Острова вселенной - повесть, главы i-xviii

                Левченко Владимир Михайлович

 





ОСТРОВА  ВСЕЛЕННОЙ





                Господи, прости нас грешных,
                Прости нас в глухом беспамятстве
                растоптавших и предавших
                забвению святыни предков наших.
                Прости – нас озлобленных, жестоких
                И, не помнящих родства.
                И да оживут церкви и храмы твои,
                И да восстановится связь времен,
                И да наполнится светом и любовью
                Души людей,
                И да возгорится свеча всей Русской
                Земли.
                Святой митрополит Петр,
                Чудотворец.
               
                Глава I
Тихий летний день 1914 года заканчивал свои дела. Солнце заходило за край  степи. С вечерним пением птиц и запоздалым гудением пчел степь погружалась в сумерки. Десятилетняя девочка Настя, гнала с пастбища несколько  коров и телят. Слышен был перезвон колокольчиков, висящих на шее  у коров,  стрекот цикад. Было видно, как в селе зажигались огни, и лишь легкий теплый ветер доносил звуки, обрывки разговоров людей, лай собак. Девчонка лет десяти шла медленно по скошенному хлебному полю и смотрела на небо, где появлялись первые звездочки. Эти звездочки как светлячки! И вдруг ветер донес: Настя-а-а! Настена-а-а! Где ты? Пора домой! А звездочек все больше. Вдруг по небосклону, как искорка от горящего железа, полетела звездочка. Свет от звездочки становился все тускнее  и тускнее, как вдруг  звездочка вспыхнула и яркий, белый бесконечный свет озарил  и растворил все вокруг. 
То ли пыль мелкая, то ли туман, все хаотично  - это весь мир и никого. В этом хаосе пыль или туман медленно смешивались, пока не встретились две противоположности. Они устремились навстречу друг другу, создали ветер такой силы, что все завертелось, закружилось так, что скорость света показалась черепашьей или и того меньше. А они летят на встречу друг, другу сжимая между собой все больше и больше эту пыль или туман. Встречаются, и мощный, сильный взрыв потрясает Вселенную Вселенной. Огонь, пламя везде и вместо пепла вода, много воды, все вода. И лишь сжатая между ними пыль, пропитавшись водой, превратилась,  в комки глины, которой придал форму и обжег в пламени не видимый Гончар. С неимоверной скоростью эти  островки разлетелись во все стороны Вселенной, увлекая за собой все больше пыли, воды, превращая хаос и пыль в осознанное движение, в звезды, солнца, планеты, разум ... и жизнь.
Океан, бескрайний океан - Земля моя - целый мир.
Был слышен шум водопада - едва. Ярость природного чуда приглушали лесные деревья. Лес находился на южном склоне горы и был покрыт очень высокими и толстыми - в два - четыре обхвата, лиственными деревьями. Вокруг деревьев вились лианы с оранжевыми плодами. Заходящее солнце, искрящийся  розовый водопад и великаны деревья, создавали  неповторимую и живописную картину.     Лес  шумел разноголосьем. Слышался низкий рык, мычание, хлопанье крыльев, гомон и ветер гулял в вышине, смешавшись с шумом водопада.
Склон горы к северу от водопада был скалистым, почти без растительности, покрытый местами темно-зеленым мхом. Коричнево-красные скалы  в некоторых  местах были гладкими,  похожими на глазурь покрывающую керамику. Скалы были когда-то оплавлены Великим огнем невидимого Гончара.
Водопад низвергался бело-розовой извилистой стеной с большой  высоты.
Океан, бескрайний  океан,  освещенный  со  всех  сторон  света яркими шарами желтого, голубого, зеленого, оранжевого цвета. Эти шары находились на разной высоте. От разноцветных шаров, через определенный момент  времени исходили тонкие узконаправленные лучи в разные стороны. То, разрезая толщу океана, то толщу атмосферы. Если луч проходил через толщу океана, то она делилась на две части, создавая подобие дороги между двумя отвесными и гладкими скалами. По дороге бесконечным течением перемещались два потока на встречу друг другу. Одни  прозрачно  белые,  другие  серые.  Прозрачно-белые сущности  символизировали  чистые  устремления  обитателей  не видимого  мира. Серые символизировали суету сует материального. 
Каждый луч, испускаемый из шара подпитывал всех обитателей шара, либо чистыми устремлениями и свободой, либо одевал на них оковы повседневной борьбы с суетой. Суета, как мелкий дождь осенний, с небес окрашенных в серое, и верою - летящая стрела возвращается вспять.
Самым мощным оружием человечества был и остается лук с его безжалостным жалом  - стрелой вылетевшей из объятий неведомой ипостаси. Лук разогнулся, тетива дрогнула, и стрела устремилась к цели.
Звенящая стрела, выпущенная из лука безобидна в своем стремительном полете до цели. Летит, пронзая пространство на перегонки со временем – нанизывая на себя будущее. Будущее прекрасно в мечтах, до того момента пока стрела, пронзив пространство, не пронзит горячее сердце. Пронзив сердце, стрела пронзает время, пронзает острова вселенной, унося с собой в вечность на кончике наконечника бессмертную душу.

               

                Глава II
Приближаясь к селу, Настя  отметила, что людей на улице было неожиданно много. Обычно в такое время жители села занимались домашним хозяйством - доили скот,  приводили себя в порядок после полевых работ. Что-то было интересное и пугающее в этом скоплении людей.
Настя, погоняя впереди коров, направилась к своему дому. По пути встретились соседские девчонки, которые толком ничего не прояснили, только почему-то сказали, что скоро не останется в селе ни парней, ни мужчин, все уедут. Стало тревожнее, когда девочка услышала, как старики говорили: “Японская тоже неожиданно началась. Также неожиданно кончилась. Эта тоже не надолго, только народ взбудоражили. Нет - кто-то спорил - немчура долго, не отступится”. Из рассказов своей бабушки, девочка знала, что она родилась как раз в год начала японской войны   и   на   этой   японской войне, был сильно ранен в левую руку дедушка. Его левая рука почти не работала. “Война - это плохо”- решила девочка.
Во дворе своего дома Настя обнаружила почти всех своих родственников. Семья Жуковых собралась под навесом летней кухни. Здесь были бабушка с дедушкой, родители, сестры, дяди с тетями, двоюродные братья с сестрами. Бабушка плакала и молилась, чтобы бог отвел от семьи беду и не дал никому погибнуть. Настя спросила: ”А почему, бабушка, кто-то из родных должен погибнуть?”. “Война, моя крошка”- был ответ. Уже давно стемнело, в разговорах и причитаниях время как будто остановилось, давая родным побыть вместе. В кухонной печи была открыта дверца, и горящие головешки едва освещали лица сидящих людей.
Следующий день запомнился для Насти лишь суетой, слезами, прощаниями и громкими словами: “Жуков Семен, Жуков Николай  в строй, Жуков Иван в строй... Шаагом маарш!”
Утренний ветерок всколыхнул прохладный воздух. Занималась заря. Горные вершины, освещенные  лучами восходящего солнца, запылали розовым огнем. Огромный салют наступающему дню, наступающему лету, открываются ворота прямо в водоворот событий, неразмеренных и непредсказуемых. Сашке снилось, что он летал в синеве неба, бесконечного и теплого. Лучи утреннего солнца, через листья и  ветви яблони, стоящей напротив окна, освещали комнату. Солнечные зайчики заплясали на лице у Сашки. Утро перед началом лета и последним переводным экзаменом. Сборы, чистая белая рубашка, пионерский галстук, букет цветов – живые красно-рубиновые розы с приятным кисловатым запахом (не увядали в вазе  с водой две недели),   белые калы, красивая трава  с белыми и светло-зеленными полосками.
Закончился учебный год. Сашка с Толиком сдали  переводной экзамен по русскому языку и - пятиклассники. Прибежали каждый к себе домой, быстро переоделись, схватили удочки, червей (которые были предварительно накопаны с вечера),  и на рыбалку за бычками.
Накануне в соседнем селе, недалеко от того места, где жила Настя, десятилетний мальчик Петя целый день с друзьями удил рыбу в речке и ловил раков. Если уловом раков можно было  похвалиться, то улов рыбы мог бы порадовать только  домашнего кота.
Рыбалка и ловля раков занятие очень интересное, азартное, но не тогда когда в поле поспел урожай и его убирает вся семья. Петя и хотел быть в поле с семьей, да и на рыбалку так давно собирался с друзьями. Теперь предстояло незаметно пробраться в дом и пошептаться с бабушкой, она и раков сварит, но самое главное защитит от отцовского ремня и долгого стояния в углу на пшенице.
Добрался Петя до села с друзьями, когда уже стемнело. Селяне собрались на майдане и были возбуждены. Дома Петя, к своему удивлению никого не обнаружил. От соседей мальчик узнал, что родственники пошли к дяде Осипу, старшему брату отца. Петя бросил садок с раками в ведро с водой и побежал к дяде. Семья Левченко была в сборе, примерно было человек сорок. Появление Пети не было замечено, и ремень отца видимо не угрожал. От своего старшего брата Алеши Петя узнал, что началась война с немцами. Родичи сидели во дворе и тихо говорили. Женщины плакали, потому что завтра дядя Григорий, дядя Иван и дядя Петр  уйдут на войну. Как выяснилось, приезжали военные из города и привезли в село, царский манифест и списки призывников на войну.   Петя    поинтересовался:   “А его  нет в этих списках?”.  Брат Алеша  прыснул  в  ладонь, но серьезно добавил, что в списках только  те, кому не меньше двадцати одного года. Допоздна засиделась родня Пети. Ночь выдалась не легкая.  Родители молились за детей, жены прощались с мужьями, невесты с женихами. Безмолвие природы,  плач и напряжение.  Жизнь меняла темп.
У подножия гор, где горные ручьи из бурлящих потоков превращались в реку, располагался  хутор Стеблицкий. Летний день был жарким и поэтому Миша Величко, со своими друзьями, тринадцатилетними погодками, отправились на горную речку купаться.
Речка  в некоторых местах бурлила, и вода была как белая пена. Скалы и валуны разбивали стремительный поток воды. В более спокойных и  тенистых местах  вода была темно-зелененной. На солнце речка была прозрачно-желтой. С левого берега реки нависал зеленый ольховый лес и высокие скалы в форме верблюжьих горбов.  Правый берег реки был плоским, вода равномерно переходила в булыжник, песок и траву.
Мальчик пробрался к скале, нависающей над речкой, и нырнул. Нырнул против течения, чтобы его    перенесло    на    противоположную    сторону   реки,  но, выныривая, он зацепился за скалу, и волна захлестнула его с головой. От неожиданности мальчик поперхнулся водой и на мгновение перестал грести руками. Этого мгновения хватило, чтобы течение его захватило и затащило под воду. Затем удар в бок, он налетел на скалу. Мелькнула мысль - как спокойно и тихо...
 Михаил  возвращался  с заработков в город, где десять месяцев назад оставил жену с двумя младшими детьми,  пятилетней дочкой и трехлетним  сыном. 
Снег сыпал крупными хлопьями. Грязь  на   улицах города смешалась с первым снегом и образовалась холодная жижа, от которой насквозь промокала обувь. В сапогах у Михаила чавкало, ноги заледенели и с трудом передвигались. Жизнь казалась Михаилу унылой и серой. Плакат, висевший на стене дома, гласивший: ”Да здравствует тринадцатая годовщина Великой Социалистической Революции!”, только усиливал раздражение. “Да чтоб, вас, с этой революцией...”
Невесел был Михаил, в душе почему-то нарастала тревога. “Все будет, хорошо. Все будет, хорошо” – внушал он себе. Вот и знакомая улица, знакомый дом. Но, что это, ставни на окнах закрыты, дыма из трубы нет.
Михаил побежал к калитке, но она была закрыта на замок  снаружи. Он   перескочил  через  калитку, в бежал на крыльцо и стал  стучать в дверь. Тишина. Вспомнил,  что  под ступенями запасной ключ. Открыл  дрожащей  рукой  дверь.  В сенях  вода ведрах замерзла.   В комнатах  никого  не было, только в зале на полу валялись остатки сухих цветов.  Беспорядка в комнатах не было.
Михаил сел и задумался. Просидел так неопределенное время. Холодно. Надо выйти во двор, наколоть дров и затопить печь. Он вытащил из сарая пеньки и стал колоть. Оглянулся и увидел у забора соседку - старую бабу Марфу. Старуха пристально посмотрела на Михаила и произнесла: “Не признаю тебя с бородой, молодой человек. Кто ты.” “Я Мишка Величко. Сосед ваш”. “ А твоих никого нет.” Не успел Михаил спросить о семье, как старуха добавила: ”Все умерли“. “Что? Когда?”- выдавил из себя Михаил. Голос перестал повиноваться ему. Соседка продолжала: ”Жинку твою схоронили, вот уже месяц будет. Тиф. Детей больных свезли в больницу, там говорят они и отдали богу свои безгрешные души”.
  Земля ушла из под ног мужика. Вечерело. Больница находилась в другой половине города, кладбище за городом. Транспорт не ходит, лошади нет. Надо ждать до утра.
Михаил нарубил дров, разжег печь. Затем снял сапоги, портянки, согрел, наконец, ноги и тело. Поужинал хлебом с салом и запил травяным чаем из чабреца. Разморило, прилег на кровать. Не помнил Михаил, как провалился в забытье. Проснулся на рассвете. Собрал свои пожитки и отправился в больницу на поиски детей. В больнице сказали, что лечили детей, но сейчас их в больнице нет.  Что дети умерли, нигде не было отмечено, никто не мог ни подтвердить, ни опровергнуть это. Возможно, детей отправили в детский дом, так как родителей не было.
В детском доме детей тоже не оказалось. Только было отмечено, что пятилетнюю девочку  - Тоню, забрали из детского дома, кто-то удочерил. Про трехлетнего мальчика -  Васю ничего не известно. Говорили, что, скорее всего его отправили в краевой город, где был детский дом для малолетних детей.
Михаил сходил на кладбище, могилы жены не нашел, уж очень много было безымянных. Он посидел в холоде и тишине, в которой слышался лишь легкий шелест крупных хлопьев снега, падающих на мерзлую землю. Вспомнил жизнь прожитую, жену, еще  молодую двадцати девятилетнюю  женщину, все было, но вспомнилось все самое хорошее. Плечи Михаила вздрагивали.
На следующий день он отправился в родной хутор. Часть пути прошел пешком. Часть пути проехал на телеге знакомого деда по имени Федор, который тоже возвращался домой из города. Дед Федор рассказал, что вся его старшие дети  сыновья - Иван, Николай, Александр и дочь Раиса  уехали из хутора. Остались в отцовском доме только сестра Дуся,  да старый дед  Григорий.
Добрались  затемно. Хутор был погружен в темноту, кое-где в окнах горели лампы и свечи. Перебрехивались собаки. Жизнь  теплилась.
Михаил постучал в калитку дома, где жила его сестра. «Кто там»? - послышался  голос Дуси. « Это я – Миша». Дуся открыла дверь, вглядываясь в темноту, узнала брата. Причитая, она обняла Михаила.
От сестры Михаил узнал, что старшие дети уехали в Закавказье по вербовке для работ на чайных плантациях. Их отца Михаила Григорьевича раскулачили и отправили на Соловки. За ним поехала и  мать Михаила  Татьяна.
«А почему моих младших не забрали из города, когда умерла Ирина?» - спросил Михаил. «Да мы узнали только через месяц после смерти Ирины. Перед этим она в конце лета приезжала на хутор, детей немного откормила,  были помидоры, молодая картошка. Надавили из подсолнуха масла» - ответила сестра.  Потом уехала  и осенью заболела тифом. Соседи  сообщили властям, когда она умерла. Власти ее быстро похоронили, чтоб не распространялась, как они сказали, «зараза». Детей власти сдали в детдом. Соседи говорили, что написали письмо о том, что случилось, но письмо мы не  получили.  В середине октября из хутора поехали соседи в город.  Заезжали  к Ирине. Вот им и сказали об этом горе. После этого я сразу поехала в город, узнать о детях. Пошла в детдом. Дети были там. Тоня мне обрадовалась, Вася  меня не узнал. Детей мне не отдали. Потребовали документы, у меня ничего не было, кроме справки, что семью нашу раскулачили. Сказали, что кулацких детей будут  перевоспитывать и не отдадут. Я хотела написать тебе, но не знала куда».
Михаил сидел, понурившись, и ничего не говорил. Затем поднял голову и сказал, что дети где-то в городе, и он их найдет.
Когда глад и мор,  и когда «обострилась классовая борьба», нет никому дела до народа за счастье которого, кто-то борется, сидя в теплом кабинете на кожаном кресле. Партийный чиновник, сорока семи лет, служил в горкоме начальником по работе с трудовыми резервами и курировал профсоюзы. Паек получал исправно, деньги в виде зарплаты, да и от результатов профсоюзной деятельности, перепадало. Деньги тратились в основном на обеспечение быта его жены, неработающей домохозяйки, тридцати семи лет. Жили они в четырех комнатах  многоквартирного дома, принадлежавшего когда-то купцу. Все было и еды вдоволь и одежд, детей вот бог не дал. Надумала жена партийного чиновника удочерить девочку четырех-пяти лет, чернявую с черными глазками как у нее. Не надо пеленок. Только корми, одевай, воспитывай. Об этом она сказала мужу, он после  раздумий, согласился. Партийный чиновник  позвонил директору детского дома и сообщил  возможные приметы  девочки для удочерения. Тоня как раз удовлетворяла этим требованиям, черные волнистые волосы. Черные глаза, возраст пять лет.
В комнате висела напряженная тишина. Тоня сидела за столом с ложкой в руке перед тарелкой супа и не ела. Слезы накатывались на глаза. «Тетя – сказала Тоня, - я не хочу кушать. Я хочу к маме и папе». Женщина покраснела, и выдохнув воздух, попыталась ласково (но получилось как-то фальшиво) сказать: «Твои, мама и папа уехали далеко и приедут не скоро. Ты пока поживи у нас, будь умницей». «Приедут, приедут – зарыдала Тоня, - скоро приедут». Женщина резко взяла тарелку со стола, горячий суп выплеснулся на колени Тони, она поморщилась, но не проронила ни слова, только слезы дождинками капали на стол. «Не хочешь, не ешь» – едва сдерживаясь, выдавила из себя женщина. Приемная мать – твой   путь   терпение, терпение,   сострадание   и любовь, и большой поклон тебе. Ангелы зазвонят в колокольчик о твоей душе, за то, что ты  проявила милосердие к сироте. Для пятилетней девочки,    было   не   понятно, почему   так  изменился ее мир. Были   мама   и   папа,   братья   и сестры. Потом  папа    куда-то уехал,   затем   мама.     Тоню   с ее младшим братом Васей забрали соседи, когда от тифа умерла их мама. Потом почему-то они с братом оказались   в каком-то доме с детьми, не вкусной кашей и злыми тетями. Теперь вот опять какая-то тетя хочет, чтобы девочка называла ее мамой. Тоне было обидно и странно. Мир ее рушился.
Когда  Михаил  вошел  в  комнату, Тоня, увидев его,  закричал:  «Папка»,  вскочила с коврика, на котором были разложены кубики и тряпичная кукла,  и  подбежала к нему. Михаил взял ее на руки. Жена  партийного  чиновника  с  недоумением посмотрела на Михаила  и  Тоню.   От   волнения  у нее перехватило дух,  и  она  на  какое-то  мгновение   потеряла  дар речи.  Оправившись  от  волнения,  она  сказала: «Зачем вы пришли!  Откуда  вы  взялись. Она  стала уже немного  привыкать.  Нам сказали,  что  вы  все  умерли.  Не отдам,  уходите  отсюда.  У  меня есть  все,  есть  документы  на  удочерение,  а  у  вас что, бедность и голод. Уходите.  Уходите».  Тоня  обхватила Михаила руками за шею и причитала «Папа забери меня отсюда, забери». У женщины  глаза были слезах, она, закусив губу, вздрагивала.  Партийный  чиновник  сказал, быстро забирайте ребенка, если не хотите остатки своих дней провести в тюрьме, и уходите.
Миша  открыл глаза под водой и увидел мутную зелено-желтую воду, что есть силы, заработал руками  и оттолкнулся от чего-то твердого. Он выскочил на поверхность речки и погреб поперек течения к берегу, пока животом не наехал на скользкие прибрежные камни. “Что это со мной, было”? - подумал Миша.
Дома   Миша  появился  к  обеду.  Ободранный  бок  утаить не удалось.  Пришлось  придумать,  что  упал.  Как  упал,  объяснить не мог,  мама  только  погрозила  пальцем,  потому что  была  занята обедом.     Готовила борщ.
О, русский южный летний борщ,  незабываемая  радуга  вкуса.  Из  домашней  курицы  варится бульон. В бульон кладется луковица, морковь, разрезанная на четыре части, болгарский перец. После того как снимется накипь с бульона  от мяса, добавляется черный перец (пять-десять горошков), шепотка тмина и соль, чтобы бульон перестал быть пресным.  Как  сварится курица,  в бульон добавляют порезанный  кубиками  картофель  (из 4-5 штук). Когда сварится картофель, бульон подсаливают   по вкусу.  Для  заправки режутся  на  мелкие  кубики  и  пережариваются  до  румяной корки на   сковороде   с  постным   маслом  и  мелко  нарезанным  салом:  морковь,  свекла,  луковицы, баклажан, болгарский перец. Затем в зажарку   добавляется,  два-три протертых помидора, молотый черный перец, молотые приправы. После добавляется порезанная зелень - петрушка, укроп, зеленый лук,  базилик, зубок чеснока, лавровый лист - всё это пережаривается не более 1 мин. В бульон со сваренной картошкой кладут зажарку, а затем  нашинкованную капусту. Все это закивает и кипит 1 мин, Борщ можно подсолить по вкусу и отставить с плиты. Борщ готов. Но особенно  он вкусен, если настоится несколько часов.
Только сели обедать, на площади ударили в колокол. Колокол долго не замолкал. Все сидящие за столом взрослые всполошились. Набат. Отец  со старшими братьями встали из-за стола, переоделись в другой комнате в выходную одежду  и пошли к площади. За ними побежал Миша.
Народ стекался к площади, площадь шумела. В центре площади стоял староста хутора и военные люди. Военный представитель  зачитал манифест царя о вступлении в войну и стал зачитывать списки военнообязанных хуторян. Миша услышал, что назвали отца Михаила  и дядю Александра. “Как же мы будем без батьки”- подумал мальчик. “Ничего я уже большой - буду хозяйствовать”.
В школе шли уроки, но десятиклассник Сашка вместо урока сидел на   весенней траве, покрывшей  поле стадиона, напротив   своей школы. Сашка был кареглазым  юношей с черными  пробивающимися усами и прямым  с горбинкой носом, немного расширяющимся к низу.  Длинные   темные волосы  Сашки закрывали  уши   и   завивались у плеч, что, по мнению  учителей,  никак  не  соответствовали  образу комсомольца. Сашка был одет в серый в клеточку пиджак,  наследство от среднего брата Юры, в темную, в знак траура рубашку, Джинсы «милтонс», темные туфли с острым носом «а-ля макасины». Весенние каникулы закончились. Первое апреля. Сегодня у Сашки день рождения – семнадцать      лет.    Южная весна.  Погода теплая. Лазурное небо. Печаль поселилась в душе юноши и пролегла пропасть между Сашкой вчерашним и сегодняшним. Накануне  вечером не стало у Сашки   мамы Тони.   Печаль остается навсегда, радости приходят и уходят.  Друзья  куда-то   канули.   Даже друг детства  Толик не появляется. Юность закончилась. Вот она жизнь печальная и прекрасная. Я жизнь и смерть, иначе не цвести садам. 
Сашка учился хорошо, нельзя было подводить, репутация –  старшие братья и сестры были отличниками, учились в институтах,  были инженерами и научными работниками. Бери пример. Сашка пример брал, но иногда из дому таскал самодельный коньяк отцовского производства и с  ребятами  дегустировал, а иногда  покуривал в компании. После курения, правда, запах забивал всеми возможными пряностями – чесноком, лавровым листом, чтобы родители, да и бабушка не учуяли взросления и самостоятельности. Лишь младшая сестренка  хитро  улыбалась.
Окна   школьных кабинетов выходили к стадиону. Толи боль утраты, толи тоска об оконченной юности, толи… Сашка не понимал своего состояния, было такое ощущение, что он находился вне времени. Было неуютно, тоскливо и его совсем почему-то не волновало что скажут учителя,  если  увидят что Сашка курит. Сашка закурил сигарету «Ту-134» не прячась. Зазвонил звонок на перемену. Сашка вздрогнул. Выбежали дети, шум, гам. За всю перемену ни одна знакомая душа не подошла. Одиночество – без имени отчества. Голубое небо. И в  небе сверхзвуковой оставляет тонкую белую полоску. Белые полосы, черные, белые, черные, белые…...


