Лесные чудовища

Прошли три года после трагических событий в городе Юрсел-Ола на его окраине, когда несчастная пенсионерка Наталья Леонидовна Остафьева потеряла вначале своего любимого питомца, рослого и сильного пса по кличке Адольф, а затем и своего мужа, Устина Федоровича при обстоятельствах чрезвычайно странных, загадочных и наводящих ужас на любого восприимчивого к чужому горю человека.
Но, как это знает многоуважаемый читатель, сострадание знает свои пределы и время сурово скашивает проросшие ростки милосердия, взаимопомощи и человеческого соучастия. По прошествии лет многие позабыли те страшные истории, которые некогда пестрели на страницах местных газет и отдавались грозным эхом в теле- и радиопередачах. Людская молва, поначалу вздыбившаяся от ужаса, который черными тюльпанами расцвел в сознании многих чувствительных людей, приутихла и только изредка воскресала ядовитыми сплетнями на скамейках возле посеревших и обрюзгших пятиэтажных домов советской постройки. То и дело можно было слышать про бедную вдову Остафьеву, что будто бы она сама напридумывала леденящих кровь историй дабы скрыть истинную причину смерти собаки и мужа: убийство. И что убийство то произошло на почве то ли ревности, то ли внезапного приступа истерии; впрочем, все это легко объяснимо нынешней вульгарностью и бытовой развращенностью многих дворовых рассказчиков как мужского, так и женского пола.
Некоторые слухи и сплетни если и не давали подлинной картины течения трех долгих для Остафьевой Натальи Леонидовны лет, то хотя бы проливали свет на некоторые заслуживающие внимания для сего повествования вещи. Так, например, гражданка Языкова, будучи женщиной весьма обстоятельной, рассказывала, будто муж Натальи Леонидовны, пропавший без вести Устин Федорович, был очень богатым человеком и скрывал это даже от своей благоверной супруги. В корыстных же целях получить скрытое богатство мужа и пошла Наталья Леонидовна на роковое преступление и, расправившись с подпольным богачом, затем расправилась и с собакой, которая, как известно, всегда вступается при малейшей возможности за пострадавших или, тем более, убиенных хозяев. Это объясняет тот факт, что вот уже в течение трех лет чуть ли не каждый месяц отдыхает Наталья Леонидовна в санатории, что при нынешних ценах на санаторно-курортное лечение представляется для окружающих весьма загадочным и непонятным.
Другой, также заслуживающей внимание версией, является версия Потапова, соседа гражданки Остафьевой, который проживает этажом ниже и, разумеется, несмотря на почтенный возраст, слышит через железобетонный потолок многие шумы и звуки, доносящиеся до его старческого сверхчувствительного уха. В соответствии с этой версией, которая для многих является наименее интересной из-за присущей ей примитивности и бытовой приземленности, никакого убийства и, тем более, фантастического террора и вовсе не было. А было все так: не выдержав присутствия в доме ревнивой и скандальной супруги и будучи человеком весьма скромным и молчаливым из рода тех, которые, словно губка, впитывают все ссоры и скандалы волокнами своей нервной системы, Устин Федорович, наконец, достиг апогея безысходности и, собрав все свои сбережения, которых в соответствии и с этой версией было у него в изобилии, рванул на свободу, забрав с собою и собаку, преданного ему Адольфа. Чувствуя же в душе жалость к своей супруге, оставленной без извечного раздражителя, он встретился в Москве со своим сыном Андреем, и передал ему часть своего состояния, пожелав чтобы тот по мере сил и возможностей заботился о матери и навещал ее в санаториях, домах отдыха, больницах, а также и в домашней обстановке, обстановке одиночества и отрешенности от внешнего мира. Пребывая же в такой обстановке, оставленная без мужского участия, женщина решила пойти на хитрость и, для привлечения внимания окружающих к своему горю, выдумала страшные небылицы и стала рассказывать их при первой возможности, что некоторое время действительно приковывало внимание людей к ее проблеме.
Конечно же мы, равно как и наш внимательный читатель, усомнимся здесь в досужих вымыслах вышеназванных граждан, поскольку, как нам известно, гражданка Остафьева не является такой женщиной, чтобы в преклонных годах выдумать невесть откуда взявшиеся, совершенно фантастические события на пустыре, расположенном на окраине малоизвестного города Юрсел-Ола. Поэтому мы возьмем для рассмотрения лишь факты, а именно то, что муж гражданки Остафьевой был богатым мужчиной и то, что каким-то образом это богатство перешло в руки либо самой Натальи Леонидовны, либо ее сына, Андрея. В любом случае, на эти деньги Наталья Леонидовна и ныне часто пребывает в санаториях и домах отдыха, в то время как Андрей навещает ее, приезжая из Москвы.
