узнать, в каком состоянии находится особняк, некогда принадлежавший вам? – спросил Жорж.
– Если честно, я бы не отказался, – ответил Пьер. – Но смею заметить, что у нас есть более важные дела, чем осмотр особняка. Сегодня адвокат Карпового должен подать на апелляцию по делу Александра...
– Не беспокойтесь, мсье Дормер, – успокоил его Генрих. – Мы сейчас поедем в отделение к Карповому, сидящему в камере предварительного заключения, и проедем мимо вашего бывшего особняка.
Так они и сделали. Не забыв сначала прилично позавтракать, Жорж и Пьер отправились к подсудимому, а Генрих остался дома, так как прошлой ночью была его очередь управлять лошадьми, и д’Юррель сильно устал.
– Вот и особняк, – произнёс Жорж.
– Я вижу. Небось, сейчас двор этого особняка намного чище, чем был, когда я жил здесь? – ответил Пьер.
– О да! – воскликнул Жорж. – Если учесть, что у Александра нет слуги, я назову большим достижением то, что он без посторонней помощи держит свой большой двор в такой чистоте.
– У него нет слуги?! – изумился Дормер. – У меня, когда я жил здесь, и то были три помощника: две домработницы и Александр. Тем более, с такими деньгами можно завести хотя бы одного слугу.
– Скажу вам по секрету, мсье Пьер, бывают моменты, когда я считаю Карпового довольно странным человеком. На это указывают и его странный дар предсказывать, и его странные пристрастия. Александр не держит слуг, изобретает всякие... – Жорж хотел сказать «трансрейторы», но вовремя опомнился и произнёс: – способы, чтобы заработать. Но самое интересное то, что к нему на сеанс пришли почти все жители Парижа с однотипными вопросами: все они касаются будущего Франции.
– Эх, нам бы в Испании такого пророка, – произнёс Пьер. – Цены бы ему не было. Испанцы же тоже знают, что происходит во Франции, и боятся, как бы революция не началась и в Испании.
– Понятно, – протянул Жорж. – Кстати, сейчас мы проедем рыночную площадь и заедем за адвокатом, а затем уже отправимся в участок.
Через семь минут друзья уже находились около дома Ревенса.
– Познакомьтесь, – сказал Жорж. – Франсуа Ревенс, адвокат Карпового, лучший адвокат Франции. Пьер Дормер, бывший владелец особняка, свидетель в пользу Александра.
– Очень приятно, – произнёс Франсуа.
– Приятно познакомиться, – ответил Пьер. – Я много слышал о вас, когда жил здесь. И теперь мне представлена честь быть лично знакомым с вами.
– Я понимаю. Слушайте, а как вы похожи! – воскликнул Ревенс. – У вас с истцом даже тип лица одинаковый.
– Кстати, в будущем люди научатся подделывать лица, – вмешался д’Юррель. – Это будет называться пластической хирургией.
Франсуа и Пьер вопросительно посмотрели на Жоржа.
– Это мне Карповой сказал, – пояснил д’Юррель.
– Опять вы за своё, – раздражённо вздохнул Ревенс. – В эти дурацкие предсказания верят только суеверные люди. Лично я никогда не верил ни в магию, ни во всякие прочие сверхъестественные дары людей. Что только эти люди ни придумают: гадания по руке, по картам, по звёздам. Скоро уже начнут предсказывать будущее по количеству пены в шампанском! Если в твоём бокале пены мало, то и осталось тебе жить недолго, и наоборот. В общем, глупости всё это.
– Давайте сменим тему, – деликатно предложил Дормер. – Кстати, а кто же был истцом? Мне по дороге рассказали, что иск кто-то подал от моего имени и подделал мои документы.
– Истец действительно назвался вашим именем, – ответил адвокат. – К тому же, как я уже сказал, тип его лица очень похож на тип вашего.
– Я подозреваю, что это был мой брат, – произнёс Пьер. – Мы с ним не виделись уже несколько месяцев.
– Ну, знаете, мсье Дормер, это ещё ни о чём не говорит, – ответил Ревенс. – Людей с таким типом лица, как вы или ваш брат, немало.
– Чтобы во всём окончательно разобраться, я предлагаю встретиться с истцом, и, может быть, мы выясним, кто он такой, – предложил Жорж. – К тому же, мне кажется, что перед Пьером этот человек откажется утверждать, что он Пьер.
– Я сам пытался с ним встретиться, – сказал адвокат. – Тщетно. Адвокат истца отказывается от каких-либо встреч своего клиента.
– Да, а кто его адвокат? – спросил д’Юррель.
– Какой-то неизвестный человек. Я даже не запомнил его фамилию. В таком случае нам остаётся только одно: подать заявление на апелляцию и ждать суда.
Так и сделали. В полиции заявку рассмотрели быстро, и на следующий день начался суд.

Глава LVI

– Прошу всех встать, суд идёт, – громко произнёс судья.
У Александра уже была словно аллергия на эту фразу. Это было третье в его жизни судебное разбирательство, на котором он присутствовал, но Карповой не мог слышать эти слова спокойно. Всё у него ассоциировалось с мрачным залом суда и жестоким приговором.
– Сегодня рассматривается дело Александра Карпового, известного также под именем Великого пророка, – продолжил речь судья. – Напомню, что подсудимый обвиняется в незаконном присвоении чужой частной собственности, в данном случае, особняка, который по праву должен принадлежать мсье Пьеру Дормеру. Я прошу подсудимого встать.
Карповой молча встал.
– Подсудимый. Согласны ли вы с предъявленными Вам обвинениями?
– Нет, – твёрдо ответил Карповой. – Не согласен.
– В таком случае я приглашаю в зал суда свидетеля Париндеса.
Вошёл Мигель и рассказал ту же зазубренную ложь, что и на прошлом заседании. Дидье был в напряжённом состоянии. Он не знал, что будет после выступления его слуги. Ведь истец даже не подозревал о том, что его раскрыли и настоящий Пьер Дормер сидит в коридоре здания суда и ждёт, когда его вызовут.
Наконец Мигель закончил, и судья произнёс:
– В зал суда приглашается свидетель Дормер.
После этой фразы Дидье, сидевший всё это время неподвижно и смотревший куда-то вдаль, вздрогнул и чуть не подскочил. Вошёл Пьер собственной персоной.
– Меня зовут Пьер Дормер. Я хочу сказать, что это заявление против Карпового было сделано от моего имени, и я категорически не согласен с ним. Тогда, четыре года назад, я подарил подсудимому этот особняк. Дарственная у меня при себе, и я могу предъявить вам её прямо сейчас в качестве доказательства невиновности Александра.
В этот момент секретарь судьи взял дарственную из рук свидетеля и передал её судье.
– А теперь я бы хотел посмотреть на того, кто подделал мои документы.
Истец поднял голову. Он понимал, что скрываться больше нет смысла: Пьер всё равно подал бы иск против него.
– Брат, это ты, – без удивления произнёс Пьер. – Я подозревал тебя, и мои подозрения подтвердились. Я не буду делать заявление на тебя, так как понимаю, что всё, что тебе сейчас нужно, – это лечиться. Скажи только: зачем ты хотел испортить людям жизнь?
– Начнём с того, что ты сам испортил нам жизнь! – сухо ответил истец. – У тебя был прекрасный особняк. Зачем ты подарил его, уехал в Испанию, где нам пришлось жить в день на два куска хлеба!
– Не забывай, что ты сам обещал мне роскошь в Севилье! – произнёс свидетель. – Я почему переехал: мало того, что у меня были не очень хорошие отношения с властями, так ты мне ещё пообещал райскую испанскую жизнь!
– Тихо! Молодые люди, выяснять отношения будете после заседания за пределами зала суда! – прикрикнул судья.
– Я закончил, – в заключение сказал Пьер и сел.
– Суд удаляется для принятия решения, – произнёс судья.
На этот раз Ревенс чувствовал себя спокойно. Он понимал, что показания Пьера решат всё на этом заседании суда: Александра, скорее всего, оправдают. Но что делать с истцом, который, вспотев от нервного напряжения, сидел и смотрел вниз? Судья и все присутствующие в зале узнали о его обмане, но уголовное дело против него возбуждено не было. Об этом всём раздумывал Франсуа, пока судья и прокурор не вернулись в зал.
– Итак, решение суда, – объявил судья.
Прокурор встал и произнёс:
– Во время данного апелляционного суда мы пересмотрели дело Карпового, учли показания свидетелей Париндеса и Дормера и готовы объявить приговор. Подсудимый Александр Карповой не виновен. Что касается свидетеля Париндеса, мы привлечём его к уголовной ответственности за лжесвидетельство, а истца Дормера, подлинная личность которого пока не установлена, мы тоже привлечём к уголовной ответственности за ложное обвинение.
– Суд окончен! – объявил судья.
Мигеля и Дидье, личность которого вскоре установили, увели под стражу, а Александр, Франсуа, д’Юррели, Андре и Пьер вышли из здания суда.
– Ну, вот и всё, – заключил «пророк». – Спасибо, Пьер.
– Всегда пожалуйста. Я так слышал, ты здесь слывёшь пророком. Ну, что ж, расскажи мне, что меня ждёт в ближайшие десять лет, – сказал Дормер.
Пьер тихонько засмеялся, а Карповой решил наскоро что-то придумать, чтобы не выглядеть глупо.
– Ну, ладно, – произнёс Дормер. – Можешь не утруждать себя, я всё равно не верю в эти сверхъестественные дары людей.
Александр облегчённо вздохнул. Он был рад, что ему не пришлось выдумывать будущее для Пьера. Друзья сели в карету Жоржа, на которой и приехали на суд. Подъехав к дому д’Юррелей, Пьер сказал:
– Мне пора возвращаться в Севилью. Работа ждёт. Так что, друзья, я вынужден сейчас попрощаться с вами и покинуть вас.
Жорж, Генрих, и Андре пожали Дормеру руку, ибо адвоката они подвезли до дома, прежде чем подъехать к дому Жоржа. Александр тоже протянул правую руку Пьеру и ещё раз произнёс:
– Большое спасибо, Пьер. Вы меня спасаете уже во второй раз: первый был тогда, когда у меня не было работы, и Жюль посоветовал вам меня. Я благодарю вас от чистого сердца. Прощайте.
– Прощайте, Александр, – ответил Дормер и направился к карете. Вдруг Карпового осенило:
– Мсье Пьер, подождите! – воскликнул он. – Вы спасли меня, и я не могу не отблагодарить вас, как следует.
– Если вы хотите дать мне денег, не нужно этого делать. Я помог вам из чувства благородства, а не за плату.
– Нет, вы меня неправильно поняли, – произнёс Карповой. – Я хочу подарить вам одну полезную штуку. Это лучше денег.
– Вы о чём? – спросил Дормер.
– Ты про трансрейтор? – спросил Жорж, но тут же прикусил губу, решив, что взболтнул лишнего.
Александр повернулся в сторону друзей и произнёс:
– Да, Жорж, ты прав. Я имел в виду именно это «чудо-устройство».
После этих слов Жорж подошёл к Александру и Пьеру и достал из кармана свой трансрейтор.
– Возьмите, – сказал он Дормеру. – Это подарок вам от всех нас.
Пьер тупо вгляделся в устройство. Увидев в стекле экрана своё отражение, он спросил:
– Это что, карманное зеркало?
Андре чуть заметно хмыкнул, но постарался сдержать себя, чтобы не рассмеяться.
– Нет. Я Вам сейчас расскажу, что это такое, – ответил Александр.
И они вместе с Жоржем дали Пьеру устную инструкцию по пользованию трансрейтором. Дормер слушал всё это очень внимательно, с небольшим удивлением.
– Да, очень интересно, – задумчиво произнёс Пьер. – Фотография – это же альтернатива живописи! И почему я раньше не знал об этой вещи!
– Вы не знали потому, что о трансрейторе, о фотографии и о прочих возможностях этого устройства знает только узкий круг людей, – ответил Александр. – А именно, я, Жорж, Генрих и Андре. Теперь и вы о нём знаете.
– Александр, ты в свой список забыл включить почти всю ремесленную слободу, которая тоже знает об устройстве, – напомнил Андре.
– Ах, да, я совсем забыл. Но эти ремесленники уже, наверное, забыли о трансрейторы. По крайней мере, охота на него прекратилась. Теперь этот трансрейтор Ваш, Пьер. Но у нас одно условие: держите устройство втайне от всех. А иначе на Вас и на трансрейтор могут организовать охоту, какую в своё время организовали на меня. Оформлять патент на устройство тоже не нужно, так как в таком случае художники могут потерять популярность. Тем более, это невыгодно Генриху.
– Хорошо, я не буду обнародовать информацию о существовании трансрейтора, – согласился Дормер.
– И ещё: если вы сфотографируете какие-нибудь испанские достопримечательности, перешлите эти фотографии на мой трансрейтор, – попросил Карповой.
– Хорошо, – ответил Пьер.
– А теперь время прощаться, – заключил Александр, и Дормер скрылся вдали на пустынной улице.