                Глава  III
Валд снял шлем с мокрой от пота головы. Положил его на ступеньки полуразрушенного дворца побежденного царя Леура. Посмотрел устало на меч. Лезвие меча было багровым от запекшейся крови погибших противников. Покорен был   Дживангурд,  после трехмесячной осады пала его столица Урант. Площадь перед дворцом была усеяна погибшими однополчанами и защитниками города. У Валда не было ни малейшего желания называть защитников города врагами. Достойными были противниками, только им  повезло сегодня меньше, чем Валду и его однополчанам.
Город горел, пламя озаряло вечернее небо. Уже не было слышно шума боя. Воины грабили город. Город по закону победителей у них до утра. Но после утреннего набата – мародеру смерть.
После короткой передышки, не смотря на смертельную усталость, Валд поднялся со ступенек и отдал приказ воинам направляться к пожарищам и тушить пожары, при этом привлекать местных жителей, использовать рабов и не раненных пленных. Город должен быть восстановлен, и войти в состав империи славного царя, покорителя  Вселенной  Сиянура.
Побежденный царь Дживангурда Леур имел выбор – либо согласиться платить назначенную дань и стать вассалом, либо добровольно передать власть наследнику и выйти на схватку со  огромным львом – людоедом. Если победит лев, то Леур получит смерть героя и достойные пышные  похороны. Если Леур победит льва, то жизнь в изгнании. Царь Леур был в глубокой задумчивости.
Вечер сменился ночью, и яркие языки пламени пожаров осветили прекрасный город, построенный предками Леура. Виднелись силуэты каменных дворцов с колонами и золотыми шпилями. Высокие крепостные стены с зубцами  напоминали о величии и неприступности города. Языки пламени отражались в реке, протекающей через город. Каменные мосты были украшением и гордостью города. Но самым большим чудом было то, что мосты могли погружаться  под воду при прохождении кораблей или при нападении врага. 
Леур вглядывался в зарево пожара.  Город горел, однако к радости Леура не горела библиотека, в которой было собрано очень много  рукописей и книг.
  Не далеко от библиотеки  находилось ристалище. Предстояло решить - идти ли на поклон победителю, либо на бой со львом.
Зарево   от   пожаров   стало  меркнуть. Уже  рассвет стал брезжить  за  окном,  Леур  так  и  не сомкнул глаз. Как быть?   Стать ли вассалом? Оставить ли царство? Кому оставить царство?
 Cтарший сын  не любит прислушиваться к советам, иногда  переоценивает свои возможности и поступает, как  кажется Леуру,   не всегда логично. У каждого  свой путь.  Не  совпадение  взглядов  не  есть  противоречие.  Это просто другой  взгляд,  и  правда в том, что истина не рождается в споре, истина никогда не рождается, она просто есть и вечна. Если что-то делаешь не по своей воле, значит, живешь не в гармонии. Человек, облеченный властью, должен быть подобен воде, которая точит камни. Горячим как пар и холодным как лед, пластичным и нужным как вода.
Дочери трон не наследуют.
Если  Леур  станет  вассалом,  то непременно восстанет, может победить, а может и проиграть.  Тогда  расправа  над  всей семьей  неминуема.  Леур  выбрал в  жертву себя.  Как  только первые  лучи  осветили  крыши  домов,  Леур   будто  воспрянул от сна  и  принял  решение.  Он  передает  власть сыну.  Быть  может бремя  ответственности за близких и за своих подданных укрепят дух сына.
         Утром он  через посланника передал царю Сиянуру свое решение - битва со львом. 
Некоторое  время  было  отпущено Леуру, чтобы умилостивить  богов,  потренироваться,  укрепить  дух,  подготовить доспехи.  Он   первым    долгом отыскал кольчугу  подаренную владыкой северных   ветров Оалом.   Кольчугу  сковали кузнечных дел мастера из металла добытого в Срединных горах. Когда испытывали кольчугу, ее рубили  острым и прочным мечом. На острие оставались зазубрины. Кольчуга покрывала туловище и ноги чуть выше колен. Голову защищал позолоченный боевой шлем, а руки позолоченные доспехи с острыми конусообразными  наконечниками от наружной стороны ладони до плеча.    Латы закрывали колени. Обувью служили кожаные сапоги, оружием копье и меч. 
Леур находился в почетном плену. Ему служили слуги,  однако к нему не допускали жену и детей, бывших вельмож и военоначальников. Быт у Леура был простым, деревянная кровать и стол со стульями, гардероб для  одежды. Поднимался Леур с первыми лучами солнца, восхвалял богов, облачался в воинские доспехи и выходил во двор для тренировки. Леур рубил мечом, рука немела от тяжести меча, кольчуги и лат с конусообразными наконечниками. Он тренировался копьем, нанося удары по чучелу. Тренировался Леур до изнеможения ради мгновенья – достойно встретить свой последний час  или новую жизнь.
Приближался великий день битвы. Леур готовился достойно встретить этот день, может в последний раз появиться перед своими подданными, увидеть тех, кто был ему близок, кого он любил и за кого решил отдать себя в жертву.
Вот солнце своими первыми лучами осветило золотые купола храма богам, пришел ясный летний день – день битвы. Леур поднялся с кровати, помолился, освежился холодной водой.
Город постепенно возрождался от  разрухи. Восстанавливались разрушенные здания, уже не были видны следы  пожарищ. Царский дворец был в лесах. Башни дворца стали менять свой облик, над ними стали надстраивать шпили разной высоты. Стены у парадных дверей отделывались привозным камнем - малахитом. Над тронным залом вместо скатной крыши, стали сооружать большой шарообразный купол, покрытый золотыми пластинками. Оживилась торговля. Стали приходить караваны из далеких стран и привозить предметы роскоши, текстиль, пряности, восточные мечи, наконечники для копий и стрел. Местные купцы и ремесленники вели бойкую торговлю с иноземцами. Жизнь шла своим чередом.
Берега на  реке укрепляли от весенних паводков и перестраивали порт, который  находился ниже  центра города по течению реки. Акваторию порта углубляли. Строили новые молы для военных кораблей.  Военные корабли, переходя из реки в реку, могли выходить  в южные, а также северные моря, настолько велика была империя Сиянура. За всем этим с грустью и радостью наблюдал Леур. Грустил, что не мог быть участником этих перемен и радовался тому, что город не был предан поруганию.
Ристалище ревело тысячами голосов. Смешались в единый гул  крики радости,  крики горя, крики проклятий и унижений. «Леур убей льва – да живешь в веках. Загрызи кошка повергнутого врага».   Леур  стоял на солнце с опущенной головой. В солнечных лучах, золотой шлем и позолоченные доспехи с конусообразными наконечниками горели не земным огнем. В левой руке  он держал копье, правой рукой он вытащил из ножен меч, поднял рукоятку к груди и поцеловал, зеркальное лезвие. Леур поднял меч над головой. Все вокруг затихло, как по моновению волшебной палочки. Леур возвел голову к небу и стал читать молитву богам. Ристалище оцепенело. Леур, закончив молитву, посмотрел прямо в глаза своему победителю, тот не выдержал взгляда, опустил глаза. Леур перевел взгляд на трибуну для важных персон, вот сидит бледная жена, испуганная дочь, задумчивый сын. Вельможи прячут глаза, толпа восхваляющая, толпа проклинающая, молчит. Может преклонить колени перед победителем, признать себя вассалом и избежать битвы с ужасным львом-людоедом. Мгновение. Леур издает боевой клич – битва не минуема. Лязгнул  металлический засов и на ристалище, огороженной высоким металлическим забором вышел громадный лев. За кем будет победа - решит судьба.


                Глава IV
Открываются новые земли, возникает желание изменить свою жизнь, сделать ее интересней, стабильней, богаче,  более духовной. Сколько не освоено пространств, красивых, девственных и неповторимых.  Может и не надо их трогать и стоит сохранить первозданность.
Желание лучшей доли и привело глав семейств городских ремесленников, кузнецов из рода Левченко,  к необходимости поменять свою жизнь, уйти из города и поселиться на свободной земле. Свободные земли находились в донских степях. Сколько времени потребуется, чтобы дойти до них, никто не знал, поэтому  старейшины решили идти в донские степи с началом теплого времени года, чтобы достичь цели раньше, чем начнутся холода.
Род Федора Левченко жил в  пригороде стольного града Киевской Руси, который назывался  Ольховка. Федор был кузнецом - продолжателем традиций знатного кузнечного рода.  Традиции кузнечного дела в  их роду передавали по наследству. Секреты хранились с незапамятных времен. В семье хранились реликвии предков прославившихся  своим искусством во времена старины глубокой – меч, кольчуга и щит.   С особым секретом ковали и закаляли булатные мечи  с кольчугами. Мечи были гибкими, острыми и не ломались, кольчугу невозможно было разрубить мечом или пробить копьем.
Шла ранняя весна 1648 года. Снег на полях растаял, а в  лесу он еще лежал островками. Федор Левченко со своим сыном  подростком Николаем и подмастерьем племянником Павлом, на повозке запряженной  лошадью подъехали к лесу в поисках дров.
Дорога в дубовом лесу была размыта, поэтому Павел остался в повозке  на дороге перед лесом, а Федор и Николай, взяв с собой топоры и пилу, углубились в лес. Надо было искать поваленные деревья, потому что живые рубить запрещалось. Нашли несколько стволов и сложили их в кучу. Не далеко на холме Николай нашел   толстый дубовый ствол, который   был на половину в земле. Николай стал выбирать землю, листья вокруг ствола и снимать мох. На стволе показались цветные резные узоры. Николай позвал отца, и они  с интересом стали  их рассматривать. На узорах были  изображены какие-то сказочные звери, солнце, летящие в звездном небе  странные птицы и огненный  шар, оставляющий за собой искры, как от горящего железа. Были также изображены лики людей  с длинными седыми волосами, бородами и мудрыми глазами. 
На следующей картине был изображен огромный, в три обхвата  дуб. Дуб светился золотым светом и  в золотом свете стоял человек в пурпурной мантии. Картина стала оживать. Недалеко от дуба горел костер, вокруг которого стояли Волхвы. Волхвы взывали к богу и молились. Огонь горел, не угасая, и звезда светила ярким светом.
Николай с отцом откопали дубовый ствол  с узорами, сдвинули его и под ним обнаружили круглый плоский камень со знаками,  видимо это был вход в неизведанное. Они посмотрели удивленно друг на друга.
Долго  пытались  отец  с  сыном  сдвинуть камень, пот катился градом по лицам, наконец, камень сдвинулся и под ним оказался  вход в подземелье с каменными ступенями.  Федор с сыном   решили спускаться вниз по каменным ступеням.
Они шли в темноте по каменным ступеням. Когда  каменные  ступени  закончились,   Федор с Николаем вышли в коридор, освещенный зеленоватым светом. Коридор заканчивался дубовыми дверями, окованными металлом. К удивлению Федора и Николая в подземелье не чувствовалось сырости, а зеленоватый свет позволял все видеть. С большим усилием они открыли дубовую дверь и очутились в помещении с каменными  полами и полками.   
На полках, в несколько рядов, лежали  короткие трубки, которые  оказались берестяными свитками, толстые книги с кожаными страницами. Николай  ахнул от изумления.
Он был обучен грамоте, из книг читал лишь библию, но такого количества свитков и книг и не мечтал увидеть. Подошли к полке, взяли первый попавшийся свиток и аккуратно его развернули. Весь свиток был исписан какими-то неизвестными знаками, черточками с разным наклоном, изображениями птиц и зверей. Знаки не были похожи на славянскую грамоту, поэтому они ничего не могли прочитать. Открыли книгу, в ней на кожаных листах были  чертежи каких-то предметов и механизмов. Отец с сыном решили внимательно изучить помещение, и все что в нем находится. В дальнем углу они заметили что-то белое. Подошли поближе и увидели, что за дубовым столом сидел старец. Он будто бы дремал. Стол, за которым сидел он, был освещен лампадой, которая горела без масла, сама по себе. У старца были длинные седые волосы. Лицо старца было с длинной седой бородой и усами.  Седые брови дугами нависали над глазами старца. Нос у старца был прямой с горбинкой и расширялся к низу. Юноша подумал:”Кто такой этот старец и что за реликвии он охраняет? “.   У старца, будто пелена упала с глаз, когда он уловил   мысль человека, направленную к нему. Старец мысленно ответил юноше, что он  бессменный хранитель древних знаний и в этих книгах, и свитках описана вся история предков землян он начала времен, история современников и потомков до конца времен. Конец времен - может быть началом. Цветущая равнина может превратиться в каменистую пустыню. Пустыня может стать цветущим садом, добро смешаться со злом, зло с добром, создатель лишь может оценить меру. В свитке, который ты держал юноша, говорится о том, что ваши далекие предки, не устояли перед силой  и властью металла. Стали брать у природы больше, чем отдавать. Стали нарушать традиции своих предков жить,  не в гармонии с природой и  друг  с другом. Стали возвышаться один над другим, забывать своих богов, и привели народы к смуте, потому что узрели в блестящих камнях и металле меру  жизни, забыли о душе, стали истреблять друг друга за эти камни и металл.
            Старец замолчал на какое-то время, затем взял с полки какой-то свиток  и стал его читать, окружающее перестало его интересовать. «О чем он читает?» - подумал Николай и как бы в ответ на свои мысли услышал голос старца, скрипучий надтреснутый. Старец говорил: «Я вас давно жду, уже родилось и ушло много поколений, и вот вы появились. Я вот уже семь с половиной тысяч лет, по вашему летоисчислению храню и приумножаю древние знания, до меня эти знания многие века, хранил  избранный,  и  перед ним был избранный хранитель ……. Хранитель знаний Святой Руси. Ты, отрок - обратился он к Николаю, будешь распространителем этих знаний в миру, будешь по крупицам нести эти знания в мир. А после того как я соединюсь  с Создателем, который соединит мой дух с твоим, ты получишь сокровенные знания, будешь черпать их через других хранителей, которые придут после меня. Ты проживешь век человеческой жизни. Век трудный, полный невзгод и радостей. Ты дашь жизнь сыновьям, дочерям, которые понесут частицу тебя потомкам.  Сейчас приготовьтесь слушать. Когда вы выйдете отсюда, то ничего помнить не будете. Лишь ты, отрок, во снах будешь получать откровения. И если ты их будешь понимать правильно, тебя ждет много открытий. А когда будешь бодрствовать, то будешь как многие люди, может немного мудрей и грамотней, если не поддашься человеческим слабостям, страхам и порокам.


                Глава V
Погода стояла солнечная, субтропики. Сашка закончил первый класс,  ура - первые в жизни  летние каникулы, Поспела шелковица, земляника, черешня. В чайном совхозе, где жил Сашка, на улице, между домами росли высокие деревья черной черешни (которую по местному называли «були»), неизвестно кем  и когда посаженные. На одних деревьях плоды черешни  были   почему-то сладкие, а на других горькие.
        Сашка проснулся  утром  и после таких формальностей как умывание, чистки зубов, завтрака горячим молоком и хлеба с медом, трудотерапии – кошения серпом травы для телят, вышел  из дома за калитку.  Ветер свободы моментально занес его с друзьями на черешню, которая росла недалеко от его дома. Черные с горошину сладкие плоды таяли во рту, однако полное изобилие наблюдалась на концах тонких веток.
Младшая сестра Сашки, прогуливаясь, обнаружила брата сидящим на тонкой ветке черешни. Мальчик увидел ее тоже  и крикнул: «Наташа, лови були». Круглые плоды мелким градом рассыпались по земле. Сестренка собрала их, неуклюже попыталась сдуть пыль, но после секундного раздумья  плоды очутились во рту. «Брось еще. Ну, брось еще» - просила сестренка. Но мальчик не мог достать ягод с ветки, на которой сидел, и перелез на более тонкую ветку.  Он потянул край ветки, усеянный черешней поближе, почти пригнул   ее   к себе,  уже взялся за тонкую веточку облепленную ягодами, как ветка, на которой он сидел, хрустнула.   Свободное падение и  звездное небо окружило  Сашку, и сверху, и снизу. Он шел по млечному пути похожему на белый накрахмаленный бант. Он брал звезды в руки и любовался ими. Они горели в руках, переливаясь цветами радуги. Горячие звездочки он подбрасывал вверх, жонглируя ими. Холодные как лед звездочки он собирал в ладони и теплым дыханием  пытался их согреть. Они грелись  в его ладонях  и отогревались теплом маленького горячего сердца.
«Дай мне тоже звезду» - слышал Сашка сквозь пространство голос сестренки. Дай самую большую звезду, самую красивую». Мальчик ответил, здесь много звезд красивых, подожди, я сейчас выберу самую красивую звезду и брошу. Нет, дай  мне самую красивую и  большую звезду, висящую над твоей головой. Как же я к ней доберусь. Цепляйся за маленькие звезды. Я не удержусь. Дай мне большую звезду и самую красивую». Мальчик стал карабкаться по маленьким звездам, то обжигая, то обмораживая руки. Одной рукой он взял большую и красивую звезду, прижав ее к груди. Горячее дыхание звезды опалило его, он разжал вторую руку, которой держался за маленькую   звезду  и   сорвался в пространство. Его волосы шевелил ветер, ветер  который дует в лицо, когда падаешь во сне.
Вопрашает глас в пустыне о воде – жажда, огненное солнце и крохотная надежда быть. Сказать, что на улице огненно жарко, считайте, что прохладный бриз. Невыносимое пекло от раскаленных камней, асфальта, домов. Серо-свинцовые облака, соленый пот, сероводородные ванны. В этом пекле каждая голова имеет свои разумения. Преподаватель естественных наук, высокий, худой, в черном расстегнутом плаще, светлой рубашке и фетровом цилиндре, с усами и немного безумными глазами как у Дон Кихота,  вырвался из душкой аудитории, пришпорив коня, помахивая копьем, раскладным зонтиком-тростью, что есть силы, пытался раскрутить мельницу. Чтобы она включилась, как вентилятор и освежила бы рыцаря науки, борца против мракобесия и пороков. Рыцарь неистово сражался с мельницей не замечая, что стал переходить дорогу. И надо же, ему горел зеленый свет. Гуляй по полосатой зебре туда-сюда, обратно.  За мгновенье до этого, может двести лет, а может секунду назад, из  душной и пыльной  прерии, не захламленной такими безделушками, как знаки дорожного движения, да трехглазые чудовища-светофоры, выскочил  кобальеро-ковбой на своей  колеснице  Лада-Нива, цвета алой зари и сизого носа,  любителя испанской сангрии.  Ковбой уже настигал мустанга, но, чтобы не вспугнуть,  остановился и притаился, готовясь к  победному прыжку. Зеленый свет, пролетай со свистом через пешеходный переход, газ до упора, копоти. Пробка в прерии на перекрестке, в одну сторону ковбои, в другую бесконечные стада тонкорунных овец и рогатых буйволов, под ручку с холмогорскими буренками. Лошади с рыцарями, рыцари с копьями, железные латы раскалились. Все поплыло, дома шатаются, оливковая роща манит в тень, над раскаленным асфальтом мираж виноградника со  склонов гор, не доезжая Сарагосы и гурии в прозрачных одеждах.  Пробка, все мычат и давят на клаксоны. Даже гурии почему-то переоделись в оранжевые куртки и взяли метла.  Красный свет и колесница вместе с расплавленным от жары умом колесницеводителя, тронулась. Мустанг будет пленен. Ковбой остановился в  сантиметре пред вкопанным в асфальт  мустангом,  жжж – чпок - мустанг в момент превратился  в Дон Кихота,  Дон-Кихот встал на дыбы. Заржал. Опустился на грешную землю, выставил перед собой копье – зонт-трость и врезал по лобовому стеклу  колесницы. Колесница от неожиданности остановилась, но затем не убоявшись великолепного в сверкающих доспехах рыцаря, дернулась вперед. Дон Кихот отскочил, и, развернувшись, забежал сбоку, направив безжалостный зонтик-копье в полуоткрытое  боковое стекло, через которое в колесницу поступал ветерок при мчании по просторам, а вместо ветерка опасное жало копья. Ковбою из колесницы удалось рукой сдавить копье у острия, словно змею, но Дон Кихот, ловко сделал отскок назад. Еще выпад. Карамба. Не поддается броня. Ковбой, как в кино с ускоренный скоростью ленты, закрыл боковое окно и жало копья вонзилось в толщу стекла. Дон Кихот видя мельницу не покоренной, взревел, сделал отскок назад, надвинул забрало, фетровый цилиндр на лоб и кинулся на победный штурм. В это же мгновение лента истории повернулась вспять. Ковбой полностью открыл боковое окно своей газующей колесницы, вытащил из-под седла водяной пистолет, заправленный какой-то неприлично пахнущей, жидкостью и сделал несколько залпов по супостату. Фьють, фьють, фьють. Дон Кихот почувствовал этот не приличный запах, и увидел пятна на своей светлой  рубашке из китайского щелка. С боевым кличем, мустанг в фетровом цилиндре, запустил зонтиком-копьем  в боковое окно колесницы, в надежде повергнуть сарацина. О, счастье так было рядом, мщение и возмездие. Копье летит в цель, перед глазами кругами пролетают все достижения и свершения, младенец, рыцарь, дама сердца,  ежеминутные подвиги.   Замедленное кино. К-о-опье ле-е-ти-ит. Ковбой силой воли закрыл боковое окно, конь на дыбы, колесница, газуя и люто пыля, скрывается за поворотом. Копье летит.  Летит в располневшую личность с животом и двумя арбузами, переходящую стремнину на зеленый свет. Стоп-кадр - летящее копье-трость-зонтик, два арбуза на руках, живот  и личность с потным лицом, носом картошкой,  опахало и послеобеденный сон визиря.
Сашка лежал без сознания, на земле лицом в низ, прижимая к груди горячую и красивую звезду - ветку черешни, усеянную мелкими черными плодами. Младшая сестра Наташа подбежала к Сашке, погладила его по волосам и заплакала. Она приговаривала: «Ну, вот все расскажу маме с папой и бабушке, что ты упал с дерева, если ты умрешь. Вставай скорей, я отдам тебе все були, если даже буду сильно хотеть». Он протянул руку сестре с горящей и красивой звездой. Ярко-голубая вспышка ослепила глаза. Сердце вспыхнуло сиреневым огнем, и свет его смешался со светом горящей и красивой звезды, превратившись в шаровую молнию. Назвавшись счастьем, она унеслась в небо и затерялась среди множества звезд невидимой точкой.

                Глава VI
Солнце висело раскаленным диском, окропляя золотым теплом, молодые вечнозеленые деревья и кусты, пальмы, лавровишни, лавр, чай.  Начиналось жаркое, субтропическое лето. На небе ни облачка, сплошной ультрамарин, в котором, купаясь, кружили коршуны в вышине и носились ласточки. Иногда, серебрясь на солнце и оставляя после себя белую полоску, пролетали «игрушечные» реактивные самолеты. За домом пасека. Летают пчелы. На пасеке стоит  персиковое дерево, с точки зрения черырехлетнего Сашки, очень высокое. Крона широкая, ветви облеплены крупными красно-желтыми плодами. Персиков очень много. Детство удавалось.
Строили летнюю кухню, пристройку к дому с подвалом. Выкопали яму. Фруктовые деревья – груши  корнями выползли в глубокую яму. Сашка проходил около этой глубокой ямы, мимо грушевых деревьев, они были еще молодыми, ровесниками Сашки. Груш на них было не много, но они были крупными. Лег спать. Проснулся. Желтые листья  падают,  как слезы с глаз, груши  согнули ветви  от спелых плодов, но уперлись в новое строение – летнюю кухню. 
За пасекой   виноградник в пятьсот корней белого винограда «Цоликаури». По небу летит с гулом самолет.  Сашка в крик. Из виноградника вышла бабушка Настя, работавшая там. Сашка к ней  и спрятался под фартук. Из-под фартука виден кусочек мира. Бабушка подняла над головой тяпку и погрозила самолету: «Улетай отсюда. Не пугай детыну». С тех пор, после бабушкиных слов и улетел страх Сашки к страшному  гулу  самолетов.
Однажды в совхозе, не далеко от домов, на поле сел самолет – кукурузник. Как-то четырехлетнего Сашку вел из садика его  средний брат  Юра. По пути домой, случилось чудо. Неожиданно на поле, которое находилось недалеко от домов, стал садиться самолет-кукурузник. Юра и другие дети, как  увидели идущий на посадку самолет, с криком бросились к полю Шум, гам, чуть не затоптали Сашку. После этого – как гул самолета, Сашка в крик.
В три года два месяца Сашка первый раз уехал из дому. На лето  школьники и садик, куда ходил Сашка, переезжали в горы, в  лагерь отдыха. Уезжали на поезде. Сашку, его двух братьев и сестру на вокзал привез отец – Михаил Петрович. Неведомый мир, электровоз, зеленные вагоны. Зашли в вагон, как в страну чудес. Старшие братья Петя с Юрой, легли на верхних полках, а Сашка со старшей сестрой Галей, на нижней.
Из жизни в лагере, Сашка  запомнил отдельные картинки. Горная местность, старая, сложенная из камней крепость, страшные истории о замурованных в стену крепости  детях, хвойный лес.  Из глины делали колесики и пускали с каменистой горки. Ходили гулять в парк, он находился на крутом холме с которого,  был виден город. На холме стоял памятник  поэтессе Лесе Украинке. Шли как-то к  лагерю  по тропинке, через сосновый  лес, деревья со смолистыми стволами и ветками с длинными иголками, казались очень большими и закрывали небо. Проходили около спортивной  площадки, там играли в волейбол ребята подростки, могучие атланты.  Среди них был старший брат Сашки Петя.
Ходили в поход. Шли строем по глиняной дороге. С одной стороны дома. Один дом строится, на окне сидел парень - подросток, очень радостный, махал руками – приветствовал,  в ответ махали ему и что-то кричали.
 С другой стороны дороги было поле,  на нем комбайн косил золотистую пшеницу. Шли вдоль поля  и пели песню: «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед».
Приехали в лагерь грузовые машины  забирать перед отъездом имущество. Сашка мирно беседовал с шофером, знакомым отца, Николаем. Такое ощущение, что говорили на равных, о чем-то важном. Затем Сашка зашел в дверь  двухэтажного деревянного дома с длинным балконом на высоких столбах. И другая жизнь, другое измерение.
Падал сказочный снег, крупными хлопьями, и тихо ложился на землю. Сашка первый раз сам возвращался домой из детского сада. Он вышел из детского сада один, гордый и самостоятельный.  Прошел до поворота, где располагалась доска почета знатных земляков, как вдруг пошел первый снег крупными  хлопьями, и  пушистые хлопья стали украшать  мир. Было прохладно. Снег встретил гордого самостоятельного человека. Мир казался сказочным.
Однажды, шестилетний  Сашка пошел со своей тетей Нюрой, в магазин.  В магазине стояла очередь, люди что-то брали. Брали также какую-то желтую тягучую жидкость, кто в банку, кто в канистру. У тети ни того, ни другого не оказалось, поэтому она сказала Сашке: «Беги домой и передай дяде Ване, что продают постное масло, пусть возьмет трехлитровую банку и принесет в магазин». Сашка быстрее ветра помчался домой. Он добежал до тетиного  дома.  Тетя с дядей Иваном жили к комнате на втором этаже  многокомнатного дома. В  доме было два подъезда с правой и левой стороны. На первом и втором этаже каждого  подъезда были большие общие балконы. На этих балконах, стояли ящики размером с кровать, в которых жители хранили   дрова, керосин и другой скарб.
Сашка по лестнице вбежал на второй этаж и запыхавшийся влетел в комнату. В комнате Сашка обнаружил дядю Ваня, который сидел с отцом Сашки за столом. Они о чем-то беседовали. Сашка остановился на мгновение, перевел дух и выпалил: «Папа, дядя,  в магазине посранное масло продают». Взрослые от смеха чуть не упали со стула. Сашка с удивлением посмотрел на них.
 Послали Сашку в первый раз в хлебный магазин. Дали  ему  пятьдесят копеек и поручили купить булку белого хлеба. Хлеб в совхозе пекли большими булками (одна булка равнялась примерно четырем городским кирпичикам).  Сашка пошел за хлебом с друзьями. Купили булку горячего белого  хлеба, только что с пекарни. Горячий, ароматный. Пошли домой. Запах от хлеба обалденный. Одному другу отломил кусочек, другому, себе и принес домой общипанную треть булки.   
Первого сентября, в первый класс, Сашку привел средний брат Юра. Оставил Сашку в тени дерева напротив школы и сказал: «Жди маму», а сам помчался к друзьям пятиклассникам.
Лысый первоклашка со смуглым лицом по имени Сашка был одет в синие шорты с помочами, белую рубашку и сандалии голубого цвета. В одной руке  Сашка держал бежево-коричневый в черную крапинку портфель, а в другой керамическую белую чернильницу с голубой каемочкой. Экипирован, готов грызть орешек знаний.
Вокруг бегают дети постарше, первоклассники жмутся к родителям. Сашка стоял под деревом и ждал. Уже построились на линейку. Дети идут в класс. Вокруг пустота.  Пустой школьный двор.  Одиночество - без имени отчества. Но мир снова приобрел краски, когда появилась мама. Она  погладила его по голове и сказала: «Не расстраивайся мой мальчик. Сегодня ты уходишь в жизнь, где многое будет зависеть от тебя и никто, и ничто не сможет тебе помочь, кроме веры, веры в себя, в свою мечту. Мы любим тебя».
Сашка вошел в класс, молодая учительница показывала детям картинки из букваря. Сашку посадили на первую парту к девчонке Рите. После первого урока Сашка пересел за парту к своему другу Толику, на десять лет.
После уроков первоклассников должны были повести в кабинет к директору школы.  Складывая книжки в портфель, Сашка хотел положить чернильницу в мешочек, но упустил ее. Чернило, облило весь портфель и голые ноги Сашки. Все встали и пошли. Сашке ничего не оставалось, как потащиться со всеми. В кабинете директора все выстроились в шеренгу, Директор, что-то говорил, но Сашка ничего не слышал, прикрывая, синим портфелем,  свои синие ноги.
Быть партизаном интересно, а вот разведчиком, во стократ интересней. Особенно если знаешь пароль, и никто его не может расшифровать. Сашка прибежал к своей сестре Гале и попросил ее написать пароль, чтобы никто из друзей таких же разведчиков не мог его расшифровать. Сестренка не много подумала и на писала на тетрадном листке «Rohe Fahne (что по немецки значит «красное знамя»). Сашка вложил листок в конверт без марки. Если поймают разведчика с паролем, такие же разведчики из первого  класса, долго будут шифровать пароль, если у них нет такого  же хорошего шифровальщика,  как  сестра Галя.
Весна и солнышко в окно. Трехлетний Сашка проснулся. В спальной байковой рубашке до пят он был похож на девочку, правда, лысую. Подтянулся. К постели подошла мама. Какая чудесная мама.  Она раскрыла одеяло, взяла Сашку  под мышки и поставила на кровать. Мама погладила его по голове,  на руки и подняла над головой, приговаривая: «Саша, Саша, гордость наша». Звезды перемигивались. Лодка несла Сашку по млечному пути как по реке подобной  лунной серебристой ленте в ночном море.  И эта серебряная лента мягкой прозрачной шелковой шалью закручивалась спиралью…..


