Глава 17 Картина Репина Приплыли

 
    Сколько же самых невероятных, совершенно неожиданных  и замечательных событий произошло со мной в то далёкое, моё пятнадцатое от роду лето!  И вот я постепенно подхожу к самому грустному из них. Мы совершенно неожиданно  и, как это всегда случается, из—за полной ерунды поссорились с Лёхой, и он надолго исчез с моего жизненного  горизонта.
    А было всё так.  Приближалось первое сентября. Хочешь – не хочешь, а  труба зовёт. Нам предстояло закончить два самых сложных и самых последних  года обучения. Мы строили планы на будущее, которое непременно виделось нам только совместным, ибо мы не могли представить никаких причин, которые могли бы нас разлучить. Короче, настроение  было самым радужным, состояние души – безмятежным, а наше светлое будущее рисовалось мне исключительно  в розовом свете.
     За неделю до начала занятий я решила сходить к школе на разведку: не появилось ли объявление о традиционном пробном дне.  Лёшка ещё с вечера объявил мне, что утро и день у него заняты: приезжал его отец, нужно было встретить и пообщаться. У отца к нему, видите ли, образовалось какое—то  срочное дело. Короче, к школе я поплелась одна. Лучше бы я этого  не делала. Ещё издалека я заметила у центрального  входа две фигуры. Зрением я обладала отменным и поэтому сразу же узнала этих двоих. Это были Лёха и Маринка Загрядская. Я отказывалась верить своим глазам. Они целовались!!! У ступенек стоял Лёха, чуть выше, нависая над ним, - Маринка Загрядская. Наконец, Маринка оторвалась от Лёхи.  Они о чём-то говорили. Со стороны казалось, что это милая беседа двух близких друзей. Я направилась к ним, на ходу соображая, какую бы остроумную колкость отпустить в адрес этой сладкой парочки, как вдруг, застыла на месте от удивления и возмущения. Маринка опять обвила шею Лёшки руками, и они начали целоваться. Вернее, Лёха стоял на месте, руки его повисли, как плети, а Маринка вцепилась в него, как тигрица в раненого оленя. И хотя Лёшка не  выказывал явного удовольствия от происходящего, но и прерывать Маринкин демарш не пытался. Потом он как-то странно мотнулся в сторону, а его руки легли прямиком Маринке на грудь. Этого я уже терпеть не могла.
   - Ну, как, Филатов? Хорошо проводишь время?  Если это твой папа, то он сильно изменился с нашей последней встречи,– заметила я, стараясь вложить в эту фразу как можно больше сарказма.
   - Ира, ты же всё видела, не драматизируй. Инициатива исходила не от меня. А сюда я пошёл, потому что, освободился пораньше. Я звонил тебе домой, и никто не ответил. Я вспомнил, что ты собиралась к школе. Вот я сюда и пошёл. А тут Маринка прицепилась.  Не мог же я дать даме пощёчину за её страстный поцелуй!
 - Трудно дать пощёчину рукой, в которой так уютно устроилась женская грудь,- язвительно  парировала я.
 - Да, ведь у вас, у девчонок, куда руку ни сунь – на что- нибудь обязательно наткнёшься. Что спереди, что сзади – кругом одни соблазны!
Он ещё шутит! Ответить очередной колкостью я не успела, потому что  в нашу светскую беседу ворвалась Маринка.
   - Ах, ты калека недоделанная! Ты что о себе возомнила? Ты то ему кто? Думаешь,  ты ему нужна? -  Маринка просто брызгала слюной от гнева, её голос стал каким-то визгливым и резким.- Он же джентльмен. Он не мог оставить  друга в беде! Ты думаешь, он тебя любит? Да ты ему неинтересна. Он же просто боится, что ты окочуришься со своим больным сердечком, если он  вдруг скажет, что не любит тебя! Он же таял в моих объятиях!  Запомни, убогая, он всегда обо мне думает. Он сам мне только что это сказал! Не веришь? Спроси его сама.
 - Ира,- пытался урезонить меня Лёха, - ты же всё видела сама. Не придавай значения
этому  эпизоду. Ничего не было.