Здесь как раз мы и приходим к отправной точке нашего повествования, когда Андрей очередной раз собрался навестить свою маму, Наталью Леонидовну, пребывавшую в этот самый момент в санатории в пятидесяти километрах от города, в глухом лесу, возле извилистой лесной речки и двух чистых озер, которые в летнее время своею прохладою и чистотою вод привлекают к себе множество отдыхающих и туристов.
Андрей был юношей чрезвычайно любознательным, и, можно сказать, романтичным. Если его отец, Устин Федорович, как мы уже говорили, был скромным и молчаливым мужчиной, любившим во всем прежде всего строгость и немецкий порядок, безо всяких излишеств, то Андрей уродился в маму и имел характер подвижный, увлекающийся и склонный к различным приключениям. Посему и сейчас, готовясь очередной раз навестить маму в лесном санатории, Андрей выбрал для себя очень интересный по собственному мнению маршрут. По электронной карте он отыскал санаторий и установил, что добраться до него можно не только по обычному пути, по которому до него добираются практически все отдыхающие, но также и высадившись возле моста через извилистую лесную речку и, пройдя вдоль берега километров десять, свернуть к санаторию по едва заметной на карте лесной дороге. Конечно, такой маршрут получался чрезвычайно нерациональным, удлиняя путь более чем в три раза, но зато в этом случае взору представились бы многочисленные красоты тамошней природы, дарующие не только эстетическое наслаждение путнику, но также и новые впечатления от возможных встреч с неизведанным.

***

Журчание речной воды услаждало слух и легкий прохладный ветерок посреди палящего летнего зноя приятно обдувал тело. Андрей скинул рюкзак и, осматриваясь, вытер со лба проступивший пот. Еле заметная тропинка вела вдоль берега, запутываясь в зарослях травы и затем прячась в орешниковой роще, выходящей на крутой песчаный речной склон. Сделав глоток воды, юноша привычным движением вскинул рюкзак и, раздвигая вымахавшую в начале лета траву, направился вперед.
Вступив под сень орешника, он заметил, что тропа заметно расширилась и превратилась в хорошо утоптанную дорожку, вероятно из-за того что под широкими листьями деревьев трава не росла и потому следы человека сохранялись здесь более продолжительное время. Это обрадовало Андрея, поскольку, как он считал, если тропа хорошо утоптана на протяжении двух километров от ее начала, то имеется вероятность, что она не исчезнет до поворота к цели.
Этот путь Андрей наметил с самого начала. Добравшись на попутке до моста через лесную речку, он свернул по первой попавшейся тропе, ведущей вдоль берега. Вытащив мобильный телефон, он сверил свое месторасположение. Точность, с которой можно было определить координаты, была никудышной: на карте он видел лишь круг радиусом 5400 метров, в который входил и мост, где он исходно высадился, и даже первый резкий поворот реки, находящийся примерно посредине между началом движения вдоль берега и поворотом на санаторий.
Карта местности на экране телефона представляла собою петляющую реку, на левом берегу которой при движении против течения если и были какие-то просветы (то ли поляны, то ли жилища), то вдоль правого берега простирался лес, уходящий на восток на многие километры.
Единственной опорной точкой, которую Андрей видел на карте впереди, был железнодорожный мост, который он должен был достигнуть через 30-40 минут ходьбы с прежней скоростью. После этого моста, судя по карте, еще через два-три километра он должен был пройти первый крутой поворот реки, уводивший его в сторону от намеченной цели, но затем, спустя еще два-три километра, пройдя серию перегибов и расщеплений русла, река сворачивала в нужную сторону и уже не более километра оставалось пройти до заветного поворота к санаторию, где на восток уходила едва заметная лесная дорога или просека. Мысленно представив себе предстоящий путь, Андрей двинулся вперед.
