Глава 16. Новый роман

На утро следующего дня Ниард пришёл к ней снова и отправил всех служанок из комнаты. Вэллия хрипло выдохнула, как от невыносимой боли, ожидая от мужа чего угодно вплоть до самого страшного для неё.
- Я написал письма твоему отцу в Дарн и епископу в Рейс, было бы лучше, ко-нечно, увидеться лично, но я... Не думаю, что я смогу трезво разговаривать с ни-ми, боюсь, мне не хватит терпения... Я уверен, что епископ не откажет мне и рас-смотрит мою просьбу – нас разведут без большого шума...
Всё это время, пока он спокойно и терпеливо объяснял ей, что сделал и на что надеется, Вэллия смотрела мимо него, а из глаз её текли слёзы, тихие, без больших рыданий, слёзы отчаяния и боли.
- Так и так это должно было когда-нибудь случиться, любая ложь открывается рано или поздно. Зато ты вернёшься домой...
- Я не хочу домой...- прошептала Вэллия с отчаянием, уже не веря, что что-то сможет изменить в отношении к себе.- Меня не примут дома, отец убьёт меня...
- Что за глупости? Он и сам должен был прекрасно понимать, что делал, когда устраивал эту свадьбу. Может быть, мне и не тягаться с ним по происхождению и богатствам, но я не хочу, чтобы об меня вытирали ноги, как об глупого простач-ка...
- Я не хотела этой свадьбы, поверьте мне, пожалуйста, я просила у отца не де-лать этого, я не хотела обманывать вас... Он заставил меня... Если бы я не сделала этого, он бы убил меня, как Келлу...
- Кого?- Конечно, он не мог знать о личных проблемах в семье графа Вольдей-на. Вэллия быстро заговорила, срываясь:
- Это моя сестра... Келла. Отец убил её, столкнул с балкона, когда она не захо-тела выходить замуж... за выбранного им жениха... Все подумали, что она совер-шила самоубийство, её даже не отпевали... Никто этого даже не знает, всё – тай-на... О, Господи...
- Не думаю, что граф сделал бы подобное...- Ниард недоверчиво покачал голо-вой, хмурился, не сводя тёмных глаз с её лица.- Убивать родную дочь... Это уже слишком...
- Вы не знаете моего отца, это страшный человек... Я совсем недавно поняла это... Мне говорили, я не верила... Пожалуйста, не отправляйте меня домой... Умо-ляю вас...
- Прекрати,- прошептал твёрдо. Терпения у него было достаточно, зря он боял-ся встречаться с отцом Вэллии лично, боялся за своё терпение. Напротив, его у него было много, более чем достаточно, он бы смог говорить и с епископом Рейса, да хоть с самим королём. Его уверенность, его твёрдость и решительность оконча-тельно добивали Вэллию, она понимала, что его не разжалобить, не уговорить. Несмотря на свою молодость, характер у него был – слава Богу!
- Пожалуйста... Прошу вас... Это отец всё скрыл, ему хотелось быстрее изба-виться от меня, он боялся, что все узнают о том, что случилось... Он ведь даже не стал объявлять по всем землям...
- Что случилось?
Нет, совсем не из железа он был создан, Вэллия заметила интерес в его взгляде, и в душе зародилась надежда. Слёзы вдруг высохли в глазах, только рыдания ещё заставляли вздрагивать всем телом. Она быстро-быстро заговорила, стараясь ус-петь рассказать, пока он ещё слушал её:
- Они в ноябре пришли ночью в наш замок, они хотели убить отца... Их было двое... Они пришли из Лиона, от графа Доранна...- Она глянула ему в лицо, пони-мает ли, про кого она говорит? Маркграф согласно кивнул, он знал об отношениях двух графов и хорошо представлял себе своё место на границе между ними.
Вэллия, пряча взгляд в сторону, принялась сбивчиво рассказывать о том, что пережила, что с ней случилось три месяца назад, как она мучалась и страдала. Она рассказала всё, кроме одного факта, что Алдор был единственным законным на-следником Бергских князей. Имело ли это сейчас какое-то значение?- ...Отец хотел скрыть всё это в тайне, он боялся позора... Поэтому меня так долго не могли най-ти... Нашли только потому, что они сами меня бросили в Ротбурге...- Она подняла голову и прямо поглядела в лицо своего мужа.- Поверьте мне, после всего я даже не знаю, как мне быть с мужчинами... Я не хотела замуж...- Она закрыла глаза и закусила нижнюю губу, переживая внутреннюю боль.- Вряд ли я смогу когда-нибудь стать женой и матерью... Я боюсь... Боюсь этого... Я хотела уйти в мона-стырь... Я просила отца... И этот ребёнок...
