Краткая заметка о философе Деме

Депрессия есть свет истинного бытия, просвет которого мы видим сквозь чрезмерное обожание вечности.
(с) Дема

Философия Демы по праву считается одной из самых пессимистичнейших в истории. «Почему когда я вижу счастливого человека, - пишет он, - мне кажется, что он сломан? Догорел как спичка и с ним не о чем поговорить? Потому что он спит, в каждой своей улыбке и полном любви вздохе». Спит – очень важное слово для Демы. Не вдаваясь в точные определения счастья, философ заключает, что только счастливые люди спят; ведь сон – это то, чего нельзя разделить с другим, точно так же как и счастье. Как правило, мы не можем разделить с другим его счастья, но можем прочувствовать его страдания.
«Что же такое истинное бытие? – продолжает мыслитель, - Я могу с более менее твердой уверенностью утверждать, что я есть, если выполняются два условия: первое состоит в том, что я сам могу признать факт своего существования, второе – что мое существование могут признать другие». Вещь, лишенная самосознания, в этом плане не обладает бытием, лишь иллюзорным существованием, хотя ее и могут признавать те, кто с ней взаимодействует. Но точно также и счастливый человек: он не лишен сознания себя, но лишен понимания этого сознания со стороны окружающих. Дема исходит из того, что счастливый человек замкнут в самом себе, из-за чего обращенность к другим если и имеет место быть, то выступает уже не сущностным предикатом, но лишь «следственным», то есть «не несет в себе смертельной напряженности». Иначе говоря, собственное состояние субъекта не зависит от состояния окружающего: счастливый человек, как говорится, счастлив во всем. Однако лишенность этой самой «смертельной напряженности» означает, что при обращении к другому счастливый человек не дан этому другому. В таком случае Дема сравнивает его с яйцом – человеку дана лишь скорлупа, о желтке он не знает. «Напряженность» означала бы трещину, сквозь которую проливается жизнь. «Так мы выяснили, что бытие счастливца не менее иллюзорно и туманно, чем бытие вещи».
Тем, что мы называем бытием, обладает в таком случае только обладающее сознанием себя и страдающее существо. Мир, согласно Деме, пробуждается из боли. Такова первая (вводная), психологическая часть его книги.

Вторую, метафизическую, мыслитель, как ни странно, начинает с главы о любви. В своем коротком дневнике Дема писал, что в его жизни по-настоящему были только две женщины, на одной он женился, на другой нет. В честь жены он даже выпускает сборник любовных стихотворений; стихи весьма посредственные (из чего многие заключают, что жену он не любил вовсе, а стихи писал скорее для вида, без вдохновения), примечательно только вступление: «любовь – это такое событие, при котором от человека получаешь всё, а не что-то конкретное». В книге философ эту фразу воспроизводит, добавляя, что «всё» включает в себя и смерть. «Влюбленный видит человека от начала и до конца, после конца лишь тьма». Взаимная любовь, по Деме, есть то же иллюзорное бытие, как и счастье, потому что так оба преисполняются смертью друг друга.
Важно заметить вот что: для философа признание со стороны другого означает открытость этому другому, причем под другим понимается любое иное. Это значит, что под другим Дема именует не кого-то или что-то конкретное, но весь остальной мир. Открытость и, соответственно, возможное признание со стороны какого-то одного человека вовсе не означает признание другого, это лишь «признание со стороны исчезающее малой величины», не имеющее настоящего значения. При взаимной любви два человека замыкаются друг на друге и соответственно другое для них исчезает, они как бы превращаются во все того же замкнутого на себе счастливца и, следовательно, лишены настоящего бытия. Смерть в данном случае означает то, что у человека исчезает горизонт и «движение глаз».
Не отрицая своего бытия, любовь, таким образом, может существовать лишь неразделенной. «Чтобы быть, я должен страдать. И равнодушие другого заставляет меня отрывать от него взгляд, отрывать, разумеется, с кровью, сквозь проступающие пятна которой приходится любоваться звездами». Заметьте эти слова: заставляет, приходится. Человек может быть и рад бы умереть со своим возлюбленным, но не может. Ему остается только быть. И мир, пишет Дема, как заботливый и глупый родитель хочет, чтобы его дети были. И помогает им быть, даруя ребенку время. «Время создано вовсе не для того, чтобы предавать человека земле, оно здесь затем, чтобы отрывать его от чужих сердец». Любовь проходит, и «как бы ни был чудесен момент и как бы мы ни хотели остаться в нем вовек, рано или поздно нам хочется есть, или пить, или спать, или справлять нужду – все что угодно».
Итак, и счастье, и любовь – это не бытие. Быть, по Деме, значит претерпевать, от себя ли или от другого, но претерпевание стремится к страданию, так как предполагает напряжение. «Даже удовольствие – надо собрать себя, чтобы ощутить его». «Я страдаю, добиваясь цели, и страдаю, добившись или не добившись ее – вот и вся наша жизнь». Все потому, что человек, по мнению философа, нежен – и любое усилие чрезмерно будоражит его. Нежность – вообще ключевое слово всей второй части. «Нежны звезды, нежен дождь, нежен вечер в моей комнате, нежны мои чувства. Хочется забиться в теплые перина и дышать любовью». В такой ситуации человеческое существо хочет спокойствия, конституирующим элементом всей человеческой природы оказывается желание сна. Человек грезит, не живет. Он сидит в пещере и боится выйти, потому что солнце сожжет его. Дема пишет: «я глубоко верю в трансцендентальные конститутивные структуры нашего сознания, но я спрашиваю себя – зачем они вообще понадобились? Зачем отделяться от реальности и конституировать ее по иному, вместо того чтобы просто быть ее частью? Ответ прост: потому что она страшна. Мы появились – но абсолютно без всякого смысла. Конечно же, хотим накрыться покрывалом любви и счастья. Это не значит, что я считаю, будто бы любви нет и человек зол – наоборот, я думаю, что человек добр, но добро также приносит страдания, и человек запутался».

То, что окружает нас – это сон. Но сон пока еще чуткий, ибо даже этот созданный нами мир полон страданий. Третья, и заключительная часть книги Демы начинается с вопроса: как же возникло то, что смогло страдать, как появилось бытие? «Я не знаю, - заключает мыслитель, - более того, я не знаю, что нам, людям, должно делать: засыпать еще глубже или пытаться проснуться? Знаете, что я думаю? Что боги – это те люди, что не спят. И Иисус Христос и Будда страдали. Почему боги могущественны, гораздо могущественнее нас, и мы их не видим? Потому что мы спим. В настоящем наши тела лежат без движения, с закрытыми глазами, и те, кто не спят, могут делать с ними что захотят. Представляете, как они страдают? Но это только мои мысли. Мы можем проснуться, а можем спать дальше – физическая смерть будет лишь сменой маски. Но если мы проснемся – будем страдать, а если продолжим спать и когда-нибудь по-настоящему станем счастливы – в тот же момент исчезнем навсегда. Не знаю, как все началось и что делать дальше. Поэтому мне и остается только, что рассказывать сказки».
Вся третья часть – это рассказ мифов. Что делают боги и сновидцы. В них есть и жизнь, и смерть, любовь и ненависть. Они самые разные и нередко даже противоречат друг другу. Связывает их только одно – безграничное и нежное переживание грусти.