Пари

     Один известный и богатый артист, с простой фамилией Иванов, впал в депрессию. Он пробовал вылечить себя традиционными способами: напиться-оттянуться, набраться-оторваться.
     Не помогло.
     Состояние только ухудшилось.
     Иванов, с внутренним содроганием, стал прикидывать взглядом высоту мостов, примериваться к глубине помойки, протекающей под ними, внимательно изучать – чего раньше за ним не водилось – новинки, выставленные на прилавках оружейных магазинов, а в хозтоварах его интересовали исключительно бельевые веревки. И тогда вдруг понял, что пора идти к психотерапевту.
     Но когда он увидел перед собой не врача, а плотоядную мартышку в белом халате и темных очках, то понял, что пропал окончательно.
     Оставалась еще одна надежда – найти бабку-знахарку.
     Привезли к нему бабку. Та находилась в полном отказе – ехать надо было к ней.
     –   Не получилось, я слишком занят, – оправдывался артист.
     –   А я за успех лечения не ручаюсь – дома и родные стены помогают.
     –   Не дури, бабка! Приступай к колдовству!
     –   Тьфу, ты – типун тебе на язык – идиот. Я – знахарка, а не ведьма.
     –   Ладно, не кипиши. Устал я. Вылечи меня, бабулька.
     –   Видно, видно. Плохо выглядишь. Смертью болен. И трех червей в тебе вижу.
     –   Ты что, охренела? Какие черви в живом человеке, дура?
     –   Злой, ты. Я не о тех червях, о которых ты подумал. Грехи на тебе тяжкие. Пока от них не избавишься, не поможет тебе ни одно лечение.
     –   Пошла прочь, дура!  Вот деньги, и убирайся!
     –   Бог с тобой, касатик! Ухожу. Но ты скоро пропадешь, если не отмолишь свои грехи.
     –   Да у меня их сотни! Жизни не хватит, чтобы все отмолить.
     –   Ищи главные! С богом, касатик. Ищи, или скоро тебе кирдык.
     –   Иди, чукча необразованная!
     Бабку уважительно увезли на черном лимузине.
     Куда кинуться? Ведьма-то права. Что-то режет меня внутри как пионер-ботаник садовую жабу.
     Перебрал все свои грехи, какие вспомнил. Ничего серьезного. Деньги, втихаря изъятые у родителей, не в счет. Покинутые женщины – не в счет. Если только эти…
     Грех первый: не выручил в беде.
     Однажды появился на пороге старый друг, бывший однокурсник. Выглядел он ужасно. По всему было видно, что бог Бахус годился ему только в племянники. Илья Хандогин – так звали моего однокурсника.
     –   Саша, спаси! – сильно нетрезвым голосом молил меня мой друг.
     –   Что случилось?
     –   Я погиб! Я в полном дерьме!
     –   Говори, что случилось!
     –   Мне срочно нужны деньги. Если я их не найду сегодня, то мне будет абзац.
     –   Сколько?
     –   Десять штук.
     –   Ого!
     –   Я знаю, у тебя они есть. Выручи!
     –   Выручить, то я выручу. Но как ты мне их вернешь?
     –   Сейчас не смогу. Но частями верну точно. Лет за пять.
     –   Откуда ты их возьмешь?
     –   Не знаю, но то, что верну их – это точно.
     –   Извини, Ильюха, – я похож на идиота?
     –   Нет. Скорее я похож на Сороса. Выручи!
     –   Не могу.
     –   Ну и пошел ты…
      Дверь захлопнулась. И огромная гиря опустилась на мое сердце. Лучше бы я эти деньги отдал и тут же забыл о них. Да…
      Илья надолго пропал из моего поля зрения. Доходили только слухи. Доброхоты время от времени сообщали о его передрягах. О том, что он попал в тюрьму, никто не знал по какой статье, о том, что после тюрьмы он жил на свалках. Но последние два года его буквально подменили. Одет как лондонский денди, машины меняет как перчатки, от легкокрылых девиц отбоя нет, начал сниматься у голливудских режиссеров. Роль была одна – раскаявшийся демон или демон в раскаянии. Кому как нравится. Мне не звонил. Я для него исчез навсегда. И гиря на моем сердце стала набирать вес.
     Грех второй: спас человека. Лучше бы я спас собаку.