Простите меня...- Она поглядела ему в глаза, впервые за всё это время.- Пожа-луйста... Вы должны были знать, отец просто купил вас... Но вы должны были знать, самым первым... Вы избегали меня... И я... я тоже боюсь вас... Для всех мы остаёмся мужем и женой, и все думают, что этот ребёнок ваш... Кому какое дело, стали ли мы настоящими мужем и женой...- При этих словах он сильно смутился и даже побледнел, стискивая зубы. Таким смущённым Вэллия не видела его ещё ни разу.- У вас есть своя тайна, у меня – своя...
- Тайна? Ты пытаешься так давить на меня?- Она глядела ему прямо в глаза, благо, что стоял он совсем близко. Быстро замотала головой отрицательно, пыта-ясь убедить, что не собиралась шантажировать его.
- Господи, конечно, нет... У меня и в мыслях не было чем-либо давить на вас...- Она быстро потёрла лоб дрожащими пальцами, подбирая правильные слова.- Про-стите меня... Может быть, у вас есть свои причины на это... Я не могу этого знать... Я хотела уйти в монастырь, у меня были на это причины... Может быть, и у вас есть на это свои причины, я не прошу вас говорить о них... Может, вы дали какой-то зарок, может быть, вас мучает неразделённая любовь, может быть, вы тоже хотели бы уйти в монастырь – я не знаю...- Он видел, как горят её огромные глаза, и впервые за всё время он подумал, что рядом с ним человек, который его понимает, потому что находится в подобной ситуации... Ниард даже нахмурился, слушая её горячие речи.- Мы могли бы стать хорошей парой, дав друг другу воз-можность остаться самим собой... Для людей мы были бы мужем и женой, но в душе мы сохранили бы любовь и верность Господу...
- Монашеская семья?..- Он усмехнулся, тряхнув волосами.- Хитро;!
- Ну...- Она обессилено пожала плечами, и блеск надежды погас в её глазах. Она отвела взгляд в сторону, прошептала чуть слышно уже без энтузиазма:- Толь-ко у нас не будет детей... Но мы сохраним верность Господу...
- А твой отец будет довольно потирать ручки?- он перебил её.
Вэллия молчала, понимая, что не смогла убедить его, а ведь это был выход, ре-шение проблемы, остаться почти монашкой притом, что отец не разрешит ей этого никогда.
Он ведь тоже какой-то странный. Почему он избегает её? Почему он не желает спать с ней? Мужчина ли он? А может, ему нравятся совсем не женщины, и он предпочитает мужчин?.. Господи, о чём она думает?.. Может быть, он просто лю-бит другую женщину... Может, он хранит верность другой... Вот и всё, так про-сто... Правда, за всё время в Берге она ни разу не видела слишком близких отно-шений её мужа с кем-либо здесь, в замке. Был барон Гердис, с ним он много про-водил времени, но отношения у них были деловыми. Вэллия много раз видела, как они общаются... А может, он болен...
Чужая душа – потёмки. Кто знает, что его гнетёт, от чего он страдает. Может, ему совсем не легче, чем ей. Ему она рассказала, а он ей, возможно, не расскажет никогда.
- Делайте, как хотите...- прошептала она, поникнув плечами, и только сейчас почувствовала, как она замёрзла. Открытые руки, плечи, верх груди в длинном вырезе безрукавной рубашки.
Вэллия поплотнее запахнула одеяло, спрятала руки и плечи, чувствуя на себе взгляд своего мужа. «Ну и смотри, мне то что... От меня не убудет, а тебе, по-моему, всё равно, на что глядеть – на стену или на меня...» Вэллия поджала губы, плохо скрывая обиду на то, что осталась непонятой.
- Хорошо, я обдумаю всё и скажу завтра утром.
Он развернулся и ушёл, Вэллия проводила его взглядом и опустилась головой на подушку. Он обдумает всё, что она сказала, обдумает и решит. Это ещё не по-беда, но, может быть, это маленький шаг к ней. Она вздохнула и прикрыла глаза.