 - Да? Не было?- спросила я. – Но ведь ты  даже не пытался отстраниться от неё. Может,
ты, действительно, таял?  Может быть, тебе было так приятно, что ты, заметив меня, не прервал вашего страстного  поцелуя? Лёша, я ведь не настаиваю на продолжении наших отношений. Если в твоей жизни появилось новое большое и светлое чувство, можешь уходить. Не бойся, ты же знаешь теперь наверняка, что я не умру.
 - Прекрати истерику. Во-первых, я тебя не заметил. А во-вторых, она именно этого  добивается, чтобы мы поссорились. Вспомни, что ты мне говорила о таких дамочках, как наша Мариночка.
 - Да кто она такая, чтобы чего-то от меня добиваться?! Меня совершенно не волнуют эротические фантазии сексуально озабоченной самки! Меня волнует то, что ты при первом же соблазне, готов воспользоваться услугами особи женского пола, да ещё и той, к которой ты всегда относился с презрением!
    Меня понесло. Я уже не слушала Лёшку. В меня, словно бес вселился. Я орала на него, изобретая всё новые, отнюдь не лестные, эпитеты в его адрес. В конце концов, Лёшка развернулся и быстро зашагал в противоположном от нас направлении.
  Я развернулась и пошла в другую сторону, сопровождаемая торжествующими криками Маринки.
  - Ну, что? Получила своё? А то зазналась! Знай своё место, уродина!
Я развернулась и пошла на неё. Маринка подскочила и с криком « Да она сумасшедшая. Она меня убить хочет!» понеслась прочь от школы. Догонять я её не стала. Побродив так по близлежащим улицам, обогнув рынок,  я вышла к Измайловскому гостиничному комплексу, с полной неразберихой в голове. Потом опять куда—то пошла. Очнулась в районе Петровского острова. Решив, что бродить так в одиночестве, мне уже надоело, я решила вернуться домой и ждать Лёшку с повинной.
    Весь вечер я провозилась с Евкой. Ей ещё не сделали прививки, и поэтому нам пока нельзя было выводить её на улицу. Мы гуляли дома. А Лёшка так и не позвонил. Не позвонил он ни завтра, ни послезавтра.
   На третий день я не выдержала, и позвонила сама. К телефону подошла Лёшкина мама.
- Ирина Юрьевна, здравствуйте, это Ира. А Лёшку можно к телефону?
- Так его нет.
- А когда он придёт?
- Ира, разве ты ничего не знаешь?
- А что произошло?- с тревогой в голосе спросила я.
- Да, вот ни с того ни с сего, два дня назад, Алексей  заявил, что едет с отцом в Питер. Он, видите ли, решил закончить там мореходку. Отец ведь давно его звал к себе. Лёшка ни в какую не соглашался. А тут  в один  день собрался – и был таков! Я думала, ты знаешь.
Ира, что ты молчишь? Господи! Как же я раньше не догадалась! Вы поссорились, поэтому он так  легко согласился на этот отъезд…
   Я стояла в коридоре у телефона на ватных ногах, у меня просто не осталось сил продол-жать этот разговор, слёзы текли по щекам. Я молча опустила трубку и поплелась к дивану. «Вот так, Некрасова. Получила? А Лёха? Тоже, хорош гусь! Нет, чтобы прийти с повин-ной! Трус и подлец! Он просто сбежал, чтобы не объясняться!  А, может, Маринка права? Нет! Не может быть! Чтобы так притворяться, у Лёшки театрального  таланта не хватит! Его ложная гордость оказалась сильнее любви. А, может, он просто не любил меня? Ну,  и не надо! Проживу и без него! Нет, всё-таки, какой подлец! Негодяй! Трус! Да как же я жить без него буду!» - эти мысли мгновенно пронеслись у меня в голове. А потом  - полный вакуум, и ручьём полились слёзы. А как мы, девочки, ещё можем реагировать на предательство возлюбленного?
На колени тут же забралась моя лучшая подруга и стала слизывать слезинки с моих щёк, но  они не убывали, а катились всё сильней и сильней. В конце концов, обессилев от этого безмолвного  плача, я повалилась на диван и погрузилась в глубокий сон.
