Граф Оксфорд - кандидат в Шекспиры

     В статье «Мистификация тысячелетия» Виктор Вольский, следуя в основном книге Джозефа Собрана «Псевдоним Шекспир», доказывает, будто в действительности именно Эдвард де Вер 17-ый граф Оксфорд (1550-1604) был великим драматургом,  выступавшим под маской Уильяма Шекспира. Версия эта довольно популярна и не нова, её предложил в начале прошлого века преподаватель литературы Томас Луни. Ныне оксфордианцы составляют вторую по численности школу после традиционалистов.
Сторонники «Оксфордианской версии» утверждают, что Шекспир на самом деле был  «полуграмотным провинциальным бюргером» Шакспером – второразрядным актером, дельцом и ростовщиком. Граф Оксфорд, напротив, во всех отношениях соответствует необходимым качествам автора шекспировских произведений: был знатен, отлично образован, знал языки и т.д. Статфордианцы возражают: граф Оксфорд не мог выступать под маской Шекспира, поскольку он умер в 1604 г., в то время как Шекспир продолжал писать еще 8 лет. Хронологическая неувязка оксфордианцев не смущает.

Эдвард де Вер был блестящим аристократом, победителем рыцарских турниров, учился в двух университетах, был поэтом, наконец, меценатом, что его и разорило. Это случилось примерно к 1586 году, тогда он начал получать от короны огромное по тем временам годовое пособие в 1000 фунтов. Ранее он был в фаворе у королевы Елизаветы, затем по каким-то причинам удален от двора. Женившись на знатной девице, отказался от исполнения супружеских обязанностей, был то ли геем, то ли бисексуалом. Путешествовал полтора года по Италии, Франции и другим европейским странам, поэтому полагают, что он владел разными языками. Граф публиковал свои поэтические произведения, сочинял пьесы, о которых его биографы ничего конкретного не пишут, однако считают, будто он выступал под псевдонимом «Шекспир». Хотя театр в елизаветинскую эпоху еще считался низким искусством для простонародья, избранные актерские труппы приглашались для спектаклей при дворе, а в общедоступном театре «Глобус» знатных людей усаживали на табуретки по бокам сцены.
Мог ли граф Оксфорд быть автором поэм «Венера и Адонис» и «Обесчещенная Лукреция», которых Шекспир называл своими первенцами? Авторство графа сомнительно, поскольку он ранее уже публиковал свои произведения под собственным именем. Зачем ему конспирация, псевдоним, если он уже был известен свету как поэт? Кроме того, Шекспир предпослал этим поэмам льстивые – в стиле эпохи – посвящения двадцатилетнему графу Саутгемптону, что было бы неприемлемо для графа Оксфорда. Он был старше Саутгемптона на поколение, знатнее и не нуждался в его покровительстве, в отличие от Шекспира. В то же время и Шекспиру посвящать своему высокому покровителю не свои, а чужие поэмы было бы негоже, даже оскорбительно по отношению к графу Саутгемптону.
Эдвард де Вер, так же как и Эмилия Бассано, не мог быть автором сонетов, в частности потому, что в них содержится своеобразная подпись истинного автора – Шекспира:
Недаром имя, данное мне, значит// «Желание»…
Зачем бы Эдварду де Веру называть в тексте сонетов имя Шекспира? Вспомним примечание С.Я. Маршака: «Сонеты 135 и 136 построены на игре слов. Сокращенное имя поэта "Will" (от "William" – "Вильям" – пишется и звучит так же, как слово, означающее волю или желание». А имя Эдвард или Эдуард означает иное…
На гербе графов Оксфордов изображен лев, который держит в лапе сломанное копье. Это означает «Лев, ломающий копья», что не совсем то же, что «потрясающий копьем», как переводится "Shakespeare".
Обратим далее внимание на любовное томление автора сонетов, посвященных Смуглой Леди, и сопоставим его с женофобией графа Оксфорда, известного неприязненным и даже жестоким отношением к прекрасному полу:
О, если были б женщины честны,
Любили бы нас крепко, без измен,
Понятно б стало, чем покорены
Мужчины – так приятен этот плен.
Но видя их безнравственность, смешон
Мне тот, кто в рабство ими увлечён.
Изменчивых и жадных до услад –
От Феба часто к Пану их влечёт;
Так соколихи дикие летят
С перчатки на перчатку без забот;
Как не грози, глупышек не вернуть,
Пускай летят, свой выбирая путь!
Вот коль хандра и грусть охватят нас,
Мы для потехи нашей им польстим,
Введём в соблазн, коварно поклянясь,
Но, утомившись, скажем гордо им,
Капризы их отбросив наконец:
«Прочь к дуракам! О, что я за глупец!»
(Перевод А. Лукьянова)
Как видим, банальным откровениям гордого графа Оксфорда далеко до поэтических высот сонетов Шекспира.
В пьесах Шекспира упоминаются предки графа Оксфорда, однако это не доказывает авторства их потомка. Упоминания не удивительны: предки графа играли заметные роли в истории Британии. Удивительно, когда в пьесах повторяются ничем не знаменитые иностранные имена, как, например, производные от Бассано. Но тому есть объяснение: Шекспир был знаком с Бассано.