                *      *      *      *      *

Весь день, занимаясь делами, общаясь со своим советником, Ниард старался не думать о своей жене, отодвигая все мысли на потом. И только вечером, когда ос-тался в комнате один, маркграф задумался. Что делать теперь? Оставить всё, как есть и ничего не менять? Или вернуть её отцу?
Спать с ней он всё равно не сможет, не пересилит себя. Отправить её домой? Вернуть отцу?
Всё равно жалко девчонку, у неё жизнь тоже выдалась не лучше, если верить тому, что она рассказала, конечно. Но вряд ли кто-то будет лгать о подобном, с таким не шутят. Если так, то граф Вольдейн – жестокий человек, разве можно так относиться к своей дочери? Разве она виновата в том, что так получилось. А он и правда нигде ничего не объявлял, кому, как не им было узнать обо всём первыми, здесь-то, на границе с Лионскими землями. Они с ней вернее всего попытались бы перейти границу именно в Берге. Но они пошли через Ротбург, на восток, дальше, конечно, и почему они решили именно так, - непонятно, ведь через Берг намного ближе. Может быть, они и боялись, что здесь их будут ждать вернее всего.
Так или иначе, его жена досталась ему совсем не девушкой, как положено быть невесте, а её отец скрыл этот позор. И это подло с его стороны. Притом, что она ещё и понесла от одного из насильников-похитителей. И если бы не это, он вооб-ще бы никогда не узнал об этом, граф пристроил бы свою дочь и остался доволь-ным, что обманул молодого вассала. А Ниард был бы всю жизнь ещё и благодарен ему за жену более высокого происхождения, чем сам, за земли. И никто бы ничего не узнал, если бы не этот досадный случай...
И что делать теперь?
Если она вернётся к отцу, тот узнает от неё о том, что её муж несостоятелен как мужчина, станет ли граф молчать об этом из деликатности? Это после того-то, как Ниард вернёт ему опозоренную дочь? Какой сеньор простит такую дерзость от своего слуги? В подобных случаях молчат и проглатывают обиду, а не выставляют промах сеньора на всеобщее обозрение, ведь позор падёт и на дочь, и на её отца – графа. Такое не прощают. А всё графство будет смаковать пикантные подробности в семье графа и его зятя. И все будут показывать в сторону Ниарда пальцами и говорить, что он не мужчина и недостоин своего титула и земель, потому что у него никогда не будет наследника, и земли оставить ему будет некому.
Ниард вздохнул и поднялся на ноги, прошёлся по комнате. Служанки топили камин только утром, было холодно, но маркграф совсем не замечал этого холода. Подошёл к окну, прислонился плечом к стене и стал рассматривать тёмный вит-раж. Сейчас, зимой, ставни были плотно забиты, но гобеленами окна не стали за-вешивать – это же кабинет, а не жилая комната, не спальня. Свет горящей свечи трепетал на цветных стёклышках, они сверкали, приобретали цвет, мигая, и от этого, казалось, изображения на них становились живыми.
Ниард снова вздохнул. Ну, не может, не может он ничего с собой поделать, не может он спать с ними, боится даже коснуться. И уже столько лет прошло, а этот страх не проходит, настолько глубоко поселилась обида, оставленная оскорби-тельной насмешкой первой в его жизни женщины.
Эльза. Он помнил день, когда она появилась здесь, длинноволосая красавица. Белая молочная кожа, волосы до колен, чёрные, как смоль. Она держалась высо-комерно и прямо, указывала мужу и его слугам. Из-за её красоты ей прощали всё. Она не была слишком богобоязненной, в церкви её видели не часто. Но Роналд любил её, он женился на ней уже после смерти отца, поэтому это был лично его выбор. Любила ли она своего мужа? Наверное, любила по-своему. Вообще-то они были красивой парой, она, да и он тоже.
Для Ниарда старший брат был примером. После смерти отца, маркграфа Ролда, все дела в Берге перешли к старшему сыну. Роналд женился, стал увереннее, ос-мелел, сам судил и собирал налоги. Никто и не думал, что счастье их будет таким коротким.
Ниарду было четырнадцать лет, когда Эльза появилась в Берге. Конечно же, он без памяти влюбился в красавицу-невестку, и любовь свою держал в тайне. Кому он мог рассказать о своих чувствах?