На этот раз, выйдя из-под сени орешника на освещенную солнцем поляну, заросшую травой, юноша с трудом приметил продолжение тропы. Летние дожди сделали ее еще менее заметной и только по каким-то едва уловимым глазу признакам можно было предположить где проходили люди. Стрекотание насекомых и щебет птиц заполняли слух, прохлада воды звала к берегу. Превозмогая желание тотчас же окунуться в воду, Андрей пошел по тропе, вскоре совсем ее потеряв, и, ощутив вдруг какое-то безразличие в душе, пошел наугад. Снова приблизившись к очередным зарослям из орешника, он стал вглядываться в чащу в поисках тропы, но, не найдя ее, шагнул под свод и зашагал по валежнику, раздвигая ветви и убирая с лица паутину. Вскоре он заметил едва уловимую взглядом дорожку и, выбравшись на нее, зашагал быстрее. Дорожка эта через сотню метров привела его к зловонному болоту, сообщавшемуся, по-видимому, с речкой через маленький ручей. Ручей протекал в небольшом овраге, через который было проложено бревно, почерневшее и прогнившее в нескольких местах. С опаской пройдя по бревну, юноша все же успел обратить внимание на множество огромных зеленых лягушек, выглядывавших из водорослей и стороживших свою летающую добычу. С отвращением глядя на пенистый берег ручья, совершенно не соответствующий его представлениям о лесных источниках, Андрей взобрался на пригорок и здесь его взгляду открылась непроглядная чаща, примыкающая к берегу реки в пятидесяти или шестидесяти метрах отсюда.
«Нужно бы возвратиться пока не поздно» - эта мысль появилась у него в первый раз, но все же уже пройденный путь заставил его пойти вперед, тем более по подсчетам, сделанным в уме, до моста оставалось еще один-два километра. Представив себе еще раз весь маршрут и отгоняя от лица комаров и кровососущих мух, Андрей двинулся напролом через чащу. Тридцать минут непрерывной ходьбы, спотыкаясь и продираясь через заросли, окончательно уморили несчастного скитальца и он, снова вытащив телефон, принялся определять свое положение. На сей раз сигналов от спутниковой системы не было совершенно и он лишь смог предположить по времени движения, что находится в непосредственной близости от железнодорожного моста. Это придало ему сил и действительно, не прошло и десяти минут ходьбы, как он выбрался на поляну и взгляду его предстала насыпь с поднимающейся наверх тропинкой, выходящей откуда-то справа от его выхода из чащи. Проклиная себя за то, что он не попытался отыскать тропинку ранее, Андрей двинулся на насыпь.
Железнодорожное полотно юноша миновал словно в каком-то сне наяву и, даже не обращая внимание, что вновь идет по хорошо утоптанной тропе, снова вступил в чащу из орешника. Чаща эта оказалось более редкой и изредка в ней попадались дубы и клены, растущие одиночно или группами. Идти было легко и в состоянии какого-то нервного возбуждения, охватившего его, он так и прошагал более двух километров до тех пор, пока не вышел снова на болото и овраг, ведущий к берегу. Пройти овраг на этот раз оказалось намного легче, но тропа после оврага разделялась на две: одна уходила куда-то вправо; другая же, менее заметная, вела к берегу. Несмотря на то, что направление первой тропы совпадало по карте с направлением на санаторий, Андрей не решился пойти по ней из страха окончательно заблудиться в лесу, отходя от изначально выбранного ориентира — берегу реки, идя вдоль которого — он твердо знал — точно выйдешь к дороге, ведущей к санаторию. Потому, без лишних раздумий, он уверенно двинулся по тропе к берегу и вышел к реке, где тропа имела тупик, к потухшему костру, от которого осталась лишь выжженная земля и разбросанные угли. Вокруг костра лежали пластмассовые и стеклянные бутылки.
«Вот и все! Дальше опять придется проламываться сквозь чащу» - с досадой подумал Андрей. Однако постояв немного, он решил спуститься к воде. Берег в этом месте не был таким крутым, как ранее, и юноше без труда сбежал по песчаному откосу, и, по инерции, к самой воде. Возле берега сразу же послышалось бульканье — это лягушки, почувствовав приближение опасности, попрыгали в воду. От реки шла приятная прохлада и он омыл лицо и шею и, не успокоившись на этом, снял также и рубашку и стал растирать водой разгоряченное тело. Неожиданно ладонь его нащупала на спине какой-то бугорок, который он тотчас же инстинктивно поддел ногтем и, почувствовав, что тот с большим усилием буквально был вырван из кожи, поднес его к лицу. К ужасу своему он обнаружил огромного красного клеща, по-видимому, только успевшего впиться в кожу и не успевшего туда достаточно углубиться, ибо, в противном случае, его нельзя было бы вообще извлечь оттуда подобным образом. Еще одним часом ранее это обстоятельство заставило бы его возвратиться, но сейчас, движимый какой-то непонятной силой, он выбросил клеща и задумался.