    Я проснулась уже вечером, когда услышала звук поворота ключа в замке. Это вернулась
мама. Увидев моё зарёванное лицо, она побледнела.
  - Ириша, что случилось? На тебе лица нет! Прекрати сейчас же, тебе нельзя волноваться!
 - Ничего особенного, мама. Я поссорилась с Лёшкой из-за ерунды, а он уехал к отцу в Питер  поступать в мореходку.
 - Господи, напугала! Питер – не Рио - де – Жанейро, каких-то восемь часов на поезде.
Увидитесь –  помиритесь. А то, что он решил учиться профессии, так и это тоже говорит о
серьёзности его жизненных устремлений. Ирина, что ни делается, всё к лучшему.
 - Мама, ну, как ты не понимаешь? Мы же хотели совсем не расставаться. А он, не предупредив меня, принял такое важное решение!
 - Ира, люди иногда принимают решения, которые другим кажутся неверными и даже смешными. Но это их право. Лёша – не твоя собственность. А раз он принял такое решение, не посоветовавшись с тобой, значит, на то были причины, о которых я не знаю.
Но если ты расскажешь, что такого у вас произошло, я, может быть, сумею чем-то тебе помочь. А то, что вы поссорились, мы с отцом ещё три дня назад поняли.
  Мне пришлось рассказать маме о том ужасном происшествии, которое  случилось у школы. Мама рассмеялась.
 - Ну и что такого  страшного  произошло? Лёша оказался в затруднительной ситуации, которая случилась не по его вине, а ты, вместо того, чтобы помочь ему, его же во всём и обвинила. Ты сыграла на руку своей дорогой Загрядской. Вот Лёша и обиделся.
 -Я тоже обиделась.
Немного помолчав, я спросила:
- Мама, а у нас нет родственников во Владивостоке?
- Нет, по крайней мере, я о них  ничего не знаю. А что?
- Может, тоже поеду поступлю в какой-нибудь кулинарный техникум?  Что два года зря терять!
- Ирина, не дури! Ты же уже выбрала себе профессию. Чтобы поменьше переживать о вашей с Лёшкой размолвке, займись делом. При многих вузах существуют подготови-тельные курсы. Найди себе по душе и запишись. И расширишь кругозор,  и убедишься,  то ли дело ты для себя выбрала.
 - Мама, какая ты у меня умненькая—разумненькая! Ну, почему я не в тебя уродилась? Сижу вот страдаю.
- Это кто тут в меня, дурака убогого, умишком пошёл? – раздался совершенно неожидан-но голос папы. – И кто это тут страдает? Почему я ничего опять не знаю?
- Папа, Лешка уехал в Питер в мореходку, потому что мы с ним поссорились.
- Уехал –  приедет!  Никуда твой Лёшка от тебя не денется!
- Вы, в самом деле, так считаете или просто меня успокаиваете?
- Мы так считаем,-  выразил общее мнение папа. – И давайте об этом пока помолчим. Время всё расставит по местам. Возможно, Лёша – твоя судьба, и вы непременно будете вместе, куда бы жизнь вас ни бросила. А, может быть, таких Лёшек у тебя будет пучок. Ира, всё рассудит время. А сейчас успокойся. И давайте чего—нибудь поедим, а то я уже на Евкину тарелку поглядывать начал.
- Бедный мой муж, как бы ты у меня в какую—нибудь мореходку на бесплатные обеды не подался! Подождите минут десять, я сейчас вас всех накормлю.
 Мама пошла на кухню, сопровождаемая нашей вечно голодной Евой. При всей щенячьей глупости и бестолковости, присущих  нашей собачке, она безошибочно понимала все слова, хоть как-то связанные с едой. Когда она видела, что кто-то направляется в сторону кухни, она сразу же принимала вид самой несчастной, голодной  и совершенно « не местной» сиротинушки, которая « се не манж па сис жюр». И всякий, кто имел в руке хоть кусочек чёрного  хлебушка, видя это несчастное создание, тут же принимался с ним дели-ться последней едой. Вот это я понимаю: тонкое проникновение в образ по системе Ста-ниславского! Куда там Лёхе?  Он даже «двойку» в дневнике  от родителей скрыть не мог.