Это была первая юношеская любовь, которая затмевает все недостатки и до не-бес возвеличивает достоинства. Эльза казалась ему святой, чистой и непорочной. Он глядел на жену брата восторженными глазами, а сам, оставшись один на один с собой, мучился от запретных чувств. Он не мог простить себе, что она родствен-ница, что она – жена любимого брата.
В конце концов, она как-то догадалась о его чувствах, и вот тут-то она показала себя во всей красе. Всё, что порочное было в ней, проявилось именно в отношении к влюблённому в неё подростку. Она заигрывала с ним, веселилась от души, видя его смущение и душевные муки, она играла с ним и его чувствами. Вот тогда Ни-ард понял, какой злой бывает любовь.
Она искала случая остаться с ним наедине, она, как опытная взрослая женщина, первой поцеловала его, постыдно обнажалась перед ним, смеялась ему в лицо, ви-дя его неловкое смущение. Не стесняясь мужа, она при нём словно бы невзначай обнимала Ниарда, кокетливо улыбалась, по-дружески целовала в щёки и подмиги-вала, когда он задыхался от её прикосновений, а она видела его реакцию.
После всех этих издевательств Ниард возненавидел её и охладел к ней, пере-став реагировать и замечать её уловки и томные взгляды. Это возмутило молодую маркграфиню, а Ниард попросил брата отправить его к кому-нибудь в оруженос-цы. Роналд удивился, ведь до этого младший брат находился в его личном ус-лужении, но отказывать в просьбе не стал.
В последние дни перед отъездом Эльза нашла всё же возможность и пришла к мальчишке ночью в его комнату, забралась к нему спящему под одеяло и разбуди-ла поцелуями и ласками. У Ниарда от неожиданности чуть сердце не останови-лось, чтобы потом, после того, как он понял, что происходит, зайтись в таком бе-шеном галопе, что до сих пор от воспоминаний о тех мгновениях мурашки бежали по спине. У него ещё не было женщин, вряд ли маркграфиня знала об этом, может быть, она ждала подвигов от подростка или надеялась, что он сможет её чем-то удивить, но... В тот момент Ниарду хватило её поцелуев, ладоней на груди и бли-зости её вожделенного любимого тела. Он был на седьмом небе от счастья только потому, что она была так близко, была такой доступной и красивой до безумия.
Она же, не получив от него того, чего хотела, вылила на него поток насмешек и брани, смеялась ему в лицо, обзывая всякими словами, после которых и у взросло-го-то мужчины надолго пропадёт желание, не говоря уже про мальчишку, не имеющего никакого опыта общения с женщинами.
Пару дней, пока он не уехал, она встречала его таким холодно-надменным взглядом, полным презрения и насмешки, что Ниард возненавидел сам себя, и с тех пор так и не смог пересилить себя. Все попытки близких отношений с женщи-нами заканчивались неудачами. В ушах звенел холодный смех, а сердце было за-крыто для новой любви.
Вернулся домой он только через три года, когда в Берге свирепствовала эпиде-мия. Все его близкие – старший брат Роналд, Эльза и их маленький сын - находи-лись при смерти. Первым умер мальчик, потом Роналд, самой последней мучи-тельно долго умирала маркграфиня. Ниард был рядом с ней, а она не могла сми-риться со своей такой ранней смертью, проклинала ставшего чужим серьёзного юношу, но уже не смеялась, а желала встретиться с ним в аду. Но эпидемия поща-дила его, в семнадцать лет он похоронил близких и получил по наследству и за-мок, и титул, и служение графу Вольдейну. И был не рад этому, он предпочёл бы умереть вслед за остальными, но...
Пять лет маркграфом, это большой срок, и всё это время он держал в тайне свою личную проблему, пока советник не надавил, убедив, что лучшей партии, чем дочь графа-сеньора, не будет. И что теперь? Они с ней даже и толком не целовались ни разу... Поцелуй на венчании – не в счёт. Она всё расскажет отцу про него, и тайна его станет достоянием всего графства.
Может быть, и в самом деле принять её предложение и создать монашескую семью? Только взять с неё слово, что никому не расскажет...
Но каков же граф Вольдейн, а? Нет, он должен знать, что всё открылось, и не нужны мне его земли, и крепости свои пусть сам строит...
Ниард почувствовал, как от досады сами собой до скрипа стиснулись зубы. На-до навестить Дарн, в самое ближайшее время, пока перевалы ещё открыты и нет весенней распутицы. Пусть не думает, что перехитрил всех, пусть будет обязан-ным за свою дочь.