                Глава VII 
Колона армейских грузовиков в сопровождении прикрытия из  трех БМП,  ранним утром выехала из  знойной долины. Через несколько часов колона достигла горной местности и стала подниматься  по затяжному подъему к  перевалу. В горах прикрытие с воздуха обеспечивал вертолет. Зной постепенно  перешел  в прохладу. Колонна въехала на перевал.  В кузовах грузовиков ехали солдаты.  Среди солдат царило нервное напряжение от неизвестности исхода пути.  Они  сняли автоматы с предохранителей и держали их  наготове. Вдруг шум вертолета пропал. «Стингер» достиг цели.  Граната из гранатомета попала по  колесам армейского грузовика, в  кузове которой ехал Сашка. Машину бросило на обочину дороги, она повалилась на бок и загорелась. Солдаты выпрыгивали из кузова и  катились по крутому склону горы. Сашку остановил большой валун, о который он сильно ушибся головой. Спасибо каске. Сашка быстро пришел в себя. С противоположной горы, строчил пулемет то по горевшим машинам, то по склону горы. Сашка спрятался за валун и стал стрелять в сторону, откуда  бил пулемет. Выстрелы слышались со всех сторон, колона догорала. Было такое ощущение, что стреляли горы. Уцелевшие солдаты воевали с тенью. Сашка расстрелял почти весь свой боекомплект. Стал стрелять - одиночными. Пулемет продолжал бить, одна из пуль попала в правое предплечье Сашки, чуть ниже ключицы. Он потерял сознание. 
Сашка почувствовал горячее дыхание, мокрый шершавый язык облизывал его лицо. Открыв глаза, Сашка увидел морду рыжей собаки. Не до конца понимая, происходящее и едва шевеля  иссохшими губами, Сашка позвал собаку - Гета, Гета.
В детстве Сашка очень хотел завести собаку. Любую дворняжку, лишь бы была своя. После фильма четыре танкиста  и собака, пределом мечты стала  немецкая овчарка. Жил Сашка в сельской местности, где кроме дворняг, охотничьих собак да овчарок других пород не знали.
Дом, где жил Сашка был с большим садом и огородом. Собаке было бы вольно жить, но почему-то ни родители, ни бабушка не хотели заводить такую нужную собаку.
Однажды  Сашка решился и тайно принес щенка дворняги серого цвета,  уши чуть торчком,  хоть чем-то  щенок похож на овчарку.
Поместил Сашка щенка в деревянном ящике под крыльцом дома. В этот деревяный ящик, по рассказу бабушки, сажали  на красное ватное одеяло маленького Сашку, когда он еще ходить не умел. Посадит бабушка Сашку в ящик, а сама идет по хозяйству, то кур покормить, то  что-то сделать в огороде. Как рассказывала бабушка Сашки,  немного игрался в ящике, а затем засыпал.  Спокойна детына.
Теперь вот щенок занял место в известном ящике. Естественно, щенка почти сразу обнаружили,  Сашку пожурили, но щенка оставили.  Но видимо, не судьба иметь щенка и  из него вырастить собаку. У щенка появились лишаи. Пришлось отнести его назад к остальным щенкам бродячей дворняги. Ящик памятный  сгорел в костре.
Подросток Сашка, стал меньше внимания уделять учебе,  больше девчонкам, а о своей мечте иметь овчарку как-то позабыл. Сашка поехал на осенних каникулах в гости к своим родственникам в курортный морской город. Домой  возвращался  с щенком овчарки-девочки, которую Сашке подарил двоюродный брат Паша. Настоящая овчарка.  Вот это да. Мечта неожиданно сбылась.
Первое испытание для Сашки и щенка, ночь езды в купе поезда на верхней полке. Пес вел себя достойно. Никаких мокрых пятен. Только всю ночь лазил по полке.
Назвал Сашка  щенка Пальма. Дома приняли щенка сдержанно, без энтузиазма. Щенок первое время жил в ящике, который Сашка примостил в хозяйственном сарае. Сашка смастерил щенку  конуру. Но через некоторое время пес куда-то пропал.  Сашка  разыскал его и принес назад. Щенок стал подрастать. Стал понимать команды. Но как-то, придя со школы, Сашка обнаружил, что конура пуста, осталась только цепь прибитая гвоздями к конуре.  «Пальма,  Пальма. Ко мне» … Второй раз розыски не увенчались успехом.
В своей квартире заводить собаку Сашка и не думал. Однажды, поздней осенью, в промозглом ноябре, пришли домой с женой Долей. Снег на голову. В прихожей, в углу лежит рыжий комочек. И на двери записка, написанная дочкиной рукой: «Мама, папа, никуда не девайте щенка. Я приду и все объясню. Злата». Собака в доме. Не бывать! Симпатичная дворняжка, похожая на лису. Правда, блохастая, блох больше чем волос. На улице дождь холодный. Скупали щенка, намылили антиблошинным шампунем, взятым у соседей, имеющих  пуделя. Щенок преобразился.
А дело было так. Начинались каникулы осенние. Дождь холодный, слякоть. Злата с подружками возвращалась  из школы. Возле школы к ним подбежал щенок  и сразу к Злате. Взяла на руки. И… И стал жить щенок в квартире. Долгожитель квартиры кот Маркиз, к стати тоже рыжий, встретил его не приветливо. Первые три для кот жил только на полках. Опускался лишь, когда щенок спал. Подходил к нему поднимал лапу и шипел. За что кота стыдили – ты такой большой, а щенок маленький, не стыдно. И кот уходил. Назвали щенка Генри, думали мальчик. Щенок оказался девочкой. Стали называть Генриетта –  сократили - Гета. Где ты была так долго Гета?  Молодец что вернулась. Не уходи не попрощавшись, чужой не чувствуется боли, ворвашись в жизнь, по ней промчавшись, оставь засеянное поле. Сашка очнулся и увидел двух бородатых  и вооруженных горцев с рыжей собакой.
Кишлак, в который привезли  Сашку,  находился на берегу  горной реки текущей в ущелье.  С обеих сторон реки  пологий берег переходил в  горы без растительности. За кишлаком возвышались две высоких горы. Склоны одной горы были отвесными, склоны другой горы были крутыми, только скалы, острые камни и щебенка.  На каждом берегу реки, а также вокруг кишлака росли не высокие фруктовые и лиственные деревья. Дома в кишлаке были  одноэтажными, глинобитными, с плоскими крышами. Сашка жил в глинобитном  строении из соломы  глины без окон. Вместо  двери был проем в стене, завешанный  куском брезента. Кроватью служили постеленные на полу старые овечьи шкуры.  Столом  для Сашки служил плоский камень, стулом деревянный пенек  которые Сашка нашел у реки
За рекой  напротив кишлака возвышалось также  две  горы, склоны  которых были  более пологими.  На более низкой горе величаво стояла полуразрушенная  древняя крепость.
Башни крепости были  виде усеченного конуса, в стенах башни имелись маленькие окна, бойницы. Бойницы были также и в крепостных стенах, которые венчались острыми зубцами. Кто и когда возвел крепость, и кто ее разрушил, завоеватель ли, время ли, Сашке не было известно.  Он в редкие минуты отдыха от рабского труда, поднимался в крепость,  пытался исследовать каждый уголок, в надежде найти  что-нибудь, что проливало бы свет на историю крепости.
Сашке раз в день давали еду – лепешку с куском сыра и кувшин воды, когда занимался работами в кишлаке.  Рацион увеличивали в два раза, когда работал на каменоломне на противоположном берегу реки. Через реку был перекинут канатный висячий мост, по которому  приходилось таскать в плетеной корзине камни, предназначенные для строительства дома его хозяев.
Хозяева периодически издевались над Сашкой, били, требуя принять чужую веру. Сашка не был крещен, был комсомольцем, но здесь в плену, вместо комсомольского значка вырезал ножом деревянный крестик, проковырял в кресте дырочку, продел в нее   веревочку и повесил крест себе на шею. В детстве бабушка научила Сашку молитве «отче наш». В бывшей комсомольской юности Сашка не вспоминал этой молитвы, а здесь иногда молился.
Однажды вечером перед, каким-то религиозным праздником, в жилище Сашки пришел служитель религиозного культа с двумя  вооруженными чернобородыми горцами. Сашка без рубашки сидел за «столом»  и огрызком карандаша записывал в  ученическую тетрадку в клеточку, чудом оставшуюся после пленения   в  кармане его гимнастерки,  свои впечатления, после очередного похода в крепость,  Услышав шум, Сашка кинул тетрадку под овечьи шкуры и, увидев вошедших, поднялся со стула. Один вооруженный горец знаками приказал Сашке стать на колени. Сашка стоял не шелохнувшись.  За что и получил прикладом в лицо, что-то хрустнуло, Сашка упал на спину,  из носа потекла кровь. Один чернобородый  поставил дуло автомата на крестик Сашки и вдавил его в грудь. Сашка от боли скрипнул зубами. Служитель религиозного культа на ломанном русском языке сказал, что если  Сашка  не примет их веру, то его отвезут в огненную долину. Пояснили, что огненная долина - такое место, где все сжег зной, что там летом никогда не бывает дождя. Его привяжут там к столбу и оставят засыхать, как дерево без воды. Сашка зыркнул своими   карими глазами и  помотал головой из стороны в сторону. Чернобородый  поднял автомат. Сашка, одной рукой опираясь о пол, другой рукой закрывая разбитый нос,  хотел  подняться с пола и  стать перед пришедшими. Но в это время опять получил прикладом по лицу. Сашка упал навзничь. Чернобородые били Сашку прикладами по лицу, голове, в грудь Кровь залила глаза Сашки.
На безжизненное тело Сашки вылили ведро холодной воды, Сашка застонал. Жив. Его связали и  до отъезда в огненную долину, наполи водой только один раз. Язык у Сашки пересох, и было такое ощущение, что он заполнил весь рот. На следующее утро связанного Сашку повезли в кузове машины к огненной долине.
Солнце жгло, не щадило, губы запеклись, жажда, жажда к жизни теплилась в этом униженном и  изнеможенном теле. Разум мутился. Несколько часов медленно ехали по каменистой горной дороге. Прибыли на место – раскаленные камни  да песок, ни одной былинки.
Дали Сашке воды, он жадно припал к фляжке, но успел сделать несколько глотков, вырвали из рук. В песок вкопали столб.
Руки и ноги Сашки привязали к столбу, лицом к солнцу. Дали прикладом по худым ребрам и  уехали.
От жары и жажды у Сашки начались какие-то видения, то он в речке купается, то в бассейне у себя дома. Лето, раздолье  для недавних учеников, хочешь - загорай, хочешь - купайся, хочешь, иди на рыбалку.  Сашке было пять лет и он со старшими ребятами бегал купаться в купальню.   Этот участок маленькой речки, которую называли «Маленькое море»,  был размыт после дождя и вглубь и вширь. Взрослые ребята сделали запруду, и получилось что-то вроде маленького озерца, глубиной  чуть больше метра.  Сашка уже умел плавать по-собачьи. Совсем не было страшно, дно было рядом, устал, стал на ноги, отдохнул, опять поплыл. Взрослые ребята редко приходили купаться в купальню, далеко от  совхоза, да мелко. Они купались в основном в бассейнах, которые были разбросаны по поселку и служили когда-то как водозаборники для пожарных  гидрантов. Но с появлением  пожарных машин, надобность в них отпала. Молодежь  чистила  эти бассейны летом от грязи, наливали воды, и купалась в них.
Сашке тоже очень хотелось проплыть в бассейне. Шутка ли глубина почти три метра. Долго не решался. Как-то его взял с собой старший брат Петя.  Брат опустился в бассейн, Сашка уцепился как клещами, ему в шею и так несколько раз пересекли этот пятиметровый глубоководный океан. Сашка сам не решался поплыть. Как-то брат снова взял Сашку. Пришли, правда, к другому бассейну, по меньше.  Борты бассейна были на полметра выше уровня воды, и Сашка  не захотел плавать с братом, испугался. Сел на борт и стал смотреть, как купаются другие ребята. Вдруг неожиданный толчок в спину, и, онемевший от неожиданности Сашка упал в воду как камень и не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Под водой  Сашка, как через подводные очки явно увидел зеленую и не прозрачную воду. Он открыл рот и глотнул воды, вода оказалась не вкусной. Сашка подумал, как тут не красиво и неуютно в царстве у подводного царя, заработал руками, ногами  вынырнул на поверхность и поплыл, без страха, что не ощущает под ногами дно.
Вдруг Сашка увидел свою бабушку и себя шестилетним. Бабушка   посадила его рядом  с собой и стала учить его молитве «Отче наш». Сашка повторял ее бесконечное множество раз.   Сашка увидел свою маму, умершую несколько лет назад. Но теперь почему-то она оплакивает его, склонившись над его неподвижным телом. Ее слезы падают на его лоб, щеки глаза, губы, попадают в рот, река слез, по вкусу напоминающих воду. Сашка пришел в себя. Голубой пеленой лил проливной дождь. Сашка глотал и глотал воду.   Дождь не переставал, небо было серым, по земле тек поток воды, несущий  песок с мелкими камнями. Стена дождя заслонила горизонт. В шуме дождя Сашка услышал неподалеку какие-то звуки  и скрежет, как будто что-то тащили по камням. Слышались голоса, но язык был совершенно не знакомый,   не похож  на местный. Пелена дождя стала спадать, и Сашка различил скопление людей, вокруг которых  были всадники, вооруженные мечами, луками, одетые в кольчуги, в руках каждого был кнут. Всадники подгоняли людей, которые как бурлаки тянули вперед на круглых деревянных катках огромный прямоугольный валун. Он был вырублен в каменоломне не далеко от горной реки и должен был служить перекрытием для центральных ворот крепости. Дождь переставал, светлело, и Сашка увидел, что не далеко от реки возвышается гора с пологими склонами и на этой горе возвышалась, строящаяся крепость, подобно короне на голове у государя. Высокие  башни в форме усеченного конуса, были расположены по периметру крепости и соединялись друг с другом широкими крепостными  стенами. Окончания стен  имели зубчатую форму. Сторожевые башни были тоже увенчаны зубцами. Большие и маленькие камни, из которых строилась крепость, были в основном серого цвета с желтым оттенком.  Камни клали друг на друга с небольшим  сдвигом вперед, образуя к вершине башен  карниз. Высокие стены с бойницами  из огромных каменных блоков нависали  как неприступные скалы. Между зубцами, венчающими стены,  и сторожевыми башнями были площадки для защитников крепости. Там могли поместиться и лучники,  и варщики смолы, и камнеметные орудия. Крепость строил владыка полуденных земель Сур I, чтобы укрепить могущество и окончательно подчинить местные племена.
Полчища переселенцев шедших с Востока из густых хвойных лесов от Великого прозрачного озера с большим войском состоящим из  лучников, меченосцев и конницы,  прошли долгий путь пересекли пустыню и подошли к внутреннему морю.
 Главы Родов  собрались на совет вождей  и стали решать куда идти, как обходить море с юга или с севера. Вече бурлило, на площади городища, укрепленного дубовым частоколом и земляными валами со всех сторон света, было  много знатных и уважаемых людей, воинов, посадских и ремесленников. Голоса пытались перекричать друг друга, одни предлагали идти на юг к морю, другие на север к лесам, третьи на запад к горам. Не было единого мнения. Решили, каждый волен решать свою судьбу. Свобода, что ветер в степи, не спрячешься.
На совете мнение разделилось, большинство решило идти на полдень в страну Рад. Ранним утром, только солнце осветило долину у моря, На полдень двинулось  огромное войско и переселенцы. Лишь маленький ручеек соплеменников  пошел  к Борею.  Накануне старейшина  рода Велич  собрал вокруг себя всю родню, семь сыновей, трех дочерей, их семьи, жену  и объявил,  что будут  обходить море с севера. А там с помощью Всевышнего обоснуются.
Огромная людская река шла на полдень. Миновав высокие горы, снег и холод, многочисленная армия с обозами женщин, детей, стариков, вступила в выжженную солнцем долину, которую изрезали вырвавшиеся из горных теснин реки, несшие с собой холод таящих ледников, воду, а значит жизнь. В долине, дождь был редким гостем, поэтому кто владел водой, тот владел властью и богатством. Шли вдоль многоводной реки  с ночлегами и привалами, пока на пути не встала армия  из местных племен.  Вожди и старейшины стали совещаться – начинать  войну или вступить в  переговоры. Решили вступить в переговоры. Дипломатическая миссия из семи заслуженных воинов в красивых одеждах  под охраной отряда  из пятидесяти хорошо вооруженных всадников отправилась на переговоры. Везли также  дары  царю противника – отару овец, табун лошадей и по семь юношей  и девушек из покоренных племен, оружие - луки с металлическими наконечниками и мечи. Дары царю противника должен был передать сильный и прекрасный Волей, один из сыновей  царя переселенцев. И вступили на новую землю без войны.
 И те, кто шел к Борею, и те, кто шел на полдень покоряли по пути народы. Но первых было мало и они с собой несли лишь культуру и растворяли себя в местном населении. Другие  растворили в себе завоеванные народы и племена, принесли свою культуру и смешали ее с культурой покоренных народов. На протяжении веков стали образовываться одна за другой  цивилизации - Урания, Аурия, Лиур, Великая Степь.
Крепость возвышалась короной на холме, и все подходы к ней  были крутыми склонами. С одной стороны от  крепости в низу холма  протекала широкая река. Из крепости был вырыт глубокий колодец, в котором спиралью шли ступеньки до самой подошвы холма. Колодец переходил  в подземный ход, выход из которого на поверхность  находился в  дубовой роще, на противоположном от крепости берегу реки. Вид с крепости открывался величественный. Были видны высокие горы со снежными вершинами, холмы, покрытые лиственным лесом, долина, которая как пирог разрезалась потоком реки, вырвавшейся из горных теснин. У подножия холма располагался город, обнесенный по периметру стеной и с двумя  воротами, расположенными  с юга и с востока. Дороги выходящие из  города, соединяли город с крепостью и остальным миром. За стенами города простирались луга и поля, пасся скот. Городские дома были из глины и камней. В верхней части города на расстоянии двух стрел от крепости располагался дворец правителя.  На расстоянии десяти  стрел от крепости между скал располагалось  озеро, вокруг озера росли вековые дубы – шумела дубовая роща, в которой располагалось святилище богам Вселенной и Солнца.