 А  за ужином мне ещё раз пришлось рассказывать о нашей ссоре с Лёшкой уже папе. Он,
как ни странно, тоже был на стороне Лёшки.
- Я что—то не понимаю: кто ваша дочь: я или Лёшка?- опять возмутилась я. – Мама считает, что я не права, теперь вот ты тоже на меня бочку катишь!
 Возмущённая, я удалилась из кухни в свою комнату спать. На ходу я бросила им:
 - Вот что, родители! У меня ещё четыре дня каникул, и я хочу провести их с пользой и удовольствием для себя! Пойду высплюсь.
А мама с папой ещё долго сидели на кухне. До меня долетали обрывки разговора, смех.
Потом всё в доме стихло. А я полночи валялась с открытыми глазами, мысленно призывая Лёшку опомниться и вернуться в Москву. С этой мыслью я и уснула.
    Утром я обзвонила своих  друзей по дачному посёлку. Свободными на сегодня оказались Вероника, Ольга и Наташа.  Мы решили встретиться возле моей остановки метро и погулять в Измайловском парке.
 В одиннадцать утра следующего дня  у метро меня ждали Ольга, Вероника, Наташа и … Георгий. Он совершенно неожиданно оказался свободным и тоже решил поучаствовать в моей судьбе. После бурного  приветствия мы спустились в парк.
   Я опять рассказала о нашей с Лёшкой ссоре и о реакции моих  родителей. Девочки пол-ностью были на моей стороне, Георгий многозначительно  молчал. Вскоре затихли и мы. Всем стало грустно. Конечно, жаль, что так быстро прошло беззаботное  летнее время, а главное, всем было жаль, что мы с Лёшкой расстались. Молчание нарушил Георгий.
- Девочки, а вы знаете, в каком интересном и необычном месте мы сейчас с вами находимся?
- Чего в нём необычного?  Маньяки этот парк любят? – спросила Наташа.
- Нет, конечно! Хотя, что  кого привлекает.
- Так что же необычного  в этом старом заросшем парке? Расскажи, наш  старший друг и учитель! – с деланным подобострастием попросила Вероника.
- Ой, девочки, вы не знаете, сколько этот  краснобай может говорить о любимом городе и его истории! – притворно  всплеснула руками Ольга. – Это же ходячая энциклопедия по истории Москвы! Он же член клуба любителей истории  столицы.
- Вот и прекрасно и грусть развеем, и время с пользой проведём! – подвела итог дебатам я.
- Это место, связано с правлением царя Алексея Михайловича Романова… - начал свой рассказ Георгий.
- Это отец Петра Первого?- блеснула я своими «энциклопедическими» знаниями по истории родного  государства.
- Да, но дело не в этом. Эти места были загородной резиденцией русских царей, дачей то есть. Но царь Алексей Тишайший был не только суровым и набожным правителем, пре-красным отцом и мужем, но и  смелым экспериментатором. И именно в этом месте он  со-здал самый настоящий райский уголок России. Здесь были построены множество церквей и жилых зданий, возведён зверинец, в котором жили экзотические животные. В Измай-лове было 37 прудов, которые питала речка Серебрянка. На берегах стояли мельницы, птичьи дворы. На расчищенных полях росли не только привычные для Руси злаки, но многие экзотические культуры. Был даже разбит специальный аптекарский огород, за ко-торым следили немецкие и голландские  знатоки лечебных трав.
- Но прудов – то и сейчас уйма, и в них  даже рыба водится,- вставила своё слово Веро-ника.
- Да, конечно, не всё разрушило  время. Но здесь,  вы даже этого  представить себе не можете, были разбиты оранжереи, в которых выращивали  южные сорта груш, слив, яблонь, вишен, и даже –  виноград.  Как считают историки, этот райский сад был про-образом России будущей, которую хотел построить ещё отец Великого  Петра. Но царь рано умер, и его мечты были забыты.
- А кто здесь жил потом? Ведь Пётр, если мне не изменяет память, вступил на престол
много лет спустя после смерти отца?
