Пулевые работы

      Курилась влагою земля. Кольцевые черви, сплетались в морские узлы и методом тыка возбуждённо искали друг у друга входы и выходы. На пашню катилась чирикающая весна. Во встречных воздушных потоках комары и мошки крутили любовный кордебалет маленьких лебедей. Суслики и хорьки, торопливо еблись, дохли, рожали и снова еблись, в нетерпении ожидая Ростовские комбайны. Стригущие лезвия обещали размотать им кишки, освободив от зерновых излишков. Коршуны падали с небес вместе с залётными лягушками из Парижу. Коллективное помешательство на возвратно-поступательных движениях машинки Зингер близилось к апогею.
      Мимо кулацких околиц с трудовым энтузиазмом на деревенских лицах, проезжали девчата и трактористы, активисты Автодора, Авиахима, ДОСААФа и Юного Ворошиловского стрелка. Вороньё, в духе тоталитаризма, заражённое духом наживы и куриною слепотой, грудью ложилось под советские шины из искусственного каучука, лишь бы не допустить молодёжь на полевые работы. Но остановить колхозное строительство были не в силах. Новая жизнь забирала своё и чужое.
      Перед Бандеровской саманкой, на панской цепи, полёживал-потягивался кот Леопольд, геббельсовский прихвостень и засланец адмирала Канариса. Он презрительно щурил змеиные глазюки и шипел вослед проезжающим слоганы с заезженной грампластинки, с композиции Зигфрид, что тайно была доставлена в Россию через несолоно хлебавшего Александра Исаевича:
      – Бей жида-политрука, морда просит кирпича! Смерть Сталина Спасет Россию. Бери хворостину, гони жида в Палестину...
      Его не слушали. Молодая кровь колхозников кипела на комсомольских гормонах. Любовь к отчизне застилала глаза на либеральные ценности разлагающейся Европы. Время Леопольда не пришло. Зато созрела ЯгОда и успела отравить Буревестника, и его надежду. Мудраки курвились кругами по воде и спаивали народ, а красные святые уже засучивали рукава и готовились спасать мир.

      ...В хате сидит Мамочка, основательница Дружественной корпорации, и безжалостно собирает в бюстгалтере лего-конструктор по управлению Бендерами, Футурамой и Симпсонами. С его помощью она надеется прозомбировать жадных дураков и завершить системную перезагрузку мировой финансовой системы.
      Здесь же находится слюнявый Стёпа-националист и мечтает залезть к Мамочке под лифчик. Там лежат незалежние земли. Глупый сын лейтенанта Шмидта ещё не знает, с чем едят панских заседателей. Но слышит, как Лейба Давидович егорит Вивьен Ли, занесённую ветром на заднем дворе, и это придаёт ему надежду.
      И пока надежда питает Стёпин спермотоксикоз, нарком засеивает в Ли решение для морального подъёма чужой армии в виде пятиконечной звезды. Говорят, в этом ему помог кролик Лео. Неправда. Альбинос помог хозяину отбиться от покушения на честь, совесть и чего-там эпохи. Мексиканец со товарищи не был представлен Лео, выстрелил и промахнулся. А пуля-дура решила сыграть в карамболь с кем попало.
      Бедный Давид, так промазать, чтобы забыть, что праща раскручивается по правилу буравчика. Нужно было стрелять под кровать, а не на глаз.
      Лейба-лэйба! Слил Испанию, Фриду Кало, не продлил финансирование Интернационала. Вот и получил подарок от Меркадера, сводного брата Меркатера, – ледоруб на вечную память...
      В то же самое мгновение американская кукуруза, обобранная со Скарлет, спешно зарывается в целинный чернозём, назло рабочим и металлистам. Чтобы сторонники Военного комиссара в кожанках и при деревянных кобурах стали сеять свинец и собирать отчётную жатву. 
 
      – Мамань, а правда Сталинградский тракторный строють? И дирижабли?
      – Строють, сына. А тебе-то чё? Ты говядинку-то кушай.
      – Ма. А правда, Нобеля спасли?
      – Ты ещё про Днепрогэс спроси. Кушай мясцо, покуда-ва есть.
      – А Беломор-канал?
      – А что за папиросы ты прячешь под камодом, сука?
      – Мамко. Вот Павлык Морозов сказав, шо колы скотину забъём, сияти не сможем. Голод начнётся.
      – А то. Мы на то и не сеем, что кушаем. А кушаем, шоб голытьбе не на чем было пахать. Городские вон работать не хотят. По пять соток не вскапывают, снопы им белы рученьки не колют. Хотят прийти на готовенькое и забрать себе. Лучше мы сейчас своих коровок побъём, наедимся досыта. Глядишь и рабочие с голодухи передохнут. А там Бог подаст. Или Европа...

      – Жри, гнида, и не забудь стать народным героем. А после, глядишь, тебя пристрелят, як собаку.
 
      29/04/2008