                Глава VIII
Солнце уже поднялось над лесом и его весенние лучи,  играя, пробивались сквозь строй берез, густые ветви  елок  и  сосен. В лесу пахло сыростью, и дорожная колея была похожа на топь. Колеса телег вязли в землю.   Двигались медленно.   Медленно и потому, что пастухи за обозом гнали стадо крупного и мелкого рогатого скота. Отрываться от обоза ни как было нельзя, чтобы не напал ни зверь, ни враг.
Жители степных деревень и городов уходили в леса от обрушившегося на их землю бедствия. С востока и полдня  пришли орды неизвестных и свирепых людей, которые предавали огню и мечу города, деревни, а их защитников истребляли, подавляли своей  численностью, которая была  так велика, что горизонт, словно черной тучей был закрыт,  когда они двигались по бескрайней степи.
Свирепый враг забирал самое ценное - женщин и девушек, детей  и юношей, коней, оружие.  Пленных мужчин после пыток, убивали. Никто не желал спасти свою шкуру, предательством. Плененных мальчиков, враг оторвав от корня, стремился превратить  в бессердечных воинов, не знающих предков.   девочек  в наложниц без имени.
Грозная шла сила. Нелюди стремились стереть с земли всю память, о свободной, счастливой жизни, об обычаях предков.
Летит бесчисленная конница. Летит, и нет той коннице преград. На колокольне монах звонница, к сердцам взывает, бьет в набат. Звонкое пение птиц, гимн восходящему Солнцу, роса россыпью бриллиантов по бескрайней степи. Пестрый лик полей украшенных луговыми цветами, медленное парение коршуна в вышине, быстрые движения грызунов в траве, свист ветра от бегущего во весь дух табуна  диких лошадей, плескание рыбы, в затерявшимся среди равнин, озера, отражение неба в воде – бездна, озеро без дна. Там русский дух несокрушимый
 Село находилось под горой в долине   реки  Днепр. Берег реки в некоторых местах был скалистым, но в основном пологий. Поодаль росла дубовая роща. Деревья были как молодыми, так с могучими стволами, в несколько обхватов. Деревья шумели, качаясь под порывами ветра, шептались, вспоминали все, что происходило под их кронами и вокруг, и вчера, и  тысячу лет назад. В этом селе жил род Левченко, потомственных земледельцев и кузнецов. За рекой и за лесом на холмах стоял большой город с золотыми куполами. Эти места, несколько сотен лет назад оторванные от  братьев славян, недавно  воссоединились с Россией. Россия стала укреплять свои южные границы, люди в поисках лучшей жизни стали перемещаться   в донские степи, которые когда-то бороздили кибитки кочевников. 
Прекратились набеги  крымских татар и польской шляхты. Жизнь становилась спокойной, более стабильной.
Род Левченко стал укрепляться. Глава рода дед Григорий  собрал  родственников на совет и предложил  поискать счастья и лучшей доли  на новом месте проживания. Решили двигаться по направлению к реке Донец.
 К началу травня сборы были закончены, взято все необходимое, дома были оставлены в обмен за провизию, одежду и  коней, телеги и вооружение. И вот 7 травня 1648 года  весь род  всего 70 человек, оделись во все новое и красивое, собрались в круг,  стали на колени, чтобы помолиться о лучшей доле.
«Господи наш!  Ты наш заступник. Спаси нас от зла и преследований. Ты добр и милостив. Ты наш спаситель и мы счастливы тебя славить, тебя молить, тебе служить. Господь, прости нас за грехи вольные и невольные, прости. Освободи Господи, наши Души от твоего гнева и спаси нас от наших врагов, мы молим тебя о прошении. Господи очисть нас и путь наш водами небесными под  радугой матушкой». 
Оставшиеся жители села молча наблюдали за переселенцами, с печальными и непонимающими лицами. Не всем было понятно, зачем бросать свои корни, своих соседей, друзей и подвергать себя опасностям, которые таит в себе неизвестная дорога. Глава семьи благодарил Бога, благодарил людей, благодарил соседей, благодарил друзей и врагов.  Набрали в мешочек родной земли и двинулись в путь.
Шло время. Менялась местность, менялись события. В  Ильин день расположились на ночлег у не большой  реки. Развели костры. Приготовили ужин. Подкрепились, посидели у костра, когда костер  превратился в мигающие светлячками красные угли, стали расходится на  ночлег,  Упала роса. Пахло свежей травой, аромат степи пьянил. Ярко над головой висели и светили звезды. Мир застыл в ожидании.
Проснулись рано,    Федор с братьями Семеном и Григорием  решили исследовать окрестности. Спустились в овраг. В овраге ребята обнаружили криницу с холодной и чистой водой. Холодная вода ломила зубы. Напились, решили идти дальше, но недалеко от криницы один из ребят заметил в траве что-то блестящее. Наклонились и обомлели.  В траве лежала икона  с изображением Николая угодника. Двое из ребят остались у иконы, а один во весь дух помчался  в лагерь.
Вокруг иконы собрались все родственники стали ее разглядывать. Старый дед Петро воскликнул: «Вот безбожники, икону бросили.  Глава рода взял икону и сказал : «Хвала Господу – он указал нам, что мы пришли, и будем здесь жить. И  был серпень  1648 года.
Решили обосноваться возле  родника  и найденной  иконы,  а деревню между собой стали называть Безбожниевка. После переписи населения в 1768 году, в официальных бумагах деревню стали называть  - Ново-Николаевка. Икона на многие годы, до разгула материализма, была талисманом и защитником рода.
Отряд вооруженных всадников пробирался через лесную чащу. Ранняя весна,  местами лежал снег. Земля была сырой и чавкала под копытами коней.  Отряд растянулся по лесной тропе. Одеты воины были в меховые накидки, под накидками на суконные платья была одета вороная кольчуга. Металлические шлемы,  венчали молодецкие головы, Лица воинов были обросшими густыми бородами, черными, седыми, русыми. Воины были одеты и холщевые  штаны, на ногах у них были кожаные сапоги, отороченные мехом. Воины спешили. Дорога была узкой и темной, потому   лес был в основном еловый. Ветви деревьев то и дело хлестали по лицу. Лес стал редеть, выехали в поле, а за полем поселение. Чувствовался запах гари, поселение все было в дыму, там горело несколько домов, . люди пытались их тушить. Сотник приказал ускорить шаг, и отряд галопом  влетел в поселение. Их встретили встревоженные жители. Несколько человек было  ранено. Жители рассказали, что на них  напал отряд кочевников. Забрали продукты. Ограбили дома, забрали в плен молодых парней и девушек. Ушли кочевники  за реку.
Садилось солнце, идти в ночь опасно, можно попасть в западню, но сотник принял решение – погоня. Вскочили на коней и поскакали  по направлению к реке. В качестве проводника взяли с собой местного охотника, который очень хорошо знал тропы в лесу, да и в округе.
Переправились в брод через реку. И свернули в лес. Проводник повел отряд по краю болота, по тайной тропе, известной только ему. Двигались медленно, спешившись с коней, однако длину пути сократили.  Если враг остановился на привал, то могли оказаться впереди него.  Когда вышли из болота, вскочили на коней, проскакали вперед еще несколько верст, нигде не было видно огней и присутствия людей. Наступила ночь. Сотник решил идти еще вперед. Через некоторое время увидели в чаще огонь.  Спешились с коней.
Охрану коней доверили молодым воинам. Вперед послали дозорных. Они должны были разведать подступы  к лагерю противника и количество людей в лагере.
Дозорные тихо пробрались к лагерю. Стали наблюдать. Недалеко от костра стояли в круг повозки. Внутри круга сидели связанные  спиной к спине  люди. Их  охраняли несколько вооруженных темноволосых и низкорослых кочевников. Но сколько человек находилось в повозках, было не известно. Но, судя по тому, что коней возле лагеря было не много, основных сил кочевников в лагере не было.
Дозорные вернулись к основному отряду. Выслушав их и посоветовавшись с опытными воинами, сотник приказал бесшумно снять убрать охрану,  переодеться в их одежду и занять их место. Справились,  не подняв тревоги. Однако одного пришлось заколоть, когда он хотел поднять шум. Остальных связали, забили рты кляпами. В повозках было только награбленное добро.  Пленными оказались девушки и юноши другого поселения. Их должны были через степи привезти к морю. Ценный товар на невольничьих рынках. Освобожденных отвели в укрытие к воинам охранявших коней.  Туда  же оттащили связанных кочевников.
Сотник распорядился  воинам занять позиции и в засаде ждать врага. Переодетая охрана стерегла лагерь, поддерживала огонь в костре. Кроме того, подготовила по периметру к поджиганию несколько костров. Время тянулось медленно. Глаза у воинов слипались. Было холодно, коченели руки и ноги. Вдруг послышался топот копыт коней, голоса, свист плеток. Приближался отряд кочевников с пленниками из разоренного утром поселения.
Кочевники вошли в лагерь, спешились с коней, уставшие после многочасового перехода. Несколько человек из мнимых охранников пробралась к коням, отпустили их. Другая часть охранников погнала пленных,  будто бы к повозкам, но  оттеснила их  к краю лагеря  за подготовленные к разжиганию костры и приказала лечь на землю.
Вдруг вспыхнули костры по периметру лагеря кочевников   и он стал виден как на ладони. Со всех сторон в кочевников полетели стрелы. Кочевники тоже стали пускать стрелы в ночь. Через некоторое время более половины отряда врагов лежало на земле раненными и убитыми. Стрела вонзилась главарю кочевников в плечо. Он понял, что все окружены и сопротивляться бессмысленно. Он что-то прокричал на непонятном языке и кочевники бросили луки и сабли на землю. Им приказали по одному идти к повозкам, и становится с поднятыми руками к ним  спиной.  Кочевников связали. Главарь отряда был княжеского рода, сыном  богатого князя с полуденных земель. За него можно было получить большой выкуп. Остальных пленников ждала либо смерть, если они были замешаны в гибели мирных жителей, либо рабство на тяжелых строительных  работах. Их можно было также обменять на захваченных в плен сородичей.  Рассветало, воины считали потери, к великой радости, только несколько было ранено.  Бывшие пленные от усталости спали вповалку под деревьями, девушки и парни, прижавшись, друг к другу. Сладкий сон, свободный сон.


                Глава  IX
Бродил по краю Вселенной  одинокий странник в темноте и холоде. И пролетал этот странник около  темной и холодной звезды одинокой, и встретился с ее печальным взглядом. Будто бы стрела пронзила странника, и звезда встрепенулась.  Минули секунды, века, тысячелетия и когда они встретились снова, то не могли коснуться друг друга, броситься в объятия, потому что стояли по разные стороны млечного пути. Лодка несла Сашку по млечному пути как по реке подобной  лунной серебристой ленте в ночном море.  И эта серебристая лента мягкой прозрачной шелковой шалью закручивалась спиралью, захватывая в водоворот и странника и одинокую звезду, и Сашку. Их пути пересеклись, и они кинулись друг к другу в объятия. От этих объятий стало тепло обеим.
Декабрь доживал свои последние дни. Зачеты, Новый год,  сессия, приближающиеся каникулы, ожидания студента. Сашка поссорился с со своей девушкой, из-за глупой ревности к сокурснику. Вместо свиданий  вечерами занимался  чертежами для курсовой. Его сердце каждый раз трепетало, когда он слышал стук в дверь. Она пришла… Проходили дни, проходили ночи.  Сам он не шел к ней. Гордость или глупость, или и то и другое. Случайная встреча. Он со своим «соперником», с которым жили в одной комнате общежития, она с подругой, встретились вечером, случайно, на площади, перед общежитием. Предложили пойти в кино. В кино Сашка сначала сел рядом с ней, а потом пересел, и она оказалась  рядом с соперником. Пусть так будет - «Наподсуден» - шел фильм и измена, и ревность все по «теме».
Когда шли в кино Сашка все время молчал или отвечал односложными фразами. Когда  шли домой, в общежитие, она сама подошла  и стала что-то говорить.  Помирились.
Одинокая холодная звезда стала теплеть. Она нагревалась все больше и больше, пока сила любви не переплавила сердца влюбленных и не соединила их вместе.
Звезда становилась все красивей, ярче и горячей, в ней зародилась новая жизнь,  и тепло звезды стало согревать небольшую часть Вселенной. Оратай бросает зерна в мать сыру Землю,  и появляются всходы, напоенные влагой и любовью земледельца, дают новые зерна, порождая путь, невидимую связь между прошлым и будущим, между предками и потомками.
Поезд опаздывал. Ожидался примерно через полчаса. Сашка давился в кассе, пытаясь достать билеты на проходящий поезд, себе и своей  девушке. Билетов не было. Пришлось идти к  поезду и просится к проводникам. Ехать одну ночь. Взяли  двоих на одно место.
Девушку Сашки звали Доля  и было ей всего восемнадцать. Доля была красивой девушкой, умной, начитанной  и доверчивой. Перепутала эпохи и вместо времени короля Артура, явилась в мир во второй половине ХХ века, и таинство  отношений с Сашкой уже меняло ее фигуру. Дорога длиною в ночь, казалась длинною в жизнь. Поезд подходил к станции, где жили родственники Сашки. Почему он поехал к пенсионерам Кузнецовым тете Рае и дяде Ивану на  восьмое марта, а не к Доле, просить ее руки у родителей? Родители Доли жили в трех часах пути от этого места. Борьба в душе Сашки подходила к   развязке.  Ему  не хватило духа победить себя, победить предубеждение о потере свободы, не хватило смелости поехать вместе с Долей  к ее родителям  и просить  руки.    Не решился, не сделал один, но такой важный шаг. Слова первых признаний, мечты детства  забыты, и пришел я в чужую страну,  где святыни в пещерах зарыты и надеждам объявили войну.
 За время всего пути Доля ни слова, ни сказала о том, чтобы Сашка ехал с ней. По глубже набери воздух свободы Сашка. Остановка. Сашка взял сумку. Поднялся, посмотрел на свою прекрасную подругу. Ее взгляд голубой океан, синеокая печаль и гордость, вонзился в память  и разломил его жизнь  пополам.
Не обижайся на ближнего  разделившего с тобой судьбу твою. Обида на ближнего, обида на самого себя. У каждого своя правда, а истина в страдании и муках  поиска ответа.
Поезд тронулся. Сашка стоял на перроне и смотрел в окно купе, где сидела Доля. Поезд набирал скорость, Сашка смотрел ему вслед, но это был уже другой Сашка. Взгляд его затуманился, из глаз катились слезы, он руками закрыл лицо и заплакал, как ребенок. Напряжение стало спадать, и он увидел себя стоящим над пропастью, еще мгновение и сорвется в низ на острые скалы.
Преследователи шли по пятам. Они искали его после побега из плена. Сашка несколько дней не ел, мало пил и ослаб. Южное солнце сжигало все живое, раскаленные камни и никакой растительности. Сашка днями пытался отлеживаться в укрытиях,  а ночью идти по горам. Он вырос в предгорьях Кавказа, поэтому часто бывал в горах, однако одно неверное движение и можно было угодить в пропасть. Бог вел  Сашку.
Однажды, лежа в укрытии, он услышал голоса. Люди находились недалеко от него, и шли в его направлении. Могли обнаружить. Сашка решил уходить вниз по склону и заметил спасительную нависающую скалу. Она нависала волной и закрывала обзор сверху. Под  скалой был лишь не большой выступ, куда можно было стать ногами, а держаться можно было только согнувшись в  поклоне. Сашка с трудом взобрался на этот выступ. Потеряешь равновесие, внизу острые скалы лететь не долго до верной смерти. Вот так и застыл на некоторое время, сросся со скалой, пока слышал голоса и видел катящиеся по склону камни. Сашке казалось, что его дыхание и стук сердца слышны на всю округу. Минуты напряжения и ожидания, казались вечностью.
Доля проснулась среди ночи.  Было тихо. Рядом сопел муж или скорей  сожитель, потому что с Сашкой она была не разведена. Не с кем было разводиться, пропал Сашка в горячей точке. Сон бежал от Доли. Ей  что-то приснилось и осталось хорошее чувство. Она пыталась вспомнить сон, и вдруг как удар молнии всплыло воспоминание о более давнем сне. Она идет по красивой ромашковой поляне,  цветут разные полевые цветы, а впереди бежит белокурая маленькая девочка лет трех с венком на голове и в красивом платьице. Девочка повернулась, замахала ручками, и что-то  весело залепетала. Доля хотела к ней приблизиться, но ноги вязли, хотела позвать девочку, но голос не повиновался ей, и  она проснулась. Этот сон приснился ей, когда она была беременна сыном от Сашки. Почему-то ей вспомнился седой мужчина с изуродованным лицом, которому она вчера помогала, оправиться от обморока. Она видела его глаза, Сашкины глаза. Это был Сашка.
Подумай о том, как изменчивы женщины. Если мать твоя вышла замуж за другого, то она забудет тебя, и будет лишь заботиться о детях второго мужа, твоего отчима. Такие слова как-то прочитал сын Сашки в какой-то книжке. Он очень боялся лишиться любви матери, отца  он не помнил, но знал, что он погиб и не хотел всей душой менять своего погибшего отца на отчима, тайно не желая появления нового брата или сестры. Прошло уже десять лет, у Доли не было детей. Толи она сама не хотела, толи  были какие-то другие причины.
Доле явно  не по душе было  предложение Сашки остаться друзьями. После восьмого марта приехали ее родители.
Вывели ранним утром во двор тюрьмы, одетого в белоснежную рубашку, борца заключенного за идеи свободной жизни.  Солнышко всходит и дарит свой свет в последний раз.  Перед борцом выстроился взвод солдат с винтовками с расширяющимися в лейку дулами. Прицелились. Команлир вскомандовал,  ЗАГС. Бах -  из винтовок вылетали  разноцветные надувные шары. Борец открыл глаза. Взвод пропал. Цветы, брачующиеся, свидетели в наручниках, и церемонимейстер с дежурными словами. «Теперь вы стали мужем и женой. Поцелуйтесь».   Невеста красивая, грустный белый лебедь. Сашка  вдруг оказался в кальсонах, детском чепчике и пустышкой во рту. Мешала целоваться. Лопнул шарик. Материализовался взвод с дудками. Взвод пытался сыграть Мендельсона, но побросал дудки, схватился за животы, и стал кататься по полу, умирая со смеха от вида Сашки. Командир  допил вино их огромного рога, крикнул горько, тут же рухнул  и захрапел.  P.S… Горят  пусть в огне, злоба, ненависть, подлость.  И бегут в табуне, кони добрые, сила и доблесть, Белой лебедью верность. И розой любовь. Даже если опадут  лепестки.
Время тянулось медленно. Стояло на месте, как будто давая шанс Сашке принять окончательное решение. Бросить ли институт и идти служить. Будут брать в армию, проситься на юг, в горячую точку. Проблем с учебой не было. Скоро обед, очередь к военкому движется медленно. Можно не успеть. Но к разочарованию Сашки, перед ним  к военкому зашла группа ребят с мужчиной. Видимо школьники с военруком. Сашка уже собирался утомительно ждать окончания перерыва, но ребята не долго были в кабинете. У Сашки выступил пот во лбу. Он постучал в дверь и вошел.
Военком поднял глаза и спросил: «Что надо, студент» - Сашка заикаясь ответил, что хочет написать рапорт и пойти добровольцем служить и помогать братскому, южному соседу воевать с врагом.  Военком посмотрел на него с ухмылкой и сказал  «А том нет никакой войны, там идет служба в гарнизонах, и наши воины занимаются только охраной важных, государственных объектов».
Военком посмотрел в упор и спросил: «От кого бежишь? От себя не убежишь, парень».  Сашка смутился, но заикаясь рассказал военкому  о причине своего желания послужить Родине  и в конце недолгого монолога выдавил из себя: «Я хочу испытать себя.  Я постараюсь вернуться».
«А если я оступился, ошибся?  Ты сын мой, не ошибся, нет, ты искалечил две души.  Ты предал свою, потому  что в беге за призрачным ты не думал о  вечном, о любви и зарождающееся чувство ты утопил в плотских желаниях. Ты сломал веру в честность и справедливость. Ты использовал доверчивость и хрупкую любовь, ради  мимолетного.  Но  возникла новая Вселенная, которую создал ты и ты в ответе. Только ты. И  только любовь, беззаветная любовь,  может повернуть время вспять.  Иначе страдания, несчастья и одиночество. И пошатнутся горы и содрогнется Вселенная от казни, на которую обречет совесть твою жизнь. И разверзнется земля, и пройдешь ты  по краю пропасти, где течет огненная река,  переплавляющая все чувства в тепло рук человеческих.  Молись за тепло рук человеческих. Делай добро и отпускай его бескорыстно. Заботься о ближних и спасешься».
После учебки Сашка попал в авиационный полк, который находился в поволжских степях.  Обслуживал, заправлял самолеты, но только два – три раза стреляли на стрельбище их автомата. С дедами конфликт был один раз,  трое на одного, студент, мол, белоручка, надо поставить на место. Сашка сам был среднего роста, коренастый, кулак увесистый, да и одногодка дедов. Подружились, но не на долго. Они на дембель, а полк во второй половине ноября перебросили в горячую южную точку.
Днем и ночью на аэродроме  принимали самолеты, вертолеты. Ночью часто бывали автоматные и минометные обстрелы, поэтому у солдат всегда был при себе  автомат с боекомплектом  и несколько запасных рожков. Рожки опустошали почти каждое  ночное дежурство. За полгода из обслуживающего   персонала  было ранено человек двадцать, пятеро ребят погибли. Правда приходилось видеть, чуть ли не каждый день, как в самолеты – «черные тюльпаны» грузят, прямоугольные деревянные ящики под названием «Груз-200». Всегда при виде этой картины, Сашке было не по себе.
 Между гор лежала не широкая плоская равнина.  По этой равнине к аэродрому проходила каменистая дорога.  Для того, чтобы обезопасить подходы к аэродрому, по обе стороны дороги были минные поля, заминированные противопехотными минами.  Карт минных полей, не было. Отходить от дороги было опасно.
Первое боевое крещение Сашка получил при проверке этой  дороги. Дело в том, что после каждой ночи на дороге находили всякие сюрпризы, то растяжки, то радиоуправляемый фугас, то мину.  Было несколько случаев подрыва автомашин с солдатами, гибли ребята. Шли группой состоящей из  пяти человек. Трое во главе со старшим сержантом  шли впереди  по левой обочине дороги, а младший сержант Сашка   шел чуть поодаль вдвоем с рядовым, по правой обочине. У каждой группы было по миноискателю. Проверяли миноискателями обочины, так и каждый свою сторону дороги.  Прошли две трети пути, вдруг на левой обочине раздался взрыв, Сашка с напарником легли на землю. Когда дым и пыль рассеялись, то перед глазами предстала страшная картина. Солдаты вместе с старшим сержантом лежали на земле и воздух сотрясали страшные крики. Сработала противопехотная мина начиненная тысячами иголок, на солдатах не было места которое не пронзила игла, их  лица были  как будто  в мелких укусах комаров, Один солдат отклонился от маршрута и отошел от обочины на несколько метров, старший сержант только крикнул: «Назад». После нескольких дней страшных мук и агонии погибли все трое. Опять - «Груз-200» и «черный тюльпан» теперь  уносил  сослуживцев.
Сашка прослужил год, его  полк при передислокации для несения службы в другое место, попал  в засаду. В горной местности дорога петляла между скал. Сашка о чем-то задумался. Автомат положил на колени. Внезапно послышались взрывы. Машины первая и последняя горели. Начался шквальный обстрел колоны. Солдаты выпрыгивали из машин, падали на землю, кровь, боль, крики, убитые, раненные. Живые приняли бой  и   стреляли  в незримого врага.


                Глава X
Небо было свинцово-серым. Вторая половина ноября в субтропической части  Черного моря выдалась сырой и дождливой. Волны качали корабль,  шторм продолжался  почти сутки. Дождь, не переставая, хлестал по палубе. Настя лежала в каюте на кровати,  прикованная морской болезнью. Она с усилием воли ухаживала за младшим полугодовалым  сыном Ваней. Малютка был спокойным малышом, поэтому только ел и спал, укачиваемый морской волной. Старшими сыновьями Мишей и Митей занимался муж Насти Петр.
Старшему сыну Мише было пять лет, среднему Мите четыре.  Дети периодически просились выйти из каюты погулять. Петр либо их не пускал, либо выходил вместе с ними. На корабле было много людей с детьми и ребята уже успели со многими познакомиться. Дети так понравились одной семейной паре, что те угостили Мишу и Митю, дали каждому по варенному яйцу. Дети подошли к отцу «Тато, нам дали  варенные яйца». «Вы сказали. Спасибо?». «Да» -хором ответили ребята. «Ну, пойдем в каюту, угостите маму». У Насти слезы навернулись на глазах от заботы своих мальчиков, есть, совсем не хотелось. Однако подходило время ужина, надо было покормить детей и мужа. Она достала из своих пожиток хлеба, сала, вареной картошки, разложила еду на столике. Дети, не смотря ни на какие качки, уплетали пищу. После ужина  детей, больше  не отпустили   из каюты.   
До этого путешествия на корабле Настя с Петром и детьми жили под Одессой, где Петр служил в армии. Своего жилья не было, снимали мазанку с глиняным полом и без прихожей. Чтобы зимой было не так холодно, Петр настелил на пол старые доски, опилки, солому. Печь была у стены перегораживающей мазанку на две части. В печи была чугунная плита с двумя конфорками и духовка. Топливо для печи Настя собирала по посадкам, сухие ветки, поваленные деревья, сухие кизяки. Так пережили две зимы.
Утром корабль стоял   в порту у причала с пальмами на побережье Западной Грузии. Жизнь круто менялась.
         От морского порта до  столицы Западной Грузии ехали  на поезде. Добрались   к ночи. В городе жил старший брат Петра Алексей. Встретились. Обнялись. Обменялись новостями. Переночевали и ранним утром, Настя с детьми и Петром  в путь пешком. До чайного совхоза, где обосновались родители  Петра –его отец Павел Григорович и мать Татьяна Васильевна, было пятнадцать километров. Дорога в предгорьях Кавказа – подъемы, спуски, затяжные подъемы, ровная дорога, опять спуск. Дети на руках, вещи. Не близок путь. «А как пройти в Цилинцивку (Цаленджиха -  районный город в Западной Грузии)» - спрашивала Настя у редко встречающихся жителей, живущих в деревнях неподалеку от дороги.. Они или не понимали русский или на ломанном языке говорили: «Там» - и показывали в сторону горного хребта. 
В чайном совхозе жили большой семьей в мазанке с крыльцом. В мазанке было две отдельных комнаты. С крыльца в каждую комнату вела своя дверь. Настя с Петром и детьми занимали одну комнату. В соседней комнате жили отец и мать Петра с    его младшей сестрой  Любой.
 В каждой комнате в углу стояла кирпичная печь с металлической плитой сверху и духовкой. Печь и обогревала жилище, и на  плите  готовили еду. Обосновались. Так прожили год. Настя работала поваром в столовой в отделении чайной  плантации. Петр был  плотником, строил дома. Миша пошел в первый класс. Митю определили в детский сад, а за  годовалым Ваней смотрели по очереди, то Настя, то свекровь, то сестра Петра. 
Наступила осень, в октябре было дождливо, Петр как-то сильно промок, простудился. Не долечился, и ослабленный Петр заразился тифом.  Его положили в районную больницу.  Здоровье Петра ухудшалось, и одному Богу было ведомо, поправиться или нет. Поэтому, Настя решила навестить его со старшими детьми,  чтобы Петр увидел их, а дети отца, хотя бы издали, через окно инфекционной палаты.
Настя проснулась рано, было еще темно. Готовила завтрак детям и передачу Петру. Она вышла на крыльцо, чтобы набрать из ведра воды и невольно залюбовалась картиной. Луна освещает снежные вершины Кавказских гор, холодным светом мигают  едва заметные звезды. Ночью выпал первый снег и отражает серебряный лунный свет, темная ноябрьская ночь, превратилась в белую. 
Настя разбудила детей. Детям так хотелось поспать: «Мамочка, еще минуточку». Настя вспомнила давнюю картинку из далекого детства. От косых лучей восходящего солнца, капли росы укрывшие степь переливались как бриллианты.  Цветы пестрели  разноцветным ковром. Разноголосьем разносилось пение петухов.  Село просыпалось.  Росистая трава ждала косарей,  поля хлеборобов. Но не сегодня. Сегодня праздник, Великая Троица. Один из немногих дней, когда вместо поля, люди шли с утра в церковь на службу. Шестилетнюю Настю разбудила мама, погладила по голове и сказала: «Настуша, вставай деточка, пора собираться, петухи уже охрипли тебя будить. Настя открыла глаза на секунду и тут же закрыла: «Мамочка можно еще минуточку, хорошо, минуточку». «Старшие сестры уже встали,  оделись и умываются, а ты, Настя останешься не умытой. Куры засмеют» – сказала мама. Девчонка быстро поднялась с постели и понеслась в ночной рубашке в сени умываться, чтобы куры не засмеяли.
Собирались недолго, детей Настя одела в старые, перешитые драповые пальтишки, кирзовые сапоги, суконные шапки ушанки с каракулевым мехом. Полуторогодовалый Ваня  спал, Настя попросила свекровь присмотреть за ним.
Вышли засветло. Дорога проходила через сад, в котором росли очень красивые  деревья – самшиты, платаны, кедры, сосны, елки и еще разная южная экзотика.  Миша и Митей,  отклонились от маршрута и побежали к дереву с плодами похожими на четвертинку грецкого ореха и по вкусу напоминающие хурму. Никто не знал название этого дерева и поэтому, и взрослые, и дети называли его «конфетным». Под «конфетным деревом, на снегу лежали упавшие веточки с плодами. Дети, по собирали сладкие плоды и, побежали вдогонку за Настей. Какие вкусные были эти «конфеты», после первого морозца.
Чистый, пушистый  первый снег, к обеду, может быть, побежит ручьями и дети, не скрывая радости, стали лепить снежки и бросать вдруг друга. Детям было интересно кидаться снежками и ездить по мокрому снегу в кирзовых сапогах.
Но их порыв остудил строгий голос Насти. Насте было не до игр, потому что предстоял путь пешком в районный город. По снегу идти не быстро. А идти восемь километров. Дети послушали ее и пошли следом.  Дошли до «красных ворот», хотя  они были деревянными и были сделаны из обструганных стволов  белой акации, имеющих желтый цвет. Эти ворота, как крепостные врата, охраняли совхоз от посторонних ночных гостей. Ворота уже открыли. Сторож, старый дед Максим, стоявший на воротах, узнал Настю и детей. «Куда направилась Настя, в такую рань?». «В районный город, дядя Максим, в больницу к Петру». «Молись Настя и все будет хорошо. Все будет хорошо. Даже если партия не велит, все равно молись. Смерть  не разбирает, партийный ты или нет. Всех косит».
Двинулись в направлении «белых ворот». У этих ворот проходила дорога, соединяющая два районных города, и начинался въезд на территорию чайного совхоза.  Вдоль  дороги, что вела к «белым воротам», с обеих сторон росли елки. Они были еще не очень высокими, но высаженные в ряд и присыпанные снегом, создавали вид парковой дороги. А если обернешься назад, то перед глазами встает вид чайного совхоза утопающего в вечнозеленой  субтропической растительности. Особенно красиво выглядела полукруглая  каменная  терраса, на которой росли вечнозеленые кусты самшита и туи.
Была суббота, и в этот день трудно было надеяться, что с совхоза будет ехать машина и  подвезет. Не стали ждать, пошли по краю дороги.
Шел четырнадцатый год после Великой Октябрьской Революции -  чтоб вам с этой революцией ….. В Закавказье  жилось скудно,  без голода, но более стабильно, чем в  России и Украине.
«Врачи» сказали Насте, можно помочь мужу, если она достанет лекарство – два килограмма сахара, вот этим «врачам».
Легче было достать и  принести два килограмма золота, чем сахара.  Но ни того, ни другого  у Насти не было. Вместо сахара Настя вела в больницу своих детей. Через несколько дней, после того как виделись с отцом, у Миши был день рождения. Ему исполнилось семь лет. И в этот не стало отца Миши.   Так в семь лет у Миши резко закончилось детство.
От высоких поднебесных гор двигались племена  царя Олира, который был вытеснен  со своих земель кочевниками, пришедшими с юга от моря. В одной из крытых повозок ехала беременная  молодая женщина, смуглая и черноволосая Сияна, жена Ояра, старшего  сына Олира. Срок родов уже был близок, поэтому каждый толчок повозки, отдавался болью внизу живота молодой женщины. Впереди   выжженная степь, знойное солнце. Пыль застилала солнце, в клубах которого солнце горело красным пугающим огнем. Что там впереди, за выжженной  зноем землей? О боги, не бросайте в страхе, перед неизведанным, и страданиях  будущих молодых  матерей, защитите их от сумрака детоубийства и не исполнения своего предназначения.
Караван верблюдов, лошадей и повозок спустился из ущелья в долину, выгоревшую раньше времени от знойного степного солнца и остановился  у реки, чтобы люди  могли передохнуть, набрать воды и приготовиться к трудному переходу через знойную высохшую степь.
 Для молодой беременной женщины опасно долго  оставаться под палящим  солнцем,  поэтому Ояр приказал своим воинам  возвести шатер, в котором разместились  Сияна с прислугой и повитухами. Прошло немного времени и у Сияны начались схватки.
По обычаям переселенцев, для того чтобы родился наследник – сын, надо женщине дать руки копье,  чтобы она держалась за него двумя руками и рожала стоя. Если рождался сын - первенец, то он был первым, непререкаемым наследником. Если же рождалась дочь, то она пополняла количество  невест для сановных соплеменников. Если же рождалось две дочери подряд, то муж мог взять следующую жену, и  та у которой первой рождался сын, становилась матерью наследника и царицей.
Ояр, узнав, что у жены начались схватки,  подскочил на коне к шатру и со всего размаху воткнул копье в сухую потрескавшуюся землю у входа в шатер. Повитухи вывели  рожающую женщину из шатра и подвели к копью. Она ухватилась двумя руками за копье и стала тужиться и кричать. Целая вечность.    И вдруг боль ушла, повитухи приняли в руки живой комочек, ребенок закричал, сын впервые подал свой голос. Его быстро закутали в покрывало и занесли в шатер.  Завели в шатер роженицу и положили  на ложе из шкур. Вместе с наследником родилась будущая царица. Будущая царица почивает.