Глава LVII

Друзья зашли к Жоржу.
– Ну, вот и всё, – сказал Жорж. – Похоже, ад наконец-таки закончился.
Генрих покачал головой:
– Не знаю. Ничего определённого не могу сказать по этому поводу. Но я уверен, что это сможет сделать Александр.
– Возможно, – ответил Карповой, но, чтобы сменить тему, произнёс: – Кстати, Жорж. У меня есть для тебя трансрейтор. Когда произошёл взрыв на почте и я пришёл туда, я, увидев, что он не повреждён, забрал его. Поскольку ты подарил своё устройство Пьеру, я готов тебе подарить другой трансрейтор. Заедешь потом ко мне?
– Да, разумеется, – ответил Жорж. – А сейчас я предлагаю выпить.
Друзья сели за стол, а д’Юррель налил в бокалы вино, встал, чтобы произнести тост:
– Выпьем за благополучное освобождение нашего друга Александра из-под стражи, и за то, чтобы всю оставшуюся жизнь мы прожили благополучно и без особых проблем с властью и обществом!
Генрих, Жорж, Андре и Александр выпили залпом.
– Кстати, Жорж, – вспомнил Генрих. – Помнишь наш уговор? Как только Карпового оправдывают, мы отправляемся на учения военному делу. А то Франция ведёт войны, а мы тут сидим без дела и живём припеваючи.
– Что верно – то верно, – согласился Жорж. – Через пару дней отправляемся в ближайшее учебное заведение?
– Пожалуй, да, – ответил Генрих. – Александр, ты с нами?
Карповой нахмурил брови. Немного подумав, он ответил:
– Наверное, нет. Народу я нужен здесь, а не на поле брани.
– Кстати, мы же совсем забыли спросить! – Генрих хлопнул себя по лбу. – Жорж, помнишь о той несуразице с GPS, которую мы наблюдали во время поездки в Севилью?
– Конечно, помню.
– Александр, можешь нам объяснить одну простую вещь: как такая точная штука, как GPS, может давать сбои? Вот мы с братом ехали по совершенно пустынной открытой местности, а трансрейтор показывал, что мы находимся на улице города. Или, когда мы ехали по улице Севильи, на дисплее трансрейтора было видно, что дорога находится влево от нас параллельно направлению нашего движения, а наш экипаж едет по каким-то домам. В общем, бред какой-то… А ещё, когда мы включили опцию, чтобы видеть в округе других пользователей GPS, то увидели несколько фиктивных личностей, некоторое время преследовавших нас. Но в том месте никого, кроме меня и Жоржа, не было. Как ты это объяснишь?
– Даже не знаю, что и сказать, – задумчиво произнёс Карповой, который ещё не догадался, почему устройство работало со сбоями (он догадается об этом позже). – Возможно, я неправильно запрограммировал ваши трансрейторы. Просто у меня нет разумного объяснения этому парадоксу.
– Эх, жаль, что твой трансрейтор сейчас в особняке, а то мы могли бы проверить с твоего устройства, где мы сейчас находимся, – с сожалением сказал Жорж.
– Мне тоже было бы интересно это проверить, – ответил «пророк». – Ладно, мне пора возвращаться в особняк, приводить своё жилище в порядок.
«Пророк» ушёл. Придя домой, Александр первым делом проверил свой трансрейтор. У него было двадцать пять непринятых вызовов от Олега. Карповой решил перезвонить брату.
– Привет. Можешь говорить? – произнёс Александр.
– Сейчас могу. Я один.
– Извини, что не отвечал всё это время. Я был занят, – произнёс «пророк», решив не вдаваться в подробности, чтобы не огорчать брата.
– Понятно. У меня сенсационные новости. Недавно при раскопках неподалёку от испанского города Севильи нашли устройство, по внешнему виду напоминающее трансрейтор. Причём, оно работает: археологи, нашедшие его, смогли его включить и даже сделать несколько фотографий и одну видеозапись. Увы, устройство сломалось, поэтому его остальные функции, в том числе и трансрейт, не работали. Учёные предполагают, что эта штука была сконструирована на рубеже XVIII – XIX веков. Похоже, это новость века! То есть, слава братьев Люмьер перейдёт к неизвестному изобретателю. Если говорить точнее, неизвестному для всего мира, но я полагаю, что мы с тобой знаем, о ком идёт речь. Я прав?
– Да, – ответил Карповой. – Это мог быть трансрейтор только моей конструкции. Хотя... Кто его знает? Может быть, я научу Жоржа делать трансрейторы, и это его устройство. Слушай, у меня начинает болеть голова, когда я задумываюсь насчёт событий настоящего, которые зависят от событий прошлого, которые для меня пока что являются только будущим.
– Если честно, я стараюсь никогда не задумываться над такими вещами. Действительно, ты из прошлого влияешь на события настоящего.
– Но я всё равно не могу сильно изменить прошлое, – возразил Александр. – Я и не стараюсь. Я трезво смотрю на вещи и понимаю, что я не могу в корень изменить то, что произошло. Малозначительные факты могу, а важные события – нет. Поэтому я не пытался предотвратить взятие Бастилии, а снимал это на видео. Поэтому я ничего не предпринимал, когда казнили короля год назад... то есть, для тебя это произошло двести восемнадцать лет назад. Поэтому я сказал правду Робеспьеру...
– Да уж. Нелегко тебе, – посочувствовал Олег. – И я до сих пор не знаю, как ты вернёшься домой.
– Машину времени ты ещё не изобрёл? – усмехнувшись, спросил «пророк».
– Нет ещё. Знаешь, это такая штука, о которой люди мечтали многие десятилетия, но никто так и не смог изобрести. Я сам случайно изобрёл трансрейтор. Ведь ты помнишь, что я хотел изобрести совсем не это... если честно, я забыл даже, что именно. А когда я включил своё новое изобретение, то с удивлением заметил, что оно ищет точную информацию о любом событии в любой период времени. Кстати, я до сих пор точно не знаю, как работает трансрейтор.
– А как же ты тогда объяснил мне, как конструировать это устройство? Я над твоей инструкцией проработал целый месяц, прежде чем смог сделать трансрейторы своим друзьям.
– Да, совершенно верно, – ответил Олег. – Я отправил тебе информацию о конструкции трансрейтора, и ты смог сконструировать устройства. Если человеку, не знающему буквы, показать их, он ведь сможет их перерисовать, даже не зная, как они читаются. Также и здесь: ты смог «скопировать» конструкцию своего трансрейтора на другие трансрейторы, но ты толком не знал, какая часть микросхемы как работает и за что отвечает.
– Ты прав, – согласился Александр.
– Кстати, у меня есть одно предположение насчёт трансрейтора. Скорее всего, где-то находится искусственный интеллект (не исключено, что это НЛО), в котором содержится абсолютно вся информация обо всём и с которым связывается трансрейтор. Скорее всего, так оно и есть. Просто у меня нет других гипотез по этому поводу.
– Возможно, это так, – ответил «пророк».
– А теперь давай вернёмся к сенсационной новости о находке трансрейтора. Я тебе говорил, что всё ещё не запатентовал его?
– Нет, не говорил.
– Так что, если я буду пытаться запатентовать трансрейтор, всё это может превратиться в комедию: я буду утверждать, что это устройство изобрёл я, когда экспертиза докажет, что трансрейтор существовал за два века до меня. Причём я не смогу сказать, что найденное устройство сконструировал ты, попав в прошлое, так как либо мне никто не поверит, либо это будет новая мировая сенсация. Представь себе заголовок в газете: «Александр Карповой – первый человек, попавший в прошлое!»
– Это будет потрясающей новостью для тех, кто меня не знает, – ответил Александр. – А представь себе, как эту новость воспримут мои близкие друзья и тем более родственники!
– Да уж. Поэтому до твоего возвращения (а я надеюсь, что ты всё-таки вернёшься) родные будут считать, что ты в экспедиции. Эх, не знаю, сколько проживёт эта ложь...
– Давай не будем о грустном, – прервал брата «пророк». – И так настроение паршивое, когда я осознаю, что у меня почти нет шансов вернуться в двадцать первый век.
Тут Александр услышал крик с улицы.
– Слушай, нам пора прощаться. Ко мне пришли. Потом продолжим разговор, – произнёс Карповой и прервал вызов.