У графа Оксфорда отсутствовали стимулы заниматься перелицовкой старых пьес, да и не к лицу такое творчество аристократу. Как писал видный шекспировед А. Аникст, 34 из 37-ми драматургических произведений Шекспира представляют собой переделки пьес и сюжетов из прозы или поэм разных авторов. Шекспир сам не сочинял фабулы, у него был другой талант. Он вдохновенно преобразовывал старые сюжеты в новые пьесы, не для славы, а для репертуара своего театра и ради … заработка.
Шекспироведы отмечали, что Шекспир учитывал амплуа своих коллег-актеров, создавал роли под определенных исполнителей и даже под конкретную сцену. Он давал возможность актеру отдохнуть между явлениями. Одному актеру нередко приходилось исполнять две второстепенные роли, и интервалы между его появлениями на сцене в разных ролях были достаточными для подготовки к выходу в ином образе. «Какому графу пришли бы в голову такие расчеты?» – спрашивают стратфордианцы.
Сомнительно, чтобы граф Оксфорд, как одержимый, строчил около сорока драм в отдалении от театров. Разве что от скуки мог сочинить еще одну-две пьесы вдобавок к тем, что написал до Шекспира. Но они не известны. Рукописи пьес, входящих в Шекспириану, в архиве графа Оксфорда не обнаружены.
 Опальный граф Оксфорд не мог покровительствовать труппе «Слуги лорда-камергера», поскольку давно разорился. Патроном этой труппы был лорд-камергер Генри Хансдон. С 1593 года у Шекспира был еще и персональный покровитель – молодой граф Саутгемптон, который в 1601 году попал в Тауэр за участие в мятеже графа Эссекса. Затем в 1603 году труппу взял под свое покровительство король Яков, она стала называться «Слуги его Величества», а Эдвард де Вер через год скончался.
А. Аникст писал: «Наивное отождествление личности автора с его героями опровергается всей историей мировой литературы». В. Вольский рассказал о параллелях между судьбой принца датского Гамлета и графа Оксфорда, но не остановился на истории этой пьесы. Её сюжет не был придуман Оксфордом или Шекспиром. Сюжет основан на легенде о Гамлете, записанной датским летописцем XII века Саксоном Грамматиком. До пьесы Шекспира в Лондоне игралась трагедия Томаса Кида, посвященная Гамлету, которая сохранилась только в неудачном переводе. Есть упоминание о ней в 1589 году Томаса Нэша, одного из «университетских умов». Он иронически отозвался о «куче Гамлетов, рассыпающих пригоршнями трагические монологи». Трагедия «Гамлет, принц Датский» была воссоздана, переработана Шекспиром в 1601-1602 гг. и зарегистрирована в 1602 году в палате книготорговцев «в том виде, как она недавно исполнялась слугами лорда-камергера». За этот шедевр Шекспиру заплатили целых 10 фунтов. В бумагах Гэбриела Харви, современника Шекспира, была обнаружена запись того же периода: «Молодежь увлекается Венерой и Адонисом Шекспира, а люди более зрелого ума предпочитают его Лукрецию и трагедию Гамлет, принц Датский».
Параллели есть, однако они, как им положено, не пересекаются, и граф Оксфорд, по-видимому, не имел к переработке трагедии «Гамлет» никакого отношения. Пьеса Томаса Кида не могла забыться за 10-12 лет, и взяться за переделку её было естественно для драматурга театра «Слуги лорда-камергера», но не для графа Оксфорда.
Еще одно косвенное доказательство непричастности графа Оксфорда к переработке «Гамлета». В этой пьесе обнаружено участие другого графа. Еще один кандидат в Шекспиры - Роджер Мэннерс, 5-й граф Рэтленд, учился в университете Падуи вместе с датчанами Розенкранцем и Гильденстерном, чьи фамилии получили персонажи «Гамлета». Списки студентов сохранились. Во втором издании трагедии – после поездки графа Рэтленда с посольством в Данию – появились детали замка Эльсинор. Совпадения таких фактов, утверждают нетрадиционалисты, не могут быть случайными,но ... увы! В данном случае имена датчан в пьесе, как ни удивительно, вовсе не доказывают авторство (или соавторство) ни графа Оксфорда, ни графа Рэтленда. Опять "проклятая неопределенность", о заурядности коей поговорим опосля.
Энциклопедист, знаток искусства Возрождения, написавший, в частности, исследования об английской поэзии и истории европейского театра, А.К. Дживелегов нашел для графа Оксфорда только один эпитет – «светский франт». Эдвард де Вер был заметной фигурой, но на роль автора шекспирианы не проходит. Разумеется, никаких рукописей пьес Шекспира, в архивах графа Оксфорда не существует. У графа тут чистейшее алиби.
Гипотеза Т. Луни не содержит убедительных аргументов. Что касается «града новых доказательств», о котором пишет В. Вольский, то уместно вспомнить латинскую пословицу: «Доказательства ценятся не по количеству, а по качеству».