                Глава XI
Деревья своими кронами закрывали заходящее солнце, и поэтому в роще вековых деревьев росших вблизи водопада на склоне горы, становилось все темнее и темнее. Только  ближе к водопаду солнечные лучи отражались от воды и освещали склон горы, покрытый дубовым лесом. Солнечные лучи заходящего солнца окрасили в розовый цвет величаво падающую с высоты воду водопада.
Когда солнце совсем село и тьма покрыла всю округу, в лесу, на склоне горы у водопада, стало светлеть. Вокруг стволов деревьев появилась светящееся золотистое облако. Оно  светилась как светлячок, то увеличивая свет, то уменьшая. 
Если кто-то, кто с чистыми помыслами, подходил к дереву, то становился не видимым со стороны, только светящееся облако вокруг дерева. Стоило ему о чем-нибудь подумать, как этот предмет реально возникал, его можно было трогать, есть, пить, в нем можно было быть. Можно было придумать город, страну и его обитателей  или очутиться в любом месте и времени. Хотя времени не существует. Время - это относительная величина. Величина искусственная, придуманная для удобства разделения разных явлений в Вечности.
Вселенная бесконечна, т.е  не имеет ни начала, ни конца – она вечна. Нет величины, способной объять Вечность. В Вечности все постоянно свершается и завершается – есть только смена событий, переход энергии из одного вида в другой. Нет ни будущего, ни прошлого – есть только здесь и сейчас.
Время рождаться и время умирать - говорит Екклесиаст в библии. И это только для вещей, для одежды, для тела - если о них умирает память. Вспомните родителей, бабушек и дедушек, прабабушек и прадедушек, хотя бы представьте  их и вы ровесник века и ваш разум уже не втолкнуть в меньшие рамки. Представьте Христа, представьте Атлантиду, и вы растворились в тысячах лет. Представьте рождение Вселенной - все в Вечности.
Из золотого света окружающего огромный  дуб  вышел человек в пурпурной мантии. Под мантией была одежда золотого цвета.  Ткань одежды была соткана из тонкой и  прочной металлической проволки, наклеенной на тонкую, но теплую подкладку. Одежда  плотно облегала тело, кроме головы, кистей рук и ступней ног. Материал, из которого была сделана одежда, был очень эластичный, прочный и термостойкий. Он не рвался, ни горел в огне, его нельзя было ничем разрубить или прострелить. Лазерные лучи отражались от этой  одежды, не нагревая ее. Обувь незнакомца была управляемой с механизмом антигравитации.   
Волосы пришельца были темными, длинными до плеч. За спиной под мантией у него висел небольшой металлический ранец с системой резонансного преобразования поля. Система создавала энергию суммарных резонансов. Суть системы в том, что генератор автоматически настраивается на резонансные частоты человека, атомов и молекул тела человека. При этом за счет усиления вибраций тело превращалось в волны очень высокой частоты. Затем генератор настраивался на резонансные частоты окружающей  среды. Суммарный резонанс создавал мощный поток поля очень высокой частоты, которое имело возможность, перемещается с бесконечной скоростью на любые расстояния, через любые препятствия на любые уровни вибрации.
         Если рассматривать вибрацию тела человека,  то чем выше вибрация тела,     тем выше его энергия.     Т.е чем выше вибрация,  тем выше способность тела преодолевать препятствия, Например, более высокая вибрация астральных тел, позволяет им проникать сквозь стены.
         Все есть ряд параллельных событий происходящих постоянно с разным уровнем вибраций. Понятны прорицатели – они могут входить  в вечность. В вечности все рядом и современные кварталы и динозавры, и потухшее солнце.
Волхвы взывали к богу и молились. Огонь горел, не угасая, и звезда светила ярким светом. Человек в пурпурной мантии говорил: «Я пришел, чтобы дать вам свободу духа, увеличить силу духа и увеличить силу мысли. Чтобы то, что рождалось в мыслях, создавалось руками и одухотворялось. Чтобы добро жило в сердцах и был мир между родами. Я, научу вас многому, наполню души любовью к Всевышнему, и себе подобным. Я дам вам огонь тленный и вечный. Согрею теплом ваши души и жилища».
Разразилась гроза, Молния разделила небо на две половины. Тучи были свинцовыми и нависали над головой путников. Стал накрапывать дождь. Поднялся ветер,  и раскат грома снова расколол небо. Хлынул ливень и застал путников пожилого мужчину и беременную на последнем сроке молодую женщину,  на горной тропе. Мужчина вел осла под уздцы, женщина держалась за корзину. Путники  и их поклажа, две корзины, погруженные на осла, промокли насквозь.   Дорогу размыло, ноги скользили по глине. Все вокруг померкло, и ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки.
Дождь лил стеной, и путникам пришлось бы туго, если бы мужчина не вспомнил, что недалеко на склоне горы есть пещера. Они свернули с пути, и пошли вверх по склону. Через некоторое время они достигли цели.
Сашка помнил с трудом, как дошел до этой площадки, где обнаружил пещеру. В пещере он оборудовал себе место для отдыха, постелил на холодные камни все что нашел: ветки, листья, траву. Часть из найденного оставил для костра.  На склоне горы снизу и сверху пещеры росли деревья каштанов. Из колючей, как ежики, кожуры каштанов Сашка извлек коричневые плоды.  Разжег костер. Нажарил каштанов. Языки пламени играли на стенах пещеры. Сашка закрыл глаза и провалился в забытье Он увидел подымающихся к  пещере, промокших  до нитки мужчину, женщину и осла с поклажей. Сашка услышал голос, который говорил о мужчине и женщине. Язык, на котором говорил голос,  Сашка не знал,  но он все понимал: «Путь подходит к завершению. И рождение - начало. Либо продолжает перевоплощения, либо изменяет сущность, изменяет мир.  Уравновешивает чаши добра и зла. Наполняет души Верой и Светом. Слаб сын человеческий без осознания Пути и без осознания жертвы во имя высшей Истины».
Мужчина зашел в пещеру первым и огляделся. В пещере было темно, но сырости не чувствовалось. Затем   он  протянул руку женщине,   усадил ее недалеко  от входа. А сам на ощупь стал обследовать пещеру.  Прошло некоторое время, и он нашел сверток, в котором лежало, спрятанное им  огниво и немного сухих дров. Разожгли костер, и огонь осветил пещеру. Костер обогрел путников, одежда стала подсыхать.
 Гром и молния еще разрывали небо, но ливень стал уменьшаться.  Мужчина выбежал на дождь из пещеры, чтобы насобирать на  склоне горы мокрые ветки деревьев, кору и листья. Запас топлива он сложил у костра. Мужчина и женщина перекусили еды, улеглись вокруг костра и провалились в забытье.
 Толи сон, толи явь - женщина увидела на небе огромную звезду, которая двигалась по небу. Светилась звезда эта красно-голубым цветом. Размеры звезды увеличивались, она пылала пламенем и резко стала снижаться.   
Сильный взрыв потряс горы. Яркий свет осветил пещеру до рези в глазах. Женщина выглянула из пещеры. Внизу было видно большое пламя красно-голубого цвета, и чувствовался странный  запах. Она не стала будить мужа, решила спуститься  с горы по ближе к огню. Горящий огонь освещал ей путь.
Она опускалась все ниже и ниже, уже стал чувствоваться жар от огня, как вдруг она увидела, что на земле лежит странное существо. Существо было чем-то похоже на человека,  рост такой же, две руки, две ноги. Голова была похожа на стеклянный шар и была повернута к земле. Только одежда была у него странная, облегала все тело, в ней отражались блики огня, как от железного меча. Женщина дрожала, толи от страха, толи от удивления и переполнявших ее эмоций,  Дрожащими руками женщина потянулась к голове, чтобы повернуть ее к себе. Нечаянно она задела за рычажок, на шее у незнакомца и прозрачная голова отвалилась. Женщина увидела лицо пришельца, лицо не напугало ее, оно не было похоже на знакомых ей людей, но имело человеческий облик.  Она взяла пришельца за плечи и оттащила от огня. Вдруг пришелец  открыл глаза и стал шевелить губами. Из глаз полился золотой свет, который осветил женщину с головы до пят.  Женщина, покрытая золотым светом, не могла сдвинуться с места.
Незнакомец поднял голову, поднялся на колени и протянул руки вперед.  К золотому огню из глаз добавился пурпурный цвет, исходящий из его рук и окутал всю женщину. Незнакомец превратился в золотой и пурпурный огонь. Женщина не повиновалась себе, и вся горела золотым и пурпурным огнем.  Она почувствовала что оторвалась от земли, и  с  быстротой молнии что-то увлекает ее   в вверх, в пространство. Перед ней предстали не земной красоты чертоги с тремя тронами, на которых сидели - Отец - Сын - Дух святой.   Она  с трепетом припала на колени, и Дух Святой снизошел на неё.  Она услышала - вот сидит с Отцом Его возлюбленный и твой Сын. Царь царей, надежда и спасение мира. Спаситель людей, ответчик за грехи людей. ОН в тебе, ОН придет в мир тогда, когда придет время тебе рожать. Придет в мир ради его спасения. Да будет так!... 
Дождь перестал. Костер потух. Солнце вставало и заливало мир своим светом, спасительным светом. Мужчина и женщина пробуждались. Горы и долина не изменились за ночь. Только какой-то странный запах, какой-то знакомый запах.
В начале весны в село вошли части красной армии. Для крестьян это было очередным бедствием: “Красни, сыни, да вси по нашей спыни”.
Все кто приходил в село, махновцы, белые, зеленые, красные, немцы, грабили крестьян. Тащили всё и продукты, и фураж, и людей в свои армии. Поэтому, вопреки своей воле, многие родственники, братья, сыновья служили в разных противоборствующих армиях. 
Красные стали располагаться в селе. Командиры занимали более просторные дома, солдаты располагались в более бедных, да на сеновалах. Объедали крестьян, еды оставляли лишь бы труженики полей не протянули ноги от голода.
Март время еще холодное, снег  в полях почернел, кое-где была видна земля, но по ночам  морозно. Приходила весна и днем температура колебалась около нуля. Было сыро, холод проникал сквозь одежду, пронизывал тело.
К селу стали подходить части белой армии, красные стали уходить из села. Добра награбленного прибавилось. Стали красные грузить обозы, да лошадей с телегами не хватает. Стали забирать силой.
Красный командир с несколькими красноармейцами пришли в дом Семена, отца Насти. Стали требовать телегу с лошадью. Семен стал сопротивляться.  Один из красноармейцев ударил Семена  прикладом по голове. Семен упал, с разбитой головой, кровь залила его лицо. Солдат вывел из стойла лошадь и стал запрягать её в телегу. Жена Семена Евдокия выбежала из дома во двор, оттолкнула солдата от лошади и закричала: ”Не дам. За что губите. Убейте, не дам. Посмотрите на детей. Мал, мала - шесть девочек и грудной мальчик.  Хотите погубить изверги. Скоро  землю пахать. Хлеб сеять. Мы все с голоду помрем. Убейте, не отдам.” Командир красноармейцев вмешался и стал что-то говорить про дело партии большевиков, про светлое будущее, по счастье всех людей после уничтожения класса богатеев-кровососов. Женщина не отступала: “Разве у вас нет матерей. Разве Советская Власть против крестьян и простых людей.“ Евдокия стала звать к себе детей. Они все собрались вокруг неё. Евдокия глядя  на красного командира  закричала: “Светлое будущее для нас закончиться голодом, мы все перемнём, если вы заберёте нашу лошадь. Лучше убейте!”
Командир не ожидал такого поворота событий. Уже стали собираться люди. На “не сознательных” крестьян не действовала его агитация. Командир сказал: “Хорошо. Мы возьмем лошадь с телегой на время. Пусть кто-нибудь поедет на ней с нами до города и затем вернётся назад.”
Семен истекал кровью, поэтому сказал жене, что некому вести телегу, пусть забирают. Женщина ответила отказом и сказала, что поедет старшая дочь Люба.  Семен в недоумении  простонал: “Тебе что не жалко дочь”. Жалко ответила его жена, но и жалко других дочерей, как без лошади мы будем жить?  Меня в плуг запряжёшь?». 
Бог судья справедливый.…  И  дети предстают пред Ним ранее родителей.  В чем закон  - не ведомо.


                Глава XII
Сашка смотрел телевизор, музыкальный канал. Показывали клипы каких-то групп.  Заиграла музыка, орган и гитара со скрипкой, тянули за душу. Надпись песни «Посмотри на себя в зеркало», названия группы Сашка не запомнил, какая-то новая, русская. Клип врезался в сознание Сашки. Комната в квартире. За кульманом стоит молодой инженер чертит какой-то сложный чертеж. На полу рядом с кульманом лежит уже готовый чертеж. Рядом с чертежом сидит мальчик лет пяти рисует на чертеже цветными карандашами большой самолет. Берет ножницы и вырезает этот самолет. Радостный с этим самолетом подбегает к   инженеру, его отцу, который очень увлеченно чертит. Мальчик дергает его за рукав. Отец недовольный поворачивается и смотрит на самолет не понимающим взглядом. За тем на чертеж, лежащий возле кульмана. Вырывает самолет из рук мальчика и бьет его по лицу. Радость ребенка сменяется испугом. В глазах появляются слезы и жгучая обида. Он смотрит на мать, она грозит ему пальцем. Мальчик с заплаканными глазами отворачивается и его взгляд падает на зеркало. В зеркале он видит подростка, который смотрит в зеркало и выдавливает угри. Подросток вместо своего отражения видит обличье смерти в черном балахоне с черепом и с косой. Подросток со страху  отталкивает зеркало, оно падает со стены и разбивается на маленькие кусочки. В каждом разбитом кусочке та же картина с обличием  смерти, разбитая судьба ребенка..
Подросток закатывает глаза. Он маленький  с самолетиком в руках, пощечина, мать грозит пальцем.  Бледный  подросток идет со школы  к старому полуразрушенному дому. За подростком на серебряной веревочке выходящей между лопаток летит в его  образе   бледно-прозрачная душа.
Грязный подвал, полумрак, грязные руки, шприц с вымазанный в кровь, в вену колется доза. Передозировка, шприц воткнут в  вену левой руки. Взгляд подростка мутнеет и стеклянеет. За окном воркуют голуби, голубое небо, зеленный луч. Зеленный луч превращается в мусорную свалку. По свалке бродят неопределенные черные сущности. Идет бойкая торговля. Берет покупатель дозу, а из тела вынимает часть души и отдает неопределенной черной сущности. 
Бежит бородатый молодой человек с автоматом Калашникова в руках с бешенными, фанатичными глазами, с зеленной повязкой на голове, стреляет очередью и кричит: «Аллах Акбар». Работает конвейер печатающий доллары, картинка конвейера плавно перетекает в пестрое маковое поле. За маковым полем, взвились небо небоскребы на берегу голубого океанского залива. В порту залива стоят красивые яхты.   Яхты взлетают в воздух битком набитые мертвыми молодыми людьми со шприцами в венах.
Лежит на грязном полу подвала  бледное тело со шприцем в вене. Это тело вверх тащат два ангела в белоснежных одеждах, а в низ две  черные сущности, слуги темных сил. Ангел трубит в золотую трубу. Темные силы трубят в черный витой рог, создавая потусторонние звуки. На помощь ангелам летят еще три ангела. На помощь слугам дьявола несметные полчища нечисти. Подросток открывает глаза, выдергивает шприц из вены и бросает его в сторону темных сил, протягивая руки к ангелам, щеки его розовеют, и ангелы медленно поднимают его в небо. Полчища нечисти превращаются в черный маленький шар, который взрывается и разлетается на мелкие кусочки.
Старец вздохнул и закрыл глаза. Седые брови нависали над глазами, как снежные лавины. Старец как будто о чем-то задумался и после минутной паузы начал говорить.
Жизнь подобна летящему мыльному пузырю, который летит в пространстве и переливается разными красками на солнце. Красивое и удивительное зрелище, летящий мыльный пузырь. Но проходит миг и пузырь лопается. Так мигом и пролетает жизнь человека, и все вечность – человечность, вечность разума.
Поле широкое, русское поле. Еще не остыло поле после жаркой битвы. Еще пар клубится от  горячей пролитой крови. Остались лежать на поле герои, которые вышли на врага  и схватились в битве с ними. Лежат враги такие же мирные, как и их враги. Они уже там, на небесах и встречает их там отец небесный. Зачем они шли друг против друга, что делили, землю, золото, женщин, все тлен. Черный ворон кружит над полем, и ворону все равно кому он первым выклюет глаза, правому или не правому. Для ворона одна правда, насытится мертвечиной, устроить пир на костях правых и не правых. Не меч поднимать друг на друга, не бранью отвечать на брань, но прощением на обиду. Если обижают – это отражение мыслей и дел, ударят, значит, возвратили долг за зло совершенное вольно или не вольно. Поблагодарят, значит, воздалось за добро. Обижают, значит, завидуешь, значит, навязываешь доброту, значит хочешь быть хорошеньким и правильным. Надо не хотеть, а надо всегда быть и снять маску со своего «я». Надо быть собой.  Помоги от всего сердца, прости от всего сердца обижающих. Это отражение сути. Добро не то, что считаешь добром, добро то, что другим во благо и тебе благодарность.
Старец  повествовал. К земле летела большая комета. Курсы пересекались, столкновение не минуемо. Ученые рассчитали траекторию падения кометы, это  будет горная скалистая местность, где  от Земли отколется большая часть, которая будет выброшена в космос. Поэтому для спасения жителей Земли решено было превратить эту часть земли в огромный космический корабль. Для облегчения  отрыва  скалистых гор от земли, их обработали и придавали обтекаемую форму близкую к шару.
Лишь в нижней части шара оставили соединение в  виде столба, под которым глубокий колодец соединялся  с  центром земли. В центре земли накопилась раскаленная магма и газы под высоким давлением. Наши специалисты хорошо поработали, пришлось заглушить жерла многих действующих вулканов, для того чтобы после удара космического тела о Землю, направить  основную мощь вулканов  и внутреннюю силу Земли в колодец над которым в виде шара  возвышался космический корабль.  Расчеты показали, что сила извержения выбросит корабль в космос со второй космической скоростью, и  мы захваченные притяжением земли будем вокруг нее вращаться  на расстоянии секундного распространения света. Что сделает возможным быстро долететь до Земли на космических аппаратах. В нашем космическом корабле все было оборудовано для жизни всех землян и части животного мира, кроме очень крупных  динозавров. Внутри корабля были построены целые города. Все жители Земли, покинули обжитые места, переселились в космический корабль и стали готовиться  к космическому путешествию.