Глава LVIII

Это опять были многочисленные клиенты «пророка». Казалось, у него уже побывали жители не только Парижа, но и остальных городов Франции. Жителей, веривших в его «дар», совершенно не смутили те обстоятельства, что против Карпового несколько раз подавали иск, несмотря на то, что эти события были отражены на первых полосах газет, и французы продолжали приезжать в Париж за предсказаниями.
Александр понимал, что после его долгого времяпровождения под стражей и отсутствия возможности жителей узнать о будущем страны клиентов должно быть много. И Карповой не ошибся: в ближайшую неделю его посетило около ста человек. Александру уже надоело говорить каждому одно и то же и играть роль настоящего пророка (то есть, сидеть в мистическом плаще в тёмной комнате с лёгким освещением и имитировать вхождение в транс), но он получал за предсказания довольно хорошие деньги, и «пророку» совершенно не хотелось менять «профессию».
Прошло три дня. Четверо друзей собрались вместе в доме д’Юррелей. Дело в том, что Генрих и Жорж собирались на военные учения неподалёку от Парижа, а Андре и Александр провожали их.
– Ну что, до встречи, – в заключение произнёс Генрих, когда братья собрались уезжать.
– Прощайте, друзья, – ответил Андре. – Не знаю, сколько раз мы ещё увидимся в этой жизни. Вдруг вас отправят на войну, а я так и останусь в Париже работать в подпольной мастерской?
– Ну, отправят, и что из этого? – спросил Жорж. – Это же наш долг: защищать Родину, помогать Франции в завоеваниях и в обороне. Андре и Александр помогают жителям ремесленными изделиями и предсказаниями, а мы с Генрихом поможем государству.
С этими словами братья уехали. Это обстоятельство немного расстроило Карпового: он понимал, что встречаться с друзьями теперь он будет намного реже. С Мюрсо у него не было крепкой дружбы: у них было мало общих тем для разговоров, да ещё Андре часто любил выпить, в отличие от Александра.
Все эти два года, в которые Жорж и Генрих проходили военную подготовку, Александр и Андре прожили без особых приключений. Карповой продолжал «пророчествовать», а Мюрсо работал в своей подпольной мастерской, часто выпивал с друзьями из ремесленной слободы и посещал публичный дом.
Через несколько месяцев д’Юррели взяли отпуск и на месяц вернулись в Париж. Наступил июль, жара была невыносимая.
– Условия, конечно, были не самые лучшие, – пожаловался Жорж при встрече с Александром.
Встреча д’Юррелей с Карповым произошла на следующий день после приезда братьев. Друзья обменялись впечатлениями.
– Ну что, вы теперь хорошо владеете огнестрельным оружием? – спросил Карповой.
– Да, – ответил Генрих. – Хотя научиться нам стоило немало усилий. Представь себе: каждый день многочасовые тренировки, особенно в жару, не каждый может пережить. Да ещё сон в казармах. Условия жуткие, но это фактически подготовка к войне. Правда, мы раньше и так неплохо владели ружьём, так как часто ездили на охоту, но теперь мы довольно хорошо владеем также и мушкетом. Одно плохо: в свободное время (а у нас его почти не было) я старался писать картины, но у меня стало получаться хуже, чем раньше. Не знаю, что со мной произошло…
– Нашёл, из-за чего расстраиваться, – фыркнул Жорж. – За месяц отпуска ты снова приобретёшь сноровку, и твои картины будут удачно продаваться.
– Если бы это было так, – с надеждой ответил Генрих.
Но это оказалось не так. За весь июль тысяча семьсот девяносто четвёртого года не была продана ни одна картина Генриха. За время его проживания во Франции парижане узнали о нём и его творчестве достаточно хорошо, и произведения живописи руки д’Юрреля в Париже раньше неплохо продавались.
Но теперь Генрих не знал, что ему делать. Он не раз слышал, как прохожие в беседах между собой обсуждали его произведения с плохой стороны, и д’Юррель недоумевал, что же с ним произошло после учений. Возможно, из-за частого ношения оружия руки Генриха отвыкли от написания шедевров.
Тем не менее, после окончания отпуска Генрих с Жоржем снова отправились на военные учения. У Александра и Андре жизнь шла, как и раньше.
Прошло три месяца, и наступил ноябрь. Александр получил QMD-сообщение от Жоржа. Вот его содержание:
«Здравствуй, Александр. Вот мы не виделись уже целых три месяца, и тебе наверняка хотелось бы знать, как мы живём и живём ли вообще. Я тебе отвечу так: живём мы неплохо (есть и спать дают), оружием владеем, можно сказать, профессионально. Только одно плохо: у Генриха депрессия. Произведения искусства у него совсем не получаются. Мне кажется, мы сделали ошибку, решив поехать на учения вместе. Генрих, как и вы с Андре, нужен простому народу, а не на войне. А теперь, я считаю, из него не выйдет ни нормальный воин, ни художник. Но что об этом говорить: чего не вернёшь – того не вернёшь, чего не изменишь – того не изменишь, чего не исправишь – того не исправишь. И так будет всегда.
Ну, хватит о грустном. Александр, а как живёте вы с Андре? Как твоя пророческая деятельность? Сбываются ли твои предсказания? Продаются ли ремесленные изделия Мюрсо? Жду с нетерпением твой ответ. Жорж»
В то время в письмах было принято подписываться, поэтому Жорж по привычке в конце сообщения написал своё имя, хотя Карповой и так бы понял, что это Жорж, так как во время приёма QMD всё равно высвечивается идентификационный номер трансрейтора, с которого было послано сообщение.
Александр решил тут же написать ответ:
«Здравствуйте, Жорж и Генрих. У нас с Андре всё по-старому. Я понемногу теряю популярность, но это вполне естественно, поэтому я особо не огорчаюсь по этому поводу. Тем более, количество клиентов каждую неделю уменьшается не намного, а я повысил цену предсказаний. Изделия Андре неплохо продаются, и он зарабатывает неплохие деньги. Видимся мы с Мюрсо нечасто: раз в неделю. Но мне этого достаточно: пьём вино до состояния, когда, как говорится, мы лыка не вяжем. Расходимся, как правило, на следующий день, но дозы алкоголя мне хватает как минимум на неделю. Разумеется, инициатор наших пиров – Андре, а я с ним выпиваю просто за компанию. Так что мы пока что живём припеваючи.
Жорж, я прочёл твоё сообщение по поводу Генриха. Очень жаль, что получается всё так трагично. Неужели он навсегда утратил способность качественно писать картины? Если это так, я ему искренне сочувствую. Жорж, раз у твоего брата депрессия, попробуй самостоятельно вывести его из этого состояния. Попробуй найти для него какое-либо другое занятие, чтобы он хотя бы на время отвлекался и забывал о своей проблеме.
Жду с нетерпением вашего приезда. Александр»
Карповой тоже решил подписаться из вежливости.
«Пророка» очень расстроило состояние Генриха. Самое ужасное было то, что Александр сам слышал, как прохожие обсуждали новые произведения Генриха. Люди говорили, что его июльские картины не очень хорошие (хотя их за три месяца всё-таки раскупили), а его новых произведений искусства ещё нет в продаже. Карповой боялся, как бы Генрих не бросил живопись.
Размышляя, «пророк» услышал музыку Луи Армстронга. Это звонил брат.
– Ну что, как жизнь? – поздоровавшись, спросил Олег.
– Всё, как и было. Приходится продолжать строить из себя человека со сверхъестественными способностями, чтобы хорошо зарабатывать себе на жизнь.
– Но тебе-то легко, – ответил брат Александра. – Просто вспоминаешь историю прошлого и выдаёшь это за будущее.
– Тебе тоже не сложно, – произнёс «пророк». – Живёшь в мирное время. А я живу во время революции, когда меня могут гильотинировать в любой день.
– Это верно. Зато у меня сейчас возникли проблемы. Я наконец-таки решил запатентовать трансрейтор, а мне говорят, что эту вещь изобрёл не я, а какой-то испанец в конце восемнадцатого века. Недавно показывали по телевизору интервью с человеком, живущим неподалёку от места, где нашли наше устройство. Какая же у него фамилия была?.. Запоминающаяся такая… Всё, вспомнил! Дормер. Так вот, этот Дормер говорил, что слышал от родителей о каком-то мужчине из их рода и об устройстве, о котором толком никто не узнал. Тот человек унёс с собой эту тайну в могилу, а трансрейтор до археологов никто не нашёл. Вот так.
– О, Господи… – вздохнул Александр, удостоверившись в своих подозрениях о появлении трансрейтора в Испании.
– Что-то случилось? – спросил Олег.
– Да нет, ничего.
– Кстати, хоть и внешний вид устройства, найденного в Испании, и моего трансрейтора совпадает, но у меня есть определённое преимущество, благодаря которому, я думаю, мне удастся запатентовать своё изобретение. У найденного археологами устройства не работает функция «трансрейт», а у моего трансрейтора она нормально функционирует.
– Так это просто отлично! – воскликнул Александр.
– «Отлично!» – передразнил его брат. – А знаешь, как обо мне говорят в «Новостях» по телевизору? «Какой-то москвич утверждает, что устройство, найденное в Испании, – его изобретение! Экспертизой было установлено, что устройство было изобретено на рубеже XVIII – XIX веков. Иначе говоря, этот странный человек хочет сказать, что он жил в восемнадцатом веке!» В общем, бред какой-то получается. Только мы договорились, что никто не узнает о твоём попадании в прошлое, пока ты не вернёшься, поэтому я никому не открываю эту тайну, и люди не понимают меня, когда я называю трансрейтор своим изобретением. Я понимаю, что сделал ошибку. Даже две: я не запатентовал трансрейтор раньше, и подобное устройство нашли, и я делал попытку оформить патент на устройство сразу же после открытия археологов, после чего я даже не знаю, что думают обо мне люди! Единственное, на что я надеюсь в этой ситуации, – это, как я уже сказал, преимущество моего трансрейтора перед найденным – наличие трансрейта.
– Я надеюсь, что тебе всё-таки удастся доказать, что ты изобрёл трансрейтор, – с надеждой произнёс Александр.
– Я тоже на это надеюсь. Шансы у меня, конечно, есть. Но прежде чем я докажу, что я изобрёл это устройство, по всем телеканалам скажут, что я сумасшедший, – с сожалением ответил Олег.
– Скорее всего, так оно и будет, – сочувственно произнёс Александр. – Ты же знаешь этих журналистов: на всё пойдут, лишь бы получить деньги. У меня примерно такая же ситуация: тоже часто в газетах пишут обо мне бог знает что. Но тебе проще: наш отец может написать о тебе хорошую статью, а у меня во Франции нет знакомых журналистов. Кстати, я тебе говорил, что обо мне знают даже за пределами государства? Мне Жорж и Генрих рассказывали, что в Испании обо мне слышали.
– А что, мы весело живём! Обо мне все узнали в XXI веке, а о тебе – в XVIII-ом.
– Тут нечего возразить, – с усмешкой произнёс «пророк», и они попрощались.
В это время на трансрейтор Александра пришло QMD-сообщение от Пьера с фотографиями некоторых испанских достопримечательностей.
– И почему нас преследуют проблемы? – спросил сам себя Карповой, вспомнив то, что ему рассказал Олег.
Увы, на этот вопрос никто не мог дать ответ.

