это... чувство

- О ..да..да…- бормотал он, как сумасшедший. – О, да, да ! Это, это…
 Он рассекал толпу, как нагретый нож рассекает холодное масло. И от него точно так же исходил жар. Прохожие ощущали угрозу и инстинктивно разделялись на два  потока, шарахаясь в разные стороны от худощавого большегубого парня,  бледное лицо которого  было залито слезами и истерическим потом.
- О ..да… да … - шептал он. – Это, это…
 Время от времени он быстро - быстро вертел головой, будто пытаясь разделить на  две части и окружающий воздух, а потом покорно  поднимал к небу   опустошенное   лицо. Оно казалось плоским и равнодушным, как круглый лик перезревшей  Луны.  И только глаза прорезали его - горящие черные дыры, готовые поглотить мир, и Луну, и бесстыдно холодную вечность…
 Он затрясся : 
 - О, да !
 Потом воспаленными глазами уставился на  свою крепко стиснутую  ладонь и начал осторожно, по одному, разгибать пальцы. Они нехотя  разомкнулись, извивающиеся  и уродливые  лепестки прожорливого цветка,  и в зияющей чаше ладони  он увидел это. Непристойную  вещь – золотую с алмазами брошь.
Звезды на лунном небе тусклее, чем надменные брильянты броши… 
-  Мари? Я принес тебе это.
 Его ладонь теперь была выгнута, запрокинута , как желающая секса женщина, и на ее бледном фоне еще ярче блистало торжествующее тело  броши.
- Она точно такая, как ты, - прошептал он тревожно. – Драгоценная вещь.
- Это, это? – Мари засмеялась. - О, да.   
 И движением заостренных ногтей  подцепила изысканность броши. 
- Она моя? – юноша не ответил. Замерев, он смотрел, как безжизненную красоту поглощает бесчувственное совершенство, и в  душе его матовой пеной вскипали бессмысленные  ассоциации. Бриллианты блестят так же ярко, как холодные глаза Мари, а рубины раскалены,  как ее алые губы…
 Его душу переворачивало до основания созерцание вечности.
-  Можешь обнять меня, милый, - равнодушно сказала Мари. Его дрожащие пальцы едва скользнули по гладкой  бронзовой коже,  ускользающей, словно атлас.   
- О …да…да…- бормотал он, как сумасшедший. – Это, это …
 Это дьявольское обладание не утоляет  жажды.  Оно выжигает его изнутри, оставляя уродливую оболочку, в которой беснуется бес. Бес бесстрастной похоти и ледяного желания.
- Мари… - простонал он. – Дай пить.   
 Она плеснула в бокал неразведенный джин, и он задохнулся от терпкого запаха еловых шишек. Но мучительно выпил  до дна прозрачное адское пойло.
- Иди домой, малыш, - в ее голосе звенела сталь. Мари опять перешла  в безупречную стадию вещи.   
 Он еще долго бродил по улице.
-  Анна, Анна… - шептал он тревожно. –  О, да !
 Ее любовь это выдержит.  Она безликая, кроткая нежная…
 Он  избегал на нее смотреть. В ней не было ничего  потрясающего или прекрасного. Но она наполняла его  любовью, как звенящий ручей.
 Ей не нужны были броши…
-  Где моя брошь? – это спросила Анна?
 Эта серая и невзрачная, безответная мышь? Она заметила исчезновение броши?
- Это подарок матери… Это единственная драгоценная вещь…- захлебываясь слезами, бормотала Анна.
Он смотрел на нее с невольным презрением – эта бледная моль что, и вправду считает себя достойной роскошной броши?       
- Ее нет, - ответил он грубо. – Да и какое тебе дело до броши?
- Как ты мог взять ее ? Она моя! – заливалась слезами жалкая Анна.
 Он расхохотался.
 Она и вправду так безнадежно ничтожна, так беспробудно слепа? 
- Твоя? Посмотри на себя в зеркало. Я восстановил справедливость – подарил прекрасной женщине драгоценную вещь . Да и что с того тебе? Ведь я вернулся …
- Убирайся, - жестко сказала Анна. – Убирайся вон из  моего дома, а еще лучше, из моей  жизни. Если посмеешь ко мне подойти – заявлю о краже броши. 
- Ты что – не понимаешь? Я вернулся к тебе… - мироздание начало рушиться.
- Ну конечно, чтобы выманивать у меня деньги ! – Анна ожесточилась,  окаменела, как грязный гранит, и ему теперь трудно  было представить ее безответной и кроткой.
- Красота стремится к красоте … - попытался он еще раз объяснить вечную истину наивной  женщине.
- Убирайся, урод!  – она с размаха швырнула ему в лицо его потертую куртку. –  Не собираюсь терпеть в своем доме сумасшедшего вора!
 Стальное лезвие блещет алмазом, а рубин красный, как кровь…
 Он теперь тоже труп. Как же ему жить без Анны?
 Красота беспощадна. Она убивает любовь.
 но ведь жизнь
 это… чувство

 /Иллюстрации : Тамара Лемпицка, "Бриллианты", 1932/