                Глава   XIII               
Отряды неприятеля, короля Карла XII ударили с фланга и стали теснить русские войска. Артиллерия била очень точно, поэтому  ряды русских стали, смешиваться. Чаша весов склонялась, то в одну, то в другую сторону. Русский Царь Петр  все не решался выводить резервы, кавалерию, которая была в засаде, в лесу.
Вот наступил тот момент, когда пружина сжалась, оборона русских стала ослабевать и в это время из лесу в тыл к шведам выскочила русская кавалерия  и врубилась в  их ряды. Враг попал в тиски и ослабил натиск. Оборона русских оправилась, пружина разогнулась, и передовые части шведов были опрокинуты, задние части рубила кавалерия. Шведы пытались сопротивляться, но на два направления не хватало сил.  После нескольких часов такого сражения они поняли, что надо либо выбрасывать белый флаг, либо будут уничтожены.
Командир отряда шведских гренадеров Эрик, вместе с двадцатью пятью всадниками оставшихся в живых из его полка, предпочел вместо плена пробиваться сквозь окружение. Они вышли из гущи раненных и убитых солдат к краю поля и оврагу. Здесь цепи русских были еще не плотными, и после короткого боя удалось вырваться из окружения и скрыться в овраге. В этой стычке Эрик получил пулевое ранение в плечо, левая рука повисла как плеть, но он скакал, стиснув зубы. Долго скакали, кони были в пене. Погони не было слышно. Эрик потерял много крови и почти не держался в седле. Из прорвавшихся из окружения осталось восемнадцать человек, трое, в том числе Эрик были ранены. Удалось за короткую передышку перевязать раны и вновь двинуться в путь. Сложность состояла в том, что горстка людей не ориентировалась на местности, да не знали языка. Раненные все ослабели. При следующей короткой передышке удалось лишь попить воды, и двинулись дальше. Дошли до полноводной реки, надо было перебираться на другой берег. Эрик едва держался в седле. Стали переправляться, было глубоко, конь резко потерял под собой дно, испугался, захрапел и дернулся.. Эрик не удержался и рухнул в воду. Течение подхватило его. Не раненные воины, пытались пуститься за ним вплавь. Но Эрик погрузился под воду,  затем через какое-то время появился опять. Эрик пытался барахтаться, но снова погрузился под воду. Воины, только проводили его взглядом, прошептав вслед ему молитву, двинулись через реку.
Алена стирала и полоскала белье. Она  была занята делом и не сразу обратила внимание, что течение принесло человека к помосту. Алена, увидев в воде мужчину, лицом вниз, закричала от испуга и отбежала на берег. Но сквозь страх и ужас, ей показалось, что мужчина пошевелился. Девушка вновь зашла на помост и преодолев страх схватила мужчину за одежду и потянула его к берегу. Мужчина был одет  в военную форму, но не такую как русские. Наверно враг подумала девушка, а что если живой? Она вытащила его на берег. Мужчина не подавал признаков жизни, но девушка, не повинуясь воле, стала бить его по щекам и тормошить, и воин открыл глаза, синь небес,  что-то сказал и опять потерял сознание. Он был очень бледен, из раны струилась кровь. Алена громко закричала, пытаясь позвать людей. Ее крик  услышали бабы из деревни и прибежали. Решили отвезти Эрика в деревню на телеге запряженной лошадью. Привезли Эрика домой к Алене. Родители схватились за голову, как же врага в дом. Отец сел на коня и поехал к старосте сообщить о происшествии. Староста сообщил военным. Те отмахнулись у нас свои раненные и пленные, что хотите, то делайте. Через месяц Эрик поднялся на ноги и как-то по-особому смотрел на Алену. Он был в два раза старше девушки. Девушка смущалась этих взглядов. Но после них, ей почему-то не хотелось смотреть на своих ровесников. Закончилась война. Эрик навсегда остался с Аленой.   Всегда ли будет так иль не всегда, что цельность половинка обретает. А когда падает с небес звезда, короткий светлый миг иль погибает? Нет,  не погибает до поры, а разделяется на две горящих, непохожих части, объединяющих разные миры, эмоции, надежды, страсти.
Начиналась победоносная весна, но снег кружился в воздухе, порывы ветра залепливали лицо  и глаза  снежинками. Группа разведчиков в количестве пяти человек одетых в маскхалаты,  с «языком», майором лет сорока шести, ночью возвращалась с задания. Перемещались ползком. Не далеко была передовая. Группа шла по нейтральной полосе и могла быть хорошей мишенью, и для врага, и для своих. Периодически взлетали в воздух осветительные ракеты, пулеметные очереди пронизывали ночную тишину.
Местность была пересеченной и в овраге текла не широкая речка покрытая льдом. По льду перейти эту преграду не составляло большого труда.
Разведчиками командовал двадцатилетний лейтенант  Митя. Перед оврагом, группа остановилась, и командир приказал по склону спускаться к речке и по одному ее переползать. Лед был присыпан свежим снегом. Днем при артобстреле несколько снарядов взорвались на берегу речки и осколки поломали лед. Но мороз подморозил воду, сверху нападал снег и то, что лед тонкий и опасный заметно не было.
Перед языком полз бывший лейтенант старшина  Федор Черномор. Федор Черномор попал на фронт добровольцем, как только ему исполнилось восемнадцать лет. Попал служить в пехоту и первый бой принял летом 1942 года. Через год, возмужавший и пропахший порохом, был направлен на курсы младших офицеров. Полгода без взрывов, крови, смерти. Любовь, девушка. Настоящий мужчина и помирать не страшно. Присвоили лейтенанта и опять на фронт. Эшелон в котором ехал Федор, в середине  дня  остановился на станции Луговка, надо было  загрузить топливом и заправить водой паровоз. От станции до родной деревни Федора было всего восемь километров. Эти места недавно освободили от врага, что с родными Федор не знал.  Федор, едва справившись с волнением, подошел к командиру  попросил разрешения отлучиться, чтобы навестить родную мать и сестру в деревне. «Товарищ, лейтенант, через пять часов  поезд отправится, если не вернешься к этому времени, значит, будешь считаться дезертиром, предателем». Поздняя осень в Средней полосе России, дожди,  дорогу к деревне развезло. Федор решил: «Успею»  и побежал. Грязь налипала на сапоги, ноги промокли. Федор останавливался на мгновение, стряхивал грязь с сапог и бежал дальше.  Вот с пригорка видна родная деревня. Из труб домов вьется дымок. Федор отыскал отчий дом. Труба дымилась. «Мама,  сестренка - живы. «Как отец?». «Воюет». «Вот Вам мама, несколько банок тушенки и хлеб». «Но мне пора». «Хоть чайку травяного попей сынок». «Мама, сестренка, я вернусь».
На станции было пусто. Поезд недавно ушел. Федор пытался найти телегу или попутку, чтобы догнать поезд.  Не было ни того, ни другого. Куда идти. Если он не вернется в часть, то дезертир, предатель. Федор пошел в военную комендатуру и доложил о случившимся. «Арестовать». После месяца разбирательств разжаловали в старшину. Лейтенант - старшина. Так и демобилизовался старшиной через девять лет. И дошел до Праги, и повоевал на дальнем Востоке.
«Язык» полз по льду предпоследним. Когда командир, замыкающий переправу, достиг середины речки, а язык был нескольких метрах от берега, лед треснул и «язык» оказался в воде. Старшина успел доползти до берега, а командир вслед за языком, провалился под лед. Язык был обессилен, но видимо холодная вода дала прилив силы, он с яростью бросился на Митю. Завязалась схватка, молодость и зрелость, оба погрузились под воду, вода обожгла лицо. Митя, что есть силы, оттолкнулся от майора и вынырнул. Через мгновение вынырнул  и «язык». Он пытался грести, но видимо судорога сковала его, «язык» что-то прохрипел и стал погружаться под воду. Митя поплыл из последних сил на звук, ухватил майора за шинель и потянул к берегу.
Мороз сковал мокрую одежду, было в начале очень холодно, потом все как будто бы пропало, ни холода, ни страха. Благо у одного из подчиненных была фляга со спиртом. Митя выпил вмести с другими несколько глотков. «Язык» лежал, чуть дыша, ему в глотку рот влили спирт и закрыли ладонью, чтоб не выплюнул. Двинулись ползком. Пришлось пленного тащить по очереди. Скорость перемещения замедлилась.  Через несколько часов, уже засветло, были в своем расположении. Сразу доложили командиру и сдали замороженного «языка» в штаб. Командир распорядился выдать разведчикам двойную дозу спирта, разведчики вернулись в блиндажи отогреваться и сушиться.
Много лет спустя, Митя снова оказался в ледяной горной реке зимой.   После войны, как военный инженер он сначала строил город в степи с домами, улицами, с фермами для животных, а потом, после испытания ядерного оружия, разбирал его развалины.    Все эти кирпичные и железно-бетонные карточные домики были сметены неведомой силой. От ферм, где находились  живые животные, осталась пыль да на земле тени от животных.
Митя  облучился и демобилизовался из армии по состоянию здоровья. Семья большая, жена, теща, четверо детей, а их надо было  кормить, одевать.  Силы таяли, кровь стала плохой, печень вздулась. Из одной больницы в другую. Ни врачи, ни профессора светила не могли ничем помочь. Светило из столицы, после осмотра изрекло без обиняков – не жилец.
Что ж я буду помирать в сорок лет, подумал Митя, кому это надо, чтобы я вот так как, как обреченный на закланье, дожидался своей смерти  в постели. На субботу и воскресенье он отпросился домой.
В воскресенье рано утром оделся в военную форму с наградами и тихо вышел из дому. Дошел до горной реки. Вода в реке была голубой и чистой. Течение создавало не большие волны с белыми гребнями. По берегам  лежал  снег. Он подошел к реке. Уже не далеко вода.  У берега лед тонкий.  Он стал на лед, лед треснул и Митя погрузился под воду. Ну вот, так будет лучше, подумал Митя. Конечно, лучше, не буду болеть, не будут мучиться со мной семья. Я не буду болеть.  Я не буду болеть!!! И что силы погреб в обжигающей ледяной воде. Жизнь прекрасна, я вылечусь, я уже вылечился. Холод сковывал движения Мити в воде, еще одно усилие и берег. Очнулся он через двое суток дома в постели. Страшное воспаление легких. Так провалялся целый месяц. Легкие пошли на поправку, кровь улучшилась и печень больше не чувствовалась как упругий мяч. Теперь ледяная вода ежедневно стала его лекарством.
Бушующее море, волны вздымались  и с них срывались гребни, образуя белую пену.  Волны обрушиваются на маленький остров, обитаемый остров, остров вселенной с испуганной и тревожной душой. Душа подвергнута испытаниям под напором жизненных обстоятельств и веселых, и печальных, и обольстительных, и опасных.
Буря неистовствует,  холодный дождь, и град размером с яйцо разбивает крышу дома, разрывает листья деревьев, сбивает плоды винограда,  И черная туча проходит, ветер стихает, выглядывает солнышко краешком из-за тучи, как бы играя в прятки. Грозные градины превращаются в потоки вод, живительную влагу. Влага напоит потрескавшуюся землю острова. Крышу починят, виноград обрежут, будет следующий урожай. И будет день бесконечный белый день и ночь принесет красоту звездного неба, ожидание, надежду и сны с полетами  к своему Я и ощущению, что все это было и повторяется снова и снова.
               
                «Я вижу себя – огромной огненной
                кометой, летящей звездой.
                Все останавливаются, показывают
                пальцем и шепчут в изумлении:
                «Посмотрите на это». А потом, 
                фьють, и меня уже нет и больше
                они ни когда не увидят ничего
                подобного и никогда не смогут
                забыть. Никогда».
                Джим Дуглас Морисон.
                Глава XIV      
«А можно мне выпить вина. За здоровье  жениха и невесты» – спросил у своей  любимой тети Нюры, девятилетний Сашка на свадьбе у своего старшего брата, которая состоялась в ноябре. «Ты что, золотой мой, детям нельзя пить вино» - ответила тетя. Вопрос был исчерпан, мальчик зашел в шалаш и сел с друзьями за один из  длинных столов заставленных различными блюдами. На столе  и сациви, и жаренные куры с поросятами, и мамалыга с сыром, и хачапури, и  вино с чачей,  и фрукты, и сладости. В шалаше было установлено три ряда длинных столов для гостей, которых собралось человек триста. Перпендикулярно этим столам на возвышении стоял стол, за которым должны были сидеть жених  Петр с невестой Людмилой и дружка с дружкой.
Компания началась, тамада сыпал тостами, гости обильно возливали вино из графинов, тольбаши – виночерпии, постоянно графины наполняли. Уже играло вино с нового урожая. Отец жениха, Михаил Петрович, сохранил две  двухсот пятидесяти литровых бочки вина предыдущего урожая. Море белого сухого вина Цоликаури со своего виноградника в пятьсот корней. Для любителей крепкого, отдельно стояла чача, градусов под семьдесят. Пейте, закусывайте, гуляйте. Первый сын женится.
Долго ли, коротко  гости гуляли, гости подогрелись, родственники стали еще ближе, праздник, а жениха с невестой не видно. Тамада поднял за молодых тост. Музыкант на  аккордеоне играет вальс Мендельсона, невеста, красивая и миниатюрная,  в белоснежном коротком платье, фате-венке на голове, стройный жених в черном костюме, затмили свет. Тишина. Все смокло и молодые, сопровождаемые другом и дружкой,  под взрывом оваций  направились к своему столу.
Веселье продолжалось, тамада подымал тосты,  за родителей жениха, за родителей невесты, за счастье, за….., много, много тостов. Счастье – любить и быть любимым.
Жених и невеста во время тостов стояли, слушали пожелания, улыбались и кивали головами. На столе перед женихом и невестой стоял огромный торт, яства, вино, но до всего этого не было времени дотронуться, тосты и поздравления текли рекой. От теплых слов грелось вино, а жених с невестой стояли и улыбались гостям.
Торжество достигло своего апогея, когда  поток поздравлений, сменился общим гамом, жених с невестой отправились совершать таинство бытия в опочивальню. Брачная ночь. Тайна.
Солидные гости, пожилые родственники потянулись из-за стола. Остались тамада, мужики - любители посоревноваться, кто больше выпьет. Молодежь крутила музыку на проигрывателе и танцевала. Так ни Сашка, ни его друзья, не подпадали под солидных гостей, пожилых родственников, пьющих мужиков и молодежь, то настало и их время идти спать.
Утром веселье продолжилось в более узком кругу среди родственников, человек в сто и близких друзей. Невеста собрала молодежь, в комнате включили музыку и стали танцевать Ленку-Енку. Интересно было и забавно. Сашка прыгал как медведь и веселился со всеми.
За обедом, в шалаше, собрались только родственники посидели за столом все вместе, поздравили жениха с невестой. Решили сфотографироваться на память. Когда еще соберешься в таком составе.
После обеда Сашка вышел на улицу. Встретил знакомого паренька и попросил у него велосипед покататься. А в это время собрались все родственники, чтобы сделать общую фотографию на память. Сашку искали, но не нашли. Общее фото  без него. Получил мимолетное удовольствие от катания на велосипеде, но потерял что-то огромное. Грусть, рыдания и река слез. Фотография есть и Сашка рядом, только за кадром, пусть его не видно, зато он всех видит и помнит.
Решай молодой человек и свою судьбу, и судьбу другой невинной души. Кто ты? Жертва ли порока или  желаешь зла, сила темная, втаптывающая в грязь, в пучину хаоса, неокрепший слабый росток   веры в жизнь. Решай.  Ночь зимняя. Глубокая ночь. Сашка  сидел один в читальне общежития, в темноте. Не до сна. Темнота озарилась серебряным Светом. Ангельское свечение. Сашка оказался  в доме тети Нюры.  Он сидел на втором этаже,  в большой комнате на диване. Лунная ночь. Серебряная вуаль, серебряный светящийся воздух.  Серебряный светящийся силуэт – Она, белокурая, далекая и близкая Первая Любовь. Всего мгновение, через семь человеческих лет пришла, одетая в серебряные воздушные одежды. «Ты хочешь связать свою судьбу с другой? А как же я?  А как же я?    А как же я?». Сашка  не вымолвил ни слова. Свет стал меркнуть. Сашка сидел в темноте, в читальне, общежития. Толи провалился в царство Морфея, толи улетал на встречу с ней.  Не было грани между реальностью и сном.   Есть ад, есть рай.  Есть  выбор. Выбирай.
Сашка бежал семимильными шагами по лестнице ведущей вниз от крана к коровнику. С правой стороны был поручень из строганного бруса, обрамление ступеней было из уголка, внутри ступеней глина с  речным гравием. Добежав до коровника, Сашка  свернул на право, и по тропинке  дошел до двери хозпомещения, в котором взял маленькую косу, мешок для травы. Надо было накосить  осенней травы теленку. Обогнув коровник, Сашка подошел к крутой тропинке ведущей вниз через орешник к речке и огороду. Вдруг он услышал голос своей бабушки: «Наташа, сейчас же слызай с дерева. Хурма еще не спелая. Ты можешь упасть, ветки тонкие и хрупкие, могут поломаться.  Молчание. Никто с дерева не отвечал, хотя было видно, что среди красно-желтой листвы, кто-то сидел в красных колготках и белой кофточке. «Яка не слухянна детына,  Слазь тоби говорю. Расскажу батькови.  Что не слухаешь». Но опять тишина. Сашка немного послушал этот отчаянный монолог, сбежал по тропке вниз и спросил: «Что, ба?». «Вот Наташа зализла на дерево, и не хоче слухать, не слазе». Сашку  вдруг осенило и раздуло от смеха внутри, затрясло как от смеха среди урока в классе, хоть лезь под парту, смешно от вида пальца. Сашка очень любил свою бабушку, и постеснялся перед ней смеяться. С усилием, победив прилив веселости и  клокочущего смеха, он со слезами на глазах, как можно серьезнее сказал, что эта девочка в  красных колготках  и белой кофточке, на самом деле чучело от птиц, чтоб хурму не ели. «Ба, Вы же сами это чучело делали, а я его вешал на дерево. Забула, а я с ным уже повроку разговариваю, чтоб слизло».
Старец замолчал на какое-то мгновение, закрыл глаза, вздохнул и продолжал свой рассказ. Богу Богово, кесарю кесарево - говорит Иисус Христос. Брачные узы - жена и дети - это кесарь. Отдай этому кесарю материальное, дай деньги, еду, одежду, построй дом, вырасти детей, вложи в их души зерно духовности и тогда можешь отдавать Богу Богово, укреплять и возвышать душу. Храм духа должен строить каждый сам в себе.
  Задача мужчины и женщины - это продолжение рода не зависимо от их отношения друг к другу. Например, муж-жена, любовники, случайно встретившиеся и тп. Беременность женщины при любой осознанной связи является закономерной - это результат действия высших сил. Поэтому вмешательства человека в   прерывание беременности является деструктивным действием, нарушающим гармонию. В любом случае не нами эта жизнь дана, и никому не дано право насильно отнимать жизнь. Если же рождается ребенок, то он является связывающим звеном  двух родов, а именно родов отца и матери ребенка. Т.е. рождение ребенка является надеждой предков на продолжение наследственности. Институт брака создан обществом и ни является непременным условием продолжения рода.
Семья или союз двух родов это есть элемент построения жизни, кристалл жизни, состоящий, как музыка, из семи элементов, семи Я. Кристалл жизни это : Бабушка отца        -             Бабушка мамы, Дедушка отца -  Дедушка мамы,  Папа -  Мама, Ребенок.
Рожденный ребёнок по отношению к родителям отца и матери является внуком. Именно появление внука символизирует, что задача воспроизводства потомства для двух родов выполнена. Поэтому, наверное, бабушки и дедушки души нечаят в своих внуках и внучках. У родителей же ребенка стоит задача вырастить ребенка и ждать появления внука. Чтобы отдать ему запоздалую любовь, в суете сует не  до конца отданную детям.
Союз двух родов - это “Семь Я” - кристалл жизни или радуга личностей. Кристалл жизни это регулярная структура. Связывающее звено этой структуры - ребенок, связывает два рода. Без появления ребенка между двумя родами нет  кровной связи. Если у родителей детей несколько, то это увеличивает вероятность выживания двух родов.
Сердце - Вселенная, которая расширяется и сжимается, Символ любви – сердце, пронзенное стрелой. Любовь кружит голову, а сердце пробито стрелой, значит не видит, не чувствует реальности бытия, иллюзия.
Время пронзает стрелой сферу. Которая именуется жизнь. Стрела входит в сферу, проходит через нее и выходит из нее. Точка входа в сферу рождение, переход  души из тонкого плана в живой комочек, человеческого детеныша.  Точка выхода из сферы обратный переход  души от жизни в физическом теле в тонкий план. Промежуток между входом и выходом  стрелы в сферу  - это  жизнь.
Если вокруг сферы существуют другие сферы, то в месте соединения трех сфер существует безвременье, пограничное существование, которое длится  до тех пор пока стрела не пронзит новую сферу.
Прыжки с парашютом, Дух захватывает. Летчик Сашка, из среднего детства – шести лет, решил полетать на парашюте.  А парашют  - короткий кусок веревки одним концом привязанный к поясу.  Желание ощутить красоту и силу полета перебороло желание поесть сладких шоколадных конфет в красивых фантиках. Летчик с большой буквы. В полет.
На краю сада рос клен ветвистый с листьями зеленными и красноватыми напоминающими  ладонь ребенка. Сашка вскарабкался по голому стволу на дерево, высотой четыре - пять Сашек.  Сел на ветку, хотел  привязать другой конец к ветке, чтобы парашют быстрей раскрылся, но почему-то передумал. Островками  как поля из  иллюминатора, видятся камни в сухой земле, оазисы в виде пусков травы, Полет. Незабываемое чувство, Парение в воздухе. Птица из птиц. Земля приближалась медленно.  Свобода. Звезды  сияли, млечный путь струился рекой и уносил Сашку.
Было у одного царя много жен, может три, может триста. По закону той страны наследником становился сын той жены, которая родит первой. И было так, что в одно и тоже время две жены родили сыновей. При рождении повитухи перепутали, кто из наследников родился первым, поэтому по закону они были наследниками на престол. Никто не мог оспорить их первенство. Сыновья росли. Задумался царь, кого предпочесть, кому отдать трон после его смерти.
Решил царь проверить сыновей в делах. Как они могут добывать себе пропитание - подумал царь и послал сыновей  охотиться на кабанов. 
Долго ли охотились сыновья на кабанов, коротко.  Наконец предстали перед отцом с трофеями. Один  появился перед царем в великолепных одеждах и демонстрировал  огромного кабана, исколотого копьями. Другой появился перед царем весь изодранный и израненный и показал не большого кабана раненого стрелой в глаз и добитого копьем.
Посмотрел государь и сказал: ”Все вижу. Готовьтесь к следующему испытанию”.
Послал царь одного на южную границу, другого на восточную, защищать страну от врага. Дал царь каждому по триста воинов.
Через некоторое время сыновья вернулись.
          Один появился перед царем в великолепных одеждах в сопровождении дюжины хорошо одетых телохранителей - остаток отряда из трехсот человек.
       Другой появился перед царем в изодранной кольчуге и израненный с двумя сотнями раненных, и покалеченных солдат.
        Посмотрел государь и сказал: ”Все вижу. Готовьтесь к следующему испытанию.”
        Послал царь сыновей на тяжелые работы. Одного в шахту, другого в каменоломни. Потрудитесь, заработайте деньги своим трудом.      Через некоторое время сыновья вернулись.
         Один появился перед царем в великолепных одеждах, другой худой, больной и в рубище. Предстали перед царем и выложили свои золотые. Взял царь у одного золотой, посмотрел на них, понюхал, попробовал на зуб. Не заработанные  - говорит - да и бросил их в горящий очаг. Сын только скривил губы,  пожал плечами, да ничего ни сказал. Взял царь у другого золотой, посмотрел на них, понюхал, попробовал на зуб. Не заработанные  - говорит - да и бросил их в очаг. Сын очень удивился, разозлился, оттолкнул царя от очага, разгреб горящие угли и достал свой золотой. Посмотрел государь и сказал: ”Все вижу. Скоро вы услышите мое решение.
Пришло время. Явились сыновья к царю, как подобает равным. Царь сидел на троне в праздничных одеяниях.
Он отложил в сторону скипетр и державу. Вот и пришло время сказать свое царское слово: «Вы сильные и смелые воины. Хорошо владеете копьем. Не щадите врага, если он на вас нападет. Но и сами только надеетесь на свою силу в руках и ногах, и совсем не знаете, как применить силу ваших мыслей. Вы думаете о еде, о женщинах, детях, скоте, о том, как стать еще сильней физически.
А вы разве задумывались, что врага может победить не только сила рук, но и сила ума, сила воли. Перед поединком, забудьте о мирском, закройте глаза, и  услышьте ваше дыхание, представьте себе летящую стрелу, стрелу и направьте ее мысленно в цель. Если ваша цель враг, стрела попадет во врага, если центр мишени, стрела попадет в центр мишени. Пусть не сила рук, а сила духа управляет вами. Если ваша цель трон, и наследует трон и власть, достойнейший из вас».
Царь переправился через реку Стикс. Сорок дней, по закону той страны,  сановники царя, сыновья и преданные слуги, одетые в праздничные одеяния, расставленные вокруг усыпальницы согласно званиям, охраняли усыпальницу царя. Усыпальница была помещена в огромной  прямоугольной яме. Сорок дней  на жаре, охраняющие усыпальницу царя, пили только воду, постепенно умирая. Выживали сильнейшие.