Глава LIX

Прошло полтора года. За это время д’Юррели проходили военные учения, а Карповой, Мюрсо и слуга Луи жили, как и раньше. Последнему, несмотря на его недуг, не было трудно, так как раз в неделю его проведывали друзья д’Юррелей. На улицу Луи выходил редко.
Слава Карпового немного увеличилась после двадцать седьмого октября тысяча семьсот девяносто пятого года, когда сбылось его предсказание о начале периода Директории (а оно не могло не сбыться), и «пророк», соответственно, снова повысил цену предсказаний. В мыслях народа он был, наверное, единственный пророк, никогда не допускающий никаких ошибок и неточностей в своих многочисленных предсказаниях.
И вот, через полтора года, в апреле тысяча семьсот девяносто шестого года братья вернулись в Париж.
– Рад вас приветствовать, – начал Карповой, когда они зашли в дом Жоржа.
– Как жизнь? – спросил Жорж. – Как Луи?
В этот момент в зал вошёл слуга:
– Здравствуйте, мсье Жорж, мсье Генрих и мсье Александр, – воскликнул Ортан.
– Он так рад вашему возвращению, – произнёс Александр. – А то одному жить тоже ведь скучно…
– Верно, – ответил Жорж. – Зато представь, мы теперь солдаты! Смотри, как я владею оружием!
Д’Юррель показал другу, как метко стреляет. Карповой похвалил Жоржа, и тот решил показать прочие приёмы, которым он научился во время военных учений.
Всё это время молчавший Генрих ушёл в свою комнату. Карповой и Жорж попросили Луи удалиться, и Александр спросил:
– Что, у твоего брата всё ещё депрессия?
– Не совсем. Просто он сегодня немного уставший после дороги, – ответил Жорж. – Но с картинами у него плохо. Похоже, прежнего таланта у Генриха уже нет.
– Очень жаль, – произнёс Карповой. – Ну, значит, будет военным. Тем более, сейчас государству нужны военные.
– Это верно, – согласился Жорж. – Я считаю, что нам пока не нужно сильно беспокоиться о брате. Он сам прекрасно понимает, что жизнь не заканчивается, что можно попробовать реализовать себя в какой-то другой отрасли, помимо живописи.
– Хотелось бы, чтобы это было так, – ответил Александр.
Но, несмотря на желания Карпового и д’Юрреля, один случай предрешил судьбу Генриха.
Через пару месяцев после приезда д’Юррелей в Париж ранним июньским утром Генрих проснулся и, ничего никому не сказав, куда-то пошёл. В его голове как будто все мысли перемешались, и он то и дело повторял себе под нос: «Раз я утратил талант художника, я лучше запатентую трансрейтор. Скажу, что это изобрёл мой знакомый, оформлю патент на Карпового. Так нам хоть какая-то выгода будет от этого изобретения!» Генрих дошёл, практически добежал до отделения регистрации патентов, остановился, отдышался и решился-таки зайти внутрь. Он помнил уговор с Карповым по поводу того, что об устройстве больше никто не узнает, но д’Юррель рассудил, что патент устройства не только не предвещает никакой опасности для Александра, но даже в результате обнародования существования этого изобретения популярность Карпового увеличится.
Итак, Генрих вошёл в приёмную. За столом сидел худощавый человек небольшого роста, среднего возраста, с довольно длинными усами и в очках. Он читал газету и не обратил никакого внимания на вошедшего д’Юрреля.
– Здравствуйте, – произнёс Генрих. – Я бы хотел приобрести патент на своё изобретение.
– Да, я вас внимательно слушаю, – ответил мужчина, не отрывая глаз от газеты.
– Это трансрейтор, – сказал д’Юррель, доставая из кармана устройство. – Я сейчас объясню, как он работает.
В этот момент раздался крик. Мужчина, сидящий за столом, воскликнул:
– Извините, пожалуйста, меня зовут, одну минуту. Можете пока посидеть здесь.
Разумеется, регистратор патентов не забыл спрятать все важные документы в ящик стола и запереть его на ключ, прежде чем оставить Генриха одного в своём кабинете.
Д’Юррель осмотрелся. На стенах кабинета висели портреты французских правителей, начиная от Карла Великого и заканчивая Людовиком XVI. Сам кабинет находился на втором этаже, стол регистратора патентов находился около окна в противоположной стороне от двери. На этом столе остались только перо, чернильница и карандаш, так как всё остальное ушедший спрятал в ящик.
Стул в кабинете был только один: тот, за которым сидел регистратор патентов. Генрих резко почувствовал усталость. Хоть он и считал, что патент трансрейтора только улучшит им жизнь, д’Юррель осознавал, что нарушает его уговор с Александром, и ему стало не по себе. Генрих решил сесть за стол на место регистратора, пока тот не вернулся.
Тут в кабинет зашёл какой-то человек. Его вид не предвещал ничего хорошего. Увидев сидящего Генриха, вошедший быстро подошёл к нему, направил на него пистолет и вскрикнул:
– Сейчас вы ответите за всё! Почему вы не выдали патент на устройство, изобретённое Виктором?
Генрих слегка оторопел и произнёс:
– Нет, вы всё не так поняли. Я не тот, за кого вы меня принимаете. Я просто…
– Отвечай конкретно на вопрос! – перебил д’Юрреля мститель, перейдя «на ты». – Почему ты не выдал патент на устройство моему брату?
– О, Господи! – воскликнул Генрих, чувствуя, что ему становится всё хуже. – Да я не…
– Отвечай! – в третий раз прошептал вошедший.
– Можешь опустить дуло? – спросил д’Юррель, но, увидев, что мститель не собирается это делать, встал со своего места и сделал шаг по направлению к угрожающему. Это была роковая неосторожность Генриха: ещё секунда, и раздался выстрел. Д’Юррель упал. Падая, он пытался ухватиться руками за стол, но это не помогло: руки слабели, и через несколько секунд взгляд Генриха остановился на мстителе, д’Юррель открыл рот, изо всех сил пытаясь вздохнуть, но, увы, это был его последний вздох. Генрих умер…

Глава LX

В этот момент в кабинет зашёл регистратор патентов. Убийца хотел скрыться, но бежать было некуда: спереди стояли сначала оторопевшие регистратор и его коллеги, прибежавшие на шум, сзади было окно. Мститель не знал, что ему делать.
Но замешательство работников организации было недолгим. Один из коллег регистратора подскочил к убийце и выбил у него из рук пистолет. Теперь мститель был обезоружен, а это, естественно, ухудшало его положение.
– Мы обязаны вызвать полицию, – произнёс регистратор, и один из его коллег отправился в отделение полиции, а затем в госпиталь.
Услышав это, убийца повернулся назад, увидел окно, распахнул его и выпрыгнул. Регистратор с коллегами подошёл к окну и увидел лежащего на земле и корчащегося от боли мстителя.
– Если он умрёт, то судить будет некого, – сказал один из коллег регистратора.
– Главное, чтобы, в конечном счете, мы не оказались на скамье подсудимых, как убийцы двух человек, – ответил регистратор патентов.
В это время приехали полицейские с работником организации и медики. Последние сначала оказали первую помощь выпрыгнувшему из окна мстителю, который сломал обе ноги, а потом забрали труп Генриха. Трансрейтор в кармане д’Юрреля был выключен, поэтому никто не услышал звонки Жоржа и Александра.
Друзья вскоре узнали о смерти Генриха. Жорж, конечно, ужасно расстроился и стал обвинять в произошедшем Менфера, который проклял их в суде. Александр ограничился только одним устным комментарием к этому убийству:
– Я же говорил: то, что предначертано, не изменишь. Мир узнает о существовании фотографии, видео и аудио только в девятнадцатом веке. Генрих хотел изменить то, что предначертано: он хотел запатентовать трансрейтор, он хотел, чтобы весь мир узнал об этих технологиях раньше, чем им суждено будет об этом узнать, но у твоего брата, Жорж, ничего не получилось. Его убили прямо в здании регистрации патентов, и, я так понял, он не успел запатентовать устройство.
А что же стало с трансрейтором, который так и остался в кармане убитого? Как и предполагал Карповой, о нём не узнали. Только врачи, уже в госпитале нашедшие устройство, приняли его за обычную безделушку и вернули Жоржу, как родственнику владельца.
Через неделю начался суд. Истцами, как ни странно, были не родственники Генриха, а коллега регистратора патентов, который подал иск. Жорж, Александр и Андре, разумеется, присутствовали на суде. Обвиняемый, несмотря на состояние здоровья, тоже присутствовал.
На суде выступило несколько свидетелей: коллеги регистратора патентов с самим регистратором и несколько прохожих, которые являлись очевидцами неудавшегося побега убийцы.
В конечном счёте дело выиграл истец. Убийца был приговорён к двадцати годам лишения свободы.

Глава LXI

Шли годы. Александр, Жорж и Андре жили своей жизнью. Жорж получал жалование, как военный. Александр хорошо зарабатывал на предсказаниях, так как после каждого сбывшегося пророчества слава Карпового увеличивалась. Уже жители самых дальних уголков Франции ехали в Париж, только чтобы встретиться с Великим пророком. Андре зарабатывал на жизнь, продавая ремесленные изделия. Но у него дело обстояло хуже, чем у его друзей: в Париже появились ремесленники, изготавливающие изделия лучшего качества, чем Мюрсо, и продажа его изделий потихоньку стала ухудшаться.
Наступил июль тысяча семьсот девяносто восьмого года. Александр и Жорж зашли в гости к Андре. Зная о визите друзей, Мюрсо успел накрыть на стол до их прихода. Войдя к Андре, друзья, к своему удивлению, увидели в углу прихожей несколько чемоданов, а, когда Андре пригласил Александра и Жоржа в столовую, перед глазами гостей предстали совершенно пустые шкафы. В комнатах осталась только мебель. Единственное, что ещё напоминало дом ремесленника в прошлом, – это накрытый стол. На нём, как всегда, находились суп на первое, дичь на второе и бутылка бургундского вина.
– Что всё это значит? – спросил Жорж, удивлённый неожиданной опустошённостью дома Андре.
– Да вот, – ответил Мюрсо. – Совсем у меня дела не идут с продажей изделий. В общем, боюсь, что это наш последний обед. Завтра утром я уезжаю в Лион. Я надеюсь, что там я заработаю больше денег, чем здесь в Париже, где огромная конкуренция. Я не буду патентовать трансрейтор ради денег, так как, Жорж, я не хочу повторять ошибку твоего покойного брата Генриха (царство ему небесное). Поэтому я вынужден уехать отсюда. Надеюсь, что в Лионе я смогу прилично зарабатывать, и мои ремесленные изделия будут пользоваться спросом.
Карповой и Д’Юррель слушали монолог Мюрсо с явным расстройством. Но, несмотря на это, они не решились огорчать своего друга и прошли вместе с ним за стол.
– Вот, – произнёс Андре. – Угощайтесь.
Пока друзья трапезничали, Жорж спросил Андре:
– Неужели всё так плохо, и ты не можешь остаться в Париже? Просто жалко будет, если мы лишимся возможности общаться с другом из-за твоего переезда.
– Во-первых, я, увы, не могу здесь остаться, – с сожалением в голосе ответил Мюрсо. – Я на грани разорения. Сегодня вечером я продаю свой дом (покупателя я уже успел найти), мы оформим сделку, и на следующий день я с вырученными деньгами отправлюсь в Лион. Там где-нибудь на окраине тоже куплю дом и буду продолжать своё дело. Надеюсь, там у меня будет больший успех, чем здесь, в Париже. А во-вторых, ты сказал, что мы не сможем общаться. Но у нас же есть трансрейторы. Будем периодически переговариваться.
– Но всё равно, живое общение лучше, – возразил Жорж.
– Верно, – согласился Андре.
– Тем более, ты же не сможешь выпить с нами бургундское по телефону, – пошутил Александр.
Друзья посмеялись. Александр, Жорж и Андре разговорились и не заметили, как наступил вечер. После окончания трапезы Мюрсо убрал и столовые приборы, которыми он пользовался с друзьями, и тем самым полностью освободил дом от вещей. В доме осталась только мебель, которую Андре решил продать вместе с домом. Вскоре приехал покупатель недвижимости, и они с Мюрсо отправились оформлять сделку.
Эту ночь Андре решил переночевать в карете, чтобы на следующее утро отправиться в Лион на заработки.
Рано утром друзья снова пришли к Андре, чтобы попрощаться.
– Смотри, не забывай там нас, в Лионе, – на прощание сказал Александр. – Звони почаще, рассказывай, как живёшь, может, как-нибудь и в гости к тебе заедем.
– И кто же нас теперь будет бургундским угощать? – в шутку с притворным сожалением произнёс Жорж.
– Ничего страшного, – ответил Андре. – Вы только в гости приезжайте, а там вам и бургундское будет, и нормандское… В общем, налью, что захотите.
– Вот это я понимаю, это по-нашему! – с восхищением ответил д’Юррель.
– Ну, ладно, ребята, хватит уже, – прервал беседу своих друзей Карповой. – Андре в дорогу собирается, а вы тут о спиртном разговоры ведёте.
– Да, ты прав, – согласился Мюрсо. – Нечего об этом говорить.
– В таком случае, может, проведём нашего друга до окраины Парижа? – предложил Жорж.
– А что, это идея! – поддержал его Александр. – Поехали.
Если идти пешком кратчайшим путём от окраины Парижа до ремесленной слободы, то на это потребуется десять минут, а на лошадях – минуты четыре, поэтому Александру и Жоржу довольно скоро пришлось распрощаться с другом.
– В общем, удачи тебе в бизнесе, и пусть помимо здоровья и успеха в личной жизни у тебя ещё будет успех в производстве, – произнёс Карповой.
Мюрсо в свою очередь поблагодарил друзей и отправился дальше по направлению к Лиону.