«Повернуть назад — значит в течение не менее двух часов идти вдоль берега, отказавшись дойти до цели по намеченному пути, до исходной точки, и, затем еще не менее трех часов по обычной дороге до санатория. Если же пойти вперед — то уже через час-полтора можно будет выбраться к повороту на санаторий. Едва ли я встречу чащу более густую, чем те, которые попадались мне ранее» - так думал Андрей стоя в нерешительности возле воды. Внезапно его охватил ничем не объяснимый страх. Осознавая, что страх этот связан ни с предстоящей дорогой, ни с опасностью заражения от клеща, он вдруг почувствовал, что вокруг все изменилось, хотя и деревья, и трава, и река с противоположным берегом и свисающими ветвями ивы были теми же, как и несколько минут назад.
Покопавшись в своих чувствах, юноша все же смог понять разницу: до сего момента его слух привык к постоянному щебету, щелканью, стрекотанию и другим звукам, исходящим из чащи. Теперь же, кроме шума воды, ничего не нарушало покой леса, словно огромная грозовая туча приблизилась и нависла над ним, готовясь пролить тысячи тонн воды на страдающие от летней жары деревья. Но было ясно, солнце нещадно палило и, несмотря на жару, озноб пробежал по телу Андрея, отдаваясь какими-то слабыми покалываниями в конечностях. Осознав только сейчас, что за его спиной более десяти километров безлюдной лесистой местности и впереди — еще не менее семи километров пути, Андрей хотел было присесть от возникшей слабости в ногах, но затем, превозмогая ее, стараясь идти более уверенно и даже с кажущейся решительностью, двинулся вдоль берега по песку. Вскоре откос стал круче и выше и напрочь загородил от Андрея вид на чащу, от которой еще недавно исходила какая-то пугающая тишина. На душе от этого стало заметно веселее и, вороша ногами огромные листья мать-и-мачехи, юноша шел по песку, насвистывая не то какой-то вальс, не то какой-то гимн.
Вскоре начался очередной поворот реки; вода в этом месте текла быстрее то и дело образовывая воронки. Андрей снова извлек из рюкзака телефон и обнаружил, к своему удивлению, что что находится уже вблизи поворота на санаторий. Погрешность, правда, была значительной: не менее двух километров, но, несмотря на это, настроение существенно поднялось. Зашагав еще быстрее, он вскоре добрел до нескольких потухших костров, один из которых, вероятно, был разожжен недавно, поскольку от него исходил характерный запах. Андрей взял в руку щепотку золы и ощутил тепло — догадка была правильной — кто-то был здесь совсем недавно: может быть, с утра или вчерашним вечером. Береговой откос в этом месте был особенно крутым: из подмытого рекой песчаного берега торчали засохшие корни деревьев; иссушенные солнцем, на свету они казались седыми и тонкими, словно выженные огнем.
Поскольку берег вдоль кромки реки возвышался и далее, Андрей решил взобраться вверх, к лесу, чтобы не проворонить поворот на санаторий. Однако все его попытки оказывались безуспешными: походная обувь соскальзывала и он всякий раз скатывался вниз, к подножию. Сняв кроссовки и рюкзак, он попробовал снова и, к его удивлению, забрался чуть ли не доверху; ему оставалось лишь ухватить рукой один из сухих кореньев, торчащих из плодородного слоя почвы, и тогда он смог бы взобраться на поверхность. Однако обувь и рюкзак оставалась внизу и нужно было забросить их наверх, а затем подниматься. Андрей снова опустился и, взяв кроссовки, с размаху запустил их к лесу. Затем в том же направлении последовал и рюкзак.
Внезапный крик, пронзительный, резкий, неведомый человеческому слуху пронесся над рекой. Андрей периферическим зрением заметил, как от одного из деревьев с противоположного берега отделилось какая-то темная фигура, и, практически бесшумно,  перелетела на правый берег на высоте около двадцати метров над водой. Ноги стали ватными  и бешеный стук сердца в груди был единственным признаком реальности происходившего. «Обезьяна?» - пронеслось в мыслях Андрея - «Но откуда здесь взяться ей здесь, в средней полосе России? Если это существо может с такой скоростью перемещаться по чаще, то от него нет спасения для человека». Мысль об обезьяне из рассказов своей матери Андрей тут же отогнал, поскольку не верил ни во что сверхъестественное.