                Глава XV
Иван Михайлович был на пенсии. Жил у Черного моря, со своей женой Нюрой.
Иван иногда любил порыбачить. Сделал спиннинги, накрутил фантомасов для ловли кефали (фантомас - это приспособление типа пружины с грузилом и рыболовными крючками).  Фантомас обмазывался фаршем  - рыба, хлеб, мука, постное масло,  в фарш крючки, а на крючки черноморскую кефаль.
Однажды во второй половине августа, погода стояла теплая, мягкая. После обеда он пошел на рыбалку.  Сашка пошел с ним покупаться, за одно, и порыбачить. Несколько часов не клевало. Шесть спиннингов лежало без эмоций. Вытянули, поменяли фарш, еще раз забросили.
Клев начался неожиданно и на разных спиннингах. Один вытаскиваешь, на другом спиннинге леска ослабла. Поймали девять больших кефалей,  килограмм-полтора рыбины.
Вспомнил Иван молодость,  как рыбачил на севере, где он жил на поселении после войны, Только там было море белое, да жизнь черная.
До того как Иван оказался на севере,  он  работал в чайном совхозе шофером. Рабочих  возил на чайную плантацию, грузы,    собранный чай  на чайную  фабрику.
От Красных ворот начиналась  дорога из совхоза. Она выходила  на насыпь, сделанную между двумя холмами. Между холмов когда-то текла речка, и когда сделали насыпь, речку спрятали в бетонный тоннель.
Ночью прошли сильные дожди. Горные реки вышли из берегов. Маленькие ручьи в холмистых предгорьях словно одичали и превратились  в неукротимые потоки воды. Речка подмыла землю вокруг бетонного тоннеля и часть дороги провалилась, осталась лишь узкая полоска у склона, где с трудом могла поместиться одна машина, да и то наезжая на склон. Утром Иван вез в кузове машины людей на работу.
Иван подъехал к размытой дороге и остановился. Заглушил мотор и вышел из машины. Проехать можно, но опасно с людьми. Решил развернуться, чтобы поехать по объездной дороге, лишние пять километров. В это время подошел один из бригадиров, сказал, что некогда объезжать, и так опаздывают. А за опоздание начальство по головке не погладит.  Иван попросил, чтобы все вылезли с кузова, подали руки девушкам, помогли женщинам. Иван завел машину, в душе перекрестился и медленно тронул машину. В это время трое парней, видимо решив по красоваться перед девушками, заскочили в кузов. Иван напряженно следил за дорогой и этого не заметил. Машина шла медленно. Проехать всего пять-шесть метров. Влево прижмешься - земля уходит из под колес и  тянет в провал. Вправо прижмешься - съезжаешь на склон, машину кренит. Машина, накренившись, медленно шла, глиняная насыпь перемешанная с камнями была мокрой и скользкой. Машину занесло, Иван стал тормозить. Задние колеса машины занесло еще сильней, и она стала медленно сползать по склону. Иван попытался ее выровнять, стал крутить руль  то вправо, затем влево, газовать. Растерялся на мгновение. Заднее колесо попало в ямку, машина стала переворачиваться. Ребята стали спрыгивать с кузова, двое спрыгнули с заднего борта, один видимо с испугу, спрыгнул с борта в сторону крена машины. Его задавило, и Иван не смог выскочить из кабины. Машина покатилась по склону, сделав два оборота, упала на бок. Кабину погнуло. В кабине зажатый между рулем и  дверью  лежал окровавленный Иван.
В больнице ему сделали операцию,  и буквально как кожаный мячик сшили лопнувший мочевой пузырь.
Перед аварией после, ночи проведенной с молодой любимой  женой Нюрой, Иван  утром проспал. Быстро вскочил, оделся, забыл даже забежать в туалет и побежал в гараж.
Слова врача он запомнил на всю жизнь. «Ты родился в рубахе Иван. Ты вернулся с того света, значит никакая зараза, никакая беда тебе не страшна, ты  как завороженный».
Поезд медленно шел по рельсам, деревянная дверь и железная решетка под замком, закрывала вход в теплушку. Люди в вагоне лежали на лавках в три яруса. Сидели в проходах на полу. Смрад и вонь царили в вагоне. Параша переполнена. Иерархия была разрушена. И блатные, и уголовники,  и политические осужденные были мазаны одним миром - дерьмом. Четвертые сутки их везут, лишь пару раз открывали двери, ставили четыре фляги с водой и хлеба, на круг по двести грамм на брата в сутки, если правда доставалось. Вода доставалась всем.
Кто-то из уголовников проковырял дырку в деревянной стенке теплушки, и периодически докладывал маршрут. Проехали вдоль моря, заскочили в горы, вырвались в степь, выжженную летним солнцем, заехали в березовый лес, остановились в каком-то городе, слышен говор люди акают,  въехали в хвойный лес, остановились на станции, люди окают. Бесплатная экскурсия  по просторам бескрайнего Советского  Союза, с юга на север. Кашель, ругань, смрад.
Появился новопредставленный. Пожилой мужик с виду солидный с лысиной,  видимо бывший начальник, откомандовался на свободе, коса всех  уравнивает. Жара. Запах тошнотворный, удары в дверь никто не слышит, колеса гремят, только на вторые сутки остановка. Открыли двери, чтобы дать воды с хлебом, вагон полумертвый. Вытащили солидного. Отмучался, без права переписки. Будут ждать, через десять лет, жена-вдова, если не выйдет замуж и дети, если не отрекутся.  Лишь родители дождутся с ним встречи. А может едут остальные члены семью солидного, в других теплушках с решетками, на погибель.
Иван был молчалив и серьезен, все тяготы переносил, стиснув зубы. От уголовников пытался держаться по дальше. В конфликт  с ними пытался не вступать, если что-то надо было для них сделать, делал.  Уголовники не унижали. С политическими Иван не общался, потому что не любил политики, да и особого доверия к власти не было. Еще с ранних лет, в хуторе Стеблицком на Кубани,  где он жил в семье, Иван видел, чего стоят слова о красивой жизни, какова она жизнь, когда у тебя забирают все,  что ты заработал. Работал в поле с весны до зимы. Выращивал скотину, коней. Все забрали. До счастливой жизни в хуторе жило две нищих семьи алкоголиков,  а в счастливую жизнь все нищие – здоровые, трудяги, мешают рассказывать партийным болтунам о красивой жизни.
Соловей мой пташечка, в полосочку рубашечка, припевал урка, встречая входящих в барак вновь прибывших заключенных. Лица входящих после двухмесячного путешествия в теплушке, да по пересыльным тюрьмам были похожи на высушенные груши, темные от грязи и худые от голода. Свежести немного придавала роба, в которую переодели заключенных после бани, да запах хозяйственного мыла, частично смывшего многомесячный пот, грязь и горький запах мочи.
Ивана определили к уголовникам, убийство по неосторожности, а в особенности и порча государственного имущества разбитая машина – это вред для советского государства, значит Иван вредитель, враг. От клейма врага народа его спасла репутация трудяги - не трепача, показания свидетелей и  родителей погибшего. Роковая случайность. Горе.
Заполярный круг встретил Ивана августовским солнцем, зеленой тайгой, комарами, гнусом, грибами, черникой и морошкой.
Подняли в пять утра. Светло. Перекличка. Осужденный Тихон С. –здесь, осужденный Федор М. – я, осужденный Иван В. – на месте, осужденный Виктор Т. – нарисовался начальник. Разговоры. Гнида.
 Скудная баланда на завтрак. Посадка в узкоколейные вагоны. Охрана. Замешкался прикладом по шее. Возили по узкоколейке  в тайгу, километров за двенадцать от лагеря.
Работали по шестнадцать   часов   на    вырубке  просеки,  корчевке деревьев  и  укладке узкоколейки. Валили лес, обрубали ветки, расчищали просеку от деревьев и веток,  разравнивали просеку, засыпали неровности землей и песком. Рубленные деревья, грузили в вагоны, отвозили в лагерь. На лесопилке из деревьев делали доски, шпалы. Шпалы укладывали на выровненную землю, к шпалам костылями пришивали рельсы. Рассыпали песок между шпал и штопали, заталкивали песок специальными деревянными лопатками-штопками по шпалы.
В бараке с Иваном жил разный люд. Меньше всего было осужденных за грабежи, разбои, убийства, в общем, уголовников. В основном осужденные были связаны,  либо косвенно с преступлениями, в которых их обвиняли, либо  безвинно осужденные «классовые враги», в том числе так называемые кулаки, не сознательный элемент. Которые каким-то не тем боком повернулись к линии партии.
Максиму Анисимову было уже под пятьдесят лет, когда его с этапом пригнали из сибирских лагерей в Заполярье. Они работали с Иваном в одной бригаде по прокладке узкоколейки. Молодой Иван забивал костыли в шпалы,  а Максим поддерживал шпалы лагой. Разговаривали они мало. Разница в возрасте давала знать,  они были оба молчуны, да и  меньше разговоров меньше проблем. Постепенно узнали друг друга. Стали доверять. Однажды Максим  рассказал Ивану свою историю. Умерла жена у молодого мужика. Осталось большое хозяйство и две дочки Нюра с Машей  и сын Иван. Прошло время, много ли, мало, женился  женщине с ребенком. Ушедшую жену Марию не вернуть,  может вторая хоть немного заменит детям родную мать,  будет доброй, заботливой. Сказка – ложь…. Но лишь зло поселилось в семье с тех пор.  Жена мужику, хозяйка в дом, дети обижены и голодны, мачеха.
Не понравилось что-то «молодой», обвинила Максима во вредительстве. Его раскулачили и загнали в лагеря. Детей пустили по миру. Жалко младшую Нюру. Он ее больше других любил..
«Иван, если ты останешься живым и выберешься от сюда, сохрани этот образок богоматери, и если будешь в Солонец-Поляне под Белгородом, и застанешь кого-нибудь из моих детей, особенно Нюру,  передай этот образок.  Коль судьба приведет свидеться с моими детьми, моей Нюрой, передай, а не приведет, пусть этот образок будет охранять тебя».
Через неделю Максим погиб, его убило бревном. При разгрузке вагона бревна покатились с платформы и придавили несколько человек, в том числе и Максима. Ивана спасло сильнейшее воспаление легких, он в бессознательном состоянии лежал в санчасти.
Когда Иван совершил аварию и попал в лагерь, его сыну Лене было полгодика. Чернявый мальчик с черными глазами и кучерявыми волосами, был похож больше на Ивана, чем на Нюру. Он уже мог самостоятельно сидеть на кроватке, и особенно мальчику нравилось сидеть на коленях у молодого отца Ивана. Иван любил мальчика, хотя не часто бывал дома, то рейсы на машине, то застолья с друзьями. Но как только появлялось время, Иван играл с мальчиком, разговаривал с ним, делал «козу», подбрасывал вверх. Нюра в это время могла не много расслабиться, отдохнуть, убрать в комнате, и, наконец, поиграть вмести с Иваном и Леней.
Чернявому черноглазому  бутузу полугодовалому Сашке очень нравилось, когда приходил в гости дядя Иван, брал его на руки и подбрасывал вверх. Однажды  зимним вечером Сашка, после очередного подбрасывания вверх, вывернулся  из рук Ивана и прямиком приземлился  на горячую плиту печки. Мгновенная реакция, Сашка не успел даже понять, от чего обожгла боль лодыжку.  Крик, слезы и отметина на ноге на всю  жизнь.
Когда Ивана посадили, в один момент все изменилось. Нюра  работала на чайной плантации. Леня был еще маленький, поэтому его нельзя было определить в ясли. Смотреть за ним Нюра просила, то свою сестру Машу, то сестру Ивана Раю,  то свекровь-мачеху, вторую жену тестя Михаила. Михаил  после смерти жены  Ирины  переехал из Армавира вместе с младшей дочерью Тоней к старшим детям, Ивану, Николаю, Саше и Рае, осевшим в Закавказье. Жить здесь можно было,  голода как в России не было,  хлеб с опилками, картошка, не много кукурузной муки, тюря, выживали. Особенно хорошо было летом и осенью, по лесам росли ягоды и фрукты -земляника, черника, дикая черешня, груши, яблони, каштаны, лесные орехи, грецкие орехи, черемша, иногда море грибов опят, кое-что росло в огороде, помидоры, огурцы, картошка. Грех обижаться.
Со временем стали привыкать, что Иван где-то далеко, вернется ли..? Нюра с Леней стали отдельной семьей. Свекровь-мачеха не горела желанием помогать Нюре.
Когда мальчику исполнилось полтора года, Нюра определила его в ясли. Все было не плохо до ранней весны. Снег начал таять, грязь, слякоть и сырость, пробирающая насквозь.  В яслях  Леню где-то протянуло, он простудился, стал кашлять. Затем воспалилось горло.  Лекарств не было, и Нюра пыталась лечить сына, чем могла.  Поила его горячим молоком, натирала  бараньим жиром. Ребенку стало легче. В ясли еще нельзя было нести, требовалось лечение. Начались весенние полевые работы. За прогулы не жди пощады, у многих дети, у многих проблемы, никаких отговорок. Попросила Нюра мачеху посмотреть за ребенком, та согласилась, скрепя зубами. Леня занимался сам с собой, сидел на полу, на сквозняке, чужой ребенок. И ребенку опять стало хуже, температура, горло опять воспалилось, воспаление перекинулось на дыхательные пути.
Отпустили Нюру с работы, чтобы отвезти сына в районный город сделать «ренген». Встала Нюра рано утром, плача от бессилия собрала Леню, он был вял и слабо улыбался. Его бледное личико от этой улыбки начинало светиться. Взгляд был  глубокий, жалеющий, Нюра залилась слезами и поцеловала мальчика. Она почувствовала, что изо рта Лени не свежий запах. Что перевернулось у нее в груди. Держа одетого мальчика  на руках, Нюра вышла с ним на холодный весенний дождь и пошла в город. Путь не близкий пятнадцать километров. Ребенок положил голову на ее плечо. Мимо по дороге проезжали машины, проезжали и «друзья» Ивана, которые любили выпить за его счет. Остановил только земляк Степан, посадил Нюру с сыном в машину и довез до города. Сделали рентгеновский снимок.
Поздно вечером Нюра сидела у кроватки сына и гладила его по голове. Ребенок горел, бредил, детские губы, первый раз шептали мама, мама. Слезы капали из глаз Нюры на его восковое лицо. В открытых глазах мальчика застыла вечность. Не потребовалось забирать в городе рентгеновский снимок.
Началась война. Осенью стали набирать добровольцев в штафбаты. Чем кормить комаров да гнуса в тайге и загнуться от истощения, так лучше пулю, и Иван пошел добровольцем. В ноябре батальон привезли под Москву. Штрафбат стоял на самой передовой. Выбор мал, пуля в грудь либо, в спину, либо наоборот. Но самое главное  никакая партия с ее вождем, не могла заставить людей отдавать свои жизни за какие-то идеи, они отдавали жизни за своих родных, за Землю их вскормившую, за  свое человеческое достоинство.
Немцы рвались к Москве. Двинулись немецкие танки, пехота, а у каждого штрафбатовца  непреодолимое желание выжить в этой мясорубке, одна винтовка на троих да пара гранат.
Землю вспахивали разрывающиеся  танковые снаряды.  Воздух был наполнен гарью, запахом крови. То там, то здесь взрывом накрывало штрафников, друзей по не счастью. Иван находился в окопе, у него было несколько гранат, которые он успел  подобрать у убитых  и винтовка. Он стрелял, не метясь по пехоте, которая шла за танками,  руки не повиновались, его трусило, толи от страха, толи от боли, толи от зла. Все смешалось с землей. Танки все ближе. В спину уткнулись дула автоматов загрядотряда. Иван взял  связку гранат,  пополз на встречу танку, закинул гранаты за башню. Танк загорелся. Назад в окоп, пронесло. Пехота прет, пули визжат в воздухе. Рядом взорвался снаряд. Засыпало землей,  выкарабкался. Опять танк рядом. Взял связку гранат и метнул под гусеницы, танк завертелся как волчок и стал поливать с пулемета все вокруг, голову не поднять. Эти штрафники Иваны, творили чудеса, свободные люди, ответ только перед Богом, одного убивали, вставало двое. Только кровью можно было смыть позор перед страной, говорило начальство, и бросало это пушечное мясо – штрафников  в самый ад. Не многие выжили. Из батальона живых осталось несколько человек, в том числе и Иван.
Атака врага за атакой. Наступила холодная морозная ночь. Мороз крепчал. Звенел воздух.  Белый снег, покрывший саваном землю, отражал свет круглой  полной луны, которая как око висела в ночном небе. Дымка из морозной пыли закрывала луну, и ее свет рассеивался, как от матового стекла. Поле было перерезано окопами и противотанковыми ежами.  Штрафная рота, в которой служил  Иван, заняла позиции в окопе для отражения атаки фашистских  танков. Одетые в легкие шинели,  штафбатовцы окоченели от  жуткого холода,  ноги не чувствовались. Иван приподнялся, размял  ноги и оглянулся назад. Позади за полем был лес. Перед лесом   раскинулась деревня. Виднелись силуэты домов. Света в окнах не было, люди покинули обжитое место, чтобы их не смел огненный смерч. За лесом небо иногда освещалось прожекторам, но они светили как-то тускло  по сравнению с круглой серебристой луной. Послышался какой-то шум за спиной, Иван повернулся, посмотрел вперед  и на белом поле увидел темные силуэты.  Танки двигались стремительно. «Сейчас начнется» - подумал Иван, и мысленно перекрестился. Рота за несколько дней обновилась почти полностью, из первого набора осталось семь человек, в том числе и Иван. Танки прут. Впереди танков Иван заметил  какие-то движущиеся черные точки. Прямо на их позиции бежала стая волков. Где-то щелкнул затвор. «Не стрелять без приказа. Нельзя себя обнаруживать».
Впереди стаи бежал вожак. За ним  бежала волчица с выводком волчат и десяток матерых волков.  Стая волков  подбежала к ежам  их стальных рельсов вкопанных в землю и обмотанных колючей проволкой.  Вожак остановился. Грохот сзади стаи нарастал, впереди опасность - люди. Время тает – надо принимать решение. Вожак полез  между ежами через колючую проволку, расцарапывая до крови шкуру и превозмогая  боль.  Волк преодолел препятствие и пошел по направлению к окопу, оставляя за собой шлейф из капель крови. Не доходя до окопа нескольких метров, вожак остановился напротив Ивана, сел, повернул голову к луне и завыл. Морозный  воздух сковал все члены Ивана,  и от воя волка пошел мороз по коже.  Стая, стоящая за ежами встрепенулась, завыла в ответ и через мгновенье кинулась преодолевать препятствие. Кровь зверей капала  на снег обагренный кровью солдат. Стая волков подошла в вожаку.  Защелкали затворы винтовок. «Не стрелять без приказа». Бог берег обреченных.
Глаза вожака горели огнем. Иван посмотрел на вожака, взгляды их встретились. В глазах вожака отразилась ненависть   и надежда. «Как положение волков похоже на наше» - подумал Иван. И впереди смерть и сзади погибель». Вожак не отводил взгляда от Ивана, и Иван смотрел ему в глаза как завороженный, судорожно сжимая в руках винтовку. Вдруг вожак сорвался с места  и перепрыгнул окоп. Вслед за ним побежала стая,  перепрыгивая  окоп через головы солдат. Иван оглянулся,   черные силуэты бегущей стаи  растворялись в ночи. Грохот нарастал.
Из пекла в пекло,  контуженный, обожженный, но живой Иван  дошел  до границы с Польшей. Где получил ранение в ноги, оторвало пальцы. После госпиталя, поселение на Севере.
Только через десять лет после аварии вернулся Иван домой.  Его жена Нюра, убирая дома, обнаружила среди вещей Ивана  образок. Этот образок на груди носила ее мама. Она не могла спутать. После рассказа Ивана о Максиме, они обнявшись плакали, поминая всех своих близких оставивших суету сует.
               
                Глава XVI   
На следующий день в огненную долину приехали  палачи Сашки. Увидев    влажную землю, они сказали: «Всевышний  милостив к тебе, чужеземец» - и забрали с собой. С тех пор Сашка выполнял разную работу в кишлаке. Кормился тем, что давали за работу, то лепешками, иногда, вяленым мясом, сыром и даже птичьими яйцами.  Пленник зарос густой черной бородой, темные волосы  падали на плечи. Смуглое лицо, черные глаза, одень в кольчугу и шлем, дай меч и посади на коня, скиф. Дитя степей, дитя свободы.
Однажды Сашке снова удалось подняться в крепость. Местами верхушки крепостных стен были разрушены. Под стенами местами лежали груды камней. Одну груду, лежащую под башней, Сашка решил разобрать. В ней он нашел  огромную,  размеров в две Сашкины ладошки, рукоятку  от меча из слоновой кости. Рукоятка была с фигурной резьбой и неизвестными ему письменами. Сашка  взял в ладонь рукоятку от меча и представил себе, как воин богатырь когда-то  этим мечом с резной рукояткой поражал врагов своих.
«Настал день твоего совершеннолетия Атур» - голос владыки полуденных земель Сура I-го эхом разносился  сводчатому помещению, которое  располагалось в центральной башне недавно выстроенной крепости. Помещение освещалось по углам факелами и дневным светом из маленьких бойниц, закрытых слюдой. В этом помещении владыка принимал иноземных гостей, чествовал достойных  и устраивал пиры. Сегодня чествовали Атура старшего сына владыки. Атур был черноглазым и черноволосым юношей среднего роста, с  красивыми  чертами и мощными, как литровый котелок кулаками.  «Я дарю тебе, сын мой этот меч, со словами напутствия, которые выгравированы на его рукоятке из слоновой кости  - «Рука, твердо держащая меч защищает от врагов. Сребролюбие и праздность ведут в рабство».
Сашка соорудил себе тайник в крепости, в котором спрятал рукоятку, а потом стал прятать разные вещи, еду, в общем, все, что хоть как-то могло помочь ему в при возможном побеге.
Когда Сашка до конца разобрал груду камней, то он обнаружил вход, ведущий под землю. Пахнуло сыростью. Вниз спускалась каменная лестница, куда она вела было неизвестно, все скрывала тьма.  Сашка спустился по лестнице, до первого поворота и когда свет от входа стал меркнуть, решил повернуть назад. Чтобы никто не узнал о его тайне, Сашка,  как мог, замаскировал вход в подземелье и  решил, при первой же возможности подготовить факел и  с ним опуститься в подземелье.
Через некоторое время Сашка смог подготовиться для спуска в подземный ход. Сашка разобрал камни, маскирующие подземный ход, зажег факел  из куска тряпки пропитанной смолой и намотанной на палку и стал опускаться в подземный ход по каменной лестнице. Огонь осветил стены подземелья и лестницу. Стены были выложены из камня, а лестница была вырублена в скале. Подземный вход петлял, Сашка завернул за угол, и не стало видно света проникающего через вход, своды подземелья освещал только факел. Сашка продвигался дальше. Со сводчатого потолка  местами капала вода, на полу  местами были лужи, камни были скользкими. На стенах иногда были видны следы копоти, видимо когда-то в подземелье горели факелы.  В некоторых местах на стенах, сводчатом потолке были трещины и выпавшие камни. Возможно время не щадило старину или землетрясение  нанесло эти раны. Разрушений с каждым шагом становилось больше, в некоторых местах каменной кладки не было, а была видна вырубленная скала. Кроме того в стенах были ниши  и  ответвления от основного подземного входа и идущие в темноту. Сашка зашел за очередной поворот. Пламя факела  стало постепенно уменьшаться. Надо было уже возвращаться. И в это  время до Сашки донеслись звуки журчащей воды, и пахнуло теплым влажным воздухом. Сашка посмотрел на факел, он уже едва горел. Пройдя назад треть пути, он оказался в полной темноте, факел потух. Постояв немного и привыкнув к темноте, Сашка  пошел медленно, касаясь левой рукой выложенной стены. Правую руку с потухшим факелом Сашка пытался держать перед собой, опасаясь   наткнуться на препятствие. Стена из выложенных камней резко закончилась,  ощущалась скала. Сашка прошел немного вперед касаясь скалы, затем испугавшись, что сбился с пути, решил повернуть, как он считал назад, чтобы  опять нащупать выложенную стену. Стены не было. Затем он  перешел на противоположную сторону, стены из камней  также не было. Сашка  потерял  ориентацию. Заблудился.
Сашка сначала испугался, но быстро успокоился, потому что у него появился шанс обрести свободу, он больше не был рабом. Если погибнет, то свободным. Сашка двинулся дальше на ощупь, держась за стену. Времени был потерян счет. Сашка услышал шум воды. Опять пахнуло теплым влажным воздухом.  Сашка шел дальше на шум воды. Шагнул и провалился в бездну...
Мелькнула мысль - все конец, разобьюсь об камни и в этот момент он погрузился в теплую воду подземной реки. Сашка вынырнул, течение было быстрым и уносило его в неизвестность.  Спаси и сохрани мя, Господи.
Подземный водный поток, как оказалось,  являлась притоком   горной реки  протекающей в ущелье.  Правый берег реки был  пологим, а левый  скалистым и крутым. И через некоторое время Сашку вынесло  из под скалы в ледяной стремительный поток горной реки.   Холод сковал Сашку, он почти не мог грести руками, ноги сводила судорога.  От холодной воды замерзли все мысли и желания, кроме желания выжить. Голубое небо висело над скалистыми исполинами, их седые головы  придавали им суровость, а глаза светились Ра-достью.
  После нескольких дней утомительного пути  по ущелью вдоль реки под палящим  солнцем, после холодных  ночей, голодный Сашка наткнулся на подбитый вертолет.  Вертолет  лежал  на  пологом  берегу реки с отбитым задним винтом,  с несколькими поломанными  лопастями и покореженным спереди корпусом.   Оставшиеся в живых после падения вертолета,   один летчик и пять десантников приняли неравный бой  с группой боевиков. Летчик и четверо из пяти  десантников, солдат срочной службы, погибли. Пятый  из десантников – капитан,  был тяжело ранен в грудь. Капитан  лежал без сознания на спине  с открытыми глазами цвета неба, будто зрил посланца небес белокрылого ангела. Лицо раненного капитана было  забрызгано запекшейся кровью и запорошено пылью.  Губы от жажды потрескались. Светлые волосы были с проседью. Нос прямой с горбинкой. Пить, пить шептали губы капитана. Сашка снял флягу с его пояса, там оказался спирт. Проверил фляжки других десантников, в двух оказалась вода. Напоил капитана. Он был в бреду.
Сашка перетащил раненного капитана в тень.  Погибших не вернешь, поэтому Сашка снял с них две камуфляжные формы и две пары ботинок.  Надел одну  на себя одну форму и ботинки, другую с ботинками положил в вещь мешок.
Своими лохмотьями прикрыл  погибших, перекрестил их  и себя. Решил обыскать все вокруг, надеясь найти оружие, патроны, съестные припасы и документы военных. Нашел штык нож, рассыпанные патроны к автомату и пистолет с двумя обоймами патронов.
Больше ничего не нашел. Все остальное оружие   видимо забрали боевики. Солнце жгло. Стал появляться запах разложения. Сашка стащил все  пять  тел в одно место. Проверил  еще раз  все  карманы в надежде найти какие-нибудь документы. Ничего не нашел, кроме татуировки на руке одного парня «Леха». Сашка стал на колени, перекрестился и стал таскать камни, сооружая братскую могилу. Из камней выложил сверху крест.  На одном камне нацарапал ножом. «Леха и четверо  ребят». Когда работа была закончена, посидел немного, вспомнил что во фляге капитана спирт. Открыл ее и глотнул в помин душ убиенных. Забытый вкус, сколько лет не нюхал даже. Спирт обжег все внутри, но Сашка не почувствовал никакого опьянения. Он собрал все пожитки – пять фляжек, оставшуюся еду - тушенку, сухари и шоколад, аптечку с бинтами и кой-какими медикаментами. Пригодится. Подошел к капитану, тот не приходил в себя. Замотал капитану раны бинтом. Спустился к реке, налил воды во фляги. Поднялся, прицепил вещь мешок спереди, взвалил капитана себе на спину и пошел медленно в гору подальше от этого страшного места.
Сашка падал и соскальзывал по каменистому склону. Весь ободранный, обросший, он был похож  на дикаря.  После утомительного подъема по каменистой горе, Сашка дошел до площадки, она была ровной, как будто бы кто-то ее вырубил в скале. Отвесная скала, возвышающаяся над площадкой, заросла  травой и  кустарниками.  Сашка опустился на колени, положил на камни капитана и сел сам, облокотившись спиной на отвесную скалу. Он раскинул руки. Одна рука уперлась в камень. Он качнулся. Сашка, не смотря на усталость, повернулся лицом к отвесной скале и стал вырывать траву вокруг камня. Камень был исписан какими-то знаками, похожими на знаки, которые он видел на рукоятке меча. Сашка качнул камень двумя руками. Камень качнулся сильней.  Сашка раскачивал его, не зная для чего,  камень поддавался  и наконец, вывалился из стены. Появилось отверстие в стене, за стеной была пустота.  «Что это за пустота» - подумал Сашка. Сашка, забыв про усталость, стал раскачивать другой камень больших размеров и выворотил его. Отверстие увеличилось, в него можно было просунуть голову. Сашка решил немного передохнуть и сделать отверстие, в которое можно было  влезть.
Сашка разобрал камни, закрывающие вход, Теперь можно было, согнувшись пролезть вовнутрь. Падающий свет осветил внутренность  пустоты. Внутри оказалась огромное помещение с   полом выложенным из плоских обработанных камней. Потолка в темноте не было видно.
Сашка втащил капитана в пещеру, постелил на холодный камень все что нашел: запасную одежду, ветки, листья траву и положил  на них капитана. Оборудовал место и себе. Снова вышел из укрытия, чтобы набрать горючего материала для костра. На склоне горы Сашка обнаружил деревья каштанов и насобирал их плоды.  Вернувшись, Сашка поел сухарей с водой, закусил каштанами. В аптечке были лекарства, в том числе антибиотики. Он взял две таблетки, потолок их, развел водой в ладошке и влил в рот капитану. Дай бог, чтобы выжил, все в руках Всевышнего.
В полумраке, по бокам от входа в пещеру, были видны какие-то фигуры, напоминающие гигантские статуи, в руках которых находились огромные кристаллы из драгоценных камней. В глубине пещеры, на большом расстоянии от входа, виднелся  большой проем в скале.   Сашка решил сначала исследовать его. Проем  заканчивался отвесной скалой.   Сашка подошел к краю площадки, посмотрел вниз и увидел там голубое горное озеро. Горное  озеро с четырех  сторон было окружено отвесными скалами, лишь у подножия скал была узкая полоска берега.
Для построения храма святилища богам Вселенной и Солнца было выбрано высокогорное озеро, вокруг которого с четырех сторон возвышались отвесные скалы. Храм решили вырубить  в средней части скалы смотрящей на восток.
Сначала вырубили из камня площадку  в глубь скалы, а затем стали вырубать скалу  изнутри  вверх в виде цилиндра с винтовыми ступенями.  Через определенные промежутки,  со стороны отвесной скалы вырубали площадки,  которые соединялись  с вырубленным в скале стволом и  должны были служить  в местами хранения реликвий и боевого оружия на случай войны. Проходы между этажами и площадками осуществлялись по вырубленным винтовым лестницам. У самой вершины скалы была вырублена большая площадка,  с которой открывался величественный вид  зеркально- голубой колышущейся поверхности озера. Это место служило  местом  посвящения волхвов, в воинов бога Солнца – после многолетних  и изнурительных трудов по изучению обрядов, тайных древних знаний, боевых искусств, и искусства  по управлению собственным телом и духом.
Воин-волхв, кроме умения пользоваться любым оружием, должен был уметь парализовать противника взглядом, заговором вылечить или убить человека, силой мысли поднять человека,  а многотонную глыбу не только понять, но и уложить ее с высокой точностью  в указанном месте. И, наконец, должен был уметь спуститься с вершины скалы  на поверхность озера по зеленному лучу,  пройти по поверхности озера. Затем подняться по воздуху на вершину скалы к алтарю, где пылал Священный огонь над раскаленными углями. Стоя на вершине скалы, воин-волхв поклонялся огню, некоторое время он молча стоял над огнем, творя молитвы-заговоры, затем брал руками жар – угли горели в руках. Чуть погодя ложился спиной на каменную плиту и перекладывал горящие угли с рук на свою грудь, как бы говоря, что не будет использовать чужие секреты в своих корыстных целях, т.е загребать жар чужими руками. В прочем у берущего из огня раскаленные угли, и кладущего их себе на грудь, сила духа должна была быть такой сильной, что у него не должно возникать ожогов от раскаленных углей. Чем меньше было ожогов, тем меньший срок требовался для проведения повторного испытания и  воин-волхв признавался  более духовным, и чистым.
Сашка вернулся назад и подошел к едва освещенной самой высокой статуе. Статуя была одета будто бы в длинный плащ, состоящий из металлических колец. скрепленных между собой. В темноте нельзя было разглядеть цвета плаща, только виден был его блеск. Сапоги у статуи были из чего-то не твердого. Может быть из кожи, а может быть из другого материала. Руки статуи были вытянуты вперед, немного выше груди и в них лежал какой-то предмет, похожий на отколотый камень. Какие-то странные блики были на этом камне. Лица и головы статуи, не было видно, они сливались с темнотой.
Стало темнеть.  Сашка  закрыл вход камнями, оставив в нем небольшое отверстие, для выхода дыма и разжег костер. Пламя осветило  пещеру, стали видны ее высокие своды. Языки пламени играли на статуях. Мантия самой высокой статуи переливалась серебром. Шлем горел золотом. В глаза  статуи были вставлены  синие самоцветы. В руках у нее лежал кристалл зеленного цвета и из него исходил мощный зеленый луч. Лицо статуи освещалось бледно зеленным цветом.  Зеленый свет,  струящийся из кристалла, узким лучом уходил через большой проем в скале вниз, на поверхность озера и отражался от него в небо.
Сашка решил по внимательней осмотреть самую высокую статую. Он сделал факел из подножного материала. Когда факел разгорелся, Сашка взял его и поднес к статуе. Огонь осветил зеленый камень, внутри него что-то вспыхнуло. Послышалось шипение, из камня вырвался луч зеленного света, осветивший пещеру, из глаз два синих луча ударили в стену напротив, осветив какие-то наскальные рисунки. Свет был таким ярким, что Сашка зажмурился.  Застонал, приоткрыл глаза капитан: «А говорят, после смерти ничего нет». Зеленый свет от камня смешался с синим светом из глаз статуи, послышался    треск   и    появилось сияние,   подобное  северному. Лучи сфокусировались и ударили в стену пещеры  напротив.  Сашка услышал хлопок и вспышку, ослепившую глаза. Синий луч потух, и зеленные лучи заскользили снизу вверх, увлекая за собой Сашку и раненного капитана, в неведомое.
Растворились стены пещеры. Слышалась музыка. Из далека приносимые порывами ветра слышались грустные ноты восточного мотива. Плачущие звуки незнакомого Сашке духового инструмента брали за душу. В этих плачущих звуках  будто бы на дыбы вставали горные вершины, и высота каждого горного пика как бы соответствовала более высокой или низкой ноте. И грусть, что нет крыльев, взлететь  бы и раствориться в лазури и на солнце, превратиться в облако, нежно обнимающее горную с  вершину,  похожую на грудь молодой девушки.