Глава LXII

Прошёл ещё год и три месяца, то есть наступил октябрь тысяча семьсот девяносто девятого года. У Жоржа с Александром было всё в порядке. К Карповому всё чаще приезжали клиенты из-за границы, которые интересовались о судьбе их стран, поэтому «пророк» установил новое правило, чтобы иностранные граждане ходили к нему, прежде записываясь и указывая страну, так как Александру нужно было освежить в памяти события, происходившие в других странах. Конечно же, Великий пророк мог жульничать и «предсказывать» иностранцам несуществующие события, но ему не хотелось портить себе репутацию.
Жорж всё так же получал заработок военного. Иногда они с Александром созванивались с Пьером и Андре и долго и оживлённо общались с ними. Мюрсо говорил, что в Лионе у него крупный успех и его там знает весь город не хуже Александра. Дормер сказал, что он теперь живёт в центре Севильи, а не на окраине, как раньше. Он устроился преподавать в университете и этим смог заработать неплохие деньги.
Однажды, в начале октября Александр и Жорж отправились на охоту в лес неподалёку от Парижа. Они делали это уже неоднократно и считали, что знают эту местность почти наизусть. Но они глубоко заблуждались.
Рано утром, шестого октября друзья, выехав в лес, начали искать подходящую дичь. Жорж довольно метко подстрелил пролетавшую над ними птицу. Александр, в отличие от своего друга, стрелял не так метко и неоднократно промахивался, но ему тоже удавалось подстрелить какую-нибудь птицу или мелкого зверька.
– Поехали дальше от города, – предложил Жорж. – Там можно встретить зверей и покрупнее. А то как у нас получается: какую-то мелкую добычу подстреливаем, а с реально крупными животными и в жизни не встречались.
– Едем, – согласился Александр.
Карповой и д’Юррель отправились дальше. Жорж то и дело с гордостью поглядывал в карету на лежащую там дичь, а Александр охотился без особого энтузиазма, просто ради того, чтобы составить другу компанию.
– Слушай, что-то сегодня у нас очень удачная охота, – произнёс «пророк». – Никогда у нас такого не было. Может, хватит, сейчас вернёмся в город, а завтра, если хочешь, снова приедем.
– Да нет, – ответил Жорж. – Давай ещё немного развлечёмся, а потом, может, вернёмся.
– Ну, ладно, – уступил Карповой.
Они продолжили путь. Неожиданно лошадь Александра заржала и отчаянно попыталась сбросить его с себя, встав на дыбы. «Пророк» попробовал успокоить лошадь. Животное встало снова на четыре ноги и остановилось.
– Что случилось? – спросил Жорж, лошади которого тоже пришлось остановиться.
– Не знаю. Сейчас попробую взбодрить животное, – ответил Александр и хлыстнул лошадь.
Животное рванулось с места и поскакало вперёд с довольно большой скоростью. Д’Юррель тоже поспешил хлыстнуть свою лошадь, так как обе лошади были впряжены в одну карету, чтобы его лошадь не мешала движению лошади Карпового.
– Что-то наши лошади слишком быстро скачут, – произнёс Карповой.
– Да уж. Не нравится мне это. Эти места нам не знакомы, и я не знаю, что нас ждёт впереди, – ответил Жорж. – Лучше остановить лошадей и продолжить медленную езду.
Друзья уже собирались крикнуть «Тпру!», как вдруг им показалось, что небо находится под ними, а земля над ними, через две секунды Александру и Жоржу стало казаться, что всё опять на своих местах. Так продолжалось несколько секунд. Наконец они остановились. Карета была перевёрнута, лошади, почти бездыханные, лежали рядом, друзья были без сознания.