Журчание воды и гробовая тишина леса снова заставили его вспомнить прошлый страх. Сердце было готово выскочить из груди в тот момент, когда Андрея осенила мысль: «Туристы! Это они разожгли костер и эта обезьяна также принадлежит им. Иначе откуда она здесь взялась? При нынешней моде на экзотику взять с собой обезьяну пусть даже и сюда — не такой уж и малый шанс. По крайней мере это объясняет ее появление здесь» - эти рассуждения несколько успокоили юношу и он даже приободрился, проклиная себя за панический страх, охвативший его несколько мгновений тому назад.
Андрей вновь, но уже налегке, поднялся по склону и, зацепившись рукой за торчащий корень, выбрался, наконец, на прибрежную поляну. Взгляду его открылся смешанный лес с березами, соснами и редкими елями и также рябиновым и кленовым подлеском. В пяти метрах от него лежал рюкзак, а в метрах тридцати правее, к величайшей радости, Андрей заметил хорошо наезженную лесную дорогу, ведущую, наверняка, к санаторию. «Ну, теперь найти бы только кроссовки и можно смело шагать вперед. Наверное интересно будет встретиться с туристами, прогуливающимися с обезьяной» - думал про себя Андрей. Однако обыскав всю поляну, кроссовок он так и не нашел. Ни в кустах, ни возле деревьев, ни на траве ничего не было. «Какая-то чертовщина! Они должны лежать дальше чем рюкзак! Где они, черт побери?!» - он выругался вслух и принялся исступленно бродить взад-вперед, от берега к чаще и от чащи к берегу. Проходив так более пяти минут, он направился к дороге босиком.
Лесная дорога сворачивала все время несколько вправо. Пройдя по ней метров триста, Андрей услышал позади еле слышный шум как будто кто-то приближался к нему стремительно и неотвратимо. Ноги снова стали ему отказывать и Андрей на всякий случай даже достал из кармана складной нож, приготовившись к самому худшему.
Неожиданно из-за поворота дороги, который он только что миновал, показались две собаки средней величины, несшиеся во всю прыть. Бежать от собак, приближавшихся с такой скоростью, было бесполезно. Андрей спрятал раскрытый нож за спину чтобы, в момент прыжка, попытаться на лету распороть первой прыгнувшей собаке брюхо. Бедняга стоял прямо, словно ждал приближавшихся к нему домашних любимцев, однако ноги его дрожали. Приблизившись к стоявшему, собаки и не думали нападать: они пронеслись мимо, как будто за ними самими кто-то гнался, быстрый и страшный. Андрей стоял на месте в той же позе, только повернув голову в сторону куда скрылись собаки. Ощущение реальности происходящего не сразу вернулось к нему, еще некоторое время он смотрел попеременно то в одну, то в другую сторону, словно ждал, что вот-вот из-за поворота появится что-то ужасное, что так испугало собак. Неожиданно новая догадка осенила его: «Туристы! Ну конечно же, обезьяна и собаки — это все принадлежит туристам. Потушив костры, они пошли по дороге, а собаки и обезьяна остались позади и теперь пытаются их нагнать!» - волна страха и беспомощности снова отлегла от сердца Андрея. «Но отчего собаки так бешено бежали, что даже слюна текла из их ртов от дьявольской скачки, как будто за ними гнался гепард? И кто мог украсть кроссовки с поляны?» - на эти вопросы юноша не мог дать какого-либо разумного ответа.
Внезапно жалобный вопль пронесся по лесу. За ним раздался второй, еще более громкий. Этот вопль нельзя было перепутать ни с чем: так умирает собака, раздавленная проезжающим автомобилем, так скулит кобель, подвергшийся нападению стаи голодных сородичей, принявшихся впиваться зубами в его беззащитное тело.
Новый страх охватил Андрея: на этот раз эти события уже никак нельзя было объяснить проходившими туристами и их четвероногими друзьями. Сейчас на него неумолимо надвигалась страшная, холодящая душу неизвестность. Смерть собак — а это была, безусловно, именно смерть — не сулила для Андрея впереди ничего хорошего. Отступать куда бы то ни было также было бесполезно: позади оставалась река и многокилометровый путь по безлюдной и глухой чаще. Но что же впереди? Мысль об обезьяне вызывала у Андрея массу вопросов. «Как может обезьяна так быстро растерзать двух собак? Даже если предположить, что обезьяна вначале набросилась на одну собаку, что уже весьма маловероятно, поскольку собака также может дать ей отпор, то другая-то должна была еще какое-то время оставаться невредимой. Второй вой раздался после первого спустя несколько секунд. Это означает, что обезьян две или больше» - думая так, Андрей стоял как вкопанный на том же самом месте, где готовился встретить приближающихся к нему еще недавно собак.