Самая высокая статуя ожила,  превратившись в  Воина по имени Леур, облаченного в кольчугу в виде  плаща  и с золотым шлемом на голове. На рукавах кольчуги были конусообразные шипы по всей руке – от плеча до пальцев.    Доспехи Леура переливались на солнце,  он стоял на круглой  огороженной площадке с обнаженным длинным мечом в правой руке, копьем в левой и с ножом за поясом. За оградой находились трибуны, на которых восседали царь с вельможами и бесновался простой народ. Чем знатней гражданин, тем  ближе к площадке. В царской ложе, где когда-то сидел Леур, сейчас был недруг, победитель, вершитель судеб, покоритель половины мира и судья  Сиянур. Свита приближенных в золотых одеждах окружала государя. Вокруг ложа была выставлена стража.
Великое сборище шумело. Наконец вышел глашатай, ударили барабаны. Когда они стихли, глашатай провозгласил: Волею Верховного Бога, волею всех Богов, волею Покорителя половины мира  и волей царя Дживангурда, выбравшего отречение от престола в пользу сына своего, выбравшего свободу через битву  со свирепым львом, свободу быть убиенным зверем и свободу от всех обязанностей, свободу быть победителем и свободу жить вне пределов своей Родины до скончания века, свободу помнить и чтить свою землю. Да свершится правый суд. Бейте барабаны. Станцуйте танец воина,  танец битвы, танец победы».
Открыли ворота, и из клетки  на площадку, где стоял Леур, вышел огромный зверь, лев с белоснежной гривой  и коричневой шерстью.
Зверь приближался и рычал. Солнце играло зайчиками на доспехах Леура, создавая вокруг него не земной свет, как-будто сын солнца опустился на землю и царственно  шагает по колено- преклоненной земле.
Прыжок, лев ловко и легко, оторвался от земли  с желанием раздавить противника. Леур отскочил, взмахнул мечом и кончиком полоснул льва по животу, нанеся ему рану. Прыгая, лев широко раскинул передние лапы и когтями правой лапы зацепил плечо Леура. Кольчуга была крепка, и потому Леур ощутил лишь болезненный толчок. Копье вылетело из левой руки. Лев приземлился, резко развернулся, рыча от боли, готов был  вновь кинуться в бой
Капитан очнулся в госпитальной палате и ни как не мог понять,  где вертолет, ребята из развед-взвода, куда делась пещера,  и тот парень, что его спас и что за исторический сон он видел о битве воина со  львом. Бредил наверное.


                Глава XVII
Улицы города были вымощены камнями – круглыми, овальными, остроугольными, плоскими, привезенными с берега реки. Дома располагались по террасам.      
Стены террас были выложены из колотого камня. И между двумя дорогами, идущими вверх, к крепости, на каждой террасе располагалось  по четыре участка с домами обитателей города. На участке Валда стоял двухэтажный дом. Первый этаж был выложен из  камня. Второй этаж был из глиняных блоков с соломой. Крыши домов были плоскими и покрыты глиной с соломой. Рядом с домом находилась глинобитная постройка, под которой находилась печь, отделение для дров, стоял большой стол на столбах вкопанных в землю. За глинобитной постройкой   находилась кузня с тремя мехами, горнами и наковальнями. В этой кузне Валд с отцом и сыновьями ковали мечи, ножи, кольчуги, наконечники для стрел и копий, а также разную утварь для людей – замки, ключи, гвозди, инструмент.
Недавно Валд вернулся из длительного, восточного похода в  войсках великого русского владыки Сиянура.
Валд,  в мирной жизни, был искусным кузнецом,  поэтому всегда, где бы ни был,  интересовался секретами этого мастерства у местных мастеров. Внимание  Валда привлекли мечи выкованные дамасскими кузнецами. Лезвия этих мечей были тонки, остры и изгибались. При поединке сталь лезвия певуче звенела, вибрировала и никогда не ломалась.
Валд пытался выведать этот секрет у местных мастеров, но тщетно, никто ничего не говорил. Посещая кузни, он видел, как куют лезвия мечей, как закаляют их, как делают рукоятки мечей. Лишь всего два раза Валд видел, что ковали металл на подобии лезвий мечей, но очень тонкий. Он недоумевал, зачем такой тонкий меч, который  сильно гнется.  Ответа не было.
Перед возвращением из похода, Валд купил  несколько дамасских мечей, чтобы дома попытаться раскрыть их секрет. Много металла перековал Валд на мечи, но ответа не было. Однажды он выковал меч, закалил его, затем сломал. Излом был однородный. За тем решил сломать купленный дамасский меч. Излом  был совсем другим, создан будто бы из тонких полосок, однородности не было как  в его  мече. Что за полоски. Долго голову ломал Валд, пока наконец не вспомнил, как видел что ковали заготовку для меча, но очень тонкую. Валд тогда  не понял, зачем это надо. Сейчас он выковал несколько тонких заготовок, сложил их вместе, закрепил, разогрел в горне  и стал ковать, все заготовки соединились под действием высокой температуры, молота и  сильного желания Валда в одно лезвие. Валд еще раз разогрел лезвие и закалил его в холодной воде и заточил лезвие с двух сторон. Лезвие было гибким,   меч при взмахе, свистел в воздухе, не тупился и не ломался при ударах о другой меч. Валд решил сделать  еще один меч из семи тонких заготовок, но длинней на ладонь. Сделал к мечу  красивую резную ручку, ножны из меди и серебра. Решил, что  оставит как память наследникам.
Настя с самого утра работала в поле, поэтому попросила свою свекровь Татьяну Федоровну присмотреть за хлопцами, пятилетним Мишей  и трехлетним Митей. После завтрака дети вышли во двор Они были одеты в темные льняные рубашки, байковые штанишки и  светло-голубые сандалии.
Двор был отгорожен от улицы деревянным забором с широкими и высокими воротами. Во дворе раздолье, тут и кузня,  и русская печь,  и подводы, правда, без коней. Кони паслись на  лугу.
Ребята  залезли на подводу и стали играть в ямщиков.
Но через некоторое время решили пойти в кузню, посмотреть на огонь, и если не увидит дедушка Павло, сунуть туда железный прутик. В кузне было интересно. Как-то отец им показывал, как раздувается мехами огонь, и как горит металл – звездочки во все стороны.
Подойдя поближе к кузне, ребята заглянули вовнутрь. Дед Павло в этот момент вытаскивал из огня раскаленную железку. Затем он положил ее на наковальню. Сыновья деда Павла, Петр и Алеша били по железке молотами поочередно.
Наконец ребят увидели. Дедушка спросил: «Что хлопцы, помогать прышлы?» Ребята помялись. Дед сказал: «Заходите. Берите маленькое ведерко и принесите нам  воды попить. А потом мы будем ковать железо, пока оно горячо». Огонь отражался  в черных, как угольки глазах мальчиков, они стояли завороженные.
И солнце ярко сияло на небе. Воздух как будто замер, ни один листик, ни одна травинка не шевелилась. И минул день, вечер, побыстрее встретиться с ночью. О ночь блаженство и страсти, объятия, ночные бабочки и царство морфея. Бессонница на большой дороге в ожидании  запоздалого путника.
Рассвет забрезжил над летней степью. Легкий свежий ветерок, всколыхнул ковыль и наполнил утреннюю прохладу. Выпала обильная роса, на листьях травы появились слезинки. Первый луч прикоснулся к этим слезинкам и они засверкали цветами радуги.
Запели на разные голоса птицы. Утро, летнее утро, повинуясь небесному пастуху, устремилось за солнцем, в надежде жизнь перегнать… Надежда, что день грядущий будет лучше, чем прошедший.

                Глава XVIII
Заканчивалось лето. Поехали на танцы в «Яму», так называли танцплощадку, расположенную в низине, около «Холодной речки». Танцплощадка не работала. Ансамбль, который играл на танцах, почему-то уехал раньше. Хотя обещали играть до конца августа. Сашка расстроился. Он так надеялся увидеть свою первую любовь, белокурую темноглазую девчонку. Хотя бы увидеть.
Познакомились они  на танцах в курортном городке год назад, в конце прошлого лета. Несколько дней смотрели  друг на друга. Наконец Сашка решил пригласить ее на танго. Но она отказала. Сашка стоял перед ней как вкопанный, пока ее голос не привел его в чувство.  «Я вальс не умею танцевать» - сказала она. Сашка все понял и сказал: «Тогда следующий потанцуем». Она кивнула головой и сказала: «Меня зовут Ира». Следующий вечер вместо танцев провели  у моря, сидя на дамбе. Сашка первый раз целовался. Прошла в ожидании ночь. Встретились на пляже. За целый день даже не искупались,  лежали на гальке и любовались  друг другом.  Моя первая любовь,   Ненаписанная сказка, будто выцветшая краска, Моя первая любовь.
После окончания учебного года Сашка вновь приехал на море, пошел на танцы и встретил ее с другим. Так и не подошел, не поговорил. Один раз, правда, она его пригласила его на танец, пыталась что-то говорить, но Сашка молчал и  это был последний танец с ней - «Жаль, что гордость иногда может быть сильней любви» - как в песне. Только думы о ней днем и ночью. И не видеть ее Сашка не мог. В курортный городок ехать не захотелось, там несколько танцплощадок и найти ее было шансов мало. И Сашка предложил Толику поехать в город, в «Загон», куда приходили в основном местные. С приезжими иногда возникали конфликты, били не местных, иногда сильно.
Толик не хотел ехать, но Сашка его уговорил и они поехали в город. Перед самым «Загоном» Толик  отказался идти на танцплощадку и ушел.  Сашка остался один. Играла музыка, плыла морским бризом «Звездочка моя ясная» - «Цветов», танцевали пары медленное танго. Сашка пошел, между танцующими. Вот юноша в рыжем парике сшитым тонкой медной проволкой и с волосами до плеч, блестящие глаза, плавные движения, медленно ломает шейк. Толпа колышется в такт музыке,  объятия, разговоры, шепот томный. И Сашка увидел ее   танцующую с парнем. Она видимо первой решилась прервать эту бессловесную и наверно бессмысленную дуэль,  увидев Сашку, стала обнимать парня. И как будто бы Сашка остался один на земле, пусто, гул шагов, тишина, звездное небо  и она. Горечь, жалость, обида и гордость, и злость на себя слились в одно чувство, сердце стучало так, что стук его,  казалось, заглушил и музыку, и все звуки в мире. Время остановилось.
Так и не подошел Сашка к ней. Отказала бы так знал бы что, отвергнут, не отказала бы так …... Расставание – иллюзия надежды, взгляд исполненный чрезмерной пустоты, пыль забвения,  тихо, безмятежно, погребает чувство, высоты.
Сашку вывел из забытья  светловолосый парень, ростом не много ниже его.. Он дернул его за рукав, и сказал: «Что-то я тебя раньше не видел, пошли, выйдем, поговорим.». Сашка посмотрел на него, и ничего не сказав, пошел к выходу. Вышли за пределы танцплощадки, к первому парню присоединился второй  темноволосый более  рослый парень.
«Ну, пошли,  поговорим. Пошли». Сашке было как-то легко, он не думал о возможных последствиях «разговора».  Впереди шел  светловолосый парень, вторым Сашка, а третьим темноволосый.
Зашли в темноту, остановились не далеко от бетонного бордюра, укрепляющего берег устья  горной реки впадающей в море.  Музыка слышалась приглушенно, от реки  веяло прохладой. А тут светловолосый  изрек: «Ты чего это топчешь нашу грядку?  Тебе что, здых,  мало места в курортном городке? Что борзый, да?».  Сашка  среагировал, подставил под удар руку, отскочил назад и уперся в бордюр. «Я пришел, сюда чтобы найти свою девушку. Нашел, но она с другим. Так что мне сейчас все равно. И не махай руками, как калека». Темноволосый схватил Сашку за грудки, Сашка оттолкнул его и невольно сел на бордюр. В это время другой парень вскочил на бордюр и ногой ударил Сашку по левой почке.  Сашка  хотел спрыгнуть с бордюра, но темноволосый вытащил раскладной нож «Белка» и приставил к горлу Сашки. «Ты, что это дергаешься». Испуга не было, перед глазами стояла она и обнималась с парнем. Наваждение исчезло, был слышен шум реки, и порывы ветра доносили музыку с танцплощадки. Сашка прохрипел, убери нож и правой рукой отвел его от горла. К своему удивлению Сашка был спокоен. И Кто-то не Сашкиным голосом сказал: «Двое на одного, да еще с ножом. Хотите драться давайте один на один». Темноволосый убрал нож. Сашка попытался подняться с бордюра. Но в это время, светловолосый  размахнулся и  ногой с боку  хотел ударить Сашку в лицо. Сашка отклонился, и удар ноги  по касательной пришелся в Сашкин нос. Из глаз посыпались искры, капли крови закапали из носа на рубашку. Нос мгновенно вспух и  заслонил собой мир. Зачем в нос прошептал Сашка, опустил голову и закрыл пальцами ноздри. На темноволосого почему-то, напало милосердие. Он сказал своему напарнику: «Не надо больше. Нормальный чувак. Пошли».
Сашка сполз с бордюра, опустился к реке и холодной горной водой умыл лицо. Набрал в пригорошню воды и опустил в нее картошку–нос. Кровь остановилась, боль стала тупой. Нос  и только нос характеризовал Сашкину физиономию.
Как темными улицами дошел до остановки автобуса, Сашка не помнил. Залез в автобус, который, не смотря на позднее время, был забит гуляющими отдыхающими. На Сашку бросали вопросительные взгляды, но он  Сашка прошел в угол и повернулся к стенке, прикрыв рукой новую достопримечательность своего лица – невероятных размеров опухший иссиня-красный нос. Дома все уже спали, так что Сашка без лишних объяснений пробрался к своей кровати и проспал до утра. Без задних ног. Утром проснулся в нормальном настроении, но после того как посмотрел в зеркало, понял,  что перевернулась последняя страница в его отношениях с Первой любовью.
Сашка шел по городу, зелено было вокруг. Он хромал, опираясь на трость, и шел по тенистой аллее к цветнику, где утопали в зелени и цветах павильоны с минеральными источниками. Подойдя к одному из них Сашка налил себе в кружку и выдохнув воздух, как перед приемом разведенного теплого спирта, выпил пару глотков. Вода пахла сероводородом. Нахлынули воспоминания. Когда-то юношей восемнадцатилетним он гулял со своей девушкой, очень захотелось пить и девушка показала ему ручеек со «вкусной водой», долго смеялись.
Побродив по знакомым местам, он решил сесть на трамвай и поехать в другую часть города  с красивым названием «Ромашка». Проехав несколько остановок, Сашка вышел из трамвая и пошел вверх по улице. Что-то разболелась нога, стало муторно, слабость не по годам, он решил войти во двор, чтобы отдохнуть.  Двор был приятным, красивые цветы, зелень, бегают дети. Стоят  дома, пятиэтажный  и двухэтажный, утопающие в зелени. Сашка сел на лавочку напротив первого  подъезда пятиэтажного дома. На  лавочке сидел уставший пожилой человек тридцати двух лет. С седыми волосами, перебитым носом и шрамом от глаза до подбородка на левой стороне лица. От восемнадцатилетнего юноши остались только карие глаза и усы, правда седые и жесткие.
Из окна квартиры  со второго этажа выглянула молодая женщина, открыла форточку и посмотрела в низ на лавочку. Сашка стал  как замороженный. Он узнал в этой молодой женщине Долю.
Через некоторое время из подъезда вышла она с мужчиной и чернявым мальчиком лет двенадцати. Сашка взглянул на них, мальчик, а затем молодая женщина, как ему показалось, в упор рассматривали его. У Сашки закружилась голова, он опустил ее и стал падать  со скамейки….   
Лев зарычал диким ревом.  По рядам зрителей и зевак прошла дрожь.  Леур оперся правой рукой о рукоятку меча, стал на левое колено, и казалось, впал в транс, творя молитву. Зверь рыча, приближался. Леур выпрямился и выставил меч острием вперед и пошел на встречу льву. Зверь забежал с боку, Леур повернулся к нему. Зверь резко рванулся и прыгнул. Леур взмахнул мечом, но зверь оказался более ловким. Когтями зацепил Леура за правую руку и выбил меч. Леур успел отскочить и вытащить нож. Лев снова прыгнул. Он ударил Леура обеими лапами в грудь, повалил его и стал рвать зубами и когтями.  Нож вошел льву в заднюю ляжку. Кольчуга не поддавалась, но с головы Леура слетел шлем и лев когтями ударил Леура по лицу, обезобразив его. От боли и шока Леур вскочил, лев бросился на него и наткнулся на вытянутый кулак с шипами. Правая рука Леура попала в пасть льва, шипы расцарапали ее, лев  взревел и бросился на маленького человека, чтобы растерзать его, но произошло не виданное. Силы вдруг изменили льву, он как будто остолбенел с раскрытой пастью, судорога пробежала по телу зверя, лапы  закоченели, язык распух, он стал крениться на бок и упал, придавив истекающего кровью Леура. Лев попытался поднять голову, но сильная судорога опять прошла по его телу, лев дернул ногами и испустил дух. Яд из шипов кольчуги, о котором Леур даже не подозревал, сделал свое дело. Истекающий кровью Леур уже прощался с жизнью, теряя силы, молился с закрытыми глазами, но время остановилось, тишина витала вокруг.
Седой мужчина  медленно стал клониться  на правый бок, перевернулся через правое плечо и упал на спину к ногам Доли. Она вскрикнула и остановилась. Время - безвременье, сколько всяких бомжей и алкашей. Какая-то сила пересилила испуг и брезгливость, она подбежала к Сашке и расстегнула  ворот  рубашки. Слушая пульс, она увидела на руке татуировку, группа крови, инициалы и год рождения. Екнуло сердце. Ей почудилось, что знакомое в этом  безжизненном теле. Она хотела позвать мужчину на помощь, чтобы поднять незнакомца, но не могла крикнуть, комок подступил к горлу. Слезы капали из ее глаз. В это время Сашка открыл глаза, расплывчатый образ был перед ним и на лицо падали горячие слезы.
Она долго не могла уснуть этой ночью,  она уткнулась в подушку, из головы не шло утреннее событие, седой человек, как ей показалось, был молодым мужчиной и виделся ей черноволосым, глаза его карие, как наваждение, казались очень знакомыми. Сердце почему-то ныло. Она забылась и увидела сон, будто сидит Сашка на балконе их дома и держит на руках маленькую девочку. Она хочет открыть дверь на балкон к ним и не может. Вдруг девочка куда-то исчезла, и она увидела Сашку на берегу быстрой реки в военной форме, он вошел в воду и стал переходить реку, течение сбило его с ног и закружило в воде, противоположный берег реки был окутан во мглу. Сашку несло течение, и она проснулась. На душе было тревожно. Было светло на улице и жутко.   
Все отчетливей становился образ ее, Сашка улыбнулся, глядя на нее, затем перевел глаза на небо и чуть слышно сказал: «Боже, ты услышал меня» и опять забылся.
Очнулся   Леур через много дней в лесной избушке, далеко от Дживангура. Леур открыл  глаза, в мутном пятне он увидел незнакомое лицо старца с длинными седыми волосами и бородой. Позади старца стояла девушка, Леур напряг зрение и узнал в просто одетой девушке свою дочь  Аглаю, она помогала старцу ухаживать за Леуром.
В избе пахло травами, запахи лесов и полей окружали полуслепого изгнанника. Дочь отпаивала еще слабого Леура отварами, над которыми колдовал старец. Это был отшельник по имени Рутборг, который, как древний индийский железный столб, никто не знает и не знал, когда и откуда он появился.
Мази и отвары Рутборга, забота юной дочери,  восстановили силы изгнанника. Страшные раны, от когтей зверя стали заживать, но шрамы не обезобразили благородное, когда-то красивое лицо Леура.