Глава LXIII

Очнулись в госпитале. Карповой и д’Юррель не сразу сообразили, как они туда попали, и попытались вспомнить, что произошло накануне.
– Ты помнишь, как мы сюда попали? – спросил Жорж.
– Нет. Но, кажется, я припоминаю, что было до этого. У меня есть подозрение, что мы куда-то падали, но я не помню, куда, – ответил Александр.
– Я вспомнил, что наши лошади куда-то быстро скакали, потом у меня перед глазами появилась какая-то тьма, и я так и не понял до конца, что же с нами случилось.
В этот момент в палату вошёл врач.
– Доктор, вы не знаете, как мы здесь оказались? – спросил Жорж.
– Вас привезли сюда какие-то охотники, – ответил доктор Шефуа. – Они увидели вас в овраге с вашим имуществом в нескольких километрах от Парижа. Эти люди узнали Великого пророка и решили помочь вам и довезти вас до больницы.
– А где наши лошади и карета? – спросил Карповой.
– Лошадей эти люди нашли уже мёртвыми, – с сочувствием ответил доктор. – Но ваша карета в данный момент находится под охраной во дворе госпиталя, так что можете не беспокоиться.
– А какой у нас диагноз? – спросил д’Юррель.
– У вас, Жорж, перелом обоих ног, а у вас, Александр, перелом левой руки и левой ноги. То есть, вам придётся пролежать в госпитале, пока кости не срастутся, – сказал врач и вышел.
– Жаль, что лошади погибли, – с грустью прошептал Жорж.
– Не расстраивайся ты так! – ответил «пророк». – Они всё равно были уже старые и в любом случае скоро бы умерли. Кстати, я так подозреваю, что моей лошади что-то острое попало под подкову, а то она вела себя слишком неадекватно.
– Скорее всего, так оно и было, – согласился д’Юррель. – Наши лошади понеслись вперёд и попали в овраг вместе с каретой!
– Можно сказать, мы восстановили полную картину произошедшего. Но я хотел поговорить о другом. Вот плохо, что нам придётся провести здесь много времени, возможно, даже больше месяца. Знаешь, в девятнадцатом веке люди станут использовать гипс в медицине. Первым будет русский хирург Николай Иванович Пирогов. Представь, твоя рука в гипсе, и ты сидишь себе дома, гуляешь и не чувствуешь болевых ощущений. Но пока что медицина ещё не дошла до этого, поэтому нам придётся томиться здесь, в госпитале. Хоть бы ещё ноги не ампутировали…
– Слушай, у меня идея! – воскликнул Жорж. – Давай предложим доктору, чтобы он наложил на наши сломанные руки и ноги гипс.
– Думаешь, он согласится? – спросил Александр. – Мне кажется, лучше не надо.
– Но всё-таки попробовать можно, – возразил д’Юррель.
Несколько минут друзья лежали молча. Неожиданно Карповой спросил:
– Проверь, трансрейтор лежит у тебя в кармане?
Жорж залез в карман, но, к своему удивлению, не нашёл там устройства.
– Я точно помню, что я его брал с собой, – прошептал д’Юррель. – Наверное, остался в овраге. Но теперь его уже не сыщешь.
– Я тоже брал свой трансрейтор с собой, – ответил Карповой.
Он пошарил в своём кармане и, нащупав устройство, облегчённо вздохнул. Но это спокойствие продолжалось недолго. Вытащив устройство из кармана, «пророк» похолодел: у трансрейтора экран был разбит, а само устройство было выключено. Александр попытался включить трансрейтор, но у него не получилось. Карповой, пользуясь тем, что его кушетка находилась у окна, временно положил трансрейтор на подоконник, чтобы батарейка зарядилась от солнца. Но и это не помогло – устройство по-прежнему не включалось. «Пророк» понял: трансрейтор сломался.
– Ну что, не включается? – спросил Жорж.
– Нет, – упавшим голосом ответил Александр. – Мы без трансрейторов.
– А ты новые можешь сделать? Ты же тогда сделал целых четыре!
– Это было семь лет назад. Я сейчас не помню, как их изготовлять.
Весь вечер Карповой провёл в раздумьях. Он осознавал, что потерял всякую связь с Олегом. Конечно, можно было поехать в Севилью к Пьеру или в Лион к Андре, чтобы связаться с братом через их трансрейторы. Но и это бы не помогло: Александр не помнил идентификационный номер трансрейтора Олега. Искать трансрейторы, находящиеся в двадцать первом веке, тоже бы не помогло, так как Олегу всё-таки удалось запатентовать устройство, и среди нескольких тысяч пользователей трансрейторов двадцать первого века найти брата Александру было бы практически нереально.
«Пророк» был в отчаянии. Он не знал, что делать, так как просто не видел выхода из этого положения. Александр потерял связь с настоящим, и это было самое ужасное. Карповой даже боялся представить, что может случиться с его родными. Он понимал, что их может успокоить Олег, но в таком случае даже страшно подумать, что будет чувствовать брат, если в ближайшие несколько месяцев не сможет дозвониться до Александра. Конечно же, «пророк» помнил, как он несколько месяцев отсутствовал, и Олег не мог до него дозвониться, то есть для брата это уже было бы не в первый раз, но если брат не сможет общаться с Александром несколько лет! Что же будет тогда? В таком случае он, наверное, поймёт, что дальше врать про экспедицию нет смысла, и расскажет всю правду, либо скажет родителям, что Александра уже нет в живых.
Карповому даже не хотелось об этом думать, но мысли приходили сами собой.
«А, может быть, брат всё-таки изобрёл машину времени и вызволит меня отсюда?» – задал себе вопрос Александр и, конечно же, не смог дать на него ответ.
В восемь вечера в палату зашёл мсье Шефуа.
– Доктор, не могли бы вы наложить гипс на наши сломанные части тела? – спросил Жорж. – Так кости быстрее срастутся.
– Нет, – отрезал доктор. – Нам запрещено использовать методы лечения, которые неизвестны медицине.
– Я вас уверяю, – настаивал Жорж. – Это нам поможет. Великий пророк предсказал, что в девятнадцатом веке люди начнут использовать гипс при лечении переломов. Не правда ли, Александр?
– Да, – буркнул Карповой.
Он был погружён в раздумья и автоматически ответил «да», толком и не поняв, о чём разговаривали Жорж и доктор.
– Ну, ладно, – сдался врач. – Я найду гипс и наложу его на ваши сломанные ноги и руки, только никому об этом ни слова. Иначе меня могут уволить!
– Ладно, мы молчим, – ответил д’Юррель, и мсье Шефуа вышел из палаты.
Поздно вечером доктор вернулся в палату Александра и Жоржа и наложил им гипс, при этом добавив:
– Посмотрим, как скоро ваши кости срастутся и на сколько действенен ваш метод.
У д’Юрреля сразу же перестали болеть ноги, а у Карпового – нога и рука. Тем не менее, явное облегчение почувствовал только Жорж, а Александр всё это время думал о трансрейторе.
«Не нужно из-за этого убиваться, ведь жизнь всё равно продолжается!» – пытался убедить себя Карповой, но настроение не улучшалось.
На следующий день Александр уже меньше думал о своей проблеме и больше общался с Жоржем. Они довольно оживлённо разговаривали о жизни, но несколько раз Жорж высказывал сожаление по поводу того, что у них теперь нет возможности созваниваться с Пьером и Андре, и на этом разговор прекращался, так как напоминание о трансрейторе отбивало у «пророка» охоту разговаривать.
В первую неделю пребывания в госпитале с каждым днём Карповой и д’Юррель разговаривали всё больше и больше, но потом тем для разговоров не стало, и друзья общались друг с другом всё меньше. Александр уже не думал о трансрейторе, его беспокоило, что иностранцы, которым он назначил сеансы на дни после шестого октября, разочаруются в «пророке» и что о нём поползут нехорошие слухи. К тому же, теперь придётся врать иностранцам про их страны, если Карповой не будет точно помнить хронологию событий, и после нескольких ошибок в «предсказаниях» его репутация может испортиться.
Скука была невыносимая. Прошло ещё несколько недель, и, наконец-то, наступил тот день, которого ждали и Александр, и Жорж, – день их выписки из госпиталя.
Утром пришёл доктор Шефуа, снял гипс и проверил кости. Они срослись правильно.
– Да, ваш метод действительно действует, – похвалил врач Александра.
– Это не мой метод, а метод Пирогова, – поправил Карповой.
– Да какая разница? – с небольшим раздражением спросил Жорж. – Главное, что мы наконец-таки здоровы.
– Да, вот это самое главное, – согласился доктор.
Друзья пролежали в госпитале месяц. Их выписали девятого ноября тысяча семьсот девяносто девятого года.
– Сегодня произойдёт переворот 18 брюмера , – сказал Александр Жоржу, когда они вышли из госпиталя и направились в особняк Карпового, чтобы взять лошадь и впрячь в неё карету, оставшуюся во дворе госпиталя. – В истории он останется именно с таким названием, и он считается окончанием Великой французской революции.
– То есть, в ближайшие дни я допишу свою книгу о революции, – ответил Жорж.
– Так я не понял, ты её собираешься издавать? – спросил Александр.
– Посмотрим. Скорее всего, да. Я там описал абсолютно все важные события во Франции и события из моей жизни в этот период.
– Молодец, – похвалил Карповой. – Я очень надеюсь, что твоя книга будет иметь успех.
– Кстати, можешь мне всё-таки рассказать секрет, как ты угадываешь события из будущего? – неожиданно спросил Жорж.
Ранее д’Юррель считал это особым даром, но теперь почему-то решил уточнить. Александр задумался. Лицо его нахмурилось, было видно, что он хочет что-то сделать, на что-то решиться.
– Слушай, я тут подумал… Мы друзья, нам пришлось вместе очень многое пережить. Я считаю, что у друзей не должно быть секретов друг от друга. Я расскажу тебе, в чём дело.
Александр остановился, снова замолчал, задумался в последний раз и продолжил:
– Я не предсказываю события. Я предсказываю то, что уже произошло. Проще говоря, я сам из будущего.
Эти слова дались Карповому нелегко. Он даже не предполагал, какая реакция будет у Жоржа. «Пророку» не хотелось терять своего друга, но он решил всё-таки сказать всё, как есть.
– Что ты сказал? – оторопел д’Юррель.
Александр повторил. Жорж косо посмотрел на него, проверяя, в своём ли уме его друг.
– То есть, ты хочешь сказать, что я нахожусь в прошлом? – спросил д’Юррель, так до конца и не поняв сказанное его другом.
– Не совсем так, – пытался объяснить Карповой. – Для тебя восемнадцатый век – настоящее, а двадцать первый век – будущее, а для меня двадцать первый век – настоящее, а восемнадцатый – прошлое. Помнишь, когда вы ехали с Генрихом в Севилью вы, используя GPS, видели несуществующие города? Так вот, поскольку GPS-навигация появилась в конце двадцатого века, вы каким-то образом смогли связаться с GPS двадцать первого века, а не восемнадцатого, и на карте вы видели города так, как они есть в две тысячи одиннадцатом году. То есть, фактически вы ехали по французским областям 1794 года, а на карте они находились в том же месте, но уже в 2011 году.
А те движущиеся посторонние объекты на карте, которые так удивили тебя и Генриха, являлись всего лишь GPS-приёмниками, находящимися в этом же месте в это же время, но уже в XXI веке. Люди из 2011 года тоже заметили у себя на GPS в машинах два странных объекта и некоторое время преследовали вас.
– Понятно, – всё так же ошеломлённо ответил Жорж. – А почему ты нам сразу не сказал об этом?
– Боялся неадекватной реакции, – ответил Александр. – Но теперь вижу, что всё в порядке. Давай продолжать путь.
Д’Юррель снова посмотрел на Карпового, как на умалишённого.
– Идём! – повторил Александр и взял друга за руку, чтобы вывести его из транса.
– Оставь меня, пожалуйста, – отсутствующе ответил Жорж, продолжая смотреть куда-то вдаль остановившимся взглядом.
Александр снова попытался вернуть друга к нормальной жизни, но д’Юррель не выдержал и рявкнул, чтобы его оставили в покое, и продолжал стоять на месте. Карповой понял, что сейчас нет смысла продолжать разговор с Жоржем, и пошёл к себе в особняк.
«Пророк» вошёл во двор, подошёл к входной двери и услышал крики сзади. Это кричал бегущий Жорж:
– Александр! Извини, что я так нагрубил тебе! Меня не интересует то, что ты сказал! Я всё равно остаюсь твоим другом и не считаю тебя сумасшедшим, так как понимаю, что такую несуразицу говорят почти все люди, у которых есть определённый божий дар. Не обижайся!
«Ладно уж, подожду его дома», – подумал Карповой и открыл дверь.
Он на секунду остановился. Жоржу показалось, что перед его другом дилемма: подождать его или нет. Пару секунд Александр постоял перед открытой дверью и решил всё же зайти внутрь. В этот момент к входной двери подбежал запыхавшийся Жорж.
– Александр! – произнёс он и обомлел.
То, что он увидел, не подлежит никакому научному объяснению: Карповой растворился прямо у него на глазах.