     Вхожу в подъезд ночью, на лестнице в луже крови лежит мой сосед. Ногами дергает. Вызвал “скорую”. Через три месяца он вернулся домой. Не прошла неделя и сгорает весь наш этаж. Его спалили в собственной квартире, а заодно и квартиры соседей. Мне повезло: все имущество залили пеной. Ничего не пропало. Но на реставрацию купленных и подаренных картин надо отдать половину их реальной стоимости.
     Чего моему соседу не простили? Не знаю.
     Я его все равно не спас. А соседи разорились и продали свои полуразрушенные квартиры. Я остался жить в своей. Но бывшие соседи смотрят на меня так, что легче бывает тем, кого живыми закапывают в землю.
     Грех третий: спас собаку. Лучше бы я спас птичку.
     Иду по парку. Под скамейкой кто-то скулит. Заглянул. Щенок. Маленький, голый, голодный. Пожалел. Взял к себе.
     Потом пожалел, что вовремя не спросил у знакомых собаководов о его породе. А когда узнал через полгода, схватился за голову!
     Птичку я не спасал. Мне ее подарили. Попугая.
     Утром он меня будит:
     –   Вставай, пьяная скотина! На работу пора.
     И тут же свою прибаутку о дворнике:
                “Пьяный дворник матом кроет,
                Листья желтые метя,
                То как волк голодный воет.
                То рыдает как дитя”.
     В обед.
     –   Мельпомена, Мельпомена, в нашей жизни перемена…
    И еще прибаутку:
              “Умом Маруську не понять,
             Аршином груди не измерить,
             Возьмет на грудь стаканов пять,
             И вышибает сразу двери”.
     Наверно, придется его убить.
     Да, что за проклятие? Чем меньшую по росту живность спасаешь, тем больше от нее проблем. Что за перевертыши? Или прав в этой жизни пионер-ботаник?
     Мозг постепенно тяжелел и размягчался. Он уже был готов проделать путь от бачка-накопителя к сливному отверстию. И тут раздался звонок.
     –   Привет.
     –   Здравствуйте. А кто звонит?
     –   Меня вы не знаете. Просто мне поручили заключить с вами пари.
     –   Начинается… Кто звонит – не знаю, какое пари – тоже. Или вы представитесь, или разговор закончен.
     –   Представляться нет смысла. Я – ноль. Я – посредник. А вот о пари можно рассказать подробнее. Для того мне и заплачены комиссионные.
     Суть пари такова: тембр против вокала. Ставка моего клиента на вокал– пятьсот штук, ваша на тембр – та же.
     –   Но тембр никто не ценит!
     –   Если не докажете обратное, вас разорят всеми возможными способами.
Остаток жизни проведете в сточной канаве. Практически у вас нет выбора. Либо вы выиграете безнадежное пари или придется готовить непромокаемую одежду и мешок сухарей.
     –   Какая чушь. Вы, часом, не пьяный маньяк?
     –   Не обольщайтесь. Все для вас гораздо хуже.
     –   Я звоню в милицию.
     –   Это ничего не изменит. Результат будет тот же. Канава. Или выигрываете пари или… она родимая.
     –   Кто судьи и в чем, собственно, суть пари? Я что, должен дать кому-то интервью или написать докторскую диссертацию на предложенную тему?
     –   В городе N в ближайшее воскресение состоится конкурс молодых вокалистов соседних стран. Есть два реальных претендента на главный приз. Один – выпускник консерватории. Ему прочат первое место. Второй – парнишка с улицы. Уникальный тембр. Женщины, услышав его голос, буквально сходят с ума.
     Кто победит – определит судьба. И она разрешит ваше с моим заказчиком пари. Все по честному.
     –   Говнюки! Какое по честному? У меня нет выбора!
     –   Правильно. У вас нет выбора.
Но есть шанс. Выиграете – все останется при вас. Проиграете – разоритесь. Не станете участвовать – вас разорят. И это так же неотвратимо как заход солнца сегодняшним вечером.
… Конкурс длился три дня. В финале остались двое. Один – с вокалом, второй – с тембром. Консервативно победила консерватория.
     Облегченно вздохнув, Иванов взял непромокаемый плащ и мешок сухарей. И навсегда покинул свое благоустроенное жилище.
     Депрессия прошла.