- Многие годы Измайлово было «бабьим царством». Здесь жили женщины из царского семейства, у которых не было возможности выйти замуж. Не всем хватало достойных по происхождению и богатству женихов. Особенно любила Измайлово царица Прасковья, вдова брата Петра, царевича Иоанна, женщина набожная, но  с крутым характером. Она быстро навела здесь свои порядки. Именно она превратила это имение в загородный гос-питаль, в которым жили « уроды и юроды, ханжи и шалуны.».
 - Ну, вот, - возмутилась Ольга,- все осуждают Екатерину Вторую за её чрезмерную лю-бовь к мужчинам. А это, оказывается, милый русский обычай: даже набожные царицы жа-ловали шалунов и ничего зазорного  в этом не видели, - закончила она на полном серьёзе.
  Мы все так и прыснули. А Георгий осуждающе покачал головой.
 - Ну, что за наказание! Ни о чём серьёзном с вами нельзя поговорить. Такое впечатление, что всюду одни  блондинки!
- А что ты имеешь против нас? – возмутилась блондинка Вероника.
- Ну, это так, к слову. Ничего я ни против кого не имею. Я люблю всех девушек.
 - Ничего себе заявленьице! – возмутилась Ольга. – Развод и девичья фамилия! Вот ты почему Алексея так защищаешь! Все вы – бабники!
 Тут все мы хором, в едином порыве женской солидарности, набросились на бедного  Георгия и стали в шутку его колошматить. Он орал по-настоящему, привлекая внимание редких  в будний день гуляющих в парке людей.
  Но тут произошёл  комический случай, который окончательно привёл нас в такое игривое и весёлое настроение, что мы до сих пор вспоминая его, хохочем до коликов.
  Неожиданно из близлежащих  кустов на  истошные крики Георгия выползло неопису-емое существо женского  пола, не мытое и не чёсаное, по крайней мере, несколько недель. От этой «дамы» так разило перегаром, что мы почувствовали «аромат» её дыхания метров за десять. Она бодро поползла по направлению к нам, размахивая при этом крыльями, как раненая чайка. Видимо, так она пыталась держать равновесие. Приблизившись к нам вплотную, она издала какой—то  птичий крик и с криком «Негодяй!» набросилась на Гошу. Теперь уже мы пытались защитить нашего бедного  гида. Такое поведение врагов негодяя поставило дамочку в тупик. Она на какое—то время задумалась, тупо  преводя взгляд с Гошки на нас. Потом опомнилась и полюбопытствовала:
- А вы  тут чё? Ваще-то  где кто?
- Да мы пошутили! Он хороший. Это игра, - пытались мы заступиться за Георгия.
   На что дамочка философски заметила: « Хороших мужиков не бывает! Все они кобели, алкаши и сволочи! Даже если он  сначала хороший, то потом обязательно скурвится! Это же закон природы!»   И без паузы добавила: « Выпить, я понимаю, у вас таких неоперившихся нет, но хоть сигаретой даму угостите?» « Да мы и не курим пока ещё!» - оправдалась я  за нас всех перед  нашей добровольной помощницей.
 - Вот так, помогай людям! Никакой благодарности! Чё за народ пошёл? Чисто манкурты!
И с гордо поднятой головой дама поплыла обратно в кусты, откуда с беспокойством выглядывали два её кавалера, по виду соответствующие своей даме на 100%.
- Ну, ни фига себе! Мало того, что большой души женщина, она ещё и интеллектуалка! -  присвистнул от удивления Георгий. – Интересно, она Айтматова читала, или услышала от кого-то это слово?
- Гош, время-то какое было? Сколько интеллигенции поспивалось!  Перестройка и последующие годы  многих поломали, - задумчиво произнесла Ольга. – Откуда мы знаем, какое у неё прошлое.  Неизвестно, что ещё нам  в будущем преподнесут.
- Да, протянул Георгий. – Россия – непредсказуемая страна. Дай Бог, нам  найти себя и удержаться в этой жизни.
    Ребята проводили меня до дома. Я упросила подняться к нам, хотелось похвастаться Евкой. Вечер пролетел незаметно. О Лёшке ( о ветреная юность!) я вспомнила только
засыпая.