Глава LXIV

Что же всё-таки произошло? По причине какой аномалии Александр растворился и бесследно исчез прямо на глазах у Жоржа? Это явление никто не мог объяснить.
А произошло вот что. Когда Карповой дошёл до входной двери своего особняка, он решил сначала проверить, в каком состоянии сам особняк, а потом взять лошадь и вместе с Жоржем отправиться в госпиталь за каретой. Но, открыв дверь, к своему удивлению, «пророк» увидел перед собой не прихожую особняка, а его комнату в московской квартире в двадцать первом веке. За компьютером сидел его брат Олег и с кем-то общался через Интернет. Он не заметил Александра. В это время «пророк» слышал зов Жоржа и его бег. Как показалось д’Юррелю, его друг остановился, чтобы подождать его, но Жорж заблуждался. На самом деле Карповой остановился, так как был в явном замешательстве. Он боялся позвать Олега, потому что думал, что всё, что он видит, всего лишь мираж, глупые воображения. Также Александр боялся оглянуться, потому что ему не хотелось, чтобы этот мираж пропал, и перед глазами была бы реальность: Франция, конец восемнадцатого века и отсутствие всякой надежды вернуться в настоящее.
Но замешательство продолжалось всего несколько секунд. «Пророк» решил, что, даже если он удостоверится в подлинности увиденного, он всё равно ничего не теряет, и, закрыв дверь, зашёл внутрь. Именно в момент закрытия двери Александр растворился, и это увидел обезумевший от удивления д’Юррель.
Перед Карповым была всё та же картина: Олег в наушниках с кем-то общается через Интернет.
– Олег! – окликнул брата Александр.
Ему казалось, что его пульс в тот момент в несколько раз превышал норму.
Брат оглянулся, и на его глазах отразилось неописуемое удивление.
– Олег, это ты? – спросил «пророк». – Олег, это и вправду ты?! – повторил свой вопрос Карповой, немного повысив голос.
Ему никак не хотелось верить, что это видение может закончиться в любой миг.
– Александр, – прошептал Олег и стал медленно подходить к брату, прежде прервав разговор с другом через Интернет.
Он чувствовал сейчас то же самое, что и Александр: страх того, что то, что они видят, – обыкновенный мираж. Братья стали ощупывать друг друга со всех сторон и, когда удостоверились, что они оба настоящие, Олег крикнул:
– Брат, ты вернулся!
Великий пророк не мог поверить в происходящее. Всё это время он боялся протереть глаза и даже моргнуть.
– Да, я вернулся, – ответил Карповой, пытаясь убедить себя в этом. – Ну, наконец-то, я дома!
Братья обнялись. Они так долго ждали этого момента! Когда Александру уже казалось, что его положение совсем безнадёжное, он смог вернуться в настоящее, туда, где он родился и прожил детство, туда, где у него не было много денег и славы, но где было лучше. Если бы у Карпового был выбор, где жить: в двадцать первом веке в Москве, как неизвестный человек среднего достатка, или в восемнадцатом веке в Париже, как богач и известный пророк, Александр, конечно же, выбрал бы Родину.
– Но как я вернулся? – осведомился «пророк», когда они перестали обниматься и спокойно сели на диван. – Ты изобрёл машину времени?
– Нет, я так и не смог сделать это, – ответил Олег. – Но в таком случае у меня к тебе такой же вопрос.
– Я не знаю, – произнёс Александр. – Но я заметил одно интересное совпадение: я попал в прошлое за несколько дней до начала Великой французской революции, а вернулся обратно после того, как она закончилась. Это может что-то означать.
– Да, верно, – согласился Олег. – Значит, так было предначертано: ты должен был пережить только революционный период во Франции, поэтому сейчас ты здесь, в настоящем.
Когда Александр переоделся в современную одежду, братья вышли на улицу. Перед ними была Москва две тысячи шестнадцатого года. Разумеется, «пророк» не мог не обратить внимания, что прохожие пользовались не сотовыми телефонами, а изобретением Олега – трансрейторами.
– О, Господи, – прошептал Александр, увидев большое скопление машин, так как за десять лет успел привыкнуть к экипажам, каретам и повозкам с впряжёнными в них лошадьми.
– Да, это тебе не Париж, – смеясь, ответил Олег.
Спустились в метро. Александр не очень хотел этого, так как считал, что привыкать к крупному мегаполису нужно постепенно, но брат решил за один день показать Карповому Москву, чтобы вскоре он и сам смог хорошо ориентироваться в городе.
Братья вернулись домой вечером. Только тогда Александр заметил, как брат изменился за эти десять лет. Теперь у Олега стёкла в очках были толстые, а не тонкие, как в две тысячи шестом году, и было видно, что это не двадцатитрёхлетний юноша, а тридцатитрёхлетний мужчина. У него уже были жена и двое детей, они недавно купили квартиру в центре Москвы на вырученные деньги с продажи трансрейторов, но в день возвращения Александра он был в гостях у родителей, поэтому братья встретились в доме их детства.
Братья встретились с родителями. Те, разумеется, поздравили Александра с возвращением из экспедиции и спросили по поводу неё. Карповому пришлось на ходу придумывать, как всё происходило в экспедиции, какую археологическую ценность представляют их находки.
– Я обязательно напишу статью об этой экспедиции, – в заключение произнёс отец Карповых, Виктор Кириллович.
Когда он вышел из комнаты, Олег спросил брата:
– Зачем придумывать какую-то экспедицию? Ты вернулся, жив-здоров, я считаю, можно сказать людям правду.
– А как нам поверят? – произнёс Александр. – Ведь если я об этом объявлю народу, меня могут просто счесть за сумасшедшего.
– Иначе нельзя. Если мы попытаемся отговорить отца от написания этой статьи, он попросит нас аргументировать нашу просьбу, и мы в дураках. А если отец всё-таки напишет статью о несуществующей экспедиции, кто знает, чем ему это грозит, – ответил Олег.
– Ну, хорошо. Предположим, весь мир узнает о том, что я побывал в прошлом. А как я смогу доказать это?
Олег ненадолго задумался, но через полминуты ответил:
– Легко. У тебя ведь есть фотографии того времени? Например, ты фотографировался на фоне Бастилии, до четырнадцатого июля, ты фотографировался у Лувра того времени, у Версаля. Ты сможешь предоставить все эти фотографии, комиссия проверит их на монтаж, и это будет неоспоримым доказательством того, что ты первый человек на планете, побывавший в прошлом.
– Брат, ты гений! – воскликнул Александр.
– Я всегда знал это, – с улыбкой ответил Олег и ушёл к себе домой.
Александр, окончательно удостоверившись, что он вернулся в настоящее, прошёл в свою комнату и заснул.
Ему приснился удивительный сон. Карповой был свидетелем происходящего в Париже конца восемнадцатого века, то есть после своего таинственного исчезновения. Первые полосы газет писали об этом удивительном случае, французы и иностранцы, не побывавшие на его сеансе, сокрушались, а Жорж выступал перед публикой как свидетель исчезновения Великого пророка.
Услышав эту невероятную историю, народ был в ужасе, люди кричали о приближающемся конце света. Тем более, через год по григорианскому календарю заканчивался восемнадцатый век, а это обстоятельство ещё больше нагнетало страх апокалипсиса на парижан.
Неожиданно на трибуну вышел сам Наполеон Бонапарт, оттолкнул д’Юрреля в сторону и стал убеждать народ в том, что конца света не будет и он, Бонапарт, будет править Францией.
Тут Карповой проснулся, понял, что это был всего лишь сон, успокоился и продолжил спать.
На следующий день Александр снова встретился с Олегом.
– Да, кстати, – неожиданно вспомнил Александр. – Я не решился вчера у тебя спросить об этом. Как Настя? Ты знаешь что-нибудь о ней.
Настя – красивая, умная девушка-блондинка, в общем, невеста Александра. Они как раз должны были пожениться, но Карповой попал в историю (в обоих смыслах этого слова), и, разумеется, они так и не зарегистрировались в ЗАГСе. Она, как и все, кроме Олега, не знала о том, где на самом деле находился Александр эти десять лет, и Карповой даже не был осведомлён, ждёт ли она его, или, может быть, уже нашла себе другого.
Александр боялся разочароваться, но всё-таки решил осведомиться о своей невесте.
– С ней всё в порядке, – ответил Олег. – Она не замужем и всё это время ждала тебя.
На лице «пророка» отразилось счастье. Это уже второе счастливое событие в его жизни за прошедшие два дня.
– Я пойду к ней! – воскликнул Карповой. – Она живёт по тому же адресу?
– Да.
Александр поспешил к своей девушке, а Олегу оставалось только порадоваться за брата. На мгновение ему показалось, что ему тоже хочется попасть в прошлое, прожить там несколько лет, попасть в истории, порой даже не очень приятные, а потом вернуться в настоящее и понять, что его там ещё ждут, что он не забыт… Но это было всего лишь мгновение.

Глава LXV

В это время Александр пришёл домой к своей невесте. Она встретила его не без позитивных эмоций.
– О, привет, Саша! – воскликнула Настя. – Я так рада, что ты вернулся! А почему ты не позвонил, не предупредил меня о своём возвращении?
– Хотел устроить сюрприз, – с улыбкой ответил Карповой. – Ты даже не представляешь, как я рад, что ты дождалась меня. Всё-таки как-никак десять лет прошло. Ну, рассказывай, как тебе жилось здесь?
– Я так скучала без тебя, – искренне ответила девушка Александра. – Не беспокойся, парней у меня не было.
– Это естественно, мы же помолвлены, – ответил Карповой. – Я, кстати, тоже тебе не изменял.
– Там изменять было не с кем. Разве что с местными жительницами-индианками. Ты ведь был на раскопках в Южной Америке, не так ли? – решила осведомиться Анастасия.
– Ну, не совсем так, – немного замялся «пророк».
– А где же тогда?
– Ты всё узнаешь в ближайшие дни, я тебе обещаю это, – ответил Александр.
– Но ведь у любимых не должно быть секретов друг от друга, – улыбаясь, произнесла девушка Карпового.
– Я тебя уверяю, у меня нет от тебя никаких секретов, – убеждал её «пророк».
Он поспешил сменить тему. Они стали разговаривать о том, что происходило в Москве в годы его отсутствия, о жизни Анастасии, и Александр изо всех сил старался, чтобы разговор не переходил на его жизнь в эти годы. Он тоже немного боялся, что невеста его сочтёт за сумасшедшего и бросит. А если Карповой расскажет всему миру о своём приключении и комиссия публично подтвердит подлинность его фотографий восемнадцатого века, то Александр будет выглядеть не как сумасшедший, а как герой.
Потом Александр и Анастасия заговорили о свадьбе. Они решили назначить день бракосочетания на двадцатое декабря, чтобы под новый год отправиться в медовый месяц. До этого дня оставалось чуть больше месяца, но если учесть, что они смогли ждать десять лет, этот месяц им мог показаться всего лишь коротким днём.
На следующий день им с Олегом предстоял разговор с отцом.
Было воскресенье, поэтому утром Виктор Кириллович был дома. Когда отец позавтракал, Александр и Олег повели его в комнату.
– Нужно поговорить, – объяснил Александр.
– А на кухне нельзя поговорить? – недовольно спросил Виктор Кириллович.
– Не желательно, чтобы нас кто-либо слышал, – ответил Олег, и они вошли в комнату Александра.
– В общем, так, – начал «пророк», когда они уселись поудобнее на диван. – Мы сказали неправду. Никакой экспедиции на самом деле не было.
– А что же тогда было? – спросил отец. – Где ты пропадал эти десять лет? Мы с матерью думаем, что он в экспедиции, не беспокоимся особо, знаем, что с нашим сыном всё в порядке, а тут вот тебе и на: выясняется, что экспедиции-то и не было. А я хотел написать статью об этой экспедиции, только Олег меня отговорил. Надо мне было уже тогда понять, что здесь что-то неладное.
– Да подожди ты, не кипятись, – пытался успокоить Виктора Кирилловича Олег. – Александр тебе сейчас расскажет, что же было на самом деле.
– Да. Помнишь тот день, когда я взял три книги о Франции из библиотеки? – спросил отца «пророк». – Так вот, я не знаю, по какой причине, но я умудрился попасть в прошлое. Я оказался в тысяча семьсот восемьдесят девятом году и пережил французскую революцию.
Отец слушал Александра с непритворным удивлением.
– Сынок, а ты это… в своём уме? – хриплым голосом спросил Виктор Кириллович.
– Да. У нас есть неопровержимые доказательства. Олег, покажи видео и фото со своего трансрейтора.
Брат достал трансрейтор и показал отцу видеозапись взятия Бастилии, фотографии французских достопримечательностей и личные фотографии Александра с друзьями. Виктор Кириллович всё никак не мог поверить своим глазам и ушам. Он с недоверием посмотрел на сыновей, на что Олег ответил:
– Эти мультимедийные объекты может проверить на монтаж специальная комиссия, если у тебя ещё остались сомнения.
– Ничего, вот засмеют вас, тогда и увидите, как обычный монтаж выдавать за чистую монету, – пригрозил отец. – Ничего мы сдавать на экспертизу не будем, я не хочу, чтобы о нашей семье снова говорили во всём мире, как о сумасшедших. Помнишь, Олег, как ты ни с того ни с сего объявил, что ты изобретатель трансрейтора, когда подобное устройство нашли в Испании?
– Помню, конечно, – ответил Олег. – Но ты поздно спохватился: я уже отдал фотографии и видеозаписи на экспертизу.
Тут удивился даже Александр.
– Я это сделал вчера днём, когда ты проводил время с Настей, – пояснил Олег. – Послезавтра будут готовы результаты, и будет новая мировая сенсация.
– Посмотрим, посмотрим, – недовольно ответил Виктор Кириллович.
Его явно абсолютно не радовало происходящее. Отец вышел, а братья остались в комнате Александра.
– Я полагаю, что попал в прошлое из-за этой чёрной рукописной книги, – Александр поделился своим мнением с братом. – Так как я точно помню, что прочитал в ней несколько слов, а потом я очнулся в прошлом.
– Я, кстати, недавно нашёл её, – ответил Олег. – Завалялась в одном из наших книжных шкафов.
– Можешь её достать? – оживлённо спросил Александр.
Его брат достал книгу с полки и протянул её «пророку». Карповой взял её, взглянул на чёрную обложку и вдруг испугался.
«А вдруг опять…?» – промелькнуло у него в голове.
У Александра не было никакого желания опять попасть в прошлое, он отпустил книгу, и она упала на стол.
– Давай сожжём её, – предложил Олег. – Не нужно, чтобы ещё кто-то попал в прошлое. Мало ли что может случиться: не все же такие везучие, как ты.
– Да ты прав, – ответил «пророк». – Я поддерживаю твою идею.
Братья вышли из дому, нашли неподалёку безлюдное место и сожгли эту книгу. Хоть это и была книга Жоржа, близкого друга Александра, последний не жалел о содеянном: раз эта книга принесла несчастье Карповому, она могла навредить и другим людям.
Александр и Олег вернулись домой с чистой совестью, осознавая, что, может быть, только что кого-то спасли, так как неизвестно, к кому могла бы попасть эта книга.
Прошло два дня. Как раз стали известны результаты экспертизы: фотографии подлинны. А иначе и быть не могло. Эти результаты удивили даже учёных, проводивших экспертизу, и буквально через два дня об этих фотографиях и истории Александра о его попадании в прошлое появились статьи в газетах. Даже Виктор Кириллович поверил в это и написал об этом статью в своём журнале.
Эта новость облетела весь мир. А через неделю семье Карповых прислали приглашение. Со своим рассказом о том, как «пророк» жил в Париже в восемнадцатом веке, Александру предстояло выступить с Олегом на телевидении.