Неожиданно он заметил на дороге темный силуэт приближающегося животного, похожего на обезьяну. Издали были видны ее огромные руки и непропорционально малая голова. Обезьяна шла медленно, выбрасывая вперед передние конечности и словно присматривалась к Андрею. Во всех ее движениях было что-то до боли знакомое, но Андрей в смятении так и не смог сообразить что. Бегство было его первой мыслью, но он ее тут же отринул, поскольку читал где-то, что бегство вызывает у хищников инстинкт преследования добычи. В данном случае добычей был он сам. Поколебавшись немного, он решил ждать когда обезьяна приблизится и тогда действовать по обстоятельствам. Обезьяна передвигалась ровно и с каждым новым шагом Андрей отмечал внутри себя какое-то новое чувство, как будто опасности, исходящей от нее, не было и приближение ее означало для него что-то чрезвычайно важное. Когда до обезьяны оставалось около двух десятков метров, он мог отчетливо разглядеть низкий лоб и маленькие, узко поставленные, хищные глаза, устремленные на него. Неожиданно обезьяна издала резкий звук, похожий на крик какой-то птицы, и более размашистыми движениями стала стремительно приближаться к застывшему посреди дороги Андрею. Ноги Андрея в этот момент приобрели необыкновенную легкость и он, сам того не осознавая, развернулся и побежал, развивая огромную скорость при движении в направлении реки. Поравнявшись с берегом, он скатился по песчаному откосу и, сбросив рюкзак, с размаху бросился в воду. Намокшая одежда сковывала движения и он с трудом, не оглядываясь, поплыл к противоположному берегу. Выбравшись на берег, юноша осмотрелся по сторонам и, к своему удивлению, обезьяны не обнаружил. Сердце его бешено пульсировало в груди и в висках, мозг с дьявольской скоростью перебирал возможные сценарии дальнейших действий.
Расстояние между деревьями на противоположном берегу и ближайшими деревьями неподалеку существенно превышало то расстояние, на которое перелетела обезьяна тогда, когда Андрей впервые ее увидел. «Сейчас даже если эта обезьяна вздумает ко мне приблизиться, ей придется переплыть реку» - подумал Андрей. За густо растущими ивами через небольшой прогал он заметил лежащую высохшую палку, которую он тотчас же решил раздобыть как оружие на случай нападения обезьяны. Нагнувшись, он пробрался через ивовые кусты и, подняв палку, хотел уж было выпрямиться, но внезапно услышал позади себя какой-то шорох. После того, как он повернулся назад, его взгляду открылось поистине ужасное зрелище: в нескольких шагах от него стояло огромное животное, похожее скорее на динозавра, чем на собаку. Хвост этого животного, как змея, извивался по земле и хищная морда была настолько страшной, что от наплыва ужаса Андрей ничком повалился на землю, выронив из рук злополучное оружие.
В обморочном сознании Андрея мелькали какие-то звери, кружившие вокруг него и старавшиеся на него напасть; затем этот хоровод сменяли картины глухой чащи и появлявшийся впереди берег реки с белой полосой песка. После этих картин уже ничего не было.

***

Поисковый спасательный отряд нашел на поляне между ивовыми кустами и лесом лишь скомканную и разбросанную повсюду одежду. На противоположном берегу возле кромки воды лежал рюкзак. Прочесывание лесных массивов, окружавших страшное место, также ни к чему не привело.
Наталья Леонидовна, получив известие о пропаже сына, к всеобщему удивлению, не была поражена случившимся. Напротив, ее настроение несколько повысилось и она даже выразила надежду, что теперь ее рассказы о страшных чудовищах смогут, наконец, пролить свет на таинственное исчезновение ее сына. Казалось, что ее не столько беспокоила новая страшная потеря, сколько неверие людей в рассказанные ранее фантастические истории.
Теперь же, когда читатель видит всю глубину таинственности, окутавшей семью Остафьевых, за исключением одной Натальи Леонидовны, мы вынуждены на время прервать свое повествование с тем, чтобы далее, в новых рассказах, поведать о еще более страшных и таинственных событиях, происходящих в городе Юрсел Ола и его окрестностях.