Лягушачьи лапки

Лягушачьи лапки

Став писателем, Тургенев быстро обнаружил, что лучше всего ему писалось вне России. Попав за границу, он испытывал по родине эстетичную, творческую ностальгию и искусно живописал природу, крестьян, охоту и прочие прелести деревенской, дворянской жизни. Ностальгировал Тургенев красиво и с чувством. Бывало ляжет в постель с Полиной Виардо и её мужем, взглянет в лепной потолок и загрустит.

«Что с тобой, Ванечка?», - спросит по-французски очаровательная Полина.

«По России грущу», - тоже по-французски ответит Тургенев. – «Там сейчас сезон охоты на куропаток начался. Благодать!»

«Ах, не грусти, Ванечка!», - волновалась Полина. – «Я тебе сейчас минетик сделаю».

Тургенев послушно закрывал глаза, снимал с тела одеяло, постанывал от удовольствия, но, как истинный патриот, не переставал думать о родине. 

Постепенно слава Тургенева росла и даже стала опережать славу Полины Виардо. Дружная семья блаженствовала, но жгучие, политические романы Тургеневу не удавались. Что только Полина не перепробовала! Она старалась не только в постели, но и на кухне. Кухарки готовили острые блюда в стиле времен Французской революции и Директории. Иногда Полина приказывала им приготовить русские щи, пытаясь напомнить о восстании декабристов и печальной судьбе Петрашевского. Честно говоря, Тургенев вспоминал о декабристах под польские зразы, но зато щи и судьба Петрашевского отлично сочетались. Полина с мужем даже стали есть украинский борщ, пытаясь вдохновить Тургенева историей Богдана Хмельницкого, Мазепы и Полтавской битвы. Тургенев ел вместе с ними, ностальгировал, но что-то ему мешало.

        Однажды  Полина Виардо не выдержала и приказала кухарке подать на обед обычные, лягушачьи лапки вместо борща и польских зраз.

        «Что это, дорогая?», - спросил Тургенев, уставясь на блюдо.

        «Обычные, лягушачьи лапки, дорогой», - ответила Полина. – «Мы просто давно их не ели».

        «И что, их отрезают?» - спросил Тургенев. Мыслями в это время он был весь в России и вспоминал, как по вечерам на охотничьем костре варят цельные тушки вальдшпетов.
«Конечно, их отрезают от тел больших, хорошеньких лягушек», - кокетливо засмеялась Полина Виардо.

        Фи, какая мерзость! – неожиданно для себя подумал Тургенев. – И кто в России может до такого опуститься! Наверно, только… - писатель чуть не подавился лягушачьей лапкой. – Доктора, это делают доктора и всякие естественники. Французы просто едят лягушек, а эти режут, прижигают, пытают током. – Тургенев представил себе эту картину и срочно осознал всю пагубность влияния западной морали, традиций и пресловутой социалистической мысли на русскую душу.

        Новый роман получился на редкость удачным и популярным. В нем медик Базаров резал лягушек, словно собирался зарезать всю систему самодержавия, стать социалистом и расправиться со старомодным, но добрым и невинным дворянством, как с лягушкой в медицинской лаборатории. В конце романа Базарова ждала мучительная смерть от случайного пореза и заражения крови во время ловли несчастных, русских лягушек. Слава Тургенева возросла до небес. Семейство Виардо торжествовала и испытывало гордость за влияние французской культуры на русскую. Сама Полина приказала кухаркам прекратить варить щи, борщ, делать польские зразы и перейти на французскую кухню. Результат превзошел ожидания. Тургенев от хорошей еды стал ещё энергичнее ностальгировать по России, глядя на лепной потолок и откидывая с себя одеяло, а после сладостно вздыхал, гладил Полину Виардо по голове за её ласку, садился за письменный стол и творил, творил, творил на благо всей мировой литературы…