Глава LVI

И вот наступил этот день, когда Александр должен был идти на телевидение, чтобы выступить со своим рассказом в передаче «Неизвестное об известном» в прямом эфире. Эта передача транслировалась даже за границей.
И вот, наконец, этот момент настал, и ведущий объявил:
– В студию приглашаются Александр Викторович Карповой, первый в мире человек, попавший в прошлое, и его брат Олег Викторович Карповой!
«Пророк» с братом вошли в студию и сели в кресла:
– Здравствуйте.
– Мы рады вас приветствовать, Александр Викторович и Олег Викторович, – произнёс ведущий. – Скоро уже весь мир узнает о вашем уникальном случае, Александр, о вашем неожиданном попадании в прошлое, во времена французской революции. Я бы хотел, чтобы вы рассказали нам о вашей жизни в восемнадцатом веке.
Александр начал свой рассказ. Он рассказал о таинственной французской рукописи, взятой из библиотеки, но тут ему задал вопрос ведущий:
– А вы не могли бы нам показать эту книгу, из-за которой, по вашему мнению, с вами приключилась вся эта история?
– К великому сожалению, мы не можем это сделать, так как несколько дней назад мы с Олегом посовещались и решили, что книгу нужно сжечь, – ответил Александр.
– Возможно, вы сделали правильно.
«Пророк» продолжил повествование. Когда он сказал о том, как покупал еду у Жюля, у ведущего на лице появилась улыбка. После Карповой рассказал о своей «пророческой» деятельности, о своих друзьях, о том, как его судили.
– Вам будет трудно устроиться на работу, так как вы были два раза судимы, – пошутил ведущий.
Александр и Олег засмеялись. «Великий пророк» закончил свой рассказ на его прощании с Жоржем.
– Да, не в хорошую минуту мы расстались, – заключил Карповой. – Так я и не узнал, что он в конечном счёте подумал обо мне.
– То есть, вы не знаете, что произошло в Париже после вашего исчезновения? – спросил ведущий.
– Не знаю.
– Вы говорите, что лишились с Жоржем своих трансрейторов, не так ли? Но вы ведь можете позвонить Андре или Пьеру! – предложил ведущий.
– Идея неплохая, но я не помню идентификационные номера их трансрейторов, чтобы связаться с ними, – с сожалением ответил «пророк».
– Слушай, брат, – оживился Олег. – Давай с помощью функции трансрейт поищем трансрейторы в восемнадцатом веке?
– Можно попробовать, – произнёс Александр.
Олег достал трансрейтор и запустил трансрейт. Через несколько секунд он сказал:
– Найдены два трансрейтора. Один в Лионе, другой в Севилье. Ну, что, позвоним?
– Давай, я позвоню к Андре в Лион, – ответил Александр.
– Внимание! – объявил ведущий телезрителям. – Не пропустите этот момент, не отходите от экранов ваших телевизоров! Прямо сейчас, впервые за всю историю человечества звонок в прошлое в прямом эфире!
После этих слов Александр позвонил Андре.
– Да, слушаю, – ответил Мюрсо.
– Андре, привет. Это Великий пророк.
– Александр, я рад тебя слышать! – воскликнул ремесленник. – А то тут первые полосы газет пишут, что ты куда-то исчез, просто растворился в воздухе на глазах у Жоржа. Он недавно выступал перед публикой в Париже, говоря, что ты неожиданно стал прозрачным, превратился в призрак, а затем исчез совсем. Где ты сейчас находишься?
Карповой решил не говорить, что он в будущем, и ответил:
– В надёжном месте. Никто не должен знать, где я, даже ты. Лучше скажи, что обо мне говорит народ.
– Много чего. В основном ругаются. Но ругаются не все: только те, кто не был у тебя на сеансе предсказаний. Слушай, ко мне сейчас гости придут, так что давай уже прекратим разговор.
– Хорошо, только у меня к тебе одна просьба. У Жоржа больше нет трансрейтора, он его потерял, поэтому, если тебе доведётся поехать в Париж, найди его и скажи, что со мной всё в порядке.
– Хорошо.
Друзья попрощались.
– А теперь я, пожалуй, позвоню Пьеру, узнаю, что обо мне говорят за границей, – произнёс Карповой.
– Я вас слушаю, – сказал Дормер.
– Пьер, это я, Александр.
– Так ты же пропал без вести! – оторопел Пьер. – Даже у нас в Севилье газеты пишут об этом. Там поместили заметку Жоржа, который заявил, что ты растворился прямо у него на глазах. Где ты?
– Не важно. Я в надёжном месте, со мной всё в порядке.
– Понятно, – ответил Дормер. – А у нас в Испании прохожие на улице только о тебе и говорят. А те, кто так и не приехал к тебе на сеанс, вообще на весь мир ругаются.
– Кстати, вот я бы хотел спросить твоё мнение: как ты считаешь, в чьё владение перейдёт мой бывший особняк?
– Ты сказал «бывший»? – переспросил Пьер. – То есть, ты не планируешь возвращаться в Париж в ближайшее время?
«Как я могу планировать вернуться обратно в восемнадцатый век?» – усмехнувшись, мысленно спросил себя Александр и ответил:
– Нет. У меня нет возможности. Да и особого желания вернуться тоже нет. Ну, так всё-таки, что ты можешь сказать по поводу особняка?
– Знаешь, я не знаю. Скорее всего, если тебя не найдут в ближайший год, особняк перейдёт во владение государству, если ты, конечно, не завещал его кому-нибудь. А так посмотрим.
– Если честно, я бы не был против, если бы в нём открыли музей, – произнёс Карповой. – Я всё-таки считался довольно загадочной и мистической личностью.
– Мне кажется, что музей сделать не получится. Я думаю, что после твоего мистического исчезновения на пороге особняка туда мало кто отважится зайти.
После этого Пьер сказал, что ему ещё нужно работать, и они прекратили разговор.
– Вы слышали это?! – воскликнул ведущий, обращаясь к телезрителям. – Только что прямо на ваших глазах произошли два телефонных разговора с восемнадцатым веком! Это новая мировая сенсация!
– Да, помните, когда в Севилье нашли трансрейтор конца XVIII века? – спросил Олег.
– Конечно, помню, Олег Викторович. Потом ещё вы публично утверждали, что это Вы изобрели устройство, и многие люди думали о вас как о сумасшедшем.
– Так вот, я подозреваю, что найденный трансрейтор – трансрейтор Пьера, с которым только что разговаривал Александр.
– Ну, вот, благодаря нашей передаче раскрылась ещё одна тайна, – ответил ведущий. – А в заключение мы бы хотели предоставить вашему вниманию, дорогие телезрители, фотографии и видеозаписи восемнадцатого века. Поясню, что неделю назад была проведена экспертиза, которая показала, что данные кадры подлинны и не являются монтажом.
На большом экране в студии появились фотографии Карпового на фоне парижских достопримечательностей, его фотографии с друзьями на фоне его особняка, фотографии «Комнаты предсказаний» и прочие съёмки, сделанные Александром. В конце была показана видеозапись взятия Бастилии.
– Вот это да, – на этот раз удивился даже ведущий. – Ну, что ж, наша передача подходит к концу, спасибо, Александр и Олег, за то, что смогли прийти к нам и рассказать эту в своём роде уникальную историю, и на этом мы прощаемся с вами, дорогие телезрители, смотрите передачу «Неизвестное об известном» ровно через неделю.
Всё это время эту телепередачу смотрели девяносто процентов россиян. В их числе был и бывший сотрудник библиотеки Алексей Иванов. Он был потомок Жоржа, и, когда услышал от Карпового описание французской рукописи и фамилию д’Юррель, Иванова очень сильно заинтересовал этот человек. Алексей подъехал к студии и, как только «пророк» вышел оттуда, подошёл к нему.
– Здравствуйте, Александр Викторович, – произнёс Иванов. – Извините, что я вас отвлекаю. Меня зовут Алексей Иванов, я бывший сотрудник той самой библиотеки, в которой вы взяли эту таинственную книгу.
«Кого же он мне напоминает?» – спросил себя Александр, но не смог дать ответ на этот вопрос.
– Возможно это удивит вас, но, судя по описанию, это та самая рукопись, которая долгое время пролежала у меня на чердаке, – продолжал Алексей. – К тому же, д’Юррель – фамилия моих предков, поэтому у меня одна просьба: можете поподробнее мне рассказать об этих людях?
– Вы и вправду потомок Жоржа? – удивлённо переспросил Александр и, наконец-то, понял, на кого ему показался похожим его собеседник.
– Я думаю, что да. Иначе как бы у меня оказалась эта книга? Она сохранилась ещё с того времени, а во время переезда моих предков в Россию они могли её просто закинуть на чердак, как ненужную вещь, и забыть о ней.
– Понятно, – задумчиво протянул Карповой. – Вы, кстати, немного напоминаете Жоржа.
Александр уже хотел начать свой рассказ о предках Иванова, но тот произнёс:
– Зачем же здесь об этом говорить? Тут есть кафе недалеко, там и пообщаемся. Пойдём?
– Пойдём!

Эпилог

Шел 1799 год. В Париже погода была ясная: на небе не было облаков; и солнце очень сильно жарило.
По центральной улице города шёл солдат. Он был хмур и, поскольку, защищаясь от солнца, был в головном уборе, казался ещё более мрачным. Это был Жорж д’Юррель.
Что произошло дальше, мы уже знаем.
Жорж был лучшим другом Александра, но как раз именно из-за него Александр и попал в прошлое. Общаясь с д’Юррелем, Карповой даже не подозревал, что разговаривает с виновником его десятилетнего времяпровождения в восемнадцатом веке в Париже, и он никогда не узнает об этом.
Может, оно и к лучшему. Главное, что в памяти Александра Жорж навсегда останется не только лучшим другом, но и просто хорошим человеком.
КОНЕЦ
10.06.2008 – 28.08.2009